Современные интерпретации менталитета российского общества

Содержание

Введение

1. О понятии менталитета в современной России

2. Россия в эпоху перемен и национальный менталитет

3. Менталитет России и менталитет Западной Европы: сравнительный анализ

Заключение

Список литературы

Введение

В состав менталитета входят бессознательные структуры, что является одним из существенных признаков рассматриваемого понятия. В настоящее время это положение принимается в теории всеми исследователями. Скрытость данного уровня сознания от людей прошлого, как пишет А.Я. Гуревич, стала причиной того, что сама историческая наука обратила на него внимание только в XX в.

Но всегда ли стереотипы мышления и восприятия труднодоступны осознанию современников? В рассуждениях по данному поводу отечественных обществоведов можно заметить следующую тенденцию. Историки, изучающие мировидение людей удаленных исторических эпох, пишут о малой осознаваемости современниками ментальных структур. Утверждается, что для их выявления необходим взгляд отстраненного наблюдателя, принадлежащего другой культуре, обладающего иной ментальностью. Путем анализа отличий от современного мировидения можно “раскодировать” “ментальные коды” людей прошлых эпох.

Но едва мысль ученого касается современности, становится заметен крен в сторону большего признания возможности осознать менталитет, по крайней мере частично, “пятнами”. Напомним, что общим местом многочисленных дискуссий обществоведов о путях и перспективах развития России стал тезис о том, что для успешности реформ в стране нужно принимать во внимание менталитет ее населения. Естественно, для того, чтобы его учитывать, нужно его понять. Встречаются даже утверждения, что ментальность не только поддается осознанию, но ее формирование может стать объектом целенаправленной государственной политики.

Цель контрольной работы – рассмотреть современные интерпретации менталитета российского общества.

Задачи работы – рассмотреть понятие менталитета в современной России; изучить национальный менталитет России в переходный период; провести сравнительный анализ менталитета России и Западной Европы.

1. О понятии менталитета в современной России

Оговорка по поводу хронологии, впрочем, в данном случае является излишней.

В “несовременной” России, судя по отсутствию этого понятия в словарях и энциклопедиях, слово “ментальность” или его двойник-соперник “менталитет” как лексические единицы русского языка не существовали. Зато у всех в памяти их стремительное вторжение в нашу речь в конце 1980-х гг., заражение ими как научных, так и публицистических, популярных печатных изданий.

Понятие ментальность/менталитет уверенно вошло в лексикон обществоведов, гуманитариев, но нередко в него вкладывается разный смысл. Для отечественных общественных наук за имплантацией нового термина оказались во многом новые объект изучения, проблематика, методология. Даже представители одной дисциплины подчас демонстрируют совершенно отличные подходы к его пониманию. Попробуем разобраться в существе разноречий и проследим за некоторыми «приключениями» данного термина в отечественной научной литературе.

Экспансия нового понятия в России была связана со сломом в эпоху Перестройки тесных идеологических рамок догматизированного и вульгаризированного марксизма и шла, по крайней мере, по двум каналам.

Во-первых, благодаря трудам отечественных историков, занимавшихся проблемами зарубежного средневековья и близко знакомых с традициями использования в западной историографии “модного” термина, вошедшего в историческую науку в 1930-х гг. Для российских специалистов исследования в области истории ментальностей были связаны с выходом за рамки представлений об односторонней обусловленности сознания материальными условиями жизни.

Во-вторых, через политическую и философскую публицистику, обсуждавшую проблемы современного состояния России и перспектив ее реформирования, очевидно связанных с умонастроениями соотечественников.

Каждая из названных сфер предложила свою русифицированную транскрипцию иноязычного слова: ментальность и менталитет. Оба варианта укоренились на равных в отечественной литературе и русском языке.

