О значении практики как критерия истины

Новосибирская Государственная Академия Водного Транспорта

РЕФЕРАТ

 

По философии

На тему: О значении практики как критерия истины

 

Выполнил: студент группы М-51

 

Проверил: Суханов А.П.

Новосибирск 2002

План

Вступление....................................................................................................... 3

1. Единство материального и духовного моментов и деятельности людей. 4

2. Понятие категории «практика»................................................................ 10

3. Понятие категории «истина».................................................................... 12

4. Всеобщность и специфичность критерия практики................................ 14

5. Диалектическая взаимосвязь практики как источника и как критерия знаний........................................................................................................................ 25

6. Диалектическая взаимосвязь логического и практического критериев.. 28

7. Абсолютность и относительность критерия практики............................ 33

Заключение.................................................................................................... 37

Список использованной литературы............................................................ 38

Вступление

Проблема обоснования истины является одной из значительных проблем философии. Человеческая деятельность, человеческая активность, социальная практика человека невозможны без познания их результата – истины. Философия призвана исследовать основные принципы социальной деятельности человека, следовательно, проблема истины, вообще проблема обоснования истины, в частности выступают как актуальный объект и задача философского исследования.

Определяющая роль практики, как материальной деятельности людей, по отношению к познанию, как духовной деятельности, выражается, с одной стороны, в том, что практика выступает основой, источником знаний, и, с другой стороны, в том, что она является и средством проверки истинности знаний, критерием истины. Обе эти стороны неразрывны уже потому, что любой акт практики всегда есть в то же время и средство проверки истинности имеющихся знаний, и источник получения новых знаний. Тем не менее разделять эти аспекты в теоретическом плане не только возможно, но и необходимо. Предметом исследования в данном реферате является как раз именно роль практики как критерия истины, все иные аспекты проблемы будут освещаться лишь постольку, поскольку это необходимо для более глубокого понимания главного вопроса исследования.

1. Единство материального и духовного моментов и деятельности людей

Закон диалектики о единстве, взаимопроникновении и «борьбе» противоположностей является всеобщим. Он действует не только во всех формах движения, присущих материи, и во всей сфере познания, по характеризует также сущность взаимосвязи материи и сознания вообще, материального и духовного моментов в деятельности людей, в частности.

Единство материи и сознания существует всюду, где есть сознание, где, следовательно, материя обладает свойством отражения не в зачаточной, а в развитой форме. Не говоря здесь о характере этого единства в отношении животных, мы будем далее иметь в виду человеческое общество, то есть единство материальной и духовной жизни людей.

Основой этого единства является материя; единство мира, как известно, состоит в его материальности. Сознание, будучи особым свойством высокоорганизованной материи, не существует вне мыслящего мозга. Вот почему В. И. Ленин вслед за Марксом и Энгельсом подчеркивает, что «...в мире пет ничего, кроме движущейся материи».

Однако, когда мы изучаем материю, которая обладает сознанием, и ставим своей целью рассмотрение взаимоотношения сознания и материи, необходимо строжайшим образом различать материю и сознание, ни в коем случае не допускать их отождествления.

Сознание есть особое свойство материи, но вместе с тем оно не есть материя как таковая. Когда мы говорим, что мир материален, мы не выделяем специально предметов, обладающих способностью сознавать, из ряда других предметов природы, не выделяем особого свойства этого рода материи — сознания. Когда же мы специально задаемся целью изучить вопрос об отношении сознания к материи, мы должны расчленить это единство на противоположности, исследовать их взаимопроникновение, их взаимодействие и ни в коем случае не спутывать их друг с другом, как бы тесно они ни переплетались в том пли ином конкретном случае. В. И. Ленин выразил эту мысль в следующих словах: «Конечно, - и противоположность материи и сознания имеет абсолютное значение только в пределах очень ограниченной области: в данном случае исключительно и пределах основного гносеологического вопроса о том, что признать первичным и что вторичным. За этими пределами относительность данного противоположения несомненна».

Если забвение противоположности между материей и сознанием ведет к вульгарному материализму или идеализму (в зависимости от того, какая из отождествляемых сторон принимается за основу), то раздувание этой противоположности открывает путь к дуализму, для которого взаимодействие сознания и материи есть «борьба» независимых друг от друга факторов.

Жизнь человеческого общества есть высшая форма движения материи, и состоит она в деятельности людей. Единство материального и духовного моментов этой деятельности имеет своей основой материальную сторону, практику. Однако в силу того, что сознание обладает относительной самостоятельностью и активностью, это единство не есть мертвое тождество и представляет собою в некотором роде образец богатства взаимоотношений противоположных сторон, их взаимопроникновения и диалектического взаимодействия.

Это взаимопроникновение и взаимодействие находящихся в единстве противоположностей существует прежде всего как единство материальной и духовной сторон в самой практике. Как известно, трудовая (и иная практическая) деятельность человека в отличие от поведения животных носит целенаправленный, осознанный характер. Прежде чем совершить трудовой акт, человек должен осознать цель своих действий. Например, прежде чем приступить к сооружению самого простого дома, надо иметь в голове хотя бы приблизительный план дома и план своих действий. Такой план в наши дни обычно облекается в форму архитектурного проекта, так что умственная деятельность принадлежит одним людям, а физическая деятельность по реализации проекта другим. Однако каждый рабочий-строитель при выполнении трудовых операций также руководствуется определенной целью, которая носит частный характер по отношению к строительному проекту, взятому в целом. Отделение умственного труда от физического не означает, что физический труд перестает быть целенаправленной, сознательной деятельностью. Никакая выучка и сноровка не могут полностью лишить физический труд духовного содержания. Что же касается труда, связанного с современной техникой (работа па сложных станках, управление системами машин, наладка автоматических устройств и т. д.), то он предполагает знание работниками основ наук и требует непрестанного напряжения ума, внимания, воли.

Так же обстоит дело и в общественно-политической жизни. Прежде чем повести войска в наступление, необходимо иметь план операции и довести боевые задания до каждого подразделения и солдата. Не требует, наконец, доказательства и примеров совершенно ясное положение, что практическая деятельность в науке является сознательной и целенаправленной: поставить эксперимент без определенной цели невозможно.

Конечно, не всегда осознание человеком цели носит характер развернутой, четко сформулированной мысли. В иных случаях воля, которая толкает нас к совершению того или иного поступка, определяется не размышлением, а страстью, чувственными желаниями, но и страсть есть область психического.

Таким образом, в человеческой деятельности определяющую роль играет материальная деятельность, в процессе которой люди предметным образом изменяют мир в соответствии со своими потребностями; но эта материальная деятельность не только не лишена духовного момента, но и обязательно предполагает его. Более того, при постановке человеком цели мысль необходимо опережает действие, в чем и выражается, в частности, присущая человеческому мышлению активность, его способность отходить от непосредственно воспринимаемого и «смотреть вперед». Так что, правильно оценивая значение материальной стороны человеческой деятельности, марксизм не только не принижает духовную сторону, но, наоборот, впервые создает базу для правильного понимания активной роли сознания. Эта активность мышления проявляется прежде всего в том, что практика пронизана ставящим цели сознанием, т. е. что само практическое, изменяющее мир действие человека есть единство материального и духовного моментов при первичности материального.

