“Белый план”. Германская “пятая колонна” в Польше

Агрессивные планы захвата Польши гитлеровцы разрабатывали задолго до начала второй мировой войны. Выступая перед своими главнокомандующими в Оберзальцберге 22 августа 1939 .г., Гитлер говорил: “Для меня. было совершенно ясно, что конфликт с Польшей неизбежно произойдет рано или поздно. Я принял это решение ранней весной. Но я полагал, что сначала нанесу удар на Западе, a только потом обращусь к Востоку”. Это признание фашистского диктатора свидетельствует о том, что, несмотря на многочисленные высказывания гитлеровцев об их стремлении к изолированной войне с Польшей, в действительности германский план агрессии против Польши был составной частью их общего плана войны против англо-французского империалистического блока.”

Характерно, что в разгар англо-польских переговоров в начале апреля 1939 г. верховное командование германских вооруженных сил приступило к разработке подробного плана агрессии против Польши. Этот план имел кодовое обозначение “Белый план” (операция Вейс).

В то время когда министр иностранных дел Польши Бек проезжал через Берлин, 11 апреля 1939 г. начальник штаба верховного главнокомандования вермахта генерал-полковник Кейтель извещал главнокомандующих сухопутными, военно-морскими и военно-воздушными силами о том, что в соответствии с указанием Гитлера ОКВ разработало новую “Директиву вооруженным силам на 1939/40 г.”. В директиве говорилось: “1. Разработка (плана нападения на Польшу—В. -Ф.) должна производиться с таким расчетом, чтобы проведение операции стало возможным в любое время начиная с 1 сентября 1939 г.” Главное внимание нацистская клика уделяла внешнеполитической изоляции Польши с тем, чтобы “ограничить войну боевыми действиями с Польшей”. Важнейшим условием осущест­вления этого замысла была надежда гитлеровцев нa продолжение правительствами Англии и Франции их прежней мюнхенской политики. Добиваясь изоля­ции Польши на международной арене, фашисты также рассчитывали использовать ненависть ее правящей клики к социалистическому государству. На Прибалтийские страны Германия намеревалась, оказать воен­ное давление: “В ходе дальнейшего развития событий может потребоваться занять лимйтрофы до границ старой Курляндии и включить их в состав империи”.

Из “Белого плана” следовало, что Германия рассчитывала на поддержку Венгрии, которая “в качестве союзника будет на ее стороне”, а также Италии, позиция которой определялась “осью Берлин—Рим”.

 Вторая часть директивы — “Военные соображения” —свидетельствовала о том, что фашистская Германия рассматривала войну с Польшей как подготовительную операцию к решающей схватке с Англией и Францией. “Великие цели создания германских вооруженных сил определяются по-прежнему соперничеством западных демократий. “Белый план” является лишь предупредительной мерой, дополняющей общие приготовления, но ни в коем случае он “не может рассматриваться как причина для военных действий против западных противников”. В связи с этим на время войны Польшей предусматривалось “принятие, на всякий случай надлежащих мер по защите западных границ германского побережья Северного моря, а также воздушного пространства над ними”?

 Согласно “Белому плану” наиболее важной задачей германских военно-морских сил была “по возможности скрытая разведка и защита от нападения советских военно-морских сил со стороны Финского залива”.

Таким образом, в связи с советскими предложениями о помощи Польше германское верховное командование серьезно опасалось возможности выступления СССР на стороне Польши в случае германской агрессии. В то же время оно было уверено в том, что правитель­ства западных держав будут твердо придерживаться своей политики поощрения немецкой агрессии, и в связи с этим предлагало своим малочисленным войскам на западных границах “принять :меры предосторожности” и “решительно избегать всего, что могло бы обострить взаимоотношения с западными державами”.

 К директиве Гитлера от 11 апреля 1939 г. имеется ряд приложений, составленных в различное время, которые дают возможность более полно раскрыть германский план агрессии против Польши. Эти приложения показывают, что, несмотря на наличие “плана Вейс”, гитлеровцы не оставляли надежды захватить Гданьск. Операция по захвату Гданьска предусматривалась либо как самостоятельная операция при благоприятной конъюнктуре, либо как составная часть плана войны против Польши. В “Приложении III” к указанной директиве говорилось: “Вопрос о внезапной оккупации свободного города Данцига может встать независимо от “плана Вейс” при наличии благоприятных политических условий”. Оккупацию должны были произвести кадровые германские войска из Восточной Пруссии без объявления состояния войны.

