Морозова Е. Г.
У большинства людей существует сформировавшееся отношение по отношению к теории Дарвина. Для христиан, вера которых основана на православном мировоззрении, изложенном в Писании и учении Святых Отцов нелепость теории очевидна. Материалисты и атеисты верят в непогрешимость теории. Однако и те, и другие, пытаясь обсуждать теорию, часто не знают её сущности. Это состояние весьма характерно для наших современников. К счастью мы имеем образцы иного культурного уровня, более характерного для традиционного русского миросозерцания. Их истоки лежат в православной культуре народа, их мы находим и в трудах российских ученых прошлого. К ним относится и Николай Яковлевич Данилевский, известный русский учёный естествоиспытатель, мыслитель, на анализе труда которого "Дарвинизм. Критическое исследование", основана подготовленная мною работа, в частности краткий аналитический конспект труда Данилевского и данный информационный доклад о ней.
Потребность общедоступного разбора учения Дарвина связана с тем, что это учение является философским мировоззрением, касающимся практически каждого человека. До сих пор оно лежит в основе материалистического мировоззрения, определяющего научную парадигму и принципы познания. Поэтому если 100 лет назад Данилевский писал в своём труде, что он обращен к образованным читателям вообще, сейчас мы можем сказать, что нельзя считать себя образованным человеком, не будучи знакомым с теорией и не имея обоснованного суждения о ней.
Философский характер учения, по мнению Данилевского, требует самого точного и строгого определения тех основных начал, на которых зиждется обширное и высокое здание его выводов.
"Без этого – пишет Данилевский - мы неизбежно попадем в хаос общих мест, логических неопределенностей, из которых, с одной стороны нам невозможно будет выпутаться и с которыми, с другой стороны можно произвести самую смелую, но и самую бессодержательную игру выводов и комбинаций, представляющихся и правильными и верными только вследствие неопределенности и шаткости понятий".
Хотя Николай Яковлевич был современником Дарвина, но и помимо него и до него многие ученые современники Дарвина увидели несостоятельность теории и, тем более в настоящее время, наука обладает многочисленными данными, подтверждающими несостоятельность теории, за основу мы выбрали труд Данилевского.
Полнота, глубина и основательность анализа Данилевским теории Дарвина – вот те черты, которые обусловили наш выбор. Лучшие черты русского ума проявились в работе Николай Яковлевича. Более 20 лет посвятил Данилевский осмыслению теории, прежде чем его труд, завершающий его активную творческую деятельность вышел в свет. Научные факты изложены им полно, доступно, популярно. В то же время за фактами он не терял естественной системной ориентации, чего часто не хватает нашим современникам и является источником бесплодных дискуссий. Следует также отметить естественное человеческое свойство – в большей степени доверять учёному и мыслителю, жившему более 100 лет назад, чем своему современнику. Приступая к критическому разбору учения, Данилевский не упускает из виду этическую сторону вопроса. А именно: имеет ли он моральное право выступать против признанного авторитета Дарвина? Основой его положительного ответа на этот вопрос является то, что не менее признанные авторитеты, корифеи, такие как Бэр, Агасис, Мильн - Эдвардс, Картфаж и другие также высказывались против Дарвинизма. Говоря об особенностях своего сочинения и о его возможном воздействии, Данилевский пишет: "Дарвинизм есть учение гипотетическое, а не положительно научное; с этой точки зрения и должно его разбирать, и только такой разбор и может привести к сколько-нибудь решительному результату. Почти всякое фактическое опровержение, самое удачное может, отнять у него ту или иную опору. Может заставить приверженцев учения отказаться от некоторой, сравнительно небольшой части их воззрений и всегда оставляет открытым исход нового наблюдения или нового частичного факта. В особенности кажутся мне недостаточными возражения, делаемые с анатомической точки зрения, которые могут быть подведены под следующую формулу: смотрите, какое ограниченное различие! Как перешагнете вы через этот страшный промежуток. Да. Для привыкших смотреть на дело с строго фактической, положительной точки зрения промежутки действительно должны казаться не переходимыми - но что же значат они для тех, которые говорят вам, что одноклеточные, или правильнее одноячеечный организм и человек - только конечные пункты той же непрерывной цепи развития?" Таким образом, в отличие от многих других ученых, критиковавших теорию Дарвина, Данилевский обращает внимание на необходимость опровержения учения изнутри, а не из вне.
