Философия Н.А.Бердяева. Социально-политический аспект

МИНИСТЕРСТВО ОБЩЕГО И ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО

ОБРАЗОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Ульяновский Государственный Педагогический Университет имени И.Н.Ульянова

Кафедра философии

РЕФЕРАТ

Тема:“Философия Бердяева Н.А.

Социально-политический аспект”

Выполнила: Галимова Л.Н.

Проверил: Клаус В.А.

Ульяновск 2001 г.

СОДЕРЖАНИЕ

Введение 3

1. Краткий биографический очерк 5

2. Проблема свободы в философии Н.А. Бердяева 10

3. Демократия и социализм в творчестве Н.А. Бердяева 14

Заключение 24

Список использованной литературы 26

Введение

Когда в 1922 г. Николай Бердяев перед высылкой пошел проститься со своим духовным отцом, священником Алексеем Мечевым, то старец встал ему навстречу “весь в белом”, “как бы пронизанный лучами света” и, в ответ на его растерянность, сказал: “Вы должны ехать. Ваше слово должен услышать Запад”.

Пророческие слова великого прозорливца сбылись: голос Бердяева прозвучал не только на Западе, но и во всем мире. Бердяев переведен на двадцать языков, ему посвящены десятки, если не сотни работ и диссертаций, только во Франции вышло более двенадцати книг о его творчестве, О нем пишут католики, протестанты, агностики, через него узнают о православии, о русской мысли, более того, многие обязаны ему своим обращением ко Христу.

Бердяев принадлежит к “пророческому” типу философов. У него нет системы, его интуиции всегда парадоксальны, он их не доказывает, не пытается примирить, а в стремительном, иногда повторно-утомительном, афористическом потоке выпаливает на бумагу. Его решительное, безоговорочное неприятие всякой “объективации” как грозящей окаменением свободному духу (а дух и свобода для него равнозначны) определяет пафос всего его творчества. Реальность, какая бы она ни была, от самой высшей до самой обыденной, для него всегда в “динамике”, в “творческом акте”. Вера в Бога и в богочеловека Христа никогда у Бердяева не поколебалась, но отказ от затверделых форм ставил его иногда в противостояние с исторической Церковью. Он боялся, как бы институционный характер Церкви не был изменой Христову завету поклоняться Богу “духом и истиной”. Он видел, как трудно дается “церковникам” та свобода, к которой, по слову апостола Павла, мы призваны. А уж подходить к Бердяеву, как это делали и делают некоторые, с мерками “ортодоксии” просто нелепо: Бердяев всегда считал себя — и был — свободным христианским философом, а не богословом..

Многое соблазнительное в социально-политических и историософских воззрениях Бердяева, его то и дело вспыхивавшее “оправдание” советской реальности, из-за отталкивания от капитализма и буржуазности (при сохранившейся вере во всемирную роль России), теперь, после окончательного падения коммунизма, принадлежит уже истории. (Впрочем, его критика демократии, которая, если лишена духовных основ, превращается в плутократию, звучит вполне актуально). Но огненные слова Бердяева о свободе как основе мироздания, о творческом акте как об основном божественном призвании человека, его пламенная вера в Богочеловечество и в истинность Православия продолжают будить не только мысль, но и духовные силы. Отец Алексей Мечев считал, что голос Бердяева должен быть услышан Западом. Сегодня же, больше, чем когда-либо, он должен быть услышан и Россией, за 70 лет порабощения и застоя (статики!) отвыкшей от “таинства свободы”.

1. Краткий биографический очерк

Николай Александрович Бердяев родился в 1874 году в Киеве в семье кавалергардского офицера, рано вышедшего в отставку и поселившегося в своем имении Обухово на берегу Днепра. Все предки будущего философа были людьми военными - дед был атаманом Войска Донского, прадед был новороссийским генерал-губернатором. Матерью Бердяева была урожденная княжна Кудашева. Семейная традиция немало способствовала тому,что будущий философ поступил, когда пришло время, в Киевский кадетский корпус.

В детстве Бердяев много читал, особенно романов и драм. Это укрепляло в нем очень важное для всего будущего миросозерцания чувство духовной автономии, неукорененности в действительном бытии, которое оставалось где-то в дальней провинции его внутреннего мира.

Дар любомудрия он осознал в себе рано. И первую роль тут сыграл, конечно, Шопенгауэр. Юного Бердяева покорил этот немецкий философ с его тотальным приматом воли и эгоцентризмом, что позже обернулось у Бердяева разумным эгоизмом творчества. К эгоизму наслаждений он никогда не стремился и ловцом счастья не был.

Бердяеву показался универсальным шопенгауэровский метод иррационального познания, где во всем верховенствует интуиция. "Всякая истина и всякая мудрость в конце концов лежит в интуиции" - эта мысль немецкого философа прямо вела к воротам экзистенциализма. Как известно -школа учит, а генеральное направление дают личности. Через Шопенгауэра и Канта, Достоевского и Толстого, через Ибсена и Ницше Бердяев пришел к марксизму. В ту пору он уже учился в университете - с карьерой военного было решительно покончено.

