Очерк производственных отношений социализма

Маркс не оставил описания социализма, да и не мог, поскольку не успел закончить "Капитал ", а без понимания капитализма, нельзя понять социализм, так как социализм вырастает из капитализма, и потому здесь надо рассматривать вопрос с чистого листа. Многие сторонники марксизма этого не понимают, и печальнее всего – не желают понять. Они уверены, что для понимания социализма и коммунизма, совсем не нужно знание капитализма, и только поэтому все они несут такую ахинею, которая служит не делу строительства социализма, а его дискредитации в демократической пропаганде.

Модель социализма Энгельса, данная им в "Анти-Дюринге" настолько общая, что допускает различное толкование, теоретическая проработка не столь глубока, как можно было в то время сделать, а попытка конкретизации отдельных форм с позиций нынешенего уровня развития, опыта и знаний, выглядит наивной. Все таки практических и теоретических данных в то время было слишком мало, чтобы сделать сколько-нибудь значительный анализ. Поэтому его модель социализма представляет интерес как первая попытка научного подхода к проблеме определения общих форм социализма и их содержания. Да и нельзя требовать от Энгельса детальной проработки, уже то, что он отредактировал и подготовил к печати "Капитал", не извратив при этом суть и форму марксова изложения, является большой работой. Модели Ленина и Сталина – это госкапитализм, а потому рассматривать их нет смысла.

Имея в виду то, что развитие общества - естественноисторический процесс, социализм надо рассматривать вырастающим из капитализма. Основная характеристика капитализма – господство товарно-денежных отношений и частной собственности. Если попытаться враз отменить и запретить их, получится то, что было у нас во время "военного коммунизма" 1918-20-х годов – бардак, преступность, развал производства и обращения. Стало быть, ломка структуры производства и системы управления при переходе к социализму недопустима. Устранение частных собственников от собственности не требует ломки структуры производства и системы управления. Ни директора, ни инженера, ни бухгалтера, устранить из системы управления нельзя, они остаются, меняются только трудовые отношения внутри коллектива предприятия, и в целом - производственные отношения.

Смена производственных отношений капитализма на социалистические, устранит все противоречия капитализма. Уничтожение товарной формы рабочей силы устранит эксплуатацию, поскольку уже не будет постоянного урезания зарплаты рабочего в целях увеличения прибыли. Стало быть, и потребление рабочего населения не будет ограничено ценой рабочей силы, и зарплата работника будет удовлетворять все потребности работника.

После этого утверждения практически у всех обычно возникает твердое неверие в то, что потребности работника будет удовлетворены. Причина этого неверия опять же кроется в том, что нынешние условия и отношения капитализма переносят в социализм. Вследствие этого непонимания, многие сторонники коммунизма склоняются к совсем уж антинаучному мнению о законодательном или добровольном ограничении материальных потребностей при социализме и коммунизме. Долго я пытался убедить одного демократа в правоте этого утверждения, но так и не смог, исключительно из окаменевшего его мышления, а скорее всего - из-за нежелания признать свою неправоту. Его тезис звучал так - как же будет удовлетворена потребность в жилье, если человеку захочется одну квартиру, вторую, третью, и так далее? Я ему говорю – эта ситуация и такие желания существуют сейчас, когда жилье является не только средством удовлетворения потребности, но и объектом собственности, приносящей доход. Человек может иметь сейчас несколько квартир, и сдавая их в наем, совершенно не работая, жить безбедно. Но ты представь, - говорю я ему – когда ты будешь иметь свою квартиру, будешь ли ты снимать ещё одну или две? Нет – говорит. Я ему – так откуда же ты взял, что при социализме потребность в жилье не будет удовлетворена? Ответить ему на это нечего, и он, чтобы не признать свою неправоту, начинает выдумывать чисто умозрительные ситуации, которые в его жизни, как и в моей, не возникали, и вряд ли возникнут: а для любовницы, - говорит. Ну пожалуйста, строй, покупай, снимай, ведь динамичность общественной и экономической жизни просто создает излишек не только одежды, продуктов питания, но и квартир, да и к тому же – откуда ты взял, что у твоей любовницы не будет квартиры? Жилье, нормальное, а не общежитие, будет у всех. Ответить нечего, и следует другая выдумка – а что если я захочу виллу на берегу Черного и Средиземного моря? Ну сам прикинь, говорю – будешь ли ты платить за пустующую в течение года виллу, когда дешевле снять её на месяц отпуска? Аргументов никаких не остается, и следует стандартное отрицание в том духе, что мол, на словах-то все хорошо, да вот на деле неосуществимо. То есть, начинается выдумывание нерациональных, полностью абсурдных условий, исключительно для того, чтобы не признать правоты марксистской теории. Ведь марксизм исходит из того, что человек в своей жизнедеятельности, а тем более в экономической деятельности, руководствуется логикой выгоды, имеет рациональные мотивы в своих поступках. И когда опровержений нет, противники марксизма начинают приводить полностью выдуманные, нерациональные мотивы – а если человеку просто так захочется иметь много золота, квартир, машин, сахара, хлеба, и т.д. Зачем ему столько надо, оппонент объяснить не может, и на основании этой своей глупости строит опровержение марксизма.

А уж о значении того, что при социализме не будет безработицы, и говорить не надо. Снятие ограничений с потребления породит знакомый нам дефицит рабочей силы, поскольку возрастет не столько объем потребления, объем потребления ограничен физическими возможностями организма, сколько будет расти потребление в своем качестве, поскольку возможности качественного роста намного шире и выше, а уж желания наивысшего качества, выходят за рамки возможного.

Отношения собственности

Наибольшее значение и влияние на общественно-экономическую жизнь имеют крупные предприятия, поэтому они должны быть экспроприированы. Встает вопрос – в чью пользу, в чью собственность? Трудовые коллективы экспроприированных предприятий не могут иметь права присвоить их в свою коллективную собственность, поскольку не только их трудом были созданы эти предприятия. Да и крупные предприятия у нас занимают большей частью монопольное положение на рынке. Стало быть, предприятия подразделения производства средств производства, отходят в собственность государства. Само собой и оборонные предприятия должны быть в собственности государства.

Предприятия же второго подразделения производства товаров народного потребления, вполне допустимо отдать в полное владение трудовым коллективам. Тем более, что этот сектор экономики наиболее многочисленен в своем структурном многообразии форм и видов производства. Из-за этой многочисленности, структура государственного контроля и налоговых сборов требует соответствующей величины, из-за чего она становится громоздкой и малоэффективной, поскольку создаются условия для процветания бюрократизма, взяточничества, и хищений. Поэтому предпочтительней вообще освободить производство товаров народного потребления и сферу услуг от налогов, переложив соответствующие выплаты на предприятия сферы производства средств производства, в которой из-за относительной малочисленности и концентрации производства, государственный и налоговый контроль более эффективен. К тому же, освобождение от налогообложения сферы досуга и производства товаров народного потребления снизит цены на их услуги и товары, что сделает сферу досуга и услуг более доступной для детей и молодежи.