Подготовительный период к нападению на Польшу завершается весьма важным совещанием, состоявшимся в имперской канцелярии 23 мая 1939 г. На нем присутствовали высшие военачальники “третьей империи” Геринг, Редер, Браухич, Кейтель, Мильх, Гальдер и др. Выступивший на совещании Гитлер заявил, что в связи с ростом экономической мощи Германии нарушилось равновесие в мире, т. е обострились ее противоречия с другими державами. Проблему “жизненного пространства”, являющуюся “основой всей мощи” страны, продолжал далее “фюрер”, “невозможно осуществить без вторжения на территорию иностранных государств или захвата их собственности”.

На этом совещании Гитлер, высказал то, что в течение пяти лет со дня подписания германо-польского договора гитлеровцы тщательно маскировали посредством всевозможных лицемерных заверений: “Данциг совершенно не является вопросом обсуждения. Это вопрос расширения нашего жизнённого пространства на Востоке, обеспечения продовольственного снабжения и разрешения балтийской проблемы. Определяя место Польши в планах германского империализма Гитлер говорил: Польская проблема неразрывно связана с конфликтом на Западе. Польская внутренняя сила сопротивления большевизму стоит под сомнением. Отсюда ясно, что Польша; в качестве барьера против России представляет собой весьма сомнительную ценность, поэтому о пощаде Польши не может быть и речи. Перед нами стоит задача атаковать Польшу при первой же возможности”. Он признал, что целью германской политики на Востоке является захват не столько Гданьска, но и Прибалтики, Польши и территорий Советского. Союза.

На возможность мирного захвата Польши Гитлеровскоё правительство не возлагало надежд. В конце мая 1939 г. оно пришло к выводу, что осуществления дальнейших агрессивных планов уже нельзя добиться без войны, как это было с Чехословакией.

В разгар разработки германской военщиной плана войны против Польши 28 апреля 1939 г. в фашистском рейхстаге с погромной речью выступил Гитлер. Он заявил, что временное англо-польское соглашение, заключенное в Лондоне, несовместимо с германо-польской декларацией 1934 г. Гитлер обвинил Польшу в том, что будто бы она в ответ на германские предложения о мирном урегулировании отношений ответила мобилизацией резервистов и военными приготовлениями. В связи с этим он объявил о расторжении германо-польского договора от 26 января 1934 г. и англо-германского морского соглашения 1935 г. Характерно, что это заявление Гитлера в виде меморандума было вручено германским поверенным в делах в Варшаве министру иностранных дел Польши 28 апреля в момент, когда речь Гитлера передавалась по радио.

Таким образом договор, подписанный Германией с санационным режимом на десять лет не просуществовал и пяти. Используя этот договор гитлеровцы осуществили ряд захватов в Европе, подорвали складывавшуюся систему коллективной безопасности и подготовили условия для нападения на Польшу. Польское правительство оказало фашистской Германии все услуги, которые оно только в силах было оказать. Теперь, когда гитлеровское командование заканчивало военные приготовления к агрессии против Польши, правящая клика фашистской Германии отбросила договор, как ненужный клочок бумаги.

Разрывая договор с Польшей и морское соглашение с Англией, правительство фашистской Германии помимо развязывания рук для войны против Польши преследовало и другую цель. Как известно, в это время происходили англо-франко-советские переговоры о за­ключении пакта о коллективном отпоре агрессору. Реальность этого пакта в значительной мере зависела от участия в нем Польши. Несмотря на провокационное поведение, правительств Англии, Франции и Польши во время переговоров с Советским Союзом, возможность заключения такого соглашения с участием СССР, как мы видели выше, чрезвычайно беспокоила гитлеровцев. Разрывая договор с Польшей и соглашение Англией, гитлеровское правительство также хотело припугнуть правящие круги этих стран и побудить их к прекращению переговоров с СССР. Одностороннее расторжение фашистской Германией договора о ненападении означало, что наступил завершающий этап подготовки войны с Польшей.

