Философия «Общего дела» Н. Федорова (1829–1903)

Николай Федорович Федоров, оригинальный философ и мыслитель, явился одним из основоположников и создателей так называемого «русского космизма», особого учения о сущности бытия мира и человека. Он является создателем специфического философского учения, которое он обозначил как «Философия общего дела», которое затрагивает и касается всех живущих людей на земле.

У каждого выдающегося мыслителя и философа есть всегда побудительные, личные нравственные мотивы, которые заставляют его искать ответы на фундаментальные проблемы бытия мира, но особенно бытия человека. Таким нравственным мотивом в создании своего философского учения у Н.Ф. Федорова выступает чувство вины перед своими родителями, а шире – предками. Из чувства вины рождается и чувство долга перед родителями, перед предками. В чем же состоит вина и долг каждого живущего на земле? Он формулирует эти вопросы следующим образом: «Мы живем не на чужой только счет, не на счет слепой природы, а также и на счет себе подобных, даже самых близких, заменяя, вытесняя их, и такое существование делает нас не только недостойными, но и преступными… Сознание, что долг этот не оплачен, есть сознание своей зависимости, рабства, невольности, смертности, словом, небратства. В неоплаченном долге заключается наказание рабством, смертью. Оплаченный долг есть возвращение жизни своим родителям, то есть долга своим кредиторам, и через то – свободы себе» [2, т. 1, с. 94]. Оплаченный долг перед родителями, по Федорову, состоит в преодолении смерти и смертности людей, которые, как слепая сила, тяготеют над всеми поколениями людей, над человеческим родом как таковым. В смерти он видит источник и причину бедности человеческой жизни, социальных коллизий и катастроф, она есть источник зла как такового. Поэтому поиск путей преодоления смерти и смертности, как атрибута природы, является заботой и долгом не отдельной личности, а всех людей. Свою философию в силу этого всеобщего нравственного долга он и называет «Философией общего дела», в которой он анализирует реально возможные пути решения данной проблемы – преодоление смерти, смертности и воскрешение во всей полноте телесного и духовного бытия (буквально – возвращения к жизни) всех ранее живших. Идея воскрешения радикально отличается от христианской традиционной идеи воскресения, подразумевающей воскресение жизни духовной, которая приобретает свойства вечного бытия, но за пределами и границами земного, природного бытия.

Кроме того, Федоров считает, что его философия носит проективный характер, а не спекулятивный, каковой была вся предыдущая философия. То есть, идея воскрешения можем быть практически и предметно воплощена. В этом он видит позитивный характер своей философии. «Возвращение праху жизни, сознанию души… Возвращение жизни умершим и создаст существа бессмертные, неразрушимые, ибо только тогда, когда станет невозможным только, но доказанным, то есть действительным, воспроизведение из безжизненного вещества жизни, только тогда жизнь и получит высшую гарантию … и антагонизм между человеческим и Божественным окончится» [1, т. 2, с. 86]. Чтобы достигнуть цели воскрешения, стало быть бессмертия, философия, по убеждению Н. Федорова, должна быть не только проективной, но и действенной. Она должна дать человечеству практические, осуществимые на деле (а не только в мысли) пути и средства достижения воскрешения живого из праха. Поэтому он свою философию противопоставляет философии мистической, которая не основывается на научном знании.

Где, в какой области бытия возможно осуществление целей общего дела и какими способами и средствами? Н. Федоров считает, что только в природе, хотя она сама прародитель смерти и смертности, человек может найти средства и резервы для возвращения к жизни умерших. Поэтому научное знание о законах природы, открытие первопричин смертности с целью ее преодоления, является первой необходимой предпосылкой достижения реального воскрешения. Он ратует за широчайшее просвещение народа на основе научного значения. Подлинно научное знание должно быть доступно всем, а не только ученым и профессорам. Поскольку невежество и порождает саму смерть. Свою позицию он выражает в дилемме: «просвещение или смерть, знание или вечная гибель, – другого выхода нет» [1, т. 2, с. 63 ]. Широта и глубина научного знания должны лежать в основе того братства людей, которое и может выполнить историческую задачу – победить смерть.