При капитализме господствующее положение занимает частная собственность на средства производства. Стало быть, при социализме, ещё не может быть коммунистической формы общественной собственности, и потому господствующее положение должна занять государственная собственность. Это не отменяет частной собственности при социализме, даже если ортодоксов сталинской модели от этого утверждения может хватить припадок. Вся опасность частной собственности при социализме, существует только для аппарата государственного и производственного управления, поскольку при высокой конкурентноспособности частного сектора по сравнению с государственным, будет видно, что госаппарат и высшее руководство страной и экономикой некомпетентно, а стало быть, пора это некомпетентное руководство вычистить из управления.

Что касается прав собственности на продукт труда, то производимые товары во втором подразделении производства товаров народного потребления, должны быть собственностью коллективов предприятий. Во первом же подразделении, в силу монопольных позиций, государство должно иметь решающее значение на формирование цен.

Стоимость не может исчезнуть сама по себе с сегодня на завтра, и, соответственно, нельзя отменить товарно-денежные отношения. Стало быть, при социализме сохраняется рынок и его отношения. При этих словах догматики сталинского подхода сразу запевают свой гимн оппортунизму и прочим политико-экономическим грехам. Науку они не признают, а потому вместе с любителями "общечеловеческих ценностей" никогда не поймут, что капиталистическими может быть только товарная форма рабочей силы, а не рыночные отношения. Капитализм начинается с товарной формы рабочей силы, и заканчивается на ней, тогда как рынок и рыночные отношения, существовали задолго до капитализма, и будут существовать некоторое время после капитализма. Единственное, что будет отличать рынок при социализме от рынка при капитализме, так это целенаправленная работа государства по замене рыночных отношений коммунистическими. И здесь, особо подчеркивая, речь не идет об уничтожении рынка, уничтожить его нельзя, а именно о замене.

Как пример замены рыночных отношений коммунистическими можно привести бесплатное, для потребителей, образование и здравоохранение. А уровень его качества зависит уже не от самого коммунизма или марксизма, и тем более не от компартий, а от уровня развития общества и производства.

Записные "марксисты" разного толка, и особенно сталинисты, считают за непререкаемую истину голословную догму о том, что в рыночных отношениях рабочая сила неизбежно становится товаром. Для них не существует различия между эмалированным чайником, как товаром, и рабочей силой, которая становится товаром также, как и чайник, вернее – вместе с чайником. Эту глупость можно было бы простить за малообразованностью или по иной причине, если бы ещё сто пятьдесят лет назад Маркс не разъяснил сущность товара, и сущность товарной формы рабочей силы. Ведь достаточно внимательно прочитать "Капитал", а не комментарии к нему советской псевдонауки, чтобы узнать, что рабочая сила становится товаром, и что работник становится наемным работником тогда, когда он отчужден от продукта своего труда, когда продукт труда не является его собственностью. Но догматики и знать этого не желают, в политэкономии для них существует только одна истина – если чайник товар, то и рабочая сила тоже.

С рынком, вообще связано много заблуждений среди сторонников социализма и коммунизма. Наличие рынка и товарно-денежных отношений при социализме они связывают с сохранением капиталистической прибыли и конкуренции. Отсутствие базового политэкономического образования, естественно, не советского, и не "демократического", не позволяет им понять, что при социализме из сферы товарно-денежных отношений исключается только рабочая сила, тогда как все остальные продукты труда остаются товарами. И, естественно, исключается не декларацией об оном, не пропагандистскими заявлениями о построении социализма, а тем, что непосредственный производитель, работник, будучи собственником продукта своего труда получает столько, сколько заработал, а не тот потолок зараплаты, который определили ему в министерских кабинетах или в отделе труда и заработной платы предприятия. Рабочая сила исключается из товарного обращения и тем, что трудовой коллектив предприятия должен иметь право назначать и увольнять директора предприятия, определять величину оплаты труда и направление расходов, а также тем, что рабочий контингент предприятия должен иметь право контроля за аппаратом управления предприятия, территории, и государства. Проводя аналогию с Советским Союзом, можно сказать, что он был бы на деле социалистическим только в том случае, если бы рабочий класс Советского Союза имел бы право контроля за аппаратом производственного и государственного управления, если бы рабочие имели те права, которыми наделяли их законы. И капиталистический характер Советского Союза в этом отношении, определялся как произволом аппарата управления, так и тем, что рабочие не имели никаких прав влиять на принятие решений даже по непосредственно их касающихся вопросам управления и распределения.

Другая не менее крепкая и распространенная догма ненаучного социализма состоит в том, что капиталистическая прибыль переносится в социализм. При капитализме прибыль является стимулом к увеличению производства. И рассматривая социализм, его сторонники не видят лежащего на поверхности стимула к увеличению производства и повышению качества продукции при социализме - зарплату, фонд оплаты труда, а оставляют ту же прибыль, которая, однако, по их представлениям, при "социализме" уже не должна принадлежать частному собственнику, а государству, и обществу. Чтобы придать этому явлению капитализма "социалистический" характер, терминологически прибыль скрывается под другими названиями – "эффективность производства", "полезный эффект", "чистый доход", или под иным названием, но суть остается та же – капиталистическая. И ориентация производства на прибыль сохраняет капитализм и отношения эксплуатации, под каким бы "социалистическим" соусом он не подавался.

А вообще, утверждение типа – "прибыль должна принадлежать" трудящемуся, рабочему, или коллективу, является полностью антимарксистским, да и антинаучным, показывая абсолютное незнание предмета. Не зная сущности прибыли, псевдомарксисты и сторонники буржуазной политэкономии, большей частью путают сущность прибыли с понятием дохода. Прибыль и доход для них одно и то же. Некторые авторы, правда, проводят некую разделительную линию между доходом и прибылью, называя доход, приобретенный только собственным трудом трудовым доходом, а доход, приобретенный присвоением наемного труда, прибылью. Поэтому можно остановиться на этом термине, повторив в который раз то, что при социализме, ни под какой "социалистической" фразеологией прибыли быть не может, иначе он не будет социализмом.

Здесь недоучившиеся сторонники социализма делают другую общую ошибку – усвоив то, что при капитализме прибыль присваивается капиталистом, физическим лицом, они провозглашают социализмом эксплуататорские отношения государственного капитализма. Для них здесь как для Сталина, все просто и ясно – капиталистов нет, значит социализм. Ведь прибыль отходит государству, а значит, как они думают – всему народу. И стало быть, нет эксплуатации, и все на пути в коммунизм.

