История предпринимательства

План

I.      Эпоха Петра I

II.     Становление крупного промышленного производства

III.   Легкая промышленность и сельское хозяйство

IV.   Торговля

V.    Кредитно-финансовая сфера

I. Эпоха Петра I

В начале XVIII в. в России происходят преобразования Петра I, которые оказали серьезное воздействие на развитие отечественного предпринимательства. Это касается в первую очередь сферы промышленного производства. В допетровскую эпоху еще не в полной мере сложились условия для инвестиций капитала в промышленность. Преобразования Петра I резко стимулировали этот процесс. В первой четверти XVIII в. было создано около 200 (а по некоторым подсчетам – и до 400) крупных предприятий. Они производили железо, вооружение, военное снаряжение, на верфях строились корабли. Все это использовалось для оснащения армии, которая вела более, чем двадцатилетнюю войну со Швецией. Десятки предприятий возникли и в сфере легкой промышленности. Они были ориентированы на удовлетворение потребностей верхов общества, воспринимавшего быт, производили зеркала, ленты, чулки, шляпы, шпалеры, курительные трубки, сахар и т.п. Промышленное строительство в эпоху Петра I в полной мере соответствовало целям и потребностям его реформ, и решающая роль в активизации крупного предпринимательства в сфере промышленности принадлежала государству.

Что же было сделано? Многие заводы из казны передавались частным лицам. Получившие их, привлекая свои капиталы и предпринимательские таланты, должны были расширить производство и расплатиться с казной продукцией. Промышленникам предоставлялись беспроцентные ссуды. Правда не стоит преувеличивать их значение. Всего при Петре I было выдано около 100 тыс. рублей. Столько стоила в то время одна крупная фабрика. Так как львиная доля продукции поступила в казну, особенно в тяжелой промышленности – тем самым государство обеспечивало этим предприятиям надежный сбыт. Владельцы заводов, их дети, мастера освобождались от податей, служб, внутренних пошлин. С конца 1710-х годов правительство принимает серьезные меры для защиты отечественной промышленности от иностранной конкуренции, проводится все более жестокая протекционистская политика. На ввоз из-за рубежа товаров, аналогичных тем, что производились на российских мануфактурах, вводились высокие заградительные пошлины. Так, первый в истории России таможенный тариф 1724 г. устанавливал пошлины в 75% на импорт железа, игл, парусины, скатертей, салфеток, некоторых видов тканей. В России не хватало знаний и технологий – правительство Петра I не жалело средств и льгот для привлечения иностранных специалистов на отечественные заводы и мануфактуры. Как и прежде, оставалась проблема обеспечения предприятий рабочей силой. Петр I не возражал против применения наемного труда, даже призывал к этому. Но крепостной гнет в его царствование нисколько не ослаб, а, напротив, усилился. В этих условиях при поддержке правительства расширяется использование на предприятиях подневольного труда: привлекаются приписные крестьяне, каторжные, солдаты и матросы. В 1721 г. предприниматели получают право покупать к своим заводам крепостных крестьян, так появляется еще одна категория подневольных работных людей, прикрепленных к предприятиям. Заводчики получают право не возвращать оказавшихся у них беглых крестьян.

Оказав мощную поддержку предпринимателям в организации крупного производства, правительство Петра I в известной мере ограничивало их свободу. Были созданы Берг- и Мануфактур-Коллегии, наблюдавшие за работой промышленных предприятий. Регламентировалось качество продукции, образцы которой предоставлялись для контроля в коллегию. Специальными указами предписывалась определенная технология, например, юфть следовало выделывать с ворванным салом, а не с дегтем, полотна следовало изготавливать определенной ширины. Часто регламентировалась номенклатура выпускаемой продукции, объем ее поставок в казну. Промышленники были обязаны представлять в Мануфактур-Коллегию подробные отчеты. В случае невыполнения этих предписаний они могли подвергнуться штрафу. Если в коллегиях приходили к выводу, что предприятие «ведется непорядочно» оно могло быть отобрано в казну, передано другому лицу.

Таким образом, исключительные усилия Петра I по созданию крупной промышленности составляют его несомненную заслугу в истории отечественного предпринимательства. Вместе с тем очевидно, что большинство предприятий действовали на основе подневольного труда, многие оказались под жестоким контролем бюрократических органов.

Иногда говорят, что при Петре I для крупной промышленности создавались «оранжерейные условия», она формировалась и насаждалась искусственно. При всей односторонности этой точки зрения она имеет свои резоны. Достаточно обратиться к истории деятельности семейства Демидовых, одной из самых знаменитых предпринимательских фамилий эпохи Петра I, всего XVIII века.

Они начинали практически «с нуля». Основоположник династии тульский оружейник Никита Демидов покорил Петра своим мастерством, организаторской хваткой. В 1702 г. он получил из казны Невьянский железоделательный завод на Урале, а затем и другие предприятия. К ним были приписаны десятки сел и волостей, чтобы обеспечить их рабочей силой. В дальнейшем при непосредственной поддержке государства Н.Демидов и его старший сын Акинфий многократно приумножили свое достояние. Так, получив Верхотурские заводы, которые давали всего 20 тыс. пудов железа в год, Демидовы стали производить на них по 400 тыс. пудов. Это достигалось за счет привлечения все новой и новой рабочей силы – приписных крестьян, беглых, каторжных. Их труд стоил Демидовым крайне дешево: «пеший» работник из приписных получал 5 коп. в день, с лошадью – 10 коп. Эта плата не увеличивалась в течение многих лет, хотя жизнь дорожала. Любые протесты жестоко подавлялись. На Демидовских заводах существовали собственные тюрьмы, где в колодках содержались провинившиеся работные люди, зачастую вместе с женами и детьми. Это позволяло Демидовым ставить железо в казну дешевле других предпринимателей и получать при этом огромные прибыли. В 1715 г. они преподнесли Петру I по случаю рождения царевича Петра 100 тыс. руб. младенцу «на зубок». (Это стоимость целой фабрики).

Акинфий Демидов из всех потомков основателя династии отличался наибольшими масштабами деятельности, наибольшей энергией. Он не ограничивается производством железа, начинает разработку медной руды у горы Магнитной, добывает гранит, порфир, яшму. Его доходы достигают 200 тыс. руб. в год. Сфера предпринимательских интересов А.Демидова выходит далеко за пределы Урала. В конце 1720-х годов начинается разработка руд цветных металлов за Иртышом в районе озера Колывань (так называемый Рудный Алтай, ныне большей частью в составе Казахстана). Здесь на основанном А.Демидовым Змеиногорском руднике было обнаружено серебро. Хотя добыча денежного металла запрещалась частным лицам, Демидов этим занимался и даже переделывал серебро в монету. Предание гласит, что это нелегальное производство размещалось в подвале башни на старейшем демидовском заводе в Невьянске. Когда власти прослышали об этом и выслали следственную комиссию, Демидов, узнав о выезде чиновников, приказал немедленно открыть шлюзы заводского пруда и затопить подвалы башни. Так ему удалось скрыть следы своего преступного промысла, уничтожив и само производство и занятых на нем работников. Как бы то ни было, только в 1747 г. серебряные рудники были взяты в казну.

