Зарубежный опыт формирования кластеров как перспективного направления развития экономики инноваций

Зарубежный опыт формирования кластеров как перспективного направления развития экономики инноваций

экономический кластер государство поддержка

Одним из базовых направлений развития современной экономики, тесно взаимосвязанным, в первую очередь, с инновационным характером данного развития, является процесс формирования кластеров.

Региональные и межрегиональные кластеры рассматриваются как приоритетные межотраслевые комплексы, которые определяют развитие постиндустриальной информационной экономики на национальном и региональном уровне. Их развитие связывается как с процессами глобализации, так и с формированием промышленной структуры информационной экономики. Задачи перехода России к инновационному типу развития связаны, в частности, с необходимостью формирования инновационных кластеров.

Из определения, данного основоположником современной теории кластеров М. Портером, следует, что «…кластер, или промышленная группа, – это группа географически соседствующих взаимосвязанных компаний и связанных с ними организаций, действующих в определённой сфере, характеризующихся общностью деятельности и взаимодополняющих друг друга».

По мнению С.Р. Древинга, экономический кластер можно определить как мезоэкономическую сетевую структуру, основанную на сочетании вертикальной и горизонтальной, региональной и межрегиональной национальной интеграции юридически независимых предприятий различных технологически связанных отраслей под руководством совета представителей этих предприятий с участием региональной власти и общественности. Развитие кластеров обусловлено глобализацией, информатизацией и формированием постиндустриальной экономики и имеет целью сокращение трансакционных и организационно-управленческих издержек на основе использования синергетического эффекта сетевой интеграции и рационального распределения прав собственности.

Вместе с тем, само понятие «кластер» использовалось в различных науках до того, как профессор Портер применил его для характеристики определённым образом взаимосвязанной группы предприятий. Так, по словам отечественного исследователя И.В. Пилипенко, «…впервые термин «кластер» вошёл в научный оборот в математике, когда в конце 1930-х гг. был сформулирован аппарат кластерного анализа многомерных данных. В неорганической химии кластерами обозначается класс химических соединений, в составе которых находится различное число атомов переходных металлов. Физика кластеров является одним из наиболее динамически развивающихся направлений современной физической науки. Вычислительные кластеры однотипных компьютеров, объединённых диспетчерской системой, активно используются в образовании и научных исследованиях для решения трудоёмких вычислительных задач...».

Помимо этого, в работе И.В. Пилипенко отмечается, что «…термин «кластер» использовался советскими и российскими экономико-географами А.П. Горкиным и Л.В. Смирнягиным и шведскими бизнес-экономистами К. Фредрикссоном и Л. Линдмарком для обозначения скоплений предприятий в пространстве ещё в 1970-х гг.». Данное понятие встречается также в исследованиях таких крупных учёных, как А. Лёш и один из основоположников региональной экономической науки У. Айзард.

Кластеры как форма пространственного объединения предприятий получили широкое распространение в экономике западных стран. Учитывая необходимость инновационного развития России в контексте повышения конкурентоспособности отраслей и секторов в условиях интеграции страны в глобальную экономику, считаем целесообразным в рамках данной работы провести исследование зарубежного опыта формирования кластеров.

Классическими примерами успешных кластеров являются группы компаний в области информационных технологий в Силиконовой долине, телекоммуникаций в Хельсинки, производства кинофильмов в Голливуде, Бенгалор в Индии, Монпелье во Франции, кластер «Био Долина», расположенный на стыке границ Франции, Германии и Швейцарии.

Так, во многом именно благодаря кластерной политике Финляндия смогла за последние 15 лет выйти в мировые лидеры по конкурентоспособности и превратиться в телекоммуникационную супердержаву.

Данный процесс начался с того, что в этой стране в 1996 г. группой финских исследователей были выделены 10 промышленных кластеров с различной степенью развитости.

Далее с помощью ряда индикаторов была выявлена степень инновационности компаний, формирующих кластеры, и рассмотрены перспективы развития каждого кластера с учётом проведения кластерной политики. Взяв за основу ромб конкурентных преимуществ М. Портера, были определены сильные и слабые стороны ромба для каждого из кластеров, намечена последовательность улучшения всех детерминант конкурентоспособности, сделан упор на производство товаров и услуг с повышенной добавленной стоимостью.

Государство стимулировало развитие кластеров, гарантируя развитие свободного рынка и создавая специализированные факторы производства с помощью целого комплекса мероприятий: развития рынка труда, системы образования, технопарков и программы центров знаний (Centre of Expertise Programme), транспортной системы, поддержки малого и среднего бизнеса, поощрения использования энергосберегающих технологий и других программ. В итоге в настоящее время, как и было спрогнозировано в 1996 г., наиболее быстрыми темпами развиваются телекоммуникационный, природный и здравоохранительный кластер, компании которых в настоящее время являются локомотивами экономики Финляндии.

