Великий год России. Исторические портреты женщин Отечественной войны 1812 г.

Московский Государственный Университет «Сервиса».

Кафедра Истории.

Контрольная работа на тему:

 

«Великий год России.

Исторические портреты женщин Отечественной войны 1812 г.»

Работу выполнила:

Студентка группы ШЗС 1/1

Коряко Дина Владимировна.

Шифр: 4499-013

Работу проверила:

Дубна, 2000 год.

Содержание:

 

Общее негодование народа.............................................................................................................................................................. 3

Пассивные и активные формы крестьянского сопротивления........................................................................................... 4

Войсковые партизанские отряды............................................................................................................................................... 7

Народное ополчение...................................................................................................................................................................... 8

Русские жещины делили все тяготы войны................................................................................................................................ 11

Заключение......................................................................................................................................................................................... 15

Список использованной литературы:......................................................................................................................................... 15

Чу! Труба продребезжала!

Русь! Тебе надменный зов!

Вспомяни ж, как ты встречала

Все нашествия врагов!

Созови из стран далеких

Ты своих богатырей,

Со степей, с равнин широких,

С рек великих, с гор высоких,

От осьми твоих морей!

Общее негодование народа.

 24-30 июня 1812 г. вся «великая армия» Наполеона перешла границу России. Хотя точная дата начала военных действий Францией была неизвестна, вторжение в Россию не было ни неожиданным, ни внезапным. Но разрозненность в командовании армиями и троекратное превосходство французов в численности в начале войны привело к отступлению русских войск. Наполеон стремительно продвигался к Смоленску, не встречая никакого сопротивления русских армий. Многие территории оказались захваченными, где сразу была развернута пропагандистская война, про­из­но­си­лись мно­го­обе­щаю­щие фра­зы об ос­во­бо­ж­де­нии кре­по­ст­ных крестьян и да­же по­го­ва­ри­ва­ли о не­об­хо­ди­мо­сти вы­пус­тить ка­кую-то про­кла­ма­цию об этом. Но это бы­ло лишь так­ти­че­ским хо­дом Наполеона. На самом деле, пер­вые же рас­по­ря­же­ния ад­ми­ни­ст­ра­ции, уч­ре­ж­ден­ной На­по­ле­о­ном в за­ня­тых об­лас­тях, на­прав­ля­лись про­тив кре­по­ст­ных кре­сть­ян, в за­щи­ту по­ме­щи­ков-кре­по­ст­ни­ков. С первых дней война для народа стала Отечественной. Крестьяне добровольно везли в отступавшую армию все, что имели: продовольствие, овес, сено. А враг не мог получить у них сена и фуража ни за деньги, ни силой. Насилия врага вызывали «остервенение народа» (Пушкин). Многие сжигали свои дома, запасы хлеба и корма скоту – лишь бы не попали в руки врага. Героизм стал обычным явлением.

«Русский народ поднялся, как один человек, и для этого не требовалось ни прокламаций, ни манифестов. Он не собирались ни в полки, ни в батальоны, ни в роты. Это была дружина, то есть общество друзей, давших друг другу клятву.

Не менее чем та часть восставшего народа, которая примкнула к армиям, в деле общей защиты полезна и другая его часть, оставшаяся в деревнях. Она ведет с французами более истребительную и, может быть, более устрашающую их войну, чем все те, которые стоят в отрядах. Всюду, куда направляются французы, из-под земли вырастают вооруженные люди» – писал Г. Фабер в письме из Петербурга.

Чем дальше продвигалась наполеоновская армия, тем организованнее становилось сопротивление населения. Повсеместно разгоралась партизанская война. Кре­сть­я­не бы­ст­ро по­ня­ли, что на­ше­ст­вие фран­цуз­ских за­вое­ва­те­лей ста­вит их еще в бо­лее тя­же­лое и уни­зи­тель­ное по­ло­же­ние чем то, в ко­то­ром они на­хо­ди­лись до это­го.

 

Пассивные и активные формы крестьянского сопротивления.

