Фрейд как основатель ложной теории и практики
Наверное, трудно найти в сфере психологии более скандальную и резонансную теорию, чем психоаналитическая теория Зигмунда Фрейда. Она довольно быстро вышла за рамки собственно науки, оказав огромное влияние на культуру и искусство ХХ века. Фрейда сразу записали в свои «крестные отцы» художники-сюрреалисты, Джим Моррисон из рок-группы DOORS открыто спел про Эдипов комплекс, психоаналитическими образами полны фильмы Л. Бунюэля и А. Паркера. Да и многих рядовых граждан ныне не удивишь словечками вроде «либидо» или «сублимация». Одни возносят теорию Фрейда до небес, другие обвиняют во всех смертных грехах. Немало ученых считают научную базу этой теории весьма сомнительной, а религиозные деятели видят в ней опасное чернение человеческой натуры. Одно не подлежит сомнению: уже более ста лет психоанализ остается популярным и не перестает будоражить умы.
Фрейдовский психоанализ, соответствующие клинические методы, стратегии интерпретаций и теория развития были подробно описаны в десятках публикаций Зигмунда Фрейда на протяжении 45 лет. Структура монументального наследия Фрейда стала темой тысяч критических статей, и сам Фрейд по-прежнему остается одним из самых популярных героев для биографов. Однако, несмотря на такое количество написанного, эффективность терапевтических методов Фрейда и адекватность его теорий остаются источником для оживленных споров.
С самого детства Зигмунд Фрейд столкнулся с большой ложью. Когда ему было 3,5 года, у него появилась сестра Анна, которую, однако, зачал не его отец, а его сводный брат, Филипп. Затем десятилетний Зигмунд стал свидетелем еще одного семейного скандала. Его дядя, Иосиф, был осужден на десять лет тюрьмы за изготовление фальшивых денег. К фальшивомонетничеству был причастен всё тот же Филипп и, очевидно, мать Зигмунда, Амалия, которая с 1851 по 1856 гг. находилась в интимной связи с ним.
Понятно, что дом, в котором происходили подобные события, окутан атмосферой непорядочности. Преступный авантюризм и сексуальная распущенность, наблюдавшиеся в роду Фрейдов, по наследству передались и маленькому Зигмунду; на всем его последующем творчестве лежат два этих родовых пятна. Обо всём этом более подробно можно узнать из книги «Правда о Фрейде и психоанализе»[1].
После посещения начальных классов частной школы Фрейд в 1865 г. поступил в Леопольдштадтскую гимназию, где проявил большие способности к литературному творчеству и заучиванию иностранных языков, но к точным и опытным наукам таланта не имел. Поэтому, поступив на медицинское отделение Веского университета, амбициозный молодой человек вскоре потерял интерес к учебе, которая сводилась в основном к изучению химии, гистологии, физиологии и зоологии. В двадцать лет он поступил работать демонстратором в Физиологический институт Брюкке, где быстро сблизился с профессором Эрнстом Флейшлем и известным в городе врачом Йозефом Брейером. По ходатайству Брейера в середине 1878 г. 22-летний Фрейд устроился домашним врачом в дом Паппенхеймов. В течение 4,5 лет Берта находилась под его неусыпным наблюдением. С лета 1879 по лето 1880 г. Фрейд был приписан к гарнизонному госпиталю, но большую часть своего свободного времени он проводит с Бертой. Буквально на следующий месяц, в июне 1880 г. у Берты появляются первые симптомы истерии. Летом 1882 г. нервно-психическое расстройство приобрело настолько угрожающие формы, что ее пришлось поместить в психиатрическую лечебницу, находящуюся вдали от Вены. Ее намеренно отвезли подальше от дома, на границу Германии и Швейцарии, чтобы изолировать как от Флейшля, так и Фрейда, который проявлял к ней не только медицинский интерес.