Для объяснения явлений естественным подбором Данилевский раскладывает естественный подбор на факторы, чего даже сам Дарвин часто не делает.
Одной из наиболее сильных сторон исследования Данилевского является то, что он не просто проводит критический анализ, но даёт позитивное решение проблем Дарвинизма в соответствии со своим принципом: "Отрицание можно тогда только считать совершившим вполне свое дело, вполне законченным, когда оно переходит в противоположное утверждение" Данилевский изложил теорию Дарвина в первом томе своей книги (1 и 2 главы). Вначале от критики он воздерживается. Во втором томе Дарвинизм рассмотрен со всех сторон и во всех его проявлениях.
Данилевский особо рассматривает пангенезис (временную гипотезу для объяснения явлений наследственности и изменчивости).
Исследование дарвинизма Данилевским носит объективный характер. Н. Я. разбирает его сильные и слабые стороны. Отмечая положительные стороны учения, Н.Я. пишет: "Главнейшее достоинство и значение Дарвинизма вижу я в том побочном обстоятельстве, что он обратил внимание естествоиспытателей на так называемую борьбу за существование, или общее на отношение организмов к внешнему миру, в особенности же друг к другу".
Начиная исследование учения, Данилевский определяет его историческое место. До Дарвина Линней и Жюсье обратили естествоиспытателей к собиранию, точному описанию и классификации органических форм. Кювье обратил внимание зоологов на сравнительную анатомию. Бэр явился основателем науки эмбриологии - науки о развитии организмов вообще (стр. 25). Шванн, Шлейден, Моль показали важность исследования растительных и животных тканей. Ко времени Дарвина назрела необходимость в том, чтобы наблюдатели обратились к самой живой природе, избрали полем своих изысканий поля, леса и водные вместилища, дабы изучать жизнь организмов на тех местах, где они живут, действуют, влияют друг на друга.
Это новое направление и дано было естествознанию Дарвиным, так что по характеру этого направления сама наука об организмах стала носить название биологии. Значение Дарвинизма для других наук Данилевский видит в том, что Дарвин обратил внимание на фактор борьбы за существование. Н.Я. находит в этом положительные и отрицательные стороны. Поскольку борьбы за существование довольно везде, в освещении теорией эгоистических инстинктов Н.Я. видит скорее иметь вредное, чем полезное значение. Полезность же обращения к этому фактору Н.Я. видит в том, что он: во-первых, дает основание национализму в противоположность космополитизму, а во-вторых, в области педагогики обращает внимание на необходимость учитывать прирожденные способности и свойства человека, важность наследственности.
Характеризуя учение Дарвина, Данилевский пишет о том, что учение поражает рациональностью и простотой. Дарвин стремится решить свою задачу не прибегая ни к каким особым объяснениям и силам, специально придуманным для данного случая, ни к каким гипотетическим деятелям. В этом смысле он сравнивает учение Дарвина с учением Лайеля о геологических явлениях, который объясняет все геологические явления в прошлом, теми процессами, которые и сейчас деятельны на земном шаре (179). "В этом отношении - пишет Данилевский - теория имеет преимущество перед большей частью наших физических теорий: теорией тяготения, теорией волнений эфира, атомистической теорией - учений отчасти мистических, в основании которых лежат предположения, недоказуемые непосредственным наблюдением и даже по сущности своей вовсе ему не подлежащие: движение планет, падение тел объясняются таинственным свойством материи - притяжением (в чём Лейбниц и Картезианцы упрекали Ньютона); явления света - гипотетическим эфиром; соединение веществ в определённой пропорции - существованием абсолютно простых неделимых частиц материи, атомов. Учение Дарвина ни к чему подобному не прибегает. Но зато физические теории объясняют все подлежащие им явления причинно казуально и при том механически, на что Дарвинизм даже не покушается. Если и говорится о причинах изменчивости, то только с общей точки зрения, по которой мы говорим, что нет действия без причины; но образ действия всех этих внешних и внутренних, посредственных и непосредственных, определённых и неопределённых причин остался столь же неизвестным после Дарвина, как и до него. Собственно говоря, им дано только название причин." То же самое, по мнению Данилевского, относится и к теории наследственности. "Центр тяжести теории и не лежит вовсе в причинах, производящих разнообразие органических форм, ибо формы эти обусловливаются и определяются вовсе не причинами их производящими, а тем достигают ли они целей, совершенно вне этих причин лежащих, совершенно от них независимых и даже ни в какой связи с ними не состоящих. Правда цели эти не суть наперед установлены, но, тем не менее, они определяют собой весь характер и все свойства органических существ". Всё это говорит о том, что теория Дарвина теологическая, а не каузальная.