Однако единство материальной и духовной сторон в деятельности людей отнюдь не исчерпывается этим, поскольку активность, относительная самостоятельность мышления вовсе не ограничивается только постановкой непосредственных целей в ходе практического воздействия на предметы, т. е. теми случаями, когда голова и руки работают одновременно. Хорошо известно, что мы можем думать о чем-либо, не претворяя тут же непосредственно своих мыслей в действие, можем в мыслях временно отходить от практики и тем самым от действительности, с которой практика нас непосредственно связывает.

Человеческая духовная деятельность только при возникновении своем выступала как «сопроводитель» практики. В период становления человеческого мышления оно было «непосредственно вплетено» в трудовую деятельность, в практику. Но по мере развития общественной практики и сознания стал возможным некоторый отлет мысли от предмета мысли; самостоятельность мышления по отношению к практике, оставаясь всегда относительной, возрастала. В способности мышления отходить от действительности — источник его великой силы, в ней заложена возможность предвидения.

Отделение труда умственного от труда физического во много раз усиливает относительную самостоятельность мышления. Голова, распоряжающаяся чужими руками, начинает воображать, что именно в ней находится причина изменения вещей.

Свое наивысшее выражение относительная самостоятельность мышления по отношению к практике получает в теоретической деятельности, т. е. в создании теорий, обобщающих практический опыт. В процессе создания теории мы временно как бы отходим, отдаляемся от практики, чтобы затем при использовании теории и ее выводов в самой практике воздействовать на мир не вслепую, а со знанием дела. Теория вырастает из практики и затем используется в ней. Теоретические знания необходимы для практики, и, чем теснее связаны теория и практика между собой, тем больших успехов достигают люди и в теории и на практике.

Единство теории и практики является высшим выражением единства духовной и материальной сторон в деятельности людей. В преобразовании природы это единство есть единство естествознания и техники; в преобразовании общества это есть единство революционной теории, указывающей путь изменения общества в соответствии с объективными законами, и изменяющей жизнь революционной практики. Соблюдение единства теории и практики есть важнейшее требование марксизма в политике; оно имеет свою философскую основу в гносеологии диалектического материализма, рассматривающей познание и практику в их неразрывной связи на базе практики.

Отрыв теории от практики, как и практики от теории, нарушение их единства чревато тяжелыми последствиями и для теории и для практики. Оторванная от практики теория не может дать правильного и своевременного ответа на запросы практики и теряет свое значение или, более того, приносит вред. Оторванная от теории практика становится слепой, и это с неизбежностью приводит к замедлению темпов ее развития, к застою.

Наконец, единство материального и духовного моментов в человеческой деятельности находит свое проявление и в самой теоретической деятельности, в процессе познания вообще.

Что касается чувственных восприятий, то они возникают непосредственно в ходе практического, материального воздействия людей на предметы внешнего мира и на других людей. Однако и в рациональной форме познания, притом в самом ее высшем выражении — в теоретической деятельности, нельзя не видеть диалектической связи теории с практикой, с материальной деятельностыо индивида и всего общества. Дело в том, что в самом процессе абстрактного мышления, для того чтобы оно было истинным, мы должны непрестанно обращаться к практике.

Эта связь с практикой может быть прямой, непосредственной, когда обстоятельства вынуждают нас на время прерывать ход теоретического размышления, чтобы получить от практики (как своей лично, так и прежде всего общественной) новые данные и продолжить затем рассуждение на основе этих данных.

Прямое обращение к практике для разрешения трудностей, возникающих в ходе теоретического исследования, характерно в такой же мере и для естествознания. Физик и химик, биолог и геолог, ученые любой отрасли науки постоянно обращаются в своей деятельности к опыту, с тем чтобы затем вновь вернуться к теории и развивать ее дальше.

Обращение к практике как основе знаний и критерию истины совершается и в иной форме — как непрерывное адресование к данным практики, сверка каждого этапа рассуждений с фактическим, из практики почерпнутым материалом в самом ходе теоретического мышления.

Связь теории с практикой в самом процессе создания теории, равно как и непрерывное обращение к теории в ходе практики, является важнейшим требованием, соблюдение которого необходимо для успешного развития теории и практики. Надо всегда помнить, что теория и практика взаимно связаны и взаимодействуют не как внешние друг Другу силы, а как взаимно проникающие друг в друга, тесно сплетающиеся стороны единой человеческой деятельности.

2. Понятие категории «практика»

Символизируя себя, человек действует, он есть деятельное существо. Греческое слово «практикос» означает деятельный, активный. Соответственно практика есть деятельность человека.

Все, что выступает как деятельность человека, есть практика. Язык. Культура и многочисленные ее составляющие – это разновидности практики. Мышление, переживание тоже относятся к практике. Часто под практикой понимают материальную практику, то есть такую деятельность, где средством и результатом является материальный предметный мир. Но материальная практика – это также всего лишь одна из разновидностей практики.

В античном обществе тяжесть физического труда была уделом рабов. Даже к искусству культивировалось пренебрежительное отношение. Наивысшей формой деятельностью считалось созерцание мудреца. Созерцательное отношение к действительности перемещает проблематику практики в разум человека. Учение о практике (праксиология) выступает как этика, учение о добродетели. Этика – характерная черта как античной, так и древнеиндийской философии. Через всю мировую философию проходит традиция этического понимания практики.

Христианство первоначально рассматривало труд как проклятие, наложенное Богом на человека. Главная форма деятельности связывается со служением Богу, а это прежде всего молитва и все, что с ней связано.

В Новое время в борьбе против схоластики практическая направленность философии подчеркивалась английскими философами (Р. Бэконом, Гоббсом, Локком). Стремление создать философию, имеющую применение в жизни, основывается на могуществе разума. Во всей философии Нового времени в качестве подлинной формы деятельности рассматривается мыслительная деятельность.

Кант вводит градации разума: теоретический разум созерцает мир; только практический разум преодолевает границы созерцательного отношения к объектам, и поэтому он имеет приоритет над теоретическим разумом. Практический разум выступает как воля, а практика – как нравственно-справедливое деяние. Практика характеризуется Кантом в категориях цели, свободы, воли, нравственности. Гегель делает решительный шаг по освобождению практики от субъективной установки. Он обращает свое внимание на категорию средства. Средство, по Гегелю, обладает преимуществом перед целью, а именно «всеобщностью наличного бытия ». Субъективное единично, а средство всеобще. Для Гегеля труд есть самопорождение человека, но реализует он логику не человека, не средств производства, а абсолютного духа. Абсолютный дух как целое реализуется в своих абстрактных моментах в теории и практике. Практика выше теоретического познания, ибо она обладает достоинством не только всеобщности, но и действительности. К гегелевским приоритетом объективного над субъективным, практического над теоретическим, средств над целью самым теснейшим образом примыкает марксизм, который Грамши, итальянский философ и политический деятель, назвал философией практики.

