Ислам и модернизация в Турции

РЕФЕРАТ: ИСЛАМ И МОДЕРНИЗАЦИЯ В ТУРЦИИ

Совсем недавно, в марте 1996 г. президент Турции С. Демирель, будучи в Вашингтоне с деловым визитом, с гордостью напомнил, что "Турция – единственная в своем регионе светская, демократическая страна". Если судить по меркам региона, в основном мусульманского, а не по классическим европейским меркам, Демирель прав, особенно, когда речь идет о Турции как о светской стране. Огромная заслуга в этом, безусловно, принадлежит Кемалю Ататюрку, который вместо вынужденного дрейфа османского исламского общества в сторону Европы избрал европеизацию как осознанную стратегию развития турецкого общества. Одним из главнейших идеологических орудий исполнения этой стратегии была секуляризация. Принцип светскости начал реализовываться первоначально через отмену в 1924 г. халифата, запрет религиозных обществ и орденов, отделения от ислама образования. Позже в процессе упрочения однопартийного авторитарного механизма власти, создания новых, светских государственных идеологических институтов, покоящихся на национализме, светскость стала одним из главнейших принципов конституционного права. И по сей день в турецкой конституции среди других основополагающих признаков государственности называется принцип секуляризма (ст.2–я).

До сих пор некоторые историки и политики гадают – как удалось Кемалю осуществить этот поистине исторический шаг в отсталом, пронизанном религиозным духом обществе. Ведь секуляризм в Турции, в отличие от западных стран, был реализован, как отмечают историки, "не в итоге эволюционных перемен, под воздействием, в течение веков, на большую часть общества философских идей. Турецкий секуляризм был прежде всего результатом прямой и решительной акции, революционного энтузиазма сравнительно немногочисленной элиты, представленной государственной бюрократией и молодыми армейскими офицерами. Объектом вмешательства кемалистов была, казалось бы, не поддающаяся переменам социально-культурная среда, "в которой по самой ее природе преобладали суеверие, догматизм и невежество". Американские исследователи - туркологи также согласны с тем, что секуляризм (светскость) был и остается "наиболее примечательным аспектом ататюркизма", имея в виду, что до этого, в течение девяти веков ислам был главной ведущей и определяющей силой общественного развития".

Истина о том, какой ценой, с какими жертвами и со стороны исламистов, и со стороны последователей секуляризации проводился в жизнь принцип светскости, еще далека от своего полного освещения. Давно известны и прославлены имена жертв исламских фанатиков, отрезавших головы сторонникам кемалистов. Почти ничего не опубликовано в турецкой исторической литературе о жестоких мерах кемалистов в отношении тех, кто выступил на защиту шариатского режима. Показ в 1994 г. фильма режиссера Метина Чамурджу об Ататюрке вызвал протесты части интеллигенции по той причине, что фильм этот якобы "враждебен памяти об Ататюрке". Отвечая на эти обвинения, режиссер утверждал, что "в фильме – все правда, все – живая история: и отрезанные у шейхов бороды, и извлеченные из могил и затем повешенные по приказам судов независимости трупы...".

В поисках правды о жестоком времени некоторые турецкие историки – представители молодого поколения приходят даже к выводу, что сам Ататюрк отвергал религиозную веру. Так, Дж. Дюндар в своей статье об Ататюрке писал, что в разговоре с генералом К. Карабекиром он сказал: "Прежде всего мы должны ликвидировать религиозное мышление". А одному английскому писателю он якобы заявил: "Я не религиозен. Я хотел бы, чтобы все религии оказались на морском дне"".

Новое республиканское право предусматривало суровые меры в отношении исламистов. В принятом в 1926 г. уголовном кодексе, наряду со статьями 141 и 142, направленными против левого и прежде всего коммунистического движения, имелась также и статья 163, запрещавшая использование религии в политических и личных целях. Эта статья действовала до 1991 г., сохраняя чрезвычайно жесткий характер, давая возможность судебным властям применять меры сурового уголовного наказания за религиозную деятельность. В первом абзаце говорилось: "Всякий, кто учреждает, организует общество, либо руководит обществом, целью которого является даже частичное внедрение в социальную, экономическую, политическую, правовую основу государства, вопреки светскости, религиозных принципов и убеждений, подлежит уголовному наказанию сроком от восьми до пятнадцати лет". Все, кто входит в такого рода общества или способствует вступлению в них, подлежит осуждению на срок от 5 до 12 лет.

Далее в статье 163 определялось уголовное наказание (на срок от 5 до 10 лет) за пропаганду в любой форме, проводимую с вышеуказанной целью, а также "ради достижения политической цели, либо обеспечения политических выгод, путем использования религии или религиозных чувств, либо предметов религиозного культа". Та же пропаганда с использованием религиозных чувств, предметов культа и религиозных книг во имя "личного влияния или личных интересов" наказывается сроком от 2 до 5 лет.

В том случае, когда все перечисленные виды уголовной деятельности осуществлялись в государственных учреждениях, сроки наказания в отношении государственных служащих увеличиваются на 1/3.

Следует признать, что жесткая политика властей в отношении института ислама объясняется весьма распространенным в оппозиционных кругах стремлением его политизировать. Потрясшие всю страну выступления мусульман в 20–30–е годы под руководством курдского шейха Саида и его последователей были первой попыткой национального самовыражения курдов в условиях тюркизации мусульманского национального меньшинства. Секуляризация первоначально была принята лишь небольшой частью общества, в то время в основном сельского; потребовался период долгой трансформации общественной идеологии в условиях диктатуры кемалистов, когда шариатские каноны в умах населения постепенно и с превеликим трудом уступали место причудливому синтезу национализма и европеизации.

Ограничение в отправлении в стране религиозных обрядов привело в конечном счете к оживлению нелегальной деятельности различного рода сект, орденов, обществ не только суннитского, но и шиитского толков. Они открывали нелегальные религиозные школы, кружки по изучению Корана. Сеть школ, неподконтрольных государству, охватила к середине 80–х годов около ста тысяч детей. Изучался и арабский алфавит и язык, на котором осуществляется богослужение. Возникли даже частные школы–пансионы для иногородних учащихся. Тайные религиозные школы создавались часто на средства богатых мусульман, в некоторых из них восстановлены средневековые традиции обучения. Распространение получил и "народный ислам" ("фольк ислам"), в традициях которого – различные формы поклонения святым на местах их захоронений (тюрбе).

Кроме преподавания в обычных государственных школах, находящихся в ведении Министерства национального просвещения, религиозные дисциплины (толкование Корана, история мусульманского вероучения) преподаются и на курсах, подчиняющихся Министерству по делам религии, главным образом при мечетях. Задачи министерства – "ведать всеми вопросами, касающимися верующих–мусульман, религиозного культа, нравственности, знакомить общество с религиозной проблематикой, руководить культовыми учреждениями". Оно ведает изданием религиозной литературы, и прежде всего Корана. Министерство также через свои вилаетские управления муфтиев контролирует все виды разрешенной религиозной деятельности на местах, управляет всеми мечетями страны. Служители религиозного культа, имамы входят в штат министерства (49,7 тыс. чел.), имеют статус государственных служащих.

Среднее специальное религиозное образование (подготовка имамов, читающих хутбу и Коран, преподавателей курсов Корана и т.д.) осуществляется в государственных профессиональных школах имамов–хатибов. В 1992/93 учебном году на уровне средней школы действовало 416 школ имамов-хатибов (258,4 тыс. учащихся, что составляет 10% от общего числа учащихся средних школ) и на уровне лицея – 391 школа имамов–хатибов (137,5 тыс., т.е. 8% всех учащихся лицеев страны).

Наряду со средним специальным образованием все более широкое распространение приобрело и высшее теологическое образование, призванное поднять общий уровень знаний преподавателей школ имам–хатибов, в т.ч. богословских знаний и растущего корпуса официально назначенных властями служителей культа.

