Памятники Римского права

ГОСУДАРСТВЕННЫЙ КОМИТЕТ РОССИЙСКОЙ

ФЕДЕРАЦИИ ПО ВЫСШЕМУ ОБРАЗОВАНИЮ

 

Университет Международных Отношений

Реферaт

 

По курсу :

 

“Римское право”

 

На тему :

 

“Памятники Римского права”

г. Москва

2000

Содержание

I. Введение

II. Законы XII таблиц

III. Дигесты Юстиниана и институции Гая

IV. Заключение

V. Литература

I. Введение

По одному известному выражению, римляне “трижды по­коряли мир”. Первый раз - легионами, второй - христианством, третий раз - правом.

Возведенное в ранг “писаного разума” римское право клас­сического периода было широко воспринято феодальными госу­дарствами Западной Европы, оно и по сей день лежит в основе многих институтов буржуазного права.

Мастерски разработанное в деталях беспримерной юриспруденцией классического периода, римское право нашло себе затем окончательное завершение в знаменитом своде — Corpus Juris Civilis императора Юстиниана, и в таком виде было завещано новому миру. Железный колосс, державший в своих руках судьбы мира, дряхлел:

разнообразные народности, входившие в состав всемирного римского государства, тянулись в разные стороны; с границ напирали варвары новые претенденты на активное участие в мировой истории. Наступил момент, они хлынули могучими потоками и затопили весь античный мир. Настала беспокойная эпоха великого переселения народов, и кажется, что вся богатая культура древности погибла навсегда, что порвались все связи между старым и новым, что история вовсе зачеркивает страницы прошлого и начинает писать все заново.

II. Законы XII таблиц

Первая римская кодификация права восходит к середине V столетия до н. э. Она получила название “Законов XII таблиц”. В течение многих веков они считались в Риме основным источником права - публичного и частного (fons omnis public! privatique juris).

Свое название Законы получили в связи с тем, что были написаны на 12 деревянных досках, выставлявшихся на город­ской площади. Никто поэтому не мог “отговариваться незнанием закона”. По некоторым сведениям, от всякого вступающего в ря­ды граждан юноши требовалось знание законов наизусть. Счита­лось, что без этого нельзя выполнять обязанности гражданина, в особенности судейские.

Законы ХП таблиц были в своей основе записью обычного права. Больше всего в ней нуждались плебеи (для защиты от произвола патрицианских судей). Кодификация права была для них этапом в борьбе за уравнение с патрициями.

Сами законы до нас не дошли. Они известны лишь в отрывках, которые сохра­нились в сочинениях древних авторов, в особенности юристов, - Цицерона, Уль-пиана,Гая и др.

Среди этих источников особое место занимает сочинение юриста II века н. э. Гая, автора “Институций” - учебника для римских юридических школ. Его случай­но обнаружил историк Нибур в 1816 году в итальянском городе Вероне. “Институции” Гая были найдены под текстом сочинения богословского содержания.

Существует предание, будто Нибур опрокинул чернильницу и, стирая на руко­писи пятно, обнаружил сочинение Гая.

От слова “цивитас”, что значит “город”, “городская общи­на”, право Таблиц называли “цивильным”, то есть принадлежа­щим данной совокупности граждан; от слова “квирит” (как люби­ли называть себя сами римляне в честь бога войны Януса Квирина) - “квиритским”. От “цивитас” происходит доныне существующий термин “цивилистика”, озна­чающий “гражданское право”, совокупность институтов, служащих регулированию имущественных отношений.

Примечательной чертой Законов XII таблиц было четко проведенное разделение вещей на две категории. К первой при­надлежали главным образом земля, рабы, рабочий скот. Ко вто­рой - все остальные вещи.

Практическое значение такого разделения обнаруживалось в способе отчуждения вещей; при их продаже, дарении и пр. Именно по этому признаку определилось и само название ука­занных категорий. Первая называлась res mancipi (pec манципи), вторая - res пес mancipi (pec нек манципи).

Отчуждение земли, рабов, рабочего скота должно было со­вершаться в строго установленной форме. Она называлась mancipatio (манципация).

Слово это происходит от manus - рука. Первоначальное образное представле­ние о собственности шло от завладения вещью, захвата. Отсюда “манус”.