Дарвинизм - уникальное название. Хотя в биологии существует много удивительных с точки зрения здравого смысла открытий, не менее удивительных, чем превращение видов. Однако ни одно из них не получило названия по имени своего автора. В связи с этим факт, что учение Дарвина получило название по имени автора, является уникальным. Не существует же Коперникизма, Галилеизма. В то же время для философского учения подобное явление обычно, например: Картезианизм, Гегелизм. Поэтому Н.Я. Данилевский задается вопросом: Может ли учению Дарвина быть приписан характер особого философского мировоззрения? И дает однозначно положительный ответ на этот вопрос: "не только может, но необходимо должен".
Для того, чтобы определиться с типом философского мировоззрения к которому относится Дарвинизм Данилевский проводит систематизацию и классификацию существующих мировоззрений по естественному признаку их отношения к окружающему миру. Основой отнесения Данилевским философского взгляда на мир к тому или иному типу является то, как отвечает та или иная философская система на вопрос о разумности мироздания, об источнике этой разумности и об отношении источника к произведённому миру.
То, что мир разумен, не может отрицать никакая философская система. Хотя бы потому, что только благодаря этому возможно существование науки вообще. Всякий разумный человек осознает это.
В зависимости от мнений по вопросу о разумности источника мироздания Н. Я. Данилевский подразделяет мировоззрения на два основных вида: идеалистическое и материалистическое. Идеалистическое мировоззрение признает наличие идеального духовного начала, господствующего над материальным. Материалистическое мировоззрение отрицает существование духа и причина существования мироздания в соответствии с ним носит механический характер. Материалистическое мировоззрение рассматривает весь мир, включая разум, как продукт некоторых простейших, самих по себе существующих данных (например, материи и движения, действующих чисто механически). Некоторые ревностные сторонники Дарвинизма (например, Геккель) утверждали, что происхождение разнообразия органических форм подведено Дарвиным под законы механистической необходимости.
Проблемой механистического объяснения, по мнению Н. Я. Данилевского, является то, что, во-первых, оно неприложимо к органическому миру, поскольку его разумность и целесообразность обнаруживаются в его приспособленности к неорганическому миру, в приспособленности объектов органического мира, в приспособленности отдельных частей организмов друг к другу и органов к целому. Во-вторых, с его помощью невозможно объяснить формы органического мира. И, в-третьих, оно не объясняет происхождение органического мира.
Хотя Геккель утверждал, что Дарвин представил такое механистическое объяснение (заметим, что Дарвин сам не был согласен с этим утверждением Геккеля), но Данилевский пишет о том, что это является лишь следствием непонимания Геккелем смысла и значения механистического объяснения и легкомыслия Геккеля.
На основании изложенного Данилевский делает вывод, что учение Дарвина не столь зоологическое или ботаническое, но философское и пишет о его мировоззренческой значимости: "Дарвинизм изменяет, переворачивает наши ходячие и наши научные биологические взгляды и аксиомы, но вместе с тем и все наше мировоззрение до самого корня и основания, и притом как мировоззрение идеалистическое, так и материалистическое".
До появления Дарвинизма материализм основывал взгляд на природу не на строгом основании научных данных (ибо не мог дать механистического объяснения всем явлениям), а вопреки им, отворачивая глаза от важнейшей категории явлений органического мира. Вместо имевшей место надежды на прогресс науки Дарвин, казалось, дал возможность подвести и органический мир под материалистические воззрения. Сама тайна происхождения разнообразия органических форм объяснялась до очевидности простыми (или кажущимися таковыми) явлениями. Верховному разуму более не остается места в природе. Сам Дарвин, как отмечает Данилевский, не отверг Бога, Его творческой деятельности, состоявшей, по мнению Дарвина, в сотворении первой органической ячейки. Высказываясь по поводу совершенства глаза, он писал: "Пусть этот процесс будет происходить в течение миллионов лет; и в течение каждого года на миллионах особей разных видов;- не можем ли мы поверить, что живой оптический инструмент мог бы этим путем стать на столько совершеннее стекла, на сколько дела Создателя совершеннее дел человеческих". Однако, отдавая должное личному благочестию Дарвина, Данилевский отмечает пагубность философского учения Дарвина. Благодаря Дарвину укреплялись позиции материалистического мировоззрения, в рамках которого люди оставались при одной случайности, не требующей Творца.