 Помимо военной и дипломатической подготовки агрессии фашистская Германия активизировала деятельность своей “пятой колонны” в Польше. Здесь для подрывной работы германской агентуры имелись благоприятные условия. В Польше, особенно в ее западных районах, имелось большое число немецкого населения (около 700 тыс. человек). Немецкой буржуазии и крупным землевладельцам принадлежали важные позиции в экономике западных районов Поль­ши. Германское правительство оказывало им мате­риальную и политическую поддержку. Через Амстер­дам и Гданьск, через специально созданные там банки из фашистской Германии немецким промышленникам переводились десятки миллионов злотых. Важные отрасли польской промышленности не в состоянии были конкурировать с немецкими фирмами, разорялись и попадали в руки немцев.

Немецкие колонисты владели значительной земель­ной собственностью. В Поморье немцам, составляв­шим 10% населения, принадлежало 25% обрабатывае­мой земли, а в отдельных приморских уездах немецкие колонисты захватили до 90% всей обрабатываемой зем­ли. Немцы держали в своих руках значительную часть экспорта сельскохозяйственных продуктов Польши. Гитлеровская пропаганда, а вслед за ней современные западногерманские историки-реваншисты создали легенду о терроре польских властей против немецкого национального меньшинства в Польше, с помощью которой они пытались и пытаются оправдать поли­тику кровавого насилия и истребления шести миллио­нов польских граждан во время немецко-фашистской оккупации Польши в годы второй мировой войны. В действительности немецкое национальное меньшинство в Польше пользовалось широкими экономиче­скими и политическими правами. Фашистская Герма­ния использовала это обстоятельство для создания своей “пятой колонны”, подрывная деятельность кото­рой сыграла значительную роль в поражении буржу­азно-помещичьей Польши.

Подрывные организации немецко-фашистской пар­тии, а также германская контрразведка после захвата гитлеровцами власти в Германии проводили фашиза­цию немецкого национального меньшинства в Польше. В первую очередь они подчинили своему влиянию наиболее многочисленную организацию “Союз немцев в Польше”, возглавляемую Госбахом, а также “Пар­тию молодых немцев”, руководимую Визнером. Обе организации имели свое представительство в польском сенате. Кроме того, в Польше существовала немецко-фашистская партия, являвшаяся филиалом национал-социалистской партии Германии. Среди немецкого населения Польши нацисты широко пропагандировали фашистские идеи. В 1937 г. в Польше гитлеровцы изда­вали около 105 газет и журналов на немецком языке, из них 20 ежедневных.

В ноябре 1937 г. министерство внутренних дел Польши составило секретный меморандум о положении немецкого национального меньшинства в Польше. В нем отмечалось, что, несмотря на заключение германо-польской декларации о национальных меньшинствах, антипольская деятельность немецко-фашистской аген­туры усилилась. “Союз немцев в Польше”,— говори­лось далее в меморандуме,— через подчиненные ему немецкие банки в Познани только в сентябре 1937 г. предоставил кредиты немецким предприятиям на сумму 6 604 тыс. злотых”. Среди немецкого населения гитле­ровцы развернули движение за создание единой фашист­ской организации, на каждом из собраний немцев вы­ступали делегаты, прибывшие из Германии, агенты Боле. В меморандуме отмечалось также, что в много­численных германских консульствах в Польше в каче­стве сотрудников работают активные деятели немецко-фашистского движения в Польше, которым польское правительство отказало в праве проживать в стране. С целью всеобъемлющей фашизации немецкого нацио­нального меньшинства гитлеровцы создали “Союз не­мецких крестьян”, действующий в северных районах Польши. “В Силезии и других районах Польши, в газе­тах, издаваемых на немецком языке,— говорилось в меморандуме,— развернулась усиленная антиполь­ская пропаганда”.