Однако, у эксплуататорских отношений две стороны – эксплутатор, и эксплуатируемый. Если на месте физического лица как эксплуататора, окажется государство или коллектив, то для эксплуатируемого, производственные отношения так и остаются эксплуататорскими, со всеми вытекающими отсюда последствиями. А потому эти эксплуататорские отношения госкапитализма, как и частнособственнического капитализма, можно сохранить только силой, что нам и показывала реальность Советского Союза. Всякую проблему следует рассматривать со всех сторон, а вот эту проблему сущности эксплуатации, капиталистических производственных отношений, и социализма, большинство видят только с одной стороны, однобоко. Они думают, что рабочему надо только сказать, что у нас социализм, при котором эксплуатации нет, и он поверит, что лучше быть не может.

Конкуренция при социализме

Важная проблема, которая не была решена в Советском Союзе – качество продукции. Все противники СССР говорят, что в отсутствии конкуренции не могло быть и речи о каком-то качестве. Но и при капитализме конкуренция не гарантирует высокого качества, о чем мы могли уже убедиться.

На самом деле и в СССР могло бы быть качество товаров не хуже западных, а вся проблема состояла в том, что само руководство государства и производства, поставило уровень качества на последнее место. Как отмечалось выше – для монополии главное – валовой показатель производства. Был у нас хорошая система выработки и контроля за стандартами качества - Госстандарт, который, однако, в наибольшей мере работал только в оборонной промышленности, под военными погонами. Многие стандарты качества превосходили, и даже сейчас превосходят западные стандарты, но как и сейчас, так и тогда, госты не соблюдались и не соблюдаются, притом – исключительно по вине руковдства страной и производством. И единственное, что надо было для повышения качества и соблюдения гостов – это воля. Призвать к ответу бракодела, чтобы он ответил своей зарплатой за плохую работу, такая система была не нужна как советским властям, так и нынешним. Ведь тогда встанет вопрос – а каковы должны быть стандарты управления государством и производством? Вот купил я в июне 2002 года шарошку, такой цилиндр из абразива небольшого диаметра, посаженный на клей на оси из металлического прутка, надо было подточить кое-что. Шарошка эта должна быть сделана так, чтобы при вращении не было биения по осям хвостовика и цилиндра из абразива. Дак мало того, что она бъет как коленчатый вал, - после двух оборотов она вообще соскочила с оправки - клей никуда не годный, оправка утоплена на пару милиметров, что никак не может обеспечить надежного крепления. Я ГОСТа на шарошки не знаю, но уверен, что эта шарошка сделана не по ГОСТу, а лишь бы как. Что тут надо делать?

Демократы мне скажут – вот при рынке хозяин этого завода знает, что быстро обанкротится если будет выпускать некачественную продукцию. А потому только рынок может обеспечить должный уровень качества. Значит, мне предлагается, чтобы я подождал некоторое время, необходимое для того, чтобы потребители сначала познакомились с этим заводом-бракоделом, а затем отказали ему в своих предпочтениях. Сколько на это времени уйдет – никто не скажет, а мои деньги и время уже потеряны, а вернее сказать – украдены. А сколько ещё таких простаков попадется на этом и на другом товаре?

Куда проще, быстрее и дешевле было бы сделать так, как было задумано, но не сделано, в Советском Союзе. Речь идет о системе Госстандарта. Было задумано хорошее дело - выработать стандарты качества, которые должны были бы соблюдать производители. Если эту систему возродить, то тогда не надо ждать, когда конъюнктура рынка сделает свое дело. Выпустил некачественную продукцию, несоответствующую ГОСТу, и если завод государственный - гнать директора в три шеи с обязательной записью в базе данных руководящих работников – не справился с обязанностями. Если предприятие коллективное или частное – штраф, да такой, чтоб впредь неповадно было гнать туфту. Выгнали директора с волчьим билетом несоответствия должности, следующий директор уже будет следить за качеством, а то только и знают что воровать, как раньше, так и сейчас. И всё – никакой тут конкуренции не надо, как в оборонке было – не соответствует стандарту и требованиям, не надо, кушай сам свою туфту. А то только и знали, что пропагандой демонстрировать "борьбу за качество". Ведь система назначения на руководящие должности нам известна – высокий начальник назначает своего человечка, и если тот обделается, то как не посочувствовать своему человечку? Да и на крючке держать можно такого – как только начнет копать под тебя, вытаскиваешь компромат, и конкурент в ауте. В общем – крышуют друг друга, и не только в защите от обманутых потребителей.

Однако, и рынок, и стало быть конкуренция, при социализме не отменяются, поскольку не отменяются товарно-денежные отношения. А потому и эти капиталистические погонялы повышения качества продукции при социализме остаются, особенно в производстве товаров народного потребления, являясь дополнительными объективными мерами повышения качества продукции.

Главный принцип управления

Демократическая пропаганда любит повторять избитую фразу то ли Черчиля, то ли ещё кого – демократия плоха, но лучшего ничего не придумано. И про капиталистические производственные отношения говорится то же самое. В этом утверждении выражается вся сущность экономической некомпетентности как пропагандистов капитализма, так и поддерживающей его интеллигенции. Ведь что имеется в виду – придумать такой общественно-экономический механизм, который бы удовлетворил если бы не всех, то большинство. Псевдомарксисты и примитивные социалисты, идут тем же путем – выдумывают социализм и коммунизм.

Ествественно, в том антинаучном подходе, царящем по сию пору в науке и практике, ничего толкового выдумать нельзя. Поэтому мы и испытываем не себе разрушительные попытки внедрения так называемого "свободного рынка", которого нигде никогда не было, нет, и не будет. Хотя простая житейская мудрость подсказывает – не надо ничего выдумывать, надо просто действовать, отменяя отжившие нормы и правила, и вводя новые, способствующие дальнейшему развитию. И критерием здесь не должны быть какие-то идеологические нормы, а сама практика жизни. То есть, надо действовать так, как подсказывает реальная жизнь.

Ведь что сейчас говорит реальность о необходимости первоочередных мер? Первоочередная задача – убрать из власти банду воров и бандитов. А на деле одна болтовня о механизме "правового государства", где демократическими методами следует бороться против существующей системы воровства, в которой все ветви и уровни власти крышуют друг друга, побратавшись с уголовной преступностью.

Вторая первоочередная мера – организовать систему контроля со стороны народа за аппаратом управления государством и производством. Но никто и никогда из власть имущих, не пойдет на этот шаг, даже понимая его жизненно важную необходимость. Выделение каких-то специальных формирований, навроде государственных органов контроля, формирований законодательной власти в системе буржуазного парламентаризма, неминуемо приведет к преступному сращиванию органой контроля с государственным и производственным аппаратом, а потому действенный и эффективный контроль возможет только со стороны широких масс народа и рабочего класса Аппарат управления по природе своей враждебен народу и рабочим, и потому утверждение действенного контроля за ним, возможно только с помощью силы рабочего класса.

Другой насущной мерой является увязка зарплаты работников аппарата управления с результатами их работы. Нужно ввести жесткую прямую зависимость величины их зарплаты от величины зарплаты рабочих. А пока они творят что хотят, назначая самим себе зарплату без всякого контроля.