В на­ча­ле вой­ны борь­ба кре­сть­ян при­об­ре­ла ха­рак­тер мас­со­во­го ос­тав­ле­ния сел и де­ре­вень и ухо­да на­се­ле­ния в ле­са и рай­оны, от­да­лен­ные от во­ен­ных дей­ст­вий. И хо­тя это бы­ла еще пас­сив­ная фор­ма борь­бы, она соз­да­ва­ла серь­ез­ные труд­но­сти для на­по­ле­о­нов­ской ар­мии. Фран­цуз­ские вой­ска, имея ог­ра­ни­чен­ный за­пас про­до­воль­ст­вия и фу­ра­жа, бы­ст­ро ста­ли ис­пы­ты­вать ост­рый не­дос­та­ток их. Это не за­мед­ли­ло ска­зать­ся на ухуд­ше­нии об­ще­го со­стоя­ния ар­мии: ста­ли гиб­нуть ло­ша­ди, го­ло­дать сол­да­ты, уси­ли­лось ма­ро­дер­ст­во. Еще до Виль­но по­гиб­ло бо­лее 10 ты­сяч ло­ша­дей.

Фран­цуз­ские фу­ра­жи­ры, по­сы­лае­мые в де­рев­ни за про­до­воль­ст­ви­ем, стал­ки­ва­лись не толь­ко с пас­сив­ны­м со­про­тив­ле­ни­ем. Один фран­цуз­ский ге­не­рал по­сле вой­ны пи­сал в сво­их ме­муа­рах: “Ар­мия мог­ла пи­тать­ся лишь тем, что до­бы­ва­ли ма­ро­де­ры, ор­га­ни­зо­ван­ные в це­лые от­ря­ды; ка­за­ки и кре­сть­я­не еже­днев­но уби­ва­ли мно­го на­ших лю­дей, ко­то­рые от­ва­жи­ва­лись от­пра­вить­ся на по­ис­ки”. В де­рев­нях про­ис­хо­ди­ли стыч­ки, в том чис­ле со стрель­бой, ме­ж­ду фран­цуз­ски­ми сол­да­та­ми, по­слан­ны­ми за про­до­воль­ст­ви­ем, и кре­сть­я­на­ми. По­доб­ные стыч­ки про­ис­хо­ди­ли до­воль­но час­то. Имен­но в та­ких схват­ках соз­да­ва­лись пер­вые кре­сть­ян­ские пар­ти­зан­ские от­ря­ды, за­ро­ж­да­лась бо­лее ак­тив­ная фор­ма со­про­тив­ле­ния на­ро­да - пар­ти­зан­ская борь­ба. Вот еще одно свидетельство очевидца о начале продовольственных трудностей во французской армии: «Мы с каждым днем приближались к Вильне, дни стояли теплые. Во всех отношениях мы перебивались кое-как, уже мало было хлеба, а мука, молоко, вино и водка сделались большой редкостью… Купить ничего нельзя было, потому что маркитанты не поспевали за нашим быстрым передвижением. Офицеры должны были довольствоваться тем, что добывала воровством и грабежом их прислуга… поэтому в первые дни за Неманом общая нужда вызвала крупнейшие беспорядки».[1]

По­на­ча­лу пар­ти­зан­ское дви­же­ние бы­ло сти­хий­ным, пред­став­ля­ло со­бой вы­сту­п­ле­ния мел­ких, раз­роз­нен­ных пар­ти­зан­ских от­ря­дов, за­тем оно за­хва­ти­ло це­лые рай­оны. Ста­ли соз­да­вать­ся круп­ные от­ря­ды, поя­ви­лись ты­ся­чи на­род­ных ге­ро­ев, вы­дви­ну­лись та­лант­ли­вые ор­га­ни­за­то­ры пар­ти­зан­ской борь­бы.

Пер­вое вре­мя многие кре­сть­я­не опа­са­лись воо­ру­жать­ся, они боя­лись, как бы их по­том не при­влек­ли к от­вет­ст­вен­но­сти.

От пассивных форм сопротивления крестьяне все чаще начинают переходить к активным, вооруженным. Повсеместно – от западной границы до Москвы – начинают возникать крестьянские партизанские отряды. Наи­бо­лее ши­ро­кий раз­мах пар­ти­зан­ская борь­ба кре­сть­ян при­об­ре­ла в ав­гу­сте в Смо­лен­ской гу­бер­нии. Она на­ча­лась в Крас­нен­ском, По­реч­ском уез­дах, а за­тем в Бель­ском, Ро­славль­ском и Вя­зем­ском уез­дах.

На оккупированной территории даже существовали районы, где не было ни французской, ни русской администрации и которые контролировались партизанскими отрядами: Борисовский уезд в Минской губернии, Гжатский и Сычевский уезды в Смоленской, Вохонская волость и окрестности Колоцкого монастыря в Московской. Обычно во главе таких отрядов становились раненые или отставшие по болезни кадровые солдаты или унтер-офицеры. Один из таких крупных партизанских отрядов возглавил в районе Гжатска[2] солдат Еремей Четвертаков.

