П.А. Валуев как министр внутренних дел в правительстве Александра II

Введение

Министерская система существует в России на протяжении 200 лет. Изучение истории возникновений министерств, функций министров играет важную роль на сегодняшний день, так как сохранились основные принципы, на которых была основана эта система.

8 сентября 1802 года Император Российской Империи Александр I издал Манифест, которым на базе управления государственных дел были образованы министерства. Манифест способствовал становлению российской государственности и формированию единой системы органов исполнительной власти. Новая система управления - министерская, основанная на принципе единоначалия, зародилась в недрах старой коллежской системы. Создание министерств с единолично управляющими министрами было необходимо для более гибкой и оперативной системы управления. Тем не менее, отношение к министрам как к единоличным исполнителям воли царя и определило делопроизводство министерств как "исполнительное".

Современная система министерств, бесспорно, претерпела некоторые изменения, так например, увеличился состав министерств, изменились функции некоторых из них, но, по сути, министерская реформа оправдала себя, так как был создан гибкий аппарат управления, который доказывает свою эффективность и сегодня. Министры играли важную роль в управлении государством, решали важнейшие вопросы в области внутренней и внешней политики, экономики, образования и др., и на сегодняшний день министры занимают далеко не последнее место в государственной системе. Особенно примечательной в этом плане выступает личность П.А. Валуева, который являлся министром внутренних дел при Александре II, а затем министром государственных имуществ. Валуев, олицетворяет человека эпохи реформ, его политика идет в соответствии с общим государственным курсом, но в, то, же время, реформы, которыми он руководил, носят отпечаток его личности, поэтому всестороннее рассмотрение личности Валуева и характера проведенных им реформ показывает, как влияет государственный курс на политику министров и наоборот.

Наиболее примечательными являются следующие источники: дневник П. А. Валуева[1] (1815-1890), министра внутренних дел Александра II, представляет большой интерес не только для специалистов - историков и литературоведов, но и для широкого круга читателей. В нем довольно подробно освещена правительственная деятельность 1861-1876 гг. Второй том "Дневника" состоит из двух неравных частей. Первая, составляющая примерно 2/3 тома, охватывает период с начала 1865 г. по конец апреля 1868 г., т. е. время, когда Валуев был министром внутренних дел. В первом томе, кроме введения, публикуется биографический очерк П.А. Валуева, характеризующий его взгляды, служебную деятельность, а также литературное наследие. Вторая часть содержит записи с 1869 по 1876 г. включительно.

В оценке личности Валуева большое значение имеют так же воспоминания генерала-фельдмаршала, военного министра Милютина.[2] В них рассмотрен период с 1860-1862г. - важнейшие годы Эпохи Великих Реформ. "Дневник" Милютина содержит глубокие характеристики государственных и общественных деятелей, членов императорской фамилии и самого Александра II, личность которого раскрывается перед читателем не только полно, но иногда и неожиданно. Автор в своем произведении упоминает Валуева и оценивает его деятельность на посту министра.

А.Ф. Тютчева в своих воспоминаниях, описывает жизнь двора, характеризует наиболее известных личностей, приближенных к императору.[3]

Для написания курсовой использовалась, прежде всего, общие труды по истории и истории государственного управления в России. В книге «Самодержавие накануне краха»[4] Ерошкина Н. П на большом фактическом материале раскрывается сущность государственного строя помещичье-буржуазной России, историческая обреченность прогнившего политического режима, возглавляемого Николаем II. Также необходимо обратить внимание на книгу «История государственных учреждений дореволюционной России»[5] того же автора, в которой он рассматривает структуру правительственного аппарата.

Следует выделить статью Д. Раскина «Империя столоначальников»[6], в которой подробно рассматривается статус министров XIX века, а так же собран большой статистический материал.

Историко-биографическая книга Л. М. Ляшенко[7] посвященная личности Александра II, является одним из первых в мировой литературе исследованием, где сделана попытка всестороннего описания жизни человека, занимающего исключительное место в ряду российских самодержцев. Драма жизни, слава и бесславие Александра II показаны на широком историческом фоне, раскрыты на разнообразных мемуарных и архивных материалах. Кроме того Ляшенко дает оценку личности и деятельности П.А. Валуева, как приближенного императора.

В.Н. Балязин в книге "Отец и сын. Николай I - Александр II" охватывает события 1825-1870-х гг. Это время, когда в России укреплялось самодержавие и предпринимались попытки заново решить вечный "восточный вопрос". В эти годы было отменено крепостное право, начаты важные реформы. Одновременно в стране нарастало недовольство народа, рождались новые революционные организации, пытавшиеся по-своему воздействовать на политику правящих кругов. Автор останавливается так же и на личностях видных деятелей той эпохи, в частности на личности Валуева.[8]

В книге «Правительственный аппарат самодержавной России в XIX в»[9] Зайончковский обобщает большой фактический материал, раскрывающий природу самодержавной власти в России в XIX в. Анализируя многочисленные источники, автор характеризует все группы российского чиновничества — от низших чинов до высшей бюрократии и дает оценку деятельности государственных сановников того времени. Книга доктора исторических наук Л. Е. Шепелева рассказывает о системе военных, гражданских, придворных и родовых титулов и чинов и соответствовавших им мундиров и орденов в Российской империи (XVIII в. — 1917 г.). Издание рассчитано на историков, искусствоведов, архивных и музейных работников, а также на широкий круг читателей, интересующихся отечественной историей.[10]

Единственный в своём роде труд доктора исторических наук, Сергея Викторовича Римского. В книге описаны подготовка, проведение и результаты реформ церковного ведомства и религиозной жизни при императоре Александре Втором. Автор отстаивает теорию существования единой церковной реформы, занимавшей одно из важнейших мест в преобразованиях царя-освободителя и спроектированной министром внутренних дел Валуевым.[11]

В книге изучена вся жизнь российского монарха, заслуженно получившего прозвище «Освободитель». Автор изучил те личностные предпосылки, которые направляли деятельность Александра: его детство, систему образования и воспитания, занятия цесаревича до восшествия на престол. Значительное внимание уделено вопросам военной истории, внешней политике России, Великим реформам. Все многообразие русской истории 1850-1870-х гг. с ее крутыми изменениями общественной жизни, социальными потрясениями, больным польским вопросом и обострением панславизма, отразилось в судьбе одного человека, самодержца, ответственного за судьбу самой большой империи. Книга основана на богатом фактическом материале. Автор впервые ввел в научный оборот значительное количество документальных источников, принципиально важных для понимания истории России пореформенного периода, личности императора и мотивов его поступков.[12]

Для оценки государственной деятельности Валуева была использованы статьи Воронина «Подготовка земской реформы 1864 года»[13] и. Здесь речь идет о проведении двух наиболее важных реформ осуществленных в бытность Валуева на посту министра.

В книге Г.В. Жиркова «История цензуры в России XIX-XX вв.» раскрыта преемственность и традиции цензурного режима в России на протяжении двух столетии, рассмотрены взаимоотношения власти и журналистики, процесс осознания управлением государства роли журналистики в обществе и функции цензуры. Книга написана на основе богатой источниковой базы периодики и литературы XIX–XX вв., архивных материалах, документах, воспоминаниях и письмах.[14]

Проведение земской и цензурной реформ подробно рассмотрел А.А. Корнилов. Автор касается ключевых моментов царствования Александра II и характеризует так же Валуева как министра внутренних дел.[15]

Цель настоящей курсовой работы – рассмотреть роль министров в системе государственного управления в XIX веке, на примере деятельности министра внутренних дел П.А. Валуева. Задачами курсовой работы являются:

1)         Проанализировать статус и роль министров в системе управления;

2)         Изучить состав министров в XIX веке;

3)         Рассмотреть личность П.А. Валуева в оценках его дневника, историков и современников и сопоставить различные точки зрения;

4)         Проанализировать деятельность Валуева на посту министров внутренних дел.

Работа имеет три главы, введение и заключение, а так же список использованной литературы. В первой главе рассматривается министерская реформа, описываются основные функции министров, а так же их состав, статус и место в государственной системе управления. Во второй главе выделены и сопоставлены основные точки зрения на личность П.А. Валуева. В третьей главе проведен анализ деятельности Валуева, в частности, рассмотрены две основные реформы, в проведении которых он непосредственно участвовал: земская и цензурная.