Таких и подобных мер можно было бы перечислить достаточно много, главное в другом - практика всегда показывает правильные необходимые меры в управлении и общественном механизме, которые необходимо провести в целях дальнейшего развития. Естественно, с запозданием, когда противоречие проявляется в каких-либо отрицательных явлениях. Но тем не менее, практика всегда верно указывает пути решения общественно-экономических противоречий. Однако, их решение затрагивает интересы власть и собственность имущих, и потому они всегда и везде силой подавляют всякие попытки логически верных решений, и роль официальной науки и интеллигенции сводится в этой ситуации к обыкновенной пропаганде, чтобы убедить народ в том, что другого решения, кроме как предлагаемого властью, быть не может – капитализм, мол, плох, но лучшего ничего не придумано. Никак не желают они видеть то, что сама жизнь показывает необходимость первоочередных мер, форма и сущность которых должна определяться текущим моментом, а не идеологическими догмами любого политического направления.

Трудовые отношения

Стремление трудящихся к свободному от эксплуатации труду объективно, и в истории мы можем найти достаточно много попыток создания социалистических, по сути, производств, где простые рабочие ставили своей целью быть хозяевами. Пока что за такими предприятиями и производствами закрепилось в общем употреблении термин "коллективное предприятие". Толкового профессионального научного исследования о коллективных предприятиях и по опыту коллективного хозяйствования, найти мне не удалось. Во всяком случае – невозможность профессиональных занятий не позволила найти, кроме работы В.Белоцерковского «Самоуправление». Однако, у него очень слаба теоретическая база, неглубока проработка фактического материала, нет анализа неудачного опыта коллективного хозяйствования, анализа деятельности коллективных предприятий на протяжении достаточно длительного времени. Впрочем, эти недостатки вполне оправдываются тем, что и ему приходилось заниматься исследованиями как любителю – в свободное от работы время.

Первые попытки создания коллективных предприятий были предприняты Робертом Оуэном в начале ХIХ века в Англии. Но вернее назвать их следует коммунами, поскольку производственная и социальная жизнь коллектива строилась на уравнительном принципе. Однако, уравнительный принцип жизнеспособен только в условиях диктатуры или полного изобилия. Что такое уравниловка при существовании необходимого труда, мы знаем по практике Советского Союза, в большей степени по Китаю времен "культурной революции", или по нынешней КНДР. Поэтому неудивительно, что коммуны Роберта Оуэна развалились большей частью сами. Тем не менее попытки создания коммун продолжаются до сих пор, но финал у них один - развал. Даже религиозные формы могли удержать уравниловку коммун только на короткое время.

Действенную систему рабочего самоуправления и коллективных форм организации труда в России, можно проследить издавна в артельных промыслах. Артели организовывались на принципах полного самоуправления и самими артельщиками. Все отношения внутри артели определялялись коллективом, и именно этим принципом должны определяться и социалистические трудовые отношения.

В России же, была одна попытка вырвать свободный труд у власть имущих. Во время царствования Екатерины II, забастовавшие рабочие государственной Красносельской бумагоделательной мануфактуры добились, не без помощи императрицы, (немка все же была, наша бы дура солдат послала б, расстрелять бунтовщиков) повышения зарплаты, 20-ти процентной доли в прибыли мануфактуры, выборности непосредственных начальников – старост, и заключения коллективного договора, наверно, самого первого в мире. Однако, система рабочего самоуправления продержалась 20 лет, и ликвидирована была не по желанию рабочих. Кто же из власть имущих не пожелает приватизировать прибыльное государственное предприятие, а потому новый хозяин мануфактуры ликвидировал все завоевания рабочих.

Буржуазная наука и пропаганда относит к коллективным предприятиям кооперативы, и даже акционерную форму собственности. Кооперация, как и акционерная форма, допускает наемный труд, а потому коллективной социалистической формой организации, быть не может. С 1930-х годов на Западе стали появляться истинно социалистические формы коллективных предприятий, однако, и они в большинстве случаев, во всяком случае известных мне, заканчивались разорением или приватизацией.

В дореволюционной России коллективные формы организации труда и производства возникли и в промышленности. Так попалось мне упоминание о колбасном заводе в Самаре. Однако, после Октябрьской революции, несмотря на обещания большевиков, все попытки рабочих взять предприятия в свои руки, пресекались. На все предложения и попытки такого рода, обычно следовал подобный ответ: "…вы сумели производство взять в свои руки, а вы подсчитали, что вы производите, вы знаете связь вашего производства с русским и международным рынком?" (Из выступления Ленина на заседании ВЦИК 29 апреля 1918 года.) Это все равно, что сказать будущему летчику – вот когда научишься летать, тогда и сядешь за штурвал; или будущему министру – вот когда научишься управлять отраслью, тогда и сядешь в министерское кресло. Как будто можно научиться летать, не летая на самолете, или управлять, не управляя предприятием.

Противники коллективной собственности любят кивать на югославский опыт, как пример неэффективности коллективных предприятий. Зная поверхностный подход нашей и западной науки, я долго пытался найти всестороннее исследование югославского опыта, но так и не нашел. Во всех доступных мне научных источниках, всего лишь описывались тенденции и результаты югославского эксперимента, но нигде не было анализа причин отрицательного результата. Поэтому мне пришлось буквально выкапывать причины отрицательного результата из контекста официальных и неофициальных сведений, и из косвенных и прямых упоминаний частного и официального характера. Общая картина югославского эксперимента обрисовалась такой.

В общем, до эксперимента хозяйственный механизм был такой же, как и в СССР. Предприятиям спускались сверху нормативы выпуска продукции, расходов на производственные нужды, величины зарплат работников, фонда оплаты труда, и т.д. Госкапитализм более неповоротлив, чем частнособственнический, результаты хозяйствования были плачевны, и в 1950 году югославский аппарат провозгласил передачу предприятий "в непосредственное ведение рабочих коллективов" на основе самоуправления. Поначалу все условия были весьма социалистичны, люди поверили, что дали им наконец заработать столько, сколько хотят. Производственные показатели коллективных предприятий стали расти, соответственно, стала расти и зарплата. Но какой же капиталист не преминет урезать зарплату рабочим? И государство стало обдирать трудовые коллективы, увеличивая отчисления в пользу государства. Уже через два года всё стало по прежнему – сверху спускались директивы, регламентирующие порядок производственной и финансовой деятельности, размер фонда оплаты труда, а значит, был установлен потолок зарплаты каждого работника, и т.д. Естественно, коллективная форма организации производства, осталась таковой только по названию, и по сути оставалась прежней, госкапиталистической, и так называемое "самоуправление" стало абсолютно невыгодно. Кто же будет работать хорошо и много, если зарплату постоянно срезают? Известный югославский антикоммунист Милован Джилас, в своем интервью сказал, что самоуправление в Югославии, быстро "стало сектором партийной работы". («Рабочий класс и современный мир» №2 1992 г.) И как мы знаем, все почины в общественной и производственной жизни извращались и сводились к пропагандистской кампании после того, как становились "сектором партийной работы".