В США департамент экономического развития, отвечающий за региональную политику, финансирует исследовательские проекты, цель которых – выявление кластеров, и предоставляет специальные гранты отдельным штатам на развитие кластеров, в частности в депрессивных регионах. В настоящий момент стратегия развития практически каждого штата в Америке опирается на развитие кластеров.

Существенную роль в проведении кластерной политики в США играют бизнес-ассоциации, в частности Национальный совет по конкурентоспособности, в состав которого входят бизнесмены и академики.

Профессор Портер приводит следующий пример формирования крупных кластеров Гранд Рапидс в США (рис. 1).

Рис. 1 - Крупнейшие кластеры Гранд Рапидс

Как следует из рисунка 1, в районе Гранд Рапидс имеется в наличии пять крупных кластеров, тесно взаимосвязанных между собой, поскольку каждый из представленных кластеров (за исключением кластера, занимающегося изготовлением готовых пищевых продуктов) нуждается в продукции других. При этом обеспечивается существенное снижение транспортных издержек, что способствует формированию дополнительных конкурентных преимуществ для каждого их производств.

Подход к кластерной политике со стороны правительства Великобритании в целом схож с американским. В частности, правительство Англии выдаёт гранты агентствам регионального развития, которые разрабатывают и реализуют стратегии развития кластеров.

Конкурентоспособность Швеции в целлюлозно-бумажном секторе распространяется на оборудование по деревообработке и производству бумаги, конвейерные линии и некоторые смежные отрасли-потребители (например, производство спичек). Дания разработала специфические промышленные технологии для агробизнеса и пищевой промышленности. Подобным же образом немецкие машиностроители и автомобилестроители выигрывают от наличия в Германии высокоразвитого производства компонентов для этих отраслей. В Италии специальные кластеры сформировались в промышленных районах, в которых сложились отраслевые комбинации: металлообработка – режущий инструмент, мода – дизайн, кожа – обувь, деревообработка – мебель.

Крупнейший кластер Южной Кореи – комплекс электронной промышленности Куми (Kumi Electronic Industry Complex – KEIC). Население Куми Сити – 350 тыс. человек. Кластер занимает 3,2 % территории провинции, расположен вблизи Тэгу – третьего по величине города Южной Кореи – на главной транспортной магистрали, связывающей Сеул с главным морским портом Пусан. Кластер состоит из четырёх крупных технологических парков. В комплексе участвуют производители электронной продукции, их поставщики и посреднические компании, а также государственные организации, в т.ч. два университета. В Куми насчитывается 725 компаний с общим числом штатных сотрудников около 80 тыс.

В 1974 г., когда Куми был организован, экспорт продукции его компаний составлял 79 млн долл., в 2003 г. он достиг 20 млрд долл. – 10,3 % всего экспорта Южной Кореи. Основными рынками сбыта электроники Куми стали Китай, США (вместе более 40 %), ЕС и Япония. В кластере функционируют государственные организации: Информационный центр промышленных технологий, Корейская корпорация развития электронной промышленности и Центр для обучения иностранных рабочих.

Правительство страны и крупные ТНК (чеболи) внесли значительный вклад в формирование и развитие кластера. Модель таких чеболи как крупных промышленных конгломератов пришла из Японии, заинтересованной в поставках продукции на собственные рынки.

Первоначально производство бытовой электроники было организовано на базе лицензионных соглашений, Корея повысила собственные расходы на НИОКР и перешла к стратегии партнерских отношений с иностранными фирмами, в т.ч. с малыми и средними инновационными предприятиями в США, научными центрами в России и т.д. Для России интерес представляет роль правительства в создании промышленной политики, национальной и региональных систем инноваций. До вступления Южной Кореи в ВТО (1995) широко использовались прямые субсидии, низкопроцентные займы и налоговые льготы, после вступления правительство перешло к менее явным формам поддержки индустриальных кластеров.

В работах Майкла Портера также приведена схема размещения основных региональных кластеров Португалии (рис. 2).

Рис. 2 - Региональные кластеры Португалии

Как следует из рисунка 2, практически в каждом регионе Португалии имеется собственный кластер (или группа кластеров), являющийся точкой роста для данной территории. На наш взгляд, подобный подход, основанный на выявлении конкурентных преимуществ региона и создании ряда кластеров, является весьма перспективным для России, поскольку он позволит снизить диспропорции территориального развития.

Интересны результаты исследований роли кластеров в развитии инноваций, которые проводились по инициативе Еврокомиссии в 2006 г. в 25 странах-членах ЕС, нескольких странах-кандидатах на вступление в Объединённую Европу.

Опрос проводился на базе 3528 компаний, функционирующих в кластерной среде, отобранных случайным образом из 20 994 фирм. Опрашивались, в основном, топ-менеджеры компаний, непосредственно принимающие стратегические управленческие решения.