 

Глава I. Министры в системе государственного управления во второй половине XIX века

 

Министерская система управления в России возникла 200 лет назад. Ее создание завершило процесс модернизации государственной машины, начатый еще Петром I. В Своде законов Российской империи был провозглашен главный принцип российской государственности Нового времени: «Империя Российская управляется в твердых основаниях положительных законов, учреждений и уставов, от самодержавной власти исходящих». Несмотря на реформы 1860-х годов, приблизившие Россию к современному правовому государству, и введение конституционных учреждений в 1905 году, Российская империя вплоть до 1917 года во многом оставалась все тем же «регулярным государством».[16]

В 1802 году были учреждены министерства: Военно-сухопутных сил, Военно-морских сил, Иностранных дел, Внутренних дел, Коммерции, Финансов, Народного просвещения, Юстиции, а также Государственное казначейство (на правах министерства). В соответствии с законом от 17 августа 1810 года о разделении государственных дел по министерствам полиция была выделена в самостоятельное ведомство, было упразднено Министерство коммерции, а его функции переданы Министерству финансов и Министерству внутренних дел. Создание в 1837 году нового Министерства государственных имуществ было вызвано необходимостью упорядочить управление государственными крестьянами, и означало попытку правительства приступить к решению крестьянского вопроса. В дальнейшем это ведомство эволюционировало в сторону перехода от управления государственными землями, лесами и другими имуществами к попечительству над сельским хозяйством. Отсюда и его переименование в 1893 году в Министерство земледелия и государственных имуществ, а в 1915-м — в Министерство земледелия. В 1826 году многочисленные учреждения придворного ведомства были объединены в Министерство императорского двора. Введение придворного управления в общую систему министерств означало, с одной стороны, торжество унификации всех центральных государственных учреждений, а с другой – включение обслуживания нужд двора в систему управления империей, что вносило определенную противоречивость в облик легального, дистанцированного от чисто династических функций государства. Лишь в 1905 году появилось отдельное Министерство торговли и промышленности.[17]

Министр занимал свой пост в силу личного доверия императора и оставлял его, утратив это доверие. Должность министра относилась ко 2—3-му классу и чаще всего была венцом карьеры сановника. При отставке министр, как правило, становился членом Государственного совета, а нередко получал в знак особого благоволения графский титул. Перестав быть министром, государственный деятель утрачивал большую часть влияния на деятельность исполнительной власти и тем самым устранялся от активных властных функций. Но в качестве члена Государственного совета, председателя одного из его департаментов или председателя Государственного совета он сохранял существенное влияние на процесс подготовки законодательства. Впрочем, случаи, когда министр после пребывания в отставке становился министром в другом ведомстве, были не столь уж редкими.

Для высшей бюрократии Российской империи в дореформенное время характерен относительно низкий уровень специализации, «своеобразный бюрократический дилетантизм», по выражению Н. П. Ерошкина.[18] Около 70 процентов высших руководителей МВД того времени ранее служили в Министерстве иностранных дел, Министерстве юстиции и даже в Министерстве финансов. Примерно 60 процентов сановников Министерства юстиции начинали карьеру в Министерстве иностранных дел, МВД, Министерстве народного просвещения. Недостатком сложившейся системы назначения на министерские посты было то, что министры сравнительно редко проходили службу на низовых должностях в том ведомстве, которое они возглавляли.[19] Шепелев так же обращает внимание на недостаточную квалификацию чиновников 1-4 рангов. Законом от 3 мая 1871г. Производство в первый классный чин обуславливалось сдачей экзамена за курс уездного училища. Уровень знаний дававшихся этими училищами, мог удовлетворить лишь требованием службы на самых низких должностях. Однако последующая выслуга чинов открывала путь наверх.[20]

К концу ХIХ — началу ХХ века картина изменилась. Среди министров и товарищей министров гражданского ведомства бывшие военные составляли не более 15 процентов, а среди директоров департаментов – около 3. Более 85 процентов высших сановников имели высшее образование. Среди министров около 60 процентов окончили университеты, 15 — Училище правоведения, 14 — Александровский лицей. Почти половина бывших военных также получила высшее (академическое) военное образование. Но степень специализации образования оставалась не очень высокой. Выпускники университетов и лицеисты (не говоря уже о правоведах), как правило, имели гуманитарное (главным образом юридическое) образование. С. Ю. Витте и П. А. Столыпин, окончившие физико-математические факультеты, составляли исключение. Вплоть до 1917 года в России не было ни одного министра финансов со специальным экономическим образованием. А министр земледелия и государственных имуществ А. С. Ермолов, изучавший после окончания Лицея сельское хозяйство в Земледельческом институте, стал единственным министром в этом ведомстве, получившим специальную подготовку. Во главе же Министерства путей сообщения, как правило, стояли лица с инженерным образованием, а одни из наиболее успешных руководителей этого ведомства — князь М. И. Хилков, окончивший Пажеский корпус, специально изучал железнодорожное дело за границей, начав с простого рабочего.

Сроки пребывания министров в должности были различными в зависимости от ведомства и исторической эпохи. За неполных 23 года царствования Александра I произошло 42 назначения министров, то есть одно назначение происходило каждые полгода. Гораздо более стабильным в этом смысле было царствование Николая I. Министры менялись в среднем раз в 1,4 года. За 26 лет царствования Александра II, начавшегося с постепенной замены всех министров предыдущего царствования, произошло 29 назначений министров, в среднем раз в 0,9 года. Самым «непостоянным» был, пожалуй, Николай II. При нем произошло 62 смены министров, или в среднем каждые 0,4 года по новому назначению.[21]

Должность министра обеспечивалась жалованьем, особыми суммами на представительство и казенным домом с обслугой. Но открытая жизнь в столице требовала столь значительных расходов, что многим министрам, не обладавшим состоянием и не умевшим использовать возможности, которые их должность давала для получения «безгрешных доходов», периодически приходилось обращаться к императору за пособиями или арендой. Так, например, П. А. Валуев, министр внутренних дел, а позднее — государственных имуществ, будучи человеком небогатым, постоянно нуждался. С трудом сводил концы с концами и военный министр А. Ф. Редигер. При отставке пенсия назначалась министрам по особым указаниям императора, нередко в размере ранее получаемого ими жалованья. Согласно штатам министерств, опубликованным в ноябре 1802г., содержание министра составляло 12 тыс. руб. в год плюс казенная квартира. Если она не предоставлялась, то в наем отпускалось еще 1200 руб. Штатное расписание сохранялось до 50-х годов, содержание было не для всех министров одинаково. Так, министр финансов П.Ф. Брок получал содержание 12 тыс. руб., а министр уделов Л.А. Перовский помимо этого еще 11 142 руб. дополнительных сумм. Министр иностранных дел К.В. Нессерольде получал жалования 8921 руб., столовых – 6862 руб., жалования из «кабинета», «пенсион», а всего 16 977 руб.[22] Согласно «Сведениям о должностях всех классов, положенных в составе министерств финансов и внутренних дел и в подведомственных им установлениях» на 1884г., министр финансов «по высочайшему повелению» - получал 18 тыс. руб. и на казенную квартиру. Однако эти штатные оклады не всегда соблюдались. Так, в 1878 г. министр финансов М.Х. Рейтерн получал не 18 тыс. руб., а 23 тыс. руб., а в 1902г. С.Ю. Витте получал 22 тыс. руб. (из них 18 тыс. руб. содержания и 4 тыс. руб. «аренды»). Столько же примерно получали и другие министры.

Следовательно, содержание министров на протяжении 19 в. увеличилось примерно вдвое и определялось не только штатным расписанием, сколько конкретным лицом, занимавшим эту должность.[23]

В целом большинство министров в дореформенное время не пользовались репутацией явных взяточников и казнокрадов, а немногие исключения (С. С. Уваров, П. А. Клейнмихель и др.) становились предметом общественного осуждения. В основном молва приписывала министрам самодурство или некомпетентность, взятки же и расхищение казны считались принадлежностью более мелких чиновников. В пореформенное время обвинения министров в коррумпированности также были нечастыми. За исключением министра финансов А. А. Абазы, использовавшего известную ему по службе информацию для успешной биржевой игры, и министра путей сообщения А. К. Кривошеина, допускавшего служебные злоупотребления, остальных общественное мнение обвиняло в карьеризме, беспринципности, самодурстве, протекционизме, невежестве, но не во взяточничестве.

