Символика в романе Ф.М. Достоевского "Преступление и наказание"

Символика в романе Ф.М. Достоевского "Преступление и наказание"

...Символ только тогда истинный символ, когда он неисчерпаемо беспределен в своем значении. Он многолик, многосмыслен и всегда темен в своей глубине.

Д. Мережковский

Особенность символа состоит именно в том, что ни в одной из ситуаций, в которых он используется, он не может быть истолкован однозначно. Даже у одного и того же автора в одном произведении символ может иметь неограниченное количество значений. Именно поэтому и интересно проследить то, как изменяются эти значения в соответствии с развитием сюжета и с изменением состояния героя. Примером произведения, от заглавия до эпилога построенного на символах, может служить “Преступление и наказание” Ф. М. Достоевского.

Уже первое слово — “преступление” — символ. Каждый герой “переступает черту”, черту, проведенную им самим или другими. Словосочетание “преступить” или “провести черту” пронизывает весь роман, “переходя из уст в уста”. “Во всем есть черта, за которую перейти опасно; но, раз переступив, воротиться назад невозможно”. Все герои и даже просто прохожие объединены уже тем, что все они “сумасшедшие”, т. е. “сошедшие” с пути, лишенные разума. “В Петербурге много народу, ходя, говорят сами с собой. Это город полусумасшедших... Редко где найдется столько мрачных, резких и стран-ных влияний на душу человека, как в Петербурге”. Именно Петербург — фантастический город А. С. Пушкина и Н. В. Гоголя — с его вечной “духотой и нестерпимой вонью” превращается в Палестину, ожидающую прихода Мессии. Но это еще и внутренний мир Родиона Раскольникова. Имя и фамилия главного героя не случайны. Достоевский подчеркивает то, что герою “не хватает воздуху”. “Родион” означает “родной”, но он и Раскольников — раскол, раздвоение. (Раздваивается и город: реальные улицы и мираж, фантастика, “Новый Иерусалим” и “Ноев ковчег” — дом старухи.) Слово “Раскольников” употребляется и как нарицательное, ведь Миколка тоже “из раскольников”. Вспоминается герой сна Раскольникова — и вот уже все повествование оказывается опутанным трепещущей сетью символов. Цвет у Ф. М. Достоевского символичен. Самый яркий здесь цвет — желтый. Для М. А. Булгакова это тревога, надрыв; для А. А. Блока — страх; для А. А. Ахматовой это враждебный, гибельный цвет; у Ф. М. Достоевского он желчен и злобен. “А желчи-то, желчи в них во всех сколько!” Этот “яд” оказывается разлитым везде, он в самой атмосфере, а “воздуху нет”, только духота, “безобразная”, “страшная”. А в этой духоте Раскольников бьется “в лихорадке”, у него “озноб” и “холод в спине” (самое страшное наказание ада — наказание холодом — “страшный холод охватил его”). Выбраться из кругов ада можно только по лестнице, поэтому Раскольников (кроме блуждания по улицам) чаще всего находится на пороге или движется по лестнице. Лестница в мифологии символизирует восхождение духа или его нисхождение в глубины зла. Для А. А. Ахматовой “восхождение” — счастье, а “нисхождение” — беда. Герои “мечутся” по этой лестнице жизни, то вниз, в бездну, то вверх, в неизвестность, к вере или идее. Петр Петрович “вошел с чувством благодетеля, готовящегося пожать плоды и выслушать весьма сладкие комплименты. И уж конечно теперь, сходя с лестницы, он считал себя в высочайшей степени обиженным и непризнанным”, а его “круглая шляпа” — один из кругов ада. Но есть в романе и герой, “выбравшийся из-под земли”, но, выбравшись, Свидри-гайлов (как и все герои) попадает на улицу.

Ни у одного из героев нет настоящего дома, а комнаты, в которых они живут и которые они снимают; комната Катерины Ивановны и вовсе проходная, а всем им “некуда пойти”. Все скандалы, которые происходят, происходят на улице, где люди ходят “толпами” (библейский мотив).

Евангельские мотивы тоже обретают новое звучание в этом дьявольском городе. “Тридцать сребреников” превращаются в “тридцать копеек”, которые Соня дает Мармеладову на выпивку; под камнем вместо могилы Лазаря оказываются спрятаны украденные после убийства вещи; Раскольников (как Лазарь) воскресает на четвертый день (“четыре дня едва ешь и пьешь”). Символика цифр (четыре — крест, страдание; три — Троица, абсолютное совершенство), основанная на христианстве, мифологии и фольклоре, переходит в символику созвучных слов, где “семь” значит “смерть”, “узость” порождает “ужас”, а “теснота” переходит в “тоску”.

Живущие в таком мире, несомненно, грешники. Они привыкли врать, но “вранье” для них “дело милое, потому что к правде ведет”. Через вранье они хотят познать истину, веру, но попытки их часто обречены. Дьявольский смех “нараспашку” (а смеется дьявол, но не Христос) сковывает их, и они “скривляют рот в улыбку”, что делает еще более удивительным существование чистоты в грехе, чистоты, сохранение которой воспевает Ф. М. Достоевский. И страдания, перенесенные героями, лишь подчеркивают эту чистоту.

Но Катерина — “чистая” — умирает, ведь надо быть мудрой (Софья) и прощать и веровать (в Родиона веруют Дуня и Софья). Устами Дуни, Родиона и Сони Ф. М. Достоевский восклицает (как Василий Фивейский): “Верую!” Этот символ поистине безграничен, ведь “во что веришь, то и есть”. Весь роман становится как бы символом веры, символом идеи, символом человека и прежде всего возрождения его души. Несмотря на то что “хрустальный дворец” — трактир, а не мечта Веры Павловны; а Христос не праведник, а убийца; на голове у него вместо тернового венца шляпа, а за полой рубища — топор, но в сердце его идея и святая вера в нее. А это дает право на воскрешение, ведь “истинно великие люди... должны ощущать на свете великую грусть”.

Список литературы

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://ilib.ru/