Венгрия. Изгнание турок и война за независимость под руководством Ракоци

К 12 сентября 1683 г. 150-тысячная армия великого визиря Кары Мустафы уже в течение почти двух месяцев осаждала столицу Габсбургов, Однако недавно модернизированные укрепления и отчаянно сражавшиеся защитники выдержали всю бомбардировку и все штурмы. А в этот день политика альянсов, которую Леопольд активизировал в течение последних месяцев, дала наконец свои плоды. Римский папа собственным влиянием удерживал французов от ударов в спину Австрии, а силы империи во главе с Карлом Лотарингским, объединенные с войсками Яна III Собеского, короля польского, равно как и герцогов Баварии и Саксонии, подошли на выручку защитников столицы и нанесли осаждающим сокрушительное поражение. Великий визирь, отступая, отверг предложение о немедленном мире. В результате силы христианских государей, преследуя его арьергард, выиграли еще несколько сражений и взяли Эстергом, расположенный недалеко от Буды. Тогда стало ясно, что столь долгожданный разгром турок, о котором прежде можно было разве что мечтать, стал вполне реальной целью. Императору пришлось приступить к изгнанию турок из Венгрии.

Это решение соответствовало атмосфере всеобщего ожидания, воцарившейся в Европе, на что римский папа отреагировал созданием в марте 1684 г. "Священной лиги" из империи Габсбургов, Польши и Венеции. Леопольд должен был начать наступление против турок в Венгрии, Собеский - на Украине, а дож Маркантонио Джустиниани - в Средиземноморье. Главным военным событием 1684 г. стала безуспешная попытка взять Буду. Усвоив урок, Карл Лотарингский в следующем году основные удары нацеливал на турецкие фланги, включая верхневенгерское княжество Тёкели. К концу 1685 г. большая часть куруцких крепостей перешла в руки Габсбургов (за единственным исключением замка Мункач, который продержался под командованием доблестной жены Тёкели Илоны Зриньи вплоть до начала 1688 г.). Сам Тёкели, который предусмотрительно не участвовал в осаде Вены и воспользовался беспорядками военного времени для расширения собственных владений, в Порте теперь представлялся источником всех бед и несчастий. В октябре 1685 г. он был арестован пашой Надьварада. И хотя вскоре он был отпущен, ему со временем пришлось покинуть Венгрию вместе с турецкими войсками. Его особые дарования, которые заставили Порту сделать ставку на него, а не на Апафи, ускорили также его падение, когда карта Османской империи оказалась битой. Его кругозор в отношении европейской политики оказался недостаточным, чтобы почувствовать всю тщетность попытки освободить Венгрию от габсбургского владычества. Но по иронии судьбы именно его трагическая ошибка, совершенная в 1683 г., когда он в борьбе с Австрией решил опереться на поддержку Османской империи, ускорила реализацию второго этапа его замысла - освобождение страны от турецкого ига.

Падение Тёкели также в значительной мере сделало возможным реальное участие венгров в военных действиях христианских союзников. В начале войны большая часть боеспособных венгерских войск находилась на турецкой стороне. Это была именно та ситуация, вероятность которой некогда путала Зриньи, призывавшего к созданию национальной армии с целью избежать вполне предсказуемых последствий освобождения страны от турецкого ига исключительно силой иноземного оружия. В освобождении Буды в 1686 г. приняли участие около 15 тыс. венгерских воинов и не менее 30 тыс. в последующих боевых действиях. Большинство из них в прошлом были солдатами Тёкели. В составе войск союзных держав, которые были оснащены по самому последнему слову техники эпохи европейской военной революции, венгры в основном играли роль вспомогательных родов войск: численность регулярных венгерских полков - гайдуков и гусар - не превышала одной десятой от общей численности армии империи.