Многие министры занимались делами дома, куда к ним приходили с докладами чиновники. Именно дом министра, казенный дом, и был тем «парадным подъездом», который стал символом бюрократической власти. Появление таких министров в здании министерства было чрезвычайным событием. Облик здания министерства свидетельствовал о порядках в данном ведомстве. Так, например, запущенное здание «зеленого ведомства» — Министерства земледелия и государственных имуществ, называемого так по цвету петлиц на мундирах чиновников этого министерства, говорило внимательному наблюдателю о нераспорядительности и непрактичности министра А. С. Ермолова не меньше, чем его неудачи в получении ассигнований на развитие сельского хозяйства.[24]

Главной привилегией и главным атрибутом министерской власти были регулярные личные доклады императору. В зависимости от значения министерства и роли, которую играл тот или иной министр эти доклады были ежедневными или более редкими, но не реже, чем раз в неделю. Во время доклада министр представлял императору проекты высочайших указов и повелений. Практика личных докладов сохранилась вплоть до 1917 года.

Таким образом, роль министров в государственном аппарате очень высока. Однако на посты министров не всегда назначались, деятельные люди, заинтересованные в своей сфере. Чаще всего недостатком являлся низкий уровень специализации, образование по другой специальности, зачастую министры начинали свою карьеру в других министерствах и департаментах. В их руках министров было сосредоточено огромное влияние на деятельность исполнительной и чаще всего, законодательной власти.

Глава II. Личность Валуева как автора дневника

 

Личность Валуева издавна привлекала внимание историков, так как он являлся ближайшим соратником Александра 2 и имел большое влияние на ход реформ 1860х годов. Однако единого мнения среди историков не сложилось. Многие склонны считать его человеком, уступчивым, мягким, неспособным к решительным действиям, другие, напротив, видят в нем вполне самостоятельного политика, который обладал большой проницательностью, умел чувствовать веяния времени, и даже стремился к реформаторской деятельности. Существует так же третья точка зрения, согласно которой, Валуев выступал типичным чиновником той эпохи, карьеристом, а его нерешительность была обусловлена желанием угодить правящей верхушке и императору, духом времени, противоречивым характером и незавершенностью реформ.

Петр Александрович Валуев родился в Москве 22 сентября 1815 г. в родовитой дворянской семье. В 1818 г., т. е. в возрасте трех лет, П. А. Валуев был пожалован званием пажа. Получив блестящее домашнее образование, он в 1831 г. поступил на службу в канцелярию московского генерал-губернатора, а в 1832 г. выдержал установленный указом 6 августа 1809 г. экзамен на чин при Московском университете. [25]

Д. А. Милютин в своих «Воспоминаниях» отмечает что, император Николай I, во время визита в Москву выделил Валуева, и это стало началом его карьеры. «Во время пребывания высочайшего двора в Москве, из всей тогдашней московской молодежи, которую императору Николаю I случалось видеть на балах, особенно внимание обратили на себя Валуев и Скарятин, о которых государь отозвался как об образцовых молодых людях. Оба они по высочайшему повелению были определены на службу в 1-ое отделение собственной е. и. в. канцелярии и, конечно, заняли видное место в петербургском высшем обществе».[26]

В дальнейшем карьере Валуева бесспорно способствовала женитьба его в середине 30-х годов на дочери поэта кн. П. А. Вяземского, пользовавшегося большим расположением Николая I. В доме отца своей невесты Валуев часто встречается с А. С. Пушкиным, близким другом П. А. Вяземского. Он обращает на себя внимание поэта и приобретает его симпатию. Свидетельством этого является тот факт, что прототипом героя «Капитанской дочки» П. А. Гринева Пушкин избирает Валуева. По-видимому, внешний вид и некоторые черты характера молодого Валуева в представлении А. С. Пушкина были близки его герою.[27] «Валуев имел наружность внушительную: высокий рост, стройный стан, приятные черты лица, он отличался изящными формами, держал себя с большой важностью и был очень занят собой, особенно же старался блистать красноречием. Речь его всегда была вычурна, округлена, переплетена цитатами на разных языках…как в речах, так и во всех приемах его неприятно выказывалась искусственность и аффектация. В сущности это был человек с разносторонним образованием…но с односторонним кругозором.»[28]

В 1834 г. Валуеву было пожаловано звание камер-юнкера. С начала 1836 г. он прикомандировывается к М. М. Сперанскому, работавшему по кодификации законов, а в 1838 г. переводится во II отделение собственной е. и. в. канцелярии. В конце 30-х годов в Петербурге Валуев сходится с группой аристократической фрондирующей молодежи (гр. К. В. Браницким, П. А. Шуваловым, А. А. Жерве, А. А. Столыпиным, кн. П. В. Долгоруким и другими), известной под названием «кружка шестнадцати», в который входил и М. Ю. Лермонтов.

В 1845 г. Валуев назначается чиновником особых поручений при рижском генерал-губернаторе Е. А. Головине. Сочувственно относясь к существовавшим в прибалтийских губерниях немецким порядкам, обладая внешним лоском, отлично владея европейскими языками, Валуев приобретает большие симпатии местного дворянства. По воспоминаниям современников, П. А. Валуев …имел вид доброго, ласкового человека, с гармоническим голосом и «округленными» манерами. Он знал несколько языков, обладал светлым, образованным умом и талантом оратора, и «был проникнут чувством справедливости и правосудия».

В 1852 г. Валуев получает чин действительного статского советника, в 1853 г. назначается курляндским гражданским губернатором.

В сентябре 1855 г. он пишет записку «Дума русского во второй половине 1855 г.», в которой подвергает критике существующий порядок государственного управления. Благоприятствует ли развитию духовных и вещественных сил России нынешнее устройство разных отраслей нашего государственного управления?»,— задает вопрос Валуев. «Отличительные черты его,— отвечает он,— заключаются в повсеместном недостатке истины, в недоверии правительства к своим собственным орудиям и пренебрежении ко всему другому. Многочисленность форм составляет у нас сущность административной деятельности и обеспечивает всеобщую официальную ложь. Взгляните на годовые отчеты: везде сделано все возможное, везде приобретены успехи, везде водворяется если не вдруг, то по крайней мере, постепенно, должный порядок. Взгляните на дело, всмотритесь в него, отделите сущность от бумажной оболочки, то, что есть, от того, что кажется, и — редко где окажется прочная плодотворная почва. Сверху — блеск, а внизу — гниль».[29]Эту записку Великий князь Константин Николаевич назвал «замечательной» и даже цитировал ее в своем знаменитом приказе управляющему морским ведомством вице-адмиралу барону Врангелю, с просьбой «сообщить эти правдивые слова всем лицам и местам морского ведомства», от которых он требовал «не похвалы, но истины». Ляшенко оценивает записку как резко критическое сочинение и замечает что, «Петр Александрович, разделяя некоторые их взгляды, все же не сделался верным соратником и единомышленником высокопоставленных реформаторов».[30]

В начале 1859 г. Валуев назначается директором III департамента Министерства государственных имуществ — департамента сельского хозяйства. Таким образом, он управляет двумя департаментами из четырех. Кроме этого, он председатель Ученого комитета Министерства. Валуев становится буквально правой рукой министра М. Н. Муравьева, который, благоволя своему помощнику, добивается для него ряда существенных благ.[31] Прибыв в Петербург, Валуев, по свидетельству С. Д. Шереметьева, «быстро освоился и увидел, на чьей стороне перевес и где легче составить себе то положение, которого он добивался», да и взгляды Валуева, видимо, расходились со взглядами М. Н. Муравьева, который впоследствии горько сожалел о своем выборе. К тому же Валуев был известен Великому Князю по вышеупомянутой записке. Итак, поддерживаемый и либералами и консерваторами, Валуев в 1861 г. становится во главе Министерства внутренних дел.

Политические воззрения П. А. Валуева весьма сложны. Валуев не примыкал целиком ни к одной из правительственных группировок: ни к либеральным бюрократам — сторонникам буржуазных преобразований, ни к реакционерам-крепостникам.