В то время на Урале находилось немало всякого начальства, надзиравшего за горно-металлургической промышленностью. Демидовы не имели тех привилегий, как когда-то Строгановы, и подлежали этому контролю, как и прочие заводчики. Однако Акинфий Демидов стремился к возможно более полной независимости, умел уходить от надзора правительственных чиновников: одним он открыто не подчинялся, других подкупал, третьих силой удерживал в своих владениях. Нередко он запрещал окрестным крестьянам предоставлять чиновникам подводы и лошадей, лишний раз напоминая, кто тут хозяин.

Потомки Акинфия занимались заводами с меньшим рвением. Многие из них, как потомственные дворяне, вливаются в аристократическую среду. Никита Акинфиевич больше жил в столицах, прославился как жестокий крепостник. Прокофий Акинфиевич занимался благотворительностью и покровительствовал наукам – дал более 1 млн. руб. на воспитательный дом и основал коммерческое училище в Петербурге. Павел Григорьевич, внук Акинфия, блестяще образованный человек, в начале XIX в. основал юридический лицей в Ярославле, известный как Демидовский. Лишь Николай Никитич активно занимался горным делом и удвоил отцовское достояние.

Возвращаясь к эпохе Петра I, следует подчеркнуть, что карьера Демидовых – наиболее яркое и характерное воплощение проводимой тогда экономической политики, направленной на создание крупного производства при мощной поддержке государства с широким использованием принудительного труда. Это позволило Демидовым сосредоточиться на развитии столь капиталоемкого производства, как горное дело и металлургия. Они гораздо в меньшей степени, чем предприниматели предыдущей эпохи, занимались деятельностью в других сферах экономики, не накопили крупных капиталов к началу своей карьеры в сфере промышленности. Но расширяя свои заводы, Демидовы и им подобные все в большей степени опирались на свои собственные предпринимательские способности, собственные капиталы и возможности, умело используя экономические и социальные реалии той поры, действовали жестко, не останавливаясь перед насилием, произволом и самоуправством, что вообще характерно для российской действительности того времени.

Так что не следует абсолютизировать версию об «оранжерейных условиях» для крупной промышленности, искусственном ее насаждении при Петре I. Тем более, что уже в допетровскую эпоху существовал известный опыт промышленного строительства, были накоплены крупные капиталы, которые теперь при поддержке правительства, начинают активно инвестироваться в производство. Наиболее характерно это для легкой промышленности. Так, в 1698 г. группа крупных купцов во главе с В. Щеголиным вложила значительные собственные средства в создание Большого суконного двора в Москве. Крупный предприниматель И. Микляев «с товарищи» основал суконную мануфактуру в Казани. Как видим, многие предприниматели создают при этом своего рода компании, объединяются для вложения капиталов в промышленность, используя традиции старинного складничества. Ярославский купец М. Затрапезнов выступает организатором полотняной, писчебумажной мануфактур. Крупное предприятие по производству полотна, парусины создает в Калужском уезде местный купец А. Гончаров, прапрадед жены А.С. Пушкина. Все эти лица и компании, вложившие крупные средства в промышленность, тем не менее продолжали и весьма обширные торговые операции.

Положение предпринимателей, действовавших в сфере торговли, при Петре I было весьма непростым. Для них делалось немало: строились дороги, каналы, порты, несколько расширилось самоуправление купечества в городах. В Петербурге сразу по основании города в 1703 г. учреждается биржа, как место регулярных собраний купечества для заключения торговых сделок, информации о ценах и товарах. Первоначально она действует «под кровом небесным» на Троицкой площади, но вскоре для нее отводятся специальные помещения при гостином дворе, который сначала находился там же на Петербургской стороне, а к началу 1720-х годов перенесен на Васильевский остров.

Вместе с тем резко возрос налоговый гнет со стороны государства, участились банкротства, разорения купцов. Многие крупные купцы по государеву указу, часто против их воли переселялись из Москвы, Архангельска в Петербург, что было связано с немалыми для них издержками. С целью увеличения доходов казны расширяются ее монополии. Только из казны продавались за границу икра, рыбий клей, поташ, смольчуг, смола, ревень. Некоторые монополии предоставлялись знатным лицам, привилегированным купцам, как правило, из иностранцев. Например, право на скупку продуктов морских промыслов на Севере и продажу за границу было предоставлено компании во главе с А. Меншиковым и П. Шафировым. Иностранные купцы И. Любс, Х. Брант завладели правом на скупку и экспорт щетины. Русские купцы в массе своей были лишены возможности вести торговлю этими ценными товарами с иностранными коммерсантами. Только в конце 1710-х годов большинство монополий были отменены.

В годы правления Петра I существенно расширяются торговые контакты со странами Западной Европы. Иностранцы, как и прежде, доминируют в европейской торговле России, опираясь на мощь своих капиталов, передовые формы организации дела и коммерческого судоходства, обширные связи на мировом рынке. В 1721 г. по указу Петра I был запрещен подвоз товаров к Архангельску с внутреннего рынка страны (за исключением бассейна Северной Двины), чтобы форсировать развитие торговли Петербурга, который с 1720-х гг. стал ведущим внешнеторговым портом России и основным центром деятельности западноевропейских купцов. Русские купцы доставляют им сюда со всей страны пеньку, лен, юфть, сало и т.д. При этом иноземцы широко используют кредит, ссужая русских поставщиков деньгами на закупку экспортных товаров на внутреннем рынке. В эти операции вовлекаются многие мелкие и средние торговцы разных регионов страны, которые оказываются в известной зависимости от своих иностранных кредитов. В самой России и в петровскую эпоху отсутствовали учреждения коммерческого кредита как государственные, так и частные. Процент по ссудам в сделках между купцами был по-прежнему высок. Правда, не без влияния иностранных коммерсантов активизируется обращение векселей и подобных им суррогатов, например, так называемых «советных писем» русских купцов своим кредиторам, где обозначены сумма долга и срок уплаты. Но какие-либо законодательные акты, регламентирующие обращение векселей, все еще отсутствуют.

Основные тенденции в развитии российского предпринимательства, сложившиеся при Петре I, характерны и для нескольких последующих десятилетий. Растет число крупных предприятий, вместе с тем расширяется применение подневольного труда. В 1736 г. все находившиеся на заводах работные люди были объявлены «вечноотданными», т.е. прикрепленными к предприятию со всеми своими потомками. На этом настояли все ведущие заводовладельцы и мануфактуристы. Подневольный труд казался им выгоднее, так как был дешевле. Незаинтересованность такого работника в результатах труда компенсировалась внеэкономическим принуждением. Условия работы на тогдашних предприятиях, особенно на уральских заводах, были тяжелейшими, многим представлялись хуже каторжных. С помощью палки и кнута нельзя было добиться высокой эффективности и качества труда. Но для многих тогдашних промышленников это не имело решающего значения. Продукция большей частью имела гарантированный сбыт в казне (где, правда, существовали определенные требования к качеству). На внутреннем рынке изделия отечественных мануфактур защищались от конкуренции более качественных иностранных товаров высоким протекционистским таможенным барьером.