Для многих направлений западной философии XX в. практика есть деятельность индивида, понимаемого как волевое (прагматизм), рациональное (неопозитивизм) существо реализующее свободу в проекте и выборе(Сартр). В философии Гуссерля практика содержит все формы активности человека, из которых, однако, философский анализ вычленяет чистое знание, теорию. Именно это знание становится предметом анализа.

Итак, подводя итоги в рассмотрении практики в различных философских направлениях, можно сказать, что категория практики понимается в широком и узком смысле либо как любая деятельность человека, либо как его исключительно предметная деятельность.

3. Понятие категории «истина»

Чем детальнее анализируется психика человека, тем чаще приходится обращаться к ее связям с внешним для субъекта миром. Все формы познания субъекта как-то соотносится с внешним миром. Для выражения этого соотношения в философии используется категория истины. В современной философии особенно отчетливо выделяются три концепции истины: концепция соответствия (корреспонденциии), когеренции и прагматичности.

Концепция корреспондентной истины, по определению, устанавливает соответствие между формами психики и определенным объективным содержанием. Аристотель считал, что истинное и ложное находится не в вещах, а в мысли. А. Тарский дал ставшее популярным уточнение аристотелевских воззрений. Знаменитое определение Тарского гласит: высказывание «Р есть С»истинно, если Р есть С. Высказывание «снег бел» истинно, если снег на самом деле бел; оно ложно, если снег не бел. Тарский показал, что хотя высказывания, которым приписывается функция истинности/ложности, формулируются в рамках объектного языка, последний должен интерпретироваться в терминах метаязыка, где метаязык превосходит по своим средствам объектный язык. Высказывание «снег бел» относится к объектному языку, который используется для фиксации фактического состояния дел. Однако приходится учитывать, что обоснование высказывания «снег (действительно) бел» потребует обращения к теории, в таком случае язык теории и есть метаязык. Дальтоник и недальтоник признают снег белым не в силу не в силу одинаковых чувственных впечатлений (они-то как раз у них разные), а на основании одной и той же теоретической интерпретации. Снег бел, ибо он в равной степени отображает все лучи видимого человеческими глазами участка спектра света; что дело обстоит именно так, фиксируется определенными приборами.

В концепции корреспондентной истины указывается соответствие чувств, мыслей и высказываний некоторым фактам. Не следует, однако, это соответствие понимать слишком прямолинейно, например аналогично соотношению фотографии и того, что на ней запечатлено. Высказывание «снег бел» не похоже на белый снег, оно представляет собой знаковую, условную конструкцию. Под соответствием знаковых конструктов фактам понимается действительность этих конструктов, возможность их эффективно использовать в деле описания фактов и в своей практической деятельности.

Довольно часто тема истинности/ложности проблематизируется там, где учитывается последовательность, связанность , системность рассуждений и высказываний. В этой связи говорят о когерентной концепции истины. Под когерентностью понимается взаимосоответствие высказываний. Когда утверждают, что 2*2=4 истинно, а 2*2=5 ложно, не имеется в виду соответствие высказываний фактам, о фактах вообще нет речи. Имеется в виду, что первое высказывание находится, а второе, наоборот, не находится в полном согласии с системой высказываний, характерной для арифметики. Кстати, можно было сказать, что 2*2=4 непротиворечиво, а 2*2=5 противоречиво. Значительный вклад в развитие когерентной концепции истины внесли Лейбниц, Спиноза, Гегель, а также Нейрат и Гемпель.

Концепция, в которой критерием истинности выступает практика, называется прагматической концепцией истины, которая берет начало в греческой софистике и древней китайской философии. Значительный вклад в развитие прагматической концепции истины внесли сторонники марксизма и американского прагматизма (У.Джемс, Дж.Дьюри). Марксисты используют критерий практики для дальнейшего развития концепции соответствия, они считают, что истина отображает объективное положение дел. Прагматики же понимают истину как работоспособность чувств, мыслей, идей, их полезность в деле достижения желаемой цели.

Представляется весьма ценной мысль американского философа Н.Решера, согласно которой три концепции истины не отменяют, а дополняют друг друга. Все попытки исключить из философии проблематику одной из концепций истины оканчиваются неудачами.

4. Всеобщность и специфичность критерия практики

 

Практика является средством отделения истинного в нашем мышлении от ложного во всех без исключения областях знания, она есть всеобщий, универсальный критерий истины. Однако в различных областях знания действие этого критерия специфично.

Всеобщность критерия практики вытекает из того, что человеческое общество есть составная часть единого материального мира, высшее (из известных нам) достижение поступательного развития в природе. Взаимодействие с природой есть необходимое условие существования человеческого общества. Предшествующий марксизму материализм решающую роль в этом взаимодействии придавал воздействию природы на человека. Соответственно этому при попытках установить источник наших знаний, созерцательный материализм усматривал этот источник в воздействии природы на органы чувств человека. Но надо было еще выяснить, почему наши знания о природе развиваются, почему мы сегодня знаем о природе и о ее законах то, чего не знали сто лет назад. В объяснениях причин развития знаний старый материализм неизбежно скатывался на позиции идеализма, поскольку так или иначе апеллировал к свойствам разума, к присущим ему активности, любознательности, стремлению к познанию и т. п.

Марксистский материализм преодолел эту трудность, вскрыв сущность связи между обществом и природой, которая выражается в труде, в практическом изменении природы людьми. Активной стороной во взаимодействии природы и человека выступает человек, причем активное отношение к природе в труде, в практике есть источник творческой способности нашего разума. Это принципиальное отличие марксизма от всей предшествующей философии было подчеркнуто Ф. Энгельсом: «Как естествознание, так и философия до сих пор совершенно пренебрегали исследованием влияния деятельности человека на его мышление. Они знают, с одной стороны, только природу, а с другой — только мысль. Но существеннейшей и ближайшей основой Человеческого мышления является как раз изменение природы человеком, а не одна природа как таковая, и разум человека развивался соответственно тому, как человек научался изменять природу» .

 Таким образом, согласно марксизму, источником наших знаний о природе является не природа, взятая сама по себе, а практическое изменение природы человеком.

Столь же радикальный переворот был совершен марксизмом при решении другого важнейшего гносеологического вопроса — вопроса о критерии наших знаний. Быть материалистом в теории познания, говорил Ленин, и признавать объективную истину —одно и то же. Всякий материалист считает истинным то, что правильно отражает объективный мир; истина есть, кратко говоря, соответствие мысли объекту. Но как сопоставить мысль об объекте с самим объектом, как проверить истинность наших знаний? На этот вопрос материалисты давали различные ответы, и в целом домарксовский материализм в силу своего созерцательного характера правильно разрешить его не смог.