Первым (после запрещения религиозного обучения в 20–х годах) в 1949 г. открылся теологический факультет в Анкарском университете. В 1959/60 учебном году начал функционировать Высший институт ислама в составе Стамбульского университета, затем такие же институты были открыты в Конье, Кайсери, Измире, Эрзеруме, Бурсе, Самсуне. В институтах ведутся исследования по истории религии стран Востока и Запада, толкованию исламских догм, по турецкой исламской литературе, истории мусульманского искусства Турции, мусульманского права. Выпускники становятся преподавателями религиозных дисциплин. В настоящее время эти институты в рамках университетов реорганизованы в 8 теологических факультетов. Крупнейший из них – факультет Сельджукского университета (г. Конья). По высшей школе статистические показатели отсутствуют – имеются, например, данные Библиотеки конгресса США об обучении теологов в Анкарском университете: их было в 1985 г. 1,3 тыс., в т.ч. 271 женщина.

Оценивая религиозную политику властей, можно отметить несколько задач в этой политике. Основная – сохранение и развитие культуры, морали, нравственности, традиций, единения турецкого общества в условиях общей ориентации на достижения Запада. И сам М. Кемаль Ататюрк и его последователи не были атеистами, как не считают себя атеистами европейски образованные турки. Ислам оставался господствующей религией, влиятельным институтом духовной жизни в стране, эффективным инструментом в национально–освободительной борьбе, а затем и отуречивания нетурецкого населения, не только христианского (греков, армян), но и мусульманского – курдов, арабов, туркмен, выходцев с Кавказа, Крыма. Действовала и действует формула – "единая религия, единый народ, единая нация". Как далее мы увидим, в выполнении этих задач намного эффективнее стала действовать националистическая идеология, но и религиозная была небесполезной.

Отвергая обвинения против К. Ататюрка в безбожии, издавна выдвигаемые "недалекими защитниками ислама", профессор И. Гиритли в 1989 г. на страницах газеты "Истанбултиджарет" приводит мнения авторитетных религиозных деятелей прошлого, в том числе М. Джинны, которые были убеждены, что "ни один служитель ислама не сделал для него столько, сколько сделал Ататюрк". И. Гиритли подчеркивает, что "Ататюрк и турецкая нация показали всему исламскому миру и угнетенным народам не только путь спасения. Для обществ, находившихся в плену фанатизма и догм, они стали примером прогресса в свете современного мышления и науки. Сегодня на этих землях никто не смог бы издать даже звука протеста, если бы не успех борьбы, возглавленной Ататюрком". Автор дает следующее понимание Ататюрком светскости, разделяемое многими представителями интеллектуальной верхушки Турции: "Те, кто пытаются смешивать светскость с безбожием – ни кто иной, как враги прогресса, фанатики, выступающие от имени ослепленных, не пробудившихся народов Востока. Не следует разрешать классу софт эксплуатировать религию, ибо они извлекают материальные выгоды из религии. Следует оберегать ислам от использования его как инструмента политики"... Автор напоминает антикемалистам из исламских кругов, поощряемых фундаменталистами из арабских стран: "Создавая и защищая светское государство, Ататюрк подчеркивал важность религии и уважение к ней", необходимость ее сохранения. Его лозунг – "Светское государство – мусульманская нация". Надо признать, что в 70–80–е годы в религиозной ситуации в Турции появилось много признаков, которые исламские фундаменталисты могут расценивать как религиозный ренессанс, хотя продолжала действовать статья 163 Уголовного кодекса, запрещавшая использование религии в политических и личных целях. Эту статью трудно было вменить в вину тем исламистам, противникам европеизации, которые ограничивались научными дискуссиями по проблемам применимости исламских концепций к оценке путей социально–экономического развития исламского мира и прежде всего Турции. Общий тон этих высказываний, представлявших в целом некую новую школу исламской экономики – сомнение в правильности избранного Турцией пути развития.

Один из представителей левого направления школы исламской экономики Мехмед Доган в опубликованной им в 70–е годы несколькими изданиями книги "Коварство западизации" оценил весьма критически шаги европеизации Турции в период республики. По его мнению, произошла "иностранизация" турецкого общества, его интеллигенции, культуры, процесса реформ, идеологии, политики и т.п. Выделяя три идеологические концепции, влияющие на турецкое общество – западизацию, тюркизм и исламизм, он не отделяет тюркизм от западизации, считает тюркизм продуктом западной цивилизации. "Турецкое государство, порвавшее связи с исламом, мусульманскими сообществами, оказалось политическим образованием, легко поддающимся контролю западного мира". В другой своей книге по аграрному вопросу в Турции он писал, что находившиеся у власти светские партии "лишили широкие народные мусульманские массы возможности выступать против капитализма, западизации и американизации". Окрепшая турецкая буржуазия, по мнению автора книги, стремится реализовать свои идеалы "по образцам потребительской экономики Запада". Идеал же автора – "исламское индустриальное общество". В этом обществе "собственность на средства производства должна быть в руках государства, оно обязано следить за тем, чтобы не было большого разрыва в доходах отдельных лиц". После победы кемалистской революции Турция имела шанс построить исламское индустриальное общество: "Регулируя справедливое использование земли, государство могло осуществить меры по индустриализации в интересах общества, причем не руками частных предпринимателей, а посредством созданных им промышленных объединений".

Капитализм как приемлемый путь развития страны отрицают все исламские экономисты, по крайней мере на словах, признавая одновременно принцип частной собственности. Вышедшая в конце 1979 г. книга другого исламского экономиста – А. Деббагоглу "Введение в исламскую экономику" изложила, и весьма детально, возможную схему исламского варианта социально–экономического развития Турции. Из работы очевидно, что основу турецко–исламского понимания государства, исходящего от идеи общества (джемаат) составляют в конечном счете идеи приоритета государства. "Идея о существовании государства исходит из необходимости общественной справедливости и безопасности". Вместе с тем исламское общество способно разрешить противоречие между государством и обществом: внутри сильной централизации – система местного самоуправления, при фундаментальном этатизме – "народная" частная инициатива. Автор выделяет те общественные работы, которыми ведает государство – оросительные системы, дороги, энергетические и природные богатства и др. Он подвергает капитализм резкой критике, подчеркивая, что по мере развития стран по пути капитализма увеличивается между ними разрыв в уровне доходов. "Новое мышление означает, что турецкий народ вновь должен омусульманиться, что обеспечит ему образование нового общества и нового государства".

В 80–90–е годы перспективы поглощения турецкой социально–экономической структуры, а соответственно и духовной сферы, культуры развитыми западными структурами особенно сильно беспокоит исламистов в Турции. Это беспокойство было обострено, с одной стороны, продолжающимся сближением с Европой, с другой – беспрецедентным оживлением исламского фактора на Востоке, революцией в Иране и т.п. Для позиции исламских кругов в отношении вступления Турции в ЕС характерны взгляды, приводимые в книге "От танзимата до Европейского сообщества", изданной в 1989 г. Авторы книги подчеркивают, что Турция – первая мусульманская страна, которая приобщается к западному, т.е. христианскому миру. Это неизбежно порождает вопросы, даже страхи – не произойдет ли христианизация Турции? Далее, исламские авторы обращают внимание и на неготовность некоторых лидеров Запада принять Турцию в свою семью, поскольку спрашивают – "Турция – исламская страна с иной культурой и религией, что ей нужно в Европейском сообществе?".

Часть авторов благоприятно относится ко всему тому, что способствует приобщению Турции к развитому миру: "Ведь и Ататюрк, напоминает один из авторов, 0.Алдыкачты, говорил о необходимости достижения нами уровня современной цивилизации". Это высказывание не разделяет большинство авторов, не скрывает своей настороженности в отношении пути европеизации через ЕС. По мнению проф. Н. Ялчынташа, такой путь "препятствует великому стремлению Турции к прогрессу, он вместо развития науки и технологии предпочитает подражание. Вместо того, чтобы искать пути прогресса в системе исламских ценностей, их искали в европеизации". Автор видит потенции прогресса в особой роли Турции в регионе, "она в состоянии создать вокруг себя новые объединения из исламских стран... Наше истинное место – исламский мир и необходимо организовать этот мир". По его мнению. Европейское сообщество – не только экономическое объединение, "оно основано на тройственной основе – греческой, латинской, христианской культурах. Высокомерие ЕС просматривается в том, что Турцию заставляют ждать у дверей этой организации после того, как она обратилась с желанием вступить в нее.