Во второй трети XVIII в. вновь большого распространения достигают казенные монополии, подряды и откупа. Наряду с некоторыми привилегированными купцами в них активно участвуют представители аристократии, особенно фавориты царствующих особ и их приближенные. При Анне Иоанновне многие заводы и промыслы арендовал А. Шемберг, приятель фаворита императрицы Э. Бирона. После падения Бирона на Шемберге остался казенный долг в 300 тыс. рублей. Один из приближенных императрицы Елизаветы Петровны граф П. Шувалов получил монополию на эксплуатацию поморских промыслов. Ему же всего за 40 тыс. руб. были проданы Гороблагодатские заводы на Урале, которые реально оценивались в 182 тыс. рублей. Шувалов фактически заплатил только 6 тыс. рублей.

В эти годы постоянно усиливается влияние дворянства. Монархи и правительства, сменяющие друг друга в результате частых дворцовых переворотов, предоставляют дворянам все новые льготы и права. Расширяется дворянское предпринимательство. Используя труд крепостных крестьян, дворяне устраивают у себя в имениях небольшие предприятия – мельницы, сукновальни, различные мастерские. По мере развития внутреннего рынка в него вовлекаются многие крестьяне. Помещики не препятствовали этому, так как значительная часть прибыли торговых крестьян в виде оброка доставалась их владельцам.

Происходит дальнейшее развитие и углубление внутреннего товарооборота на всех уровнях. Несмотря на усиливающуюся конкуренцию неторговых сословий, прежде всего со стороны наиболее удачливых и предприимчивых крестьян, крупное купечество доминирует на внутреннем рынке. В его интересах в 1753 г. правительство Елизаветы Петровны отменяет внутренние таможенные пошлины. Определенные сдвиги наконец-то происходят и в сфере коммерческого кредита. В 1729 г., еще в правление Петра Вексельный устав, которым официально вводилось вексельное обращение, законодательно подтверждалось его основные принципы (простота в оформлении, скорая и безусловная процедура взыскания долга). Предусматривались и такие операции, как передача векселя кому-либо с соответствующей надписью на нем (индоссамент), перевод с помощью векселя уплаты с одного лица на другое. Правда, русские купцы и после издания устава крайне редко пользовались переводными векселями (траттами).

В первой половине XVIII в. те или иные суммы выдавались в кредит некоторыми государственными учреждениями (Берг- и Мануфактур-Коллегии, Главный комиссариат, даже Главный почтамт). Но их получали, как правило, промышленники знати. Лишь в 1754 г. правительство создает специальное кредитное учреждение для купечества «Банк для поправления при Санкт-Петербургском порте коммерции», стремысь ослабить зависимость русских торговцев от ростовщиков и иностранных кредиторов. Его уставной капитал составил 500 тыс. рублей. Ссуды давались из 6% годовых на срок не более 6 месяцев под залог товаров. Услугами банка могли пользоваться только купцы, торгующие в Петербурге. Банк не вел учетных (дисконтных) операций, т.е. не выдавал кредит под векселя. Как видим, вексельное обращение существовало вне данного банка, в то время как развитый коммерческий кредит предполагает дисконтные операции, в результате чего банки играют ключевую роль в обороте векселей, других ценных бумаг. Ссуды из банка, созданного в 1754 г., быстро разобрали, возвращали их плохо, средств из казны поступало мало. Нередко по распоряжению правительства банк выдавал ссуды кому-либо из знатных лиц. Вообще правительство гораздо больше внимания уделяло кредитованию дворянства путем выдачи ссуд под залог имений. С этой целью в том же 1754 г. был создан Дворянский банк с уставным капиталом в 750 тыс. рублей. Позднее он был преобразован в Государственный заемный банк и действовал на протяжении многих десятилетий, перекачивая средства из казны на поддержку дворянства. Ссуды, полученные помещиками обычно использовались на непроизводительное потребление, а заложенные имения перезакладывались. Кредит для купцов был по-прежнему дорог, тем более в 1770 г. Купеческий банк прекратил свое существование. Купцы давали кредит друг другу, обращались к ростовщикам. Процент по этим ссудам достигал иногда 1% в неделю, т.е. 52% в год. Правительство в 1754 г. издало указ, не допускавший взимание более 6% в год. Но очевидно, что изданным указом нельзя было эффективно противодействовать произволу ростовщиков. Меры по содействию созданию частных учреждений дешевого коммерческого кредита не предпринимались вовсе.

К середине XVIII в. обозначилось несколько групп предпринимателей, интересы которых не совпадали. Во-первых, это крупные купцы-заводовладельцы, тесно связанные с казной, обладатели казенных откупов и подрядов. Они были заинтересованы в сохранении и расширении принудительного труда, жестоком протекционизме, препятствующем ввозу иностранных товаров. Они добивались права владения крепостными наравне с дворянами, т.е. возможности свободно покупать и продавать их, иметь деревни, усадьбы, земли. Против этого категорически возражали дворяне, которые считали право «душевладения» своей исключительной привилегией. Дворяне-предприниматели также понимали, что использование дарового крепостного труда дает им бесспорное преимущество по сравнению со всеми другими предпринимательскими группами. Купечество так и не добилось права владения «душами», если не считать тех, кто еще по указам Петра I и Анны Иоанновны был прикреплен к заводам. Но отдельные представители достигли этого другим путем – получив дворянство для себя и своих потомков. Процесс «нобилитации» крупных купцов- предпринимателей крайне характерен для XVIII века. Дворянство получили Гончаровы, Евреиновы, Исаевы, многие другие. Бароны Строгановы удостаиваются графского титула. Этого не удалось достичь Демидовым, получившим потомственное дворянство еще при Петре I. Однако в XIX в. один из представителей их рода получил звонкий иностранный титул «князя Сан-Донато».

Против монополий, откупов, привилегий узкой группы дельцов, имевших связи при дворе выступали представители более широких слоев купечества, чьим основным полем деятельности была внутренняя и внешняя торговля. Они же ощущали растущую конкуренцию со стороны торговых крестьян. Поэтому они требовали либо запретить, либо предельно ограничить крестьянское предпринимательство, оставить торговый промысел исключительной привилегией купеческого сословия. Купцы в большинстве своем выступали и против протекционизма, так как были заинтересованы в поступлении на русский рынок качественных импортных товаров, торговля которыми приносила им значительный доход. Дворяне, особенно те, кто не имел промышленных заведений, также выступали против протекционизма, так как он способствовал дороговизне иностранных товаров, основными потребителями которых они были. Но дворяне, как и торговые крестьяне, естественно, выступали против попыток купечества сделать торговлю своей сословной привилегией. Таким образом, в устремлениях разных групп предпринимательства причудливо сочетались интересы более свободного развития торговли промышленности (протест против монополий, чрезмерного протекционизма и т.п.) и узко сословные притязания.