Результаты проводимого опроса свидетельствуют, что по количеству компаний, действующих в кластерной среде, лидирующие позиции занимают Великобритания (84 % компаний), Латвия (67 %) и Ирландия (64 %), Италия (43 %), Болгария (35 %) и Австрия (34 %).

Достаточно невысока величина данного показателя для Кипра (3 %), Польши (4 %), Чехии (4 %), Греции (9 %), Эстонии (9 %) и Литвы (9 %).

Анализ показал, что в Европейском Союзе в среднем каждая четвёртая компания (24 %) с численностью занятых свыше 20 человек работает в кластерной среде, характеризуемой тесной кооперацией с другими местными компаниями и сильными связями с локальной бизнес-структурой. Существенные различия наблюдаются между старыми членами ЕС и присоединившимися в 2004 г. и позднее: в недавно присоединившихся к ЕС странах компании, работающие в кластерной среде, составляют всего 9 %, в то время как в остальных странах данное соотношение составляет в среднем порядка 28 %.

Из общего количества компаний в ЕС приблизительно 23 % принимают участие более чем в одной сети и 50 % компаний активны только в одной сети. Кластерные компании из недавно присоединившихся к ЕС стран в меньшей степени участвуют в различных сетях (30 % не принимают участия вообще, 30 % принимают участие более чем в одной). Наиболее интенсивно развивается налаживание сетей в Швейцарии, Исландии и Норвегии. В указанных странах 44 % компаний активно участвуют, по крайней мере, в двух сетевых образованиях.

Уровень и интенсивность сетевых связей наиболее высоки в северных регионах ЕС: Финляндии, Швеции, Дании и Норвегии. В этих странах большинство кластерных компаний принимают активное участие, по крайней мере, в двух бизнес-сетях (схожие характеристики имеет только Турция), и около девяти из десяти компаний принимают участие хотя бы в одной сети. Стратегия отказа от участия в какой-либо сети оказалась распространённой в Чешской Республике (51 % компаний), Италии (49 %), Венгрии (48 %), Словакии (41 %), Бельгии, Португалии и Словении (по 39 %).

Наилучшим образом интеграционные процессы происходят: между компаниями (среди среднего и малого бизнеса – 70 % компаний, среди крупных компаний – 60 %, среди недавно открытых – 40 %); между компаниями и государственной администрацией (64 %); между компаниями и различными финансовыми институтами (61 %); между компаниями и университетами (55 %); между компаниями и государственными лабораториями (36 %), а также между компаниями и исследовательскими центрами (36 %).

Одной из основных форм кооперации предприятий в любой из представленных комбинаций является обмен информацией. При этом полученные от объединения выгоды фирмы определяют следующим образом:

-  64 % компаний отметили возможность нанимать более подготовленных работников;

-  62 % – регулярный обмен информацией в кластере;

-  61 % респондентов считают, что их кластер способствует поднятию предпринимательского духа;

-  59 % отмечают, что для их кластера характерно развитие партнёрских отношений по специфическим проектам;

-  57 % свидетельствуют о наличии обмена опытом внутри кластера;

-  55 % компаний выделяют обмен информацией, касающейся технологий;

-  41 % компаний отмечают среди позитивных характеристик своего кластера помощь в сокращении времени доступа к рынку;

-  43 % фирм отмечают, что их кластеры обеспечивают доступ к исследовательской инфраструктуре;

-  46 % компаний утверждают, что кластеры дают всем участникам возможность пользования важными элементами инфраструктуры: зданиями, исследовательскими лабораториями и пр.

В условиях жёсткой конкуренции и высокого спроса на инновационную продукцию компании фокусируются на разработках и внедрении инноваций. Многие кластерные компании вовлечены в инновационную деятельность: исследования показывают, что 60 % компаний ЕС внедрили инновационный продукт за последние два года, и около половины – инновационную технологию.

В целом порядка 78 % опрошенных компаний в ЕС занимались деятельностью, косвенно указывающей на инновационную активность. Таких компаний больше в странах-новичках (82 %), странах, не имеющих отношения к ЕС (86 %), но особенно в странах-кандидатах (93 %). Общая тенденция такова, что чем больше открывается новых рынков и чем моложе компания, тем больше вовлечение в инновационные процессы и стремление развивать бизнес.

Кластерные инновационные компании ЕС с большей вероятностью патентуют и регистрируют в качестве торговых марок свои инновации и новые продукты/услуги: в 2004 г. на патент претендовали 12 % компаний, на новые торговые марки – 14 % компаний, а в 2006 г. эта доля составила уже 29 % в обоих случаях.

Принадлежность к кластерам в первую очередь способствует формированию конкурентных преимуществ компаний на местных и региональных рынках (около 2/3 компаний в ЕС подтвердили, что принадлежность к кластеру помогает им достичь этих рынков). Не менее важна роль кластеров в улучшении конкурентоспособности большинства компаний на национальных рынках ЕС.