В альтернативной форме ставят вопрос о стратегии сотрудничества с Западом и другие сторонники исламского пути. В изданной за короткий срок – четыре раза – осенью 1987 г. и в начале 1988 г. книге "Куда идет Турция" ее автор А. Дилипак, близкий к исламским кругам, спрашивает: что ждет Турцию – единение с Европой, либо исламизация, с учетом оживления исламских идей? Автор уверенно отвечает: "В будущем Турции нет ни Соединенных Штатов, ни Европейского сообщества... Солнце ислама – накануне великого восхода"

Представители исламистов–теоретиков не разделяют утверждений о том, что турецкое общество обречено лишь на подражание Западу. Они считают, что меры по оживлению частной инициативы могут опираться и на традиции, на нормы ислама, несмотря на внешнюю схожесть некоторых принципов развития западной и исламской цивилизаций. Как отмечено в одном из изданий "Фонда научного исламоведения" – вышедшей в 1987 г. книге "Экономическое развитие и ислам", "необходимо избавляться от комплексов, от представлений о том, что в настоящее время кичливый Запад является единственным центром исторической инициативы, единственным генератором ценностей. По крайней мере это необходимо для мира ислама, ныне чуждого самому себе... У ислама есть собственная цивилизаторская модель экономического развития, своя экономическая политика, ориентированная на современное хозяйство, обеспечивающая ему стабилизацию, гармонию, эффективность, отвергающая все то, что разрушает человека, человеческие ценности и природу".

Оживление ислама в быту, в духовной жизни Турции сопровождалось знаменательным событием – появлением в январе 1970 г. первой легальной происламской партии – Партии национального порядка, ставшей предтечей нынешней Партии благополучия. Автор книги "Ислам в политической жизни Турции" М.А. Агаогуллары объясняет создание партии следующим образом – "Исламская религия, исповедывание которой вне мечетей, расценивалось при Ататюрке как наказуемое действие, стала идейной основой политической партии". Основатель и фактически бессменный руководитель единственной в стране легальной происламской партии Н. Эрбакан (р.1926 г.) окончил в 1948 г. Стамбульский технический университет с дипломом инженера–механика, затем был докторантом Высшей технической школы в Аахене (Германия). Став в 1954 г. доцентом, он несколько лет, до 1963 г., проработал генеральным директором на фабрике небольших дизельных двигателей фирмы "Гюмюш мотор". В 1965 г. получил звание профессора и с 1966 г. работал в Союзе торгово-промышленных палат и бирж Турции – влиятельной организации, представлявшей интересы частного сектора страны. Занимая довольно высокие посты в союзе, "он привлек к себе внимание, как критик крупных промышленников и торговцев, защитник интересов анатолийских торговцев и мелких промышленников". Заручившись поддержкой этих кругов, он в 1969 г. принял участие в выборах руководства Союза палат, был избран на должность генерального председателя Союза. Однако власти не признали его полномочия, поддержали другого, "своего" кандидата. Несколько дней Эрбакан продержался вместе со своими телохранителями в кабине генерального председателя, а затем насильно был выдворен из здания Союза палат в Анкаре, завоевав таким образом в некоторых СМИ славу стойкого борца за интересы мелкого предпринимателя против крупного капитала. В 1969 г. Эрбакан был избран независимым депутатом ВНСТ от Коньи, а в январе 1970 г. вместе с 17 сторонниками учредил Партию национального порядка и вскоре стал ее генеральным председателем. В программе ПНП не было прямого упоминания о том, что партия отвергает лаицизм, исповедует исламскую идеологию. Однако шестой раздел программы содержал почти открытую критику принципа светскости в Турции: "Мы против использования светскости – гаранта свободы религии и совести – в качестве инструмента давления на религию и неуважения к верующим". Отсутствие в программе положений, объясняющих позицию партии в отношении связей Турции с Западной Европой, перспектив вступления ее в Общий рынок, сполна компенсировалось частыми высказываниями на этот счет самого Эрбакана.

В своих заявлениях в качестве депутата он подверг Общий рынок жесточайшей критике, называя его детищем некоторых сионистских кругов, владельцев крупного капитала. Вступление Турции в эту организацию, утверждал Эрбакан, "приведет к колонизации Турции Западом". Напоминая своим слушателям, какими природными богатствами обладает мусульманский мир, он призывал их к созданию исламского Общего рынка, "восстановлению исторических и культурных связей" с мусульманскими странами. Уже в следующем, 1971 году, партия была запрещена по решению Конституционного суда. Так началась одиссея партии и ее лидера, сопровождавшаяся в периоды военных режимов неоднократным запретом ее деятельности, привлечением к суду Эрбакана.

Партия практически всегда была на виду – и в годы преследований ее со стороны военных режимов, и в годы легальной деятельности, выходя иногда на З–е место на выборах – правда, с большим отставанием от ведущих партий. Она участвовала неоднократно в правительственных коалициях, Эрбакан занимал в 70–е годы даже пост заместителя премьер–министра, а его соратники – важные министерские посты. Участие в правительстве было обеспечено тем, что на парламентских выборах 1973 г. партия Эрбакана получила 48 (11%) мест в парламенте и оказалась "ключевой" между двумя ведущими соперничающими партиями. Большая часть депутатов партии пришли в парламент с должностей мелких служащих, учителей и преподавателей (главным образом, в школах имамов – хатибов). Заметной среди них оказалась доля представителей свободных профессий (27%), торговцев и подрядчиков (10,4%), религиозных деятелей (12,6%).

Много внимания было уделено пропаганде Эрбаканом его партийных взглядов. В 70–е годы он – частый автор на страницах газет и журналов правого направления, автор ряда книг ("Турция и Общий рынок", "Ислам и наука – женщина в исламе – проблема нашей промышленности", "Национальный взгляд" и др.). Но на выборах 1977 г. партия выступила неудачно, потеряв в парламенте половину депутатских мест (часть из них перешла к Партии националистического действия, возглавляемой А. Тюркешем). Тем не менее до военного переворота 1980 г. Эрбакан и его сподвижники – неоднократные участники правительственных коалиций. В результате военного переворота 1980 г. все партии были распущены, против руководства некоторых из них были начаты судебные расследования. Среди арестованных был и Н. Эрбакан, поскольку, как отмечал ежегодный альманах по Турции, его партия "не делала секрета из своей враждебности к Ататюрку и его реформам". 8 месяцев, проведенных Эрбаканом в тюрьме, очевидно, лишь усилили его антикемалистские настроения, равно как и его ненависть к армейской верхушке.

Под нынешним названием – Партия благополучия – происламская партия была воссоздана в 1983 г., в ее программе особый упор был сделан на национализм, на духовные и национальные ценности, которые должны обеспечивать единство нации. Принцип лаицизма трактовался как "путь обеспечения на практике свободы религии и совести". На местных выборах 1984 г. за ПБ проголосовало 4,8% избирателей, а в 1986 г. 36 тыс. человек официально числились ее членами. В 1987 г. Н. Эрбакану были возвращены политические права и на очередном съезде ПБ в сентябре того же года он был избран генеральным председателем партии.

После парламентских выборов конца 1983 г. и восстановления гражданского правления в стране секуляризация вновь принимает противоречивый характер, эволюционируя в сторону смягчения мер в отношении исламистов всех течений и ориентаций. Левоцентристские и в целом демократические круги страны не без основания упрекали тогда правящую Партию отечества и ее лидера Т. Озала в том, что они потворствуют исламистам, позволяя им расширять свою деятельность и на ниве политического ислама, и в сфере образования, укреплять связи с саудовским капиталом, с крайне правыми исламскими группировками, действующими в соседних мусульманских государствах.