После Мюнхенской конференции германская “пятая колонна” в Польше в соответствии с указаниями, полу­ченными из Берлина, усилила свою активность. Гла­вари немецких фашистов в Польше по примеру Генлейпа в переговорах с польскими министрами, а также в выступлениях на собраниях своих сторонников выдвигали требования о предоставлении автономии не­мецкому национальному меньшинству. Начальник де­партамента культуры МИД Германии Твардовский сообщал Риббентропу 12 декабря 1938 г., что управление “Фольксдейче” направило в министерство иностран­ных дел меморандум с требованием вмешаться в “защиту” немецкого национального меньшинства в Польше. Он писал, что руководители этой организации Лоренц и Гаусгофер имели беседу с Гитлером, который сказал им, “что он не намерен долго терпеть гонений со стороны нашего восточного соседа в отношении наших собратьев-немцев”. Выступая в Познани на одном из собраний организации “Молодых немцев в Польше” в конце ноября 1938 г., Визнер заявил, что вопрос о положении немецкого национального меньшинства касается не только Польши, но что “Германия также может сказать свое слово”. Весной и летом 1939 г. гитлеровцы превратили “пятую колонну” в Польше в важнейший инструмент своей подрывной деятель­ности.

Ежегодно из каждой немецкой колонии в Польше несколько молодых немцев под предлогом посещения родственников, поиска сезонной работы на определен­ный срок уезжали в Германию, где их готовили к дивер­сионной и разведывательной деятельности. Вернувшись в Польшу, они сохраняли связь с органами германской военной разведки. Накануне войны Польша кишела гит­леровскими шпионами и диверсантами. Большие возмож­ности для подрывной деятельности гитлеровцев представляло то, что Гданьск входил в таможенные границы Польши. Любой шпион мог свободно выехать из Поль­ши в Гданьск. Представитель германского диверсион­ного центра в Гданьске имел свободу действий для сбора шпионских сведений и снабжения оружием своих агентов по всей стране. Через польское Поморье про­ходили немецкие коммуникации из Восточной Пруссии в Германию. Часто немецкие машины “сбивались” с курса, а ехавшие в них гитлеровцы занимались шпио­нажем, диверсиями и сбором информации у- своих агентов. По всей Польше в качестве учителей, врачей, ветеринаров подвизались специальные гитлеровские эмиссары, которые руководили шпионами и дивер­сантами, создавали подрывные организации.

Летом 1939 г. адъютант Гиммлера Альвенслебен посетил Торунь, где инспектировал вооруженный отряд местных гитлеровцев. Многие молодые немцы, чтобы избежать призыва в польскую армию, перебегали в Германию, где проходили подготовку для диверсионной деятельности против Польши. Перед самой войной гитлеровские агенты в Польше прошли дополнительное обучение в Германии в специальных лагерях, где их прикрепили к “округам диверсионных действий”, на ко­торые была разделена Польша.

2 сентября 1939 г., т. е. уже в разгар второй миро­вой войны, вблизи Познани у экипажа сбитого немецкого самолета была обнаружена “Инструкция для войск, действовавших против Польши”. В ней говорилось: “Немецкие и другие группы в Польше будут поддер­живать боевые операции немецких вооруженных сил”. В инструкции предписывалось всем немцам, прожи­вающим в Польше, уклоняться от призыва в польскую армию и присоединяться к гитлеровским войскам. Тщательно перечислялись обозначения и пароли, при помощи которых можно было отличить германских диверсантов и шпионов в Польше после начала войны.

Однако борьба с фашистскими элементами внутри Польши не входила в расчеты польского правительства. Господствующие классы Польши видели в фашизме главное орудие борьбы против революционного, демо­кратического и национально-освободительного движе­ния в Европе. Польские правящие круги считали, что всякая борьба против германского фашизма, в том числе и против его агентуры в Польше, могла бы на­нести удар и по санационному режиму — этой поль­ской разновидности фашизма. В июле 1939 г., когда Польша находилась накануне войны с Германией, газета польских фашистов “АБЦ” писала: “Падение национал-социализма в Германии не в интересах Поль­ши”. Среди самих лидеров санации было немало аген­тов гитлеровской, английской, американской и фран­цузской разведок. Польская разведка и контрразведка — второй отдел польского генерального штаба (“двуйка”), польская политическая полиция были тесно связаны с гитлеровской разведкой, гестапо и разведками дру­гих империалистических стран.

Польское фашистское правительство установило тес­ное сотрудничество своих полицейских организаций с фашистским террористическим аппаратом Италии и Германии. Как сообщалось в печати, 31 января 1938 г. Варшаву посетил один из палачей немецкого народа, начальник фашистской полиции генерал Далюге. Во время бесед с начальником польской поли­ции генералом Заморским они обменивались опытом подавления революционных выступлений трудящихся. 7 сентября 1938 г. Заморский был приглашен в качестве гостя на съезд фашистской партии в Нюрнберг и был принят Гитлером. На Нюрнбергском съезде фашист­ской партии присутствовал также начальник кабинета польского министра иностранных дел Лубенский.