Еремей Васильевич Четвертаков был рядовым солдатом драгунского кавалерийского полка, входившего в августе 1812 года в арьергард русской армии под командованием генерала Коновницына. В бою под Царево-Займищем он попал в плен, но через три дня Еремей бежал. Сколотив отряд из крестьян, вооруженных самодельными пиками, Четвертаков стал нападать на небольшие отряды неприятеля. Вскоре у него было 300 бойцов, вооруженных французским оружием. Четвертаков организовал охрану окрестных сел, наладил разведку.

Со временем отряд Четвертакова вступал в бой даже с крупными отрядами захватчиков. Однажды целый французский батальон трусливо уклонялся от сражения с крестьянами.

Партизанский отряд непрерывно рос. К октябрю 1812 г. он уже достиг численности почти 4 тыс. человек (целый партизанский полк!), это позволило Четвертакову не ограничиваться уничтожением мелких шаек мародеров, а громить крупные воинские соединения. Впоследствии, в 1813 году, Еремей Васильевич Четвертаков был награжден знаком отличия Военного Ордена – Георгиевским крестом, высшей наградой солдата русской армии.

В той же Смоленской губернии в Сычевском уезде партизанский отряд из 400 человек возглавил отставной суворовский солдат С. Емельянов. Отряд провел 15 боев, уничтожил 572 солдата противника и взял в плен 325 человек.

К сожалению мало сведений осталось о Герасиме Курине – крестьянине одного из подмосковных сел. Несомненно, он был выдающимся руководителем партизан. Отряд Г. М. Курина, насчитывающий 5 тысяч пеших и 500 конных партизан, взял в плен большое число вражеских солдат, захватил 3 пушки и много другого оружия.

В Боронницком уезде действиями 2-х тысяч партизан из разных сел и деревень руководили, – староста села Константинова Семен Тихонов, староста деревни Сельвачевой Егор Васильев, староста села Починок Яков Петров и несколько крестьян из села Дурнихи. 22 сентября крестьяне - партизаны Боронницкого уезда стремительно начали и разгромили отряд французов, который был на подходе к селу Мяскову.

В одном из боев во время отступления был тяжело ранен гусар Федор Потапов, по прозвищу Самусь. Его приютили крестьяне. Оправившись от ран, Самусь создал партизанский отряд из крестьян. Вскоре в отряде было уже более 3 тысяч человек. Самусь разработал систему колокольных сигналов, благодаря чему партизаны и жители окрестных деревень знали о движении и количестве неприятеля. Отряд хорошо вооружился, отбив у врага оружие, достали даже пушку.

Чем дальше продвигалась вражеская армия, тем больше ожесточался русский народ, тем упорнее он защищался. «Можно без преувеличения сказать, что многие тысячи врага истреблены крестьянами»—писал Кутузов.

Он высоко оценил действия крестьян в их неравной борьбе с «великой армией» в своей реляции Александру I «О патриотических подвигах крестьян Калужской и Московской губерний, датированный 23.10 1812 г.»

Всемилостивый государь!

 С душевным удовольствием русского сердца всеподданнейшим долгом считаю донести Вашему императорскому величеству о поведении крестьян Калужской и Московской губерний в бурное время неприятельского в оных пребывания. Неприятель употребил все усилия, которыми можно обольстить другие народы, раздавал серебро с тем, чтобы привлечь их на свою сторону и тем сих мирных людей противопоставить правительству, но ни что не могло поколебать сих христолюбивых сердец и одушевленных любовию к высочайшему престолу. С мученическою твердостию переносили они все удары, сопряженные с нашествием неприятеля, скрывали в леса свои семейства и малолетних детей, а сами вооруженные искали поражения в мирных жилищах своих появляющимся хищником. Нередко самые женщины хитрым образом улавливали сих злодеев и наказывали смертью их покушения, и нередко вооруженные поселяне присоединясь к нашим партизанам, весьма им способствовали в истреблении врага, и можно без увеличения сказать, что многие тысячи неприятеля истреблены крестьянами. Подвиги сии столь велики, многочисленны и восхитительны духу россиянина, что единственно торжественное изъявление высочайшего Вашего императорского величества благоволения к сим губерниям может им воздать и возбудить подобное соревнование в жителях прочих наших губерний, что я всеподданнейше и испрашиваю.

Всемилостивейший государь, Вашего императорского величества всеподданнейший

князь Михайла Г(оленищев)-Кутузов.

 

    Войсковые партизанские отряды.