Финансово-материальные пожертвования страны в дело своего освобождения в пропорциональном отношении были значительно более весомыми, особенно если учесть скудность ее ресурсов и возможностей после 150 мучительных лет жизни под турецким игом. Во время войны ежегодно от 50 до 70% расходов на военные нужды собирались в Венгрии, не считая того, что она снабжала местные гарнизоны, что ее магнаты делали личные пожертвования и что граждане обеспечивали союзные войска рабочей силой, необходимой для транспортировки военных грузов и боеприпасов, для строительства бастионов и выполнения различных земляных работ, подвергаясь при этом дополнительному налогообложению на нужды армии, потребности которой постоянно превышали суммы всех поборов. В XVII в. Бесчинства и зверства нищих солдат и жадных офицеров были обычным явлением. Положение Венгрии в данном отношении было особенно тяжелым, поскольку здесь все меры, обычно применяемые властями для защиты населения и его имущества, оказались совершенно неэффективными. Один только оппидум Дебрецен, в котором на зиму 1686 г. были расквартированы войска генерала Антонио Караффы, выплатил в качестве выкупа почти миллион форинтов, т.е. сумму, превышавшую совокупный взнос на войну с турками трех самых богатых регионов Германской империи. Год спустя Караффа взял город Эперьеш, где организовал военно-полевой суд и по вымышленному обвинению в пособничестве Тёкели приговорил 24 дворян и горожан (все они были состоятельными протестантами) к смерти и конфискации имущества. По всей Европе поползли слухи об ограблении Венгрии (одновременно, как это ни парадоксально, габсбургская пропаганда также оказывала влияние на умы, изображая Леопольда наследником венгерской государственности и "форпостом христианства", а княжество Тёкели - территорией, захваченной "врагами христианства"). В Венгрии распространилось мнение, что немцы за несколько лет войны содрали с них больше, чем турки за полтора века. Несомненно, это было очень сильное преувеличение. Тем не менее оно показательно и существенно помогает объяснить тот горький привкус антигабсбургских настроений, который появился в стране к концу войны за освобождение.

Во второй половине 1686 г. война была в полном разгаре, когда объединение армий под командованием Карла Лотарингского в течение двух с половиной месяцев вело осаду Буды. На сей раз штурм увенчался победой. 2 сентября 1686 г. столица Венгрии, представлявшая тогда собой сплошное пепелище, и несколько сотен ее несчастных жителей, отданных решением высокого командования измученным солдатам на трехдневное разграбление и поругание, были освобождены от турок, владевших городом 145 лет. Это событие отмечала вся Европа: от Рима до Амстердама и от Венеции до Мадрида победу праздновали салютом, народными гуляньями и благодарственными процессиями. Это было величайшее европейское достижение века, в которое свою лепту внесли и дипломатия папской курии, и международная банковская система, и польско-немецкий боевой гений, и франко-итальянские военные технологии, и промышленность Венеции, Штирии и Силезии, и солдаты множества разных национальностей, и Венгрия с ее бесчисленными человеческими и материальными потерями.

Наступление продолжалось, и до конца года были взяты также Печ и Сегед, а все завоевания 1686 г. оказались упроченными в результате наглядного триумфа войск "Священной лиги" в битве под Надьхар-шанем в августе 1687 г. Эта победа открыла путь к захвату Белграда, честь освободить который в сентябре 1688 г. выпала баварскому курфюрсту Максимилиану Эмануэлю. Весь следующий год войска империи, теперь уже под командованием баденского маркграфа Людовика, вели успешные боевые действия в низовьях Дуная. Многие крепости, все еще удерживаемые турками, в результате столь активного наступления оказавшись отрезанными от основных сил, сдавались или пустели почти без боя (как Эгер в 1687, Секешфехервар в 1688, Сигетвар в 1689 или Канижа в 1690 г.).

В ходе войны Трансильвания также перешла под контроль Габсбургов. В 1684 г. осторожный Апафи воздержался от приглашения вступить в "Священную лигу". Осенью 1687 г. ему ничего не оставалось делать, кроме как принять покровительство императора, несмотря на все усилия сохранить независимость Трансильвании. "Покровительство" предполагало выплату Вене ежегодной дани, по размеру превосходившей суммы, что взимались Портой, тогда как княжество фактически оказалось оккупированным войсками Карла Лотарингского. Ситуация подошла к своему логическому завершению в 1690 г., когда после смерти Апафи Вена отказалась признать его сына законным наследником престола. В ход событий в последний раз попытался вмешаться Тёкели. Султан объявил его князем Трансильвании, и местное государственное собрание утвердило это назначение. Тёкели даже выиграл одно крупное сражение у габсбургских войск, но после оказался в стратегически проигрышной ситуации и был вынужден навсегда покинуть венгерскую землю. Он умер в 1705 г. в Никомедии как изгнанник. 16 октября 1690 г. император издал т.н. "Диплом Леопольда", который определил конституционный статус Трансильвании вплоть до 1848 г.: отныне ею должно было управлять (сначала с помощью нового губерниума, а затем - трансильванской канцелярии) как самостоятельной провинцией Венгерского королевства, но на основании ее собственного законодательства.