7 октября 1938 г. начальник польской полиции генерал Заморский выехал в Рим на съезд фашистской полиции. По пути он сделал остановку в Берлине и был принят Далюге. 15 декабря Варшаву посетил министр юстиции Германии фашист Герман Франк, а 18 фев­раля 1939 г.— начальник гестапо Гиммлер.

Так, несмотря на то, что гитлеровцы все более откры­то заявляли о своих агрессивных целях в отношении Польши, ее антинародная правящая клика не прекра­щала сотрудничать с германским фашизмом. Это сотруд­ничество двух фашистских клик облегчало Германии подготовку нападения на Польшу.

После отказа Германии от договора о ненападении германо-польские отношения обострялись с каждым днем. Германия концентрировала войска на польской границе и строила там укрепления. По указанию мини­стерства пропаганды немецко-фашистская пресса от­крыла яростную антипольскую кампанию. 8 и 15 мая на конференции в министерстве пропаганды Германии представителям прессы было дано указание печатать как можно больше материалов о конфликтах между поляками и немцами в Польше. В позднейших ин­струкциях прессе восточных районов Германии было предложено “писать о бегстве “Фольксдейче” из Поль­ши, не указывая численности и места расположения лагерей перебежчиков”. Угрозы германской прессы по адресу Польши стали исключительно резкими.

5 мая 1939 г. в сенате с ответом на речь Гитлера по поводу одностороннего расторжения Германией договора с Польшей выступил Век. Он говорил о тех уступках, которые польское правительство согласилось сделать Германии в Поморье, и выразил сожаление о “недостаточных компенсациях Польше с германской, стороны”. “Где же взаимность?” — спрашивал поль­ский министр, невольно раскрывая подоплеку поли­тики правительства в связи с германскими требова­ниями. Выступление Века показывало, что польское правительство продолжало использовать вопрос о Гданьске и коридоре для торга с гитлеровцами, тре­буя реальных компенсаций за счет территорий СССР.

В опубликованном в тот же день официальном ответе польского правительства на германский меморандум от 28 апреля 1939 г. о расторжении германо-польского договора 1934 г. говорилось, что польское правитель­ство готово к возобновлению переговоров с Германией с учетом замечаний, сделанных в речи министра ино­странных дел Бека.

Политика сговора с гитлеровскими агрессорами была глубоко враждебна национальным интересам польского народа. Поэтому правящие классы буржуазно-поме­щичьей Польши всячески маскировали ее. Вопреки воле народа лидеры санации и после разрыва Герма­нией договора о ненападении не прекращали попыток восстановить контакт с гитлеровской кликой. Такие попытки предпринимались через посредство дипломати­ческих представителей Болгарии, Японии, Италии.

В середине мая 1939 г. к болгарскому послу в Вар­шаве Троянову явился заместитель министра иностран­ных дел Польши Арцишевский и просил устроить ему секретную встречу с германским послом Мольтке. С согласия Гитлера такая секретная встреча состоялась в одном из варшавских кафе. Арцишевский, исходя из инструкции Бека, пытался убедить правительство фашистской Германии, что Польша, заключив времен­ное соглашение с Англией, окончательно не закрыла дверь, и что руки для переговоров с Германией у нее не связаны. Арцишевский уверял Мольтке, что извест­ные переговоры Липского с Риббентропом происходили под влиянием событий, связанных с захватом Герма­нией Чехословакии и Клайпеды, что вызвало большое беспокойство в Польше. Главной целью беседы была попытка Арцишевского оправдать в глазах гитлеров­цев позицию Бека, занятую им на пленарном заседании сейма. Он просил Мольтко уведомить Гитлера, что Бек вынужден был 5 мая произнести речь “под давлением общественного мнения, но он по-прежнему верен Гит­леру”. Арцишевский признал, что данная речь — “это только дипломатическая игра Бека”. Мольтке холодно заявил Арцишевскому, что все это не меняет сущности дела.