В 1901 году вышла первая книга Бердяева "Субъективизм и индивидуализм в общественной философии. Критический этюд о Н.К.Михайловском", где он попытался синтезировать марксизм с идеалистической философией Канта и Фихте. Марксизм породил в России немало течений, часто прямо ему противоположных по духу. Парадокс, но именно из его недр вышло и новое идеалистическое, а позже ставшее религиозным философское направление, к которому принадлежали Н.А.Бердяев и С.Н.Булгаков. Течение это оставалось камерным, как признался позже сам Бердяев, с широким революционным движением связано не было, а потому надежной опоры в жизни не имело...

Бердяев считал себя идеологическим оппонентом марксизма. Он не относился к нему, как к пособию по производству революций. Марксизм был для него оригинальным продуктом интеллекта, философской задачкой.Он видел в марксовой критике капитализма много верного. Но взятое в целом, учение Маркса представлялось Бердяеву недостаточно духовным, сужающим внутренние силы человека. "Психология есть слабая сторона марксизма"-записывает Бердяев в одной из своих работ. Естественным и неизбежным было движение его философской мысли от этического марксизма к идеализму, движение по тем временам характерное...

Осенью 1904 года Бердяев переезжает в Петербург. То был сложный и противоречивый период общественного кризиса, приближения революции. Но это была и благодатная эпоха пробуждения в России самостоятельной философской мысли, расцвета поэзии, обострения эстетической чувствительности, религиозного беспокойства. Появилось острое чувство гибели старой России. Отсюда - неодолимая потребность высказаться и быть услышанным.

В своих генеральных убеждениях Бердяев всегда оставался эволюционистом, вслед за Герценом склонным усматривать в революции лишь печально необходимую аномалию...

Малую революцию 1905 года Бердяев пережил мучительно. Он считал ее неизбежной и приветствовал ее начало, но характер, который она приняла, моральные последствия Бердяева оттолкнули, вызвали в нем духовную реакцию.

Бердяев воспринял Октябрьскую революцию как момент собственной судьбы, воспринял вполне мистически, как разрыв времени, как внутренний апокалипсис истории, как суд Смысла над бессмыслицей старого, над силами зла.

Но судящие, заключает философ, сами при этом сотворили неизбежное зло. "В коммунизме есть здоровое, верное и вполне согласное с христианством понимание жизни каждого человека, как служение сверхличной цели, как служение не себе, а великому целому. Но эта верная идея искажается отрицанием самостоятельной ценности и достоинства каждой человеческой личности, ее духовной свободы", - пишет Бердяев в своей работе "Истоки и смысл русского коммунизма".¹

Бердяев трагически для себя осознал, что революция пошла за Чернышевским, а не за Соловьевым...

Как признавался Бердяев позже, годы, проведенные в советской России, дали ему чувство наибольшей остроты и напряженности жизни. Он не был подавлен. Наоборот - духовно активен. Его внутреняя мастерская не пустовала. В начале 1919-го Бердяева избирают профессором Московского университета, а осенью он становится основателем Вольной академии духовной культуры, которая просуществовала три года, читает лекции по философии, истории и ведет семинар, посвященный Ф.М.Достоевскому, встречается с рабочими и интеллигенцией.

Но так продолжалось недолго. В августе 1922 года без суда, административным решением ГПУ² из страны были высланы 160 человек -крупнейшие ученые России. Среди них и Н.А.Бердяев. В "Правде" в статье "Первое предостережение" высылаемые были названы "идеологическими врангелевцами и колчаковцами".

Бердяева отлучили от России насильно. Он не хотел эмиграции. "Я не могу поставить себя вне судьбы своего народа, оставаясь на высоте каких-нибудь отвлеченных либерально-демократических принципов"³ - это было его неизменным убеждением.

Почти всю эмиграцию он провел во Франции. Это было время напряженного интеллектуального труда. Им были написаны наиболее значительные философские работы, к Бердяеву пришла мировая слава.

Как всегда, он держался особняком, оставаясь "ничьим человеком", человеком своей идеи, своего призвания, своего искания истины. Он часто вспоминал знаменитую фразу доктора Штокмана из любимого им ибсеновского "Врага народа":⁴

"Самый могущественный человек тот, кто стоит на жизненном пути одиноко".

Но России он не забывал. Вторая мировая война, глубокое беспокойство за судьбу Родины лишь обострили его патриотизм - "я чувствую потребность защищать мою родину перед миром, враждебным ей... Я никогда не поклонялся силе, но силу, которая была проявлена Красной Армией в защите России, я считал провиденциальной. Я верил в великую миссию России..."⁵

Н.А.Бердяев был в эмиграции самым известным русским философом.

Многое из того, что знает западный мир о "загадочной русской душе", об онтологии России - он благодарно почерпнул из работ Бердяева. Даже несомненная популярность Достоевского во многом объяснима любовью к нему самого философа. Статьи и книги Бердяева - всего их около пятисот - переведены на двадцать языков, о нем написаны десятки исследований и диссертаций.

Свое земное странствие он закончил 24 марта 1948 года в Кламаре под Парижем.

2. Проблема свободы в философии Н.А. Бердяева

Бердяев является несомненно первым из русских мыслителей, умевших заставить себя слушать не только у себя на родине, но и в Европе. Его сочинения переведены на многие языки и везде встречали к себе самое сочувственное, даже восторженное отношение. Не будет преувеличением, если мы поставим его имя наряду с именами наиболее известных и значительных философов — таких, как Ясперс, Макс Шеллер, Николай Гартман, Гейдеггер. И Вл. Соловьев переведен на многие языки (по-немецки вышло даже полное собрание его сочинений), но его гораздо меньше знают, чем Н. Бердяева, и он никогда не привлекал к себе интересов философствующих кругов. Можно сказать, что в лице Н. Бердяева русская философская мысль впервые предстала пред судом Европы или, пожалуй, даже всего мира. Его книга “Философия свободного духа” удостоена премии Французской Академии.

