Роль труда в проблеме антропосоциогенеза

Реферат по философии на тему:

Роль труда в проблеме антропосоциогенеза.

Кнышова Ю.А.

Москва

ПЛАН.

1)Введение – происхождение человека.

2) Труд – основное условие человеческой жизни.

3) Производство.

4) Возникновение цивилизаций.

5) Производственно-практическая деятельность человека.

По современным представлениям, наиболее отдаленными предками человека были двуногие приматы (гоминиды типа австралопитека афарского), имевшие относительно длинные (питекоидные, обезьяньи) руки, объем мозга как у современных высших приматов и поначалу не изготовлявшие орудий. Проблема возникновения самых ранних гоминидных предков человека, таким образом, сводится к проблеме генезиса двуногого млекопитающего с человеческим шагающим способом передвижения, отличным от прыгающего способа передвижения у современных двуногих сумчатых, насекомоядных и грызунов.

Вероятная причина, по которой именно приматы породили двуногие формы гоминидного типа, отнюдь не аттестует гоминид как неких исключительных существ. Преимущественные эволюционные перспективы имеют не прогрессивные специализированные формы, а примитивные и малоспециализированные. При перестройке экосреды от менее биопродуктивной к более продуктивной и обратно специализированные формы с трудом могут быстро перестроиться.

Современный человек, а также его ископаемые предки и родственные им существа принадлежат, с биологической точки зрения, к семейству гоминид подотряда антропоидов отряда приматов. К семейству гоминид с уверенностью можно отнести два биологических рода (австралопитеки и люди) и семь биологических видов: австралопитек афарский, австралопитек африканский, австралопитек массивный, австралопитек бойсов, австралопитек умелый (он же “человек умелый”), человек прямоходящий и человек разумный (включающий такие подвиды, как человек разумный неандертальский, человек разумный разумный — современный подвид и ряд других). Родственные связи (филогенетические отношения) этих гоминид сложны и образуют не менее 6 вариантов для стадии австралопитеков и, вероятно, не меньше для стадии следующего рода (человек). Благодаря открытию “Олдувайского гоминида 62” выяснилось, что строение тела (пропорции конечностей, в частности, питекоидные длинные руки) у “человека умелого” было в точности таким же, как у австралопитека афарского, что заставляет рассматривать “человека умелого” как австралопитека, а датировка “параавстралопитека эфиопского” (ранний австралопитек бойсов) в 2,5 млн. лет показала, что эволюция австралопитека афарского в другие виды австралопитеков началась ранее этой даты. Указанные обстоятельства позволили предложить филогенетическое древо австралопитеков, у основания которого находится австралопитек афарский, и которое между 3 и 2,5 млн. лет разделяется на три ветви: австралопитек африканский и австралопитек массивный, затем австралопитек бойсов и, наконец, австралопитек умелый, человек прямоходящий и человек разумный.

 Из–за высокого метаболизма продолжительность жизни и онтогенез у гоминид оказались растянутыми по сравнению с другими равновеликими им млекопитающими. По этой причине эволюционно–экологические реакции гоминид на перемены в экосреде были заторможены. Стандартные млекопитающие реагируют на временный подъем биопродуктивности экосреды (речь идет о кратковременных экологических изменениях) немедленным увеличением своего поголовья, что с исчерпанием природных ресурсов влечет за собой сокращение численности животных. Этот процесс, называемый популяционными волнами, обеспечивает в общем стабильную численность животных в биоме (если не считать ее периодических пиков и спадов). Гоминиды в силу указанных причин (заторможенность эволюционно–экологических реакций) не могли участвовать в популяционных волнах наравне с другими млекопитающими. Неучастие же в популяционных волнах создавало для гоминид тенденцию к медленному, но непрерывному демографическому росту. Для сохранения равновесия со средой гоминиды должны были выработать средства “искусственного” поддержания численности своих локальных популяций на стабильном уровне с расселением излишков населения.

Со второй половины XIX века, когда стало общепризнанным, что человек – продукт биологической эволюции, основным для всей антропологической проблематики сделался вопрос об основном отличии людей от высокоорганизованных животных и о научном объяснении этого отличия.

Выделение человека из животного мира – столь же грандиозный скачок, как и возникновение живого из неживого. Речь идет об образовании такого рода живых существ, внутри которого с известного момента прекращается процесс видообразования и начинается “творческая эволюция” совершенно особого типа.

Труд – первое основное условие всей человеческой жизни, и притом в такой степени, что мы в известном смысле должны сказать: труд создал самого человека.

Много сотен тысячелетий назад, предположительно к концу третичного периода, жила очень высокоразвитая порода человекообразных обезьян, живущая стадами на деревьях. Под влиянием своего образа жизни, требующего, чтобы при лазании руки выполняли иные функции, чем ноги, эти обезьяны начали отвыкать от помощи рук при ходьбе по земле и стали усваивать все более и более прямую походку. Этим был сделан решающий шаг для перехода от обезьяны к человеку.