Арцишевский снова просил гитлеровского посла передать в Берлин, чтобы там не придавали особого значения последним внешнеполитическим маневрам польского правительства. Он сказал: “Польша делала далеко идущие уступки Германии и готова идти еще дальше. Однако она не может полностью передать Гер­мании экономического и политического господства над Данцигом. Польские государственные деятели не могут пойти на это, не потеряв власти над своей страной”. Арцишевский уверял гитлеровского посла в стремлении польского правительства к союзу и дружбе с фашистской Германией.. И результат этой беседы не замедлил сказаться. 23 мая 1939 г. Мольтке сообщил в Берлин, что так называемый поворот в поли­тике польского правительства, выразившийся в при­нятии английских “гарантий”, произведен для обмана народных масс Польши и что в речи 5 мая Бек под давле­нием общественного мнения “вынужден был защищать чуждую ему политику”. Мольтке передавал в Берлин рассказ Арцишевского о том, какое чувство возмуще­ния вызвала у Бека реакция народа на его речь в сей­ме; Получив поздравительные телеграммы от ряда общественных организаций Польши по случаю этой речи, Бек, охваченный гневом, воскликнул: “Ах, что заставляет меня делать эта польская голытьба с ули­цы!” — и рвал приветственные телеграммы.

В заключение своего донесения Мольтке передал в Берлин заявление Арцишевского о том, что “Бек остается и теперь в сущности приверженцем старой политики, но если бы он продолжал открыто политику сотрудничества с Германией, то не мог бы удержаться у власти”.

Польское правительство предпринимало попытки наладить контакт с правительством фашистской Гер­мании и через другие каналы. Как сообщал в Берлин Мольтке, один из сотрудников польского министерства иностранных дел, Кобылянский, в мае 1939 г. вел беседу по данному вопросу с японским послом в Вар­шаве Сако, который даже совершил тайную поездку в Берлин для того, чтобы вовлечь в германо-польские переговоры японского посла Того.

Польский посол в Риме Венява Длугошевский доби­вался итальянского посредничества в возобновлении германо-польских переговоров. Во время беседы с Чиано 15 мая 1939 г. он настойчиво просил поддержки Ита­лии. Однако правительство Муссолини, которое в те дни готовилось к подписанию пакта о военном союзе с Германией, не откликнулось на просьбу польского правительства.

Происки Века не остались секретом для прави­тельств Англии и Франции. Французский посол в Вар­шаве Ноэль писал в своих мемуарах: “Бек предпринял попытку начать переговоры с Германией тайно, не предавая их гласности”.

Таким образом, летом 1939 г. после разрыва Герма­нией договора с Польшей о ненападении Бек и вся правящая фашистская клика Польши продолжали проводить свой прежний прогитлеровский антинацио­нальный курс. Но для того чтобы удержаться у власти, они вынуждены были совершать различные дипломати­ческие маневры и создавать видимость “сопротивления” агрессивным требованиям Германии. Однако в связи с непримиримой позицией, занятой гитлеровцами в от­ношении Польши, все попытки польского правитель­ства возобновить контакты с германским правитель­ством в мае 1939 г. оказались безуспешными.

Оказавшись перед угрозой немецко-фашистской аг­рессии, правящие буржуазно-помещичьи круги Польши категорически отказывались от помощи Советского Союза и тем самым активно помогали правительствам Англии и Франции саботировать переговоры с СССР. Советское правительство неоднократно делало предложения правительству Польши об оказании помощи как экономического, так и военного характера. 10 мая 1939 г. польского министра иностранных дел посетил прибывший в Варшаву заместитель народного комиссара иностранных дел СССР В. П. Потемкин. “От имени своего правительства он заявил мне,— писал позднее в своих мемуарах Век,— что если Польша явится объек­том нападения, то она может рассчитывать на дружествен­ную позицию Советского Союза. Он (Потемкин.—В.Ф.) дал понять, что было бы неплохо улучшить отношения между Польшей и СССР”.