В целом кластеры больше всего способствуют повышению эффективности работы маркетингового отдела, а также при продаже, снабжении, приобретении и поставках.

Отделы исследований и разработок получают наибольшую выгоду от принадлежности к кластеру в Дании, Финляндии и Литве. В Венгрии и Латвии больше всех выигрывают отделы снабжения и продаж. Маркетинговые отделы получают наибольшую выгоду на Мальте, в Нидерландах и Эстонии.

Порядка 20 % от общей численности европейских компаний, работающих в кластерной среде, заявили, что возможность войти в кластер являлась главным аргументом при принятии решения о текущем местоположении компании.

Большинство менеджеров кластерных компаний свидетельствуют, что государственные власти играют важную, если не основную, роль при поддержке кластеров (данное мнение разделяют 2/3 компаний). В то же время фирмы в ряде стран являются противниками вмешательства государства в процесс формирования кластеров. Данная позиция особенно популярна в Турции, Исландии, Чехии, а также в Словении и Румынии.

Основными формами поддержки кластеров государством в странах ЕС являются:

-  прямая финансовая поддержка специфических проектов;

-  обеспечение выполнения административных процедур;

-  предоставление зданий или иных составляющих инфраструктуры;

-  снижение налогов на исследовательские и инновационные расходы;

-  снижение налогов на другие расходы, не связанные с исследованиями и разработками и инновациями;

-  организация публичных мероприятий (ярмарки, торговые миссии и пр.);

-  обеспечение сетей с университетами, администрацией;

-  обеспечение сетей с фирмами;

-  поддержка в развитии бизнес-инкубаторов;

-  поддержка в улучшении репутации кластера;

-  обеспечение передачи информации;

-  обеспечение транспортных связей с другими кластерами или географическими областями.

В настоящий момент кластерные компании ЕС получают наиболее значимую поддержку государства в форме поиска и опубликования информации (организация публичных мероприятий – 45 %, обеспечение передачи информации – 43 %), и 44 % компаний также отмечают, что власти помогают поддерживать кластерную репутацию.

В ЕС 41 % кластерных фирм отмечают, что власти внесли вклад в финансирование специфических проектов кластера. Почти такая же доля компаний утверждает, что государство обеспечило налаживание сетей с университетами и администрацией и другими компаниями (около 40 %).

Менее распространённой формой поддержки является упрощение и выполнение административных процедур, поддержка международных отношений (1/3). Помощь через предоставление зданий и других элементов получают 1/3 компаний, и столько же компаний получают помощь в развитии бизнес-инкубаторов в кластере. Наименее распространённой формой поддержки является снижение налогового бремени: 26 % компаний имеют налоговые льготы на расходы на исследования и инновации, 24 % – общее снижение налогового бремени.

Подводя итоги сказанного, следует отметить, что кластеры являются современной формой интеграции предприятий, способной повышать конкурентные преимущества каждой фирмы-участницы кластера. Международный опыт свидетельствует о высокой эффективности функционирования данной формы. Перспективность создания кластеров в российских условиях, на наш взгляд, несомненна, поскольку они позволяют на основе объединения бизнеса, науки и органов власти существенно повысить качество производимой продукции и снизить издержки, что в настоящий момент является важным и необходимым условием обеспечения конкурентоспособности российской продукции на мировом рынке.

Библиографический список

 

1.  Романова Ю.А. Организационно-экономические основы развития кооперации на региональном уровне (Теория, методология, практика): автореф. дис. … д-ра экон. наук: 05. 00. 05 / Романова Ю.А.; Российский ун-т кооперации. – М., 2008. – 40 с.

2.  Кузнецов И. Итоги и перспективы развития донского АПК в сложившихся экономических условиях / И. Кузнецов // Консультант по-ростовски. – 2009. – № 7. – с. 42–43.

3.  Третьяк О.А. Рыночная политика предприятия / О.А. Третьяк, В.В. Кеворков, М.Ю. Шерешева // Российская промышленность: институциональное развитие [Электронный ресурс]: аналитический обзор. – М., 2007. – URL: http://www.marketing.dvo.ru/publications /23.html.

4.  Черенков В.И. Информационно-коммуникативная проблема глобализации бизнеса / В.И. Черенков // Проблемы современной экономики [Электронный ресурс]. – 2008. – № 3(7) (4/8). – URL: http://www.m-economy.ru/art.php3?artid=1824.

5.  Выгинный С.М. Проблемы продвижения услуг дистанционного профессионального образования и концепция «маркетинговых сигналов» [Электронный ресурс] / С.М. Выгинный. – URL: http://www.marketing.spb.ru/cof/2002-01-edu/sbornik-2.htm.