Материалисты рационалистического направления искали критерий истины в разуме. Б. Спиноза, например, писал: «И какое мерило истины может быть яснее и вернее, как не сама истинная идея? Как свет обнаруживает и самого себя и окружающую тьму, так и истина есть мерило и самой себя и лжи». Однако если мерилом истины объявляется сама истина, то разрешить спор между людьми, которые придерживаются противоположных воззрений на один и тот же предмет и искренне убеждены в истинности своих воззрений, невозможно.

Домарксовские материалисты сенсуалистического направления полагали, что критерий истины мыслей надо искать в чувствах, поскольку последние непосредственно связывают нас с предметной действительностью. Некоторые из представителей этого направления чувственный опыт называли практикой и ссылались на практику как на критерий истины. Фейербах, к примеру, писал: «Те сомнения, которых не разрешает теория, разрешит тебе практика». Но для Фейербаха практика есть лишь чувственное созерцание, и в нем он видит средство проверки истинности мыслей. «Разве мы имеем другой признак,— писал Фейербах,— другой критерий существования вне нас, «существования независимого от мышления, кроме чувственности?».

Чувства людей, естественно, могут давать различные показания. Фейербах, конечно, понимал это и искал критерий истины в чувствах не индивида, а человеческого рода. Но как сверить показания чувств, полученные различными людьми? Этого можно достигнуть только с помощью обмена мнениями, т. е. посредством разума, и истинным придется, видимо, считать то, в чем согласно большинство людей. Мнение большинства, однако, отнюдь не всегда совпадает с истиной и при всем «демократизме» подобного метода решать вопрос об истинности большинством голосов неправильно.

Итак, домарксовский материализм в лице его виднейших представителей не смог правильно решить вопрос о критерии истины.

Гениальные догадки и отдельные высказывания наиболее выдающихся мыслителей домарксовского периода о практике как критерии истины (Ф. Бэкон, Д. Дидро, Л. Фейербах, Н. Г. Чернышевский) не носили характера последовательной развернутой концепции о путях проверки истины, ибо все они, включая и Н. Г. Чернышевского, ближе других подошедшего к диалектическому материализму, не понимали решающей роли труда в жизни общества и, следовательно, в развитии человеческого мышления. Последовательно провести концепцию о проверке истины в практике домарксовские материалисты не могли потому, что их понимание самой практики было узким, неполным, односторонним, главного в практике — общественного производства — они не видели.

Развивая все положительное, что содержалось в идеях предшествующих мыслителей, диалектический материализм указывает на общественную практику как на единственное мерило, всеобщий критерий истинности наших знаний. В самой общей форме этот критерий действует следующим образом.

Чтобы обнаружить, что в сознании человека верно, а что неверно, необходимо сопоставить наши представления о вещах с самими вещами. «Сравнение» нашей мысли об объектах с самими объектами может быть достигнуто только путем материального, предметного воздействия людей на эти объекты, т. е. на явления природы и процессы общественной жизни. Воздействие человека на вещи носит целенаправленный характер. Это значит, что предполагаемый результат любого акта практики возникает сначала в голове как более или менее точное отражение окружающих условий и возможностей их изменения в деятельности человека. Таким образом, подвергаемая проверке мысль о предмете так или иначе должна стать мыслью об ожидаемых объективных результатах практического воздействия на этот предмет. Попросту говоря, для того чтобы проверить, правилен .или нет наш взгляд на мир, надо поставить перед собой на основе этих взглядов в отношении того или иного предмета определенные цели, и если мы, воздействуя практически на предмет, добиваемся этих целей, значит положения, из которых мы исходили, были истинными. Если же мы будем исходить из неправильных представлений о предмете, то не сможем получить на практике тех результатов, на которые рассчитывали, и воззрения на данный предмет нам придется пересмотреть, признать, что они полностью или частично были ложными.

 Когда Д. И. Менделеевым была создана периодическая система, надо было доказать истинность общей закономерности, которая лежит в ее основе и которой подчиняются не только элементы уже известные, но и те, которые будут открыты. Д. И. Менделеев на основании выдвинутых им теоретических представлений о периодической зависимости свойств химических элементов от их атомного веса предположил существование еще не известных науке химических элементов, которые он назвал экабором, экаалюминием и экасилицием, т. е. идущими в его системе за бором, алюминием и силицием. Великий химик с большой точностью предсказал свойства этих элементов, и когда они (названные при открытии скандием, германием и галлием) были действительно обнаружены, то оказалось, что согласно их свойствам, они точно «входят» в соответствующие пустые клетки менделеевской таблицы. Тем самым практика, а именно практика химического эксперимента, доказала справедливость теоретических воззрений Менделеева.

В. И. Ленин в 1915 г. выдвинул положение о возможности победы социалистической революции первоначально в одной или нескольких странах. Когда в 1917 г. победила Октябрьская социалистическая революция, это означало, что практика классовой борьбы в нашей стране доказала правильность теоретического положения В. И. Ленина.

Таков в принципе «механизм» действия критерия практики вообще. Ф. Энгельс указывал, что «правильность нашего понимания» любого явления доказывается тем, что «мы сами его производим, вызываем его из его условий, заставляем его к тому же служить нашим целям». Следует сразу заметить, что рассматриваемый «механизм» действия критерия практики мы представили в несколько упрощенном виде, чтобы вскрыть суть дела; в последующем будет показано, что этот механизм является более сложным.

Переходя к вопросу об особенностях проверки наших представлений в различных областях знания, надо отметить, что эти особенности зависят прежде всего от того, каков изучаемый объект, какие его свойства, черты, законы являются предметом исследования, а также от степени развития нашей практики, т. е. от того, какими средствами мы располагаем для практического воздействия на этот объект. Не ставя своей задачей полного исследования поставленного вопроса, отметим здесь два основных, на наш взгляд, момента специфичности действия критерия практики.

1. В зависимости от указанных выше причин в различных науках и на разных этапах развития данной науки при проверке знаний на первый план выступает та или иная форма общественной практики.

Основой познания природы всегда является производство материальных благ. Если взять для примера такие важнейшие области естествознания, как физика и химия, то в процессе их развития дело обстояло следующим образом. На заре истории те знания о вещах, которые мы сейчас называем физическими (о распространении тепла, об упругости и твердости тел, о рычаге и других простейших машинах и т. д.) и химическими (о превращении веществ в процессах брожения, дубления, окисления и т. д.), приобретались и проверялись непосредственно в процессе производства. Наука возникла одновременно с такой формой практики, как научное наблюдение, которое постепенно отделялось от производства.

Научный эксперимент, отличающийся от наблюдения тем, что мы сами искусственно создаем условия, при которых определенное явление природы проявляется в «чистом» виде, возникает много позже. Зачатки эксперимента существовали в античной и средневековой науке, но подлинное развитие экспериментальных методов в физике и химии относится к периоду бурного развития естествознания, начавшегося с вызреванием капитализма в Европе. В наши дни эти науки с полным правом называют экспериментальными, поскольку научному эксперименту принадлежит в них решающая роль как в получении, так и в проверке знаний. Но было бы неверно не видеть, что этот эксперимент, во-первых, включает в себя как обязательный момент научное наблюдение, которое, получив на вооружение сложнейшие приборы, стало экспериментальным наблюдением, и, во-вторых, что уровень экспериментальной техники, равно как и направление экспериментальных исследований определяются состоянием производства.