В лечении Берты, кроме него и Брейера, принимал участие всё тот же профессор Флейшль. Красивая и обаятельная Берта без памяти влюбилась в профессора, а он, разумеется, в нее. Неопытный врач, каким тогда был молодой Фрейд, из-за мучительной ревности к своему университетскому другу больше калечил девушку, делая ей инъекции морфина, чем по-настоящему лечил. Молодому ухажеру, замаскировавшемуся под домашнего врача, было строго-настрого запрещено переступать порог дома Паппенхеймов.
Распространению психоанализа способствовала вся философско-научная и социально-культурная атмосфера рубежа XIX—XX вв., о которой подробно рассказывается в книге Акимова «Психология познания. Удод»[2]. Морфин, кокаин, психические расстройства, истерия, гипноз, увлечение мистикой, образование различных эзотерических обществ, возникновение борделей, распространение проституции, развитие сети психиатрических кабинетов, подготовка соответствующего медицинского персонала — всё это было завязано в один тугой узел. Флейшль, Брейер, Фрейд и Берта Паппенхейм, посещавшие светские «тусовки» Вены, испытали на себе все прелести того сумасшедшего времени. Употребление морфина было тогда чрезвычайно распространено в высшем слое общества и этот порок никем особенно не осуждался. После повсеместного мора мода на потребление тяжелого наркотика, каким был морфин, быстро прошла. Тогда светские люди переключились на более легкий наркотик — кокаин, пропагандой которого интенсивно занялся Фрейд[3].
Представим себе такую картину. Молодой ученый оказывается рядом с пациенткой, у которой появляются симптомы истерии. Он с жадным любопытством исследует развитие заболевания, наблюдает за ее поведением и психическими реакциями, ведет дневник наблюдений, пытается понять механизмы возникновения истерических симптомов. Но пока что у него не всё получается: ему никак не удается загипнотизировать больную, поэтому он впрыскивает ей небольшие дозы морфина. Он видел, как гипнотизируют Флейшль и Брейер, и помнил о господствовавшем тогда мнении: «гипноз есть навязанная истерия»; этот афоризм взят из книги Фрейда «Исследование истерии»[4]. Фрейд твердо знал, что истерия, гипноз и наркотическая интоксикация, в принципе, порождают одинаковое психическое состояние «полудрема», когда человек видит сны-галлюцинации, испытывая от всего происходящего наслаждение. «Разве в естественных и гипнотических сновидениях не сбываются наши сладкие мечты? Чем они, собственно, отличаются от наркотического опьянения? Почему бы гипноз ни заменить инъекцией морфина? В чём здесь преступление?» — спрашивал себя основоположник психоаналитической теории. А вот в чём. Фрейд совершил злодеяние не тогда, когда ввел Берте морфин — здесь он делит более или менее равную ответственность вместе с Брейером и Флейшлем. Он совершил преступление в тот момент, когда решил заняться крупномасштабными фальсификациями своей биографии. Так, он произвел подлог своей корреспонденции и засекретил бумаги, принадлежащие не ему, а истории. Многие письма к невесте он позже подделал. Письма своей жены, как и письма Брейера, знавшего многое о несчастной пациентке, сегодня не доступны.
Фрейда можно было бы понять и простить, если бы он честно признался, что колол Берте морфин, а не морочил голову тем, будто Брейер ежедневно вводил ее в гипнотическое состояние и освобождал от истерических симптомов. Ясно, что его наставнику некогда было заниматься одной несчастной девушкой, у него на счету находились десятки тяжелобольных пациентов, известных и уважаемых в городе людей. И он, собственно, не ответствен за привыкание Берты к наркотику. Это его безответственный помощник длительное время впрыскивал ей морфин, а потом сочинил историю болезни Анны О. вместе с фальшивым «сновидением» об инъекции Ирме.
Фрейд — злоумышленник, но не он, а сотни тысяч нынешних психоаналитиков, виновны в том, что психотерапевтическая практика до сих пор не может выкарабкаться из той ямы, куда вверг ее основоположник учения.