Существование двух терминов с размытым, сложным содержанием стало причиной попыток развести их в значении. Так, некоторые исследователи предложили рассматривать ментальность как “аспектное, частичное” проявление менталитета, получающего в этом случае некий “общечеловеческий, всеобщий” или иной интегративный смысл. Но большинством исследователей оба варианта употребляются как синонимы. Так же и мы поступим в данной работе.

Во французской историографии, подарившей современным общественным наукам понятие ментальности, многие ученые, столкнувшись с массой трактовок этого термина, ныне намеренно уходят от его дефиниции, дабы не сковывать творческие поиски исследователей. Есть сторонники подобной позиции и в нашей стране. Они рассматривают менталитет (по крайней мере, отчасти) как некое поэтическое обобщение, метафору, которая, естественно, не может вместиться в тесные рамки научной терминологии. Но находится также немало таких, которые стремятся дать строгое определение этому ускользающему из четких границ «феномену». И их настойчивость можно понять: за ним скрывается новизна проблемы, манящие глубины постижения субъективного в движении истории.

Выделим некоторые общие позиции в содержании, вкладываемом в понятие ментальности, разделяемые, кажется, всеми отечественными исследователями. Ментальность - это социально-психологические установки, автоматизмы и привычки сознания, способы видения мира, представления людей, принадлежащих к той или иной социокультурной, этнической общности, их “матрицы восприятия”, “культурные коды”. Она имеет отношение к духовным ценностям данной общности, отражается на поведении людей, знаковых системах культуры, в идеях и верованиях; включает в себя неосознаваемые носителями данной ментальности элементы.

Теперь о разногласиях. Является ли ментальность феноменом не только коллективного, но и индивидуального сознания? Многие из исследователей дают на это положительный ответ. Такая позиция сближает подходы к проблеме менталитета специалистов социальных наук и психологов, для которых одним из основных объектов исследований является личность. Иные исследователи, напротив, настаивают на том, что “ментальность является по своей сути не индивидуальной, а групповой характеристикой и отражает специфику отношения к миру тех или иных социальных групп”.

Отрицание индивидуальной ментальности может показаться с точки зрения психологии “экстремистски” социологизированным: сознание оказывается оторванным от своих носителей. Но предмет споров в данном случае заключен не столько в том, на каком уровне проявляется ментальность, сколько в том, какова степень детерминированности индивидуума групповым менталитетом.

Некоторые ученые подчеркивают наличие определенной степени свободы личности от стереотипов общественного сознания, пишут о ментальности отдельных социальных групп, что подразумевает ее нетождественность “национальному” менталитету, существование которого также иногда подвергается сомнению, выделяют ментальность отдельного человека, которая отличается от групповой и общенациональной.

Другой тезис подчеркивает примат коллективных форм рассматриваемого феномена сознания: “Ментальности выражают не столько индивидуальные установки личности, сколько неличную сторону общественного сознания, будучи имплицированы в языке и других знаковых системах, в обычаях, традициях и верованиях”.

Исток разногласия здесь находится не просто в разных ракурсах рассмотрения проблемы. Его можно увидеть в различном содержании, вкладываемом в понятие ментальности. Во многом эти вопросы связаны с темой осознаваемости элементов менталитета самими ее носителями.

В чем причина большей “осознаваемости” менталитета в настоящее время? В том, что люди современной эпохи в отличие от своих предшественников обладают такой “умственной оснасткой” и интеллектуальной мощью, которая позволяет расшифровывать даже собственные “ментальные коды”? Эта способность у них появилась благодаря успехам исторической науки, этнологии и возможности выявлять стереотипы своего сознания через сравнительный анализ своей культуры с другими культурами?

Логические выводы из рассуждений авторов работ о ментальностях подразумевают положительные ответы на данные вопросы. Во всяком случае, принятие тезиса о принципиальной невозможности осознания менталитета его носителями лишило бы отечественных исследователей современной России самой возможности пользоваться этим понятием в своих научных изысканиях. Так что включение осознаваемых структур в понятие ментальности, или принятие положения о возможности хотя бы частичного осознания менталитета его носителями является непременным предварительным условием приложения этого термина в исследованиях настоящего времени.