В последние десятилетия связь эксперимента в физике и химии с производством принимает новые формы. С одной стороны, на первый план выдвигаются такие отрасли промышленности, которые целиком базируются на новейших достижениях науки: производство синтетических веществ, электроника и атомная энергетика и т. д. С другой стороны, сами экспериментальные установки, предназначенные для развития и проверки научных знаний, стали приобретать по своим масштабам полузаводской и заводской характер (синхрофазотроны, атомные электростанции и т. д.).

В ряде других наук о природе, например в геологии или астрономии, роль эксперимента как критерия истины пока что весьма ограничена, хотя его рамки и в этих науках за последнее время сильно раздвинулись: в лабораториях положено начало моделированию геологических процессов, а искусственные спутники и космические ракеты являются экспериментами с целью изучения космического пространства. Однако создать новую Солнечную систему и новую Землю, чтобы проверить истинность космогонических и геологических гипотез, мы не можем. В этих науках проверка истинности теории зиждется прежде всего на такой форме практики, как научное наблюдение. Чтобы быть признанной как истина, геологическая или астрономическая теория должна объяснить всю совокупность данных наблюдений. Практическая проверка астрономической или геологической теории не сводится, однако, к непосредственной проверке данными наблюдения, поскольку те законы механики, физики и химии, которые необходимо привлекаются при построении гипотезы о прошлом Земли или о строении звезд, в свою очередь испытывают проверку на практике. На этом вопросе — о роли опосредованной проверки — мы остановимся несколько ниже.

В общественных науках проверка истинности теории, призванной объяснить настоящее и заглянуть в будущее, осуществляется в самой жизни, в практической деятельности людей по изменению общественных отношений; в классовом обществе это практика классовой борьбы. Эксперимент в собственном смысле как нарочитое изменение общественных условий, предпринятое в целях проверки социальной теории, невозможен.

В процессе исследования исторического прошлого общества научные предположения также надо проверять практикой общественной жизни. Однако поскольку практика прошлого канула в вечность, оставив после себя лишь известные следы в материальной и духовной культуре, то возникает необходимость в том, чтобы практика научного наблюдения археологов, этнографов, историков стала средством воссоздания в нашей голове жизни минувших эпох, которая только и может быть критерием истины описывающих эти эпохи исторических теорий.

При проверке философских представлений критерием истины выступает вся совокупность данных общественной практики, производства, борьбы классов, научного наблюдения и эксперимента, поскольку в философии мы имеем дело со всеобщими законами, действующими и в . природе и в обществе.

2. Второе важнейшее направление, в котором ярко проявляется специфика действия критерия практики, состоит в соотношении непосредственной и опосредованной проверки.

В экспериментальном естествознании господствует непосредственная проверка теории на практике. Например, предположение о существовании мезона стало истиной тогда, когда в камере Вильсона был обнаружен такой след пролетавшей частицы, который отклонялся в магнитном поле слабее, чем след электрона, но сильнее, чем след протона. В геологии или астрономии непосредственная проверка теоретического предположения данными наблюдения и эксперимента (например, космического) сочетается с опосредованной проверкой экспериментом, поскольку привлекаемые для построения этих теорий законы механики, физики, химии должны были в свою очередь пройти проверку в эксперименте.

Здесь обратим внимание на два важных момента в проверке истинности теории, вытекающих из взаимосвязи философии с конкретными науками.

С одной стороны, хорошо известно, что проверка на практике положений философской науки осуществляется через проверку используемых философией данных естествознания и общественных наук, т.е. косвенным, опосредованным образом. Но важно подчеркнуть, что это опосредование может носить различный характер. Оно может выступать прежде всего как использование истин других наук при построении философской теории. Например, представляемые биохимией на основе эксперимента данные об усложнении органических соединений в ходе саморазвития материи используются диалектическим материализмом в качестве одного из важнейших «кирпичей» при доказательстве тезиса о сознании, как свойстве высокоорганизованной материи, появляющемся в процессе развития материи.

Однако сплошь и рядом доказательство истинности философских категорий дается в ходе доказательства истинности частных положений конкретных наук. Например, когда мы выдвигаем положение о познаваемости мира как всеобщее положение, мы доказываем его с помощью примеров из физики, химии, биологии, общественных наук, повседневной жизни и т. д. Как известно, Энгельс в качестве доказательства познаваемости мира приводил данные эксперимента в химии, свидетельствовавшие о познаваемости состава органических соединений. В частном положении: «состав химических соединений познаваем», безусловно, частично содержится и гораздо более общее, философское положение: «мир познаваем». То же самое можно сказать и о доказательстве истинности законов диалектики. Доказав, например, экспериментально наличие противоречий в атомном ядре, современная физика тем самым непосредственно (хотя и неполно, частично) доказывает всеобщую философскую истину о противоречивости всех вещей. Во всяком отдельном всегда есть общее; доказав истинность отдельного, мы тем самым частично убеждаемся в истинности общего. И в этом случае доказательство философской истины происходит через использование положений других наук, но уже иным образом, чем в первом случае. Таким образом, физический или химический эксперимент, астрономическое наблюдение, общественно-политическая практика могут выступать и непосредственно в качестве доказательства истинности философских положений.

С другой стороны, в науках, где преобладает прямая практическая проверка теоретических положений, по мере перехода от частного к общему неизбежно использование философских представлений и, .следовательно, способов косвенной проверки. Важнейший элемент косвенной проверки присутствует всегда — это проверка практикой тех законов логики, в соответствии с которыми осуществляется мышление. Без мышления нельзя связать два самых простых опытных факта и, следовательно, этого рода косвенная проверка присутствует при проверке любого, самого частного положения в любой области знания; об этом мы будем говорить еще в дальнейшем.

Дело, однако, не только в законах мышления, но и в наиболее общих представлениях о мире, которые даются философией.

Для того, чтобы быть истинной, специальная теория должна исходить из доказанных практикой философских представлений о мире. Такие философские принципы, как независимость объекта исследования от познающего сознания, всеобщность движения и другие, есть самые общие выводы из всей практики человечества, проверенные в ней миллиарды раз. Создатели научных теорий далеко не полностью осознают философские предпосылки своих теорий. Для того, чтобы правильно отображать мир, любая современная естественнонаучная теория должна базироваться на принципах материализма и диалектики,

Однако это условие, будучи необходимым, не является еще достаточным.

Перед естествоиспытателем, стоящим на позициях диалектического материализма, открывается беспредельное тюле для специальных предположений, истинность или ложность которых должна быть доказана.