II. Становление крупного промышленного производства

Говоря о формировании в России крупной промышленности, еще раз подчеркнем, что инициатива в создании крупной индустрии, принадлежала государству, с XVII в. предпринимавшему спорадические попытки основать ряд заводов общегосударственного значения. Массовый характер эта практика принимает в царствование Петра I с конца 1690-х годов. Наиболее показательно в этом отношении развитие металлургии. Один из первых законодательных актов в этой сфере – учреждение в 1700 г. в Москве Рудного приказа и принятие первого Горного узаконения, согласно которому не только казне, но и всем желающим разрешалось «приискивать» руды на землях любого владельца, а нашедшему предписывалось объявлять об этом в Рудном приказе за вознаграждение. В течение первых двух десятилетий XVIII в. в России было построено заводов железоделательных 26, медных 5, серебряных 1, кроме того в Казанской и Московской губерниях насчитывалось соответственно 36 и 39 ручных горнов. В 1719 г. в указе Петра I подтверждалось право всем желающим, независимо от» чина и достоинства» во всех местах «как на собственных, так и на чужих землях» искать, копать, плавить всякие металлы. По желанию в Берг-Коллегии можно было испросить разрешение на строительство завода. Под строительство рудника и завода отводилась земельная площадь в 250 кв. саженей, независимо от воли владельца земли. Заводовладелец обязывался лишь выплачивать владельцу земли определенную долю от произведенного. Право на использование другими источниками полезных ископаемых, лесами частным промышленником должно было специально испрашиваться. В XVIII в. происходит закрепление за заводами колоссальных земельных владений и установление фактической монополии горнозаводчиков на леса и недра в горнозаводском районе. Тенденция к созданию огромных земельно-лесных владений обусловливалась в значительной степени свойствами древесноугольной металлургии. Методы ведения лесного хозяйства и тогдашние топливные коэффициенты предопределяли потребность в больших количествах древесного топлива, и соответственно, ведения заготовок на огромных площадях. Нередки были и конфликты, когда тот или иной промышленник пытался возить руду из мест, «которых ему в даче нет», что незамедлительно пресекалось в административном порядке.

С частных заводов взималась в казну пошлина в размере десятой части от производственной продукции (первоначально в натуральном выражении). Для ограждения интересов казны частные заводчики не допускались в места, прилежащие к казенным заводам. За частными заводами поручалось «смотреть» горному начальству, ведавшему казенными заводами, - чтобы их «по надлежащему строили», и «негодного железа и нечистой меди в продажу не употребляли».

Этапным стал указ Анны Иоанновны от 26 июня 1739 г. (т.н. Берг-Регламент). Подтвердив обязательность отвода под завод 250 саженей, указ в то же время предписывал «охочим людям отводить места по усмотрению, сколько к которому заводу запотребно признано будет…»; заводы разрешалось строить на дворцовых, сизодальных, помещичьих, монастырских и землях государственных крестьян, уплачивая владельцу земли 2% от стоимости произведенного металла. В 1744 г. решением Сената отводиться могла уже такая площадь, лесов с которой хватало бы на 60-летнее действие (имело силу до 1780-х, когда было запрещено отводить казенные леса к частным заводам).

С 1750-х годов происходит закрепление определенных территорий (прежде всего лесов) и казенными заводами. Ранее эти земли отводились к заводам в соответствии с предписанием первого горного начальника В. де-Геннина. «И при котором заводе руды будут пресекаща и леса вынимаща, на то б место заранее приисканы были руды и места з довольными лесами, где б можно построить другой завод… И заводы… чтоб строены были бережения лесов, дабы не могли вскоре искоренятся, завод к заводу не во близости».

С 1739 г. начинается массовая передача казенных заводов в частные руки. Происхождение Алапаевского, Сысертского, Верх-Исетского посессионных округов связано с раздачей казенных заводов в начале второй половины XVIII в. (и с позднейшими прирезками земель). Вообще правительство охотно шло на «пособие землями и людьми» для заводов. Наряду с пожалованиями и отводами земельисточником образования крупных земельных владений являлась и «покупка» за бесценок башкирских земель, что по существу являлось легализованным захватом (так для Белорецкого завода в 1762 г. было куплено 300 тыс. дес. за 300 руб.; для Нязепетровского в 1754 г. 70 тыс. дес. за 30 руб.; для Авзяно-Петровского в 1769 г. арендовано на «вечные времена» 180 тыс. дес. за 20 руб. в год и т.п.).

Всего в России в первой половине XVIII в. построено 105 металлургических заводов, в том числе в Европейской России (31 частный и 9казенных) и 65 на Урале и в Сибири (40 частных и 25 казенных).

Необходимо отметить, что по смыслу действовавших в XVIII в. законов, владение поверхностью земли еще не означало закрепления за владельцем и ее недр. Законодательным актом от 10 декабря 1719 г. (известен под названием Берг-Привилегии) был установлен так называемый принцип «горной свободы». Согласно ему, горный промысел объявлялся свободным, а горные разведки могли производиться на всех землях, кому бы они не принадлежали.

Закон 1719 г. формально был отменен в 1782 году. В рамках же периода отчетливо наблюдается эволюция в сторону установления исключительного права владельца земли как на поверхность, так и на недра земли.

В 1782 г. Система монопольного обладания недрами получает юридическое оформление, что было затем подтверждено горным Положением 1806 года. Принцип горной свободы был вновь установлен на казенных землях только в 1887 году.

«Фавориты» казны при межевании земель пользовались известными льготами. Уже в 1702 г. один из первых заводов – Невьянский – был передан правительством Н.А.Демидову «со всеми строениями и припасами» землями на 30 верст во все стороны на льготных условиях (с постепенной выплатой стоимости завода). Первоначальный отвод земли к Невьянскому заводу составил тогда 1,18 тыс. десятин. А в 1703 г. последовало распоряжение Петра I: «Никите Демидову для умножения железа и иных заводов и государевых припасов… приписать в работу и отдать Верхотурского уезда Аецкую Краснопольскую слободы да монастырское. Покровское село с деревнями и со всеми крестьяны… и со всякими угодьи». Указами Петра I Демидову к Невьянскому заводу было приписано 2,5 тыс. крестьян обоего пола, за которых заводчик обязывался вносить в казну подати. Первым же актом такого рода (приписки к заводам рабочей силы) была приписка в 1700 г. 40 крестьянских дворов к Новопетровским, Олонецким заводам (к началу 1720-х годов к ним было приписано 48 тыс. душ крестьян мужского пола). В том же 1700 г. к Невьянскому заводу (тогда еще казенному) было приписано1671 душ крепостных. В связи с незаселенностью Урала промышленники там добивались приписки к заводам государственных крестьян, такая практика существовала до 1711 г., после чего Сенат не принял ни одного подобного решения до 1734 года. В тот год право решать такого рода вопросы было предоставлено местному горному начальству специальной инструкцией.