Идеализм же, по мнению Данилевского, с появлением Дарвинизма, "потерял всякую фактическую почву, лишился главной - фактической, положительно-научной точки опоры. Из последовательного он сделался непоследовательным…. Опорой ему оставался лишь субъективный духовный мир". Но "во что обращается этот духовный мир, когда главный и даже единственный наличный представитель его - человек, со всеми его свойствами и дарами, происходит от обезъяновидных животных, без привнесения, при этой медленной, постепенной метаморфозе, чего бы то было нового, особенного, - когда человек отличается от своих родоначальников только количественно, а не качественно, и когда эти родоначальники сами, нисходя или восходя (как угодно смотря по смыслу, который будет придаваем этим словам) со ступени на ступень, в конце концов происходит от наипростейшей органической клеточки?" Такое разрушительное воздействие теории Дарвина на идеалистическое мировоззрение, по мнению Данилевского, не смягчает признание Дарвиным того факта, что сама клеточка не столь проста и что она сотворена Богом. По выражению Дарвина: "Есть величие во взгляде на жизнь с её различными силами, по которым она была первоначально вдохнута Творцом в немногие или в одну форму". (Стр.10). Далее Данилевский размышляет по поводу того, насколько величествен взгляд на мир, при котором Творцу осталось вообще только два дела (Стр.10):
1. дать первоначальный толчок материи и 2. вдохнуть жизнь в крошечные пузырьки или комочки. Для всего прочего можно было и без Него обойтись. : "Но и при таком взгляде, от первого Творец отстранен гипотезой вечности и прирожденности движения веществу, а от второго Его грозит удалить тот факт, что на аэролитах найдены следы органического вещества… Правда, до сих пор не удавалось еще получить в лаборатории протоплазмы - носителя жизни…. Да мало ли для каких ещё веществ не удалось, но, однако удалось уже для многих." Говоря о разрушительном влиянии Дарвинизма на идеализм Данилевский имеет в виду философский деизм, или идеализм вообще. Следует отличать его от религиозного деизма, основой которого служит внутреннее, непосредственное, а не логическое убеждение. При этом лично Дарвина Данилевский считает деистом. Данилевский не считает Дарвина атеистом, материалистом и признает благородство его души.
Принципиальной ошибкой теории Дарвина является нарушение естественной системности. Дарвин предположил, что онтогенезис (закономерное развитие отдельных индивидуумов) есть сокращенное повторение филогенезиса (развитие органических форм нисхождением одних от других путем накопления случайных индивидуальных различий, оказавшихся полезными в борьбе за существование).
Данилевским приводится сравнение учения Дарвина как филогенетического (об органических формах отличных друг от друга) с онтологическим учением (развитием органического индивидуума в отдельности), т.е. фактически проводится анализ источника заблуждения Дарвина. Для филогенетической теории характерно отсутствие фактов о переходах вида в вид и процесс как это может происходить фактически совершенно неизвестен. В этом процессе наблюдается полнейшее отсутствие закономерности (486). И только с заменой филогенеза появляется понятность и ясность. Хотя проблема и здесь существует: мы недостаточно понимаем: каким образом раз возникшее изменение передается потомству (это не может быть задачей филогенетической теории, которая объясняет только различия между организмами (сродство и тождество – дело онтогенезиса).
Различия подобны двум негативам одной фотографии – их существование понятно. Онтогенетическая теория не имеет недостатка в фактах и наблюдениях. В ней существует полная возможность уменьшить промежутки между двумя последовательными формами развития до желаемого минимума. В ней найдена строжайшая закономерность в ходе развития, которая имеет двоякий характер: в строгой последовательности явлений в развитии того же существа и в связи, с открывающейся в ходе развития существ, принадлежащих к разным группам. Закономерность была указана Бэром, положившим начало сравнительной эмбриологии, и открытые им законы подтверждаются увеличивающимся числом наблюдений над животными разных групп.
"Эта закономерность хода развития в животных разных групп проявляется в том, что оно идет логически дедуктивным путем от общего к частному и частнейшему. Сначала появляется характер типа, ибо в начале развития можно только сказать, что развивающийся зародыш принадлежит, например позвоночному вообще; за тем появляются признаки класса, далее порядка семейства, рода, вида и наконец индивидуума, ибо как это всякому известно, новорожденные младенцы гораздо похожее друг на друга, чем имеющие из них выйти взрослые люди… общечеловеки… даже без расовых признаков (негры – белые)".