При знакомстве с трудами российских обществоведов создается впечатление, что ментальность людей современной эпохи не только более “рациональна”, более осознаваема современниками, чем ментальности людей в прошлом, но и более изменчива. Существенный пункт расхождений исследователей при обращении к понятию ментальность - скорость ее изменения во времени, длительность ее существования.

То, что менталитет трансформируется с течением времени, - очевидно, и это “генетически” заложено традицией его изучения, основанной на противопоставлении различных форм “исторических” ментальностей и современной.

Ментальность, в представлении сложившимся в рамках истории далеких от современности эпох, меняется “чрезвычайно медленно”, на протяжении веков. Оно не включает в себя конъюнктурные изменения, а только константы восприятия.

Иных исследователей можно даже упрекнуть в абсолютизации постоянства стереотипов восприятия и мышления. Менталитет в их трактовке предстает как некая сущность, раз и навсегда данная. Сформированный в период этно/социогенеза, он, по их мнению, кардинально не меняется.

Но многие историки новейшего времени, исследователи современности, свидетели, участники стремительных изменений в том числе и в общественном сознании, склонны видеть в ментальности более динамичное явление. Так, например, С.И. Шрамко пишет о формировании нового менталитета - тоталитарного в СССР и Германии - за чрезвычайно короткое историческое время.

Крайняя степень нестабильности общественного сознания также оказалась связанной с термином “менталитет”. В научный оборот введено понятие “кризисная ментальность”, то есть вызванное кризисом общественно-политической жизни “дезинтегрированное массовое сознание, для которого характерны неустойчивость и лабильность”.

Между двумя полярными воззрениями на скорость трансформаций менталитета располагается представление о ментальности как сложной системе, составляющие которой изменяются с разными скоростями. Ряд исследователей пишет о наличии в менталитете “кратковременных и долговременных структур”, стабильного ядра и текучей “периферии”.

С проблемой изменчивости ментальности связан вопрос о ее формировании. Что ее формирует? Общий ответ - внешняя среда. Но при этом исследователи по-разному оценивают значение для формирования ментальности различных аспектов окружающего бытия.

А.Я. Гуревич, специалист по западноевропейскому средневековью и знаток современных концепций ментальности в зарубежной историографии, подчеркивает значение в этом процессе культуры: языка, воспитания, традиций, религии, - настаивая на непрямой связи менталитета с материальным миром, бытом, которые воспринимаются через стереотипы. Ментальность в этой концепции - призма, через которую человек, общество воспринимают мир.

Немалая часть отечественных исследователей, не отрицая роли культуры, как медиатора между поколениями, передающего духовные ценности и стереотипы восприятия, подчеркивают значение для формирования менталитета также иных факторов: природных (иногда даже биологических), социально-экономических, исторических, политических. Причем степень их участия при формировании менталитета может меняться во времени. Ментальность видится как результат приспособления социума к долговременным условиям своего существования, как стратегия (архетипы) выживания. В этой концепции ментальность не только “сплачивает” социальную группу, поддерживает историческую преемственность культуры этноса, но и, как правило, в большей степени способна трансформироваться в ходе истории под воздействием новых обстоятельств.

Таким образом, в отечественном обществоведении сложилось несколько концепций ментальности (в работах обществоведов они нередко “гибридизируются”).

Одна, назовем ее “классическая” или “академическая”, опирается во многом на традиции в изучении истории ментальностей удаленных эпох, сложившиеся в зарубежной историографии, и получила развитие в нашей стране в ряде блестящих трудов.

Сторонники другого подхода к пониманию менталитета числят среди своих предшественников не только французских историков школы “Анналов”, но и отечественных мыслителей XIX - начала XX в. - Н.М. Карамзина, В.О. Ключевского, Н.И. Костомарова, С.М. Соловьева, Н.А. Бердяева и др., задумывавшихся над феноменом русского “национального характера”, над истоками его формирования. Предметом дум их современных последователей также являются судьбы России и ее народа.