К началу 1730-х годов к Уральским казенным заводам было приписано 25 тыс. крестьян. Что касается частных заводов, то до 1734 г. приписными крестьянами владели лишь одни Демидовы, к 1751 г. их получили еще 7 заводчиков, общая численность приписных составила более 11 тыс. душ. Приписные деревни необязательно находились вблизи заводов. По данным на 1779 г. более 50% всех приписных к заводам селений находились от них на расстоянии свыше 100 верст. К моменту ликвидации этого института в 1807 г. количество приписных крестьян достигало 275 тыс. человек, из них 158,7 тыс. приписанных к казенным и 117,2 тыс. – к частным заводам.

В 1807 г. институт «приписных» крестьян был отменен (исключая Олонецкие заводы и Алтай). Из числа «приписных» были выделены так называемые «непременные работники» по 58 человек на тысячу приписных для частных заводов и в необходимом количестве для казенных. В количестве 18 тыс. человек они отдавались заводам для постоянного выполнения заводских работ, с освобождением остальных бывших приписных крестьян от повинности по обслуживанию заводов. В соответствии с императорским Указом от 18 января 1721 г. позволялось «как шляхетству, так и купецким людям» покупать к заводам деревни, причем «тех деревень особо без заводов отнюдь никому не продавать и не закладывать», деревни же с заводами можно было продать лишь «с позволения Берг- и Мануфактур-Коллегии». Таким образом было юридически оформлено правило, ставшее одним из важнейших параметров горнозаводской системы. Право покупки крестьян к заводам просуществовало до 1762 года. Отмена этого права (восстановлено в 1798 и окончательно отменено в 1816 г.), помимо усилившегося влияния дворянства, была обусловлена и значительным уменьшением необходимости в нем в связи с изменениями, произошедшими в сословном составе заводовладельцев, и достижением промышленностью уровня, когда сохранение некоторых привилегий могло считаться излишним. Казенные заводы использовали исключительно труд приписных крестьян, из 82 частных заводов, основанных до 1762 г. и состав рабочей силы которых известен, пользовались трудом приписных 23. Большее значение для частных заводов имели покупные или собственные (т.е. ранее принадлежавшие) крестьяне. Государственных крестьян на горных заводах Урала во второй половине 1760-х годов состояло 142,2 тыс. человек, собственных 57,1 тыс. Всего на Урале в XVIII в. построено 176 заводов, из них 32 казной, остальные в частном порядке.

К началу XIX в. заканчивается в целом процесс распространения горнозаводской промышленности и освоения новых рудных и лесных площадей, складывается географическое размещение промышленности.

По форме собственности округа могли быть казенными (т.е. принадлежащими государству) и частновладельческими. Последние делились на вотчинные и посессионные. Владение заводами и округа по вотчинному (владельческому) праву реализовывало право частной собственности в узком смысле со всеми присущими последней характеристиками (право свободного владения, распоряжения, пользования).

Посессионное право было связано с рядом особенностей. Посессионный округ считался неделимым, право пользования им сохранялось лишь при условии постоянной заводской деятельности. Заводовладельцы имели от казны «пособие» в землях (лесах), являвшихся государственной собственностью, а также (до 1851 г.) в рабочей силе, при этом лес и руда могли быть использованы только для надобностей самого округа. Округ не мог быть заложен в Ипотечном банке. Заводчики находились под контролем горного ведомства и обязаны были уплачивать подать.

Оформление заводско-окружной системы связано с промышленным освоением Урала. Сущность ее заключалась в том, что заводы обеспечивались всем необходимым путем «приписки» к ним прилегающих территорий с рудными месторождениями, лесами, а также рабочей силы, горные заводы, земля (с лесом и рудниками), рабочая сила (до 1861 г.) составляли три обязательных неразделимых элемента горнозаводского округа. По статистическим источникам за 1860 г., из 38 заводских округ только 2 незначительных округа возникли в XIX веке. В остальных случаях основания новых заводов – новые заводские единицы строились на территории оформившихся ранее округов (в 1801-1860 гг. построено 29 заводов). В пореформенный период до начала XX в. построено еще 19 заводов, а с 1901 по 1917 – 6. К реформе 1861 г. в ведении Уральского горного правления находилось 52 заводских округа, из них 6 казенных и 46 частных.

Решению проблем промышленного развития отводилось большое место в экономической политике Екатерины II. При этом были учтены и некоторые меры, предпринятые ее предшественниками. Еще в 1762 г. Петр III запретил покупку крестьян к заводам. Екатерина II подтвердила этот запрет, что привело к расширению использования вольнонаемного труда на купеческих и крестьянских мануфактурах. В 1760-е годы были отменены практически все монополии частных лиц, многие откупа. Снижались таможенные пошлины, особенно либеральным был тариф 1782 года. В 1775г. было разрешено любому желающему, в том числе и крепостным крестьянам, заводить промышленные предприятия. Екатерина II и ее окружение во многом следовали принципам свободной торговли, связанными с идеями Просвещения, крайне популярными в Европе в то время и объективно выражавшими интересы наиболее дальновидных капиталистов, ратовавших за свободную конкуренцию, наиболее широкие возможности для предпринимательской деятельности. Но в России эти идеи удивительным образом совпали с устремлениями дворян-душевладельцев, так как им было выгодно развитие предпринимательства их крестьян. Кроме того, их право на даровой труд крепостных осталось незыблемым, а ограничение подневольного труда касалось всех прочих категорий работодателей.

Экономическая политика правительства Екатерины II способствовала существенным сдвигам в развитии отечественного предпринимательства во второй половине XVIII века. Хотя на этот раз, в отличие от эпохи Петра I, гораздо большее значение имела естественная эволюция, нежели поддержка государства. Именно во второй половине XVIII в. завершается становление предпринимательства в сфере промышленности, основанной на наемном труде и ориентированной на широкий рынок. В дальнейшем оно неуклонно и необратимо развивается в условиях сохранения в стране крепостнической системы. В этом смысле последние десятилетия XVIII и первая половина XIX вв. представляют собой единый этап в развитии российского предпринимательства.