14 июня советский посол в Польше посетил заме­стителя министра иностранных дел Польши и вел с ним переговоры о возможности расширения советско-польских экономических отношений на основе заклю­ченного польско-советского торгового договора. Но польское правительство, продолжавшее втайне ориен­тироваться на фашистскую Германию, вместе с которой оно в течение ряда лет вынашивало планы войны про­тив СССР, отклонило эти предложения. 11 мая поль­ский посол в Москве Гржибовский во время беседы с народным комиссаром иностранных дел СССР заявил, что “Польша не считает возможным заключение пакта о взаимопомощи с СССР”. Таким образом, в тот момент, когда гитлеровский меч был уже занесен над Польшей, польское реакционное правительство отклонило пред­ложение Советского Союза о заключении договора о взаимопомощи, чем совершило предательство нацио­нальных интересов польского народа.

Английское и французское правительства исполь­зовали антисоветскую политику польского прави­тельства для маскировки своей собственной дипломати­ческой игры. Как известно, отрицательный ответ на предложение СССР польское правительство дало с согласия и при поощрении правительств Англии и Франции.

Румынский министр иностранных дел Гафенку, который в то время посетил столицы европейских государств, приводит текст английской ноты француз­скому правительству от 29 апреля 1939 г., в которой, между прочим, говорилось о предстоящих переговорах с Советским Союзом. “Не компрометировать общий фронт, проходя мимо возражений Польши и Румы­нии...”, — гласила нота. Комментируя эту ноту, Гафенко пишет: “Правительство Великобритании было счаст­ливо выдвинуть на первый план возражения Польши и Румынии для того, чтобы ограничить те обязатель­ства, которые мог бы взять на себя Советский Союз”.

Правительство СССР неоднократно запрашивало правительство Польши о его согласии пропустить советские войска через польскую территорию в случае нападения на нее гитлеровской армии, а также пред­лагало непосредственную помощь советских вооружен­ных сил в случае немецко-фашистской агрессии. Уже одно только согласие польского правительства на полу­чение военной помощи со стороны Советского Союза оказало бы сильное сдерживающее влияние на правя­щие круги фашистской Германии. Но антинародное правительство санации отказалось от спасительной для Польши реальной военной помощи СССР.

Толкая Польшу к отказу от предложений Совет­ского правительства, правящие круги Англии и Фран­ции в свою очередь ничего не предпринимали для того, чтобы конкретизировать свои политические и военные обязательства в отношении Польши и оказать ей мораль­ную помощь для подготовки к отпору германской агрессии. Они и не могли этого сделать, так как рас­сматривали Польшу в качестве разменной монеты во время переговоров с правительством фашистской Германии. Германский посол в Лондоне Дирксен, характеризуя английские предложения Германии, сде­ланные летом 1939 г., сообщал в Берлин: “Соглашение с Германией химически, так сказать, растворило бы данцигскую проблему и открыло бы дорогу к германо-польскому урегулированию, которым Англии не было бы больше надобности интересоваться”.

 Однако антифашистская борьба трудящихся Польши и давление общественного мнения Франции и Англии заставили правящие круги этих стран совершить неко­торые робкие шаги, которые должны были создать видимость их готовности оказать помощь Польше. В мае 1939 г. польское правительство предприняло попытку заключить с Францией военное соглашение на случай нападения фашистской Германии. 14 мая в Париж прибыла польская военная миссия в составе военного министра Польши генерала Каспшицкого и заместителя начальника генерального штаба полковника Яклича. 16 мая 1939 г. начались переговоры. С французской стороны в переговорах участвовали начальник генерального штаба генерал Рамелен, адмирал Дарлан и др.

19 мая 1939 г. польско-французское соглашение было парафировано генералами Гамеленом и Каспшицким. По этому соглашению французские военно-воздушпые силы должны были нанести удар по Германии сразу же после начала войны, а сухопутная армия — на 16-й день после начала мобилизации. Однако французское правительство Даладье, сослав­шись на отсутствие политического соглашения между Польшей и Францией, отказалось утвердить это воен­ное соглашение.

Франко-польские переговоры о заключении поли­тического и военного соглашений, сорванные в мае 1939 г., не возобновлялись вплоть до начала войны. Только 4 сентября. 1939 г., когда уже Польша терпела поражение под натиском гитлеровских полчищ, было подписано франко-польское соглашение. Этот запозда­лый жест понадобился французским мюнхенцам для того, чтобы ввести в заблуждение народы и снять с себя ответственность за предательство Польши.