Манципация производилась следующим образом. Продавец и покупатель (если взять наиболее частый случай) приглашали пять свидетелей (не менее) и весодержателя. Покупатель (приобретатель) касался рукой купленной им вещи (“хватал ра­ба”), говоря при этом: “Я утверждаю по праву квиритов, что этот... (предположим, раб) принадлежит мне и я купил его за эту медь”. Продавец мог ограничиться молчанием, которое считалось знаком согласия.

Медный слиток бросался на весы, символизируя уплату денег. В этом обряде пережиточно сохранилось воспоминание о тех временах, когда еще не умели че­канить монету и металл переходил из рук в руки в виде слитков определенного ве­са. Из этого можно заключить, что обычай манципации много древнее Законов XII таблиц, знающих уже и денежный штраф.

Пропуск слова в формуле покупки, отсутствие хотя бы од­ного из пяти положенных свидетелей, какое-нибудь упущение в обряде и т. д. были достаточными основаниями для признания сделки недействительной, даже если были уплачены деньги.

Здесь выступает перед нами строгий юридический форма­лизм, красной нитью проходящий через все законодательство Таблиц.

Присутствие свидетелей, как и все другие условия манци­пации, - дань традиции. Они играли двоякую роль. Запоминая самый факт сделки и ее условия, свидетели обязывались удосто­верять ее законность каждый раз, когда это требовалось (например, при судебном споре); кроме того, они были последним напоминанием о том контроле, который в свое время осуществля­ла община во всем, что касалось сделок с землей, рабами, рабо­чим скотом. Ее права легко объяснимы. В течение всех первых веков республики римская земля (а затем и италийская) была коллективной собственностью и соответственно с тем называлась ager publicus (агер публикус) - общее поле.

Коллективным было на первых порах и рабовладение. Та­кой вид собственности, который принято называть античной, воз­никает благодаря объединению - путем договора или завоевания -нескольких племен, избирающих местом поселения один из родо­вых поселков. Непременным атрибутом античной собственности является рабство. Движимая, а впоследствии и недвижимая частная собственность развивается в данных условиях как откло­няющаяся от нормы и подчиненная общинной собственности форма. Античная собственность - это “совместная частная соб­ственность активных граждан государства, вынужденных перед .лицом рабов сохранять эту естественно возникшую форму ассо­циации”'. Античная собственность имела форму государственной собственности, вследствие чего право отдельного индивида на нее ограничивалось простым владением (possessio). Настоящая част­ная собственность - и здесь мы снова согласны с Марксом и Эн­гельсом - появляется у римлян, как и у всех древних народов,

лишь вместе с движимой собственностью.

Каждая римская семья получала участок для обработки. Когда его не хватало, прибегали к дозволенному “захвату” никем не обрабатываемой целины. Спустя

два года участок становился законным владением.

Часто спрашивают, почему в число “рее манципи” не входят орудия труда -плуг, борона и пр. Дело в том, что они весьма рано перешли в частную собствен­ность. Объясняется же это, во-первых, той индивидуализацией пользования ору­диями, с которой начинается процесс возникновения частной собственности;

во-вторых, сравнительной несложностью и доступностью указанных орудий.

Мы видим, таким образом, примечательную картину: земля еще считается общей собственностью, и община контролирует сделки с нею, но контроль этот формален. Фактическое распоря­жение ею принадлежит частному лицу. То же следует сказать о

рабах и рабочем скоте. Все другие вещи - пусть даже очень дорогие - переходили

из рук в руки совершенно свободно. Потому и говорили о них:

“вещи, не нуждающиеся в манципации” - “рее нек манципи”.

 Долговое рабство, узаконенное ХП таблицами, отмечалось крайней суровостью. Договор займа, по которому средством обес­печения являлись “мясо и кровь” должника, назывался в Риме nexum - (нексум) “кабала”. По способу заключения нексум похо­дил на манципацию (свидетели, медь, формула). При просрочке платежа кредитор, пользуясь дозволением суда, “налагал на должника руку”, что означало заточение в оковах. Помещенный в подвал дома кредитора должник трижды выводился на город­скую площадь вымаливать помощь друзей и родственников. “В третий базарный день должники предавались смертной казни или поступали в продажу за границу”, что означало рабство.

Когда у должника оказывалось несколько кредиторов, за­кон предписывал: “Пусть разрубят должника на части”. ,. Не следует думать, впрочем, что подобные дикости были распространенным явлением. Чаще всего применялась продажа в рабство.

Признавалось вместе с тем, что по выплате долга гражданин возвращал себе свободное состояние.