Если же в процессе исследования исходить из ложных по своему характеру философских посылок, то это неизбежно вносит в специальную теорию или ее трактовку момент несоответствия объективной реальности, который может быть в иных случаях философским привеском к истинной специальной теории, в других — может предопределить ложность некоторых ее специальных положений, а иногда и существа теории.

Итак, диалектический характер критерия практики проявляется уже в том, что различные формы практики, всегда связанные между собою, выступают при проверке знаний в разном сочетании, как прямо, так и косвенно, причем взаимоотношение прямой и косвенной проверки различно в зависимости от специфики науки и степени общности проверяемой теории. Перейдем теперь к исследованию некоторых общих для всех областей знания диалектических черт критерия практики.

5. Диалектическая взаимосвязь практики как источника и как критерия знаний

Один из важнейших моментов диалектического понимания практики как критерия истины обнаруживается сразу же, как только мы поставим перед собою следующий вопрос: обладают ли теоретические выводы в известной мере истинностью еще до того, как они воплощены в жизнь на практике? Например, в тех иллюстрациях, которые были рассмотрены нами выше, истинными ли были периодический закон Д. И. Менделеева и теория В. И. Ленина о возможности победы социалистической революции в одной стране до того, как практическая деятельность эти выводы непосредственно подтвердила?

Здравый смысл подсказывает, что указанные выше, как и тысячи других научных предвидений, действительно были истиной и до того, как они воплотились в жизнь. Именно это обстоятельство широко эксплуатируется идеализмом, который, спекулируя на способности науки предвидеть, заявляет, что истину можно получить и без проверки практикой. Данный идеалистический вывод имеет своей подосновой метафизическое представление о практической проверке. Действительно, если понимать проверку практикой только как единичный акт, притом следующий обязательно во времени за выдвижением теории, то, действительно, остается непонятным, как может содержаться в теории истина до этого акта. Идеализм может быть разбит полностью и в этом вопросе только с позиций диалектического материализма. Проверку практикой надо понимать диалектически, а это означает, что под практикой, свидетельствующей об истинности того или иного теоретического положения, нельзя понимать единичный акт практической деятельности, например эксперимент или серию экспериментов, одно какое-либо политическое выступление и т. д., притом обязательно следующее сразу же за выдвижением теории. Под критерием практики следует понимать, вообще говоря, весь исторический процесс развития практики; причем этот процесс включает в себя не только последующую, но и предшествующую практику, которая есть основа, источник выдвигаемого теоретического положения и вместе .с тем частично его критерий.

Проверка предшествующей практикой осуществляется в самом ходе создания теоретических представлений. Действительно, когда Менделеев создавал периодический закон, разве он не исходил из практики — из практики открытия химических элементов, из практики эксперимента, в котором до него было обнаружено, что различные элементы имеют сходные свойства? Разве в процессе создания периодического закона Менделеев не обращался к практике все время, не сверял каждый шаг своего рассуждения с тем экспериментальным материалом, который уже имелся налицо? Конечно, обращался, сверял. И так поступал не только Менделеев, так поступает любой ученый, если он желает стоять на базе опыта, а не витать в облаках. Сказанное о роли предшествующей практики как критерия истины вовсе не исключает колоссального значения последующей практической проверки. Последующая, новая практика не только успешно подтверждает вывод науки, если он был хорошо обоснован предшествующей, старой практикой, но позволяет его уточнить и пойти дальше. Так подтверждение на практике предсказаний Менделеева насчет неоткрытых еще элементов позволило уточнить периодический закон в очень многих пунктах.

Так же в принципе обстоит дело с истиной, высказанной В. И. Лениным до Октября, насчет возможности победы социалистической революции первоначально в одной стране. Ленин исходил из практики мирового революционного движения пролетариата и угнетенных народов колониальных стран в эпоху империализма и, в частности, из тех условий, которые сложились в годы первой мировой войны. Вывод Ленина о возможности прорыва фронта империализма первоначально в одной или нескольких странах и тем самым о предстоящем периоде сосуществования двух систем — социализма и капитализма - целиком опирался на практику, ибо в самой общественной жизни, в практике уже были все элементы для того, чтобы такой вывод сделать. Однако Октябрьская революция, подтвердив этот вывод Ленина, не только сделала ленинскую теорию революции очевидной истиной, но вместе с тем позволила уточнить ее во многих отношениях, как, например, в вопросе о том, что прорыв этот совершается первоначально не в нескольких, а в одной, отдельно взятой стране, притом в стране экономически сравнительно отсталой.

Итак, проверка теории практикой не есть единичный акт, это - процесс, который в значительной своей части осуществляется еще в ходе создания теории, когда каждый шаг рассуждения теоретика проверяется и подтверждается предшествующей практикой. В. И. Ленин говорил о «Капитале» К. Маркса, что «проверка фактами respective практикой есть здесь в каждом шаге анализа».

Диалектическое понимание практической проверки теории как процесса нисколько не противоречит тому, что определенное практическое действие выделяется как решающий момент в этом процессе. Однако выделение этого решающего акта практики при проверке теории может быть правильно понято лишь при уяснении процесса взаимодействия теории и практики, в котором роль практики как основы познания неразрывно переплетается с ее ролью как критерия истины.

6. Диалектическая взаимосвязь логического и практического критериев

Выше уже отмечалось, что косвенное действие критерия практики всегда имеет место при проверке теоретических предположений. Действительно, в практике мы получаем новые ощущения, которые находят свое обобщение в абстрактных понятиях и суждениях. Следовательно, новые данные практики, привлекаемые для проверки истинности выдвинутого нами суждения, сами должны предстать в форме суждений, и соотнесение этих новых суждений с суждением, подлежащим проверке, требует логического мышления. Правильность логических операций, таким образом, является необходимым моментом всякой практической проверки. Более того, если предшествующая практика доказывает верность некоторых наших суждений, а из них мы логически выводим новое суждение и настаиваем на его истинности до специального акта практической проверки, то встает вопрос: не может ли логическое доказательство заменить полностью или частично практического доказательства, практической проверки?

Проиллюстрируем сущность поставленного выше вопроса на простом примере. Предположим, что конструктор создал технический проект моста через реку. Утверждение конструктора, что проектируемый мост способен выдержать определенную нагрузку, будет истиной еще до того, как мост построен, благодаря проверке предшествующей практикой, о которой мы говорили выше, поскольку при своих расчетах конструктор опирался на законы механики, которые проверены практикой миллионы раз, на знание формул сопротивления материалов, которые также неоднократно проверялись практикой, и т. д. Если мост был рассчитан без ошибок, выводы конструктора насчет возможной нагрузки, которую мост может выдержать, истинны и до воплощения в жизнь, хотя, безусловно, в ходе строительства моста в его расчеты будут внесены известные коррективы.