В конце 80–х – начале 90–х годов заметно участились попытки исламских кругов легализовать также атрибутику прошлого – в платках и верхней одежде, что особенно бросалось в глаза в университетах. Активизировалась деятельность различных исламских фондов – как на общенациональном уровне, так и на местах. При этом подчеркивается просветительская направленность деятельности фондов, связанных с исламом. Например, большое влияние в результате своей благотворительной деятельности приобрел в Конье Турецко–анатолийский фонд. Руководство фонда заявляет, что на примере добровольных взносов мусульман в фонд "зекят" достигает своей цели. "Мы помогаем неимущим, честным учащимся, любящим нацию и родину, своих соотечественников". Фонд владеет в Конье зданиями, в которых размещаются учебные заведения, общежития, в том числе школа имамов–хатибов. Учреждены стипендии для сотен учащихся, созданы специальные фонды для преподавателей. Такая ситуация наблюдается и в других городах. Ныне этими возможностями, при желании, может пользоваться и молодежь, прибывающая из республик бывшего СССР на учебу в Турции.

Существуют свидетельства в СМИ того, что исламисты, часто не отделяющие себя от крайних националистов, захватили прочные позиции в полиции и госбезопасности – не только в руководстве этих организаций, но главным образом на их нижних уровнях. По этому поводу журнал "Нокта" отмечал в июне 1990 г., что "исламизация кадров в органах безопасности вызывает беспокойство", в некоторых провинциальных организациях на служащих госбезопасности оказывается давление религиозно настроенными сослуживцами, требующими совершать намаз не каждую пятницу, а пять раз в неделю. В генеральном управлении безопасности был подготовлен 10 марта 1992 г. доклад "о нелегальной деятельности некоторых сотрудников службы безопасности", в котором использованы сведения из досье на 120 незаконных организаций. В документах упоминалось в связи с этим имя религиозного лидера Фетхуллаха Гювена и возглавляемой им нелегальной исламской организации "Последователи Фетхуллаха", которая "имеет целью заменить на шариатский режим государство, ориентированное, согласно Конституции ТР. на демократическое светское и социально–правовое развитие. Она распространена по всей Турции, действует и в нашей службе, особенно в полицейских колледжах, в полицейской академии и в полицейских школах..." В докладе отмечалось, что упомянутая организация установила контакты с 50% учащихся колледжей, что ее цель – "обосноваться на основных постах в государственных учреждениях". Там происходит успешное насаждение идейно близких ей людей, причем вместо телефонной связи используются курьеры, "наиболее подготовленные кадры отправлены в Азербайджан''.

Такого рода факты печать, как правило, объясняет тем, что в самой Партии отечества, возглавлявшейся Т. Озалом и находившейся несколько лет у власти после ухода оттуда военных, представлены были и националистические, и религиозные деятели, сторонники идей "исламо–турецкого синтеза". Эти идеи призваны объединить исламистов и крайних националистов, которые, будучи вместе в правом лагере политической жизни страны, давно спорят между собою – какой интегрирующий лозунг эффективнее – исламизм или тюркизм.

В связи с протестами в Турции по поводу казни в Саудовской Аравии в августе 1995 г. 4–х ее граждан за контрабанду наркотиков, газета "Джумхуриет" опубликовала большую статью Хикмета Четинкая "Шею рубят мечом", в которой разоблачались связи саудовцев с турецкими исламистами. Автор сообщал, что во второй половине 80–х годов была организована некая "связная линия" ("Рабытазинджири") саудовцев в Турции, о которой написал открыто прогрессивный публицист Угур Мумджу и за это поплатился жизнью. Четинкая приводит информацию из другой газеты ("Сабах", 23.03.1987) на эту же тему. Речь идет о том, что названная "связная линия" (или "цепочка") финансировала строительство мечети при здании турецкого парламента, оплачивает расходы на бумагу трех правых турецких газет – "Тюркие", "Милли газете" и "Терджюман". Эта поддержка осуществляется через саудовскую финансовую компанию "Файсалфинанс", созданную в Турции.

Далее автор утверждает, что к середине 80–х годов саудовский и иранский капиталы в Турции поделили между собой мечети, курсы Корана, интернаты и общежития для учащихся. По мере обострения конкуренции между Саудовской Аравией и Ираном разгоралась в Турции борьба между сторонниками религиозных сект и общин, включая тех, кто связан с Партией благополучия – "за лакомые кусочки пирога". Пока Т. Озал говорил о том, что "Турция бросает вызов веку", сторонники шариата "завершили свое внедрение в турецкие вооруженные силы, в полицию, систему национального образования, начали добиваться успеха в вилайетах, ильче, касаба и деревнях". Он считал, что шариатская поддержка сконцентрируется на его Партии Отечества, и Партия благополучия не сможет ею воспользоваться. Поэтому он и предоставил льготы банкам саудовского происхождения. В те годы "Рабыта" оплатила сотни стипендий и при поддержке Партии Отечества организовала распространение шариата в стране. Иранский "след", как сообщают светские СМИ, не менее заметен в Турции, чем саудовский. Приводится информация о деятельности в некоторых провинциях страны сторонников "Хезбуллах", организовавших подпольные начальные школы, а также летние лагеря с военной подготовкой и организацией стрельбищ. В учебный курс входило изучение произведений иранских религиозных деятелей, включая имама Хомейни. Одна из таких групп в составе 15 человек была арестована в городке Дюздже, 5 человек оказались членами Партии благополучия, некоторые члены группы имели связи с Ираном. В ходе судебных разбирательств установлено, что некоторые приверженцы "Хезбуллах" в Турции стремились к ликвидации существующего режима, созданию в курдских районах на шиитской основе и по иранской модели исламского курдского государства.

До недавнего времени в турецком общественном мнении существовало убеждение в необратимости процесса секуляризации в стране. Судя по многим показателям, это мнение пока никем серьезно не оспаривается. Считается, что в Турции сотни лет сильна традиция государства, служитель культа – государственный чиновник, религиозное обучение в значительной мере контролируется государством, европеизация в Турции продвинулась уже далеко, традиционные исламские круги через посредство правых партий в состоянии вести диалог с государством. В нынешних условиях, однако, исламисты пытаются навязать обществу представление о себе, как о носителях объединительного начала с бывшими республиками СССР и добиться большего влияния и в Турции, и в ряде новых государств Кавказа и Средней Азии.

Очевидно, что на религиозную ситуацию в Турции огромное влияние оказал распад Советского Союза. Эйфория, подъем националистических чувств, охвативший все общество, часто сопровождаются и религиозным воодушевлением, стремлением религиозных кругов, тайных сект, орденов в Турции, укрепить свои позиции в стране, приобщившись к процессам легализации, к подъему ислама в новых государствах Кавказа и Средней Азии с традиционной мусульманской культурой. Одним из самых распространенных в начале 90–х годов отголосков такой эйфории, некоего миссионерского духа были слухи о создании Туркестанской исламской республики со столицей в Алма–Аты. Большой интерес у турецких исламистов вызывает и религиозная обстановка в Крыму, в республиках Российской Федерации, отношения между конфессиями в Российской Федерации, особенно между православной церковью и исламом. Надо сказать, что и сейчас, скрупулезно подчеркивая светский характер государственной власти в Турции, ее представители нередко смешивают государственную политику с религиозной в отношениях с государствами, где представлено мусульманское население. Такова поддержка мусульман–нетюрок Югославии, негласная – исламистских деклараций Дудаева и т.д. Сами турки признают – в проникновении в мир "внешних тюрок" и светская власть Турции и религиозные организации, секты действуют рука об руку. Руководитель секты своего имени Фетхуллах–ходжа заявил однажды, что некоторым школам, созданным в тюркских республиках, будет присвоено имя Тансу Чиллер. Таким образом, пишет "Миллиет".он прикрыл государственным зонтиком собственную религиозную деятельность и обеспечил премьер–министру блестящий престиж в исламском мире. Активность Фетхуллаха–ходжи в тюркских республиках означает внедрение в эти республики не того, что официально именуется в самой Турции секуляризмом, светскостью, а "мягкого ислама по–турецки", инициатором внедрения которого был Тургут Озал. Все, что сделала Чиллер, – переняла это знамя у Озала.