Долговое рабство больше всего угрожало плебеям, лишен­ным той защиты и помощи, которую давали патрициям род и курия. Ликвидация долгового рабства стала вопросом острой борьбы.

Римский историк Тит Ливии рассказывает, что как-то кредитор вывел на пло­щадь старого воина-центуриона, “истощенного от бедности и худобы”, в рубище. Оказалось, что разорение постигло его от войны, податей, непосильных про­центов. Должник показал обезображенную побоями спину. “Видя и слыша это, на­род поднял сильный крик. Должники в оковах и без оков бросаются на улицу, умо­ляя квиритов о защите”.

Правящая верхушка Рима пошла на уступки. В 326 году до н. э. (через 250 лет после реформы Солона) долговое рабство было уничтожено и в Риме (закон Петелия). С этого времени ответ­ственность должника ограничивается его имуществом.

Семейные отношения по Законам ХП таблиц характери­зуются ранее всего неограниченной властью домовладыки. Все живущие под крышей его дома, будь то кровные родственники или приемыши, были членами одной и той же фамилии, агнатами. Имущество семьи считалось ее коллективной собственностью, но распоряжаться им мог только “отец семейства” - paterfamilias. По смерти последнего оно поровну делилось между агнатами. Когда их не оказывалось, наследовали ближайшие сородичи (братья умершего, их сыновья и т. д.), которых также считали агнатами, хотя и дальними (братья некоторое время до смерти отца жили под одной крышей).

Дочь переходила в дом своего мужа, подпадая под власть его самого и его от­ца, если последний был еще жив. По отношению к своему родному отцу и своей старой семье вообще она когнатка, кроеная родственница, но и только. Прав на наследство в своей кровной семье она, а также ее дети и внуки не имели.

Имущественная правоспособность наступала для римского гражданина нередко много позже политической - не ранее смерти отца.

Существовала одна возможность для освобождения сына при жизни отца - че­рез троекратную продажу в рабство. После третьей продажи сын становился сво­бодным. По отношению к своей семье он делался когнатом, лишенным, как и за­мужняя дочь, права наследования.

Жена так же, как и другие домочадцы, была во власти paterfamilias, своего мужа. Сама форма брака была для нее хотя и традиционной, но все же унизительной, особенно если брак устанавливался покупкой (в форме манципации). Некоторое ра­венство давал ей только брак без формальностей - “сине ману” (sine manu), без “наложения руки”. Такой брак, допущенный зако­ном, устанавливался фактом простого сожительства. Имущество супругов находилось при этом в их раздельной собственности.

Брак этот следовало возобновлять ежегодно. Прожив в те­чение года в доме мужа, жена автоматически подпадала под его власть - по давности. Чтобы избежать этого, она не менее трех ночей в году проводила вне дома - давность таким образом Прерывалась.

Происхождение брака “сине ману” не вполне ясно. Воз­можно, что первоначально это была некоторая юридически не­полноценная разновидность брака между патрициями и плебея­ми, которым “правильный брак” был разрешен только после издания закона Канулея (445 г. до н. э.). Таково мнение авторов лучшего учебника по римскому праву “Римское частное право” (М., 1948, стр. 137).

Поскольку издержки на содержание семьи лежали на му­же, установился обычай, чтобы в браке “сине ману” жена прино­сила приданое (в “правильном” браке все ее имущество было соб­ственностью мужа). В случае развода оно возвращалось.

Законы ХП таблиц разрешают наследование по завеща­нию, но ограничивают его рядом условий. Лишая наследства ко­го-либо из агнатов, отец должен был прямо назвать его. Это ре­шение могло быть обжаловано. Всякое наследственное распоряжение нуждалось в ранний период республики в утверждении народного собрания.

Уголовно-правовые постановления Законов ХП таблиц отличаются крайней суровостью. Смертной казнью наказывается всякий, кто посмеет потравить или собрать урожай “с обработан­ного плугом поля”. Поджигатель дома или хлеба, если он дей­ствовал преднамеренно, заключается в оковы, подвергается биче­ванию, за которым следует смерть. Всякий вправе убить на месте преступления ночного вора или вора, захваченного с оружием в руках. Дневной вор, застигнутый на месте преступления, подле­жал физическому наказанию, а затем выдавался потерпевшему (обращение в рабство).