До 1895 г. Фрейд пытался стать ученым более или менее честным путем. Он ошибался в своих теоретических исканиях, возможно, не совсем нарочно хотел выдать желаемое за действительное. Однако унизительные провалы в научной деятельности и зависть к успехам коллег окончательно вынудили его встать на путь тотальной фальсификации научной теории и врачебной практики. Он принял для себя твердое решение порвать все отношения с рационально мыслящими учеными и врачами и обратиться к дилетантам, которые смогли бы принять его как героя-мученика, по достоинству оценить его спекулятивное вероучение и, сплотившись вокруг него тесными рядами, образовать нечто, напоминающее новую церковь. Эту игру он начал со статьи «О психическом механизме истерических феноменов», написанной совместно с Брейером и опубликованной в первых двух номерах журнала «Неврологический вестник» за 1893 г. После публикации статьи Фрейд начал уговаривать Брейера написать книгу, в которой он опять собирался отвести себе роль главного автора. Получив статус соискателя профессорского звания, Фрейд нуждался в большой публикации, в которой мог бы представить результаты наблюдения за истерическими пациентками и кое-какие теоретические выводы. Однако о какой совместной работе могла идти речь, если один из них стоял на материалистических позициях, другой — на виталистических? У них возникли принципиальные разногласия по вопросам этиологии истерии.
Брейер относился к заблуждениям Фрейда по-отечески снисходительно. Он никогда бы не отшатнулся от него, если бы всё дело заключалось в различных взглядах на предмет исследования. Но причины сидели куда глубже — в шизотимической натуре Фрейда. Добросердечный врач, посчитав, быть может, что для его подопечного не миновал период подросткового бунтарства, пошел ему навстречу, дав, тем самым, еще один шанс найти себя в науке. К этому надо добавить, что родоначальник психоанализа умел добиваться своего, создавая доверительную атмосферу общения. Брейер сжалился над Фрейдом и передал ему наброски давно написанной статьи, которая не была опубликована во времена их совместной работы.
И вот, весной 1895 г. на свет появляется литературно-психологический роман под названием «Исследование истерии», в котором Фрейд, шизотимически раздвоившись на себя и Брейера, изложил свою методику «исцеления» Берты (Анны О.) и других пациенток. Автор представил дело так, будто благодаря новым психотерапевтическим приемам, открытым Брейером, можно полностью избавиться от истерических симптомов. Какой нужно обладать моралью, чтобы утверждать, что пациентка выздоровела, когда точно было известно, что она осталась на долгие годы больной? Много позже он стал уверять, что Берта влюбилась в Брейера, а тот не сумел разглядеть сексуальной подоплеки ее истерии. Всю свою жизнь Фрейд отрицал, что когда-либо видел несчастную девушку, которую он чуть было не отправил на тот свет. Более того, «чудный метод», превративший якобы безнадежно больную в абсолютно здорового человека, он стал пропагандировать как выдающееся изобретение в области современной психиатрии. Фрейд заверял всех, что эффективность психоаналитического метода возросла после того, как он модернизировал брейеровский метод катарсиса. Модернизация коснулась, главным образом, причин возникновения нервно-психических расстройств. Отец-основатель объявил, что их источником является сексуально травмирующий фактор, возникающий якобы в детстве.
Однако сверстанная Фрейдом в 1894—1895 г. книга провалилась, высосанный из пальца психоаналитический метод, который он сфабриковал как средство получения ученого звания не получил признания в научном мире. Результатом этого стало то, что в 1897 г. ему было официально отказано в профессорском звании. Но путем закулисных махинаций, через одну из своих влиятельных пациенток, имевшую прямой доступ к министру образования, Фрейд в 1902 г. все же добился права рядом со своей фамилией ставить волшебное слово «профессор». После серии скандальных публикаций, в частности, таких работ как «Три очерка о сексуальности» и «Анализ фобии пятилетнего мальчика» откровенно порнографического содержания, он сумел привлечь на свою сторону горстку дилетантов, образовавших сначала небольшой кружок, насчитывающий менее десятка членов. Затем, эта инициативная группа во главе с их закомплексованным на сексе лидером начала медленное восхождение на Олимп мировой славы.