Взаимоотношения общественно–политических сил в сегодняшней Турции на первый взгляд, как и ранее, со времен Кемаля, отражают в полной мере их принадлежность к сторонникам лаицизма или ислама. В 1994–1995 гг. политическое противостояние тогдашнего премьер-министра страны Т. Чиллер и лидера Партии благополучия Н. Эрбакана представляло собой чуть ли не основную фабулу внутриполитической жизни страны перед парламентскими выборами декабря 1995 г. Т. Чиллер, лидер правительственной Партии верного пути, стремилась выглядеть как последовательный сторонник дальнейшего рыночного реформирования экономики Турции; как глава государства, следующего курсом дальнейшего экономического и политического сближения Турции с Европой и мировым сообществом; и, наконец, как политик, пытающийся продолжить демократическое развитие страны. При этом одним из основных лозунгов Чиллер и ее сторонников являлся лозунг светского развития. Высказывания премьер–министра о приверженности принципу лаицизма дополнялись сдержанными и компромиссными посланиями по этому поводу президента страны С.Демиреля, выступающего ныне не только от имени своей партии, но и от имени нации в целом: "Невозможно даже думать о том, что Турецкая Республика в какой–либо мере отступила от принципа лаицизма, являющегося одной из государственных основ. Лаицизм не означает безверия, он – та единая крыша, под которой уживаются религиозность и свобода совести. Нанесение какого–либо ущерба лаицизму в Турции одновременно означает нанесение ущерба мусульманству...".

Основные нападки правительственной Партии верного пути против ПБ должны были сосредоточиться, казалось бы, вокруг клерикализма последней, ее связей с исламскими движениями, ее выступлений против интеграции Турции с Европой – "враждебным исламу христианским миром". Однако на практике дело свелось более всего к попыткам банальной дискредитации ПБ, обвинения ее лидеров в денежных махинациях, в частности в связи со сбором в Турции средств для боснийских мусульман. Глухо звучали обвинения в антикемализме. На смелые антирелигиозные шаги ПВП уже не решилась, более того, сама неоднократно обращалась за поддержкой к некоторым лидерам и шейхам влиятельных религиозных сект и тарикатов. Как правило, эти секты пока уклоняются от четкого определения своего места среди главных течений ислама – суннизма и шиизма. Недостаточность информационного материала, определяемая прежде всего давней сдержанностью самих идеологов этих сект, позволяет лишь по "вторичному" признаку – уклонению их от тесного сотрудничества с Партией благоденствия – предполагать, что они скорее ближе к алевитам, нежели к суннитам – господствующему религиозному толку в Турции. В одной из брошюр, открытое появление которой в Турции – также характерный признак перемен в стране – разъясняется читателю, что "алевитство – это исламский толк, мировоззрение, идейное течение. Оно признает Мухаммеда как пророка, но не признает святыми его ближайших последователей, кроме Али. Алевиты исповедуют веру в Али, они – одно из течений шиизма".

Уже в конце 1994 г. левоцентристские круги, представители демократической светской интеллигенции выступили против контактов Т. Чиллер с некоторыми шейхами – религиозной оппозицией Партии благополучия. Газета "Джумхуриет" обвиняла Т.Чиллер и ПВП в "отходе от традиционного запрета религиозных сект", – если эти секты сторонятся Партии благоденствия. По мнению газеты, свидетельством такого отхода стали встречи Т. Чиллер, ее мужа, крупного предпринимателя Озера Чиллера и других лидеров ПВП с рядом видных руководителей сект – упомянутым выше ходжей Фетхуллахом Гювеном(секта – его имени, последовательница С. Нурси). Мехмедом Кутлуларом (также последователь учения С. Нурси), ФевзеттиномЭролом (секта Накшбенди) и др. Упоминались также редакции газет "Заман", "Тюркие'' и др.. Газета "Миллиет" в заметке "Исламский фронт против "Партии благоденствия" подробно рассказала о приеме в официальной резиденции Т.Чиллер шейха ФетхуллахаГювена, сообщала, что беседа началась с вопроса к Гювену – что он думает об Ататюрке. Ответ: "мы не против Ататюрка" – удовлетворил Чиллер, после чего темой беседы стала проблема мер против терроризма в Турции. Газета напоминала, что Фетхулла–ходжа – владелец телеканала, а также газеты "Заман", которая ведет кампанию против любых антитеррористических мер властей. "Миллиет" писала в связи с этим приемом, что премьер–министр не уклоняется от такого рода встреч "лицом к лицу", рискуя потерять свой имидж светского политика. Для нее достаточно, если собеседник не отвергает Ататюрка. По мнению газеты, приглашение Ф.Гювена "узаконило его самого и его религиозных сторонников". Газета обращала внимание на новизну ситуации, ибо совсем недавно, в 80–е годы, фактически находясь в подполье, религиозные общества в Турции на волне радикального ислама проповедовали создание в стране шариатского государства и жестоко преследовались властями. Когда позднее, уже летом 1995 г. судебными органами была установлена принадлежность в недавнем прошлом к упомянутому ордену примерно 200 слушателей одного пехотного училища, руководство училища отчислило несколько человек. Однако после вмешательства Т. Чиллер слушатели были восстановлены в своих правах.

Другая газета – "Джумхуриет" по этому же поводу позже сообщала, что "Тансу–ханым ведет серьезный торг с шейхом... Под давлением шейха и его мюридов" она отстранила от ведения переговоров с этой сектой одного из руководителей ПВП, "продемонстрировав таким образом готовность уступить силам, стремящимся заложить динамит под светскую, демократическую Турцию".

Интерес руководства Партии верного пути к такому влиятельному шейху, религиозному оппоненту Эрбакана, каким является Фетхулла–ходжа (Гювен), – предмет дотошного внимания у турецкой прессы. Появились подробные биографические данные о Гювене, опубликованы интервью с ним. Свою информацию и комментарии представила читателю и газета "Джумхуриет" – за четыре месяца до выборов, в августе 1995 г. В статье под заглавием "От Саида Нурси к Фетхулла–ходже" сообщалось следующее. Ходжа родился в Эрзуруме, начал свою религиозную деятельность в одной из мечетей Измира. Он вел курс Корана, летом вместе со слушателями отправлялся в летний лагерь, знакомил их с книгами по исламу. Ныне существует уже "целая армия учеников и последователей" Фетхулла–ходжы, среди них – предприниматели и преподаватели. Эта община действует через вакуфы. Она начала распространяться и в тюркских республиках Центральной Азии – как на ниве просвещения, так и бизнеса. Ученики Фетхулла–ходжи "заложили серьезный потенциал в этих странах", учредили до 150 школ. Сюда же поступает газета "Заман", телевизионные материалы, телепрограммы канала "Саманйолу".

Фетхулла–ходжа следует завету С. Нурси не выступать против государства. Он, как и его вдохновитель, не связывает себя напрямую с политическими партиями. В той же мере, как С. Нурси был связан с Мендересом, Фетхулла имел связи с Тургутом Озалом, что помогало его группе укреплять свое влияние в обществе. До военного переворота 12 сентября 1980 г. он был близок и с партией Эрбакана. Газета задает читателям вопрос – кто преуспеет в создании в Турции, "в соответствии с планом США", так называемого "уравновешенного ислама" – сторонники Фетхулла–ходжи или сторонники Эрбакана, кем успешнее будет реализована стратегия овладения массами? По мнению газеты, между будущим Турции и будущим исламских политических течений есть общность. Ибо если в Турции гражданская война (т.е. война с курдами) достигнет своих крайностей, если политический кризис и хаос возрастут, предвидится успех политических исламистов и расистов. Когда снижается требовательность к себе у демократии, усиливается доверие к религии и шовинизму. И наоборот, если станет возможным в Турции внутренний мир, если смогут быть предприняты шаги в сторону демократии, шовинизм и политический исламизм потеряют возможность воспользоваться старым кредитом.

По мнению Мустафы Каплана, религиозного деятеля, связанного с алевитами, а до 1974 г. с Фетхуллой, речь идет о "спасательной операции обанкротившегося режима". Обращение властей к Фетхулла–ходже – свидетельство банкротства нынешнего режима. Никто не мог отрицать экономического упадка, теперь никто не отрицает, что режим оказался и в политической трясине. Не осталось куста, за который ему можно ухватиться. Уступки, которые требуют так называемые "дружеские государства", таковы, что лишили сна тех, кто действительно любит страну. Власть хватается за спасительные символы, за Фетхуллу – в противовес другой группе. Он же, вместо того, чтобы заниматься религией, все более втягивается в социально–политическую деятельность.