Законы XII таблиц рассматривают похищение чужого иму­щества не столько как преступление, затрагивающее интересы всего государства, сколько как действие, наносящее частный имущественный вред. Не исключено, что в какое-то более раннее время всякое воровство искупалось штрафом. Точно так же не преступлением, а деликтом считались оскорбление, побои и чле­новредительство. Все они компенсировались штрафом.

О государственных преступлениях Законы XII таблиц гово­рят сравнительно немного: устанавливается неправомерность и наказуемость ночных сборищ, подстрекательства врага к нападе­нию на Рим, нарушения постановлений, касающихся обществен­ного порядка, взяточничества судей и др.

Об умышленном убийстве не упоминается вовсе, во всяком случае в тех отрывках, которые до нас дошли. Объясняется это, по-видимому, тем, что меры наказания, следуемые за него, не вызывали сомнений (смертная казнь). Следует добавить, что высшие магистраты республики не были связаны точным определе­нием того, что следует считать преступлением. В особых случаях они могли решать этот вопрос по своему усмотрению. Во избежание произвола за каждым римским гражданином признавалось право апелляции к народному собранию. Решение последнего было окончательным.

Преступления раба рассматривались судом. У раба не было никаких гарантий и никаких прав на защиту. Приговоренный к смерти, он, по обычаю, сбрасывался с Тарпейской скалы.

Необыкновенно строгим формализмом проникнуты пра­вила разрешения имущественных споров, составляющие в своей совокупности гражданский процесс. Наиболее известная из его форм - так называемый легисакционный процесс предусматри­вал сложную процедуру.

Истец являлся к претору и делал заявление. Претор назна­чал день суда. Ответчик вызывался самим истцом. Ему дозволя­лось применить силу.

Процесс протекал в форме борьбы за спорную вещь. Снача­ла истец, затем ответчик налагают на нее (или ее часть, напри­мер, кусок дерна, если речь идет о земле) палочку-виндикту. При этом они произносят установленные обычаем формулы (каждая для данного случая). Тот, кто сбился или ошибся, автоматически

проигрывал дело.

От названия этой палочки происходит термин “виндикация”, под которым по­нимают истребование вещи из чужого неправомерного владения По своему про­исхождению виндикта - “укороченное” копье - символ древнего способа завладе-ния вещью.

По другому объяснению, “виндикация” происходит от vim dicere - объявлять о применении силы.

С окончанием этой процедуры спорящие стороны заключа­ли своеобразное пари. Кто проигрывал дело - проигрывал и залог. Величина его равнялась нередко половине иска.

На этом заканчивалась первая стадия процесса. Вторая стадия заключалась в том, что назначенный претором судья - любой из римских граждан, которого претор считал подходящим, -без особых формальностей рассматривал дело по существу: выслу­шивал свидетелей, знакомился с документами, выносил решение.

При неявке одной из сторон (без уважительной причины) решение автоматически выносилось в пользу ее противника.

Гораздо проще обстояло дело в том суде, которым ведал перегринский претор. В спорах между иностранцами нормы За­конов ХП таблиц были неприменимы. Претор сам решал дело от начала до конца. Эта практика оказала очень большое влияние на судьбы позднейшего (классического) римского права.

III. Дигесты Юстиниана и институции Гая

Codex lustinianus. Причины, вызвавшие кодификаторскую деятельность в предыдущие годы, продолжали действовать и во времена Юстиниана. Но теперь они имели более блестящие последствия, потому что к ним присоединились еще: тщеславие Юстиниана, желавшего приобрести славу великого законодателя, и более удачный, чем прежде, подбор лиц, которым поручались кодификационные работы.

13 февраля 528 г. Юстиниан учредил комиссию из 10 лиц под председательством Иоанна (exquaestor Sacri Patatii); в числе членов были Трибониан ( в то время, по—видимому, magister officiorum) и Теофил, профессор юридической школы в Константинополе. Комиссии поручено было составить новый сборник конституций, причем ей даны были широкие полномочия: сокращать и изменять, где нужно, старые конституции по форме и по содержанию, выбрасывать устаревшие и сочинять новые конституции, размещая их в соответствующие титулы. Порядок размещения конституций в пределах каждого титула должен был сохраняться хронологический, причем в начале каждой конституции должно было стоять имя издавшего ее императора, а в конце — день издания и имя консула. Через год кодекс был готов и с 16 апреля 529 г. должен был вступить в действие. С этого же времени теряли силу как три прежних кодекса (Грегорианский и пр.), так и конституции, изданные после Феодосиева кодекса (т.н. novellae, scil. constitutiones). Название свое новый сборник получил от имени императора: Codex lustinianus. От этого кодекса

до нас не сохранилось никаких следов.

