Субъективное право и законный интерес

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Курсовая работа

«Субъективное право и законный интерес»

 

 

Введение

Цивилизация выработала различные юридические средства обеспечения потребностей и запросов личности. Среди таких средств особое место занимают субъективные права и законные интересы, которые «напрямую работают» на удовлетворение нужд и стремлений граждан, социальных групп, общества в целом. Субъективные права и законные интересы сам законодатель относит к объектам правовой охраны. В частности, в ст. 3 ГПК РФ прямо закреплено, что «Заинтересованное лицо вправе в порядке, установленном законодательством о гражданском судопроизводстве, обратиться в суд за защитой нарушенных либо оспариваемых прав, свобод или законных интересов». Субъективное право и законный интерес, выступая определенными уровнями правового обеспечения стремлений личности, между собой тесно связаны и находятся во взаимодействии. Вместе с тем это – разные юридические инструменты, которые необходимо различать как в теории, так и на практике.

Отсюда вытекает актуальность проблем соотношения категорий «субъективное право» и «законный интерес». «Поскольку законные интересы, – отмечает В.А. Кучинский, – охраняются наряду с правом соответствующих субъектов, правовая наука исследует их в сопоставлении». «Важное значение, – пишет также А.И. Экимов, – имеет проблема соотношения субъективного права и законного интереса». Указанное соотношение включает в себя анализ общих и отличительных признаков рассматриваемых понятий, критериев их разграничения.

Законный интерес представляет собой самостоятельное социально-правовое явление и, наряду с субъективным правом, является объектом правовой охраны в различных отраслях российского права. В специальной юридической литературе законный интерес рассматривается в различных аспектах. Широко обсуждаются проблемы соотношения законного интереса с субъективными правами и юридическими обязанностями. Дискуссионным является вопрос о наличии у законного интереса регулятивных свойств; причем одни авторы отвечают на этот вопрос положительно, другие – отрицательно.

Применительно к исследуемой теме представляется необходимым рассмотреть законный интерес как самостоятельный объект судебно-правовой защиты, а также как форму, способ выражения и закрепления определенных правовых дозволений, существующих параллельно с юридическими возможностями, составляющими содержание субъективного права. Поставленная задача предполагает необходимость уточнения основных понятий теории интересов по причине их неоднозначного толкования различными авторами.

Категория законного (охраняемого законом) интереса стала объектом теоретического исследования значительно позже, чем объектом правовой защиты. И хотя в последние десятилетия данное понятие исследовалось в юридической науке, вопрос о законном интересе остается пока не во всех аспектах достаточно разработанным, а по целому ряду моментов – дискуссионным.

В современный период эта проблема приобретает большую практическую значимость, ибо законные интересы позволяют удовлетворять и защищать в юридически-легитимном порядке многие вновь появившиеся интересы, которые прямо не закреплены субъективными правами. Полноценный анализ призван подвести под эту категорию (уже давно существующую на практике) необходимую обновленную теоретическую базу, что позволит в условиях реформирования российского общества правильно определить ее место и роль среди других правовых явлений, откроет новые возможности по ее применению на практике.

Субъективное право

Понятие субъективного права – первое основное понятие, с которым сталкивается юрист. Это понятие довольно трудно определить и описать в деталях.

Как уже неоднократно говорилось, право в том виде, в каком мы его до этого момента излагали, – а именно, объективное право – выступает как совокупность норм, наделяющих индивидов теми или иными правами и прерогативами, одновременно налагая на них определенные обязанности. В соответствии с французским правом, если какая-либо юридическая норма предоставляет индивиду одно из прав, связанных с совершением действий в отношении других индивидов, считается, что за данным индивидом признается «право». Так, например, владелец квартиры имеет право продать ее любому лицу по своему выбору, должным образом отработавший положенное время служащий имеет право на получение зарплаты, лицо, пострадавшее от несчастного случая, имеет право требовать от виновника несчастного случая возмещения ущерба и т.д. Здесь речь идет уже не об объективном праве, поскольку в данном случае мы имеем дело с индивидуальными ситуациями. Следовательно, право рассматривается здесь в рамках конкретных частных ситуаций, то есть понимается в субъективном смысле. Такое право и называют субъективным.

Итак, следует иметь в виду, что в юридической терминологии слово «право» используется в нескольких значениях, двумя важнейшими из которых являются понятия объективного и субъективного права, рассматриваемого как право на совершение действия, предоставляемое индивиду в отношении других индивидов на основании юридической нормы. Авторы ряда работ начального или вводного характера стремятся на первых же страницах одновременно дать определения обоих этих понятий термина «право». Польза от этого сомнительна хотя бы потому, что поспешное сопоставление столь отличных друг от друга значений термина «право» неизбежно порождает путаницу в восприятии этих понятий неспециалистами или начинающими юристами. Итак, существует, во-первых, собственно «право», являющееся объективным правом и представляющее собой совокупность правил нормативного характера, определяемых и гарантируемых политической властью в обществе; во-вторых, существует другое понятие, имеющее совершенно иное значение, но также выражающееся термином «право» и понимающееся как субъективное право, являющееся по существу простым элементом юридической техники объективного права – элементом, отсутствующим во многих правовых системах. Так, право в его субъективном значении – понятие, с трудом воспринимающееся британцем, мусульманином, японцем или китайцем.

Последнее замечание при ближайшем рассмотрении не столь удивительно, каким кажется на первый взгляд, поскольку даже для француза понятие субъективного права не всегда ясно. Это понятие не только представляет сложности для его определения, но и является предметом дискуссий, иногда подвергается критике вплоть до призывов к отказу от него.

Представляется, однако, что понятие субъективного права – это важнейший и необходимый элемент юридической техники, являющийся, впрочем, таковым в любой юридической системе. Задача заключается в установлении того, чем является или чем может являться субъективное право, в определении его сущности и его пределов.

Субъективное право есть признаваемая за индивидом или за группой индивидов способность иметь в своем распоряжении, используя сообразно своим намерениям с целью получения преимуществ, материальные средства политической власти, характеризующие право и составляющие его основание.

Законный интерес

Законный интерес – это отраженное в объективном праве либо вытекающее из его общего смысла и в определенной степени гарантированное государством простое юридическое дозволение, выражающееся в стремлениях субъекта пользоваться конкретным социальным благом, а также в некоторых случаях обращаться за защитой к компетентным органам – в целях удовлетворения своих потребностей, не противоречащих общественным.