Везде и всегда аппарат управления и вкупе с ней интеллигенция, понимают рабочее самоуправление однозначно: управление - коллективу, а доход - государству. Но рабочий хоть и "академиев не кончал", а выгоду свою понимает не хуже академиков и начальников, и естественно, что такое "самоуправление" ни к чему хорошему не привело. Но все противники коллективных предприятий, как у нас, так на Западе, не видя того, что самоуправление в Югославии было только в пропагандистских лозунгах, но не на деле, до сих пор твердят о том, что коллективные предприятия "доказали свою неэффективность".

Это стойкое отрицание коллективных предприятий интеллигенцией не то что не имеет какого-либо обоснования, а более того – имеет четко определенную форму бездумного, неосознанного, то есть, физиологически – безусловного рефлекса. Рефлекс, физиологически, представляет собой безрассудочную реакцию на какой-либо раздражитель. Человек без рассуждения принимает то решение, предпринимает то действие, которое подсказывает ему не рассудок, а инстинкт или его рефлекс. Довелось одно время поговорить с некоторыми директорами предприятий, зашел разговор о передаче предприятий трудовым коллективам, один директор, ни секунды не подумав, говорит мне с железной убежденностью в голосе – если завод отдать рабочим, они растащат его по домам! Я ему – ну, хорошо, растащили, что дальше? Молчит. Я не отстаю – что дальше? Молчит. Жду. Поняв свою ошибку, он нехотя признал, что придется коллективу вновь тащит все на завод, налаживать производство, и фактически, признать, что растаскивать свой завод, рабочие никому не дадут. Но выразился он такими неопределенными терминами и заумными словооборотами, что вполне логически заключил все тем же своим мнением – завод рабочим отдавать нельзя. Не каждый может признать свою ошибку, прямо, без обиняков.

Милован Джилас в своем интервью, опять же на мнение о передаче предприятий коллективам привел слова американского консультанта югославских аппаратчиков во времена "коллективистской" кампании:

"Вы, давая на предприятиях рабочим столько прав, пустили лису сторожить кур. Ибо рабочие заинтересованы в доходах, в оплате, а не заинтересованы в функционировании предприятия." («Рабочий класс и современный мир» №2 1991 г.)

Рефлекторная реакция Джиласа в этом его убеждении видна определенно точно – если бы он обратился к рассуждению, то сразу бы понял, что без нормального функционирования предприятия, доходов не будет. К тому же, где это он видел капиталистов, которые не заинтересованы в доходах, а занимаются своим бизнесом исключительно ради функционирования предприятия, даже если оно не приносит прибыли? Просто смешно – предприятия на то существуют, чтобы получать доход.

Другой директор, находясь под властью интеллигентского рефлекса, в котором рабочее самоуправление предстает в интеллигентском мышлении как перманентный митинг трудового коллектива, на котором работяги только и решают вопросы управления, совершенно не работая, с жаром толковал мне: "Ну что сможет рабочий сделать на моем месте? Развал, хаос!" Я ему говорю – а откуда вы взяли, что на вашем месте будет рабочий? Директор на минуту замолк, понял, что сморозил чепуху – рабочие не глупее него, убытки от неумелого управления терпеть не будут, и потому не поставят, и уж точно не оставят на должности директора работника, без достаточных знаний и опыта. Перевел разговор сразу на другую тему, темп разговора сразу стал спокойным, эмоции в его голосе пропали, поскольку понял он, что рабочие его на лопату и за станок не отправят, так как с его знаниями и опытом, он будет директором и при диктатуре пролетариата, и при капиталистах.

Тем не менее, положительные результаты коллективного хозяйствования нельзя было не заметить, и даже в США в 1974 году Конгресс утвердил государственную программу помощи становлению коллективных предприятий, известную под аббревиатурой ИСОП. Но это определение "коллективное предприятие", многих у нас ввело в заблуждение, поскольку понятие "коллективность" у нас и у них, понимается по разному. У нас коллективность означает, что собственность принадлежит всем, всему коллективу, без определения индивидуальной доли каждого в собственности, тогда как в США в силу традиций, "коллективность" понимается как владение каждым членом коллектива его индивидуальной долей в собственности предприятия. То есть, когда каждый член коллектива имеет индивидальную долю в собственности предприятия, оформленную по закону в акционерной форме. Поэтому "коллективными", предприятия, созданные по программе ИСОП, можно назвать с большой натяжкой. Акционерная форма собственности, предписываемая этой программой, распределение прибыли по капиталу, накладывают ограничения на возможности коллективного труда, однако, даже в этой форме применение программы ИСОП дает на 8-10% более высокие темпы прироста прибыли, чем в аналогичных частных компаниях, где не практикуется привлечение рабочих к собственности и управлению, хотя и взможности рабочих влиять на принятие управленческих решений по этой программе ограничены законодательно.

Главный недостаток программу ИСОП – разделение прав собственника. Провозглашая рабочих собственниками, эта программа не предусматривает реализацию прав собственника, как это было у нас в СССР. Рабочие не имеют права контролировать производственную и финансовую деятельность предприятия, не имеют права выбирать или нанимать руководство предприятия – все это делает специальное формирование госаппарата. Неравенство рабочего и начальника по программе ИСОП сохраняется, поскольку рабочим предоставлено только право совещательного голоса. Принцип голосования также предусмотрен капиталистическим – по величине капитала, по количеству акций, тогда как истинно коллективная собственность, признает только один принцип – один человек, один голос.

Эта капиталистическая американская "коллективность", не могла не проявить себя в деятельности и судьбе предприятий, созданных под эгидой программы ИСОП. Но и многие другие, самостоятельно созданные предприятия, названные коллективными, как у нас, так и за границей, имели те же "родимые пятна" капиталистических отношений в распределении доходов по капиталу, а потому повторяли в своей судьбе одни и те же закономерные превращения в частные предприятия.

В первое время после образования коллективного предприятия, когда все работники полны надежд на справедливое, по их мнению, распределение, когда все ощущают себя более-менее равноправными, не испытав распределения по капиталу, растет производительность труда, повышаются доходы и зарплата. Но поскольку часть доходов собирается в фонде прибыли, которая распределяется обычно после подведения итогов хозяйствования за год, то наступает момент, когда члены коллектива получают свою долю в прибыли. И поскольку принцип распределения прибыли основан на распределении по капиталу, то члены коллектива получают не в соответствии со своим трудовым вкладом, а в соответствии с величиной своей индивидуальной доли в капитале предприятия. Так, один слесарь может работать хорошо и много, а другой хуже и меньше, но получить больше. А потому последстия такого несправедливого распределения предсказать нетрудно.

Нередко возникает такая же ситуация на коллективных предприятиях, но по другой причине. Производственные мощности предприятия не беспредельны, и когда предприятие выходит на максимальную производительность, перед трудовым коллективом встает вопрос – как повысить доход в положении, когда все мощности предприятия загружены под завязку? Естественно - увеличивая производство.