Если “академическое” понимание ментальности служит для реконструкции мировидения ушедших эпох при отчетливом осознании временной дистанции и отстраненности восприятия, то в другом случае основными вопросами исследования являются не столько “каково прошлое?”, “какими были люди минувших эпох?”, а - “каково настоящее и будущее?”, “какие мы и почему мы такие?” Задающиеся этими проблемами лишены возможности “отстраненного” наблюдения за объектом изучения, поскольку сами являются его частью и разделяют его судьбу.

Различие в положении исследователей в отношении объекта исследования породило различные подходы в понимании ментальности. В приложении этого понятия к настоящему времени таится для нашего обществоведения исток “расширенного” толкования менталитета, когда он, подчас независимо от теоретических выкладок исследователя, становится более “осознаваемым”, и в него включают конъюнктурные, сравнительно быстротекущие изменения общественного сознания, настроения, “систему идей” - то, что бурлит в котле жизни сегодня, обжигая современников.

Следует также отметить, что кроме вышеназванных, существует еще один подход к использованию термина “ментальность” - “прагматический”. Глубоко не вдаваясь в его зыбкое теоретическое, философское содержание, многие исследователи уверенно оперируют им при характеристике ценностных ориентаций и поведенческих реакций конкретных социальных общностей.

  2. Россия в эпоху перемен и национальный менталитет

Российское общество на протяжении последних лет находится в процессе социальных изменений. Что они представляют собой? Куда идет Россия - к блестящему будущему или возвращается к состоянию средневековой раздробленности, к временам царской России или даже допетровским временам? Эти и множество других аналогичных вопросов постоянно обсуждаются и в средствах массовой информации, и в правительственных кругах, на научных конференциях, и просто в обыденных повседневных разговорах. И чуть ли не у каждого есть собственное мнение если не по всем, то по очень многим вопросам.

Особенность социальных изменений в современном российском обществе состоит в том, что они связаны с системным переходом от одного общественно-экономического устройства общества к другому. Это нечто иное, нежели урбанизация, демографические перемены. Здесь налицо комплекс всех видов и типов социальных изменений, взаимодействие всех факторов. Произошли фундаментальные изменения в идеологии, во взаимоотношениях людей, ценностных ориентациях. Развиваются индивидуальность, гражданственность. Страна становится открытой. Формируются понятия и черты свободного, гражданского общества, меняется в представлении россиян образ мира, отношения с другими народами и культурами. Тем не менее, жизнь россиян не стала намного лучше. Инфляция, национально-этнические конфликты, высокая безработица и бедность в российском обществе не уменьшают лишения населения. Среди терпящих бедность - пенсионеры, рабочие и служащие бюджетных предприятий и учреждений. Небольшие повышения пенсий пока не решают проблемы, так как размеры их роста ниже уровня инфляции. По данным социологических исследований, горожане многих регионов России часто живут за счет не прерванных до конца родственных связей с деревней. Эти функции выполняют и так называемые дачи. Трудно формируется средний класс. Это связано во многом с трудностями адаптации населения к новым условиям и системой налогообложения, которая являлась, до сих пор государственной формой рэкета.

Каковы причины такого положения дел? Можно говорить о неприемлемости в России макроэкономической модели реформ, шоковой терапии, обвинять регионы за торможение их. Все это имеет место, и все это правда. Трудности перехода к рыночной модели развития общества с такими факторами, как:

1. У наших реформаторов с начала перестройки нет и не было конкретной национальной концепции модернизации. Россия, в который раз пошла по одной из возможных моделей развития - догоняющей. Мы стали на путь подражания западной цивилизации как образца, без полного учета социокультурных традиций нашего общества. Он, безусловно, дает определенные результаты, но имеет неразрешимые препятствия. Развивается технология и психология подражания потребительскому обществу, западной модели демократического управления и рыночного хозяйства. В результате этого началось падение всех экономических индикаторов, следовательно обнищание населения, бедность. Было не учтено, что рыночная экономика есть только условие экономического развития, которое зависит еще от многих других факторов, например, от готовности населения жить в этой системе.