Характеризуя свои взгляды, Валуев в примечаниях к дневнику в 1868 г. писал: «Я был слугою и защитником самодержавных прав верховной власти вместе с кн. Гагариным и гр. Паниным; но разумел самодержавие иначе, чем кн. Гагарин и гр. Панин. Я оберегал все коренные права правительства вместе с ген. Чевкиным, но разумел иначе, чем, он, и круг этих прав и достоинства правительства. Я соглашался с Головниным насчет необходимости свободы печати, но не разумел под этою свободой полного простора для развития материализма и демократической пропаганды…Я делал улучшения быта православного духовенства и ограждения достоинства православной церкви, но, стремясь к предоставлению ей большей независимости от гражданской власти, я в то же время желал и ограждения прав других вероисповеданий, и предоставления всем русским подданным полной свободы совести. Наконец, по делам Царства Польского и Западного края я искал, вместе с многими другими, нового исхода, новых путей, но постоянно сознавал внутреннюю связь этих дел с делами империи, и уже в 1861 году говорил, что польский вопрос разрешим не в Варшаве, а в Москве и Петербурге».[32]

Будучи непреклонным сторонником самодержавного образа правления, Валуев вместе с тем считал необходимым заключить императорскую власть в рамки законности, а также расширить ее социальную базу. С этой целью Валуев полагал привлечь к участию в политической жизни консервативные, охранительные элементы, предоставить некоторые права отдельным нерусским национальностям (немцам, полякам) в целях завоевания симпатии среди них, но в то же время выступал решительным противником развития украинской национальной культуры.[33] «…его симпатии вообще клонились более к полякам, немцам, ко всему иностранному, чем к своему русскому, более к аристократии, чем к демократии»[34]. «Я был министром на европейский лад, — писал о себе Валуев, — никогда не признававшим правила: вместо разума — желание, и никогда не стремившимся к безусловному сохранению некоторых условий нашего государственного быта. Я один так думал, чувствовал и действовал. Не в первый раз замечаю, что это осталось частью недосмотренным потому только, что считалось слишком неправдоподобным. Точно также никто не заметил главного различия между министрами и мной. Я мог бы завтра быть министром в любой европейской стране, пожалуй, плохим министром, но я мог им быть. Никто из моих товарищей не мог бы со дня на день быть министром, хотя бы в Бадене, так как им пришлось бы перевернуться наизнанку, а мне — только сбросить часть оболочки»[35].

О первых годах его службы в должности министра внутренних дел оставил воспоминания близко его знавший А. Д. Шумахер, который тогда был директором хозяйственного департамента. Он писал, что Валуев, «став во главе МВД, никогда не решался провести задуманную реформу в необходимой для ее успеха законченности, и останавливался на полумерах». Происходило ли это от доброты Валуева или от его нерешительности, но он очень чутко прислушивался к чужим мнениям. У него была специальная папка, в которой он хранил записки и прошения не только сановников и лиц императорской фамилии, но даже фрейлин и камердинеров. Иногда, уже приняв решение по какому-нибудь делу, он вдруг вспоминал про одну из записок, вынимал ее из папки и решал дело в противоположном направлении. Причем, естественно, бывало, что просители и сами не знали, о чем просят и даже, иногда специально указывали, чтобы поступали по закону. Когда Валуев отправлял официальное предложение губернатору, он обычно писал ему от себя особую записку, в которой объявлял, что если губернатор найдет неудобным исполнить требование министерства, то он «может и не стесняться им». Граф Д. Н. Толстой, назначенный Валуевым на должность директора департамента полиции, просил министра сказать, в чем, собственно, заключается его программа, но получил лишь «туманные конфиденциальные разговоры».

Милютин отмечает что Валуев «умел превосходно отделываться округленными фразами с риторическими украшениями, сглаживать всякие шероховатости, разводить все бесцветной водой и приводить самые важные вопросы к нулю…эта именно способность, развитая в тогдашних государственных дельцах привела к тому, что в самых важных обстоятельствах не умели принимать мер…»[36] А. К. Толстой в своем памфлете «Сон Попова» рисует в лице министра, к которому явился во сне на прием статский советник Попов, Валуева. Образ Валуева дан здесь весьма удачно. Разносторонне образованный, «просвещенный консерватор», как его называл Д. А. Милютин, показан демагогом, краснобаем, типичным представителем политики лавирования.[37]

Таким образом, в глазах современников Валуев выступает как человек нерешительный и даже мягкий, склонный более к словам, чем к действиям, причем ряд авторов подчеркивает, что говорил он, по сути, ни о чем.

Сам Валуев пишет в дневнике: «Я говорю, что «настаивать не счел удобным»…легко может показаться, что именно мне следовало настоять…Быть может, в некоторых случаях результат был бы более удовлетворительный. Но большею частию я думаю, что я поступал правильно. Всякий человек…должен пребывать сам себе верным….Я постановил себе правилом никогда не рассчитывать на мгновенные или мимолетные впечатления и позволения государя. Я никогда не хотел… «вырывать» высочайших повелений. Вообще не в моей природе, что либо брать «нахрапом». Государь знал мои обычные приемы…он равным образом знал, что…я уступчив в отношении к отдельным случаям, но никогда не уступаю в отношении к общим началам»[38]

Ляшенко отмечает частые колебания Валуева и его политику лавирования, он пишет, что для понимания государственной деятельности Валуева необходимо иметь в виду его «карьеризм, угодничество, в первую очередь перед императором, а также перед «сильными мира сего»[39], что и обусловливало его политику лавирования. Сложность, двойственность позиции Валуева проистекала не только от неоформленности его взглядов, но и от неоднозначного характера самих александровских реформ. Ведь их цель вполне может быть понята и как веха на пути гражданского раскрепощения общества, и как отчаянный способ сохранения российской монархии в ее неизменном виде. Суть многократно пережитой Петром Александровичем драмы заключалась в выполнении дел, заведомо им не вполне или даже вовсе неодобряемых. «Это была обычная для чиновничьего мира драма самоуничижения личности, «закабаленной служить», реже – драма осознанного примирения с реальностью, которую ни правителям нашим, ни нам переделать не дано».[40]

Колебания Валуева в тех или иных вопросах политики являлись в какой-то степени отражением колебаний самого Александра II. В «Колоколе» остроумно было замечено, что Валуев, как известно, «флюгер, направляемый ветром придворным». Стремление идти в кильватере «его императорского величества» требовало постановки «парусов по ветру».[41]

Валуев был хорошо образованным и трудолюбивым человеком, прекрасно говорил по-русски, что являлось большой редкостью среди высших сановников империи. Кроме того, он был хорош собой: высок ростом, сановит, всегда по последней моде одет, умел прекрасно держаться в любом обществе, что для министра внутренних дел было весьма важно.[42]
Ряд историков положительно оценивают личность Валуева, например С. В. Римский, считает, что оценка Валуева в современной историографии весьма далека от истины. Сам он видит его выдающимся политиком, устремленным на реформы[43]. Отличительными чертами Валуева, по мнению историка В.Г. Чернухи, были широкое образование, поразительная работоспособность, умение улавливать и веяния времени, и настроения верховной власти. «Граф П.А. Валуев – государственный деятель новой для России формации» - говорит он. [44] Зайончковский пишет: «Валуев, бесспорно, принадлежал к числу наиболее образованных государственных деятелей. Непреклонный сторонник дворянских привилегий, он вместе с тем понимал задачи экономического развития России.»[45]

Все таки, несмотря на расхождения среди историков наиболее вероятной представляется точка зрения, согласно которой Валуев следовал политике лавирования пытаясь угодить воззрениям императора и его приближенных, но это не означает, что Валуев являлся человеком, не имеющей собственной точки зрения, как будет показано в следующей главе он повлиял на ход реформ 1860х годов.

Глава III. Деятельность Валуева на посту министра внутренних дел

 

23 апреля 1861 г., Валуев был назначен управляющим министерством внутренних дел, а в конце того же года утвержден в этой должности. В бытность Валуева на посту министра внутренних дел хотелось бы отметить проведение двух наиболее важных реформ, в которых сам Валуев принимал деятельное участие: земская реформа(1864) и цензурная реформа(1865). Так же важнейшей задачей для министерства внутренних дел на тот период являлось проведение в жизнь Положения 19 февраля 1861года об отмене крепостного права.