Но увеличение производства может осуществляться двумя путями – в интенсивной форме, и в экстенсивной. Интенсивная форма предполагает увеличение производительности труда, что при всех прочих равных условиях требует сокращения рабочего времени, а значит, часть коллектива становится лишней. И практика перехода на коллективные формы организации труда выявила болезненный для коллективов процесс сокращения численности работников. И при акционерной собственности в этом случае, сокращенная часть коллектива или оставляла у себя свои индивидуальные доли собственности, или, как было предусмотрено уставами большинства предприятий, индивидуальные доли сокращенных работников выкупались предприятием по номиналу, с последующей продажей только членам коллектива. А последующая продажа осуществлялась уже под контролем аппарата управления. Кто-то уходит на другую работу, кто-то на пенсию, кто-то уезжает на другое место жительства, и собственность потихоньку концентрировалась у отдельных лиц из управленческого аппарата. Вдобавок к этому существует множество других условий и способов скупки акций у рабочего коллектива, и в конце концов предприятие оказывалось полностью частным.

Экстенсивная форма увеличения производства предполагает увеличение основного капитала на имеющейся технологической базе. А это означает, что надо принимать новых работников, и тут возникает такая ситуация – если принимать новых работников полноправными членами трудового коллектива, то никто не получает прямой выгоды от этого, кроме усиления устойчивости предприятия на рынке и повышения конкурентноспособности. А если принимать новых работников как наемных, то для трудового коллектива открывается возможность повысить свои доходы за счет эксплуатации чужого труда. Кто же откажется, когда есть возможность получать больше, чем заработал? Тем более, что опыт коллективного хозяйствования на научном уровне не изучался, до сих пор находясь в забвении по причине невыгодности для власть имущих и капиталистов, и трудовые коллективы не имеют представления о последствиях установления тех или иных производственных и трудовых отношений. К тому же весь известный опыт и окружающая действительность показывают только пример капиталистических отношений. Распыленность собственности среди множества владельцев, особенно среди работников предприятия, создает иллюзию коллективной собственности, но только в пропагандистском образе, а не на деле, не в распределении дохода.

Даже получая равную оплату за равный труд, акционеры-рабочие имеют больше, чем наемные рабочие за счет дивидендов и увеличения своей доли в капитале предприятия. Естественно, что на дядю буржуина никто работать хорошо и много не будет, будь он хоть в рабочей спецовке, и на предприятии возникают, мягко говоря, разногласия среди трудового коллектива. Как это получилось на московском вентиляторном заводе, ставшем в 1990 году акционерным предприятием "Мовен". Корреспондент газеты "Известия" М.Крушинский так описывает эту ситуацию: "Я спросил председателя совета акционеров сборщика Михаила Прошина, не возникают ли противоречия между теми, кто больше, кто меньше приобрел акций, или кто их вообще не купил.

- Нельзя сказать, чтобы не возникали. Но подавляющее настроение иное: уравниловка не пройдет! Если кто-то вложил больше средств, его деньги делают больший оборот и приносят предприятию больше прибыли, то он и получит больше. По-моему, это и законно, и справедливо . . ." («Известия» 13 марта 1991 г.) Разногласия заставляют людей увольняться, число акционеров сокращается, а число наемных работников увеличивается, и вот у таких, как председатель совета акционеров Прошин, директор, главбух, и концентрируются акции коллективного предприятия. Он, конечно, со временем, бросит рабочую специальность, и станет каким-нибудь погонялой в аппарате управления, так как сразу видно – этот свой кусок никому не отдаст. (Хотя, мне думается – обнесут его начальники, и обдерут как липку, в заводских управах такие волки сидят – палец в рот не клади и акции не показывай.) Ведь при распределении по труду, сборщик Прошин мог бы получить больше только в том случае, если и работал бы больше. Кем выгоднее быть сборщику Прошину? Конечно акционером, поскольку появляется возможность получать больше, чем заработал. Даже вон теорию приплел – оборот денег приносят прибыль, когда на деле прибыль приносит труд. Так что Маркс прав – бытие определяет сознание, был бы Прошин не акционером, он бы говорил другое.

Активист рабочего движения из Волгограда говорил мне о ситуации у них в городе в 1992 году – "Приходишь на тракторный, там говорят – не надо нас агитировать, оружие давай! Пришел на завод "Баррикада", так там сами рабочие выволокли за проходную и говорят – ещё раз придешь, морду набьем! Завод нефтеперерабатывающий, по бартеру получают заграничные холодильники, телевизоры, видеомагнитофоны, и – в комиссионный магазин, сверх зарплаты такие бабки имеют, им больше ничего и не надо." Работяг с"Баррикады", конечно, тоже оставили с лапшой на ушах, но в то время они с оружием в руках защищали бы демократический режим, который дал им возможность погреться на грабеже народа. Бытие определяет сознание.

Но – в начале коллективизации никто, кроме аппаратных волков, предвидеть всех последствий той или иной формы собственности, не мог. И при советской власти у нас постоянно возникали, причем снизу, из рабочей среды, различные почины коллективной организации труда и производства. Можно вспомнить такие из них, как например, бригадный подряд Серикова, щекинский и злобинский метод, и многие другие, которые под руководством ЦК КПСС, министерств, и ведомств, превратились в пропагандистские кампании. Все они были похоронены аппаратом, поскольку шли вразрез с формой и сущностью госкапитализма. Даже артельную форму организации труда, аппарат управления превратил фактически, в госкапиталистическую. Если, например, артель смещала назначенного сверху председателя, то артели просто не давали фронта работ, и она разваливалась, а на её место ставилась уже сформированная под управлением аппарата новая артель, с нужными для аппарата обязательствами перед государством. Но, несмотря на всё, принцип распределения оставался артельным, поскольку без этого принципа распределения, артель, в её традиционной форме, существовать не может.

Несмотря на различие названий, суть всех починов коллективной формы организации труда при советской власти, сводилась к одной форме – особым соглашением оговаривались сроки и суммы оплаты определенного объема работ, все другие необходимые производственные условия, и государство брало на себя обязательство соблюдать договор подряда, не вмешиваясь в организацию труда и распределение фонда оплаты труда внутри подрядного коллектива, и не снижая установленные размеры оплаты труда.

Однако, торжественное обещание государства не урезать размер оплаты труда при повышении выработки, как всегда оставалось на бумаге. Как только подрядный коллектив выходил на повышенную производительность, государство снижало размер оплаты труда до установленного уровня средней заработной платы. Естественно, люди начинали уходить из таких формирований, и почин благополучно умирал.