После четырех лет беспрерывного наступления союзники-христиане были вынуждены временно остановиться по целому ряду причин. В конце 1688 г. Людовик XIV денонсировал мирный договор, который был подписан четыре года назад. Лучшие боевые части и генералы Габсбургов были переброшены на западный фронт империи. Тем временем новый великий визирь Кепрюлю Мустафа предпринял отчаянные попытки перейти в контрнаступление. В 1690 г. ему удалось не только взять крепости в северной части Балкан, потерянные в предыдущем году, но также и Белград. Англия, присоединившись к антифранцузской Аугсбургской лиге, существенно сняла давление с западного фронта. Это привело к крупной победе в сентябре 1691 г. под Саланкеменом. Однако в целом армия Габсбургов придерживалась здесь оборонительной тактики вплоть до конца войны с Францией в 1697 г. 11 сентября того же года по войскам Османской империи, измученным пятнадцатью годами войны, был нанесен решающий удар. В битве у Зенты, во многих отношениях антиподе битвы при Мохаче, армия, направленная султаном для восстановления контроля над Трансильванией или Верхней Венгрией, была почти полностью уничтожена. Победителем стал не кто иной, как габсбургский военачальник принц Евгений Савойский, чья блестящая карьера началась с того, что он, оставив двор Людовика XIV, присоединился к войскам, сражавшимся с турками во время осады Вены (1683). Он воевал против турок вплоть до 1688 г., а затем - в Северной Италии - против французов, чтобы вернуться на южный фронт империи уже верховным командующим. В знак признания его заслуг он был награжден огромным имением в Рацкеве (южнее Пешта), где построил в барочном стиле один из самых роскошных дворцов Венгрии. 26 января 1699 г. между государями держав, входивших в "Священную лигу", и Портой в местечке Карловцы был подписан мирный договор. Почти все досталось Габсбургам: практически вся Венгрия, за исключением части территорий Темеша и Срема.

После того как театр военных действий передвинулся в южные пограничные районы, ситуация внутри страны стала нормализовываться. Правительство Леопольда также разработало целый ряд мероприятий по реализации своих планов. На заседании государственного собрания в 1687 г., когда делегатам еще памятны были виселицы, установленные Караффой в Эперьеше, венгерское дворянство и сословия вели себя еще вполне покладисто. Они охотно согласились с требованиями императора изменить конституцию страны, выразили ему глубокую признательность за то, что он вмешался на их стороне в войну с турками и передали Габсбургам право наследования венгерского престола, отрекшись от собственного права восставать против власти - права, дарованного им Золотой буллой 1222 г.

Покорность венгерского государственного собрания можно было принять за жест доброй воли и основу для совместного управления новыми владениями Габсбургов как представителями венского двора, так и местных элит, сохранивших значительную часть своих прав на земли, бывшие под турками. Но Леопольд, во многом лично повинный в ухудшении отношений между Габсбургами и Венгрией, так не считал. Из всех многочисленных предложений он выбрал только те, которые имели целью переломить хребет венгерскому парламентаризму, и не шел ни на какие реформы. Вена от своих новых владений ждала в основном денег, чтобы покрыть дефицит бюджета, взмывший до 30 млн. форинтов в результате долгов, наделанных за время войны. Вся полнота власти над новыми территориями была отдана Имперской палате, которая и создала особую "Комиссию по новым приобретениям" {Neoacquistica Commissio). Эта комиссия потребовала, чтобы все землевладельцы, имевшие собственность в освобожденных районах, предоставили документальные свидетельства законности своих прав. Тем, кто смог это сделать, было предложено заплатить репарацию за ущерб, принесенный Австрии войной. Таким образом, многие поместья были проданы с аукционов иностранным генералам, аристократам и армейским снабженцам. Все венгерские полки были расформированы, как и гарнизоны внутренних крепостей, подлежавших разрушению. Защита новой южной линии обороны была доверена примерно 200 тыс. сербам, бежавшим во главе с патриархом Арсением Черноевичем на север в 1689 г. во время последнего возвращения турок. Люди в целом чувствовали, что все мероприятия Леопольда по заселению обезлюдевшей Среднедунайской равнины и Задунавья были направлены именно против венгров, которых он считал чересчур беспокойным, мятежным народом. Немцы-католики (в Венгрии их стали называть "швабами") были расселены в Задунавье, тевтонский орден в качестве залога получил обширные земли между Дунаем и Тисой, а православным сербам Черноевича были дарованы существенные гражданские права и церковная автономия. Венграм-протестантам в этом было решительно отказано. Наступила "власть (католических) попов", как пелось в венгерских народных песнях.