Для понимания деятельности Валуева на посту министра необходимо учитывать его взгляды, имевшие продворянскую направленность, он отличался стремлением защитить экономические права поместного дворянства, попранные, по его мнению, авторами крестьянской реформы. Так он уже на первых порах ведет борьбу с либеральными губернаторами и той небольшой группой мировых посредников, которые не защищали узкосословные интересы помещиков. Проводя в жизнь Положение 19 февраля и принимая ряд мер к ускорению составления уставных грамот и перевода крестьян на обязательный выкуп, Валуев все же неизменно выступал защитником узкосословных интересов дворянства. Так, по его указанию, введение в действие уставных грамот могло осуществляться и без согласия крестьян, если они при этом не сделали «никаких законных возражений». Он увольнял либерально настроенных мировых посредников, заменяя их более благонамеренными.[46]

Валуев — инициатор закона 27 июня 1862 г., предоставлявшего помещикам право переводить своих крестьян на выкуп при условии отбывания ими барщинных повинностей. (По Положению, перевод крестьян на выкуп мог осуществляться лишь в том случае, если они предварительно были переведены на оброк.) Тем самым помещикам предоставлялась возможность продлить выгодную для них барщинную систему.[47]

Таким образом, можно утверждать, что эта буржуазная, по сути, реформа носила половинчатый, незавершенный характер, так как всяческими способами затруднялся перевод крестьян на выкуп и создавались условия, при которых пережитки крепостничества могли сохраняться долгое время. Позиция самого Валуева в этом вопросе целиком соответствовала позиции правящей консервативно настроенной верхушки и самого императора.

Второй не менее важной задачей, стоявшей перед Министерством внутренних дел, являлась разработка проекта закона о земских учреждениях. Валуев лично возглавил Комиссию о губернских и уездных учреждениях, он переработал проект и усилил его продворянскую направленность. Валуев не сочувствовал принципу всесословности и всячески стремился в то время поддержать и укрепить престиж и преобладание дворянского сословия, поколебленные отменой крепостного права. Однако отказаться вполне от принципа всесословности он в то же время уже не решился, а попытался лишь дать преобладание дворянству в земских учреждениях при помощи некоторого понижения ценза, для лиц дворянского сословия.[48]

 По сравнению с первоначальным проектом, значительно сокращалось представительство крестьянства. Городские низы вообще исключались из числа избирателей. Кроме того, в проекте, подготовленном под руководством Валуева, земские учреждения были полностью отделены от администрации. В отличие от Н.А. Милютина, П.А. Валуев исключал будущие земские учреждения из числа местных правительственных инстанций; земства он называл «особым органом» государственной власти. Смысл «особого» статуса будущих земских учреждений в системе государственной власти, равно как и их права, раскрывался в проекте весьма туманно. С точки зрения Валуева, он заключался, прежде всего, в том, что правительство наделяло земские учреждения частью принадлежащих ему полномочий. Следовательно, за правительством предполагалось оставить право произвольного вмешательства в дела местного самоуправления. [49] Валуев так же полагал, что разделение избирателей на курии имеет в основе не сословный, а имущественный характер. В его объяснительной записке к проекту говорилось, что «сословное деление, доселе признаваемое и принятое законом, было бы неудобно в приложении к земским учреждениям, имеющим в принципе не сословные, но общие, хозяйственные интересы известных местностей».[50]

Вышеизложенное заставляет прийти к следующему выводу. П.А. Валуев, как защитник интересов класса помещиков, считал необходимым предоставить дворянскому сословию привилегии при выборах в земские собрания, и наоборот, по возможности сократить представительство крестьянства. В этом плане министр остается верен своим убеждениям. Следует обратить внимание и на то, что реально земствам не давалось существенных полномочий. Руководящим началом, по его мнению, мог быть только имущественный интерес, материальная заинтересованность в земских делах. Куриальная система при наличии имущественного ценза должна была обеспечить интересы частной собственности в местных, земских, хозяйственных делах.

Отношение Валуева к земской реформе может быть понято только в связи с оценкой им политического положения в стране. Свои взгляды он изложил в записке шефу жандармов кн. В. А. Долгорукову — «О внутреннем состоянии России» — от 22 июня 1862 г., в которой дается довольно подробный анализ внутреннего положения страны и намечаются пути укрепления монархии. «Правительство,— писал Валуев,— находится в состоянии изоляции,— внушающей серьезную тревогу всем, кто искренно предан императору и отечеству. Дворянство, или то, что принято называть этим именем, не понимает своих истинных интересов, недовольно, возбуждено, несколько непочтительно, раздроблено на множество различных течений, так что оно нигде в данный момент не представляет серьезной опоры. Купечество мало вмешивается в политику, но оно не пользуется доверием и не оказывает никакого полезного воздействия на массы. Духовенство содержит в самом себе элементы беспорядка; впрочем, оно не поддержало никакого прогресса и обладает влиянием только в качестве оппозиции или когда имеет тенденцию принести вред. Крестьяне образуют более или менее независимую или беспокойную массу, подверженную влиянию опасных иллюзий и несбыточных надежд.[51]

Вопрос о структуре земских учреждений определился в самом начале работы и не вызвал существенных расхождений ни в самой комиссии, ни в государственном совете. Заведование земскими делами уездов и губерний должно быть вверено самому населению уезда и губернии на том же основании, как хозяйство частное предоставляется распоряжению частного лица, хозяйство общественное — распоряжению самого общества. Отчасти результатом поверхностного отношения комиссии к этому предмету явилось и его неудовлетворительное разрешение. Первоначальные соображения о земско-хозяйственном управлении пытались, прежде всего, определить, что такое «земские дела». «Губернии и уезды как самостоятельные хозяйственные единицы имеют свои отдельные, местные интересы, свои земские дела; дела эти должны быть вверены местному (земскому) самоуправлению губерний и уездов, осуществляющемуся в земских учреждениях».[52]

Земским учреждениям вверялись дела, имевшие лишь хозяйственное значение. В этой заботе правительства о том, чтобы земские учреждения не выходили из границ чисто хозяйственной деятельности, видна, с одной стороны, боязнь политической активности земских деятелей, с другой стороны — желание занять умы общества практическими делами, отвлечь их от политического, оппозиционного направления мыслей.

В этом четко наблюдается «эволюция взглядов» комиссии в сторону все большего ограничения прав земских учреждений, последние были лишены самостоятельности даже в пределах отведенной им узкой компетенции. В этом в большой степени проявилась позиция самого Валуева. Земские собрания и управы не получали в проекте никакой исполнительной власти для осуществления своих постановлений и в этом отношении должны были всецело зависеть от действий исполнительной полиции

Таков был ход правительственных работ по выработке проекта земских учреждений и основные принципы созданного комиссией проекта. Земская реформа должна была, по мнению П.А. Валуева, «явиться дополнительным орудием для успокоения общества посредством переключения его от политических интересов к местным хозяйственным интересам»[53].

В марте 1862 г. Валуев представил государю доклад, в котором изложил главные основания своего законопроекта. Александр II внес проект Валуева в Совет министров, а затем — на обсуждение особого совещания, составленного из ряда ключевых министров и главноуправляющих, под председательством вел. кн. Константина Николаевича[54]

Составленный комиссией проект Положения о земских учреждениях, а так же Наказ земским учреждениям и Временные правила о земских повинностях в конце марта были отправлены на заключение главноуправляющего II отделением канцелярии е. и. в. барона М.А. Корфа М.А. Корф предлагал создать органы по управлению местными делами вообще; он считал, что, дав слишком мало, правительство не успокоит общество, а только вызовет его разочарование. Из II отделения собственной е. и. в. канцелярии документы вновь поступили в министерство внутренних дел. А уже в мае 1863 года проекты были представлены П.А. Валуевым в государственный совет, который отверг многие из существенных его положений. Проект обсуждался в течение августа, сентября и октября 1863 года. Дело подготовки реформы угрожало затянуться на неопределенный срок. Между тем политическая обстановка в стране продолжала оставаться напряженной. Работа Государственного совета протекала в самый разгар польского восстания, которое весной 1863 года перекинулось в Литву, Белоруссию и на Западную Украину. В результате 1 апреля 1864 года указом Сенату император возвестил, что «признав за благо призвать к участию в заведовании делами, относительно до хозяйственных польз и нужд каждой губернии и каждого уезда, их население, посредством избираемых от оного лиц, он находит составленные МВД, на указанных им началах, проекты постановления об устройстве особых земских, для заведования упомянутыми делами, учреждений соответствующими своим намерениям»[55].