Digesta, vel Pandectae. Покончив с конституциями, Юстиниан решил приступить к кодификации т.н. Ius, т.е. права, содержавшегося в сочинениях юристов классического периода. Мысль об этой работе была еще у императора Феодосия II: он хотел выборки из сочинений юристов присоединить к существующим титулам своего Кодекса. Но ему не удалось осуществить этого намерения. Его современник Валентиниан III, побуждаемый одинаковыми потребностями, издал упомянутый выше закон, устранивший лишь в небольшой степени трудность пользования сочинениями юристов. С тех пор в этой области не было сделано ничего, чтобы облегчить это пользование.

Главные затруднения при пользовании классиками во времена Юстиниана заключались в следующем: во—первых, не по силам тому времени было усвоение всего материала, содержавшегося в сочинениях классических юристов, даже при ограничениях, установленных законом Валентиниана III; во-вторых, сочинения менее популярных авторов трудно добывались; в—третьих, некоторые институты или отдельные правила устарели и перестали применяться вполне или отчасти; в—четвертых, в сочинениях классических юристов было много спорных юридических вопросов (контроверс), оставшихся без разрешения. Чтобы взяться за их разрешение, а также чтобы выбрать из сочинений то, что еще сохраняло силу, нужно было такое научное развитие, каким не обладали юристы времен Юстиниана.

По всем этим причинам Юстининан решился кодифицировать ius. С этой целью он учредил в 530 г. (15 декабря) комиссию из 16 человек под председательством Трибониана, который был руководителем всего этого дела. Этой комиссии поручено было составить сборник в 50 книг, который бы назывался Digesta, или Pandectae. В состав этого сборника должны были войти выдержки из сочинений классических юристов, которых, по словам самого Юстиниана, было собрано до 2000 книг (tibri). Подобно предыдущей и этой комиссии даны были широкие полномочия изменять текст сочинений, выбрасывать то, что уже не применялось в жизни, и исключать места противоречивые.

Юстиниан не ограничился тем, что уполномочил комиссию выбрасывать устарелое и устранять противоречия. Еще до начала и во время деятельности комиссии он сам издал целый ряд конституций, которые имели целью отменить силу некоторых древних институтов, как, например, деления вещей на res mancipi и пес mancipi, собственности на квиритскую и бонитарную, и разрешить множество спорных вопросов, оставшихся неразрешенными в классической литературе. Часть этих конституций, может быть, даже составлявших особый сборник, Юстиниан называет Quinquaginta decisiones. Но кроме этих 50—ти были изданы и другие конституции с той же целью.

О работах самой комиссии надо сказать следующее. Система, по которой был распределен в Дигестах весь материал, была заимствована из Кодекса Юстиниана и преторского эдикта, или, вернее, из Комментария Ульпиана к преторскому эдикту. Согласно предписанию Юстиниана Дигесты разделялись на 50 книг, а каждая книга делилась на титулы. Титулы получили заглавия, соответствующие их содержанию. Каждый титул составлялся из отрывков (фрагментов), взятых из сочинений классических юристов. Отрывки эти снабжены указанием, из какого сочинения и какого юриста они взяты.

Порядок расположения отрывков в пределах каждого титула не был предписан Юстинианом. Благодаря трудолюбивым и остроумным исследованиям немецкого ученого Блуме, порядок этот может быть воспроизведен с большой вероятностью. По—видимому, все находившиеся в распоряжении комиссии сочинения были распределены на три группы с тем, чтобы каждая группа была предоставлена отдельным подкомиссиям для выборки. В одну группу отнесены были комментарии на сочинения Сабина, libri ad Sabinum, в другую — комментарии на Эдикт, libri ad Edictum, в третью — практические сочинения Папиниана (Quaestiones и Responsa). Все остальные сочинения были распределены между этими группами довольно произвольно. Почти во всяком титуле можно встретить фрагменты из всех трех групп, причем в начале обыкновенно стоит та группа, которой принадлежит более длинный отрывок. Кроме указанных трех групп встречается еще и четвертая, весьма разнохарактерная по составу сочинений. Она, вероятно, образовалась случайно, вследствие того, что некоторые сочинения попадались комиссии позже. Отрывки этой группы стоят большею частью в конце титулов.