Первая волна недовольства выплеснулась уже весной 1697 г., когда бывшие офицеры Тёкели после подготовки, занявшей у них чуть более года, собрали достаточно сил, чтобы начать восстание среди крестьян Токайского винодельческого региона, который, пережив турецкое иго и до последнего времени сохранив какие-то остатки былого экономического процветания, теперь оказался нищим из-за тяжелейших налогов. Восстание было подавлено, так как его организаторы не смогли заручиться поддержкой обеспеченных людей, особенно молодого Ференца Ракоци, которого приглашали возглавить движение. Внук князя Трансильвании Дьёрдя II и пасынок Тёкели был разлучен со своей матерью Илоной Зриньи после падения замка Мункач. Он получил воспитание и образование, достойные княжеского отпрыска и придворного аристократа, в школе иезуитов в Южной Богемии, а затем в Пражском университете. Сам будучи герцогом "Священной Римской империи", он женился на немецкой герцогине и чувствовал себя довольно неуютно на родине, когда вернулся в 1694 г. в свои обширные владения в Верхней Венгрии. Отвергнув предложение куруцев, он тотчас же поспешил в Вену, чтобы снять с себя подозрения, и даже хотел обменять свои домены на собственность в Германии. В этом ему было отказано, и он вернулся с целью восстановить и модернизировать свое хозяйство.

Регулярное общение с соседями - в основном с магнатами-протестантами, которые, не войдя в узкий круг венгерских аристократов, допущенных к государственным должностям, с особой остротой чувствовали на себе экономическое, правовое и религиозное давление габсбургского двора,- за два года совершенно изменило его взгляды. Особое влияние оказал на него Миклош Берченьи, пробудивший в нем чувства княжеского долга и ответственности перед своей страной. Когда в 1700 г. Людовик XIV заявил права династии Бурбонов на испанский престол, незанятый после смерти последнего испанского правителя из Габсбургов Карла II, не имевшего наследника, и Европа оказалась на пороге новой войны, международная ситуация стала благоприятствовать поиску союзников против Габсбургов. Через несколько недель после кончины короля Испании Ракоци рискнул отправить со своим курьером Людовику XIV письмо, написанное венгерскими заговорщиками. В апреле 1701 г. Ракоци был арестован вместе со многими из своих сподвижников по заговору и доставлен в венскую тюрьму Нойштадт. Берченьи удалось скрыться в Польшу. Именно в Варшаве они встретились вновь через несколько месяцев, когда Ракоци при довольно романтических обстоятельствах удалось бежать из заключения. Король Франции, однако, несмотря на то что весной 1701 г. началась война за Испанское наследство, не пожелал связывать себя никакими обязательствами. Польша воевала на севере против шведского короля Карла XII, а связи, установленные Ракоци с изгнанником Тёкели, также не дали сколь-либо ощутимых результатов. Положение, таким образом, казалось безнадежным.