Первые такие отряды были созданы еще до Смоленского сражения Барклаем-де Толли (4 августа – войсковой партизанский отряд Ф.Ф. Винценгероде). Отряд Винценгероде действовал вначале в тылу французских войск в районе Витебска и Полоцка, а с оставлением Москвы срочно переместился на Петербургскую дорогу непосредственно в окрестности «второй столицы».

Затем был создан отряд войсковых партизан Дибича 1-го, действовавший в Смоленской губернии. Наряду с ними действовали мелкие (150-200 человек) подвижные конные воинские партизанские команды. Инициатором их выступил известный поэт-партизан Денис Давыдов, получивший поддержку Багратиона и Кутузова. Давыдов же и возглавил первый такой маневренный отряд из 200 гусар и казаков незадолго до Бородинской битвы.

Отряд Давыдова действовал сначала против небольших групп противника (фуражирных команд, небольших обозов и т. д.). Постепенно команда Давыдова обрастала за счет отбитых русских пленных. «За неимением русских мундиров я одел их во французские мундиры и вооружил их французскими ружьями, оставя им для приметы русские фуражки вместо киверов», – писал позднее Д. Давыдов. Вскоре у Давыдова было уже 500 человек. Это позволило ему увеличить размах операций. 12 сентября 1812 г. отряд Давыдова разгромил крупный обоз неприятеля в районе Вязьмы. В плен было взято 276 солдат, 32 повозки, две фуры с патронами и 340 ружей, которые Давыдов передал ополченцам.

Французы не на шутку встревожились, видя успешные действия отряда Давыдова в районе Вязьмы. Для его разгрома был выделен 2-тысячный карательный отряд, но все усилия были тщетны – местные крестьяне вовремя предупреждали Давыдова, и он уходил от карателей, продолжая громить обозы противника и отбивая русских военнопленных.

Успехи войсковых партизан побудили Кутузова активно использовать эту форму борьбы с неприятелем во время отхода от Бородино к Москве. Так возник крупный партизанский отряд (4 кавалерийских полка) под командованием другого прославленного партизана – генерала И.С. Дорохова. Отряд Дорохова успешно громил транспорты неприятеля по Смоленской дороге с 7 по 14 сентября, захватив в плен более 1,4 тыс. солдат и офицеров противника. Крупной операцией отряда Дорохова явился разгром французского гарнизона в городе Верея 19 сентября 1812 г. Охранявший город вестфальский полк из корпуса Жюно был наголову разбит.

Очевидные успехи отрядов Давыдова и Дорохова, а молва об их победах быстро распространилась по всем центральным губерниям России и в русской армии, стимулировали создания новых отрядов войсковых партизан. Во время пребывания на Тарутинской позиции Кутузов создал еще несколько таких отрядов: капитанов А.Н. Сеславина и А.С. Фигнера, полковников И.М. Вадбольского, И.Ф. Чернозубова, В.И. Пренделя, Н.Д. Кудашева и др. Все они действовали на дорогах, ведущих к Москве.

Войсковые партизаны доставляли много неприятностей и тревог Наполеону. Ему пришлось отвлечь на охрану дорог из Москвы значительные силы. Но все усилия были тщетны. Кутузов имел все основания сообщать царю, что «партизаны мои наводили страх и ужас на неприятеля, отняв все способы продовольствия».

Народное ополчение.

Еще одной формой отпора агрессии стали народные ополчения. Впервые об их создании заговорил сам Александр I. Во время его пребывания в Дрисском лагере 6 июля был издан манифест «О сборе внутри государства земского ополчения». Манифест имел характер декларации и не вносил ясности в порядок формирования этих войсковых соединений. 15 июля в Москве на собрании дворян и купечества царь призвал жертвовать деньги и имущество, а также создавать под началом помещиков дружины ратников из крепостных[3]. Ратники-крестьяне объединялись в полки, которыми командовали те же помещики-дворяне. Тем самым контроль господ над крепостными в отличие от стихийно созданных крестьянских партизанских отрядов в тылу наполеоновской армии сохранялся.

18 июля 1812г. появился указ Александра I «О составлении временного внутреннего ополчения», еще более затруднившее участие простых людей в отпоре агрессорам.