За пятнадцать лет своего пребывания за границей он выпустил целый ряд крупных философских работ: “Философия свободного духа”, “О назначении человека”, “Я и мир объектов”, “Дух и реальность”, “Новое средневековье” и напечатал в журнале “Путь”, который он редактировал, много мелких и крупных статей по религиозным, философским и социальным вопросам, — но о нем в русских журналах и газетах почти никто никогда не писал. Почему? Трудно сказать, почему. И темы его и его подход к этим темам не могут не захватывать даже тех, кто стоит в стороне от философских и религиозных вопросов.

Последняя книга Н. Бердяева, “Дух и Реальность”, есть до известной степени комментарий и итог всего того, о чем он писал раньше.

Бердяев ведет свою философскую родословную от знаменитого немецкого мистика, Якова Бёме, и чрез Бёме от немецкого идеализма. В этом смысле последняя его книга еще более выразительна, чем прежние.

В своей последней книге Бердяев с еще большей настойчивостью, чем прежде, проводит дорогую ему идею богочеловечества, в которой он всегда видел наиболее полное выражение христианства.

Свобода — это тоже одна из основных идей Бердяева, которая во всех его произведениях развивается с огромной страстностью и с неподдельной искренностью. Являясь в этом горячим последователем Якова Бёме, он постоянно говорит о свободе, причем так же, как Яков Бёме и воспитавшиеся на Бёме творцы немецкой идеалистической философии, он считает свободу премирной, несотворенной. Основополагающая интуиция Бердяева это - интуиция свободы. Свобода была центральной проблемой философского творчества Бердяева,

Бердяев прославляет свободу, как высший дар — правда, не небес, свобода ведь не сотворена — но все же, как дар, и во всякого рода принуждении готов видеть и действительно видит посягательство на священные права человека.

Философия свободы у Бердяева содержит, на мой взгляд, некий мистический религиозный оттенок. Свобода в его понимании иррациональна. Вот пример его рассуждения: “Победа над темной свободой, — пишет Бердяев, — невозможна для Бога, ибо эта свобода не Богом создана и коренится в небытии”⁶. Почему, если Богу не дано преодолеть не им сотворенную свободу, то Богочеловеку (единосущному Богу) удастся преодолеть тоже не им сотворенную свободу? Тогда придется сказать о Христе то же, что Бердяев сказал о Боге: не Он сотворил свободу, не Ему ею владеть и править.

В тоже время, сам Бердяев, несмотря на то, что он неустанно твердит о свободе и возмущается от всей души всякого рода “принуждениями”, не может как без воздуха жить без слова “ты должен”. Он говорит: “творческое напряжение есть нравственный императив и притом во всех сферах жизни”. Или еще: “человек всегда должен поступать индивидуально и индивидуально разрешать нравственную задачу”.⁷ Получается, что у Бердяева истинная свобода гармонирует со святой необходимостью.

Расматривая свободу с социальной точки зрения, Бердяев не верил, что большевики сделают Россию свободной страной. Он писал: «Это и есть самая неосуществимая из утопий. В русской революции утопистами были кадеты, большевики же были реалистами. Не утопичны ли, не бессмысленны ли были мечты, что Россию вдруг можно превратить в правовое демократическое государство, что русский народ можно гуманными речами заставить признать права и свободы человека и гражданина, что можно либеральными мерами искоренить инстинкты насилия управителей и управляемых?»⁸

Происшедшей в России революции Бердяев противопоставил свою идейную контрреволюцию, которая, как он считал, должна быть направлена к созданию новой жизни, в которой прошлое и будущее соединяются в вечном, она была направлена и против всякой реакции. Он считал, что революция уничтожила в России всякую свободу, и потому контрреволюция в России должна быть освободительным процессом, должна дать свободу, свободу дышать, мыслить, двигаться, сидеть в своей комнате, жить духовной жизнью. Вот его парадокс, который нужно сознать до конца.

Но Бердяев понимал, что эта проблема не разрешима военной силой, это - прежде всего внутренне-духовная проблема. Он говорил, что «нельзя исключительно военным путем освободить Россию и русский народ от большевиков как шайки разбойников, которая держит его связанным. Это - внешнее и поверхностное восприятие. Русский народ в огромной массе своей терпеть не может большевиков».⁹ Его слова потвердились, к сожалению, лишь через 70 лет.

3. Демократия и социализм в творчестве Н.А. Бердяева

Я обнаружила, что Бердяев, проповедуя философию свободы, не приемлет такие социально-общественные понятия как «демократия» и «социализм». Удивительно, но он реалистически и правдиво описал подавление свободы в политическом аспекте, причем многие его утверждения звучат современно.

Бердяев в основном рассматривает духовные первоосновы демократии и социализма, и предельные выражения их "идеи". «Демократия и социализм принципиально противоположны», - пишет он.¹⁰

Бердяев считает, что «демократия носит формальный характер, она сама не знает своего содержания и в пределах утверждаемого ею принципа не имеет никакого содержания… Демократия остается равнодушной к добру и злу. Она - терпима, потому что индифферентна, потому что потеряла веру в истину, бессильна избрать истину».¹¹

Удивительно современно его высказывание, что демократия - скептична, она возникает в скептический век, век безверия, когда народы утеряли твердые критерии истины и бессильны исповедовать какую-либо абсолютную истину.