Между тем, если бы процесс перехода предприятий на коллективные формы организации, начавшийся в более-менее массовом порядке во времена горбачевской перестройки, не был бы подавлен госаппаратом, то тогдашний кризис производства мог бы быть преодолен всего лишь за один год, и жили бы мы сейчас минимум в три раза лучше, чем до демократии. При тех же неизменных ценах, и зарплата, и величина социального страхования, без каких-либо отрицательных последствий, могли бы повыситься, минимум, в три раза.

Немало, как всегда, при Горбатом было и показухи, когда предприятие даже не в угоду директивам, только провозглашалось арендным и коллективным, иключительно для того, чтобы начальство могло повысить себе оклады, тогда как все остальное оставалось "по-брежневу". Но вот действительная аренда и так называемый хозрасчет, давали такие результаты, которые и не снились официальным теоретикам и "специалистам-практикам" из министерств и ведомств.

Два примера из сельского хозяйства: совхоз "Матвеево-Курганский" на Урале. Убытки всегда и везде. Переход на аренду в 1988 году, и через год 2 миллиона рублей прибыли. (Здесь и далее в старых ценах.) Ещё через год – 4 миллиона прибыли. Выработка на одного работника поднялась в 10 раз! (Здесь терминология как в источнике, вернее будет назвать эту прибыль как нераспределенный чистый доход, поскольку оставался он после всех необходимых отчислений по всем направлениям расходов, в том числе и в фонд оплаты труда.)

Колхоз имени Дзержинского в Дагестане. Тоже одни убытки и существовал только на дотации. Внедрение подряда и хозрасчета, и в 1989 году 2,5 миллиона рублей чистого дохода, производство выросло в два раза, себестоимость продукции снизилась в 3 раза, зарплата выросла в 2 раза по сравнению с общесоюзным уровнем. В 1988 году себестоимость мяса в колхозе была 1 рубль 10 копеек. И в том же году, обращаю особое внимание - Горбачев жаловался на какой-то конференции, что один килограмм мяса обходится государству в 12 рублей, а потому, настаивал он прощупывая почву, надо повысить цены. Вот почему у председателя колхоза имени Дзержинского Магомеда Чартаева себестоимость одного килограмма мяса 1 рубль 10 копеек, а у бывшего заведующего сельскохозяйяственным отделом ЦК КПСС Горбачева – 12 рублей? И думать не надо - надо было просто скинуть Горбатого и поставить вместо него Чартаева, и никакого капитализма не надо было бы.

Не самый впечатляющий пример из строительства, где нередки были повышение показателей в 3-5 раз: трест "Кубаньсантехмонтаж". За год аренды производительность и заработки поднялись в два раза. Перенести хотя бы даже этот опыт на всю страну, и уж за десять-то лет, как минимум, все семьи были бы обеспечены отдельными квартирами, а раз повелись на демократическую лапшу, так теперь и при жизни внуков, отдельное жилье работягам даже не светит.

Также не самый впечатляющий пример из обрабатывающей промышленности: Днепропетровский трубопрокатный завод. За один год аренды производительность и зарплата поднялись на 30%, снизилась себестоимость продукции за счет только экономии ресурсов. Вопреки заверениям "вученых" противников коллективизма в том, что трудовые коллективы "проедают" свои предприятия, коллектив трубопрокатного завода (как и на всех, и я этот аспект отмечаю особо), увеличил в 2 раза капвложения в обновление оборудования, что никак не получалось под руководством министерства и Госплана.

Такими примерами из перестройки можно исписать целую книгу, по всем отраслям производства, был бы толк. Главное, что показала весьма недолгая практика коллективных форм организации труда и производства, они дают более выские результаты при минимуме затрат, чем все известные формы, включая все капиталистические, и отрицать их может только шизофреник, продажный пропагандист, и корыстно заинтересованный в приватизации аппаратчик.

Кроме высоких возможностей коллективных форм организации труда и производства, этот процесс заострил старую проблему производства – некомпетентность многих директоров и министров, а также ничем неоправданную многочисленность аппарата управления. В совхозе "Матвеево-Курганский" из 32 управленцев осталось 8; в тресте "Кубаньсантехмонтаж" аппарат управления сократили на 109 человек. И так на всех предприятиях. Если бы процесс пошел дальше и выше, то сколько бы аппаратчиков, директоров, и министров остались бы без работы? Что же им – в рабочие идти? Нельзя будет жить на взятки, нельзя будет воровать, деньги придется получать не за должность, а за труд. Поэтому процесс перехода на коллективные формы организации труда и производства был подавлен. Кое-где это сделали административным путем, не позволяя уйти на аренду, подряд, и хозрасчет, а остальных подавили экономическими мерами, как это сделали в Югославии.

Строительное управление СМУ-205 московского треста, какого – неважно, так было везде, перешло на аренду. Люди поверили, что позволят им заработать столько, сколько смогут, стали вкалывать, и вместо 160-180 рублей, стали зарабатывать по 500-600 в месяц. Решив не кормить захребетников из вышестоящего треста, постановили коллективом выйти их треста, став самостоятельной организацией. Аппаратчики как всегда ушлые в аппаратных процедурных играх, и трест делает ход конем – весь трест "переходит на аренду", и тем самым юридически, строительное управление СМУ-205 становилось рядовым подразделением единого предприятия, и по закону не могло выйти из строительного треста. Дальнейший ход – трест накручивает отчисления со своих СМУ в свою пользу, и зарплата у трестовских начальников выросла, а у рабочих в СМУ сократилась. Как всегда кстати, здесь и "социалистическое" государство подоспело со своими новыми налогами.

Госаппарат, увидев значительные результаты коллективного хозяйствования, чисто по-капиталистически, стал также накручивать отчисления в пользу государства. Стали множиться предписания и директивы, которые отбирали во все возрастающем масштабе чистый доход коллективов. Академик Абалкин был главным пропагандистом введения "налога на прирост фонда оплаты труда", за что и прозвали этот налог "абалкинским". И вместо 500-600 рублей, стали получать как прежде, 160-180. Естественно, после таких глубоко "навучных" новаций "социалистического" производства, результат может быть только один: "Теперь на стройке перекуры стали длиннее. Точат неизвестность и сомнение. Куда девался тот подъем, тот "кураж", с которым набрасывались на дело? Все из рук валится. Могли бы сдать объект в августе этого года, а теперь думают – во имя чего стараться?" (Газета «Рабочая трибуна» 28 февраля 1990 г.)

С завода подъемно-транспортного оборудования в г.Гороховец в 1988 году министрество снимало 55% чистого дохода, в общем понятии - прибыли. В 1989 году – 62%, а в 1990 году уже 76%. Кому нужно такое "ускорение", "перестройка", и "новое мышление"? Только Горбатому, чтобы закрыть за счет работяг убытки своего бездарного управления. А здесь и демократы подоспели – вот он, коммунизм, кричат, - при капитализме все будут иметь квартиры и машины!