Это было логическим итогом длительного развития товарно-денежных отношений в предыдущий период. Большая роль здесь принадлежит крестьянским промыслам, которые в наибольшей степени были развиты в центральных нечерноземных губерниях и на Севере. В нечерноземном центре помещики из-за малоплодородных земель не создавали обширного хозяйства, а предпочитали получать с крестьян денежный оброк. Те, стремясь достать деньги, все с большей активностью занимаются неземледельческими промыслами: обработкой дерева, гончарным, скорняжным, швейным, плотницким делом. Но ведущая роль в этих промыслах принадлежала прядению и ткачеству. Их продукция выбрасывалась на рынок, находила сбыт в городах и селах, ближних и дальних. Многие оброчные крестьяне уходят на заработки, нанимаются на заводы, мануфактуры. Так складывается рынок наемного труда. Процессы первоначального капиталистического накопления шли в самих крестьянских промыслах (при этом земледельческие занятия в целом сохраняли натуральный характер), выделялись предприимчивые крестьяне, сюда же проникал купеческий капитал. Многие «капиталистые» крестьяне начинали со скупки продукции промыслов в округе, затем переходили к раздаче сырья и полуфабрикатов мелким производителям, выплачивая им за готовые изделия заработную плату, затем объединяли их под одной крышей, окончательно превращая в наемных рабочих. Такова была логика становления крупного промышленного предпринимательства, органически выраставшего из неземледельческих промыслов.

III. Легкая промышленность и сельское хозяйство

Наибольших успехов промышленное предпринимательство, основанное на вольнонаемном труде и ориентированное на широкий рынок, достигает в производстве хлопчатобумажных материй. Его устойчивый и необратимый рост начинается уже в последней трети XVIII в. на основе традиционных крестьянских промыслов по изготовлению тканей. Исстари практически во всех селах и деревнях производились льняные материи – холсты и полотна, которые предназначались и для продажи. На определенном этапе скупщики холстов переходят к раздаче производителям суровых хлопчатобумажных материй, на которые оставалось нанести расцветку. Она «набивалась» посредством специальных досок, покрытых краской. Это была весьма несложная и недорогая технология, труд был дешев, хлопок ценился ниже, чем шелковые и шерстяные материи. Поэтому такие «набойки» были доступны по цене и простым горожанам и даже крестьянам. Они быстро завоевывают самый широкий рынок, что обусловило ускоренное развитие этой отрасли предпринимательства.

Следующим шагом было изготовление хлопчатобумажных тканей из ввозной пряжи. В начале XIX в. многие предприниматели переходят к организации бумаготкацких мануфактур. Этому способствовал известный перерыв в торговле с Англией, вызванный континентальной блокадой и наполеоновскими войнами, поскольку оттуда в Россию в большом количестве поступали и ткани, и пряжа. После восстановления русско-английской торговли отечественные бумаготкацкие мануфактуры продолжали развиваться, потребляя ввозную пряжу. Но англичане могли предложить в большом количестве и готовые ситцы. Здесь большую роль сыграла протекционистская политика правительства. В 1822 г. был издан очередной таможенный тариф, который устанавливал высокие пошлины на ввоз готовых тканей и низкие – на пряжу. В результате сбыт продукции отечественных мануфактур был надежно защищен от конкуренции импортных тканей. Наконец, предприниматели переходят к производству пряжи, закупая хлопок. Так возникает бумагопрядильная мануфактура – последнее недостающее звено во всем цикле. Но для этого нужны машины, которые тогда производились главным образом все в той же Англии. Достаточно вспомнить знаменитую прялку «Дженни». Английское правительство долгое время запрещало экспорт прядильных машин, стремясь сохранить доминирующее положение в поставке пряжи на мировой рынок. Но в 1842 г. этот запрет был снят. Самые предприимчивые русские промышленники устанавливают у себя прядильные машины, поступление пряжи из Англии резко сокращается, расширяется ввоз хлопка. На российских мануфактурах начинается промышленный переворот, они становятся фабриками в полном смысле слова, т.е. крупными предприятиями, основанными на применении машин. Завершается этот переворот уже в пореформенную эпоху.

Текстильное производство развивается во многих городах и селах нечерноземного центра. Но особо выделяются Москва и ее окрестности, а также Владимирская губерния, а с ней – Шуйский уезд. К этому времени восходит и история крупнейших предприятий данной отрасли, истоки многих торгово-промышленных династий, знаменитых в XIX и начале XX веков. На рубеже XVIII и XIX вв. в Москве возникает Прохоровская мануфактура (ныне «Трехгорка»), впоследствии ставшая крупнейшим предприятием первопрестольной столицы. Пожар и разорение Москвы 1812 г. дали шанс к ускорению развития хлопчатобумажного производства в промышленных селах Владимирской губернии. Здесь исключительно активно действуют крестьяне-предприниматели вотчины графов Шереметевых в Шуйском уезде, центром которой было Иваново-Вознесенское. После пожара Москвы прибыль ивановских набойщиков составляла 500 процентов. До 1861 г. из вотчин Шереметевых выкупилось на волю до 50 семейств «капиталистых» крестьян.

Из этих мест происходит и Савва Морозов, основатель одной из самых известных династий российских промышленников. Он был крепостным помещика Рюмина, имел мануфактуры в селах Зуево и Орехово на стыке Московской и Владимирской губерний. В 1820 г. он выкупился на волю за 17 тыс. рублей. В дальнейшем С.Морозов одним из первых применил на своих фабриках прядильные машины. Пройденный им путь столь же характерен для истории российского предпринимательства XIX в., как и карьера Демидовых, олицетворяет собой предпринимательство петровской и послепетровской эпохи, а промыслы и торги Строгановых типичны для XVI-XVII веков. В конце XVIII – начале XIX вв. формируются капиталы других известных семейств – Бутримовых, Грачевых, Зиминых, Тучковых, в течение одного-двух поколений проделавших путь от крепостных крестьян до крупнейших промышленников. Весьма характерно, что центром их деятельности были не города, а именно села.

Но далеко не все отрасли развивались столь быстро. К началу XIX в. определенный застой наблюдается в металлургической промышленности Урала. Причины очевидны: господство принудительного труда, на котором когда-то основывался подъем здешней промышленности, теперь стало тормозом ее дальнейшего обновления. Резко сократился и экспорт российского железа на европейский рынок. В Англии, куда в XVIII в. направлялась львиная доля этого экспорта, было освоено собственное производство чугуна на основе коксующихся каменных углей. Довольно показательна история предпринимательства в суконном производстве. Эта отрасль всегда интересовала военное ведомство и находилась под неусыпным контролем властей. В XVIII в. предприятия, которые использовали подневольный труд и дотации государства, все сукно были обязаны сдавать в казну. Те, что применяли вольнонаемный труд, могли часть продукции реализовывать на свободном рынке. В 1797 г. Павел I предписал всем суконщикам сдавать продукцию в казну. Ясно, что стимулы к расширению производства у многих исчезли, и казна вскоре стала испытывать недостаток сукна для обмундирования армии. Лишь в 1816 г. Александр I позволил производителям сукна свободно распоряжаться своей продукцией. Ее выпуск вновь стал расти.

Но наиболее существенным препятствием в развитии предпринимательства в сфере промышленности было сохранение крепостнических отношений в целом. Так, многие предприниматели, владельцы мануфактур оставались крепостными и не могли в полной мере использовать свою прибыль на развитие производства, так как платили огромные оброки своему помещику. Тому же помещику по закону принадлежали и все права собственности на предприятия своих крестьян. Весьма неустойчив был и рынок вольнонаемного труда. В основном он состоял из крепостных крестьян, которых помещики отпускали на заработки, так называемых «отходников». Как правило, это были сезонные рабочие, состав их существенно менялся почти каждый год. Однако дальнейшее совершенствование технологии, применение машин требовало постоянных кадров обученных профессионалов.