Практически им описывается сегодняшнее состояние нашего общества: «Демократия не знает истины, и потому она предоставляет раскрытие истины решению большинства голосов. Признание власти количества, поклонение всеобщему голосованию возможны лишь при неверии в истину и незнании истины».¹²

Бердяевская философия такова, что верующий в истину и знающий истину не отдает ее на растерзание количественного большинства. Он считает, что при демократии отрицаются духовные основы общества, лежащие глубже формального человеческого волеизъявления, и опрокидывается весь иерархический строй общества.

Бердяев утверждает, что демократия лжива и не приходит в отчаяние от утери Истины, что она верит, что изъявление воли большинства, механический подсчет голосов всегда должны вести к добрым результатам. Как это актуально, в свете многочисленных выборов за последние годы в России, когда избраные народом люди оказались не лучшими его представителями.

К демократии Бердяев подходит опять же с позиций своей «богочеловеческой» философии. «Демократия не хочет знать радикального зла человеческой природы,- пишет он - Она как будто бы не предусматривает того, что воля народа может направиться ко злу, что большинство может стоять за неправду и ложь, а истина и правда могут остаться достоянием небольшого меньшинства. В демократии нет никаких гарантий того, что воля народа будет направлена к добру, что воля народа пожелает свободы и не пожелает истребить всякую свободу без остатка».¹³

Действительно, если вспомнить французскую революцию, то революционная демократия, начавшая с провозглашения прав и свободы человека, в 1793 году не оставила никаких свобод, истребила свободу без остатка.

С точки зрения «свободы» Бердяев считает, что демократия - свободолюбива, но это свободолюбие возникает не из уважения к человеческому духу и человеческой индивидуальности, это - свободолюбие равнодушных к истине.

Вот, что пишет Бердяев: «Демократия бывает фанатической лишь в стихии революции. В мирном, нормальном бытии своем она чужда всякого фанатизма, и она находит тысячу мирных и неприметных способов нивелировать человеческие индивидуальности и угасить свободу духа. Истинной свободы духа, быть может, было больше в те времена, когда пылали костры инквизиции, чем в современных буржуазно-демократических республиках, отрицающих дух и религиозную совесть. Формальное, скептическое свободолюбие много сделало для истребления своеобразия человеческой индивидуальности. Демократии не означают непременно свободы духа, свободы выбора, этой свободы может быть больше в обществах не демократических». ¹⁴

По мнению Бердяева, демократия возникает, когда распадается органическое единство народной воли, когда гибнут народные верования, соединявшие народ в единое целое. Демократия есть идеология критической, а не органической эпохи в жизни человеческих обществ, считает он. Таким образом мы в настоящее время на самом деле ощущаем кризис нашего общества.

Вероятно прав Бердяев, говоря, что «демократия и есть арена борьбы, столкновение интересов и направлений. В ней все непрочно, все нетвердо, нет единства и устойчивости. Это - вечное переходное состояние».¹⁵ Как это актуально сегодня!

Бердяев болезненно переживает, что демократия забывает про свой народ: «…народа она не знает, в демократиях нет народа. То оторванное человеческое поколение очень краткого отрывка исторического времени, исключительно современное поколение, даже не все оно, а какая-то часть его, возомнившая себя вершительницей исторических судеб, не может быть названо народом». ¹⁶

Мне кажется, что Бердяев не приемлет любое демократическое руководство и управление в государстве, которому наплевать на свой народ и на его историю.

«Народ есть великое историческое целое, в него входят все исторические поколения, не только живущие, но и умершие, и отцы, и деды наши,- пишет он - Самомнение и самоутверждение современного поколения, превозношение его над умершими отцами и есть коренная ложь демократии. Это есть разрыв прошлого, настоящего и будущего, отрицание вечности, поклонение истребляющему потоку времени». ¹⁷

Бердяев переживает за судьбу России: «В определении судьбы России -должен быть услышан голос всего русского народа, всех его поколений, а не только поколения живущего. И потому в волю народа, в общую волю, органическую волю входят историческое предание и традиция, историческая память о поколениях, отошедших в вечность».¹⁸

Таким образом видно, что Бердяев разочарован в демократии в связи с ее бессодержательно-формальным характером.

Интересно видение Бердяевым «социализма». Его он рассматривает, не только, как философ своего времени, но и с реальной жизненной позиции.

Социализм у него, «в противоположность демократии, носит характер материально-содержательный, он знает, чего хочет, имеет предмет устремления. Он не безразличен к тому, на что направлена народная воля, и не претендует на знание истины, и потому он не отдает решение вопроса об истине механическому большинству голосов».¹⁹

Социализм для него есть вера, которая претендует быть новой верой для человечества. Вероятно Бердяев не различает утопический социализм Сен-Симона и научный социализм Карла Маркса, которые одинаково выступают с религиозными притязаниями, хотят дать целостное отношение к жизни, решить все вопросы жизни.