Тем не менее в самой Венгрии ситуация накалялась. Бремя налогов и податей, теперь, с образованием монополий и введением дополнительных поборов, даже усилившееся, породило контрабандный черный рынок, функционирование которого помогло связать все отдаленные районы страны и создало определенную согласованность в разрозненных действиях скрывавшихся куруцев. Кроме того, первоначальные успехи Франции на западном фронте значительно уменьшили габсбургское военное присутствие в Венгрии. В 1703 г. французы вошли в Тироль, и стало даже казаться, что, если все куруцы объединятся, то вместе с войсками Франции они могли бы пойти на штурм Вены. С конца 1702 г. главный координатор антигабсбургского движения Тамаш Эсе - крестьянин, ставший предпринимателем par excellence и торговавший солью, - вновь принялся искать подходящего вождя. Теперь, когда арест и фантастический побег добавили некоторую харизматичность облику князя по рождению и воспитанию, кандидатура Ракоци представлялась идеальной. Эсе посетил его в маленьком замке Брежаны на юго-востоке Польши. Ракоци дал согласие и 6 мая 1703 г. написал воззвание с требованием освобождения Венгрии от "незаконного и невыносимого гнета". Через месяц он прибыл в Венгрию под флагами с латинской надписью Cum Deo pro Patria et Libertate (С Богом за отечество и свободу).

Его поначалу маленький лагерь стал быстро наполняться простым людом, особенно после того, как 28 августа 1703 г. он обещал поместным крестьянам, которые присоединятся к его армии, освобождение от налогов, податей и повинностей. Это означало вмешательство в отношения между помещиками и крестьянами и призыв к обеим сторонам руководствоваться государственными интересами. Дворянство, которое на первых порах избрало выжидательную позицию, убедилось, что Ракоци, издавая свои воззвания, намерен поддерживать дисциплину в армии, законность и порядок в стране, и потому вслед за своими крестьянами примкнуло к его движению. Таким образом, войско Ракоци стало обладать не только значительной численностью, но и собственной иерархией и авторитетностью. Временное совпадение различных социальных интересов привело к тому, что опустошенная страна оказалась способной и, главное, захотела содержать национальную армию численностью в 70 тыс. человек в течение нескольких лет (на субсидии от Людовика XIV можно было содержать только малую толику этого войска). Военные успехи куруцев осенью 1703 г., когда войска Габсбургов были выбиты из самых богатых северо-западных районов страны, усилили позиции Ракоци, и хотя военная кампания генерала Шандора Карольи в 1704 г. в Задунавье быстро закончилась ничем, Ракоци был избран князем Трансильвании, а затем, в сентябре 1705 г., на государственном собрании в Сечени получил титул "князя-предводителя" Венгрии.

Ракоци, обнаружив замечательные организаторские способности, управлял государством куруцев с помощью сената, состоявшего из прелатов, аристократов и дворян. Важные дипломатические задачи выполнялись канцелярией, во главе которой стоял Пал Радаи, а финансово-экономический совет отвечал за сбор налогов. Эта задача была основной и в конечном счете невыполнимой в стране, истощенной поборами последних десятилетий. По иронии судьбы налоги, введенные при Ракоци, были выше тех, что породили его движение. В то же время его система налогов оказалась новаторской для Центральной Европы, поскольку ставила целью охватить все слои населения и все виды деятельности и ресурсы в стране, облагая даже благородные сословия. Поэтому не удивительно, что налоги собирались с трудом и князь был вынужден экспериментировать даже с непопулярной и притом неэффективной денежной политикой. С возрастанием финансово-экономических трудностей дух солидарности, царивший в рядах его сподвижников, стал ослабевать. Командный состав, изначально вставший под его знамена и представленный в основном людьми скромного происхождения, раздражало то, что офицерские посты передаются примыкавшим к движению аристократам, которым, в свою очередь, отнюдь не улыбалась перспектива освобождения крестьянства, столь воодушевлявшая крепостных на бой "за отечество и свободу". Ракоци балансировал между этими двумя группировками, пытаясь найти форму приемлемого компромисса и в то же время не отказаться от своих обещаний солдатам из крестьян. И, наконец, стремясь подчеркнуть, что свою задачу он видит в примирении противоположных интересов различных социальных слоев, Ракоци заявлял о "конфедеративной природе" будущего государства. Однако от зоркого внимания ревнивых магнатов не могло укрыться, что в политике самого Ракоци, опиравшегося в основном на среднее дворянство, преобладали абсолютистские тенденции. Тем не менее, несмотря на все внутренние противоречия, логики самой борьбы и стремления к независимости как объединяющей цели все же хватило на то, чтобы 13 июня 1707 г., в самый разгар войны, на государственном собрании в Оноде было принято решение о низложении Габсбургов.