Содержание законного интереса состоит из двух элементов (стремлений): пользоваться конкретным социальным благом и обращаться в необходимых случаях за защитой к компетентным органам государства или общественным организациям. Сущность же его заключается в простом юридическом дозволении, отраженном в объективном праве либо вытекающем из его общего смысла. Структурой законного интереса выступают внутренняя связь стремлений, их организация, тот или иной способ соединения. Стремление субъекта пользоваться благом занимает в содержании законного интереса более «высокое положение», поэтому в структурном аспекте содержание законного интереса будет выглядеть так: сначала – стремление пользоваться благом (основной элемент), а уж затем – стремление обращаться к компетентным органам за защитой стремления первого (формально-обеспечивающий элемент).

Структурный анализ законных интересов важно дополнять функциональным, в процессе которого необходимо выяснить место и роль каждой из названных частей в реализации данного законного интереса.

Стремление пользоваться социальным благом – центральный, осевой элемент в содержании и структуре законного интереса, ибо только он способен предоставить субъекту то, что ему нужно для нормальной жизнедеятельности, иначе говоря, он ведет к достижению определенных благ. Но само благо находится вне содержания и структуры законного интереса, выступает его объектом.

Стремление обращаться в необходимых случаях за защитой является вторым, но не менее важным элементом в содержании и структуре законного интереса. Он вступает в действие тогда, когда неполно осуществляется, ущемляется первый. Второй элемент выступает как бы дополнением, рычагом реализации первого, находясь до поры до времени в «резерве». Благодаря ему интерес и приобретает характер охраняемого законом (законного).

В литературе высказана точка зрения, согласно которой следует различать понятия «законный интерес» и «охраняемый законом интерес» (Е.П. Губин, С.Н. Сабикенов, Н.А. Шайкенов). В частности, Н.А. Шайкенов пишет: «Все интересы, выраженные в праве, находятся под правовой защитой, и поэтому вполне правомерно рассмотрение их как «охраняемых законом»… Охраняемые законом интересы включают в себя как законные, так и юридические интересы… Интересы, которые находятся в сфере правового регулирования, но не обеспечены субъективными правами… целесообразно обозначать термином «законные интересы», а… интересы, реализация которых обеспечена субъективными правами… – «юридические интересы»».[1]

Данная точка зрения, на наш взгляд, недостаточно обоснована. Из анализа многих статей нормативных актов, в которых употребляются категории «охраняемый законом интерес» и «законный интерес», видно, что законодатель не проводит разграничения между ними, а рассматривает их как синонимы. Не видят различий между этими категориями и многие ученые (Д.М. Чечот, Н.И. Матузов, В.А. Патюлин, Л.С. Явич, В.И. Ремнев, А.В. Кузнецов, Н.В. Витрук, В.Н. Кудрявцев, Н.С. Малеин, Ю.А. Тихомиров, В.А. Кучинский, А.И. Экимов, Н.И. Тищенко и др.). Так, Р.Е. Гукасян замечает, что «термины «охраняемый законом интерес» и «законный интерес» выражают одно и то же понятие, поэтому могут использоваться как равнозначные».[2]

В юридической науке также предлагается рассматривать «законные интересы» в широком и узком смысле слова (Р.Е. Гукасян, Н.В. Витрук и др.). В широком смысле – как интересы, закрепленные в субъективных правах и обязанностях, так и интересы, выраженные в особом понятии «законные интересы»; в узком же смысле – только последние. В принципе, с этим можно согласиться.

Однако, говоря о «законных интересах» как таковых, следует все же видеть в них то, что подразумевает под ними законодатель: самостоятельный объект правовой охраны. Поэтому при употреблении термина «законный интерес» важно делать упор именно на второй, более узкий, но, несомненно, более точно отражающий назначение данного термина смысл.

  Соотношение понятий «субъективное право» и «законный интерес»

В современный период эта проблема приобретает большую практическую значимость, ибо законные интересы позволяют удовлетворять и защищать в юридически-легитимном порядке многие вновь появившиеся интересы, которые прямо не закреплены субъективными правами (например, законные интересы беженцев в приобретении российского гражданства, многочисленных групп населения в стабилизации экономики в России, в больших инвестициях, законные интересы предпринимателей как можно быстрее и без излишней волокиты получить лицензию на осуществление определенной деятельности, на получение значительного кредита в банке и конкретного помещения в аренду, на уплату справедливых и разумных налогов и т.п.). Полноценный научный анализ призван подвести под эту категорию (уже давно существующую на практике) необходимую обновленную теоретическую базу, что позволит в условиях реформирования российского общества правильно определить ее место и роль среди других правовых явлений, откроет новые возможности по ее применению на практике.

Обобщая появившуюся в последние годы литературу по данному вопросу, важно выработать четкие критерии разграничения субъективных прав и законных интересов, что, бесспорно, может помочь более полной реализации потребностей и запросов граждан, иных субъектов права.

Кроме всего прочего, в связи с расширением действия принципа «дозволено все, что не запрещено законом», статус законных интересов резко возрастает. Между тем, как отмечалось в Послании Президента РФ Федеральному Собранию в 1995 г., «многие россияне до сих пор не знают, как в новых условиях отстаивать свои законные интересы – куда пойти, к кому обратиться, что рискованно, а что надежно; что можно, а чего нельзя».[3]

В законодательстве одним из первых нормативных актов, закреплявших категорию «законный интерес», явился ГПК РСФСР, принятый 7 июля 1923 г. Статья 5 названного акта гласит: «Суд обязан… способствовать выяснению существенных для разрешения дела обстоятельств и подтверждению их доказательствами, оказывая обращающимся к суду трудящимся активное содействие к ограждению их прав и законных интересов…». Из данной статьи видно, что уже в тот период законодатель различал субъективное право и интерес, не опосредствованный этим правом, но являющийся самостоятельным объектом правовой охраны. Прилагательное же «законный» наполняет его более юридически определенным содержанием, придавая ему как бы новое качество.

Категория законного интереса употребляется также в ст. 12 Постановления ЦИК и СНК СССР «Об основных принципах организации государственного нотариата», принятого 14 мая 1926 г., а затем и в ст. 7 Положения о Государственном нотариате РСФСР, утвержденного ВЦИК и СНК 20 июля 1930 г.

В процессе обсуждения ст. 2 Проекта Положения о судоустройстве СССР, союзных и автономных республик в 1938 г. было предложено следующее дополнение: «В п. «в» вместо слов: «прав и интересов государственных учреждений и т.д.», лучше сказать: «прав и охраняемых законом интересов государственных учреждений», и далее по тексту проекта, так как правосудие защищает не всякие интересы организаций и учреждений, а лишь те из них, которые совпадают с общегосударственными интересами. Внести указанное уточнение необходимо и потому, что в п. «б» той же статьи 2, где речь идет о защите интересов граждан, сказано, что правосудие защищает интересы граждан, гарантированные Конституцией СССР или Конституциями союзных или автономных республик». 9

С середины 50-х годов категория законного интереса стала значительно активнее использоваться в законодательстве. Ее можно встретить, например, в п. 3 ст. 2, ст. 14, п. 4 ст. 23 Положения о прокурорском надзоре в СССР 1955 г.; в ст. 2 Основ законодательства о судоустройстве Союза ССР, союзных и автономных республик 1958 г.; в ст. 2, 5, 29, 30 Основ гражданского судопроизводства Союза ССР и союзных республик 1961 г.; в ст. 2, 10 Закона о Прокуратуре СССР; в п. 2 ст. 22 Закона о народном контроле в СССР; в ст. 2, 15 Закона о государственном арбитраже в СССР; в ст. 1, 6, 7 Закона об адвокатуре в СССР и т.п.