Данный пример нам нужен здесь не для того, чтобы еще раз показать роль предшествующей практики для проверки знаний, а для того, чтобы подчеркнуть другой аспект проблемы. Когда конструктор делает свои расчеты, он исходит из определенных законов механики, из формул сопротивления материалов как из посылок; опираясь на эти посылки, он рассуждает, т. е. делает определенные выводы. Для того чтобы сформулировать всякое новое суждение вообще, в том числе суждение истинное, необходимо построить его из понятий и других суждений и тем самым, сознавая это или нет, воспользоваться правилами логики. Наш конструктор не только рассуждает, он делает также весьма сложные математические расчеты. Но, производя математические действия. люди тоже рассуждают по правилам логики, так что этот момент мы можем специально не выделять.

Таким образом, если наши посылки — в данном случае это законы и формулы — доказаны практикой и поэтому верны и если мы рассуждаем правильно, не нарушая законов логики и не делая ошибок в математических расчетах, то мы можем, исходя из этих посылок, прийти к выводам, соответствующим действительности. Этот безусловный факт широчайшим образом эксплуатируется идеалистами, для того чтобы искать критерий истины, не выходя из сферы мышления.

Типичным образчиком такой постановки вопроса являются рассуждения неопозитивистов. Один из членов «Венского кружка» О. Нейрат откровенно заявляет: «Предложения следует сравнивать с предложениями, а не с «опытом», или с каким-либо «миром», или с чём-нибудь еще. Все эти бессмысленные удвоения принадлежат к более или менее утонченной метафизике и поэтому их следует отвергнуть. Каждое новое положение сталкивается с совокупностью предложений, имеющихся налицо и согласованных друг с другом. Предложение называется правильным, если его можно отнести к системе. Все то, что мы не можем систематизировать, отбрасывается как неправильное. Вместо того чтобы отвергать новые предложения, мы можем также в случае затруднительности решения изменять всю систему предложений до тех пор, пока не сможем включить новое предложение...

В данной теории мы всегда остаемся внутри области речи — мышления».

В хвосте позитивизма идут и некоторые представители современного философского ревизионизма. Например, югославский философ А. Маркович утверждает, что «...критерием точности является внутренняя когерентность мышления, то есть внутреннее соответствие мыслей...». Столь же ошибочной является и эклектическая точка зрения, согласно которой имеются якобы два критерия истины — логический и практический. Уместно заметить, что отзвуки этого воззрения встречаются подчас и в марксистской литературе, представляя собою вольную или невольную уступку позитивизму. Например, известный польский марксист А. Шафф пишет, что практика является «самым высшим и главным критерием истины. Из этого не вытекает, что она является единственным критерием; могут иметь место и производные критерии, подчиненные главному, но исполняющие в определенных условиях и границах функцию пробного камня истины». В качестве такого производного критерия А. Шафф приводит как раз именно логическую правильность.

Представление насчет двух критериев истины является неверным, даже если практический критерий назван главным. А. Шафф выражается неточно, отрицая практику как единственный критерий истины. Логическая правильность рассуждений (правильность математических действий в том числе) является необходимым условием, для того чтобы достичь истины, но это условие не является достаточным. Действительно, если мы будем делать ошибки в логическом рассуждении, в арифметике, алгебре или при решении дифференциальных уравнений, то очевидно, что из правильных посылок мы не сможем прийти к правильным выводам. Но в то же время, если наши посылки или хотя бы одна из них неправильны, не соответствуют действительности, то, исходя из этих посылок, мы можем развить целую систему неправильных представлений, которая будет логически стройной и непротиворечивой. Логическая правильность рассуждений необходима, но она сама по себе еще не может обеспечить истинности вывода, ибо необходимо, чтобы те факты, посылки, из которых мы исходили, были доказаны практикой. И только в этом случае при правильном логическом рассуждении можно прийти к истинным выводам.

Как же объяснить, что наше мышление из одних истин с помощью логики может выводить другие истины? Ответ на этот вопрос был дан уже Гегелем, правда, с позиций тождества человеческого мышления и бытия, поскольку и первое и второе было для него воплощением абсолютной идеи. Освободив гегелевскую диалектику от мистической шелухи, основоположники марксизма придали этому выводу Гегеля рациональный вид: «наше субъективное мышление и объективный мир,— указывал Ф. Энгельс,— подчинены одним и тем же законам».

«Фигуры логики», правила построения суждений, по выражению Ленина, есть «самые обычные отношения вещей». Эти правила не выдуманы человеческой головой, они прошли проверку во всей общественной практике, начиная со времени становления человека и его мышления. «Практическая деятельность человека,— подчеркивает В. И. Ленин,— миллиарды раз должна была приводить сознание человека к повторению разных логических фигур, дабы эти фигуры могли получить значение аксиом».

Значит, логический критерий в конечном счете сам прошел практическую проверку, которой является практика человечества. Но эта практика доказывает истину не только прямо и непосредственно, но и весьма опосредованным образом, через проверку истинности законов мышления.

Наше глубокое убеждение в истинности многих положений, которые, непосредственно практикой либо еще не доказаны, либо непосредственно вообще не могут быть доказаны, зиждется как раз на том, что законы мышления, которыми мы пользуемся, проверены практикой.

Рассмотрим пример. Материалистическая философия и современное естествознание выдвигают утверждение, что живое на Земле произошло из неживого. Истинно ли это утверждение? Непосредственно в эксперименте оно еще не доказано, ибо пока что мы не научились в лаборатории превращать неживое в живое. Поэтому, когда мы доказываем истинность этого суждения, мы опираемся на определенные факты, подтвержденные практикой, и делаем из них логические выводы. Практика показывает, что живое не может существовать в космическом пространстве, если оно не защищено от действия космического излучения; поэтому живое и не может быть занесено на Землю из космического пространства. Доказано также, что Земля существует 5—6 млрд. лет и что на первоначальных стадиях ее существования жизни на Земле не могло быть; кроме того, известно, что существуют живые организмы, как, например, вирусы, необычайно близкие к неживому; практика доказывает способность и неживого и живого к поступательному развитию. Исходя из этих доказанных практикой суждений, мы логически последовательно рассуждаем следующим образом: если материя вообще способна к поступательному развитию, а на Земле жизнь существовала не вечно и не могла быть занесена на нее извне, то живое возникло из неживого в определенный период исторического развития Земли. В доказательстве этого важнейшего научного положения мы исходим из всей совокупности данных практики, особенно из эксперимента и наблюдения, и хотя практика здесь и не дает еще непосредственного доказательства данного утверждения, тем не менее у нас нет оснований сомневаться в его истинности.

Еще большую роль опосредованная проверка играет при доказательстве истинности таких утверждений, которые непосредственно вообще доказать невозможно. Например, положение о бесконечности пространства не может быть непосредственно доказано на практике, ибо, как бы далеко мы ни пошли в исследовании бесконечного мирового пространства, всегда будет существовать возможность двигаться далее. Доказать положение о бесконечности пространства прямым экспериментом и наблюдением невозможно. Истинность подобного рода суждений доказывается практикой опосредованно, причем правильные выводы из правильных посылок играют решающую роль.

Итак, диалектический характер критерия практики проявляется в том, что в нем непосредственно сплетаются и взаимодействуют практическая проверка и логическое доказательство, которое в опосредованном виде, через доказательство практикой истинности законов логики, также оказывается в последнем счете моментом практической проверки.