"Бэр в особенности настаивает на том, что животные не проходят в фазах своего развития через формы низших животных, а только последовательно принимают общие, так сказать отвлечённые характеры систематических групп, начиная с более общих и,доходя до более частных, пока не явятся вполне конкретными индивидуумами. И это не какое-нибудь личное мнение Бэра, а столь общепризнанный научный факт, что я считаю даже излишним подкреплять его цитатами из разных авторитетных ученых, факт,который вполне признает и Дарвин и приводит в подкрепление его цитату из Бэра о том, что два зародыша в спирту, этикетки которых были потеряны, оказались столь неотличимыми друг от друга, что он не знал к какому классу позвоночных их отнести".
"Но несмотря на всё это, в сущности же благодаря всему этому, онтогенетический процесс есть процесс совершенно темный и непонятный; ни малейшего проблеска причинности мы тут не видим.
Юм в связи с этим писал: "мы знаем только предыдущее и последующее, но не имеем никакого права считать первое за причину, а второе за следствие, причинной связи явлений мы вовсе не видим". Данилевский пишет: "Я весьма далек от того, чтобы принимать это мнение Юма за справедливое вообще, а утверждаю только, что к истории развития оно вполне применимо. Но пусть Бэр, авторитетнейший в этом деле человек говорит за меня". Данилевский приводит высказывание Бэра: "Легко познаваемо для чего происходят явления, а не почему… например… "… первоначальная ячейка, которую представляет каждое яйцо всё более и более делится на отдельные ячейки… Для чего это явление легко узнать: зародыш начинает своё развитие бесчисленными ячейками. Почему, чем, т.е. какими физическими средствами производится это деление, никто не сумеет сказать… Но однако же усматривается, что эти процессы, как и все последующие, ведут к решению задачи: ….
Что эти процессы совершаются силами природы, должны мы, конечно, предположить, потому что образование организмов не может же основываться на волшебстве. Но убеждение это доселе основывается не на наблюдении, а собственно на веровании; целестремительность же в этой области – на наблюдении".
Данилевский выделяет главную мысль: "Вот до какой степени процесс этот вне всякого причинного объяснения, которое только и придает явлению ясность и понятность. Бэр счел возможным сказать, что мы принимаем её лишь на веру, но что положительная эмпирическая научная метода вовсе даже и не ведет к тому заключению, что процесс развития есть процесс естественный, а не какое-нибудь волшебство… Из этого конечно не следует, да и Бэр не имел этого в мысли, чтобы такое наше убеждение было менее основательно от того, что оно не эмпирически получено". Характерной чертой учения Дарвина Данилевский считает отсутствие в нем всякого творческого начала и замена его исключительно началом критическим. "Под творческим началом, - пишет он - как в обширном смысле, когда мы относим его к деятельности идеального верховного начала в природе, (как бы мы впрочем его себе не представляли, хотя бы и под видом Гартмановского бессознательного, так и в более тесном, когда мы относим его к научной, художественной или промышленной деятельности человека, - нельзя разуметь ничего иного, как явно или скрыто разумной деятельности, согласующей части с целым и целое с частями и с внешними условиями творимого или производимого. Но в Дарвиновом учении вся сумма свойств организмов (за исключением жизненности первобытной ячейки) скопилась из мелких индивидуальных изменений; изменения же эти предполагаются всяческими: и полезными и вредными и безразличными, ни с чем несоображёнными, не имеющими никакого отношения к происходящему из них результату и не следующими сами по себе никакой закономерности, ибо изменчивость неопределённа. Вся разумность, целесообразность, проявляющаяся в организмах, приписывается исключительно подбору. "Подбор же - пишет Данилевский - начало исключительно критическое, потому что он ровно ничего само по себе сделать не может: ни изменить, ни прибавить ни йоты". Данилевский уподобляет подбор архитектору, строящему здание из обломков, которые он не только не может обтёсывать или притёсывать, но не может даже и отыскивать подходящих, а должен довольствоваться тем, что скатывается к его ногам.