Не принимая демократию, в то же время Бердяев доверяет и уверен в пролетариате: «Пролетариат и есть истинный народ, справедливый народ, обладающий всеми качествами, гарантирующими направленность воли к высшему типу жизни. Только пролетариату в нашу эпоху присуща подлинная жизнь, максимум жизни. Это - побеждающий, а не только угнетенный класс, он развернет высшую мощь человечества, овладеет окончательно стихиями природы, максимально разовьет производительные силы. Переход власти к этому классу будет означать прыжок в царство необходимости, в царство свободы, мировую катастрофу, после которой и начнется истинная история или сверхистория».²⁰ В свете этих высказываний Бердяев предстает неким идеалистом по отношению к пролетариату, хотя насчет мировой катастрофы он, в некотором смысле, прав.

Но все же в своей книге «Демократия, социализм и теократия» Бердяев развенчивает идеи социализма, и рассматривает его в том виде, в котором он установился впоследствии в России.

Вот что он пишет: «Социализм в принципе отрицает суверенитет народа, свободное изъявление воли народа и право каждого гражданина участвовать в этом волеизъявлении. В этом он существенно противоположен демократии. Но антидемократизмего идет дальше. Социализм не только признает лишь за избранным классом - пролетариатом, обладающим истинным направлением воли, право на свободное волеизъявление. Это право принадлежит лишь избранной части пролетариата, лишь рабочим, обладающим социалистической волей, и не только социалистической, но истинно социалистической, т.е., например, "большевистской"…» ²¹

Гениально остро Бердяев предвидел торжество в России именно социалистической революции и предсказавший ее, предположивший, что для социализма понадобятся вековые предания покорности, инстинкты повиновения. Он знал, что социализм будет основан не на розовой воде, а на крови человеческой. В этом он стоит бесконечно выше большей части русских людей, мечтавших об идиллии социализма и воображавших, что социализм есть свобода.

«Нет уж, нужно выбирать - или социализм или свобода духа, свобода совести человеческой»²² - вот как гениально понимал его Бердяев.

Бердяев не принимает государственной власти над человеком. В этом выступает он с притязаниями, подобными притязаниям Церкви: «Только Церковь претендует на обладание душой человеческой…».²³

Давайте посмотрим его видение гуманизма в социалистическом государстве: «Социализм обозначает собой кризис гуманизма, Маркс - антигуманист, в нем человеческое самоутверждение переходит в отрицание человека. Демократия еще гуманистична. Социализм уже по ту сторону гуманизма. Социализм есть реакция против новой истории и возврат к средневековью…»²⁴ Вот какие неожиданные ракурсы открываются нам у Бердяева! Возможно, что он и прав, глядя на нашу действительность и сравнивая сегодняшние наши отношения между гражданами в России и, к примеру, дворянские общества XIX века, или европейский уровень культурных отношений. В то же время в некоторых оценках общественных отношений Бердяев ошибался, его схемы несколько идеалистичны. Например, я согласна с его точкой зрения, что «буржуазное общество и породило социализм, и довело до него. Социализм есть плоть от плоти и кровь от крови капитализма... Свое безбожие социализм унаследовал от буржуазно-капиталистического общества XIX века - поистине самого безбожного, какой только знает история».²⁵

Бердяев предостерегает, что социализм не есть утопия или мечта, социализм есть реальная угроза и предостережение для христианских народов, суровое напоминание им о том, что они не исполнили завет Христа, что они отступили от христианства.

С другой стороны спорно его утверждение, что отступничество от христианства, измена духовным основам и духовным целям жизни должны вслед за стадией капитализма привести к стадии социализма. Такую историческую тенденцию мы можем сейчас проследить и проанализировать, но нельзя разумеется принимать такие выводы за истину.

Иногда бердяевские высказывания настолько потверждаются ходом истории и соответствуют чаяниям культурной части общества, что они находят сегодня отзыв в наших сердцах. Это потверждает 70-летняя послереволюционная эпоха в России: «Содержательность социализма кажущаяся. Социализм в роковой своей диалектике лишь раскрывает духовную бессодержательность современной цивилизации. "Идея" пролетариата, во имя которой льется столько крови, которая вызывает такую фанатическую себе преданность, оказывается совершенно бессодержательной идеей. Она говорит об орудиях жизни, но ничего не говорит о самой жизни. До целей жизни социализм так и не доходит. Жалкий лепет о новой пролетарской душе и новой пролетарской культуре вызывает некоторое чувство неловкости у самих социалистов. Никаких признаков нарождения новой души нет, душа остается старой душой ветхого Адама, полной корысти, зависти, злобы и мести».²⁶ Как современно это звучит!

Сколько лет таким образом мы прожили в эпохе социализма, где «существует лишь понижение качества культуры, принижение ее до требований технической цивилизации».²⁷

Вобщем-то Бердяев был прав, когда говорил, что социализм живет за счет буржуазной культуры, умственно питается материализмом буржуазного просветительства. ²⁸

Необходимо отметить, что философию Бердяева пронизывает религиозный мотив: «Перед каждым обществом, перед каждым народом стоит прежде всего религиозная задача. Ибо просветление и преображение воли, наполнение ее божественными предметами есть задача религиозная, а не социально-политическая. И все социально-политические задачи должны быть подчинены этой религиозной задаче».²⁹

Некоторые его высказывания содержат определенные фанатические преклонения перед церквью в том, что содержание жизни может быть лишь религиозным содержанием и содержание жизни есть вхождение в Божью жизнь, т.е. подлинное бытие и т.д. У Бердяева воля народа должна склониться перед высшей волей, перед святой волей, перед Божьей волей, а истина принадлежит не народу, а Богу. По его мнению обретение Божьей воли и Божьей правды задача общественная, задача историческая. Бердяевская вера в бога несколько озадачивает в современном представлении, но в ту эпоху это было гармонично для философа и его идеологии.