В условиях сохранения крепостнических отношений в деревне, многие дворяне продолжают активно заниматься предпринимательством в своих имениях. Их промышленные заведения составляют заметную долю российских предприятий. По ведомости Мануфактур-Коллегии 1773 г. из 328 находившихся в России фабрик 66 принадлежали дворянам. Они составляли конкуренцию промышленникам из купцов. Так, князь Юсупов устраивает обширные фабрики по изготовлению сукон и шелковых материй. Выдающийся деятель Екатерининской администрации и тоже князь – Г.А.Потемкин заводит в своих курских поместьях Глушковскую фабрику сукон. Дворянству была предоставлена привилегия заниматься винокурением, чем воспользовались многие помещики. Предпринимательская активность дворянства породила и такой курьезный случай – однажды граф Апраксин вполне подал прошение о записи в купеческую гильдию. Екатерина II объявила его сумасшедшим. Сама императрица не одобряла увлечения дворянства торгово-предпринимательской деятельностью, но вынуждена была с этим смириться.

Наряду с созданием всякого рода мелких предприятий многие помещики еще более активно, начиная с последней трети XVIII в., организуют обширные хозяйства по производству зерна, которое идет как на внутренний, так и на внешний рынок. Это связано и с освобождением дворян от обязательной службы, когда многие из них постоянно находятся в своих усадьбах, занимаясь хозяйством, и с углублением международного разделения труда, в связи с чем Россия становится одним из крупнейших экспортеров хлеба. Большинство таких хозяйств создается на плодородных землях в черноземных губерниях. Все работы выполняют здесь крепостные, отбывающие барщину. Имея даровой труд крестьян, работающих своим инвентарем, помещики мало заботились о совершенствовании своего хозяйства. Расширение производства товарного хлеба достигалось за счет элементарного увеличения числа барщинных дней. Когда оно достигало 5 или 6 дней в неделю, возможности дальнейшего развития такого хозяйства были исчерпаны. Лишь немногие помещики пытались усовершенствовать экономику и агротехнику своих хозяйств, ориентируясь на передовой отечественный и зарубежный опыт.

Таким образом, предпринимательство в сфере земледелия было представлено в основном подобного типа барщинными хозяйствами помещиков. Применение капитала, вольнонаемного труда, развитие товарного земледелия и животноводства в крестьянских хозяйствах дореформенной России находилось в зачаточном состоянии. Хозяйства типа фермерских начинают возникать в основном на окраинах империи, там, где не было крепостного права, в том числе поселениях иностранцев-колонистов, выходцев их Германии. В большинстве регионов «капиталистые» крестьяне, как отмечалось выше, предпочитали вкладывать деньги в неземледельческие промыслы. Известны и сельские богатеи, использующие средства в ростовщичестве, содержании трактиров, торговом посредничестве; на Руси их называли «кулаки».

IV. Торговля

Эволюция предпринимательства в сфере торговли протекала медленно. Как и прежде, большое значение здесь имела сословная структура. При Екатерине II завершилось формирование сословий гильдейского купечества. Оно делилось на три гильдии в зависимости от величины капитала. Купцы каждой гильдии имели определенные права и обязанности. Например, купцы 1-й гильдии могли торговать за границей, а 3-й гильдии – только в пределах своего города и уезда. В первые десятилетия XIX в., особенно в правление Николая I, сдерживается процесс нобилитации крупного купечества. Чтобы повысить сословный статус самых богатых купцов из числа 1-й гильдии и не вводить их в дворянство, дабы сохранить «чистоту» его благородных рядов, создавалось новое сословие так называемых «почетных граждан». Еще при Павле I для поощрения наиболее заслуженных купцов вводился чин «коммерции советника», соответствовавший VIII классу Табеля о рангах. Они не получали дворянства, но могли ходатайствовать о причислении их к «почетным гражданам». Подобнее деление купцов-предпринимателей на сословия к середине XIX в. выглядело уже анахронизмом.

И в самой торговой деятельности российских купцов XVIII – начала XIX вв. сохранялись черты, характерные еще для допетровской эпохи. Во второй половине XVIII и начале XIX вв. ярмарки в России достигают расцвета. Они функционируют как целостный организм связанных между собой крупных и мелких торжищ, определяя структуру внутреннего рынка страны. Наибольшего размаха достигает система ярмарочного торга на Украине. Но самой крупной остается Макарьевская ярмарка на Волге, с 1817 г. переведенная в Нижний Новгород.

Определенные успехи были достигнуты во внешней торговле. Еще с середины XVIII в. некоторые русские купцы выходят со своими товарами на европейский рынок, используют собственные суда. В конце XVIII в. среди купцов, отправлявших товары за море из Петербурга 10-15% составляли российские подданные. В конце XVIII – первой половине XIX вв. действовала Российско-Американская компания, основанная русскими купцами Г. Шелеховым и А. Барановым. Ей удалось освоить сверхдальний и сверхтруднодоступный рынок в северо-западной части Американского континента. Основные фактории она имела на Аляске и Алеутских островах, где занималась скупкой продуктов морской охоты и рыболовства. В 1867 г. Аляска была продана Соединенным Штатам, компания свою деятельность прекратила.

Создание компаний подобных Российско-Американской свидетельствует, что совершенствование организационных форм торговли все же имело место. Развиваются некоторые ее стационарные формы, в частности специализированные магазины. Зачастую их владельцами являются иностранцы, получавшие товары непосредственно из-за рубежа. Торговые сделки, соглашения о найме кораблей, иные контракты заключались здесь при участии маклеров, т.е. посредников, получавших в свою пользу небольшой процент с общей суммы. Все сделки подлежали регистрации в маклерских книгах, иначе они считались недействительными. Маклерами становились обычно известные, но разорившиеся купцы, среди них было немало иностранцев, знавших биржевую практику Европы. На бирже проводились также торги казенными товарами или закупки чего-либо на нужды двора. С этой целью сюда назначались гоф-маклеры. Первым гоф-маклером был разорившийся английский купец С. Мюкс, назначенный Петром I. И после него гоф-маклерами были, как правило, иностранцы.