Источником ошибки Дарвина является специфическое потребительское мировоззрение, свойственное англичанам. Анализируя внутренние причины ошибок Дарвина Данилевский к числу специальных причин относит то, что его учение чисто английское, включающее в себя не только все особенности английского ума, но и свойства английского духа. Практическая польза и состязательная борьба – вот две черты, которые дают направление английской жизни и науки. Именно на полезности, утилитарности основаны Бентамова и Спенсерова этики, Гоббесова теория политики, экономическая теория Адама Смита, задача народонаселения Мальтуса, философия Бекона. Известны также любовь англичан к скачкам, состязаниям животных.
Николай Яковлевич считает, что англичанам наиболее свойственно (стр.49), "заниматься в обширных размахах и с успехом приноровлением растений и животных к потребностям и вкусам человечества (т.е. их одомашниванием)".
Англия – родина современной науки, придающей первостепенное значение опытной проверке теоретических предположений, оттуда же родом её технический инструмент – научный метод. Однако, множество субъективных факторов в реальном эксперименте и особенности экспериментов с живой природой не могут быть сведены к технике и не вполне подвластны человеку, особенно если он забывает об естественной системности в окружающем мире.
К этим мыслям возвращает и чтение труда Данилевского. Как истинный учёный, стремящийся к объективности, Данилевский считает, что само наблюдаемое постоянство видов, наблюдавшееся в опытах с домашними животными, требует объяснения. В связи с субъективным характером экспериментов Н.Я. указывает на возможность видимости явлений.
Приступая к разбору учения, Данилевский обращает внимание читателей на ошибочность мнения о том, что Дарвинизм чисто дедуктивная теория. Он приводит высказывание знаменитого физиолога и садовода Андрея Нейта (51): "Ничто не может быть достовернее, чем опыты, делаемые для подтверждения теории, как бы добросовестно они не делались, дадут подтверждение желаемого. Что это имеет сильное и тонкое влияние, не может ни на мгновение отрицать тот, кто знаком с тем, что без непочтительности может быть названо блужданием замечательных людей".
К этому надо прибавить, что не только опыты и наблюдения, но и само собирание, а главное сопоставление фактов и вывод из них заключений находится под таким же точно влиянием, что надеюсь доказать и относительно Дарвина.
Следствием ошибки является изобретение Дарвиным ненаучных принципов и понятий. Дарвин предоставил материалистическому мировоззрению услугу, состоящую не столько в объяснении происхождения явлений мироздания, сколько в том, что им были изобретены не существующие в природе принципы и понятия. Это было необходимо для объяснения взаимосвязанности и взаимозависимости явлений, относящихся к различным системам. В частности, принцип механистической необходимости (так обозначил Данилевский повсеместно и неизменно наблюдаемую закономерность явлений) Дарвин (там, где это ему было удобно) заменил принципом абсолютной случайности, которая является у него верховным объяснительным началом той именно части мира, которая представляется носящею на себе печать наибольшей разумности и целесообразности.
Применительно к происхождению органических форм по Дарвину Данилевский говорит о том, что случайности могут быть приписаны с одной стороны - индивидуальные изменения. С другой стороны - внешние условия неорганического и органического мира,приспособлением, приноровлением и прилаживанием к которым определяется их сохранение и накопление или уничтожение также случайны, хотя в меньшей степени. Данилевский приводит многочисленные цитаты Дарвина, которые указывают на то, что Дарвин сам считает своё учение основанным на случайности. Закономерность в истории развития организмов он подвел, в конце концов, под начало случайности, которая таким образом и составляет верховный принцип, объясняющий и дивное разнообразие и дивную целесообразность органического мира, принцип, который уже сравнительно и не трудно распространить и на прочие менее сложные области бытия.
Хотя на словах Дарвинисты отвергают случайность, но при отсутствии цели она неизбежно занимает главенствующее положение. В учении Дарвина присутствует лишь видимость целесообразности, она является лишь кажущейся, поэтому можно поставить знак равенства между Дарвинизмом и псевдотелеологией. Обращаясь к учению о целях (телеологии) (14-16), Данилевский приводит высказывания Бэра о причинах гонения на телеологию: "Очевидно, что в основании нападок на телеологии лежит лишь отвержение известной её формы, при которой представляют себе человекообразным Создателя, действующего на пользу человека при каждом отдельном процессе природы. Тогда конечно можно находить дурным, что жареные голуби не летят прямо в рот человеку. Тогда происходит странный взгляд, что необходимости не могут служить средствами для достижения целей. Кто же в том виноват, что эти господа исходят из такого жалкого и мелочного взгляда, а не смотрят на законы природы как на постоянные выражения воли творческого начала?".