Таким образом, подготовка проекта Земской реформы показали всю противоречивость и сложность изменений в сфере местного управления. Земская реформа также носила незавершенный характер, так как фактически земства как органы местного самоуправления не имели реального влияния, были сильно ограничены и могли осуществлять свою деятельность только под контролем государства. Сам Валуев проявил здесь себя как умеренный консерватор, действующий в интересах, прежде всего помещиков, он рассчитывал на то, что эта реформа будет способствовать снятию напряжения в обществе, и при этом отстоять интересы помещиков.

1 января 1864 года было принято «Положение о губернских и уездных земских учреждениях». Земства вводились только в великорусских губерниях, в которых преобладало русское дворянство. Все места, ведавшие до 1864 года делами о земских повинностях, упразднялись. Выборы в земские учреждения проводились на трех избирательных съездах – от трех избирательных курий. [56]Положение 1864 года не содержало четкого определения функций земств. Основной их задачей считалось упорядочение выполнения земских повинностей.

Правительство, опасаясь влияния земских учреждений, ограничило их компетенцию узким кругом чисто хозяйственных дел, из пределов которых земства не имели права выходить. Отделив хозяйственную область от общей администрации, правительство раздробило местное управление между различными коронными и земскими учреждениями, что пагубно отражалось на всем ходе местной деятельности. Часто одна и та же область местных дел была в ведении различных инстанций. Земства могли, например, нанять помещение для школы и взять на себя ее содержание, но не имели права, по закону, руководить обучением в этой школе, не могли составлять программы, контролировать учебно-воспитательный процесс, так как это считалось функцией государственных органов.

Несмотря на эти ограничения и столь надежный состав земских учреждений, правительство, предоставив им заботу о местном хозяйстве, лишило их самостоятельности даже в указанных пределах. Земские учреждения не имели своих исполнительных органов, не обладали принудительной властью; они должны были действовать только через полицию. Они были лишены права общаться друг с другом, были поставлены под строгую опеку и контроль губернатора и министра внутренних дел, которые могли приостановить любое постановление земских собраний.

Но и в таком урезанном виде земства внушали опасение самодержавию. Поэтому земская реформа была введена не одновременно и не повсеместно. Введение земских учреждений началось с февраля 1865 года и растянулось на длительный срок. К концу 70-х годов земства были введены только в 35 губерниях Российской империи.[57]

Если П.А. Валуев и другие продворянски настроенные деятели желали сделать земскую реформу противовесом крестьянской реформе, защитить экономические интересы и повысить политическую роль дворянства, то либеральное, «антидворянское» крыло правительства (Н.А. и Д.А. Милютины, А.В. Головнин и др.), напротив, рассчитывало, что в будущем земство послужит настоящей школой «политического воспитания» для крестьянства. В то время, как Валуев готовил почву для введения продворянской конституции, вел. кн. Константин Николаевич выражал надежду, что со временем общинный крестьянский элемент превратится, «посредством земщины», в силу, равновеликую могущественной и амбициозной «аристократической олигархии», и тогда в России станет возможным создание бессословного «центрального представительства». В отличие от министра внутренних дел, царский брат придавал земской реформе первостепенное значение: «После освобождения крестьян это, по-моему, самая важная реформа в России, гораздо важнее судебной реформы, потому что от удачного образования земства зависит вся будущность политического строя и существования России». [58]

Земская реформа воспринималась, как способ избежать принятия конституции. Валуев занося в свой дневник разговор с императрицей пишет: «Из того, что она сказала мне о земских учреждениях видно, что она преимущественно видит в них средство откупаться от конституции». Жизненной необходимости этих реформ для дальнейшего развития России Александр 2 не понимал.[59]

Следует так же упомянуть о том, что Валуев считал необходимым провести реформу Госсовета, основные причины этого он подробно указал в «всеподданнейшей записке» с которой обратился к императору в начале 1863 г. Начало записки посвящено польскому восстанию и угрозе европейского вмешательства. Валуев указывает на необходимость определенных уступок полякам во избежание европейской войны. Внутри страны Валуев отмечал пробуждение «патриотических чувств» (точнее, националистическо-шовинистических) в высших слоях общества. В записке говорилось, что рост этого «патриотического чувства» вызван не только преданностью царю и заботой о сохранении «всецелости» государства, но и боязнью того, что вследствие происходивших в Польше событий царь вынужден будет предоставить полякам «такие льготы или преимущества, которые не предоставлены его подданным коренных русских областей». Валуев указывал, что эта мысль «просвечивает» в подносимых царю адресах и слышится в весьма благонамеренных органах прессы.[60]

Реформу Государственного совета Валуев неразрывно связывал с созданием земских учреждений, полагая, что «призываемые в Государственный совет» должны быть выборными от земских органов. В Сибири, на Кавказе, в Прибалтийских губерниях, где организации земства не предполагалось, представители в Совет должны были бы избираться на особых основаниях, не указанных в настоящей записке.[61]

П. А. Валуев предлагал уже весной 1862 г. преобразовать Госсовет по типу австрийского рейхсрата в совещательный орган из двух палат:

а) верхнюю палату, назначаемую императором, постоянно действующую;

б) нижнюю палату — съезд 180 государственных гласных из представителей земств, городов, окраинных областей, частично (1/5) назначаемых «высочайшей властью» и выбираемых.

Для организационной связи с верхней палатой 16 депутатов нижней должны были участвовать в ее заседаниях и общем собрании Госсовета. Предложены и «особые совещания» министров по самым важным вопросам исполнительного характера.

Этот проект постигла та же участь, что и рассмотренную выше записку. В декабре Александр II возвратил его министру внутренних дел. «Он забыл,— указывает Валуев в своем дневнике 13 декабря 1863 г.,— что говорил в апреле насчет мысли о преобразовании Совета, и теперь сказал, что эту мысль с самого начала будто бы отвергнул».[62]

В апреле 1865 г. была проведена буржуазная цензурная реформа. Для нас же особенно важно отметить то, что Валуев оценил значение и силу журналистики. Он пишет в одном из писем: «Для того чтобы правительственная пресса могла действовать, нужно, чтобы она могла говорить. Для того чтобы она могла говорить, нужна и программа, и некоторая свобода слова. Мы не имеем ни того, ни другого».[63]

Отметим, что в программе министра внутренних дел графа П.А. Валуева большое место отводилось именно журналистике, этим объясняется то, почему он стремился взять ее под свой контроль. В каждом направлении правительственной деятельности он учитывал фактор наличия такой силы, как журналистика. Он считал, что цензурные репрессии никак не будут способствовать сотрудничеству государства и прессы. И основная идея его программы заключалась в том, чтобы создать народившейся оппозиции некоторый правительственный противовес. «Противопоставляя одну сторону другой, – заявлял Валуев, – правительство может с большею безопасностью господствовать над обеими, и, охраняя общественный порядок, удерживать за собою надлежащий простор для собственно ему принадлежащей власти». В специальной записке, а затем докладе императору (октябрь, декабрь 1861 г.) граф Валуев обосновал необходимость выпуска ежедневной универсальной газеты Министерства внутренних дел, которая, широко распространяясь, воздействовала бы на аудиторию в нужном для правительства направлении. Все ведомства должны были поставлять информацию в официальную печать о тех преобразованиях, которые они проводят, чем показывалась бы дееспособность правительства, его работа (записка от 5 июля 1862 г.).[64] Проект министра был осуществлен в «Северной почте», вышедшей под редакцией академика А.В. Никитенко 1 января 1862 г.