К этому времени на политической арене и в области международных военных отношений произошли такие изменения, которые с очевидностью обнаружили всю бесперспективность попыток отделения страны от монархии Габсбургов силой оружия. Реальной целью могли быть только поиски политического компромисса. После крупного поражения французских и баварских войск в битве с войсками английского герцога Мальборо и Евгения Савойского при Гохштадте 13 августа 1704 г. венграм неоткуда было ждать внешней военной помощи. Сами же куруцкие войска, если не считать их энтузиазма и стойкости, по боеспособности значительно уступали вооруженным силам Габсбургов. Хотя Ракоци и предпринял героические усилия, чтобы приспособить венгерские войска, привычные к тактике стихийных боевых действий, к требованиям современных, четко организованных операций, он не мог не видеть, что, помимо слабой вооруженности его солдат, причиной того, что за восемь лет боевых действий он не смог выиграть ни одного важного сражения, была заметная недееспособность его офицерского корпуса. Редкие победы, одержанные венграми, как, например, блистательный поход Яноша Боттяна (по прозвищу Слепец), который осенью 1705 г. сумел быстро захватить все Задунавье, во многом способствовали поддержанию боевого духа. Однако в целом большой численный перевес куруцев над относительно малочисленными имперскими войсками давал эффект только при внезапных атаках. На открытом поле боя несколько тысяч лабанцев (так прозвали лоялистов, по-видимому, из-за их растрепанных - loboncos - немецких париков) побеждали венгерские войска, превосходившие их в два, три, а то и более раз по численности. Но даже при этом вплоть до 1708 г. большая часть Венгрии находилась под контролем Ракоци: он прочно владел Верхней Венгрией и Среднедунайской равниной, тогда как Задунавье и Трансильвания постоянно переходили из рук в руки. К 1708 г. под влиянием неприятных известий с западного фронта о поражениях войск коалиции в битвах с Габсбургами армия куруцев стала понемногу уменьшаться, а унизительный разгром 3 августа 1708 г. в битве под Тренченом развеял сомнения относительно вероятного исхода войны за независимость.

Тот факт, что развязка наступила лишь почти три года спустя, во многом обусловливался состоянием дел на западном фронте, занимавшем внимание императора Иосифа I, сменившего в 1705 г. на престоле своего отца и несколько иначе смотревшего на венгерскую проблему. Трепетно относившийся к своим новым приобретениям в Италии, Иосиф был согласен на временное сохранение нынешнего баланса сил в Венгрии. Поэтому в 1708 г. на не слишком представительном государственном собрании в Пожони было объявлено, что император идет на уступки. Сложившаяся ситуация позволила Ракоци укрепить международные позиции своего движения. После низложения Габсбургов венгерская корона была предложена баварскому курфюрсту Максимилиану Эмануэлю, тогда как самому Ракоци предоставился некоторый шанс стать королем Польши. Первый из этих замыслов оказался неудачным, тогда как второй нуждался в тщательной подготовке и зависел от поддержки Петра I, императора России. Ракоци отчетливо понимал, насколько жизненно необходимо ему теперь выиграть время и устоять, пока вопрос об урегулировании положения в Венгрии не станет неотъемлемой частью всеевропейского мирного договора. Его посланники присутствовали на переговорах, которые начались в Гертруиденберге в 1710 г. Они выразили согласие на возвращение Габсбургов, но настаивали на принятии особого закона о наследовании, на свободе совести, на сохранении национальной венгерской армии и на международных гарантиях. Когда соотношение сил с военной точки зрения стало для куруцев безнадежным, Ракоци, чтобы выиграть время, наделил генерала Шандора Карольи полномочиями на ведение переговоров с командующим габсбургскими войсками Яношем Палфи, баном Хорватии. На личной встрече с Палфи Ракоци подчеркнул, что речь может идти лишь о таких договоренностях, которые устанавливают отношения между Габсбургами и Венгрией в рамках конфедеративного государства, и что никакие разговоры о безоговорочной капитуляции, прощении и помиловании, сколь бы великодушным ни был правитель, для него не приемлемы. Сразу после этого он уехал в Польшу на переговоры с Петром Великим. К тому времени, когда эта встреча состоялась, Карольи, получивший полномочия также от большинства депутатов конфедеративного всевенгерского государственного собрания 30 апреля 1711 г., подписал Сатмарский мир, и на следующий день армия куруцев объявила о своей капитуляции.