7. Абсолютность и относительность критерия практики

 

Следующий важнейший момент диалектического понимания критерия практики заключается в том, что этот критерий одновременно абсолютен и относителен.

Критерий практики является абсолютным в том смысле, что он способен доказывать абсолютную истину. Каждое конкретное суждение, которое мы расцениваем как абсолютно истинное, является таковым только потому, что его абсолютная правильность доказана практикой. Например, утверждение о том, что в 1959 г. впервые был осуществлен запуск с Земли космического снаряда, ставшего новой планетой Солнечной системы, есть абсолютная истина, потому что мы на практике удостоверились в выходе ракеты за пределы земного притяжения путем наблюдения за выпущенным ею натриевым облаком, приема радиосигналов и т. д. В последующем мы будем говорить об абсолютности критерия практики именно в этом смысле.

Но критерий практики вместе с тем и относителен. Под относительностью критерия практики подразумевается его неполнота, т. е. то, что он подтверждает истинность наших теорий в целом как истин относительных, которые неполно, относительно точно, приблизительно верно отображают действительность.

Относительность критерия практики выражается в недостаточности отдельного изолированного акта практики для доказательства полностью истинности или ложности того или иного положения теории. Единичный эксперимент, вообще говоря, может быть истолкован по-разному, и каждое толкование может частично подтверждаться этим экспериментом и, следовательно, являться относительной истиной. Более того, эксперименты одного рода могут подтверждать одну теорию, эксперименты другого рода, произведенные над тем же самым объектом,— другую теорию. И так -продолжается до тех пор, пока не удается создать теорию, которая синтезирует подобные частные представления и поэтому оказывается способной объяснить и те и другие эксперименты, т. е. находит свое подтверждение во всей совокупности данных опыта. Например, в начале XX в. опыты по дифракции, интерференции и т. д. рассматривались как подтверждение волновой теории света, в то время как излучение абсолютно черного тела и фотоэффект находили свое объяснение только с позиций квантовой теории. Создание в конце 20-х годов современной теории электромагнитного поля (квантовая электродинамика) объединило эти два полярных объяснения, синтезировало их, и новая теория (по крайней мере в своих основных положениях) находит подтверждение во всей совокупности данных опыта.

Если практику как критерий истины следует рассматривать в ее целостности, как всю совокупность данных практики в определенной области исследования, и в ее историческом развитии, т. е. как процесс, то столь же справедливы эти требования и по отношению к теории. Подлежащая проверке на практике теория также не должна рассматриваться как механическое сочетание отдельных суждений, каждое из которых должно быть проверено отдельно на практике. Практика может доказать истинность частного суждения, но само это частное суждение может быть включено в весьма различные и подчас противоположные теории. В рассмотренном примере дело обстоит так. Отдельным экспериментом по дифракции (или даже целым рядом подобных экспериментов) доказывают суждение: свет есть волновой процесс. Но это суждение может быть составной частью весьма различных более общих теоретических представлений: свет есть только волновой процесс, свет есть диалектическое единство волн и корпускул, непрерывного и прерывного. Первая теория одностороння и поэтому неверна, вторая верна.

Итак, относительность критерия практики не может быть сведена только к неполному «наложению» друг на друга отдельных актов практики и отдельных моментов познания, хотя она, безусловно, находит в этом свое проявление. Относительность критерия практики означает, что вся практика доказывает истинность всей теории как истины относительной, как приблизительно верного отражения мира. «Неполнота» критерия практики состоит в том, что наши знания никогда не отражают полностью объективный мир, ибо наша практика никогда не охватывает его полностью. «...Не надо забывать,— писал В.И. Ленин,— что критерий практики никогда не может по самой сути дела подтвердить или опровергнуть полностью какого бы то ни было человеческого представления».

Это знаменитое высказывание В. И. Ленина толкуется иногда в том смысле, что, мол, критерий практики не содержит в себе абсолютного момента и не может доказывать истину как абсолютную. Так, например, в упоминавшейся уже нами весьма интересной книге А. Шаффа данное высказывание В. И. Ленина использовано для подкрепления следующего тезиса автора: «...Марксизм-ленинизм, однако, ни в какой степени не утверждает, что практика представляет собой абсолютный критерий». А. Шафф признает, что отрицание абсолютного момента в критерии практики равнозначно отрицанию возможности обладания абсолютными истинами, и далее прямо пишет, что практика не может дать полной гарантии истинности наших суждений. Но это неверно. У Ленина в приведенной цитате под представлением подразумевается не отдельное высказывание, а цельное и полное представление о каком-либо явлении, а такое представление всегда может быть доказано практикой неполно, только как истина относительная. Но в относительной истине всегда содержится истина абсолютная, т. е. истина, доказанная практикой абсолютно. Дело в том, что определенные стороны, части, моменты цельного теоретического представления выражаются в отдельных суждениях, и многие такие суждения как частного, так и общего порядка вполне могут быть доказаны абсолютно уже на данном уровне развития практики, т. е. так, что никакое последующее развитие практики эту истину опровергнуть не может. К подобного рода абсолютным, вечным истинам относятся не только «истины факта», например, утверждение, что «социалистическая революция в России произошла в 1917 г.», но и утверждения, в которых выражена сущность какой-либо теории.

Заключение

На стадии достижения результата практики субъект имеет возможность оценить эффективность своих действий, все те эмоциональные и рациональные моменты, которые их сопровождали. Практика становится критерием истинности, не всегда окончательным и исчерпывающим, но тем не менее всегда позволяющим сделать оценку истинности обстоятельной и содержательной. Практика не единственный критерий истинности, но один из главных.

В структуре практики много относительно самостоятельных моментов, значение которых неодинаково. Это находит отражение в специфике философских учений. Когда кантианцы анализируют практику, они исходят из активности субъекта. Марксисты переносят акцент на средства практики, придавая им особое значение. Между тем практика есть единое целое, здесь все взаимосвязано. Поэтому-то практику саму надо брать во всем ее объеме, во всей ее сложности, подвижности, противоречивости. Необходимо учитывать объективные закономерности ее изменения, а также тенденцию и направление этих изменений. Только в этом случае изменяющаяся практика может быть основой и критерием развивающегося объективно-истинного знания.

Список использованной литературы

1.   Догалков А.Г. Истина как проблема научного познания. БГПИ. 1999

2.   Канке В.А. Философия. Исторический и систематический курс.М.2002

3.   Кирвалидзе Н.И. Проблема критерия истины и «советология».Тбилиси. 1984

4.   Кордзия Д.Т. Практика и проблема обоснования истины.Тбилиси.1975

5.   Некоторые вопросы критерия истины. Краснодар.1969

6.   Практика-критерий истины в науке.М.1960

7.   Турсунов К.Т. Диалектический характер практики как критерия истины.М.1973

8.   Фролов И.Т., Араб-Оглы Э.А. Введение в философию.М.1989