Текст отрывков оставался большей частью с том виде, какой он имел в подлиннике. Но в тех случаях, когда он содержал право, вышедшее из употребления или отмененное, компиляторы (так теперь называют часто членов комиссии) вычеркивали старые термины или заменяли их другими, родственными. Так, например, они вычеркивали выражения: adstipulator, cognitor, familiae emptor, fiducia, formula, in jure cessto, mancipatio, res mancipi и т.д. Они заменяли, например, fiducia словом pignus, mancipare словом tradere, in jure cedere просто словом cedere и т.д.

Благодаря механическому характеру работы комиссии, они были приведены к концу быстрее, чем ожидал Юстиниан: именно через три года сборник, названный Digestu или Pandectae, был готов; 16 декабря 533 г. он был опубликован, а 30 декабря того же года он должен был уже вступить в силу и заменить собой все прежде бывшие в употреблении сочинения юристов. Юстиниан запретил ссылаться в судах на эти сочинения или на основании их делать в Дигестах или других его сборниках (Кодексе и Институциях) какие-нибудь поправки. Мало того: он запретил даже писать какие—нибудь толкования (commentarii, interpretationes) к этим сборникам. Во всех сомнительных случаях единственным толкователем законов мог быть только император, к которому судья и должен был обращаться за разъяснением.

Institlitiones lustiniani. Когда работы по составлению Дигест были уже закончены, но самый сборник еще не опубликован, Юстиниан назначил новую комиссию, под председательством Трибониана, из двух профессоров, Феофила и Дорофея, для составления учебника права, наподобие прежних Институций. Этот учебник был составлен очень скоро: он был опубликован раньше Дигест, именно 21 ноября 533 г. и был назван традиционным именем Institutiones. Юстиниан придал ему, кроме педагогического значения, и силу закона. Эту силу Институций должны были возыметь одновременно с Дйгестами,

При составлении Институций был употреблен тот же самый прием, как и для других сборников, т.е. компилятивный: больше всего заимствовано у Гая из его Институций и другого сочинения, называвшегося Res cottidianae; затем встречаются выдержки из Институций Флорентина, Марциана и Ульпиана и некоторых других сочинений, и наконец, позднейшие конституции, изменившие право времен классических юристов, были приведены в извлечении или также в виде дословных выдержек.

Учебник делился на четыре книги, а книги — на титулы. Codex lustinianus repetitae praelectionis. При составлении Дигест и Институций, особенно в подготовительных к Дигестам конституциях, было изменено или совсем отменено многое, что в Кодексе Юстиниана, изданном ранее, излагалось еще как право действующее. Вследствие этого Юстиниан в 534 г. учредил новую комиссию, в которой также принимал участие Трибониан, с тем, чтобы она внесла в соответствующие титулы все вновь изданные конституции, а в прежних произвела бы изменения соответственно изменившемуся состоянию права. Это второе издание Юстинианова Кодекса (Codex repetitae praelectionis) должно было заменить первое.

Это второе издание дошло до нас в целом виде. Кодекс состоит из 12 книг; книги делятся на титулы с соответственными заглавиями. В пределах

каждого титула помещаются конституции или, вернее, так называемая диспозитивная часть их, т.е. та часть, в которой содержится само предписание (предисловие и заключение были вычеркиваемы компиляторами).

В таком виде Юстиниан исполнил широко задуманный план кодификации всего римского права. Для практических целей его времени составленные им сборники, особенно Дигесты, едва ли можно назвать удачными, потому что они все-таки заключали в себе слишком обширный материал, усвоение которого было не по силам тогдашним юристам. Но науке права Юстиниан оказал великую услугу: без Дигест мы, вероятно, теперь имели бы очень слабое представление о том, что было сделано классическими и республиканскими юристами, и не могли бы воспользоваться многовековым трудом этих юристов для успехов современной науки и законодательства по гражданскому праву, ибо уже в 6-м и даже 5-м в. по Р.Х. сочинения классических юристов добывались не легко: в них не чувствовали более нужды.