Психоаналитики не могут и подумать о том, что «святой» Зигмунд обвел их всех вокруг пальца, в подавляющей массе случаев этот «гений» оказывается обыкновенным прохвостом, а весь мир живет мифами о нем.
Если гуманистическая психология Роджерса или когнитивно-поведенческая терапия Айзенка выглядят еще более или менее безобидно, то в отношении психоанализа этого уже никак не скажешь. Чтобы убедиться в этом, рассмотрим несколько характерных пассажей из нетленных сочинений Фрейда.
Приведем содержание и истолкование типичного сновидения из книги Фрейда «Толкование сновидений». Перед их изложением автор с гордостью вопрошает: «Кто до толкования (т.е. до его выдающегося «научного» открытия) мог бы предугадать наличие сексуального влечения в следующем сновидении? Субъект сообщает: «Между двумя дворцами стоит маленький домик; ворота его на запоре. Жена ведет меня по улице, подводит к домику, толкает дверь, и я быстро вхожу во двор, несколько поднимающийся в гору». Кто имеет известную опытность в толковании сновидений, – комментирует Фрейд, – тот сейчас же увидит в проникновении в тесные помещения и в открывании запретных дверей наиболее употребительную сексуальную символику и с легкостью истолкует это сновидение как изображение попытки coitus'a a posteriori (половой акт сзади). Помощь, оказываемая женой в сновидении, указывает на то, что в действительности лишь уважение к жене послужило препятствием к осуществлению такой попытки; полученная справка говорит, что накануне сновидения, в дом спящего поступила молодая служанка, произведшая на него благоприятное впечатление и вызвавшая в нем мысль, что она, наверное, не отклонила бы такого предложения»[5].
В одном из разговоров с Юнгом Фрейд как-то обронил: «Я просто не могу демонстрировать большей наготы перед читателем». При чтении подобных сновидений и комментариев к ним у этого самого читателя тут же возникает вопрос: что ж такого мог оставить Фрейд за пределами «Толкования сновидений»? По мнению психоаналитика, мужские половые органы обычно символизируются лицами, а женские – ландшафтами. Приведем его расшифровку символики снов: «Все продолговатые предметы, палки, трости, деревья, зонты (аналогия с эрекцией), все длинные и острые орудия: ножи, кинжалы, пики служат для изображения мужского полового органа. Коробки, жестянки, ящики, шкафы, печки соответствуют половой области женщины. Комнаты в сновидениях по большей части – женщины. Понятия «закрытый» или «открытый», очевидно, относятся сюда же. Сновидение, в котором спящий спасается через анфиладу комнат, изображает публичный дом. Лестницы, подъем по ним и схождение – символическое изображение коитуса... «Гладкие» стены – мужчины... Столы – по большей части женщины; по всей вероятности, вследствие контраста их ровной поверхности с рельефностью женского тела... Из предметов одежды женская шляпа изображает почти всегда половые органы мужчины. В сновидениях мужчин галстук служит зачастую символом пениса, не только потому, что он имеет продолговатую форму, «свешивается» и служит характерным атрибутом мужчин, но и потому, что галстук можно выбрать себе любой, по желанию. Лица, пользующиеся этим символом в сновидении, имеют обычно целую коллекцию галстуков и очень часто их меняют. Все сложные машины и аппараты в сновидениях – большей частью половые органы, в изображении которых символика сновидений вообще чрезвычайно изобретательна. В равной мере сюда же следует отнести многие ландшафты, особенно такие, где имеются мосты или горы, поросшие лесом»[6].