2. Не было учтено состояние экономики страны, которая отличалась своими особенностями, например, чрезвычайной милитаризованностью (до 80%), низкой технологичностью и отсутствием качественных, конкурентоспособных потребительских товаров. Состояние российского общества характеризуется многими признаками, но основными являются: отсутствие персональности (личностном активности и самостоятельности) и доминирование традиций коллективности, что препятствует инновационным действиям и проектам. Как известно, такие общества не подвержены скорым инновациям и нуждаются в более обоснованных трансформационных проектах.

3. Не были приняты во внимание особенности национального менталитета россиян. А ведь каждый народ имеет исторически сложившуюся структуру социального сознания, свою иерархию ценностей. Безусловно, русские имеют свой менталитет, свои ценности жизни и культуры, которые активно проявляется в повседневной жизни. И от этого во многом зависят судьбы страны и рыночных реформ. Масштабы менталитета задаются такими понятиями как «социальная группа», «цивилизация», «эпоха». На фоне, в рамках более «масштабных» ментальностей, в тесной связи с ними сосуществуют взаимосвязанные ментальности разных групп и классов. И первые, и вторые подвержены изменениям, причем скорость протекания этих изменений различна для разнообразных ментальностей, достаточно невелика. Без конкретного знания структуры менталитета в целом страны и групп населения реформы невозможны. Эти ментальные особенности активно проявляются в индивидуальной психике и поведении как некие инвариантные моменты, определяя базу идентичности того или иного человека к определенному этносу, социуму и времени. Поэтому при всяких реформах должны учитываться ментальные особенности населения, особенно их ценностная структура, ибо глубокие реформы всегда есть кардинально-эволюционные изменения основ жизни, которые связаны с ценностными ориентациями, представлениями человека, нормами, сложившимися убеждениями и стереотипами.

  3. Менталитет России и менталитет Западной Европы: сравнительный анализ

Сравнительный анализ менталитетов предполагает несколько этапов. Первый этап – фиксация языковых различий русского (славянского) и европейского менталитетов на феноменологическом уровне. В качестве оснований для различения можно использовать феномен чрезмерного преобладания оценочно окрашенной лексики в русском языке по сравнению с основными европейскими языками, а также отсутствие в этих языках соответствующих аналогов для некоторых понятий русского языка (для анализа привлекаются понятия "духовности", "совести", "смекалки"). Анализ этих феноменов показывает принципиальную разницу между русским и европейскими языками. Поскольку существует тесная взаимосвязь между языком и менталитетом носителей языка, то можно фиксировать различие русского и западноевропейского менталитетов. Причем, как показывают современные логические исследования, это различие имеет место не только на уровне языковых феноменов, но и на более глубоком уровне – уровне логик: различия в логических системах славянского (отсутствие артиклей) и европейского (наличие артиклей) языков.

Следующий этап предполагает выдвижение гипотез для объяснения этого феноменального различия языков (и менталитетов). Например, одной из таких гипотез является гипотеза "срединного" положения менталитета России между Востоком и Западом. Если сопоставить термин "смекалка" с терминами "ум" и "мудрость", то можно выстроить следующий ряд "ум" – "смекалка" – "мудрость", где первый термин ряда ("ум") соотносится с европейским рационализмом, а последний термин ("мудрость") – с восточной медиативной мудростью. Релевантна здесь и метафора "левого" (рационального, Запад) и "правого" (образного, Восток) полушария. Обоснование данной гипотезы позволяет сделать вывод об особом положении России как моста между Востоком и Западом.