Все существующие ныне человекообразные обезьяны могут стоять прямо и передвигаться на одних только ногах, но лишь в случае крайней необходимости и довольно неуклюже. Их естественное передвижение совершается в полувыпрямленном положении и включает употребление рук. Большинство из них при ходьбе опираются о землю средними фалангами согнутых пальцев рук и, поджимая ноги, передвигают тело между длинными руками. Но ни у одной из них хождение на двух ногах не стало чем-то большим, нежели вынужденным приемом, применяемым в крайнем случае.

Ставшая необходимой прямая походка предполагает, что на долю рук доставалось все больше и больше других видов деятельности. Рука служит преимущественно для целей собирания и удержания пищи. С помощью рук некоторые обезьяны строят себе гнезда на деревьях или навесы для защиты от непогоды. Рукой хватают палки для защиты от врагов или швыряют в них камнями и плодами. Также с помощью руки они выполняют в неволе ряд несложных операций, которые перенимают у людей. Но тут обнаруживается, насколько велико расстояние между неразвитой рукой даже самых высших человекообразных обезьян и усовершенствованной трудом сотен тысячелетий человеческой рукой. Рука даже самого первобытного дикаря способна выполнить сотни операций, не доступных никакой обезьяне. Ни одна обезьянья рука не изготовила когда-либо хотя бы самого грубого каменного ножа.

Поэтому те операции, к которым наши предки в эпоху перехода от обезьяны к человеку на протяжении многих тысячелетий постепенно научились приспособлять свою руку, могли быть вначале только очень простыми. Прежде чем первый камень при помощи человеческой руки был превращен в нож, должен был, вероятно, пройти такой длинный период времени, что в сравнении с ним известный нам исторический период является незначительным. Но решающий шаг был сделан, рука стала свободной и могла теперь усваивать себе все новые и новые сноровки, а приобретенная этим большая гибкость передавалась по наследству и возрастала от поколения к поколению.

Таким образом, рука является не только органом труда, она также и продукт его. Только благодаря труду, благодаря приспособлению к все новым операциям, благодаря передаче по наследству достигнутого таким путем особого развития мускулов, связок и, за более долгие промежутки времени, также и костей, и благодаря все новому применению этих переданных по наследству усовершенствований к новым, все более сложным операциям, человеческая рука достигла такой высокой ступени совершенства.

Орудия – и самая сложная, и самая простая вещь, которая выходит из человеческих рук.

Но рука не была чем-то самодовлеющим. Она была только одним из членов целого, в высшей степени сложного организма. И то, что шло на пользу руке, шло также на пользу всему телу, которому она служила, и шло на пользу в двояком отношении.

Прежде всего, в силу закона, который Дарвин назвал законом соотношения роста. Постепенное усовершенствование человеческой руки и идущее рядом с этим развитие и приспособление ноги прямой походке несомненно оказали, также и в силу закона соотношения, обратное влияние на другие части организма. Но этого рода воздействие еще очень мало изучено. Значительно важнее непосредственное обратное воздействие развития руки на остальной организм. Начинавшееся вместе с развитием руки, вместе с трудом господство над природой расширяло с каждым новым шагом вперед кругозор человека. В предметах природы он постоянно открывал новые свойства. С другой стороны, развитие труда по необходимости способствовало более тесному сплочению членов общества, так как благодаря ему стали более часты случаи взаимной поддержки, совместной деятельности, и стало ясней сознание пользы этой совместной деятельности для каждого отдельного члена.

Человек и его предки имеют еще одно важное отличие от высших животных, а именно: все орудийные гоминиды располагали средствами коллективного производительного потребления (коллективными орудиями), которых у животных нет. У животных, по–видимому, независимо от уровня развития (беспозвоночные, позвоночные), орудия как таковые представлены хорошо. У них есть средства индивидуального производительного потребления, т.е. орудия, используемые производительно, но индивидуально (одиночные осы, дятловые вьюрки, калифорнийские каланы, павианы, шимпанзе и др.). У животных есть также и средства коллективного непроизводительного потребления: главным образом коллективные жилища (термиты, муравьи, осы, пчелы и др.) или средства их благоустройства (гидро–технические сооружения бобров). В отличие от других орудийных животных, гоминиды освоили средства коллективного и одновременно производительного потребления: орудия, изготовляемые сообразно коллективной традиции и используемые в коллективных промыслах. Судя по наклонностям высших приматов, избегающих трупоядения, и по признакам загонной массовой охоты у людей разумных и прямоходящих, непосредственный предок последних — первый орудийный австралопитек (“человек умелый”) также, вероятно, был коллективным охотником, тем более, что коллективная, но безорудийная охота хорошо известна у его ближайшего родича — шимпанзе (мы не разделяем гипотезу о некрофагии у гоминид).