О правовой охране законных интересов, осуществляемой наряду с правами и свободами, речь идет и во многих современных нормативных актах: в ст. 1 и 13 ГК РФ; в ст. 1, 7, 56 Семейного кодекса РФ; в ст. 2 АПК РФ; в ст. 1 Кодекса РСФСР об административных правонарушениях; в ст. 1 УИК РФ; в п. 2 ст. 1 Федерального закона РФ «О прокуратуре Российской Федерации» и т.д.

Термин «законный интерес» активно используется в международно-правовых документах, а также в конституциях ряда стран. В частности, согласно основным принципам независимости судебных органов, принятым 7-м Конгрессом ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями в сентябре 1985 г., каждый человек имеет право на судебную защиту своих прав и связанных с ними разнообразных охраняемых законом интересов в судах Российской Федерации, применяющих процедуру, рассчитанную на компетентное, быстрое и доступное разбирательство дела беспристрастным судьей или судьями.[4]

В ст. 24 Конституции Итальянской Республики прямо установлено, что «все могут в судебном порядке действовать для защиты своих прав и законных интересов». Термин «законный интерес» употребляется и в конституциях Швейцарской Конфедерации (ст. 34), Болгарии, Румынии, Кубы, а также ряда стран–членов СНГ (в ст. 8 Конституции Армении; в ст. 8 Конституции Кыргызстана; в ст. 99 Конституции Туркменистана; в ст. 20 Конституции Узбекистана; в ст. 44, 53, 122 Конституции Беларуси). Дважды (в ч. 2 ст. 36 и в ч. 3 ст. 55) термин «законный интерес» фигурирует и в Конституции РФ 1993 г.

В законодательном процессе, как и в науке, большое значение имеет традиционность терминологии, ее преемственность. Но, думается, не в этом заключается главная причина распространения категории «законный интерес». Как реальное явление и как юридическое понятие ее породила сама жизнь, обозначая ею самостоятельный объект правовой защиты. Понятие «законный интерес» не является чем-то случайным, оно имеет под собой реальную основу и используется в целях дополнительного обеспечения разнообразных нужд и запросов граждан. Право на существование этой категории уже ни у кого не вызывает сомнений.

Вместе с тем законодатель, употребляя данный термин в нормативных актах, не разъясняет его. Нет никаких указаний на этот счет и со стороны других государственных органов, т.е. отсутствует как аутентическое, так и легальное его толкование. Конституционный Суд РФ и Пленум Верховного Суда РФ, широко употребляя категорию «законный интерес» в своих различных постановлениях, разъяснениях и определениях, тоже не определяют этот термин. Иначе говоря, отсутствует и нормативное и казуальное толкование. Следовательно, органы, управомоченные на официальное толкование, тем не менее не раскрывают содержание указанного понятия.

Для решения данного вопроса необходимо поэтому остановиться на генезисе категории «законный интерес» в науке, в теории, а также на доктринальном ее толковании.

Один из первых ученых-юристов, кто ввел термин «законные интересы» в научный оборот, был Г.Ф. Шершеневич, в частности, он писал, что «члены одного общества выработали в себе привычку отстаивать всеми законными средствами свои права, восставать против малейшего нарушения их законных интересов, относиться недоброжелательно к нарушителям правового порядка, как к общим врагам, а соответственно тому и сами стараются не выходить из пределов своего права».[5]

И другие дореволюционные ученые-юристы разделяли термины «субъективное право» и «интерес», говорили об их самостоятельности, не всегда, однако, называя последний «законным». «Один интерес и его защита, – отмечал Ю.С. Гамбаров, – не дают понятия субъективного права. Не все интересы пользуются защитой и ведут к праву, точно так же, как и не все интересы, получающие даже защиту права, представляют собой субъективные права». «Охрана интересов может быть налицо, – заметил А.А. Рождественский, – и тем не менее, субъективное право не возникает». В другой своей книге он развивает эту мысль: «Могут существовать юридически-защищенные интересы, не будучи в то же время юридически-индивидуализированными сферами интересов, то есть не будучи субъективными правами».

Первые советские ученые тоже различали эти понятия и сделали значительный шаг вперед в исследовании данной проблемы. В частности, М.Д. Загряцков писал, что «нарушение не только права граждан, но и интереса может дать основание к возбуждению административного иска». И далее: «С того момента, когда нарушение цели закона дает основание для обжалования решения, презюмируемого неправомерным по этому признаку, – на защиту интересов гражданина, даже не входящих в область его субъективных прав, встает вся система законодательства, данного правопорядка и, даже более, вся совокупность правосознания эпохи».

В более позднее время заговорил об этой категории как о самостоятельном объекте правовой защиты В.А. Рясенцев. Он отмечал: «Вывод о возможной защите… не только прав, но и интересов потерпевших граждан и социалистических организаций вытекает из анализа ст. 2 и 6 Основ гражданского судопроизводства, предусматривающих защиту охраняемых законом интересов наряду с правами. Из сопоставления названных статей со ст. 6 Основ гражданского законодательства явствует, что отдельные способы защиты гражданских прав должны применяться и для защиты охраняемых гражданским законом интересов».[6] Но наиболее остро данный вопрос был поставлен В.И. Ремневым. «Право гражданина и его законный интерес, – писал он, – не одно и то же. Сущность права гражданина (его субъективного права) заключается в гарантированной возможности совершать определенные действия». Возможность же удовлетворения законного интереса «ограничена объективными условиями и главным образом экономическими».[7] В.И. Ремнев показал одно из отличий между категориями «субъективное право» и «законный интерес»: различную степень их материальной обеспеченности, гарантированности, что, на наш взгляд, является правильным.