Одной из важных сторон программы министра внутренних дел. Валуева в области журналистики было регулирование диапазона ее информации. Министр внутренних дел стремился предоставить прессе такое поле деятельности, которое отвлекало бы ее от сосредоточенности на политических вопросах, а именно – проблемы общественной и хозяйственной деятельности («земско-хозяйственные учреждения, новые предприятия, банки, заводы, железные дороги и т.д.»). «Это будет питать активность значительной части прессы, наряду с людьми, – замечал П.А. Валуев в записке императору 26 июня 1862 г., – которые шумят и фрондируют в настоящее время потому, что им нечего делать».[65]

Подход Валуева к политике в области цензуры заключался в регулировании взаимоотношений с журналистикой не только через цензурный аппарат, но и через другие средства, объединенные понятием «покровительство правительства», но негласного, «чтобы не уронить доверия публики к изданию, на которое тотчас может упасть обвинение в подкупности». С другой стороны, покровительствовать он считал нужным тем изданиям, которые вызывают «интерес у читателей», ведутся талантливо. Под покровительством подразумевалось субсидирование издания, долевое участие в нем правительства. Александр II внял министру. Этим началась новая страница в истории цензуры: определенные издания стали получать разные правительственные льготы и оплачивали их своим содержанием.

6 апреля 1865 года были приняты "Временные правила о печати", которые долгое время выполняли роль цензурного устава. Управлению вменялось в обязанность наблюдение за произведениями печати, выходящими без разрешения цензуры, наблюдение за типографиями, литографиями и книжными лавками, администрация по делам оставшейся предварительной цензуры. Все выходящие в столицах периодические издания и сочинения не менее 10 листов, а также все издания ученых учреждений, чертежи, планы и карты были повсеместно освобождены от предварительной цензуры.

Изданием «Временных правил о печати» цензуре придавалась большая гибкость. Цензурным комитетам предоставлялись более широкие права расправы путем предостережений, приостановки (после двух предостережений), конфискации номеров, штрафов, судебного преследования издателей и редакторов.

Для общего руководства цензурой и надзора за типографиями, книжной торговлей и библиотеками в составе министерства было создано Главное управление по делам печати; при нем находился совет, на заседаниях которого делались доклады о нарушениях цензурных правил, о законопроектах и пр. Первые шаги деятельности Главного управления по делам печати ознаменовались запрещением органов революционной демократии 60-х годов — журналов «Современник» и «Русское слово» (1866 г.).[66]

На основании вышесказанного, можно сделать вывод, о том, что Валуев стал основателем нового более сложного и гибкого подхода в создании цензурного режима в государстве. Он попытался решить вопрос не методами цензурных репрессий, которые, как он справедливо полагал, не могут привести к сотрудничеству прессы и государства, а путем отвлечения прессы от политических вопросов и усиления влияния правительственных изданий. В этом вопросе он проявил себя как самостоятельный и дальновидный политик. Однако и тут взгляды его носили больше консервативный характер, это видно из того что Валуев прежде всего говорит о поддержке правительственных изданий, и стремится подавить либеральную оппозицию. В целом реформу следует охарактеризовать как удачную и даже прогрессивную в плане именно методов ее проведения. Такова была та в высшей степени умеренная свобода печати, которая дана была реформой 1865 г. Из реформ 60-х годов это была, несомненно, наиболее скупая и осторожная.[67]

В чисто политическом смысле позиция Валуева являлась попыткой создать новый, более устойчивый и многочисленный центр с ориентацией на правые силы. Однако, во-первых, фигура министра оказалась недостаточно весомой для общества, во-вторых, взгляды и симпатии влекли его исключительно к консерваторам. В результате вместо стабилизации положения в стране политика Валуева еще больше раскачала государственный корабль.[68]

Таким образом, мы видим, что Валуев являлся одним из наиболее выдающихся реформаторов во время правления Александра II, хотя его взгляды отражали позиции консервативного блока, он провел ряд реформ, которые имели важное значение. Наиболее примечательна в этом плане цензурная реформа, которую можно назвать прогрессивной. Можно сказать, что Валуев в своей продворянской политике лишь отражал интересы правящей верхушки и императора.

 

Заключение

Должность министра являлась наиболее важной в российском государстве. Анализируя состав министров можно сделать несколько выводов: во-первых, это были выходцы из среды дворянства, причем почти все являлись представителями титулованных родов или же получали титул при жизни за службу. Во-вторых, очень сильное значение играло благоволение императора к тем или иным министрам. Это особенно заметно на примере правления Николая I, когда к власти пришли люди не заинтересованные в делах государства, а привыкшие исполнять приказы императора. В-третьих следует отметить что многие из них были недостаточно образованны в той отрасли, которой руководили, или же не испытывали интереса к делам, но без сомнения большинство получили прекрасное образование. Примечательно, что по политическим убеждениям многие являлись умеренными консерваторами, а реакционеры-крепостники имели большое влияние особенно после правления Николая I, да и во время правления Александра II они еще оказывали большое влияние.

Петр Алексеевич Валуев без сомнения был одним из наиболее выдающихся чиновников XIX века, который оказал заметное влияние на ход буржуазных реформ 60х годов. Он занимал в Российском правительстве времен царствования Александра II сначала пост министра внутренних дел, затем министра государственных имуществ и председателя комитета министров. Во время пребывания на посту министра внутренних дел Валуев руководил проведением земской и цензурной реформ. Итог этих реформ носит несомненный отпечаток личности и взглядов Валуева, который стремился отстоять интересы, прежде всего дворянского сословия, но пытался проводить в государственной политике свои принципы постепенных преобразований. Таким образом, он не примыкал ни к сторонникам преобразований, ни к реакционерам, и поэтому так и не смог найти единомышленников. Не сложилось и единого мнения относительно личности Валуева, однако как историки, так и современники отмечают его прекрасное разностороннее образование, яркую, вычурную речь, он владел легким пером и литературным слогом. Валуев представляется человеком, чья позиция не могла быть однозначной в условиях неоднозначного характера Александровских реформ. Большинство современников Валуева склонны были считать, что он сам по себе не умел принимать важных решений, полностью зависел от правительственного курса и от мнения окружавших его людей.

 

Список источников и литературы

Источники

1.         Воспоминания генерал-фельдмаршала графа Дмитрия Алексеевича Милютина/Под. ред. Л.Г. Захаровой. – М.,1961.

2.         Дневник Валуева, министра внутренних дел в двух томах/Под.ред. П. А. Зайончковского . – М.,1961.

3.         Тютчева А.Ф. При дворе двух императоров: воспоминания и дневники. – М., 2004.

4.         Хрестоматия по истории России. II половина XIX века. / Сост. Егоров П.О., Перов Г.Л. - М., 1995.

5.         Хрестоматия по истории СССР 1861-1917. /Сост. Дмитриев С.С., Эймонтова Р.Г. - М.,1970.

Литература

1.         Балязин В. Н. Отец и сын: Николай I – Александр II. – М.: « Олма Медиа Групп» - 2007.

2.         Воронин В.Е.Подготовка земской реформы 1864 года [Электрон. ресурс]. Режим доступа: http://www.portal-slovo.ru/history/39794.php

3.         Жирков Г.В., История цензуры в России XIX-XX вв.: Учебное пособие - М.: Аспект пресс, 2001.

4.         Ерошкин Н.П. История государственных учреждений дореволюционной России. – М., 1968.

5.         Ерошкин Н. П. Самодержавие накануне краха. - М., 1975.

6.         Зайончковский П.А. Правительственный аппарат самодержавной России. – М., 1978.

7.         История России 19-начала 20 века: Учебник / Под ред. В.А.Федорова. - М., Академия, 2004.

8.         Корнилов А. А. Курс истории России XIX века. - М.,1993.

9.         Ляшенко Л. М. Александр II, или История трех одиночеств; - М.; 2002.

10.      Постовой Н.В. Муниципальное право России. – М., Новый Юрист, 1998.

11.      Раскин Д. Империя столоначальников // Родина. - 2003. - № 1. - С. 61-65.

12.      Римский С. В. Российская Церковь в эпоху Великих реформ. - М., 1999.

13.      Татищев С.С. Император Александр II.: его жизнь, царствование, судьба. - М., 1996.

14.      Шепелев Л.Е. Титулы, мундиры и ордена Российской империи. - М., 2004.

15.     

[1] Дневник Валуева, министра внутренних дел в двух томах/Под ред. П. А. Зайончковского . –М.,1961.

[2] Воспоминания генерал-фельдмаршала графа Дмитрия Алексеевича Милютина/Под ред.Л.Г. Захаровой. – М.,1961

[3] Тютчева А.Ф. При дворе двух императоров: воспоминания и дневники. – М., 2004.