Таким образом, сама по себе орудийная деятельность гоминид (производительное потребление орудий) не вызывает удивления (охота, разделка мяса, обработка дерева и др. материалов). Отличительной особенностью гоминид как орудийных существ было то обстоятельство, что их производительные орудия носили коллективный характер. Именно поэтому попытки функционально раскрыть загадку генезиса гоминидовой культуры представляются наивными: загадочно не то, для чего применялись орудия (охота, обработка пищи, самооборона и т.д. — все это есть и у животных), а то, почему производительные орудия употреблялись гоминидами коллективно. Это резонный вопрос, поскольку индивидуальные орудия, гармонируя с носителем, обычно эффективнее тех же орудий при коллективном применении, когда способности носителя усредняются. Поэтому не удивительно, что эволюция не снабдила обычных животных коллективными производительными орудиями, поскольку те менее эффективны, чем индивидуальные.

Характерный признак человеческого общества, отличающий его от стада обезьян – труд. Стадо обезьян довольствуется тем, что дочиста поедает пищу, имеющуюся в его районе, размеры которого определяются географическими условиями или степенью сопротивления соседних стад. Оно кочует с места на место, вступает в борьбу с соседними стадами, добиваясь нового, богатого кормом района. Но оно не способно извлечь из района, где оно добывает корм, больше того, что он давал от природы, за исключением того, что стадо бессознательно удобряло почву своими экскрементами. Увеличение обезьяньего стада стало невозможным, когда все области, способные доставлять корм, были заняты. Но все животные слишком расточительны в отношении предметов питания и часто уничтожают в зародыше их естественный прирост. Это “хищническое хозяйство” животных играет важную роль в процессе постепенного изменения видов, так как оно заставляет их приспособляться к новым, необычным для них родам пищи, благодаря чему их кровь приобретает другой химический состав и вся физическая конституция постепенно становится иной, виды же, установившиеся раз и навсегда, вымирают. Это “хищническое хозяйство” сильно способствовало превращению наших предков в людей. У той породы обезьян, которая далеко превосходила все остальные смышленостью и приспособляемостью, это хищническое хозяйство должно было привести к тому, что в пищу стали употреблять все большее и большее количество новых растений, а из этих растений все большее количество съедобных частей, одним словом, к тому, что пища становилась все более разнообразной, из-за чего в организм проникали все более разнообразные вещества, создававшие химические условия для превращения этих обезьян в людей. Но это еще не было трудом. Труд начинается с изготовления орудий.

Наиболее древние орудия представляют собой орудия охоты, рыболовства. Орудия охоты являются одновременно и оружием. Охота и рыболовство предполагают переход от исключительного употребления растительной пищи к потреблению наряду с ней мяса, а это новый шаг на пути к превращению в человека. Мясная пища содержит наиболее важные вещества, в которых нуждается организм для своего обмена веществ. Она сократила процесс пищеварения и этим сберегла больше времени и энергии для активного проявления животной жизни.. привычка к мясной пище наряду с растительной чрезвычайно способствовала увеличению физической силы и самостоятельности формировавшегося человека. Чем больше формировавшийся человек удалялся от растительного царства, тем больше он возвышался и над животными. Но наиболее существенное влияние мясная пище оказала на мозг, получивший благодаря ей в гораздо большем количестве, чем раньше, те вещества, которые необходимы для его питания и развития, что дало ему возможность быстрей и полней совершенствоваться из поколения в поколение.

Употребление мясной пищи привело к двум новым достижениям, имеющим решающее значение: к пользованию огнем и к приручению животных. Пользование огнем еще больше сократило процесс пищеварения, так как оно доставляло уже полупереваренную пищу. Приручение животных обогатило запасы мясной пищи, так как наряду с охотой оно открыло новый источник, откуда ее можно было черпать более регулярно, оставляя еще свободного времени. Кроме того приручение животных дало возможность получать молоко и его продукты, что явилось новым, по своему составу по меньшей мере равноценный мясу, предмет питания.

Таким образом, эти оба достижения уже непосредственно стали новыми средствами эмансипации для человека.

Создание орудий является двояким процессом. С одной стороны, орудия обеспечивают соответствующую составляющую хозяйственной деятельности с определенным уровнем эффективности. С другой стороны, орудия должны сохранять свою принадлежность соответствующей культурной традиции, обеспечивающей уровень их эффективности.

Средства коллективного производительного потребления кардинально отличаются от орудий животных своей способностью к самодвижению. В самом деле, средства коллективного непроизводительного потребления у животных не предназначены для движения (в данном случае — для производства), а потому не способны к самодвижению. Их создание является функцией коллективной этологии (поведения) носителей. Напротив, средства индивидуального производительного потребления у животных вполне пригодны для движения, однако природа последнего, являясь элементом индивидуальной этологии носителя, как и вся его индивидуальная этология, оказывается следствием индивидуального естественного отбора, который исключает самостоятельное движение средств индивидуального производительного потребления. Средства коллективного производительного потребления рассчитаны на движение (производство) и одновременно из-за своей коллективной природы не поддаются действию индивидуального естественного отбора. Сочетание этих особенностей придает средствам коллективного производительного потребления способность к самодвижению, т.е. к саморазвитию.