И все же Бердяев не приемлет революционных преобразований в России и в Европе в целом. Его философия божественная, а не революционная, но он видит неизбежность преобразований общества: «В жизнь европейских обществ победно вошли сначала демократия, а потом социализм,… Это был неотвратимый процесс. Такова судьба».³⁰ Но Бердяев по-прежнему приемлет только подлинное христианское государство, христианское общество. А для этого, считает он, необходимо духовное просветление и преображение. Он пишет: «Необходимо погружать все в духовную жизнь, вернуться на родину духа. Это - революция более глубокая, чем те, которые делают внешние революционеры».³¹

Бердяев предвидел все противоречия того времени в обществе и необратимые изменения в нем: «Катастрофы неслыханных войн и революций были заложены в основах этой цивилизации, и о возвращении к состоянию общества до начала мировой войны мечтают лишь безумцы, хотя бы безумие их казалось очень рассудительным».³²

А вот как он пишет про коммунизм: « …он погибает от смертельных ударов, которые он сам наносит собственной идее».³³ В то же время Бердев видит, что назад дороги нет, у общества нет возврата к прошлой истории: «…по-старому принудить народы к монархии будет нельзя. Народы должны свободно ее захотеть, чтобы она могла осуществиться, но в этом случае она будет совсем новой. К тому индустриально-капиталистическому строю, который существовал до мировой войны, возврата нет, ибо он и породил все несчастья человечества».³⁴

Понимая, что к капитализму в России возврата нет, но и в социализм Бердяев не верит, его единственная вера по-прежнему лишь в человеческую духовность: «… поколеблена уже надежда и на то, что капиталистическая система может быть заменена системой социалистической. В социализм уже нельзя верить… духовные основы труда разрушены, и народам грозит голод. Мотивация труда капиталистических обществ не может быть восстановлена… Восстановление труда предполагает духовное возрождение. Но социализм рушится вслед за капитализмом не только в силу своей хозяйственной негодности, но также в силу своей духовной порочности».³⁵

Вот такое клеймо поставлено социалистическому обществу Бердяевым, в котором мы прожили много-много лет. Что ж, трудно не согласиться с его выводами по поводу характера труда и трудовых отношений при социализме, с его всеобьемлющем дефицитом товаров и услуг.

Можно увидеть, как у Бердяева угасает вера в политическое и социальное спасение человечества. Он ненавидит политику: «Политика обвила человеческую жизнь, как паразитарное образование, высасывающее у нее кровь. Большая часть политической и общественной жизни современного человечества не есть реальная онтологическая жизнь, это фиктивная, иллюзорная жизнь. Борьба партий, парламенты, митинги, газеты, программы и платформы, агитации и демонстрации, борьба за власть- все это не настоящая жизнь…»³⁶ Как современно звучат его высказывания!

Но Бердяев истинно русский философ и переживает за свое отечество: «Русский народ, согласно особенностям своего духа, отдал себя в жертву для небывалого исторического эксперимента. Он показал предельные результаты известных идей. Русский народ может осуществлять или братство во Христе, или товарищество в антихристе. Если нет братства во Христе, то пусть будет товарищество в антихристе. Эту дилемму с необычайной остротой поставил русский народ перед всем миром!» ³⁷

Заключение

Николай Александрович Бердяев - больше чем философ.

Когда нужно быстро разобраться в каком-либо вопросе или с чего-то начать исследование, можно всегда обращаться к Н.А.Бердяеву, пытаясь выяснить, что он думал по этому поводу. У него было необыкновенно острое чутье на истину, был особый вкус к правде. Стояние за правду всегда связано с риском и пророчеством, и Н.А.Бердяев шел на это. Он никогда не претендовал на роль учителя, но он — учитель правды.

В основе любой философии всегда лежит какая-либо интуиция, и его интуицией была персоналистически понятая правда. Когда наиболее глубокая внутренняя правда личности оказывается тождественной Высшей правде. Он писал об антиномии спасения и творчества, о Ренессансе и Андрее Белом, о влиянии развивающейся техники на духовную типологию общества, вообще о духе своего времени. На такой уровень обобщения мало кому дано подниматься.

Бердяев всей кожей ощущал продолжающееся творение мира, судьба которого зависит от каждого из нас, даже от одного правдивого слова, произнесенного вовсе не с трибуны. У него был аристократический страх перед любой ложью. Его, как и Чаадаева, обжигал “пламень истории”, он чувствовал, что может изменить этот мир. Не только у Ф.М.Достоевского, о котором он так писал, но и у него самого была гераклитова тревога миротворчества. Он и умер в борьбе, за письменным столом, как и подобает философу (если минует его чаша с цикутой).

Конечно, он не вписался бы в наше постмодернистское время победившего плюрализма, всевозможных интеллектуальных игр и затей, вообще игрового стиля жизни, когда важно не “быть”, и даже не “иметь” (хотя “имение” ценится как всегда), а “уметь”, “знать как” (know how), знать правила игры. Время, когда технология уже окончательно победила идеологию, да заодно и философию, превратив ее в очередную “игру в бисер”, когда любая серьезность стала пугающим признаком тоталитарного мышления и вообще дурным тоном.