Разумеется, в приведенных толкованиях нет никакой науки. Перед нами плод сексуальной фантазии самого автора, которая случайным образом проецируется им на самые обычные сюжеты, в то время как в них и намека нет на сексуальное содержание. Проецированием пользуются все малообразованные люди (шаманы, знахари, маги), когда пытаются подо что-то подвести теоретическую базу. Этой примитивной, но широко распространенной методикой пользовались и древние оракулы, трактующие случайно возникающие символы, и мифотворцы эпохи античности, хироманты, алхимики, астрологи Средневековья. Система проекций, принятая Фрейдом, крайне произвольна. Она не имеет никаких вероятностных характеристик, т.е. статистического измерения, и, по сути, ничем не отличается от тех систем проекций, которыми пользуются обыкновенные гадалки, ворожащие на картах и других предметах.
Процитируем несколько фрагментов из «Трех очерков по теории сексуальности». «Нормальной сексуальной целью, – пишет он, – считается соединение гениталий в акте, называемом совокуплением, которое ведет к разрядке сексуального напряжения и временному угасанию сексуального влечения (удовлетворение, аналогичное насыщению при голоде). И все же при нормальном сексуальном процессе можно заметить элементы, развитие которых ведет к отклонениям, описанным как перверсии. Предварительными сексуальными целями считаются известные промежуточные процессы отношения к сексуальному объекту – ощупывание и разглядывание его. Эти действия, с одной стороны, сами дают наслаждение, с другой стороны, они повышают возбуждение, которое должно существовать до достижения окончательной сексуальной цели. Психическая оценка, которую получает сексуальный объект как желанная цель сексуального влечения, в самых редких случаях ограничивается его гениталиями, а распространяется на все его тело и имеет тенденцию включать в себя все ощущения, исходящие от сексуального объекта. Та же переоценка переносится в психическую область и проявляется как логическое ослепление (слабость суждения) по отношению к душевным проявлениям и совершенствам сексуального объекта, а также как готовность подчиниться и поверить всем его суждениям. Доверчивость любви становится, таким образом, важным, если не самым первым источником авторитета. Именно эта сексуальная оценка так плохо гармонирует с ограничениями сексуальной цели соединением одних только гениталий и способствует тому, что другие части тела избираются сексуальной целью. Значение фактора сексуальной переоценки лучше всего изучать у мужчины, любовная жизнь которого только и доступна исследованию, между тем как любовная жизнь женщины, отчасти вследствие культурных искажений, отчасти вследствие конвенциональной скрытности и неоткровенности женщин, погружена еще в непроницаемую тьму»[7].
Никакой научной ценности эта «теория сексуальности» не имеет. У всех нормально воспитанных людей она вызывает только чувство брезгливости. Если кто-то попытается указать на практическое значение порнографических текстов Фрейда, то он тоже ошибется. В практических целях это и добрая полусотня других его произведений не поможет. Знакомство же с текстами Фрейда не только бесполезно, но и очень вредно для нравственного воспитания детей и подростков. Нам нужно также всегда помнить о кокаине, который Фрейд употреблял при написании подобных текстов[8].
Теория Фрейда можно счесть опасной для неподготовленной к жизни молодежи, но более опасна его практика. Отец-основатель, конечно, не был ангелом, и хорошенькие девушки подвергали себя риску, когда шли к нему на анализ. Всю терапию он и его последователи, конечно, проводят в строгой секретности. До сих пор история не донесла до нас ни единого документа, прямо указывающего, что Фрейд был замешан в сексуальных связях со своими пациентами. Однако существует масса косвенных свидетельств, которые бросают на него тень. Кроме того, существует достаточное количество фактов, говорящих о грубом нарушении врачебной этики со стороны других аналитиков. Отношение между пациенткой и врачом-аналитиком всегда доверительные, по-другому и быть не может. Даже с точки зрения обычной психологии этот момент требует повышенного внимания, в психоанализе же интимный контакт превращается в тигель «целительного» процесса. Почитайте внимательно биографии известных психоаналитиков и вы убедитесь, что они занимались далеко не безобидным ремеслом. В результате взаимного проникновения душ и тел пациентка либо выходила замуж за своего врача, либо становилась его любовницей.