Уместно отметить, что газета "Джумхуриет", поместившая столь подробный материал о Фетхулла–хадже и его общине, – давний его критик, равно как и критик Н. Эрбакана, последовательный защитник светских, кемалистских принципов государственности. Она и ранее, обращаясь к властям, утверждала, что если они ищут в среде религиозных кругов оппозицию Н. Эрбакану, то Фетхулла, руководитель секты того же названия ("фетхуллисты") – не лучшая кандидатура, хотя он действительно влиятелен, контролирует газету "Заман", телепрограмму "Саманйолу" ("Млечный путь"), многие технические лицеи, бесчисленные курсы корана, фирмы, продвигает своих сторонников в различные государственные учреждения.Фетхулла, писала "Джумхуриет" – ярый сторонник шариата, за нарушения конституции его следует привлечь к суду.

В другом номере той же газеты Х. Четинкая выступил со статьей – "Что хотят тарикаты на Востоке и Юго–Востоке?". Утверждается, пишет он, что в упомянутых регионах страны, "от Вана до Эрдзинджяна", религиозные ордена открыли свои школы с целью предупреждения террористической деятельности курдов, примирения в лоне одной религии всего населения. При этом якобы используется их опыт в Средней Азии. Однако целью такой деятельности является иное – "создать в короткие сроки Исламскую республику" – при созерцательной позиции государства.

По мере приближения выборов Т. Чиллер все больше демонстрировала толерантность своей партии к религиозному ренессансу во всем его многообразии, и исламу в целом. На предвыборном митинге в Эрзеруме, где, кстати, ее освистали сторонники ПБ, она часто взывала и к националистическим, и к религиозным чувствам избирателей, часто повторяя "Бисмиллях", обвиняла Н. Эрбакана в том, что он противопоставляет верующих неверующим, напоминая этим лидера курдских сепаратистов А. Оджалана. Она обвинила также и своего будущего партнера по коалиции М. Йылмаза, лидера ПО – в том, что в течение последних двух лет он больше похож на руководителя молодежного крыла партии Эрбакана, отвергает все, что отвергает Эрбакан. Йылмаз был обвинен ею даже в том, что в вопросе о прокладке каспийского нефтепровода он ведет себя так, как будто он российский министр.

Контакты ПВП с религиозными оппонентами Н. Эрбакана в предвыборный период вызвали недовольство многих представителей светских левоцентристских кругов. Лидер Демократической левой партии (ДЛП) Б. Эджевит заявил по этому поводу: "Я не против сект, я против того, чтобы они вмешивались в политику. Это путь не к Аллаху, а к власти. Это грех для верующего и стыд для политика. Чиллер присоединилась к каравану тех, кто стремится ослабить светскую республику и ее демократию, кто ради голосов эксплуатирует веру.

Не вызывают протеста в либерально–демократических, светских кругах попытки сближения Т. Чиллер с умеренными кругами шиитов и алевитов, представляющих скорее особенности духовной жизни, культуры турецкого общества, избегающих участия в политических спорах и конфликтах. Это тоже верный способ приобщиться к этнорелигиозному миссионерству турок в многомиллионной среде "внешних тюрок", ожидающих, по мнению миссионеров, импульсов из Турции по культурной и религиозной интеграции тюркских народов во всем мире.

Считается, что именно такой плюрализм в мире ислама не подорвет светские принципы, а, наоборот, лишит Партию благополучия монополии на религиозную жизнь в стране. Характерным в этом смысле шагом властей можно считать текст пятничной молитвы, разосланной 16 марта 1995 г. министерством по делам религии в мечети в связи с предстоящим празднованием в Турции – впервые столь широко – Невруза. В тексте содержится призыв к "единству и братству" всех мусульман, говорится также, что в "стране среди 60 млн. населения могут быть этнические различия и различия в исламском веровании. Однако они не должны быть источником конфликтов; наоборот, они обогащают и украшают культуру". В хутбе подчеркивается, что наступающий 21 марта праздник Невруз на протяжении долгой истории был "праздником природы и возрождения", что "не следует давать повод внутренним и внешним врагам Турции использовать "нынешние события", "забыть нашу религиозную и национальную ответственность".

Касаясь произошедших перед Неврузом кровавых провокаций в Стамбуле против алевитов, министр по делам религии М.Н. Йылмаз заявил, что те, кто пытались в 60–е годы использовать борьбу левых и правых, сегодня пытаются использовать противоречия между алевитами и суннитами. Совсем недавно торжественно был отмечен и второй уже по счету в Турции праздник Невруза – с 15 по 23 марта 1996 г. Издаваемый в Анкаре Агентством тюркского сотрудничества и развития при МИД Турции бюллетень "Евразийское досье" специально отметил, что "Невруз празднуется и в тюркских республиках Центральной Азии – в соответствии с традициями, присущими каждому тюркскому обществу". В Турцию на празднование прибыли делегации во главе министров культуры (или их заместителей) Азербайджана, Казахстана, Киргизии, Северного Кипра, Узбекистана, Туркмении, Татарстана, Башкирии, Хакассии, Тувы, Саха–Якутии. Празднику была придана в Анкаре форма массового фестиваля фольклорных ансамблей, спортивных состязаний с участием 615 спортсменов. Фольклорные группы Азербайджана, Казахстана, Узбекистана, Туркмении, Северного Кипра прошли через центральные улицы столицы Турции до здания парламента "под громкие овации зрителей".

Что касается произошедшей правой провокации в отношении алевитов, то по расследованию газеты "Джумхуриет", ее организовали защитники шариата, натравив на алевитов стамбульскую полицию в квартале Гази района Газиосманпаша. В результате нападения, начавшегося с обысков в трех кофейнях и кондитерской, полицией было убито 30 человек. Три квартала в Газиосманпаша превратились в место сражения жителей и полиции, перед джемэви – "домом общения" алевитов (у них нет мечетей) в Гази возникли баррикады. "Джумхуриет" отмечала, что в день провокации в Стамбуле было отмечено появление в мечетях групп саудовцев, алжирцев, афганцев и пакистанцев. "Кто они, кто доставил их в Турцию, кто стоит за спиной тех верующих из Афганистана и Пакистана, которые призывали к джихаду?" – спрашивала газета.

Известный публицист Ильхан Сельчук писал в той же "Джумхуриет", что алевиты – анатолийские мусульмане, они верят в Аллаха, признают Мухаммеда, любят Али. Правда, они не имеют мечетей, не совершают намаз, хадж, не соблюдают посты. Они "вздохнули свободно, когда Ататюрк ликвидировал халифат и создал республику". Ибо халиф – это халиф над суннитами. Пятничный намаз падишаха в Османской империи демонстрировал всем, что это государство – суннитское. В Турецкой республике участие президента или премьер–министра в суннитских торжествах, превращение школ имамов из профессиональных в общеобразовательные, распространение принципов шариата – все это поощряет нападения на алевитов.

Политические провокации, предвыборные обещания, погоня политиков за голосами – все это непосредственно влияло на общины алевитов в Турции, традиционно поддерживавших чаще левоцентристские, а порой и левые партии и группировки. Так, закладка первого камня на строительстве Дома общения и культуры алевитов ("джемэви") состоялась в ноябре 1995 г. в Стамбуле. Участок под строительство был выделен в Шишли, состоятельном районе города муниципалитетом, деньги на строительство – несколькими влиятельными вакуфами, принадлежащими алевитским общинам. На церемонии закладки присутствовали представители руководства всех ведущих партий, в том числе Партии благополучия, а также шейхи алевитских общин, представители городских властей. Было торжественно объявлено, что лидер Партии отечества Месут Йылмаз (недавний премьер–министр) выделил для Дома 25 млн. лир (около 500 долларов).