Однако патриотический подъем населения был настолько высок, что царские предписания зачастую не выполнялись. Еще до издания указа 18 июля в Смоленской губернии, первой из русских провинций принявшей на себя удар врага, с конца июня спешно стало создаваться ополчение. К двадцатым числам июля смоленское ополчение насчитывало уже более 10 тыс. ратников, многие из которых принимали участие в сражениях за Смоленск и в августовских боях на территории губернии. В те же кратчайшие сроки проходило формирование в Московской и Калужской губерниях. Московские ямщики, обращаясь с просьбой зачислить их в ополченческий полк, писали: «Будучи движимы усердием и любовью к Отечеству, желаем поступить в число воинов». В ополченцы записывалось много учащейся молодежи, и в их числе – будущий автор «Горе от ума» поэт А.С. Грибоедов. Даже крепостные крестьяне, которые не могли по царскому указу сами добровольно идти в ополчение без согласия помещиков, и те бежали от своих господ и пытались записаться в ратники (в августе 1812 г. такой случай произошел, например, в Вятской губернии).

Массовый характер приняли пожертвования деньгами и вещами. Крестьяне графа Шереметьева во Владимирской губернии взяли ратников «на свой кошт» – собрали каждому по 5 рублей (казенное жалование одного ратника составляло 1 рубль в месяц при бесплатном сухом пайке – сухарях). Они же отправили на пропитание ополченцев 73 тыс. пудов муки, 600 пудов сухарей и т. д. В Нижнем Новгороде ремесленники и мелкие торговцы «на восстание против врага России» пожертвовали 53 тыс. рублей. Преподаватели и служители Московского университета приняли решение внести в фонд ополчения полугодовое жалование (6,5 тыс. рублей), московские актеры передали 12.тыс. рублей и т.д. Всего на содержание ополчения была собрана по всей России огромная по тем временам сумма почти в 40 млн. рублей.

Не могла остаться в стороне от своей паствы и православная церковь. Кроме анафемы Наполеону Синод, в развитии царских указов о создании ополчений, издал собственные постановления, где священнослужителям предписывалось «споспешествовать общему делу» и принять участие в ополчении: направлять «на службу в оныя» учащихся духовных семинарий. Синод пожертвовал 1,5 млн. рублей на Петербургское и Московское ополчения. Хотя участие священников свелось к ежедневным молебнам о победе над «супостатом» и «безбожником» Наполеоном, все же часть низшего духовенства пошла служить в армию и ополчение[4]. Некоторые представители низшего духовенства приняли также участие в партизанской войне. Так, в Смоленской губернии действовал небольшой партизанский отряд во главе с дьячком Саввой Крастелевым, погибшим в одной из схваток с неприятелем.

Следует отметить, что на фоне всенародного подъема и сплочения народа на борьбу против Наполеона и его армии, были и отрицательные примеры.

Петербургские власти отреагировали на невиданный патриотический подъем в духе «квасного» казенного патриотизма. Эти псевдопатриотические настроения петербургской аристократии высмеял А.С. Пушкин в своей неоконченной повести «Рославлев»: «Вдруг известия о нашествии поразили нас. Москва взволновалась…; народ ожесточился. Светские балагуры присмирели; дамы вструхнули…; гостиные наполнились патриотами: кто высыпал из табакерки французский табак и стал нюхать русский; кто сжег десяток французских брошур, кто отказался от лафита и принялся за кислые щи. Все закаялись говорить по-французски; все закричали о Пожарском и Минине и стали проповедовать народную войну, собираясь на долгих отправиться в саратовские деревни».

С августа 1812 г., после оставления Смоленска и, особенно, после пожара Москвы в сентябре, казенные патриоты ополчились не только против Наполеона, но и против всего французского. Все французское преследовалось, на улицах становилось опасно говорить на этом языке. Из Петербурга выслали французскую труппу, а ее театр закрыли.

Но не официальный «казенный», а истинный народный демократический патриотизм вдохновлял на подвиги русских воинов, партизан и ополченцев.

Лучшие представители русского дворянства понимали, что такой народ после такой войны нельзя держать в цепях крепостничества. И не случайно перед своим назначением главнокомандующим, 5 августа 1812 г. М.И. Кутузов дал «вольную» некоторым своим крепостным, а П.И. Багратион за день до своей смерти от ран, 11 сентября 1812 г. отпустил на свободу всех своих дворовых, щедро наградив их деньгами.

Крепостное крестьянство – основное население страны, сделавшее бесценный вклад в изгнание французов, в 1812 году надеялось, что оно – освободитель Отечества – получит освобождение от крепостной неволи. Но когда война кончилась, у царя для народа нашлась только одна фраза в манифесте: «Крестьяне, верный наш народ, да получат мзду свою от Бога».

Отечественная война 1812 года окончилась победой русского народа. Не мала в этом и заслуга партизан. Подъем народных масс на борьбу с врагом обуславливался тем, что война для русских людей носила справедливый, оборонительных характер; крестьяне боролись за национальную независимость своей Родины.