Значительное внимание категории законного интереса уделили представители уголовного процесса (М.С. Строгович, В.И. Каминская, Я.О. Мотовиловкер, А.Л. Цыпкин, Э.Ф. Купцова, И.А. Либус, Л.Д. Кокорев, Н.С. Алексеев, В.Г. Даев и др.) и гражданского процесса (М.А. Гурвич, К.С. Юдельсон, Д.М. Чечот, А.А. Мельников, Р.Е. Гукасян и др.). М.А. Гурвич, например, считал, что в отличие от материального субъективного права охраняемый законом интерес (законный интерес) есть «выгода, обеспеченная не нормой материального, а охранительной, прежде всего процессуальной, нормой».[8]

С таким определением законного интереса трудно согласиться, поскольку оно является в какой-то мере односторонним. Не случайно позиция М.А. Гурвича была затем подвергнута справедливой критике, причем не только представителями науки материального права, но и самими процессуалистами.[9]

Законный интерес нельзя отождествлять с выгодой, как нельзя и утверждать, что он обеспечивается только процессуальной нормой. Это – более сложное явление, которое обеспечивается многими способами и средствами, институтами и нормами как процессуального, так и материального характера.

Заметный вклад в исследование данной проблемы внес Р.Е. Гукасян. Он разграничивает такие, на первый взгляд, схожие, но все же различные явления, как правовые и охраняемые законом (законные) интересы. Р.Е. Гукасян пишет: «Возможно существование правовых по содержанию, но не охраняемых законом интересов, точно так же, как и неправовых по содержанию, но охраняемых законом интересов». И далее: «Правовые и охраняемые законом интересы – не тождественные социальные явления, правовые категории. Различие их состоит в следующем. Правовые интересы являются одноплановыми с экономическими, политическими, духовными и иными интересами в том смысле, что все они формируются условиями общественной жизни и имеют свои специфические средства удовлетворения. Охраняемыми законом могут быть любые по своему содержанию интересы, если государство с помощью правовых средств гарантирует их реализацию».[10] Поэтому Р.Е. Гукасян – против употребления этих различных категорий как синонимов.

Категория законного интереса, как уже говорилось выше, наиболее близко соприкасается с субъективным правом. Практически в любом нормативном акте, где закреплен законный интерес, перед термином «законный интерес» всегда стоит слово «право». Случайно ли это? Каковы их общие и отличительные черты? Что может служить критерием для их разграничения?

Субъективное право определяется в литературе кратко как вид и мера возможного поведения[11] или более широко – как «создаваемая и гарантируемая государством через нормы объективного права особая юридическая возможность действовать, позволяющая субъекту (как носителю этой возможности) вести себя определенным образом, требовать соответствующего поведения от других лиц, пользоваться определенным социальным благом, обращаться в случае необходимости к компетентным органам государства за защитой – в целях удовлетворения личных интересов и потребностей, не противоречащих общественным».[12]

Общие черты между субъективными правами и законными интересами:

1) обусловлены материальными и духовными условиями жизни общества;

2) содействуют развитию и совершенствованию социальных связей, фиксируя в себе определенное сочетание личных и общественных интересов;

3) несут определенную регулятивную нагрузку, выступая своеобразными подспособами правового регулирования;

4) предполагают удовлетворение собственных интересов личности, выступая своеобразными юридическими средствами (инструментами) реализации данных интересов, способами их правового оформления. Верно в этой связи замечено Н.А. Шайкеновым, что за термином « «законные интересы» скрываются две реальности – средства юридической защиты интересов личности и непосредственно сами эти интересы»;[13]

5) имеют диспозитивный характер;

6) выступают в качестве самостоятельных элементов правового статуса личности;

7) представляют собой юридические дозволения;

8) их осуществление связывается в основном с такой формой реализации права, как использование;

9) являются объектами правовой охраны и защиты, гарантируются государством;

10) определяют собой своего рода меру поведения, специфический критерий законных деяний. Так, в ч. 2 ст. 36 Конституции РФ прямо установлено, что «владение, пользование и распоряжение землей и другими природными ресурсами осуществляется их собственниками свободно, если это не наносит ущерба окружающей среде и не нарушает прав и законных интересов иных лиц»; точно такие же требования содержатся и в ч. 3 ст. 55 Конституции, а также в целом ряде нормативных актов закреплено, что «собственники, владельцы и пользователи земельных участков, примыкающих к поверхностным водным объектам, могут использовать водные объекты только для своих нужд в той мере, в какой это не нарушает права и законные интересы других лиц».

Вышеназванные черты сближают субъективные права и законные интересы, делают их «родственными». Но наряду с общими чертами между данными правовыми категориями имеются и различия.

Субъективные права и законные интересы не совпадают по своей сущности, содержанию и структуре. Нетождественность их определяется тем, что субъективные права и законные интересы – различные правовые дозволенности. Первая представляет собой особую дозволенность, обеспеченную конкретной юридической необходимостью других лиц. Если же правовая дозволенность не нуждается в юридически необходимом поведении других лиц как средстве своего обеспечения, то она и не возводится законодателем в «ранг» субъективного права.

Законный интерес – юридическая дозволенность, имеющая в отличие от субъективного права характер правового стремления. Однако и законный интерес можно считать известной возможностью, но возможностью в большинстве своем социальной, фактической, а не правовой. Он отражает лишь разрешенность действий, и не более того. Если сущность субъективного права заключается в юридически гарантированной и обеспеченной обязанностями других лиц возможности, то сущность законного интереса – в простой дозволенности определенного поведения. Это – своеобразное «усеченное право», «усеченная правовая возможность». Ему противостоит лишь общая юридическая обязанность – уважать его, не нарушать его, поскольку и сам он представляет собой правовую возможность общего характера.

Субъективное право и законный интерес не совпадают и по содержанию, которое у первого состоит из четырех возможностей (элементов), а у второго – только из двух. Субъективное право – это возможность, позволяющая субъекту пользоваться благом в границах, строго установленных законом. Законный интерес – тоже известная «возможность», позволяющая субъекту пользоваться благом, но уже без таких четких границ дозволенного поведения (вида и меры) и возможности требования определенных действий от других лиц.

Отсутствие конкретизации у законного интереса объясняется тем, что ему не соответствует четкая юридическая обязанность контрагентов в отличие от субъективных прав, которые не могут существовать без корреспондирующих им обязанностей. Последние помогают устранять препятствия, стоящие на пути удовлетворения интересов, отраженных в субъективных правах. При реализации же законных интересов юридические обязанности не участвуют в нейтрализации имеющихся помех. «Дозволить одному, – писал Н.М. Коркунов, – не значит обязать другого. Дозволенное действие может стать правом только тогда, когда будет запрещено совершение всего мешающего дозволенным действиям, потому что только при этом условии будет установлена соответствующая обязанность».

Законный интерес – простая дозволенность, не запрещенность. Поэтому у него «правомочие» выражается чаще всего в просьбе. Элементы содержания законного интереса носят характер стремлений, а не твердо гарантированных возможностей. Отсюда связь законного интереса с благом, а также с их защитой более отдаленная, чем это наблюдается у субъективного права. То есть различие в содержании субъективных прав и законных интересов можно провести как по количественному составу, так и по качественной их характеристике.