Научное знание должно стать основой не для изменения природы, а для регуляции процессов в природе. «В регуляции, в управлении силами слепой природы и заключается то великое дело, которое может и должно стать общим» [1, т. 2, с. 75]. Регуляция сил и стихии природы на основе научного знания нейтрализует слепые силы природы, направляет эти силы на благо воскрешения. Причем Федоров говорит о вселенском, космическом регулировании. Сама же регуляция должна стать особым производительным трудом всех людей, основанного на науке и высочайшей технике. Только при этом условии само воскрешение станет не внешним даром (например, Бога), а результатом сознательного, трудового акта самих людей. Это есть акт свободного и сознательного человека. При этом Н. Федоров противопоставляет свою регуляцию, ведущую к восстановлению жизни, капиталистическому промышленному производству, в основе которого лежит частный эгоистический интерес, ведущий к истощению природы. Он подчеркивает чрезвычайно важную мысль, актуальную и для современности: «Творить (природу – Г.Ч.) мы не можем, а воссоздать сотворенное не нами, но разрушенное нами или по неведению, или по нашей вине – мы должны» [1, т. 2, с. 75].

Воскрешение умерших поколений возможно, поскольку в самой природе есть предпосылки, активируемые творчески и научно действующими людьми. Ведь сама смерть – это не исчезновение телесной субстанции, а процесс рассеивания ее в космосе, превращение в прах. Возможен ли обратный процесс? Н. Федоров считает возможным, но это требует особой технологии, которую он называет теллурокосмической. Суть ее состоит в собирании космических рассеянных частиц. Но поскольку стоит задача возвращения жизни умершим поколениям, то необходимо начать с близлежащего объекта – кладбищ, где лежат наши родители, наши предки, предыдущие поколения.

Он замечает, что если духовное воскресение – дело Божественного откровения, которое закончено, то воскрешение представляет собой сугубо человеческое дело, которое и должно начаться. «Если человечество соединится для общего блага, то оно избежит конца мира и страшного суда и непосредственно перейдет в вечную жизнь. Тогда спасутся для вечной жизни не немногие, а Все, сотрется грань, отделяющая этот мир от мира иного». Воскрешение – не ожидание, а сознательное, активное действие. Н. Федоров считает, что воскрешение может стать общим делом только в том случае, если оно станет новой религией: «Истинная религия – одна, это культ предков, и притом всемирный культ всех отцов как одного отца, не от Бога триединого и не сливаемых с Ним…» [1, т. 2, с. 66].

Проективность общего дела, осуществляемого живущими поколениями, реализуется только тогда, считает Н. Федоров, когда в основе деятельности людей по воскрешению лежат глубинные мотивы и побуждения, фундаментальные по своему содержанию. Ведь отношение к «культу предков» должно носить (как и в христианской религии в отношении к Богу и Иисусу Христу) глубоко личностный характер. Тогда никакой субъект не может отклониться от задач «общего дела». Такой основой должно стать родство людей, представляющее собой «общество сынов человеческих, помнящих отцов». Что же связывает людей в общество, по Н. Федорову? Такой объединяющей силой должна стать (и только может быть ей) любовь. Но эта любовь должна носить особый характер или вид, чтобы стать основой родства всех людей как братства. Он называет ее «сыновной любовью». В конкретном виде она выступает любовью детей к отцам, поскольку только «по отцу люди братья». Сыновняя любовь к отцу (шире – к предкам) есть высший род любви. Во-первых, потому что любовь отца к детям часто носит эгоистический характер. Во-вторых, она выше любви к женщине, выше культа вечной женственности, основанной на сладострастии. Женщина, по Н. Федорову, по своему статусу, по своей роли должна быть прежде всего дочерью, а потом женой и матерью. Попутно он замечает, что культ женственности, женолюбия и женопоклонства ведет к роскоши в буржуазном обществе, ослабляющая и губящая мужественность духа. Любовь сына и дочери должна быть детской, достигающей своего совершеннолетия тогда, когда она приводит к делу воскрешения отцов, родителей. Такая любовь, по Н. Федорову, есть наиболее полное воплощение догмата Св. троицы – Бога-отца, Бога-сына и Бога-Духа святого. Она носит платонический характер, в ней «долг сынов и дочерей человеческих ко всеобщему отечеству берет окончательный перевес над обществом полового подбора» [2, т. 2, с. 116]. Поэтому он считает, что предназначение женщины быть не столько Богоматерью (по версии христианской традиции), сколько Дочерью-Духом, именно она и становится троицей общего дела, ибо она ведет к оживлению мертвых.