[4] Ерошкин Н. П. Самодержавие накануне краха. - М., 1975.

[5] Ерошкин Н.П. История государственных учреждений дореволюционной России. – М., 1968.

[6] Раскин Д. Империя столоначальников // Родина. - 2003. - № 1

[7] Ляшенко Л. М. Александр II, или История трех одиночеств; - М.; 2002.

[8] Балязин В. Н. Отец и сын: Николай I – Александр II. – М., - 2007.

[9] Зайончковский П.А. Правительственный аппарат самодержавной России. – М., 1978.

[10] Шепелев Л.Е. Титулы, мундиры и ордена Российской империи. - М., 2004.

[11] Римский С. В. Российская Церковь в эпоху Великих реформ. - М., 1999.

[12] Татищев С.С. Император Александр II.: его жизнь, царствование, судьба. - М., 1996.

[13] Воронин В.Е.Подготовка земской реформы 1864 года [Электрон. ресурс]. Режим доступа: http://www.portal-slovo.ru/history/39794.php

[14] Жирков Г.В. История цензуры в России XIX-XX вв.: Учебное пособие. - М., 2001.

[15] Корнилов А. А. Курс истории России XIX века. - М.,1993.

[16] Раскин Д. Империя столоначальников // Родина. - 2003. - № 1. – С. 61.

[17] Раскин Д. Империя столоначальников // Родина. - 2003. - № 1. – С.62.

[18] Ерошкин Н. П. Самодержавие накануне краха. - М., 1975. - С. 135.

[19] Раскин Д. Империя столоначальников // Родина. - 2003. - № 1. – С. 62-63.

[20] Шепелев Л.Е. Титулы, мундиры и ордена Российской империи. - М., 2004. – С. 246.

[21] Раскин Д. Империя столоначальников // Родина. - 2003. - № 1. – С. 63.

[22] Зайончковский П.А. Правительственный аппарат самодержавной России. – М., 1978. – С.79

[23] Зайончковский П.А. Правительственный аппарат самодержавной России. – М., 1978. – С.87

[24] Раскин Д. Империя столоначальников // Родина. - 2003. - № 1. – С. 64.

[25] Дневник Валуева, министра внутренних дел в двух томах/Под ред. П. А. Зайончковского. –М.,1961. – Т.1 – C. 17.

[26] Воспоминания генерал-фельдмаршала графа Дмитрия Алексеевича Милютина/Под ред. Л.Г. Захаровой. – М.,1961 – С.92

[27] Дневник Валуева, министра внутренних дел в двух томах/Под ред. П. А. Зайончковского . –М.,1961. – Т.1 – C. 18.

[28] Воспоминания генерал-фельдмаршала графа Дмитрия Алексеевича Милютина/Под ред. Л.Г. Захаровой. – М.,1961 – С.92

[29] Дневник Валуева, министра внутренних дел в двух томах/Под ред. П. А. Зайончковского . –М.,1961. – Т.1 – C. 19.

[30] Ляшенко Л. М. Александр II, или История трех одиночеств; - М.; 2002. - С 120.

[31] Дневник Валуева, министра внутренних дел в двух томах/Под ред. П. А. Зайончковского . –М.,1961. – Т.1 – C. 22.

[32] Дневник Валуева, министра внутренних дел в двух томах/Под ред. П. А. Зайончковского. –М.,1961. – Т.1 – C. 29.

[33] Дневник Валуева, министра внутренних дел в двух томах/Под ред. П. А. Зайончковского. –М.,1961. – Т.1 – C. 29.

[34] Воспоминания генерал-фельдмаршала графа Дмитрия Алексеевича Милютина/Под ред.Л.Г. Захаровой. – М.,1961 – С.323.

[35]Дневник Валуева, министра внутренних дел в двух томах/Под ред. П. А. Зайончковского . –М.,1961. - Т.2. – С. 258.

[36] Воспоминания генерал-фельдмаршала графа Дмитрия Алексеевича Милютина/Под ред.Л.Г. Захаровой. – М.,1961 – С.367.

[37] Дневник Валуева, министра внутренних дел в двух томах/Под ред. П. А. Зайончковского . –М.,1961. – Т.1. – С. 31.

[38] Дневник Валуева, министра внутренних дел в двух томах/Под ред. П. А. Зайончковского . –М.,1961 – Т.2. - С.413.

[39] Ляшенко Л. М. Александр II, или История трех одиночеств. - М.; 2002. - С. 120.

[40] Ляшенко Л. М. Александр II, или История трех одиночеств. - М.; 2002. - С. 120.

[41] Дневник Валуева, министра внутренних дел в двух томах/Под ред. П. А. Зайончковского. –М.,1961. – Т.1 – С. 29.

[42] Балязин В. Н. Отец и сын: Николай I – Александр II. – М., 2007. – С. 167.

[43] Римский С. В. Российская Церковь в эпоху Великих реформ. - М., 1999. - С. 234–235.

[44] Жирков Г.В. История цензуры в России XIX-XX вв.: Учебное пособие. - М., 2001. – С. 145.

[45] Зайончковский П.А. Правительственный аппарат самодержавной России. – М., 1978. – С.189.

[46] Дневник Валуева, министра внутренних дел в двух томах/Под ред. П. А. Зайончковского . –М.,1961. – Т.1 – С. 30.

[47] Дневник Валуева, министра внутренних дел в двух томах/Под ред. П. А. Зайончковского . –М.,1961. – Т.1 – С. 31.

[48] Корнилов А. А. Курс истории России XIX века. - М.,1993 – С. 257

[49] Воронин В.Е.Подготовка земской реформы 1864 года [Электрон. ресурс]. Режим доступа: http://www.portal-slovo.ru/history/39794.php

[50] Хрестоматия по истории СССР 1861-1917. /Сост. Дмитриев С.С., Эймонтова Р.Г. - М.,1970. - С. 215.

[51] Дневник Валуева, министра внутренних дел в двух томах/Под ред. П. А. Зайончковского . –М.,1961. – Т.1. С. 34.

[52] Хрестоматия по истории России. II половина XIX века. / Сост. Егоров П.О., Перов Г.Л. - М., 1995. - С. 131.

[53] Воронин В.Е.Подготовка земской реформы 1864 года [Электрон. ресурс]. Режим доступа: http://www.portal-slovo.ru/history/39794.php

[54] Воронин В.Е.Подготовка земской реформы 1864 года [Электрон. ресурс]. Режим доступа: http://www.portal-slovo.ru/history/39794.php

[55] Татищев С.С. Император Александр II.: его жизнь, царствование, судьба. - М., 1996. - С. 553-554.

[56] История России 19-начала 20 века: Учебник / Под ред. В.А.Федорова. - М., 2004. - С. 319.

[57] Постовой Н.В. Муниципальное право России. – М., 1998. - С 54-61.

[58] Воронин В.Е.Подготовка земской реформы 1864 года [Электрон. ресурс]. Режим доступа: http://www.portal-slovo.ru/history/39794.php

[59] Зайончковский П.А. Правительственный аппарат самодержавной России. – М., 1978. – С.190.

[60] Дневник Валуева, министра внутренних дел в двух томах/Под ред. П. А. Зайончковского . –М.,1961. – Т.1. - С. 34-35.

[61] Дневник Валуева, министра внутренних дел в двух томах/Под ред. П. А. Зайончковского . –М.,1961. – Т.1. – С. 36.

[62] Дневник Валуева, министра внутренних дел в двух томах/Под ред. П. А. Зайончковского . –М.,1961. – Т.1. – С. 263.

[63] Жирков Г.В. История цензуры в России XIX-XX вв.: Учебное пособие. - М., 2001. – С. 167.

[64] Жирков Г.В. История цензуры в России XIX-XX вв.: Учебное пособие. - М., 2001. – С. 168.

[65] Жирков Г.В. История цензуры в России XIX-XX вв.: Учебное пособие. - М., 2001. – С. 170.

[66] Ерошкин Н.П. История государственных учреждений дореволюционной России. – М., 1968. - С. 213

[67] Корнилов А. А. Курс истории России XIX века. - М.,1993. – С.271.

[68] Ляшенко Л. М. Александр II, или История трех одиночеств. - М.; 2002. - С 120.