Всякое «сопротивление» пациентки будет сломлено врачом, по условию их официального контракта. Сексуальные чувства – а других аналитик и не предполагает – тоже естественным образом встроены в теорию психоанализа под наукообразным термином трансфер – перенос любовной страсти пациентки на аналитика. В «Этическом кодексе» говорится: «Терапевтические отношения между пациентом и психоаналитиком основываются на доверии и обоюдном информированном согласии... Психоаналитик должен в тактичной форме достичь согласия с пациентом по поводу времени встреч, оплаты и других правил и обязательств, адекватно объяснить суть реальных и терапевтических отношений». Неужели кто-то думает, что опытный аналитик не сможет «в тактичной форме достичь согласия»? Очень даже сможет, а пациентка за эти его старания перечислит на его счет кругленькую сумму.
Фрейд в «Заметках о любви в перенесении» специально рассмотрел случай, «когда пациентка делает совершенно определенные намеки или прямо заявляет, что, как любая смертная женщина, влюбилась в анализирующего ее врача»[9]. Автор потратил три страницы на обсуждение вопроса: «как должен вести себя аналитик, чтобы не потерпеть неудачи при таком положении, если для него несомненно, что лечение необходимо продолжить, несмотря на такое любовное перенесение, а поэтому перешагнуть через него?» Затем твердо сказал: «аналитик никогда и никоем образом не должен отвечать на предлагаемую ему нежность или принимать ее. Наоборот, он должен считать момент подходящим для того, чтобы отстаивать перед влюбленной женщиной нравственные требования и необходимость отказа; добиваться от нее, чтобы она прекратила свои требования и продолжала аналитическую работу, преодолев животную часть своего Я»[10].
Не секрет, что из всех бессознательных импульсов Фрейд особо выделял сексуальные (недаром термин «либидо» стал восприниматься именно в этом контексте). Профессор часто любил цитировать слова Шиллера: «Любовь и голод правят миром», – подразумевая под этим, прежде всего секс и инстинкт самосохранения. Не знаю, по каким психоаналитическим причинам Фрейд столько внимания уделил первому «правителю», но именно пристальное внимание психоанализа к сексуальной сфере сделало психоанализ модным и скандальным. Чего стоит только утверждение об изначальной бисексуальности человека, или открытие пресловутого Эдипова комплекса? Использовав для термина миф о царе Эдипе, по незнанию женившегося на своей матери и убившего своего отца, профессор наградил этим «грехом»… невинных младенцев! Фрейд заявил, что каждый ребенок бессознательно испытывает сексуальную тягу к родителю противоположного пола и агрессию к однополому родителю (позднее для девочек был придуман отдельный термин – «комплекс Электры»).
Сексуальные импульсы могут быть перенаправлены и на другие цели (будь то творчество или революционная борьба), что и было названо «сублимацией». Недаром отец психоанализа одним из первых стал рассматривать через призму психоанализа не только непосредственно психику, но и произведения искусства и даже религию. До сих пор можно найти немало статей (как ироничных, так и вполне серьезных) об Эдиповом комплексе в произведениях Кафки или фаллическом символизме «Буратино».
За сто лет теория Фрейда часто подвергалась ревизии. Против некоторых утверждений профессора выступали даже сторонники психоанализа (например, К. Юнг и Э. Фромм, создавшие свои собственные теории). Сегодня большинство психологов отрицают Эдипов комплекс и вообще считают, что Фрейд переоценил влияние секса на психику человека. Однако фрейдизм давно уже перестал быть чистой наукой, превратившись в настоящее культурное явление. С этим нужно считаться, не забывая, однако, и известный анекдот, где усталый Фрейд отвечает назойливой пациентке, что «банан – это иногда просто банан».