Российские философы раньше думали, что когда опубликуют книги Бердяева в России, то все радикально изменится: слепые прозреют и паралитики поднимутся. Но этого, к сожалению, не произошло. И это — наша вина. 70-летний атеизм даром не прошел, а Бердяев пишет на религиозном языке.

Бердяев остается остро актуальным, пока остается актуальной проблема смысла жизни. Человечество его никогда не забудет, как не забудет Сократа и Достоевского. Мы вспомним Бердяева в минуты принятия решений, в минуты выбора. Он — не для герменевтическо-структуралистских игр и не для “деконструкций” мирного времени. Сам он шел на риск созидания. Писал не о философии, а творил саму философию, работал не над “текстом”, а с первосущностями бытия и антисущностью для любых сущностей — со свободой, которая составляет тайну Бога и личности.

Его называют апостолом свободы, он слышал подземный гул и иногда шел по воде. Всегда по краю, через который с бесстрашием мыслителя неизбежно переступал, но никогда не падал.

Список использованной литературы

Материалы периодической печати

Андреев А.Л. Искусство, культура, сверхкультура. (Философия искусства Н.А. Бердяева). -М.: Знание, 1991.-64с.-( Новое в жизни, науке, технике. Сер. "Эстетика;№6).

Барабанов Е.Г. "Русская идея" в эсхатологической перспективе : [О наследии Н.А.Бердяева] //Вопр.философии.-1990.-№8.-С.62-73.

Бердяев Н.А. Автобиография: Печ.по: Венгеров С.А. Критико-биографический словарь русских писателей и ученых. С.П.б.,1897-1904.Т.6 //Филос.науки.-1991.-№2.-С.160-162.

Бердяев Н.А. Война и кризис интеллигентского сознания: сила и насилие //Сов.лит.-1990.-№7.-С.106-116.

Бердяев Н.А. Русская революция и мир коммунистический:[Отр.из кн.рус.философа] //Социол.исслед.-1990.-№10.-С.86-103.

Вадимов А.В. Николай Бердяев: изгнание: [К биогр. философа] //Вопр.философии.-1991.-№1.-С.160-165.

Гальцева Р. Николай Александрович Бердяев //Лит.газ.-1989.-№31.-С.5.

Герцык Е. Портреты философов: [Главы из воспоминаний] //Наше наследие. -1989.-№2.-С.65-75.

Ермичев А.А. Три свободы Николя Бердяева: (Из цикла " Страницы истории отеч. филос. мысли"). -М.:Знание,1990.-63с.-(Новое в жизни, науке, технике. Философия и жизнь.-1990.-№1.)

Ефимов Г. Очеловеченное зло //Сов.лит..-1990.-№7.-С.106-110.

Ковалев К. "Мысль изреченная есть ложь...": "Русская идея" Н.Бердяева //Моск вестн.-1990.-№3.-С.318-344.

Колеров М.А.,Плотников П.С. О новых публикациях работ Н.А.Бердяева //Вопр.философии.-1990.-№9.-С.164-168.

Котельников В.А. Русская идея как философская и историко-литературная тема:[о наследии Н.А. Бердяева] //Рус.лит.-1990.-№4.-С.112-119.

Кошелева В.Л. Наступит ли время Бердяева? //Обществ.науки и современность.-1991.-№3.-С.132-139.

Кротов Я. [Рецензия на кн. Бердяева Н.А. "Эрос и личность. Философия пола и любви."- М.:Прометей, 1989,-158с.] //Новый мир.-1990.-№3.-С.270-271.

Кузнецов П. Николай Бердяев: штрихи к портрету:[Философ,1872-1948] //Ступени.-1991.-№1.-С.66-78.

Лосев А. Русская философия //Век ХХ и мир.-1988.-№3.-С.40-47.

Неретина С.С. Бердяев и Флоренский : о смысле исторического //Вопр.философии.-1991.-№3.-С.67-83.

Панков А. Возвращение :Н.Бердяев и "Русский идеализм"//Слово.-1990.-№1.-С.54-56.

Панков Вл. Судьба философа //Москва.-1990.-№1.-С.179-182.

Парамонов Б. Пантеон: Демократия как религиозная проблема //Октябрь.- 1991.-№7.-С.150-169. [Бердяев,Бахтин и др.]

Сапов В.В. Самопознание Н.А.Бердяева //Социол.ислед.-1990.-№10.-С.86-88.

Сигов К.Б. Изгнание и свобода: путь Николая Бердяева //Филос.и социол.мысль.-Киев,1989.-№11.-С.79-88.

Публицистические художественные произведения, письма, записки современников

Акулин В.Н. Русское "академическое" неокантианство и философия всеединства //Кантовский сб.-Калининград.,1987.-Вып.12.-С.76-85.

Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма /АН СССР, Науч. совет по пробл. культуры. - Репринт. воспроизведение.-М.:Наука,1990.-220с.

Бердяев Н.А. Философия свободы;Смысл творчества.- М.: Правда,1989.- 607с.-(Из истории отеч.филос.мысли).

Гачев Г. Русская дума: Портреты русских мыслителей. -М.: Новости, 1991.-271с.

Из глубины: Сб. статей о рус. революции С.А.Аскольдова, Н.А.Бердяева, С.А.Булгакова и др.: по изд.1918г.-М.:Изд-во МГУ;СП "ОстВест Корпорейшн", 1990.-298с.