На всех этапах борьбы русского народа против захватнического нашествия французов партизанское движение играло огромную роль и оказывало мощную поддержку регулярной армии. В 1812 году русский народ проявил свойственные ему стойкость, выдержку, самоотверженность и героизм. Несмотря на классовую борьбу и крепостной гнет народ нашел в себе силы разгромить одну из сильнейших армий тех времен - армию Наполеона.

Патриотический подъем 1812г. породил и талантливые произведения (например, оперу великого русского композитора М.И. Глинки «Иван Сусанин»).

 

 

 

 

 

 

 

 

Русские женщины делили все тяготы войны.

Войне 1812 года было посвящено множество мемуарной и художественной литературы, очерков, писем, записок очевидцев событий тех лет. Писали полководцы и государственные деятели, войны и поэты, простые люди, вплоть до московской дворовой женщины. Из этих писем мы узнаем, что, и женщины всех сословий не могли оставаться глухими к военным событиям 1812 года.

И, в первую очередь, это относится к знаменитой «кавалер девице» – Надежде Андреевне Дуровой, чья удивительная судьба еще при ее жизни стала легендой. В своих многочисленных походах она вела записки, нечто вроде дневника, по которым и были написаны впоследствии многие ее произведения.

Надежда Андреевна Дурова родилась 17 сентября 1783 года в семье гусарского ротмистра. Матушка ее очень хотела сына, и когда ей принесли новорожденную дочь, сразу невзлюбила ее. Неудивительно, что дочь стала тянуться к отцу. Уже маленькой она проводила много времени в седле его лошади. Но у маленькой Надежды постоянно возникали конфликты с матерью. Вот что писала Дурова в своей книге «Кавалерист – Девица»: «Матушка имела неосторожность говорить отцу моему, что она не имеет сил управиться с воспитанницей Астахова, что это гусарское воспитание пустило глубокие корни, что огонь глаз моих пугает ее, и что она желала бы лучше видеть меня мертвую, нежели с такими наклонностями. Батюшка отвечал, что я еще дитя, что не надобно замечать меня и что с летами я получу другие наклонности и все пройдет само собою: «Не приписывай этому ребячеству такой важности, друг мой!» – говорил батюшка. Судьбе угодно было, чтоб мать моя не поверила и не последовала доброму совету мужа своего. Она продолжала держать меня взаперти и не дозволять мне ни одной юношеской радости. Я молчала и покорялась, но угнетение дало зрелость уму моему; я приняла твердое намерение свергнуть тягостное иго и как взрослая начала обдумывать план успеть в этом. Я решила употребить все способности выучиться ездить верхом, стрелять из ружья и, переодевшись, уйти из дома отцовского». Много лет пройдет, пока ее мечта осуществиться.

И вот, в сентябре 1806 года она, переодевшись в мужское платье, тайно покинула дом и вступила в казачий полк под именем Александра Васильевича Дурова (потом она носила фамилию Соколова или Александрова). «Стянув стан свой черным шелковым кушаком и надев высокую шапку с пунцовым верхом, с четверть часа я рассматривала преобразившийся вид свой; остриженные волосы дали мне совсем другую физиономию; я была уверена, что никому и в голову не придет подозревать пол мой», – так описывала свое превращение в мужчину сама героиня. Бегство Дуровой из дома в большой степени стихийный порыв, это устремление в неизведанные просторы. Однако эта желанная свобода потребовала от нее дорогой платы – одиночества. Одиночества в суровом походном быту. Поневоле пришлось вести жизнь замкнутую, скрытую.

Уединяясь на биваках, Дурова кипела необыкновенной энергией в сражениях, – она ходила вместе с товарищами в тяжелейшие атаки на французов. Командир выговаривал ей даже, что она ходит в бой со всеми эскадронами полка поочередно, а не только со своим, как полагается. Журили ее и за то, что она, рискуя жизнью, стремится спасать «встречного и поперечного», выводит раненых из боя. За подлинный подвиг, за спасение от гибели русского офицера (женщина с пикой в руке бросилась на нескольких французских кавалеристов) ей был дан самый почетный воинский орден – Георгиевский крест.

Днем и ночью, в любую погоду – в седле, бесконечные стычки с неприятелем, ночевки на земле, заплесневелые сухари и питье из лужи, невозможность обогреться или сменить мокрый мундир… Обо всем этом Дурова говорит в своих записках. Никто не слышал от нее никаких жалоб, даже тогда, когда она была сильно контужена ядром в ногу и оставалась в строю.