Изменение демографического состояния популяций древних гоминид сопровождалось усложнением практикуемой ими технологии. Более сложный инструментарий становится более специализированным и производительным, так как соответствие формы и функции орудий растет со специализацией последних. Отсюда проистекает наблюдаемое в истории возрастание производительности средств труда вместе с ростом сложности порождающей их технологии

Рост производительности труда, связанного с добычей пищи, у первобытных гоминид сопровождался высвобождением части их активного времени от хозяйственной деятельности, а это ослабляло эффект сиюминутной нужности производственных отношений гоминид. Но сама целостность сообществ гоминид к моменту “ашельской революции” уже миллион лет обеспечивалась отношениями, связанными с технологическим образом жизни, т.е. древней формой производственных отношений.

Формировавшиеся люди пришли к тому, что у них появилась потребность что-то сказать друг другу. Эта потребность создала свой орган: неразвитая гортань обезьяны медленно преобразовывалась путем модуляции для все более и более развитой модуляции, а органы рта постепенно научались произносить один членораздельный звук за другим.

Возникновение языка из процесса труда и вместе с трудом является единственно правильным, что доказывает сравнение с животными. Животные вполне могут общаться и без помощи членораздельной речи. В естественном состоянии ни одно животное не испытывает неудобства от неумения говорить или понимать человеческую речь. Другое дело, когда животное приручено человеком. Но домашние животные, благодаря общению с человеком, развили в себе такое чуткое ухо по отношению к членораздельной речи, что, в пределах свойственного им круга представлений, они легко научаются понимать всякий язык.

Таким образом, первоначально язык был “вплетен” в непосредственную практическую деятельность людей. Язык в более узком смысле – это специализированная информационно-знаковая деятельность, именуемая речью. Посредством речи процесс общения между людьми достигает максимума эффективности. Речь, с одной стороны, имеет ярко выраженный предметный характер, с другой – сама обеспечивает успешное развитие предметно-практической деятельности людей. Язык не просто пассивно фиксирует независимо от него появившиеся предметные различения и смыслы. Он участвует в самом порождении нашей предметной среды, равно как и социального единства человеческих индивидов.

 Общение подобного рода дополняло обычные производственные отношения, актуально функционирующие лишь часть активного времени гоминид (при производственных процессах). В целом все активное время гоминид могло быть заполнено различными формами коммуникаций: производственными (необходимыми для производства жизни и интеграции социума) и непроизводственными (необходимыми для интеграции социума, а в конечном счете для успешного производства жизни).

У животных этого не происходит, поскольку их образ жизни не порождает тех потребностей в непроизводственном общении, которые возникли у гоминид вследствие роста производительности их труда.

Сначала труд, а затем и вместе с ним членораздельная речь явились двумя самыми главными стимулами, под влиянием которых мозг обезьяны постепенно превратился в человеческий мозг, который, при всем своем сходстве с обезьянами, далеко превосходит его по величине и совершенству. Параллельно с дальнейшим развитием мозга шло дальнейшее развитие органов чувств. Чувство осязания, которым обезьяна едва-едва обладает в самой грубой, зачаточной форме, выработалось только вместе с развитием самой человеческой руки, благодаря труду.

Развитие мозга и подчиненных ему чувств, все более и более проясняющегося сознания, способности к абстракции и к умозаключению оказывало обратное воздействие на труд и на язык, давая обоим все новые и новые толчки к дальнейшему развитию это дальнейшее развитие с момента окончательного отделения человека от обезьяны продолжалось и после этого. Развитие у различных народов и в различные эпохи по степени и по направлению будучи различно, иногда даже прерываясь местными и временными движениями назад, оно в общем шло вперед, получив, с одной стороны, новый мощный толчок, а с другой – более определенное направление благодаря тому, что с появлением готового человека возник вдобавок еще новый элемент – общество.

Подобно тому, как человек научился есть все съедобное, он также научился жить во всяком климате. Он распространился по всей пригодной для житья земле. Он – единственное животное, которое в состоянии было сделать это самостоятельно. Другие животные, приспособившиеся ко всем климатам, научились этому только следуя за человеком: домашние животные и насекомые-паразиты. Переход от равномерно жаркого климата первоначальной родины в более холодные страны создал новые потребности в жилище и одежде для защиты от холода и сырости, создал, таким образом, новые отрасли труда и вместе с тем новые виды деятельности, которые все более отдаляли человека от животного.