Мозаичность является характерной чертой учения Дарвина. Она вытекает из требований постепенной изменчивости. В соответствии с учением Дарвина "органическое существо не вылито целиком из одной массы в полную и цельную форму, как статуя, а сложено из кусочков, которые даже нельзя пришлифовать друг к другу, как это делается с мозаикой. Всё, что допускается - это постепенная замена одних кусочков другими. Только этим мозаичная фигура медленно совершенствуется и не только достигает, наконец, высокой, изумительной степени законченности и художественности, но и во всё время своего образования должна всегда быть и законченною и относительно совершенною. Сущность мозаичности Дарвин поясняет на примерах жирафов, ирландского оленя,коротколицых турманов, ломовых и скаковых лошадей. "У животных подобных жирафу, у которых всё строение превосходно приспособлено для известных целей, все части тела, как полагают, должны были измениться одновременно; а это говорили многие, едва ли допускается началом естественного подбора. По мнению Данилевского главная причина распространения Дарвинизма - это устранение целесообразности в природе, объяснение её не прибегая к идеальному началу. По мнению Данилевского Дарвин своей искусной операцией снял бельмо на глазу естествоиспытателей последних 50-60 лет. Иными словами можно сказать, что устранение телеологии является главной причиной успеха учения Дарвина.
Данилевский анализирует причины необычайного успеха теории. К числу основных причин он относит своевременность её появления. Именно в это время нарождавшийся материализм требовал объяснения многообразия органических форм. К тому времени была очевидна невозможность приписать многообразие органических форм прямому и непосредственному воздействию внешних условий (теория Жоффруа Сент-Илера) или влиянию постепенно изменяющихся привычек (Ламарк). В этих условиях, если предустановленная целесообразность отвергается, то единственно возможным подспорьем служит случайность.
Её значимость для теории состоит в том, что она устраняла противоречие органического мира с механистическим мировоззрением, ею также устранялась необходимость признавать ненавистную целесообразность, основанную на фактах, и устранялась необходимость обратиться к причине её – идеальному началу. Данилевский обращается к анализу истоков идеи развития, которая как закон всего сущего укоренился в умах от философских учений Германии первых десятилетий XIX века. Правда ко времени теории Дарвина власть над умами эта идея уже потеряла. Однако, представление, что всякое бытие, Sein находило свое объяснение в становлении Werden как "господствующая мысль современного естествознания, под именем теории эволюции" существовало. Поскольку учение Кювье находилось в противоречии с этим мировоззрением, поэтому появление учения Дарвина было встречено с восторгом.
"Из изложенных мною недостатков, теории, пишет Н.Я. Данилевский, по одному взгляду… оказывается, что напрасно причисляют её к числу теорий развития - теорий эволюционных. Под развитием разумеется ряд изменений необходимо одно из другого проистекающих, как бы в силу определенного постоянного закона, хотя бы мы в сущности этой необходимости и не понимали, как на деле почти никогда и не понимаем, а заключаем о ней лишь из постоянства повторения ряда. Так развивается бабочка из куколки, куколка из гусеницы и вообще всякий органический индивидуум из зародыша. Но ничего подобного у Дарвина нет. У него вместо развития по некоторому закону - накопление случайных мелких изменений под влиянием не внутренних, а внешних причин, отвергающих одни и принимающих другие".
Данилевский писал: "Дарвиновское учение столь же мало имеет права быть причисленным к учениям эволюционным, как и к учениям механистическим".
Выражение: "Чему хочется, тому верится" очень подходит для теории Дарвина.
Таким образом, учение Дарвина совпало со стремлениями, желаниями, тенденциями не только ученого мира, но и вообще с тем, что называется духом времени. Учение Дарвина имело общую привлекательность, особенно для массы образованных людей своей понятностью и прозрачной ясностью.
Учение было доведено до компетенции простого здравого смысла, и всякий действительно чувствовал себя его компетентным судьей. В этом смысле оно было вполне демократичным, что не могло не иметь огромной обольстительной силы.
Основные положения Дарвина просты и понятны:
1) Существование у животных и растений отличий от родителей.
2) Они имеют иногда "выгодную сторону в жизни".
3) Поскольку все организмы размножаются в геометрической прогрессии, то в короткое время они могли бы наполнить и переполнить землю.
4) Поэтому организмы должны взаимно вытеснять друг друга.
5) Малейшие выгоды дают большие шансы в этой борьбе 6) Переживает пригоднейший – а это есть естественный подбор.