Законный интерес отличается от субъективного права и по своей структуре, которая выглядит менее четкой, чем у субъективного права. К тому же в содержании законного интереса – всего два элемента и связь между ними значительно беднее, проще, одностороннее.

Следовательно, законный интерес отличается от субъективного права своей сущностью, содержанием и структурой. Проследим это на конкретном примере.

Возьмем законный интерес определенного гражданина, связанный с наличием в аптеках медикаментов, пользующихся повышенным спросом. В отличие от субъективного права, которое предполагает четыре возможности, обеспечиваемые государством и юридической обязанностью соответствующих лиц и органов, носителю данного законного интереса никаким нормативным актом не установлены ни возможность определенного поведения (приобрести эти медикаменты), ни возможность требования конкретных действий от других лиц (требовать от работников аптеки предоставления в обязательном порядке этих медикаментов). Не установлены потому, что законный интерес – всего лишь простая правовая дозволенность, вытекающая из общего смысла законодательства и реализуемая только в том случае, если фактически имеются необходимые условия для этого. Плюс ко всему прочему наличные «возможности» законного интереса носят характер стремлений, которые нельзя еще обеспечить в необходимой мере. Общий смысл, дух закона содействуют его реализации, но не больше.

Таким образом, законный интерес в отличие от субъективного права есть простая правовая дозволенность, имеющая характер стремления, в которой отсутствует указание действовать строго зафиксированным в законе образом и требовать соответствующего поведения от других лиц и которая не обеспечена конкретной юридической обязанностью. Это может служить главным критерием для разграничения законных интересов и субъективных прав.

По существу, в самой общей форме данный критерий был подмечен еще дореволюционными русскими учеными-юристами. «Право, – писал Н.М. Коркунов, – непременно предполагает соответствующую обязанность. Если нет соответствующей обязанности, будет простое дозволение, а не правомочие». Предоставляя субъективное право, продолжает он, «юридическая норма придает лицу новую силу, увеличивает его могущество в осуществлении своих интересов. Такое прямое и положительное влияние юридических норм, выражающееся в расширении фактической возможности осуществления, обусловленном установлением соответствующей обязанности, мы и называем субъективным правом, или правомочием. Или, короче, правомочие есть возможность осуществления интереса, обусловленная соответствующей юридической обязанностью. Обусловленностью соответствующей обязанностью правомочие прежде всего отличается от простой дозволенности. Конечно, все, на что лицо имеет право, дозволено; но не на все дозволенное оно имеет право, а лишь на то, возможность чего обеспечена установлением соответствующей обязанности».[14] Следовательно, субъективное право отличается от законного интереса возможностью потребовать, своеобразной властью, присущей управомоченному лицу.

Г.Ф. Шершеневич отмечал, что «субъективное право есть власть осуществлять свой интерес», что «наличность интереса еще не создает права. Жена, требующая от мужа содержания, весьма заинтересована в том, чтобы муж ее исправно получал причитающееся ему от фабриканта жалованье, но сама она ничего от фабриканта требовать не может. Домовладелец терпит от того, что соседние бани гонят в окна его дома дым, и он заинтересован в том, чтобы хозяин бань поднял дымовые трубы их выше уровня его строения, но никакого права отсюда не вытекает. Даже тогда, когда интересы человека защищаются законом, субъективного права нет, пока заинтересованному не предоставлена власть. Так, например, уголовные законы защищают многочисленные и важные интересы отдельных людей, но защищенный интерес не превращается еще в субъективное право, потому что есть интерес, есть его защита, но нет власти…».[15]

В этой связи нельзя согласиться с высказанным А.Ф. Сизым мнением о том, что у осужденных (если они в полном объеме выполняют основания поощрительных норм) возникает субъективное право на поощрение и что в плане последующего совершенствования поощрительной системы было бы целесообразно все формулировки «могут», «могут быть» из содержания норм закона исключить.[16]

У осужденных нет и не может быть субъективного права на поощрение, ибо нет власти потребовать соответствующего поведения от обязанных должностных лиц. У них есть лишь законный интерес, реализация которого во многом зависит от усмотрения данных должностных лиц. Поэтому, на наш взгляд, обоснованно в статьях нового УИК РФ, где закреплены меры поощрения для осужденных, оставлены формулировки типа «могут» и «могут быть», которые означают, что должностные лица «не напрямую» обязаны поощрять осужденных, совершивших заслуженное поведение в местах лишения свободы.

Кроме того, разграничению субъективного права и законного интереса могут помочь дополнительные критерии, вытекающие из причин существования законных интересов наряду с субъективными правами. В этой связи Г.В. Мальцев верно отмечает, что в обществе интересы личности всегда многообразны. «Не все они могут быть опосредствованными в особых субъективных правах: во-первых, потому, что связанная с субъективным правом возможность юридически притязать на определенные блага, действия других лиц не может быть в современных условиях обеспечена в отношении абсолютно всех человеческих интересов; во-вторых, возможности правовой системы ограничены в смысле детального регламентирования индивидуальных интересов: если бы право выражало и регламентировало все интересы личности в особых нормах и правах, то оно представляло бы собой чрезвычайно сложную, необозримую и мало пригодную для практических целей систему. Поэтому правовой регламентации подвергаются лишь определенные интересы личности, являющиеся жизненно важными для всех членов общества (или части), типическими, то есть такими, которые наиболее ярко выражают сущность социалистических общественных отношений (характерны для них), имеют известное социальное значение».[17]

Из этих суждений можно выделить экономическую, количественную, качественную причины существования законных интересов и, соответственно, экономический, количественный и качественный критерии их отграничения от субъективных прав.

Такие названия критериям дали Н.С. Малеин и З.В. Ромовская,[18] с чем вполне можно согласиться. Однако, на наш взгляд, некоторые из них, в частности количественный и качественный, следовало бы полнее и точнее охарактеризовать: количественный критерий связан как с многообразием интересов, так и с объективной невозможностью урегулирования отдельных интересов с помощью субъективных прав; качественный критерий – со значимостью, важностью интересов для общества.

Н.С. Малеин считает малоубедительным «объяснение незакрепленности многих интересов в конкретных нормах «неспособностью» государства охватить все их разнообразие». Неприемлем, с его точки зрения, и «такой качественный критерий разграничения рассматриваемых понятий, согласно которому в субъективных правах закрепляются наиболее существенные и общественно значимые интересы». Следовательно, Н.С. Малеин не согласен ни с «количественным», ни с «качественным» критериями и пытается обосновать единственно верный, на его взгляд, главный критерий – экономический. Наличие законных интересов, не «охваченных» субъективными правами, по его мнению, «может быть объяснено не экономией юридических норм или неспособностью законодателя учесть и закрепить все интересы, а экономическими причинами».[19] Однако экономический критерий, который, по сути, сам собой разумеется, вовсе не исключает и не умаляет двух других – количественного и качественного.