Постепенно к охоте и скотоводству прибавилось земледелие, затем прядение, ткачество, обработка металлов, гончарное ремесло, судоходство. Наряду с торговлей и ремеслами появились наука и искусство. Из племен развились нации и государства. Развились право и политика, а вместе с ними фантастическое отражение человеческого бытия в человеческой голове – религия. Всю заслугу быстрого развития цивилизации стали приписывать голове, развитию и деятельности мозга. Люди привыкли объяснять свой действия из своего мышления, вместо того чтобы объяснять их из своих потребностей, и этим путем с течением времени возникло то идеалистическое мировоззрение, которое овладело умами в особенности со времени гибели античного мира.

Животные тоже изменяют своей деятельностью внешнюю природу, хотя и не в такой степени, как человек, и эти совершаемые ими изменения окружающей их среды оказывают обратное воздействие на их виновников, вызывая в них в свою очередь определенные изменения. Ведь в природе ничто не совершается обособленно. Каждое явление действует на другое, и наоборот; и в забвении факта этого всестороннего движения и взаимодействия и кроется часто то, что мешает естествоиспытателям видеть ясно даже самые простые вещи. Но когда животные оказывают длительное воздействие на окружающую их природу, то это происходит без всякого намерения с их стороны и является по отношению к самим животным чем-то случайным. Животное уничтожает растительность какой-нибудь местности, не ведая, что творит. А чем более люди отдаляются от животных, тем более их воздействие на природу принимает характер преднамеренных, планомерных действий, направленных на достижение определенных, заранее известных действий. Человек уничтожает природу для того, чтобы создать что-то для себя, например, посеять хлеб, насадить деревья или разбить виноградник, зная, что это принесет ему урожай, в несколько раз превышающий то, что он посеял. Он переносит растения, полезные ему, и домашних животных из одной страны в другую и изменяет таким образом флору и фауну целых частей света. При помощи различных искусственных приемов разведения и выращивания растения и животные изменяются под рукой человека.

Но нельзя отрицать у животных способность к планомерным, преднамеренным действиям. Планомерный образ действий существует уже в зародыше везде, где живой белок существует, т.е. совершает хотя бы самые простые определенные движения как следствие определенных раздражений извне. Прием, при помощи которого насекомоядные растения захватывают свою добычу, является тоже в известном отношении планомерным, хотя совершается бессознательно. У животных способность к сознательным, планомерным действиям развивается в соответствии с развитием нервной системы и достигает у млекопитающих уже достаточно высокой ступени. У домашних животных, более высокоразвитых благодаря общению с людьми, можно ежедневно наблюдать акты хитрости, стоящие на одинаковом уровне с такими же актами у детей. Подобно тому как история развития человеческого зародыша во чреве матери представляет собой лишь сокращенное повторение развертывавшейся на протяжении миллионов лет истории физического развития наших животных предков, точно так же и духовное развитие ребенка представляет собой лишь еще более сокращенное повторение умственного развития тех же предков, - по крайней мере более поздних. Но все планомерные действия всех животных не сумели наложить на природу печать их воли. Это мог сделать только человек.

Животное только пользуется внешней природой и производит в ней изменения просто в силу своего присутствия. Человек же вносимыми им изменениями заставляет ее служить своим целям, господствует над ней. И это является последним существенным отличием человека от остальных животных, и этим отличием человек так же обязан труду.

Но за каждую победу человека природа ему мстит. Каждая из этих побед имеет, правда, в первую очередь те последствия, на которые человек рассчитывает, но во вторую и третью очередь совсем другие, непредвиденные последствия, которые очень часто уничтожают значение первых. Выкорчевывая леса, чтобы получить таким образом пахотную землю, люди положили начало нынешнему запустению этих стран, лишив их, вместе с лесами, центров скопления и сохранения влаги. На каждом шагу факты напоминают о том, что человек отнюдь не властвует над природой так, как завоеватель властвует над чужим народом. Люди, наоборот, плотью и кровью, и мозгом принадлежат ей и находятся внутри ее, все их господство над ней состоит в том, что они , в отличие от всех других существ, умеют познавать ее законы и правильно их применять.

С каждым днем человек научается все более правильно понимать законы природы и познавать как более близкие, так и более отдаленные последствия своего активного вмешательства в ее естественный ход. Со временем огромных успехов естествознания человек становится все более и более способным к тому, чтобы уметь учитывать также и более отдаленные естественные последствия по крайней мере наиболее обычных из своих действий в области производства и тем самым господствовать над ними. Чем в большей мере это станет фактом, тем в большей мере люди снова будут не только чувствовать, но и сознавать свое единство с природой и тем невозможней станет бессмысленное и противоестественное представление о какой-то противоположности между духом и материей, человеком и природой, душой и телом, которое получило наивысшее развитие в христианстве.

Но если потребовались тысячелетия для того, чтобы люди научились в известной мере учитывать заранее более отдаленные естественные последствия своих, направленных на производство, действий, то еще труднее давалась эта наука в отношении более отдаленных общественных последствий этих действий. Но и в этой области люди, путем долгого, часто жестокого опыта и путем сопоставления и анализа исторического материала, постепенно научаются уяснять себе косвенные, более отдаленные общественные последствия своей производственной деятельности, а тем самым получают возможность подчинить своему господству и регулированию также и эти последствия.