Генеральный секретарь Руководящего совета вакуфовалевитов Ахмед Шахин заявил на торжественном заседании, что в "их доме не будет сектантства, языкового, религиозного, расового и духовного противостояния". "Мы самым решительным образом не намерены отступать от принципов Ататюрка, светской республики", место алевитов – "не среди реакционеров, мы не являемся чьей-то альтернативой". Другой представитель алевитов, кандидат в депутаты парламента по спискам Партии отечества Ф. Алтун подчеркнул, что существование угнетаемых сотни лет алевитов ныне признано властями и что они хотят лишь свободы верования и мышления и не посягают на единство и целостность родины.

При участии 6 тысяч алевитов в Анкаре в конце ноября 1995 г., за месяц до выборов в парламент, состоялся Первый национальный съезд "Движения за демократический мир". Инициаторами создания этой организации явились "Федерация союзов алевитов Европы" и "Общество Хаджи Бекташ Вели". Выступившие на съезде представители некоторых алевитских общин обращали внимание на активное позитивное участие алевитов в общественной жизни Турции, подчеркивали, что не менее 50 депутатов в меджлисе – алевиты, есть среди алевитов министры, и т.д. Все выступавшие не поддержали идею созданию политической партии алевитов, предлагая ограничиться поддержкой уже действующих партий – прежде всего левоцентристских, а также "Рабочей партии".

Что касается Партии благополучия, то первым заметным ее успехом на политической арене после ухода военных в 1983 г. были итоги парламентских выборов 1991 г. Партия получила 62 депутатских места (13,8%) в меджлисе, заняв четвертое место в парламентском списке партий. Успех был развит в 1994 г. – на муниципальных выборах. Партия получила 18,3% голосов избирателей, участвовавших в выборах членов меджлисов в провинциальных округах; 21% голосов при выборах мэров крупных городов–метрополий; 17,8% голосов при выборах председателей муниципалитетов; 17,9% голосов при избрании членов муниципалитетов. На этих выборах ПБ оказалась главным соперником двух ведущих правоцентристских партий – Партии отечества и Партии верного пути; она уступила им первое и второе места по первой и третьей позициям, заполучила лидерство по второй позиции и второе место (после ПО) по последней позиции, оставив позади себя правящую ПВП.

Именно итоги этих выборов марта 1994 г., а не более поздних – парламентских декабря 1995 г. стали сенсационными в Турции, "вызвали шок в турецком обществе", поскольку ПБ оказалась на них "истинным победителем", получив в среднем 19%. Так было прокомментировано это событие в весьма солидном и взвешенном политическом разделе альманаха, подготовленного по итогам 1994 г. солидным турецким агентством "Интермедиа". Как отмечается в этом обзоре, ПБ более всего голосов получила в центрально–восточных и юго–восточных регионах, где она воспользовалась вынужденным неучастием в выборах Демократической партии, преследуемой властями за связи с курдскими сепаратистами. Была одержана также победа в столице – Анкаре и в "космополитическом Стамбуле". Авторы альманаха называют главными причинами успеха ПБ "ухудшающуюся экономическую ситуацию, разрастающиеся скандалы, связанные с коррупцией, социальные смуты и недовольство политической обстановкой". Они также отдают должное "дотошной организованности" партии, ее умению "селективно воздействовать на обывателя", "менять свой имидж", умело пользоваться лозунгами типа "порядок немедленно".

По мнению авторов обзора успех клерикальной партии стал одновременно неудачей правоцентризма в стране, углублением его кризиса. "Политическая элита, представленная в двух смежных партиях, продемонстрировала неспособность или нежелание принять меры по коррекции своего правоцентризма с тем, чтобы он более соответствовал потребностям времени". Вместо этого обе партии извлекли из своего разгрома на местных выборах иной урок – в том, что "их выступления и политические предпочтения должны в большей степени отражать растущую значимость как религиозных ценностей, так и ультранационализма, заявившего о себе в успехе на выборах Партии националистического действия".... Они изолировали, таким образом, себя "от будущей политической либерализации, успешно блокировали все усилия, которые могли бы демократизировать турецкую политическую систему".

Внимательный аналитик, изучив ситуацию в Турции между мартом 1994 г. и декабрем 1995 г., обнаружит, что названные выше причины успеха ПБ в марте остались в целом теми же, что и перед декабрем 1995 г. Все, чего смогли добиться власть и Т. Чиллер за указанный срок – это предупредить удаление ПВП турецкими избирателями из списка ведущих партий.

Действительно, завоевание Партией благополучия относительного большинства в новом меджлисе (158 мест из общего числа 550) – убедительное свидетельство получения ею общественной поддержки по итогам четырехлетней деятельности и в прежнем составе меджлиса, и главное, вне меджлиса. В парламенте она имела ранее 62 места из 450, т.е. была на 4–м месте после ПВП (Партии верного пути, 178 мест), ПО (Партии Отечества, 115 мест) и СДНП (социал–демократическая народническая партия – 88 мест, ныне ее заменила НРП – Народно–республиканская партия – 49 мест). Сомнительно, что в своем успехе ПБ и ее лидер Н.Эрбакан обязаны исламистским лозунгам, "шовинизму" и даже исламскому национализму – мы скажем об этом ниже, сейчас же следует признать, что эти итоги – развитие достигнутого в 1994 г. успеха. Речь не идет о победе исламизма над секуляризмом благодаря лишь 22% голосов избирателей, скорее можно говорить о происламской партии, достаточно успешно представляющей интересы прежде всего мелких собственников города и деревни. Не набирая никогда такого количества мест в ВНСТ, как ныне, партия тем не менее и раньше была на виду, входила в правительственные коалиции, получая весьма ответственные портфели.

Светская печать Турции дала жесткую оценку предвыборного поведения двух ведущих "кемалистских" партий, в течение последних лет сделавших немало, чтобы обеспечить успех партии Эрбакана. "В нынешней политической борьбе, – писала "Дюнья", – принявшей форму перебранки типа "ты кто такой – а ты кто такой?" "сам бог велел ПБ легко добиться успеха". Обе партии соревновались за либерализм, но слишком буквально они понимают лозунги европеизации – "все, как в Европе". Газета считает, что в своей "борьбе за либерализм" обе главные светские партии добились "растворения государства до самых крайних пределов". "Но можно ли сбыть такой товар, – вопрошает газета, – как план растворения социального государства?". Оно и так недостаточно, это участие государства в социальной защите населения. "Неравенство в доходах очень велико и доля общественных расходов в национальном доходе составляет всего лишь около половины той доли, которая используется на эти цели в развитых государствах".

В той же газете М. Мелен писал следующее по итогам выборов: "Шумиха политической борьбы не приносила никакой пользы, лишь порождала инфляции, воровство, набивание карманов. Все это видит народ и приходит к выводу, что у него не осталось никакой надежды, кроме мечети".

Между тем политические защитники мечети в лице руководства ПБ также фактически признавали, что отнюдь не религиозные установки их партии стали причиной из победы. Депутат меджлиса от ПБ И.Э.Юлек сообщал в газете "Дюнья": "Наша первая задача – снизить инфляцию. В случае создания коалиции Партии благополучия и Партии отечества инфляцию можно снизить до уровня менее 50% в год". Он повторил все критические замечания, высказанные в адрес власти перед выборами, – высокий уровень инфляции препятствует капиталовложениям, бедных делает еще беднее, богатых – еще богаче. Моральные ценности и социальная помощь исчезли, безработица возросла, распределение национального налога нарушено. Власти не решаются бороться с инфляцией, говорят об израильской модели снижения инфляции, почему же ее не применяют в Турции?

Турция, отметил Юлек, подготовила лучший в мире план приватизации. Однако реализация этого плана идет плохо. Приватизация должна быть предназначена для развития технологии, монополии должны быть распущены. Но не так, как это делают власти. Государство начало продавать свою собственность с тем, чтобы расплатиться с внутренними и внешними долгами. Это не приватизация, а распродажа. Приватизируемые предприятия должны прежде всего продаваться рабочим этих предприятий, затем местному населению,. затем жителям остальных регионов Турции и уже в последнюю очередь – за границу. Но в Турции все наоборот. Цементные заводы проданы французской монополии. "По-моему, госмонополия лучше монополии частного сектора, ибо госмонополия обладает контрольным механизмом, которого нет у частной монополии".