Условия мира представлялись разочарованным магнатам-лоялистам столь мягкими, что позднее они горько жаловались относительно надменных куруцских лидеров, "словно это они одержали победу над императором". Действительно, амнистия предполагала, что все не только избегут наказания, но и получат назад свои имения, как только признают власть императора (включая даже Ракоци и Берченьи, если они вернутся). Обещаны были также сохранение прав и свобод страны, сотрудничество в управлении с государственным собранием Венгрии в соответствии с ее собственными законами и обычаями, гарантии свободы вероисповедания и упразднение организаций типа "Комиссии по новым приобретениям". Таким образом, Сатмарский мир возвращал страну к ситуации до 1670 г. при несколько более укрепленной позиции короны: к разделению власти между венгерским дворянским собранием и Габсбургами, оказавшимися в выигрышной ситуации в результате проведенной ими освободительной войны против турок. Для куруцев, преследовавших цель восстановить сословно-корпоративные привилегии и осознавших иллюзорность независимости Венгрии, это тоже была своего рода победа. Они понимали, что их ожидало лишь сокрушительное поражение. С этой точки зрения, Карольи, которого часто квалифицировали как "предателя", был просто реалистичным политиком.

Вместе с тем мирный договор, не имея международных гарантий, стал зависеть от того, захочет ли Карл III, сменивший на троне Иосифа I, умершего за две недели до подписания мира, выполнять его условия. Однако новый монарх подчеркнул, что "спокойствие в Венгрии жизненно важно для Австрии", что к венграм поэтому "надо относиться с большей симпатией" и что лично он "доверяет им и уважает их не менее других народов". К этому следует добавить, что условия договора вовсе не отвечали надеждам и чаяниям очень многих участников движения куруцев, включая первых мятежников, принадлежавших преимущественно к народному его крылу, а также самого Ракоци и ближайших его соратников. Отнюдь не только по причине своего упрямства и донкихотства Ракоци никогда не вернулся в Венгрию и, постоянно изыскивая возможность возродить борьбу, из Польши переехал во Францию, а затем в Турцию, где и умер в 1735 г., так и не сумев смириться с поражением при всей очевидной иллюзорности его шанса на победу. Его влекла и воодушевляла отнюдь не только химера полной свободы, его захватывал сам процесс борьбы за независимость, ее этапы, потому что только так можно было раскрыть потенциал страны, ускорить в ней общественно-экономический прогресс и приблизить ее к западноевропейским стандартам. Краткий период общеклассовой солидарности в самом начале войны оказался решающим для его жизненного опыта и всего мировоззрения. Он пришел к убеждению, что Венгрия, отказавшись от привилегий в области налогообложения, освободив крестьян, создав профессиональную администрацию и национальную армию, куда успешнее сможет конкурировать на международной арене, чем страна, закосневшая в сословной иерархии и вечном рабстве.

Насколько взгляды Ракоци были реальными при сложившихся обстоятельствах - это предмет вечного спора для историков. Однако действительно он доказал то, что даже в самые тяжелые времена Венгрия всегда обнаруживала тенденцию противостояния неизбежноети, преодоления границ возможного, обусловленных ее социально-экономической отсталостью, заторможенностью процессов восстановления сил и частичной политической зависимостью, - даже если эта тенденция реализовывалась в доблестной, но горькой судьбе неудачников. Но поскольку такая ситуация многое объясняет в современной истории Венгрии, война за независимость под руководством Ракоци, а также ее результаты достойны пристального внимания как открывшие одну из основных тем венгерской истории: тему сложного, случайно складывающегося соотношения между конституционной независимостью, национальными интересами, связанными с самосохранением, и политическим, социально-экономическим и культурным прогрессом.

1. Контлер Ласло, История Венгрии. Тысячелетие в центре Европы; М.: Издательство "Весь Мир", 2