Костиков В. Не будем проклинать изгнанье... (Пути и судьбы русской эмиграции). -М.: Межд.отношения,1990.-464с.

Красников Н.П. Социально-этические воззрения русского православия в ХХ веке.-Киев:Выша шк.,1988.-179с.

Курганская В.Д. Вопросы философии истории в религиозно-философской доктрине Н.Бердяева //Философия истории : диалог культур.-М.,1989.-С.84-86.

Некрасова Е.Н. Проблема человека в русском экзистензионализме (этический аспект) //Человек как философская проблема:Восток-запад.-М.:Изд-во УНД,1991.-С.106-117.

Свинцов В. Изгнание-1922.Николай Бердяев [О жизни и творчестве философа в эмиграции] //Вестн.высш.шк..-1991.-208с.

Семочкина С.Б. Восхождение к смыслу-образу России : историография Н.Бердяева и марксизма //Марксизм и Россия.-М.,1990.-С.164-204.

Исследования

Адюшкин В.Н. Социальная философия Н. Бердяева в свете перестройки // Вестн.Моск.ун-та.Сер.7,Философия.-1991.-№3.-С.76-85.

Вехи: Сб. статей о русской интеллигенции (Н.А.Бердяева, С.Н.Булгакова, А.С.Изгоева, Б.А.Кистяковского, Л.Б.Струве, С.Л.Франка). - Свердловск: Изд-во Урал.ун-та,1991.-246с.

Вечные философские проблемы:Сб.науч.тр.[О Бердяеве Н.А.].-Новосибирск:Наука.,1991.-208с.

Желобецктий А.Ф. Философия истории в творчестве Н.А.Бердяева //Тезисы республиканской межвузовской научной конференции "Противоречия современного общественного прогресса.Ч.2.-Гродно,1989.-С.186-188.

Москвина И.К. Критика "буржуазности" и "духовного мещанства" у Д.С.Мережковского, Н.А.Бердяева и С.Н.Булгакова //Религия, атеизм и современная культура. -Л., 1989. -С.156-165; Сб.науч.тр./Ленингр.гос.ин-т культуры им. Н.К.Крупской.-Л.,1989.-Т.130.-С.156-165.

1 Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма /АН СССР, Науч. совет по пробл. культуры. - Репринт. воспроизведение.-М.:Наука,1990.-220с.

2^{ГПУ-Государственное политическое управление}

3 Бердяев Н.А. Автобиография: Печ.по: Венгеров С.А. Критико-биографический словарь русских писателей и ученых. С.П.б.,1897-1904.Т.6 //Филос.науки.-1991.-№2.-С.160-162.

4 Бердяев Н.А. Философия свободы;Смысл творчества.- М.: Правда,1989.- 607с.-(Из истории отеч.филос.мысли).

5 Бердяев Н.А. Война и кризис интеллигентского сознания:сила и насилие //Сов.лит.-1990.-№7.-С.106-116.

6 Бердяев Н.А. Философия свободы;Смысл творчества.- М.: Правда,1989.- 607с.-(Из истории отеч.филос.мысли).

7 Бердяев Н.А. Философия свободы;Смысл творчества.- М.: Правда,1989.- 607с.-(Из истории отеч.филос.мысли).

8 Бердяев Н.А. Русская революция и мир коммунистический:[Отр.из кн.рус.философа] //Социол.исслед.-1990.-№10.-С.86-103.

9 Бердяев Н.А. Русская революция и мир коммунистический:[Отр.из кн.рус.философа] //Социол.исслед.-1990.-№10.-С.86-103.

10 Н. А. Бердяев. Демократия, социализм и теократия. Библиотека русской религиозно-философской и художественной литературы. http://vehi.liter.ru/index.html

11 там же

12 там же

13 Н. А. Бердяев. Демократия, социализм и теократия. Библиотека русской религиозно-философской и художественной литературы. http://vehi.liter.ru/index.html

14 Н. А. Бердяев. Демократия, социализм и теократия. Библиотека русской религиозно-философской и художественной литературы. http://vehi.liter.ru/index.html

15 там же

16 там же

17 Н. А. Бердяев. Демократия, социализм и теократия. Библиотека русской религиозно-философской и художественной литературы. http://vehi.liter.ru/index.html

18 там же

19 там же

20 Н. А. Бердяев. Демократия, социализм и теократия. Библиотека русской религиозно-философской и художественной литературы. http://vehi.liter.ru/index.html

21 там же

22 Н. А. Бердяев. Демократия, социализм и теократия. Библиотека русской религиозно-философской и художественной литературы. http://vehi.liter.ru/index.html

23 там же

24 там же

25 Н. А. Бердяев. Демократия, социализм и теократия. Библиотека русской религиозно-философской и художественной литературы. http://vehi.liter.ru/index.html

26 там же

27 Н. А. Бердяев. Демократия, социализм и теократия. Библиотека русской религиозно-философской и художественной литературы. http://vehi.liter.ru/index.html

28 там же

29 там же

30 Н. А. Бердяев. Демократия, социализм и теократия. Библиотека русской религиозно-философской и художественной литературы. http://vehi.liter.ru/index.html

31 там же

32 там же

33 там же

34 там же

35 Н. А. Бердяев. Демократия, социализм и теократия. Библиотека русской религиозно-философской и художественной литературы. http://vehi.liter.ru/index.html

36 там же

37 там же