Обучение. Юстиниан, издавая Дигесты, вместе с тем в особой конституции определил характер и порядок преподавания в юридических школах, Материалом для преподавания должны были служить только вышеуказанные сборники. Преподавание должно было продолжаться 5 лет. В первый год ученики должны были усвоить Институций и первую часть Дигест (7 книг); во второй, третий и четвертый год — разные части Дигест в точно определенном порядке; в пятый год — Юстинианов Кодекс. Преподавание права дозволено было только в двух школах — в Константинополе и Берите (в Малой Азии), Существовавшие прежде юридические школы в Александрии, Цезаре и других местах были закрыты.

Novellae. По издании Дигест и Кодекса законодательная деятельность Юстиниана не прекратилась, да и не могла прекратиться, так как жизнь не могла остановиться. Вновь издаваемые конституции назывались Novellae (т.е. constitutipnes, или leges). Большая часть их написана на греческом языке и только немногие на латинском. Юстиниан предполагал с течением времени сделать из этих Новелл особый сборник; но, вероятно, он этого не сделал, так как до нас не дошло никаких известий о нем. Но частные сборники были. Один из них, по—видимому, древнейший, называется luliani epitome Novellarum. Автором его считают Юлиана, профессора константинопольской школы, жившего еще во времена Юстиниана. В нем собрано 124 новеллы, все на латинском языке (греческий в латинском переводе, из чего можно заключить, что сборник был сделан для западной половины империи, где употреблялся латинский язык). Другой сборник называется Authenticum или Authentica. Он содержит 134 новеллы, также на латинском языке, т.е. греческий в переводе. Впервые этот сборник появляется в начале 12 века в Болонье. Профессор Болонской школы Ирнерий сначала сомневался в подлинности этого перевода, но потом признал ее, вследствие чего сборник и получил свое название. Третий, самый полный сборник содержит 168 новелл, из которых некоторые относятся ко времени Юстиниановых преемников, Юстина и Тиберия.

Каждая новелла состоит из введения, praefatio, prooemium, заключения, epilogus, и диапозитивной части, которая делится на главы.

В 16-м в, все сборники Юстиниана, включая и Новеллы, получили название Corpus juris civilis.

IV. Заключение

Естественное экономическое развитие новых народов приводит их также мало—помалу к международным торговым отношениям. Снова, как в старом мире, на почве международного обмена сходятся друг с другом представители разных национальностей, и снова для регулирования этого обмена возникает нужда в едином общем праве, праве универсальном. Снова экономический прогресс требует освобождения личности от всяких феодальных, общинных и патриархальных пут, требует предоставления индивиду свободы деятельности, свободы самоопределения. И наследники вспоминают о заброшенном ими завещании античного мира, о римском праве, и находят в нем как раз то, что было нужно.

Римское право делается предметом изучения: оно начинает применяться в судах: оно переходит в местное и национальное законодательство, совершается то, что носит название рецепции римского права. Во многих местах Corpus Juris Civilis Юстиниана делается прямо законом. Римское право воскресло для новой жизни и во второй раз объединило мир. Все правовое развитие Западной Европы идет под знаком римского права вплоть до настоящего времени: лишь со времени вступления в действие нового общегерманского гражданского уложения — лишь с 1 января 1900 г. исчезло формальное действие Юстиниановского Свода в тех частях Германии, в которых оно еще сохранялось. Но материальное действие его не исчезло и теперь: все самое ценное из него перелито в параграфы и статьи современных кодексов и действует под именем этих последних.

Римское право определило не только практику, но и теорию. Непрерывное многовековое изучение римского права, в особенности остатков римской юридической литературы, формировало юридическое мышление Западной Европы и создавало сильный класс юристов, руководителей и деятельных помощников во всякой законодательной работе. Объединяя Европу на практике, римское право объединяло ее и в теоретических исканиях: юриспруденция французская работала все время рука об руку с юриспруденцией немецкой или итальянской, говорила с ней на одном и том же языке, искала разрешения одних и тех же проблем. Так возникала на почве римского права дружная общая работа всей европейской юриспруденции, продолжавшая работу мыслителей античного мира: факел, зажженный каким—либо римским Юлианом или Папиньяном, через бесконечную цепь сменявшихся рук дошел до современных ученых всех наций.

V. Литература

1. “Очерки по истории Римской имерии” Р.Виппер, “Феникс”, 1995 г.

2. "Всеобщая история государства и права" З.М.Черниловский, “Юристъ”, 1995

3. "Римское право” И.Б.Новицкий, "ТЕИС", 1996 г.

4. “Немецкая идеология” К.Маркс и Ф.Энгельс

5. “История римского права” В.М.Хвостов, 1919 г.