На биваках, в то время как офицеры-сослуживцы бражничают за общим столом и ведут свои мужские разговоры (конечно, не стесняясь в выражениях), она с отчужденным видом маячит где-то в стороне – от людей, от костра, от тепла, которое ей так нужно, – ближе к тьме ночи; или сидит одиноко с книгой в своей палатке. Выходило так, что во время отдыха, на биваке и даже в походе ей гораздо труднее, чем в бою. Кончается бой – и исчезает полнота жизни…

Не одна Дурова искала этой полноты. Другая ее сверстница – жена генерала Храповницкого – всюду сопровождала своего мужа, одетая казаком. Она бывала вместе с ним в боях и даже получила медаль. Но маскарад Храповницкой никого не обманывал. Семья оставалась семьей и при военно-походной жизни. Были и еще женщины в то время, так или иначе ломавшие не нравившийся им уклад жизни. И все же Дурова изумила всех. Никто не в силах был преодолеть таких трудностей, какие взвалила на себя она.

Немногим легче ей было и в ординарцах – у Милорадовича и Коновницына, а потом у Кутузова (после Бородинской битвы). При штабе Кутузова она служила как «Александров», хотя тайна ее была уже раскрыта.

В потоке военных мемуаров «Записки Кавалер девицы» принесли Дуровой славу. Так как образ автора прочно слился с образом героини записок. И пусть герой – «кавалерист», пусть – «Соколов», «Александров» – все равно это женщина с глубокой, чистой душой («словно в монастырь ушла она в военный мундир»…). Записки Дуровой – это еще и точка зрения рядового участника событий, для которого война состоит не столько из генеральных сражений и смотров, сколько из ежедневной тяжелой работы и трудностей быта. Причем не чужд ей и более широкий, общий взгляд на положение дел (например, ее рассуждения о судьбе Наполеона). Дурова, по словам Белинского, была «дивный феномен нравственного мира».

Наполеоновское нашествие было огромным несчастьем для России. В прах и пепел были обращены многие города. Но общая беда, как известно, сближает людей. В пострадавших от нашествия губерниях женщины и дети помогали своим мужьям, отцам, уходили в партизаны.

Так поступила Василиса Кожина, которая возглавила отряд из женщин и подростков. Они выслеживали и уничтожали отдельные небольшие группы наполеоновских солдат. В народе о Василисе сочиняли анекдоты, вот один из них:…

В Смоленской губернии широкую известность получила старостиха Василиса Кожина. Ее муж – староста одной деревни Сычевского уезда повел в город партию пленных, забранных крестьянами. В отсутствие его поселяне поймали еще несколько французов и тотчас же привели к старостихе Василисе для отправления куда следует. Сия последняя, не желая отвлекать взрослых от главнейшего их занятия бить и ловить злодеев, собрала небольшой конвой ребят и, севши на лошадь, пустилась в виде предводителя препроважать французов сама. В сем намерении, разъезжая вокруг пленных, кричала им повелительным голосом: «Ну, злодеи французы! во фрунт! стройся! ступай, марш!» Один из пленных офицеров, раздражен будучи тем, что простая баба вздумала им повелевать, не послушался ее. Василиса, видя сие, подскочила к нему мгновенно, и ударя по голове своим жезлом – косою, повергла его мертвым к ногам своим, вскричавши: «Вам всем, ворам, собакам, будет то же, кто только чуть осмелится зашевелиться. Я уже двадцати семи таким озорникам сорвала голова! Марш в город!» И после этого кто усомнится, что пленные не признали над собою власть старостихи Василисы?[5]

«… Русский народ поднялся, как один человек, и для этого не требовалось ни прокламаций, ни манифестов… воины проходили всюду с песнями; иногда (я сам видел) за ними шли их жены и, чтобы помочь мужьям, несли их оружие и их вещи…» (из письма Г. Фабера, чиновника русского министерства иностранных дел). Так мужественно вели себя простолюдины в деревнях. А что же в городах? Вот, например, в Пензе, как мы узнаем из записок Ф. Вигель: «Дворянство по-своему старалось высказать патриотизм. Дамы отказывались от французского языка… Многие из них, почти все, одевались в сарафаны, надевали кокошники и повязки». Это было в провинции, а в Москве?

Вот воспоминания дворовой женщины из дома князя Лобанова, которая была женой крепостного… «Уже давно толковали в народе, что идет на нас Наполеон, и как бы в Москву не забрался, а господа все не верили, – пусть, мол, народ болтает! – да и не позаботились добро свое от француза спасти. А потому барин с утра надевал мундир и ездил, куда все другие господа собирались думу вместе думать, как лучше французу насолить, да в Москву не допустить».