Конечно, право более статично, чем регулируемые им отношения. Оно почти всегда «отстает от жизни» как при упорядочении социальных связей, так и при опосредствовании многообразных интересов. В литературе справедливо отмечается, что «законодатель зачастую не успевает «признать» (закрепить, оформить законом) появляющиеся новые социальные возможности и интересы, а в некоторых случаях и не стремится к этому».[20] То есть ряд интересов право «может» опосредствовать в субъективных правах, но не «хочет», ибо в этом нет необходимости как для государства, так и для носителей данных интересов. К таким интересам относятся в основном сугубо индивидуальные, незначительные, не имеющие общего значения (качественный критерий).

Другие интересы право порой и «хочет» опосредствовать в субъективных правах, да не «может», хотя среди них есть и существенные, и жизненно важные, и значительные. И дело здесь не только в экономических причинах, но и в самой специфике права, объективно заложенной в нем. Оно не в состоянии «углубиться» в некоторые сферы, и в частности в интимную, которая не поддается юридическому нормированию. Законодатель, устанавливая общие правила поведения (носящие, как известно, абстрактный характер), просто не «может» распространить их на все конкретные жизненные ситуации, условия, обстоятельства и вытекающие из них интересы, ибо не всякое конкретное регулируется общим правилом.

Однако некоторые интересы, остающиеся за пределами такого нормирования, все же могут находиться в сфере правового регулирования, соответствовать духу закона, иметь подчас социальное звучание и потому должны в необходимых случаях стать, наряду с субъективными правами, объектом правовой защиты, т.е. выступить в качестве законных интересов (например, интерес разведенного отца в том, чтобы ребенок проживал именно с ним).

Здесь право количественно не «может» опосредствовать подобные интересы в «глубину», не «может» установить раз и навсегда субъективные права, ибо их регулирующая функция будет бессильной и бесполезной на такой «глубине» (количественный критерий). Право также не «может» количественно охватить все интересы в «ширину», т.е. не в состоянии угнаться за быстро развивающимися и изменяющимися потребностями. «Хроническое отставание» права в регламентировании и отражении различных интересов (тоже количественный критерий) порождает пробельность, которая является своеобразной «болезнью» права. В этой связи Л.С. Явич верно подчеркивает, что категория законного интереса может быть связана с пробелами в праве.[21]

Однако пробельность – не самостоятельная причина, обусловливающая существование законных интересов наряду с субъективными правами, а всего лишь результат количественного критерия, его разновидность. Здесь немаловажен факт, что как пробельность не всегда связывается с наличием законных интересов, так и законные интересы – с наличием пробелов в праве.

Законный интерес, являясь подчас порождением пробельности, сам выступает иногда одним из «лекарств» от этой «болезни», ибо не случайно законодатель признал его самостоятельным объектом правовой охраны. «Законодательство, – отмечал в этой связи В.П. Грибанов, – всегда предусматривает лишь такие субъективные права, которые направлены на удовлетворение основных, общих для всех членов общества, для определенных групп типических интересов. На случай же появления таких интересов, но не обеспеченных субъективным правом, закон предусматривает возможность их непосредственной правовой защиты (ст. 2 ГПК РСФСР). Именно так, например, защищались до принятия нового гражданского законодательства интересы лиц, потерпевших при спасании социалистического имущества (См.: «Судебная практика Верховного Суда СССР». 1949. №10. С. 27–28), был разрешен спор, связанный с разделом выигрыша по денежно-вещевой лотерее (См.: «Бюллетень Верховного Суда СССР». 1959. №4. С. 39–40), и другие».[22]

Данным «лекарством» право «страхует себя от вечного отставания» при отражении им более динамичных общественных отношений, а также от некоторых иных случаев, когда оно по тем или иным причинам не «может» удовлетворить определенный интерес с помощью субъективного права, а он в этом нуждается. Д.М. Чечот замечает, что «субъективное право, являясь мерой дозволенного поведения управомоченного лица, которому соответствует право этого лица требовать должного поведения от обязанного лица, может удовлетворить интерес своего обладателя лишь в том случае, если это возможно сделать посредством действий самого обладателя права либо действий его контрагента. Если же интерес субъекта зависит не от его собственных действий, а от действий лиц, с которыми он не связан правоотношениями и, следовательно, от которых он не вправе требовать совершения каких-либо действий, либо если его интерес состоит лишь в создании условий, необходимых для возникновения правоотношения, или ликвидации спора о содержании, или самом существовании правоотношения и т.д., то интересы подобного рода не могут быть удовлетворены с помощью субъективного права, а требуют иных правовых средств для своего осуществления».[23] Подобными правовыми средствами и становятся законные интересы.

Следовательно, законный интерес – категория, позволяющая собрать в себе все интересы личности, которые по тем или иным причинам не опосредствованы в субъективных правах, но, безусловно, имеют определенное значение как для общества, так и для самой личности. Государству удобно через такой инструмент, как «законный интерес», брать под свою охрану и защиту все те интересы лиц, которые, с одной стороны, нет необходимости опосредствовать в субъективные права для их удовлетворения, а с другой – когда нет возможности такого опосредствования.

Таким образом, экономический критерий означает, что в законных интересах опосредствуются только те интересы, которые нельзя еще обеспечить материально, финансово (в той же мере, как и субъективные права); количественный заключается в том, что в законных интересах опосредствуются интересы, которые право не успело «перевести» в субъективные права в связи с быстро развивающимися общественными отношениями (невозможность опосредствовать интересы в «ширину» – пробельность) и которые нельзя типизировать в связи с их индивидуальностью, редкостью, случайностью и т.д. (невозможность опосредствовать интересы в «глубину»); качественный критерий указывает на то, что в законных интересах отражаются менее значимые, менее существенные потребности. В принципе, все три критерия (причины) можно свести и к двум (более общим):

1) право не «хочет» опосредствовать те или иные интересы в субъективные права (качественная причина)

2) право не «может» опосредствовать те или иные интересы в субъективные права (экономическая и количественная причины).

Итак, причины, обусловливающие существование законных интересов наряду с субъективными правами, являются сложными, подчас не сразу уловимыми, разнообразными и взаимосвязанными, из которых порой трудно выделить какую-либо главную. В определенный период в зависимости от различных условий главной причиной может стать любая из вышеназванных причин, поэтому ее следует выявлять в каждом конкретном случае.