Однако, для осуществления этого регулирования необходимо больше, чем простое познание. Для этого необходим полный переворот в существующем способе производства и вместе с ним во всем общественном строе.

 Гоминиды с ростом производительности труда должны были попасть в ситуацию, когда баланс эгоизма и альтруизма у них нарушился. В самом деле, у гоминид появилось активное время, свободное от добычи пищи. Материальные жизненные факторы, способные питать эгоистичное поведение, в сфере свободного времени были представлены слабо, и, следовательно, в этой сфере поведенческий баланс должен был измениться в пользу альтруистичного поведения, поскольку, в отличие от эгоистичного поведения, альтруистическое поведение предполагает позитивные связи между индивидами, а раннее общество как раз и нуждалось в таких связях для социализации своего свободного времени непроизводственным путем. Именно этим обстоятельством мы объясняем широкую распространенность в человеческих социумах альтруистических форм поведения. Что же касается древних гоминид, то они стали альтруистичнее своих животных предков не из высших соображений, а потому, что альтруистичные формы общения (забота о слабых и старых, может быть, забота о покойных) понадобились им для заполнения свободного времени чем–то полезным, с точки зрения консолидации социума.

По мере роста производительности труда первобытный социум испытывал потребность в расширении вторичных общественных структур.

Благодаря совместной деятельности руки, органов речи и мозга не только у каждого в отдельности, но также и в обществе, люди приобрели способность выполнять все более сложные операции, ставить себе все новые цели и достигать их. Самый труд становился от поколения к поколению более разнообразным, более совершенным, более многосторонним.

Таким образом, человек изначально деятелен, и все его специфические свойства формируются в ходе развития предметной деятельности, а стало быть, исторически. Не только высшие духовные способности, но даже особенности человеческого восприятия обязаны труду своим существованием: “образование пяти внешних чувств – это работа всей предшествующей всемирной истории”. Сами потребности людей сформированы исторически и при определяющем воздействии труда. Труд не просто удовлетворяет потребности, но и культивирует, превращая навыки потребления в существенный элемент цивилизации. Для того, чтобы пользоваться множеством вещей, человек должен быть способен к пользованию ими.

 Человек, отделенный от других людей, от человеческих орудий, знаний, навыков, оказывается ни к чему не годным животным, так как специфически человеческий способ жизнеобеспечения – труд уже по происхождению своему является коллективной совместной деятельностью.

Природная беспомощность изолированного человеческого индивида – оборотная сторона родового могущества людей. Только в качестве членов общества люди могут чувствовать себя хозяевами природы, или существами, защищенными от ее стихийных сил.

То особое значение, которое человеческие индивиды получают внутри общества, в конечном счете определяется их местом в сложной многообразной системе отношений, складывающихся по поводу производства, общественного труда. Все особые роли и достоинства, отличающие одного индивида от другого являются, в сущности, общественными отношениями. Многие качества: талант, ум, красота, богатство и др. представляют собой нечто действительное постольку, поскольку реализуется как отношение данного индивида к другим людям. Без общества личные достоинства индивида окажутся ничто. Сущность человека – есть совокупность всех общественных отношений.

Люди начинают отличать себя от животных, как только начинают производить необходимые им жизненные средства – шаг, который обусловлен их телесной организацией. Производя необходимые им жизненные средства, люди косвенным образом производят и саму свою материальную жизнь. Социальное невозможно без производства. Только там, где существует производство (постоянно возобновляющийся процесс труда), может иметь место общество – социокультурное объединение людей. Оно образуется и воссоздается, поскольку совершается процесс, в котором человек собственной деятельностью опосредствует, регулирует и контролирует обмен веществ между собой и природой. Следовательно, общественное существо есть обязательно существо производящее. Производство – не просто отличительный признак, но основополагающий признак человека разумного.

Рост степени сложности технологии, сопровождавшийся ростом производительности труда и свободного активного времени создателей технологии, вызывал потребность в социализирующих это свободное время вторичных общественных структурах, в роли которых выступили первобытные формы языка, религии, искусства, нравственности и других форм культуры.

 Первостепенное значение для понимания происхождения цивилизации приобретает развитие технологии. Мы обосновываем предположительную причинно–следственную зависимость между демографическим состоянием общества и степенью сложности практикуемой им технологии, что позволяет объяснить корреляцию основных демографических и технологических революций в человеческой истории. Технология при этом понимается следующим образом. Технология — это набор стереотипных приемов производства, воспроизведение которого гарантирует получение стандартного конечного продукта. Технологию могут составлять наборы технических операций, а также стандартные наборы операций, применяемых в любой сфере общественного производства: не только в технике изготовления орудий труда и их применения, но и в охотничье–собирательских промыслах, сельском хозяйстве, ремесленном производстве различной природы, зодчестве, горном деле и т.д. Во всех сферах общественного производства существуют стандартные алгоритмы образа действия, которые в настоящей работе для краткости объединены в понятии технологии. По закону организационного соответствия степени сложности технологий различных отраслей производства в конкретном обществе имеют нередко близкие значения, что позволяет с известной условностью говорить о степени сложности технологии, присущей конкретному обществу в целом (простая первобытная технология неразделенного труда; сложная отраслевая технология социума общественно-разделенного труда до промышленной эпохи; очень сложная технология промышленного общества, в котором разделение труда, в отличие от предыдущего варианта, опускается до уровня отдельных производственных операций).