– В этом объяснение происхождения всех разнообразных органических форм, населяющих землю.
Однако, как учёный, Данилевский понимал, что "в применении к морфологическим явлениям… прозрачная ясность и элементарная понятность теории составляют весьма невыгодные для неё симптомы, заставляющие предполагать в ней, именно по этим её свойствам, полное отсутствие объективной истинности" (486).
В связи с этим сравнение Данилевским филогенезиса и онтогенезиса Дарвина приводит к выводу о том, что "ясность и понятность филогенезиса собственно и зависят от отсутствия всяких объективных данных. При построении теории подбора понятность и ясность её следует искать в той свободе, которую имел Дарвин построить учение совершенно субъективного характера, ни чем объективным фактическим не стесняемое". Аналогичный пример Данилевский приводит из истории эмбриологии. За сто лет до появления сочинения Дарвина учение о развитии животных обладало теми же свойствами, которыми отличается филогенезис Дарвина. Так оно было лишено всякой фактической основы; знания фактов, относящихся до сего предмета,почти не было никакого. В нём не проявлялось никакой закономерности в тех немногих отрывочных наблюдениях, которые тогда имелись. Например: развитие птиц представляли совершенно особым процессом в отличие от млекопитающих – от смешения двух жидкостей – мужской и женской. Несмотря на открытие семенных телец, над их ролью при оплодотворении смеялись, признавали таинственную aura seminalis и т.д. Об общих законах не было речи.
Тем не менее, считали процесс развития ясным и прозрачным. Данилевский вспоминает учение Боннета о предсуществовании зародышей и их включении. В соответствии с ним первое существо каждого вида заключало в себе уже готовые зародыши всех своих непосредственных потомков. Зародыши лежат друг в друге как пасхальные деревянные яйца. Гипотеза эта, по мнению Данилевского, представляет уму совершенную непонятность и ясность, которая в своё время так обольстительно действовала, что даже такой величайший натуралист как Кювье "считал, что этот взгляд на тайну размножения живых существ предпочтительнее всякого другого" (492). В связи с этим Данилевский задаётся вопросом: "Не служат ли ясность и понятность такого рода скорее признаком фактической бессодержательности, а потому и ошибочности теории. т.е. несоответствия её фактическому объективному порядку вещей природы, чем критерием её истинности? Такая понятность и прозрачная ясность морфологической теории свидетельствуют только об остроумии их авторов".
Говоря о философском и мировоззренческом значении теории Дарвина, Данилевский отмечает, что в "Origin of Species" Дарвин предпринял решить двоякую задачу. Во- первых, решить вопрос о происхождении разнообразия органических форм. Это научная, специальная зоологическая, ботаническая часть задачи. И во - вторых, рассмотреть вопрос о целесообразности в природе. Это общефилософская часть задачи. Первый вопрос важен в соприкосновении с общечеловеческими интересами происхождения человека имеет глубокое философское значение. "Если этот мiр не более как бессмысленное скопление случайностей, принявшее только вид ложного подобия разумности, то право, совершенно всё равно, как и от чего бы ни происходил человек, от обезьяны, свиньи или лягушки. Он, во всяком случае, происходил бы от бессмысленности, и сам был бы вопиющей бессмыслицей". Несостоятельность теории объяснении органического мира Данилевским была показана в его труде на конкретных примерах. Знакомство с этим трудом, несомненно поможет каждому человеку иметь аргументированное суждение по поводу теории Николай Яковлевич снова и снова возвращался к обоснованию необходимости опровержения Дарвинизма, обусловленной мировоззренческой значимостью вопросов, на решение которых претендует учение Дарвина. "Вопрос, решаемый "Дарвинизмом", неизмеримо важнее и всего имущества и всех благ, и жизни не только каждого из нас в отдельности, но жизни всех нас и всего нашего потомства в совокупности Дарвинизмом устраняются последние следы того, что принято теперь называть мистицизмом, устраняется даже мистицизм законов природы, мистицизм разумности мироздания (стр. 28). А если разумность, то, конечно, и сам разум, как божественный, так и наш человеческий, устраняется или является одним из частных случаев нелепости, бессмысленности, случайности, которые и остаются истинными, единственными господами мира и природы." Так пишет Данилевский о значении и о необходимости опровержения дарвинизма и чётко определяет свою позицию в этом вопросе: "Я принадлежу к числу самых решительных противников учения Дарвина, считая его вполне ложн
0 комментариев