Кроме основного и дополнительных критериев, есть еще и некоторые другие признаки различия между законным интересом и субъективным правом. В частности, законные интересы в большинстве своем формально в законодательстве не закреплены, в то время как субъективные права закреплены. Исходя из этого, последние имеют свою четкую, установленную законодательством систему, чего не скажешь о первых.

Между данными категориями можно провести различия и в плане их конкретности, определенности. Если субъективное право носит индивидуально-определенный характер (определены носитель права, контрагент, все основные атрибуты поведения – его мера, вид, объем, пределы во времени и в пространстве и т.п.), то законный интерес, в основном не отраженный в законодательстве, не предусмотрен конкретными правовыми предписаниями. «Особенности содержания законного интереса, в отличие от права, – пишет Н.В. Витрук, – заключаются в том, что пределы правомочий законного интереса четко не сформулированы в конкретных правовых нормах, а вытекают из совокупности правовых норм, действующих правовых принципов, правовых дефиниций». В этой связи, верно подмечено, что «под законным интересом обычно понимается правовой принцип, не оформленный в виде конкретных правил и полномочий». [24]

Важной отличительной чертой является различная степень их гарантированности: если для субъективного права характерна наибольшая мера юридической обеспеченности, то для законного интереса – наименьшая.

Субъективное право и законный интерес представляют собой различные пути удовлетворения запросов и потребностей граждан. Законный интерес в отличие от субъективного права выступает не основным, но подчас не менее важным путем. Субъективное право и законный интерес – различные формы правового опосредствования интересов. Субъективное право – более высокий уровень и более совершенная форма такого опосредствования. Оно идет значительно дальше, чем законный интерес, стоит на ступень выше, так как эта форма имеет юридически более насыщенное содержание.

Субъективные права, как правило, обладают большей стимулирующей силой, чем законные интересы. Это связано, во-первых, с тем, что в субъективных правах отражаются наиболее существенные интересы, жизненно важные для большинства граждан, имеющие известное социальное значение; во-вторых, для реализации интереса, выраженного в субъективном праве, создана правовая возможность, для реализации же законного интереса юридическая норма не создает правовой возможности, а только не препятствует ей, если фактически она имеется налицо.[25]

Субъективное право и законный интерес – различные подспособы правового регулирования. Первый – более сильный в юридическом плане, более гарантированный, более надежный. Второй же, несомненно, менее юридически обеспеченный, чем субъективное право, но является подчас не менее важным, ибо выступает более глубоким подспособом правового регулирования.

Иногда действительно законный интерес может проникнуть со своей регулирующей функцией туда, куда «не пройти» субъективному праву, так как оно в этом смысле имеет определенные границы. Как, например, опосредствовать раз и навсегда в субъективные права интерес одного из супругов в получении большей доли имущества при разделе общей совместной собственности; или интерес рабочего либо служащего в предоставлении ему отпуска только в летнее время; или интерес работника, образцово выполнявшего трудовые обязанности, повышающего производительность труда, в выдаче ему премии; или интерес граждан в установлении удобных для них транспортных маршрутов?

В указанную сферу смогут «углубиться» лишь законные интересы, которые ее регулируют своими силами, позволяющими учитывать специфику индивидуальных жизненных отношений и ситуаций, способствуя тем самым более эффективному правовому регулированию.

Правоприменительным органам в процессе осуществления функции охраны и защиты в каждом конкретном случае важно выяснять, что перед ними: субъективное право или законный интерес. Названные выше критерии и признаки, по нашему мнению, могут оказать в этом определенную помощь.

Подчас отдельные практические органы в своих решениях пытаются перефразировать сложившееся, устойчивое и, главное, правильное словосочетание «права и законные интересы» в формулировку «законные права и интересы». На это обратил внимание Высший Арбитражный Суд РФ, который, анализируя подобные формулировки, в одном из своих постановлений подчеркнул: «Из вышеприведенного текста следует, что также права могут быть незаконными, то есть словосочетание «законных прав» весьма неудачно. Общеупотребительное словосочетание в данном случае таково: «права и законные интересы»».[26]

Важно учитывать и тот факт, что при определенных условиях (возрастании общих и специальных гарантий, улучшении благосостояния общества, развитой экономике, политическом реформировании и т.п.) отдельные законные интересы могут трансформироваться в субъективные права. В современных условиях это наиболее заметно в политической сфере, когда, например, законные интересы российских граждан в области политического информирования воплотились в субъективное право на получение, передачу, производство и распространение информации любым законным способом (ст. 29 Конституции РФ 1993 г.). Вместе с тем одновременно некоторые декларативные права (на жилище, на альтернативную службу и др.) не обеспечены конкретными юридическими обязанностями, не имеют необходимой системы гарантирования и выступают в этой связи больше в качестве законных интересов, нежели субъективных прав.

Кроме всего прочего, в случае необоснованного ограничения субъективного права оно может подчас превратиться в законный интерес, потеряв при этом значительную юридическую силу, былые правовые возможности. Это нередко наблюдается в сегодняшней правотворческой практике отдельных субъектов Российской Федерации, в процессе которой жители других регионов России, приехав в данные субъекты, ущемляются в политических, социально-экономических и культурных правах (избирательные цензы; ограничения свободного перемещения капитала, товаров и услуг; языковые «барьеры» и т.д.).

Законные интересы весьма разнообразны. Их можно классифицировать по различным основаниям. Например, по субъектам их можно подразделить на законные интересы граждан, государственных, общественных, муниципальных, коммерческих и иных организаций.

Законные интересы в зависимости от отраслевой распространенности могут быть материально-правовыми – конституционными (интерес в здоровом подрастающем поколении, в проведении широких профилактических мероприятий, в улучшении системы здравоохранения, в повышении благосостояния общества и др.), гражданскими (интерес автора в высоком гонораре за опубликованную книгу и пр.) и т.д., и процессуально-правовыми – уголовно-процессуальными (например, если подсудимого принуждают к даче показаний, последний обращается за защитой законного интереса, а не права давать показания), гражданско-процессуальными (интерес истца в назначении судом повторной экспертизы, интерес больного свидетеля в том, чтобы он был допрошен судом в месте его пребывания).

В зависимости от их уровня законные интересы бывают общими (интерес участника процесса в принятии законного и обоснованного решения по делу) и частными (интерес гражданина в установлении конкретных фактов, доказывающих его невиновность в совершении правонарушения).

По характеру законные интересы подразделяются на имущественные (интерес в наиболее полном и качественном удовлетворении потребностей в сфере бытового обслуживания) и неимущественные (интерес обвиняемого в предоставлении ему свидания с родственниками).

В любом случае законодательным, исполнительным, судебным, прокурорским и иным государственным органам следует считаться с многообразием существующих законных интересов, с их непростой социально-юридической природой, с различными формами проявления в жизнедеятельности современного общества.