Н. Федоров понимает, что достижение цели «общего дела», воскрешения всех умерших, требует особой организации общественной жизни и особого государственного устройства. Наиболее подходит для реализации целей общего дела, по Н. Федорову, общество, основанное на патриархальных общинных отношениях. Во-первых, потому что в основе их лежат семейные отношения, культивирующие братскую и сыновнюю любовь. Во-вторых, в патриархально-общинных отношениях нет места эгоизму, являющемуся препятствием для целей общего дела. В этом плане он сочувственно относился к идеям социализма как принципа общественного устройства. Но для того, чтобы все люди были нацелены на реализацию общего дела, необходим такой центр власти, который бы направлял и регулировал деятельность людей к общей и единой для всех задаче. В качестве такого центра он видит самодержавие, которое служит не само себе, а делу воспитания «совершеннолетия» – сознательного и самоотверженного служения общему делу, когда люди становятся участниками общего великого дела, «не нуждающиеся ни в надзирателях, ни в гувернерах, ни в карцерах», «не способные к нарушению долга, неспособными и оставить долг без исполнения». Долг самодержца (монарха) – всех сделать подобными себе [2, т. 1, с. 370–371]. Более всего для выполнения этой важнейшей миссии – воскрешения, – готов русский народ, поскольку в его ментальности, основанной на православии, доминирует чувство служения, чувство долга. В связи с этим он противопоставляет родство гражданству. Он сторонник не гражданского общества, поскольку в его основе, по его мнению, лежит эгоизм, обернутый в правовую форму, а патриархально-общинного общества, основанного на семейственности и родстве. Здесь явно проступает у Н. Федорова солидарность с идеями славянофильства. Он утверждает, что именно «славянскому племени принадлежит раскрытие мысли о всеобщем соединении», без которого цели общего дела не достижимы. Но «если человечество соединится для общего блага и приступит к активному воскрешению, то оно избежит конца мира и Страшного суда и непосредственно перейдет в вечную жизнь» [2, т. 1, с. 26, 32].

Дело воскрешения требует от каждого человека высочайшей активной трудовой деятельности. Каждый станет участником общего дела, если в основе его деятельности лежат наука и научное знание. Какой же вид деятельности положит начало великому делу – всеобщего воскрешения? Таким видом должно стать земледелие, которое управляет всеми природными процессами – землей, метеорологией и даже всей солнечной системой, но самое главное – земледелие есть наиболее совершенная система регуляции природы. Посредством регуляции человек превратит природу из врага, поскольку смерть есть следствие стихии природы, в друга человека. Поскольку только в природе можно найти реальные, материальные основы бессмертия и воскрешения. Ведь воскрешение есть управление «всеми молекулами и атомами мира так, чтобы рассеянное собрать, разложить, соединить, то есть сложить в тела отцов, какие они имели при своей кончине» [2, т. 1, с. 442]. Такое воскрешение не есть чудо и мистика, а есть вполне осуществимое практическое действие, осуществляемое самими людьми. А русский народ, вооруженный православным миросозерцанием, опытом общинной, семейной жизни, практически способен эту миссию выполнить. В своей философии Н. Федоров пытается соединить в гармоническое единство православие, преобразованное в культ предков, науку и научное знание, доступное всем, и технологию, базирующуюся на естествознании. Он предостерегает, что если наука, техника, технология не будут служить целям общего дела, то они породят непреодолимые проблемы современной цивилизации, ведущие к деградации человечества и его самоуничтожению.

Несмотря на некоторый утопизм философии Н. Федорова, следует отметить, что идеи гуманизма, пронизывающие его философию, позволяют глубже понять глобальные проблемы, с которыми столкнулось человечество в настоящее время.

Список литературы

1. Бердяев Н.А. Религия воскрешения / Бердяев Н.А. о русской философии. – Свердловск: УРГУ. – Т. 1–2.

2. Федоров Н. Философия общего дела. – СПб., 1912. – Т. 1–2.

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.filosof-chel.narod.ru/