Только в 1816г. биржа, наконец, получила собственную организацию, что связано с постройкой ее нового здания, и ныне составляющего центр архитектурного ансамбля стрелки Васильевского острова. На собрании биржевого купечества был избран Биржевой комитет в составе наиболее авторитетных предпринимателей и опытных маклеров. Комитет занимался организацией работы биржи, изданием специальной газеты, содержащей сведения о ценах, курсах валют. В 1832 г. вышел устав биржи, содержащий известную регламентацию торговли в соответствии с сословными ограничениями и к выгоде крупного гильдейского купечества. Так, купцы 3-й гильдии и торговые крестьяне допускались к заключению сделок только с российскими купцами 1-й и 2-й гильдии, их контакты с иностранцами тем самым пресекались. Долгое время на Санкт-Петербургской бирже обращались только товары. Акции, облигации, т.е. «фонды» становятся предметом сделок не ранее 1830-х годов. При этом правительство стремилось не допускать спекуляции. По уставу об акционерных компаниях 1836 г. акции можно было продавать только на наличные деньги, но не к установленному сроку по условленной цене. Эти ограничения были отменены только в 1893 году. Более подробных правил обращения фондов на бирже не существовало. Акции и облигации обращались здесь тем же порядком, что и товары.

Несмотря на все препятствия, во второй половине XVIII и начале XIX вв. происходит медленное, но неуклонное движение купеческого капитала навстречу производству. Немало купцов становятся промышленниками, подчиняя и укрупняя мелкие промыслы и ремесла, аналогично организаторам мануфактур и фабрик из крестьян. Они применяют вольнонаемный труд, стремятся не отстать от технического прогресса. Некоторые из них вкладывают деньги и в тяжелую промышленность, в добычу и обработку металла, стекольное производство, как известные предприниматели из Брянска – Мальцевы, выходцы из Тулы – Баташевы. Многие купцы с успехом занимаются текстильным производством, например, владельцы нескольких крупных мануфактур в Серпухове – Коншины. На юго-западе империи, на Украине на основе капиталов местных купцов и наиболее предприимчивых помещиков создаются сахарные заводы.

V. Кредитно-финансовая сфера

Развитие предпринимательства в сфере торговли и промышленности по-прежнему сдерживалось отставанием кредита. Политика правительства в этой области в отличие, к примеру, от таможенного дела, больше была ориентирована на интересы дворян, нежели учитывала потребности купцов и промышленников. В 1770 г. Купеческий банк прекратил свое существование. В 1786 г. был создан Ассигнационный банк для организации обращения в России первых бумажных денег – ассигнаций. В 1797 г. при Ассигнационном банке в Петербурге открывается учетная контора, в 1806 г. также конторы создаются в Москве, Архангельске, Одессе, Таганроге, Феодосии. Здесь купцы могли получить кредит не только под залог товаров, но и под векселя. Тем самым государство наконец-то признало дисконтные операции. Но ссуды давались на срок не более 10 месяцев, их могли получить только представители верхушки купечества, связанные с внешней торговлей. В 1817 г. учетные конторы были преобразованы в Коммерческий банк, который вел учетные операции, выдавал подтоварные ссуды. Но всякого рода ограничения сохранялись. Купец 3-й гильдии не мог получить больше 7,8 тыс. руб., 2-й гильдии – 30 тыс. руб., 1-й гильдии – 68 тыс. рублей. Торговые крестьяне и мещане вообще не имели права на получение ссуд. При учете векселей маклер должен был свидетельствовать их надежность. Не принимались к учету иностранные переводные векселя (тратты). Один из участников векселя должен быть жителем Петербурга, и т.д. На депозиты Коммерческого банка претендовала казна, его средства использовались для поддержки бюджета, кредитования дворянства через Заемный банк. Все же под воздействием деятельности Коммерческого банка ссудный процент снизился до 7-8 процентов. Учет векселей стал основной его операцией, подтоварных ссуд выдавалось мало. Учетная ставка (процент, удерживаемый банком при дисконте) составляла в 1830-х годах от 6,5 до 8 процентов.

Дальнейшему понижению учетной ставки и удешевлению кредита могло способствовать развитие широкой сети частных коммерческих банков. Однако правительство относилось к таким учреждениям с большим подозрением. Граф Е.Ф. Канкрин, министр финансов в правление Николая I, блестящий финансист и опытнейший бюрократ, полагал, что частные банки «подобны шарлатанам, спекулирующим на легкомыслии публики».

Частные коммерческие банки и подобные им учреждения стихийно возникали в тех или иных городах империи. Они создавались местными купцами, имели небольшие средства. Таковы банки Амфилатова в Слободской Вятской губернии, Савина в Осташкове и др. Операции в сфере коммерческого кредита занималась и старообрядческая община при Преображенском кладбище в Москве. Ссуды здесь часто были беспроцентными, а иногда и безвозмездными. Льготные ссуды получали из казны общины обычно ее члены, среди которых было немало известных предпринимателей – Гучковы, Носовы и др.

Но гораздо более видную роль среди неправительственных учреждений на кредитном рынке в конце XVIII и первой половине XIX вв. играли крупные банкирские дома, выросшие на основе ростовщичества, различных операциях во внешнеторговой сфере, обслуживании финансовых нужд правительства и двора. Операции этих домов были весьма разнообразны, часто носили откровенно спекулятивный характер. Но постепенно они все больший интерес проявляют не только к кредитованию коммерции, но к инвестициям в промышленность и транспорт.

В Петербурге большим влиянием на денежном рынке пользовались придворные банкиры. Они происходили, как правило, из иностранных купцов, посредничали при заключении внешних займов российского правительства, переводили деньги за рубеж на его нужды, обслуживали различные финансовые потребности императорской фамилии. При этом они вели обширные операции от своего имени, выдавали ссуды другим коммерсантам, имели связи с ведущими банками Европы, пользуясь там большим авторитетом. При Екатерине II в качестве придворного банкира действовал голландец по происхождению И. Фредерикс, после него – англичанин Р. Сутерланд. С тех пор стало традицией жаловать придворным банкирам титул барона. При Павле I этот титул получили банкиры И. Велио (выходец из Португалии), А. Ралль, Н.Роговиков. Затем эта роль надолго перешла к банкирскому дому Штиглицев. Людвиг Штиглиц, уроженец княжества Вальдек на западе Германии, прибыл в Россию в начале XIX в., сумел разбогатеть на поставках товаров в специфических условиях Континентальной блокады, стал придворным банкиром Александра I и Николая I, получив титул барона в 1826 году. Его дело продолжил сын Александр. При посредничестве Штиглицев правительство Николая I заключило 13 внешних займов на сумму более 300 млн. рублей. Часть этих денег предназначалась для строительства железной дороги Петербург-Москва. Это способствовало вовлечению банкирского дома в новое для российских предпринимателей дело. В 1857 г. А. Штиглиц стал одним из основателей Главного общества российских железных дорог. Он же продолжал активно заниматься торгово-посредническими операциями, 13 лет находился во главе комитета Петербургской биржи. Для банкирского дома Штиглицев характерен и интерес к финансированию промышленности. В 1847 г. А. Штиглиц основал суконную фабрику в Нарве. По некоторым оценкам, в середине XIX в. он обладал капиталом в 100 млн. рублей. В 1860 г. А. Штиглиц стал директором только что основанного Государственного банка, ликвидировав свою фирму. Значительная часть средств была им вложена в создание в Петербурге художественного училища с великолепным музеем при нем. Как видим, традиции меценатства среди российских предпринимателей продолжались.