Царская семья тоже вынуждена была продемонстрировать свой патриотизм – сестра царя Екатерина Павловна вооружила и взяла на содержание один батальон ополченцев из своих крепостных крестьян Тверской губернии, который участвовал в бородинском сражении. Мария Федоровна (1759-1825 гг.) – принцесса Вюртембергская, жена российского императора Павла I, мать Александра I создала ряд благотворительных и воспитательных организаций (Мариинское ведомство).

Дамы, приближенные к царскому двору тоже не оставались в стороне от военных событий. Интересные письма, характеризующие общественное настроение оставила нам Волкова Мария Аполлоновна (1786-1859 гг.) – фрейлина императрицы Марии Федоровны. А также Ланская Вера Федоровна (1787-1844 гг.) – дочь князя Ивана Ивановича Одоевского. Они вели между собой патриотическую переписку…

30 сентября

«Мы готовим корпию и повязки для раненых; их множество в губерниях Рязанской и Владимирской и даже здесь, в близких городах. Губернатор посылает наши запасы в места, где в них нуждаются… »

22 октября

«О! Как дорога и священна родная земля! Как глубока и сильна наша привязанность к ней! Как может человек за горсть золота продать благосостояние отечества, могилы предков, кровь братьев, словом, все то, что так дорого каждому существу, одаренному душой и разумом».

Все эти воспоминания, письма, а особенно, записки Н. Дуровой были материалом первостепенной значимости, которые лучше всяких беллетристических вымыслов рассказывали современникам о действительной жизни и положении русских женщин, которые делили все тяготы войны наравне с мужчинами.

Заключение.

Грандиозная победа России в войне 1812 года имела и грандиозные последствия для России, Европы и всего мира. С одной стороны, она развеяла в прах наполеоновские планы мирового господства и положила начало гибели империи Наполеона, с другой стороны, как никогда высоко подняла международный престиж России, отвоевав у Франции позиции лидера на мировой арене. Ну а главной причиной победы стал общенациональный подъем народных масс, объединившихся с армией и выступивших на защиту отечества. Народный характер войны 1812 года отделял ее от всех предыдущих войн. И очень точно сказал об этом академик В.И. Пичета: «Великий завоеватель столкнулся с великим народом и был разбит». А вот как писал о России в 1812 году А. Герцен: «Народ этот убежден, что у себя дома он непобедим, эта мысль лежит в глубине сознания каждого крестьянина, это – его политическая религия. Когда он увидел иностранца на своей земле в качестве неприятеля, он бросил плуг и схватился за ружье. Умирая на поле битвы за «белого царя и пресвятую богородицу», на самом деле он умирал за неприкосновенность русской территории».

Победа над Наполеоном вызвала бурный рост национального самосознания и пробудила лучших людей нации к освободительной борьбе против самодержавия и крепостничества. Зачинатели этой борьбы, декабристы, прямо называли себя «детьми 1812 года». На ее преданиях выросли революционеры.

«Подлинную историю России открывает собой лишь 1812 год; все, что было до того, – только предисловие.» – писал А. Герцен.

Память о войне 1812 года жила, формировала общественное мнение, рождала события и книги и воплотилась в строки «Войны и мира» Л. Толстого, бессмертные произведения А. Пушкина, М. Лермонтова, И. Крылова, Ф. Тютчева и др.

Список использованной литературы:

1. «Недаром помнит вся Россия» – Москва, «Молодая Гвардия» 1987 год.

2. В.Г. Сироткин «Отечественная Война 1812 год». Москва «Просвещение» 1988 год.

3. М.И. Кутузов – генерал-фельдмаршал «Письма, записки». Москва «Военное издательство» 1989 г.

4. Н.А. Дурова «Избранное». Москва, «Советская Россия» 1984 год.

[1] Г. Росс С Наполеоном в Россию: Записки врача Великой Армии/ Пер. с немец. – М., 1912 – С. 10-11

[2] Сейчас – город Гагарин.

[3] В тот же день московское дворянство постановило: направить в ополчение по 10 ратников от каждых 100 своих крепостных крестьян.

[4] Отражением этого участия стал наградной медный крест с надписью «1812 год», которым, наряду с медалью «За любовь к отечеству», по указу 30 августа 1814 г. награждались священники, служившие в войсках и ополчении в 1812–1814 гг. Медаль давалась дворянам, священнослужителям и купцам за крупные пожертвования в 1812 г.

[5] Полное собрание анекдотов достопамятнейшей войны россиян с французами