Такой же маневр в отношении Польши осуществило и английское правительство. 23—24 мая 1939 г. в Вар­шаве происходили англо-польские военные переговоры. С английской стороны в них участвовали генерал Кляйтон с группой офицеров, с польской — начальник генерального штаба генерал Стахевич и начальники штабов военно-воздушных и военно-морских сил. Так же как и во время франко-польских переговоров, речь шла о сроках и размерах военной помощи Польше. Представители английских вооруженных сил стреми­лись взять на себя как можно меньше обязательств.

Как признает английский лейбористский деятель Хыо Дальтон, “в течение пяти последующих месяцев (после предоставления Англией “гарантий” Польше.— В. Ф.) планы не были согласованы... Переговоров между штабами не было”.

Американская дипломатия оказала большую под­держку дипломатическим маневрам англо-французских мюнхенцев, в частности политике предоставления так называемых гарантий Польше и другим странам и саботирования правительствами Англии и Франции переговоров с СССР. Империалисты США не сомне­вались, что гитлеровцы после оккупации Праги взяли твердый курс на войну. 13 мая 1939 г. американский поверенный в Берлине Кирк сообщал Хэллу о го­товности Германии в любой день совершить нападе­ние на Польшу. Цель американской дипломатии по-прежнему сводилась к тому, чтобы поощрять Герма­нию к войне против СССР, в ходе которой обе страны обессилят друг друга, а затем со свежими силами вме­щаются США и станут вершителями судеб Европы и всего мира.

В таких угрожающих условиях, когда фашистская Германия проводила практическую подготовку к воору­женному нападению на Польшу, а правительства за­падных империалистических держав своей политикой сговора с гитлеровцами поощряли агрессора, поль­ское фашистское правительство продолжало скрывать угрозу войны, бахвалиться “силой” и “непобедимостью” польской армии. Правящая клика Польши тешила себя надеждой, что фашистская Германия не рискнет напасть на Польшу. “Какой интерес для Германии воевать с Польшей? Верите ли вы, что Гитлер желает чего-либо подобного? Знаем, что он этого не желает. Он определенно желает Данцига, но он никогда не со­гласится уплатить такую цену за приобретение этого города”,— говорил Бек румынскому министру ино­странных дел. Сохраняя такую уверенность, польское правительство не принимало мер для подготовки страны и армии к отражению германского нападения. Промыш­ленность Польши не могла обеспечить армию воору­жением и снаряжением, необходимыми для ведения современной войны. К тому же польская военная про­мышленность была расположена главным образом вблизи границ с Германией, которую правящие классы Польши рассматривали в качестве надежного тыла и союзника в планируемой ими войне с Советским Союзом.

В связи со слабой моторизацией промышленности и сельского хозяйства польская армия не имела доста­точного количества кадров для управления даже имев­шейся в сравнительно небольшом количестве военной техникой. Польская армия была по старинке организова­на, обучена и вооружена. “Одним словом,— пишет пол­ковник Кирхмайер,— дивизия была недостаточно во­оруженной и малоподвижной массой людей, лошадей и повозок”. Противовоздушная оборона находилась в зачаточном состоянии, важнейшие промышленные объекты западных областей Польши вовсе не были при­крыты зенитной артиллерией. Из имевшихся 771 са­молета только 42% были пригодны для боевых дейст­вий³. Западная граница Польши не имела укреплений, аэродромов; вблизи нее были расположены многочисленные склады. Основные укрепления и аэродромы находились на восточной границе, они предназнача­лись для использования в войне против СССР. Только на строительство укреплений в Полесье ежегодно перед войной польское правительство расходовало от 20 до 30 млн. злотых. Таким образом, Польша в случае войны с фашистской Германией должна была отражать атаки противника не фронтом, а тылом.

В результате пагубной антинациональной поли­тики правящих буржуазно-помещичьих классов Поль­ши страна ни в экономическом, пи в политическом отношениях не была подготовлена для отражения немецко-фашистской агрессии. Вплоть до самого напа­дения гитлеровцев на Польшу и в ходе войны санация продолжала деморализовывать и обезоруживать поль­ский народ, способствовать гитлеровцам в захвате и порабощении Польши.

При подготовке данной работы были использованы материалы с сайта http://www.studentu.ru