Зачастую законные интересы могут быть тесно связаны с принципом целесообразности в правоприменительной деятельности, требование которого заключается в том, что в рамках нормы предоставляется возможность выбрать наиболее эффективное решение, максимально полно и правильно отражающее идеи права, смысл закона, цели правового регулирования, обстоятельства конкретного дела.

Нельзя не отметить такую закономерность: осуществляя требование целесообразности, правоприменитель совершает, прежде всего, акт удовлетворения либо защиты тех или иных законных интересов, т.е. когда норма устанавливает «целесообразное правоприменение», речь должна идти в первую очередь о реализации законных интересов. Почему же претворение в жизнь законных интересов может тесно связываться с осуществлением принципа целесообразности? Да потому, что, осуществляя принцип целесообразности, правоприменитель «не обременен» конкретной юридической необходимостью (обязанностью). Ему, наоборот, законом предоставлено право выбирать из нескольких необходимостей такую, которая бы более точно соответствовала конкретному жизненному случаю и применяемой норме права. Требование целесообразности устанавливается обычно в тех случаях, когда невозможно те или иные отношения урегулировать общим правилом поведения и когда определенный вопрос требует решения в каждом конкретном случае, т.е. когда в данной сфере законодатель бессилен что-либо раз и навсегда установить. Верно отмечается в литературе, что «на потребности, интересы и возможности лица конкретная правовая норма подчас повлиять не в состоянии…».[27] «Невозможно, – отмечает также А.И. Экимов, – осуществление интересов с помощью правовых норм и в тех случаях, когда последние затрагивают процессы, в которых сильно выражен стихийный момент».[28]

Но некоторые из названных интересов входят в сферу правового регулирования и должны охраняться юридическими средствами. Они защищаются лишь в качестве законных интересов, а не в качестве субъективных прав. Здесь законодатель и устанавливает момент целесообразности для правоприменительного органа, предоставляя ему (ограниченную законом) свободу в решении того или иного вопроса с точки зрения конкретных обстоятельств и применяемой нормы права, содержащей момент усмотрения. Однако важно при этом не противопоставлять целесообразность законности, ибо подлинная целесообразность очерчена рамками закона, выражена в нем, являясь по своей сути законной.

Заключение

Таким образом, к числу необходимых предпосылок, без которых нельзя ожидать преобразования интереса личности, а точнее, ее притязаний, в субъективное право, можно отнести: приобретение интересом личности социальной значимости, его соотносимость с общественным интересом, возможность обеспечения такого интереса юридическими обязанностями иных участников общественных отношений. Когда интерес личности оказывается закрепленным в субъективном и объективном праве, последнее приобретает по отношению к породившему его интересу относительную самостоятельность. Интерес может исчезнуть, измениться, но право в связи с этим автоматически не отменяется. Более того, одно и то же право может часто использоваться для удовлетворения разных интересов.

Отвергая понимание субъективного права как защищенного интереса, нельзя игнорировать роль социальных интересов личности, господствующих классов, общества в формировании и реализации системы субъективных прав. Изучение проблемы интереса в субъективном праве должно быть продолжено. Подобные исследования особенно полезно осуществлять методами конкретно-социологического анализа. Общетеоретические основы изучения проблемы состоят в следующем:

а) признание единства субъективного и объективного права;

б) понимание того, что субъективное право позволяет развивать самодеятельность людей и коллективов;

в) утверждение, что совокупность наличных прав субъектов обеспечивает им определенную сферу «индивидуальной автономии»;

г) наконец, четкое представление о том, что в интересе лица может выражаться как его личный социально значимый интерес, так и интерес иных лиц, а также общественный интерес.

Последнее обстоятельство при исследовании субъективных прав в социалистическом обществе приобретает особое значение.

Интерес субъекта толкает его к приобретению и использованию субъективного права, он же приводит к существенным модификациям этого права, предусмотренным законодательством, в мотором выражены интересы классов или всего народа.

Таким образом, проблема законных интересов, их соотношения с субъективными правами является весьма важной в современной российской юриспруденции, а ее последовательное решение будет создавать условия для оптимизации юридического регулирования в различных сферах нашей жизнедеятельности, для повышения социальной ценности права в целом.

[1] Шайкенов Н.А. Правовой статус личности и ее интересы. 1982. С. 105.

[2] Гукасян Р.Е. Правовые и охраняемые законом интересы. С. 116.

[3] Российская газета. 1995. 17 февр.

[4] Международная защита прав человека: Сб. док. М., 1990. С. 326–328.

[5] Шершеневич Г.Ф. Общая теория права. М., 1992

[6] Рясенцев В.А. Условия и юридические последствия отказа в защите гражданского права // Советская юстиция. 1962. № 9. С. 9.

[7] Ремнев В.И. Право жалобы в СССР. М., 1964. С. 26.

[8] Гурвич М.А. Гражданские процессуальные правоотношения и процессуальные действия. С. 86.

[9] Чечот Д.М. Субъективное право и формы его защиты. С. 42–43.

[10] Гукасян Р.Е. Правовые и охраняемые законом интересы // Советское государство и право. 1973. № 7. С. 115, 116.

[11] Субъекты гражданского права. М., 1950. С. 11

[12] Матузов Н.И. Личность. Права. Демократия. Теоретические проблемы субъективного права. С. 145.

[13] Шайкенов Н.А. Правовой статус личности и ее интересы. С. 163.

[14] Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права. СПб., 1998. С. 124.

[15] Шершеневич Г.Ф. Общая теория права. С. 607–608.

[16] Сизый А.Ф. Поощрительные нормы уголовно-исполнительного права как средства формирования правомерного поведения осужденных (проблемы теории и практики): Автореф. докт. дисс. М., 1995. С. 26.

[17] Мальцев Г.В. Социалистическое право и свобода личности. С. 134.

[18] Ромовская З.В. Судебная защита охраняемого законом интереса. С. 79–80.

[19] Малеин Н.С. Охраняемый законом интерес. С. 30, 31.

[20] Матузов Н.И. Личность. Права. Демократия… С. 252.

[21] Явич Л.С. Общая теория права. С. 189.

[22] Грибанов В.П. Интерес в гражданском праве. С. 54.

[23] Чечот Д.М. Субъективное право и формы его защиты. С. 38.

[24] Витрук Н.В. Система прав личности. С. 109.

[25] Малько А.В. Законные интересы и их стимулирующая роль // Вопросы теории государства и права. Саратов, 1988. С. 107–116.

[26] Из практики работы Арбитражных судов // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 1997. № 6. С. 129.

[27] Кудрявцев В.Н. Право и поведение. М., 1978. С. 70.

[28] Экимов А.И. Интересы и право в социалистическом обществе. С. 53.