Успех на парламентских выборах 24 декабря 1995 г. Партии благополучия заставил мировую общественность заговорить об угрозе установления в этой крупной региональной державе (население 65 млн.чел.) исламского режима. В турецкой печати приводится следующее мнение английской газеты "Гардиан": успех ПБ свидетельствует, что Турция перешагнула ту невидимую черту в своей истории, за которой " уже нет гарантий в ее европеизме и секуляризме, она вступила в стадию политической нестабильности". Пример Турции еще раз подтверждает, по мнению "Гардиан", что идея развития по пути Европы – не единственная идея развития. Победа ПБ – это не только провал светских партий, не только серьезная угроза турецкому государству. В наступающем столетии конфликты не останутся отражением лишь противоречий в западной идеологии, они перерастут в столкновения между воинствующими религиозными течениями, станут этническими конфликтами, борьбой за перераспределение ограниченных источников сырья". Тревожные отклики появились и в российских СМИ – "Известия", например, считают ПБ "шовинистической партией", хотя именно в этом смысле она не отличается от ряда других и крупных и мелких партий Турции.

Проблема светскости в Турции широко обсуждается после выборов, тем более что сами лидеры ПБ напоминают о своих религиозных лозунгах и планах изменения конституции. Прозвучала поддержка партии Н.Эрбакана и из Тегерана. Газета "Дюнья" приводит мнение "Техран таймс". "Турция должна вновь обрести восточный облик. Участие ПБ в коалиционном правительстве будет хорошим началом".

Заседание парламентской группы ПБ проходило с воспроизведением религиозной атрибутики – чтение молитвы на турецком и арабском языках, короткая дискуссия – надо ли в тексте присяги депутата сохранять (и произносить соответственно) термин "светское государство" и т.д. Как известно, термин "светский" ("ляик") в турецкий язык перекочевал из французского, и теперь высказано было предложение найти турецкий аналог слова и именно его применять в конституции, что может стать предметом спекуляций.

В своем выступлении Эрбакан, зачитав молитву, напомнил, что первое заседание Великого национального собрания Турции в Анкаре более 70 лет назад началось также с молитвы. Он заявил, что принципы "национального взгляда", исповедуемые его партией, совпадают с принципами кемализма. Следует отметить, что лидеры партии избегают пока высказывать прямое требование об изъятии из статьи 2–й конституции упоминания о том, что Турция не только демократическое, социальное, правовое, но и светское государство. Избран другой способ избавиться от этого термина – путем отмены статьи 4–й, которая как бы противоречит демократии. В ней говорится о невозможности изменения положения статьи 1–й о том, что форма турецкого государства – республика; положений статьи 2–й о республиканских принципах; положений статьи 3–й о том, что турецкое государство, страна и нация – единое и неделимое целое и что государственный язык – турецкий.

Появились и другие высказывания активистов ПБ, касающихся отношения партии к исламским группировкам за рубежом. Депутат ПБ от Ризе Шевки Йылмаз считает, что Хамас – не террористическая организация, поскольку она ведет в Палестине национально–освободительную борьбу подобно Турции, которая так же боролась более 70 лет назад. По мнению этого депутата, Ясир Арафат – предатель, сионистский слуга, изменивший своему народу. Взрывы бомб осуществляет не Хамас, а Моссад, обвиняя при этом мусульман. После того, как Иран покончил с колониализмом и империализмом, заинтересованные круги проводят антииранскую политику. Роль курдской партии ПКК – та же, что и роль Израиля на Среднем Востоке. "Я не признаю государство, именуемое Израилем", – заявил Шевки Йылмаз".

Известный турецкий социолог и политолог Метин Хепер, ныне – преподаватель Принстонского университета в США, в своем интервью "Миллиет" не разделяет опасений в связи с успехами партии Эрбакана. Он считает, что "сегодня демократия в Турции не отвергает религию, так же как религия все более приспосабливается к демократии". Переживаемый ныне обществом этап – поиск религией своего места в политической жизни страны. Она вынуждена делать это по трем причинам: 1) культурная эволюция широких народных масс; 2) изменения в религиозной среде, в умах некоторых представителей религиозной элиты; 3) изменения в мышлении светского общества страны.

По мнению М. Хепера, реформы периода республики переориентировали большинство народа с веры в ислам на веру в нацию. Народ начал осознавать себя не подданным исламского государства, а гражданином светской республики. Кроме того, народ, придерживаясь религиозных и этических принципов, диктуемых исламом, в то же время в плане мышления осознавал себя в рамках светскости. Примерно пятая часть избирателей отдает свои голоса ПБ. Однако только треть из них, т.е. 7% всех избирателей отдает свои голоса ПБ как религиозной партии. Можно легко предположить, что значительная часть представителей последней категории избирателей не хотят шариатского государства.

Сама ПБ, считает ученый, выглядит все более светской, особенно после принятия на конгрессе в октябре 1993 г. решения о необходимости более широкой открытости народу. Поскольку принцип "справедливый порядок" предусматривает преимущественное участие государства в экономике, он не соответствует экономической доктрине ислама. Крыло, возглавляемое в партии ТайипомЭрдоганом, считающимся наследником Эрбакана, известно как либерально–мусульманское. Эрдоган даже заявляет о том, что он не будет запрещать спиртные напитки в тех муниципальных ресторанах, которые его муниципалитет сдает в аренду.

В итоге, утверждает Хепер, в середине 90–х годов, помимо малочисленных и слабых воинствующих исламских групп, остальные приверженцы исламского движения превратились в легальный элемент экономической и политической жизни страны, постепенно приобретая все большее доверие и авторитет. "Мы с удовлетворением должны приветствовать тот факт, что наши граждане – приверженцы ислама постепенно начинают играть все более активную роль в общественной жизни страны, в т.ч. в политической".

М. Хепер предлагает поверить, что "многообразное участие этих граждан в жизни нашего общества еще более обогатит эту жизнь. Следует отказаться от убеждения, что каждый наш гражданин является религиозным фанатиком и сторонником шариатского государства, если он посещает мечеть и посылает своих детей на уроки религии. С другой стороны, приверженцам ислама следует с полным уважением относиться к остальной части общества, прежде всего к тем, кто не является мусульманином".

"В той мере, в какой мы реализуем эти императивы, будет упрочиваться либерально–демократический режим в нашей стране, различные культурные группы будут сосуществовать в единой государственной структуре".

Очевидно, эти взгляды издалека кажутся некоторым политикам в самой Турции весьма отрешенными от реалий. Хотя они достаточно адекватны политике светских лидеров правоцентристского толка, той же Тансу Чиллер. Вопрос же о том, насколько сама Партия благоденствия ныне европеизирована, модернизирована, остается открытым, учитывая ее сохраняющиеся связи с крайними исламистами. Для армейской верхушки, которая, очевидно, лучше знакома с различными сторонами деятельности ПБ, ее связями, сомнений – как относиться к нынешнему имиджу партии – не существует. В Турции ни для кого не является секретом, что намечавшуюся было коалицию Партии благоденствия с Партией отечества сорвала армия, чем вызвала на свою голову, очевидно, еще одно проклятье исламистов. Военным, как представляется, пришлось долго уламывать лидеров двух крупнейших светских партий – Т.Чиллер и М.Йылмаза, пока они не согласились пойти на коалицию. 6 марта 1996 г. Месут Йылмаз официально вступил в должность премьер–министра нового коалиционного кабинета, созданного ПВП и ПО, не преминув сразу напомнить о желанной вехе на пути европеизации – полном членстве Турции в Европейском Союзе. Вряд ли Эрбакан, оказавшись на месте Йылмаза, стал бы спешить с таким заявлением. Как сегодня очевидно, названная коалиция оказалась недолговечной, ныне у власти новое правительство, объединившее недавних врагов – Т. Чиллер и Н. Эрбакана. Будет ли оно прочнее предыдущего?

светскость секуляризм турция ислам

Список источников и литературы

1.  "Milliyet", 6.06.1990.

2.  "Cumhuriyet", 14.11.1994.

3.  История Турции ХХ века. М., 2005