Однако для адекватного сопоставления менталитета России и Запада, необходимо уточнение этого понятия. Как показывает анализ литературы удовлетворительного определения понятия "менталитет" нет. Если под менталитетом понимать некоторую глубинную структуру сознания, зависящую от социокультурных, географических и языковых и т.п. факторов, – то можно показать, что менталитет присущ европейцу как форма, которая содержит, упорядочивает, организует различные ментальные состояния европейца (понятие "менталитета" сопоставимо с понятиями "государства", "гражданского общества"), но этой формы упорядочивания нет в России. Для России адекватнее говорить о ментальности (экспликация понятия "русской души") как о некоторой структуре "инфантильного сознания", которая характерна для империи. Данное различение позволяет объяснить с единых позиций существенные особенности "русской души", а также уточнить проблему "диалога" России и Запада, как проблему взаимоотношений "менталитета" и "ментальности".

Заключение

Согласно работам М. Вебера, Й. Шумпетера и других западных исследователей, предприниматель – это самостоятельный субъект рыночных отношений, действующий на свой страх, риск ради извлечения прибыли и для которого типичны следующие черты: рациональность; стремление к богатству как самоцель (стремление зарабатывать и стремление инвестировать); честность (готовность выполнять взятые на себя обязательства, согласие сообщать о себе негативную информацию); самостоятельность (индивидуализм); стремление к лидерству; стремление к новаторству; готовность к риску. Наличие этих признаков свидетельствует о «капиталистической ментальности», их отсутствие – о ментальности «антикапиталистической».

Для выявления того, в какой степени российская экономическая ментальность является «капиталистической» или «антикапиталистической», была разработана специальная анкета, включающая по содержанию вопросы об отношении к предпринимателям, к богатым людям, к рынку, к самостоятельности и т.д.; вопросы о преобладающем в стране отношении к предпринимателям, к богатым и т.д.; вопросы об этичности предпринимательства, богатства и т.д.; оценка справедливости народных пословиц по поводу рациональности, удачи, богатства и т.д.; оценка отношения к представителям тех наций, которые ассоциируются с определенными типами предпринимательства (к американцам, к японцам, к кавказцам, к евреям) и т.д.

Результаты социологического исследования свидетельствуют о том, что национальная экономическая ментальность россиян за последнее десятилетие характеризуется возрастанием показателей индивидуализма и избегания неопределенности (нежелание рисковать). Показатели дистанции власти и маскулинности близки к средним. Низким является показатель ориентации на будущее.

Можно сказать, что элементы капиталистической ментальности у россиян присутствуют, хотя, пока и в недостаточной для развитой рыночной экономики мере. Как механизм закрепления и трансляции рыночного поведения человека, менталитет есть способ выстраивания и упорядочивания ценностей нового строящегося российского общества, способ адаптации к изменяющимся условиям, способ формирования «картины мира» такой, чтобы она приобрела уравновешенный и «комфортный» для носителей данного менталитета вид. Однако это происходит недостаточно быстро, но в этом и заключается специфика менталитета.

Список литературы

1.      Гуревич А.Я. Проблема ментальностей в современной историографии // Всеобщая история: дискуссии, новые подходы. Вып. 1. М., 1989.

2.      Ким С.Г. История ментальностей: основные характеристики // Методологические и историографические вопросы исторической науки. Томск, 1996. Вып. 22.

3.      Лесная Л.В. Менталитет и ментальные основания общественной жизни // Социально-гуманитарные знания. 2001. № 1.

4.      Мамардашвили М.К. Как я понимаю философию. – М., Прогресс, 2002.

5.      Пальцев А.И. Менталитет и ценностные ориентации этнических общностей (на примере субэтноса сибиряков). Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук. Новосибирск, 1998.

6.      Политология: энциклопедический словарь / Под ред. Ю.И. Аверьянова. М., 2003.

7.      Шарипова Е.А. Менталитет личности: философско-этический анализ. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук. Уфа, 1999.

8.      Шрамко С.И. Маленький человек на рандеву с постсоветской Россией // Проблемы менталитета в истории и культуре России. Новосибирск, 1999.