И в заключение отметим, что, не смотря на все споры, критику и полемику вокруг теории Фрейда и самого Фрейда, нельзя не оценить влияние Фрейда на развитие медицины: он взорвал строгую границу между науками о природе и духе. Возможно, что стремление к ее развитию существовало и раньше, но фактическое осуществление потребовало появления личности такой значимости, как Фрейд.
Литература
1. Акимов О. Е. Правда о Фрейде и психоанализе. //М.: Издатель Акимова, 2005.
2. Акимов О.Е. Психология познания. Удод. //М.: Издатель Акимова, 2004.
3. Джонс Э. Жизнь и творения Зигмунда Фрейда. //М.: Гуманитарий, 1996.
4. Мекаччи Л. Случай Мэрилин М. и другие провалы психоанализа. //М.: Смысл, 2004.
5. Реньяр П. Умственные эпидемии. //М.: Emergency Exit, 2004.
6. Фрейд З. Заметки о любви в перенесении. Зигмунд Фрейд и психоанализ в России. //М.: МПСИ, 2000.
7. Фрейд З. Собрание сочинений в 26 томах. Том 1. Исследования истерии. //СПб, 2005.
8. Фрейд З. Толкование сновидений. //Мн.: Попурри, 1997.
9. Фрейд З. Три очерка по теории сексуальности //Психология бессознательного: Сб. произведений. – М.: Просвещение, 1989.
[1] Акимов О.Е. Правда о Фрейде и психоанализе. — М.: Издатель Акимова, 2005.
[2] Акимов О.Е. Психология познания. Удод. — М.: Издатель Акимова, 2004.
[3] Акимов О.Е. Психология познания. Удод. — М.: Издатель Акимова, 2004.
[4] Фрейд З. Собрание сочинений в 26 томах. Том 1. Исследования истерии. //СПб, 2005.(гл. 3)
[5] Фрейд З. Толкование сновидений. – Мн.: Попурри, 1997, с. 286
[6] Фрейд З. Толкование сновидений. – Мн.: Попурри, 1997, с. 291-292
[7] Фрейд З. Три очерка по теории сексуальности /Психология бессознательного: М.: Просвещение, 1989.
[8] Акимов О.Е. Психология познания. Удод. — М.: Издатель Акимова, 2004.
[9] Фрейд З. Заметки о любви в перенесении / Зигмунд Фрейд и психоанализ в России. – М.: МПСИ, 2000.
[10] Фрейд З. Заметки о любви в перенесении / Зигмунд Фрейд и психоанализ в России. – М.: МПСИ, 2000.
Похожие работы
... естественный отбор. Он был против демократии социализма, считая их пройденным этапом. Подобные мировоззренческие и общественные позиции видных деятелей естествознания и медицины соответствовали ряду социологических теорий, возникших в конце XVIII в. и особенно в период формирования и развития империализма. Они идейно подготавливали приход фашизма, обосновывали необходимость ликвидации социальных ...
... , методам и задачам этой науки. 2. В1879 г. в Лейпцигском университете была основана первая научная психологическая лаборатория, и именно этот год принято считать годом рождения психологии как самостоятельной науки. 3. Вундт создал первую в мире собственную психологическую школу, развившуюся до мирового масштаба, что для других ученых и исследователей послужило стимулом к созданию собственных ...
... за собой эти флаконы”. Вот это и есть идеализация своего избранника на бытовом уровне. Что касается отношений с другими представителями противоположного пола. С одной стороны, реальная Любовь, как Идеализация, поднимает внешнюю привлекательность избранника на недосягаемую, по сравнению с другими, высоту. Озарённая Любовью личность избранника, в том числе, его внешняя привлекательность, делает ...
... как философ прагматистского направления, социолог и социальный психолог. Это обстоятельство обусловило важную специфическую особенность интеракционизма: в отличие от других теоретических подходов в социальной психологии, в основе которых лежат традиционные психологические школы и направления, интеракцио-нистская ориентация пришла в социальную психологию из социологии. Понятийный аппарат и ...
0 комментариев