Особую социально–философскую проблему составляют взаимоотношения понятий цивилизации и культуры. Мы понимаем под культурой общественный способ удовлетворения естественных потребностей, обычно многократно опосредованных. Так, вторичные общественные структуры служили в генезисе целям социализации свободного активного времени гоминид, что позволяло им сохранять целостность своих сообществ, необходимую для поддержания нормального производственного потребления гоминидами экосреды как предмета труда. В конечном счете это служило целям поддержания жизнедеятельности гоминид, т.е. удовлетворения их естественных потребностей. Таким образом, изложенное понимание культуры применимо как к материальной, так и к духовной сфере жизни человека и его предков всех эпох социальной жизни. Понимая цивилизацию как предметную форму структуры общества разделенного труда, мы тем самым вкладываем в термины цивилизации и культуры понятия несравнимой степени общности: культура универсальна и извечна для социальной истории человечества; цивилизация по происхождению ограничивается сферой материальной культуры, отражается более узким понятием и существует лишь на урбанистическом отрезке человеческой истории. Цивилизация несет специфическую социально–интегративную функцию в эпоху общества разделенного труда. В этом отношении цивилизация — более узкое понятие, чем культура; вероятно, дочернее по отношению к последнему: культура является универсальным средством социальной интеграции любой формы общества (материальная и духовная культура), а цивилизация выступает средством социальной интеграции общества разделенного труда (материальная урбанистическая культура по преимуществу). Рассмотрение предыстории и истории генезиса социально-интегративных свойств цивилизации (материальной урбанистической культуры) и составляет основную задачу настоящей работы.

Пропорционально усложнению технологии производящего общества росла общая эффективность добычи этим обществом пищи. В результате у его членов высвобождалось активное время, которое, в соответствии с демографическими нуждами усложнения технологии, было использовано для развития непищевых сфер производства и распределения: ремесла и межобщинного обмена, о которых уже упоминалось. Прогрессировала и сфера вторичных общественных структур. В неолитическом социуме, таким образом, созрели предпосылки общественного разделения труда. Однако признаков существования институциализированных профессиональных групп в неолите не найдено (если не считать служителей культа Чатал–Хююка и западноевропейского мегалитического общества, появление которых указывает начало действительного разделения труда, однако нет свидетельств, что эти ранние жрецы осуществляли хозяйственные социально–регулятивные функции, и нет свидетельств соответствующего общественного разделения труда). Таким образом, неолитическое разделение труда еще не вышло за пределы индивидуального, которое свойственно первобытному обществу.

Социум общественно–разделенного труда, в отличие от первобытного общества, уже не являлся однородным образованием и был дифференцирован на профессиональные группы, обладающие собственным производственным и поведенческим стереотипом со своими экономическими интересами. Поведение профессиональных групп было разнородным, и, следовательно, их функционирование угрожало целостности социума. Процесс разделения труда, по определению, является центробежными и противоречащим интегративным нуждам социума. В этих условиях можно было бы ожидать, что общество разделенного труда выработает особые средства интеграции своих профессиональных групп.

Происхождение индивидуального самосознания мы связываем с социально–интегративной функцией деятелей умственного труда, которые, освоив навыки управления жизнедеятельностью других подразделений труда и распространив их на себя самих, приобрели способность к самоконтролю, из которой постепенно развивались феномены самосознания. Таким образом, самосознание оказалось социально–регулятивной функцией, интериоризированной отдельной личностью. Поскольку социально-регулятивная функция является частным случаем социально–интегративной, природа самосознания, несмотря на его индивидуальность, носит социальный характер. Предметной формой самосознания стало письмо. Запись внутренней речи носителя индивидуального самосознания может отчуждаться от него и становиться достоянием других людей, т.е. служить внешним средством социальной интеграции для индивидуального самосознания (точнее, для его носителя).

В процессе становления человечества исторически возникает практика как специфический способ удовлетворения жизненных потребностей.

Прорывая узкие рамки приспособления к среде, вырываясь из унаследованной от животных предков “экологической ниши”, человек – благодаря производству искусственно созданных средств и орудий – в принципе оказывается способным на универсальное практически-преобразовательное отношение к миру. Об этой универсальности писал К.Маркс, подчеркивая, что “животное производит лишь то, в чем непосредственно нуждается оно само или его детеныш; оно производит односторонне, тогда как человек производит универсально... продукт животного непосредственным образом связан с его физическим организмом, тогда как человек свободно противостоит своему продукту. Животное строит только сообразно мерке и потребности того вида, к которому оно принадлежит, тогда как человек умеет производить по меркам любого вида и всюду умеет прилагать к предмету присущую мерку…”. Опосредствуя свое отношение к действительности искусственно созданными орудиями и средствами ее преобразования, человек в своей познавательной деятельности выделяет объективные, независящие от его биологических потребностей, свойства и связи реального мира.

Созданные человеком искусственные орудия и средства преобразования окружающей реальности являются своего рода “неорганическим телом” человека, позволяющим ему втягивать в сферу практики все новые слои действительности. Совершенствуя и преобразуя окружающий мир, люди строят новую реальность. Но, подчеркивая активно преобразующее начало практической деятельности человека, необходимо помнить, что она определенным образом вписывает человека в материальную действительность, объемлющую его и всегда выходящую за пределы актуальных возможностей ее практического освоения. Человек при всех перспективах и возможностях своей активной преобразовательной деятельности остается в пределах реального материального мира и не может не сообразовывать свою деятельность с его объективными законами. Творческие конструктивные возможности практически-преобразовательной деятельности в реальном мире всегда опираются на использование объективных закономерностей.

Открытость практики по отношению к внешнему миру, способность осваивать в практически-преобразовательной деятельности все новые слои бытия предполагает и возможность постоянного развития субъекта практической деятельности. В рамках практики формируется тот деятельно-творческий способ отношения к действительности, который в принципе выходит за рамки приспособительного поведения и который определяет развитие всей материальной и духовной культуры человечества, всех форм общественной жизнедеятельности человека.

Присущей только человеку формой отношения к действительности является деятельность, которая, в отличии от поведения, не ограничивается приспособлением к существующим условиям – природным или социальным, - а перестраивает, преобразует их. Соответственно такая деятельность предполагает способность к постоянному пересмотру и совершенствованию лежащих в ее основании программ, к постоянной перестройке своих собственных оснований. Люди выступают при этом создателями принципиально новых программ действий.

Вся история человеческого общества, материальной и духовной культуры человека представляет собой процесс развертывания, реализации деятельно-творческого отношения человека к окружающему его миру, которое выражается в построении новых способов и программ деятельности. Если взять материальное производство, то люди в свое время совершили переход от присваивающего хозяйства – охоты и рыболовства – к производящему хозяйству – земледелию и животноводству, далее от ремесла и мануфактуры к крупному машинному производству; осуществилась научно-техническая революция, суть которой заключается в органическом соединении науки и производства.

Исходной формой практической деятельности, лежащей в основе всех остальных видов и форм жизнедеятельности человека в целом, является материальная производственная деятельность, способ производства материальных благ. Развитие способа производства материальных благ является основной движущей силой всего общественного развития. Именно возникновение материальной производственно-практической деятельности явилось исходной предпосылкой становления специфически человеческого отношения к миру, преодоления рамок животного существования.

Преобразуя природу, созидая специфически человеческую среду обитания, люди одновременно строят свои собственные общественные отношения, преобразуют самих себя. Формирование и развитие общественных отношений также является необходимой формой практически-преобразовательной деятельности, направленной уже не на окружающую людей природу, а на самих себя, на свои отношения с другими людьми.

Осуществляя практически-преобразовательную деятельность, человек создает свое “неорганическое тело”, орудия и средства производства, специфически человеческую среду обитания, строит формы общения и социальной организации, в общем, созидает культуру. Опыт этого созидания и составляет содержание тех характерных для общественно развитого человека и отличающихся от психики животного форм отражения, которые образуют человеческое сознание. На основе практически-преобразовательной общественной деятельности людей, с необходимостью закрепления, фиксации навыком, способов, норм этой деятельности в особых формах отражения возникновение сознания связано с формированием культуры. Фиксация навыков совместных практических действий, норм поведения всегда предполагает определенное общение людей, их кооперацию.

Тезис об определяющем значении труда выделяет последний в качестве центрального (и именно в этом смысле первичного) антропогенетического фактора, в связи с которым формируются и общежитие, и членораздельная речь, и начатки рационального мышления. Но труд и сам имеет генезис, превращаясь в полноценную предметно-практическую деятельность лишь во взаимодействии с такими факторами социализации, как язык, сознание, нравственность, мифология, ритуальная практика и т.д.

Таким образом, наличие появившейся культуры отличает человеческое общество от любого объединения животных особей.

Список литературы.

1.  К. Маркс, Ф. Энгельс “Избранные произведения” т.3, М.1983г.

2.  Н.В. Калягин “Происхождение цивилизации (социально-философский аспект)” М. 1996г.

3.  И.Т. Фролов и др. “Введение в философию” М. 1989г.