Распределение

Как видим, причина неудач коллективных предприятий кроется в двух причинах. Первая – подавление госаппаратом и администрацией предприятий всяких попыток перехода к коллективным формам организации. Директор коллективного автотранспортного предприятия "ЛАКОН" в Питере, рассказал мне, как он боролся чтобы отстоять предприятие от приватизации и оставить его коллективным в бытность Собчака мэром Питера. Еле отстоял, и то мерами на грани фола - Собчак ментов вызывал каждый раз, когда директор появлялся в его приемной, а по другому было нельзя, все бумаги надо было подписывать у Собчака. Большим демократом был Собчак – собственность частным лицам – пожалуйста; а трудовому коллективу – фиг. На Западе так вообще введен запрет со стороны государства на существование социалистических трудовых отношений и распределения на предприятиях. Так в США и Канаде запрещены к регистрации предприятия с неопределенной долей собственности каждого владельца. А на коллективных предприятиях, всё имущество должно быть общим, и только зарплата личная. Если в России, крестьяне-толстовцы могли вести хозяйство на социалистических принципах, то в Канаде им пришлось обманывать государство, регистрируя свои колхозы под вывеской акционерных фермерских хозяйств.

Вторая причина – в отходе от принципа распределения по труду. Научного обоснования распределения по труду до сих пор нет, и потому на практике такое распределение может существовать только в интуитивной, основанной на определенном практическом опыте, методике.

Всякое явление реальности существует в сознании человека и общества, в двух формах – чувственной, или примитивной, и рассудочной. Распределение по труду предполагает одну цель - справедливость. И уравниловка, как принцип распределения, при котором не учитывается трудовой вклад работника, является с этой стороны, образом примитивного, не рассудочного, или чувственного, представления о справедливости в качестве уравниловки. Первый практический опыт распределения по труду, мог поэтому возникнуть только в своей примитивной форме, что мы видим в общественной форме в Советском Союзе, где распределение в достаточно большой мере осуществлялось на уравнительном принципе. И учитывая, что эти представления могут удержаться только на протяжении жизни одного поколения, советская власть, соблюдая уравнительный принцип распределения, и могла продержаться только в среднем 70 лет, на протяжении жизни одного поколения. Отсюда следует, что следующий виток социализма, на новом, более высоком уровне образования, должен предстать в более рассудочном образе справедливости в качестве распределения по труду. И только следующий этап социализма, последний, этап непосредственного перехода к коммунистическим отношениям, будет уже в рассудочном представлении справедливости в качестве распределения по потребностям.

Как показала практика коллективного хозяйствования, первой и основной проблемой встает методика распределения по труду. Теоретических разработок по этой теме нет, кроме любительских, поэтому самостоятельные коллективы вырабатывают свои, или подгоняют к реальности официальные методики. Как бывает в жизни – если теория не дает ответа, то практика методом проб и ошибок вырабатывает правильный ответ. И то, что пока нет универсальной методики определения трудового вклада каждого работника, обусловлено тем, что практика не имела достаточно времени для её отработки. Постоянное подавление государством коллективных форм хозяйствования, монополия госаппарата на информацию, делали невозможным обмен опытом и расширение коллективных форм хозяйствования, без чего отработка универсальной методики определения количества труда невозможна. Ещё не отработанный опыт коллективного хозяйствования умирал, и вновь возникающим формам коллективного хозяйствования приходилось начинать на голом месте, повторяя уже пройденные ошибки и открывая уже известные простейшие формы организации труда и распределения по труду, которые были открыты и применялись ранее.

Пай и трудодень

Простейшая форма определения количества труда применяется издавна в старательских и строительных артелях, и в рыбопромысловых коллективах. Основана она на количестве рабочего времени, наиболее распространенной формой учета которого является пай, который в советских колхозах видоизменился в трудодень. Всем работникам в зависимости от специализации, определяется количество паев. Например, для рабочего – 1 пай; для главного инженера или старпома – 3 пая; для председателя артели или капитана – 5 паев. Чистый доход, или фонд оплаты труда, делится на определенное таким образом количество паев, и каждый получает свою долю. Поскольку в этой методике интенсивность труда не учитывается, то негласный закон артели требует от каждого работать так, как все, с такой же интенсивностью, с какой работают все артельщики. Естественно, эта система распределения отсеивает в трудовой коллектив примерно одинаковых по своим трудовым качествам работников, и применима только там, где спецификой производства наперед задана примерно одинаковая сложность всех операций производства.

Аккордный метод

Объяснение того – откуда и почему появилось этот термин, мне не попадалось, но суть его известна и применяется также с незапамятных времен. Исходит этот метод из характера труда различной сложности, который поэтому сравнить с каким-то определенным критерием нельзя. Процесс производства, если он достаточно продолжителен в масштабе и времени, разбивается на участки по определенным общим признакам. Затем общим соглашением определяется доля, процент, от дохода, которая идет на оплату каждого вида работ. Интенсивность труда здесь обычно не учитывается, если нет необходимости, и потому можно делать работу сколько угодно – зарплата не изменится. При учете интесивности, оплата труда принимает форму известной аккордно-премиальной оплаты, когда интенсивность измеряется степенью досрочного окончания работ.

Коэффициент трудового участия

Во время перестроечной кампании в некоторых трудовых коллективах применялся для определения трудового вклада коэффициент трудового участия. Применялся в первичных рабочих коллективах – биригадах, участках. Методика определения трудового участия состояла в том, что бригада или участок решал по своему усмотрению степень трудового участия каждого члена коллектива. Поскольку каких-либо определенных критериев не существовало, то каждый по своему усмотрению решал этот вопрос Поэтому оценка трудового участия полностью базировалась на субъективном факторе, вследствие чего морально-психологический климат внутри коллектива имел некоторую напряженность. Где бы я ни работал, в одной бригаде и на одном участке всегда находились люди как в дружеских, так и в неприязненных отношениях. Понятно, что отсутствие твердо определенных критериев оценки количества и качества труда, рождает в этих случаях недоверие внутри коллектива, тем более, что и квалификация, и производительность труда, не может быть одинаковой у всех членов трудового коллектива. И по моим наблюдениям, для того, чтобы исключить влияние субъективного фактора, и для улучшения морально-психологического климата, следует все таки исходить из твердо установленной трудовым коллективом методики определения трудового вклада.

* * *

Конечно, эти простые формы распределения по труду применимы лишь на узких участках производства, где число операций сравнительно невелико. Современное производство с его многообразием специфики труда, требует более гибкую методику определения трудового вклада, которая учитывала бы как интенсивность, так и сложность труда, теоретически – как долю физического, так и долю умственного труда.

Подход к определению количества умственного труда

Однако, выше перечисленные методики определения трудового вклада более всего подходят к труду рабочего. Относительно определения трудового вклада работников умственного труда аппарата управления и инженерно-технических работников, возникают более весомые трудности.

Теоретически, определить количество умственного труда нельзя, поскольку нельзя определить рабочее время, которое ушло на производство продукта умственного труда. Ведь в рабочее время, необходимое для производства продукта умственного труда включается и время, необходимое для получения как базового уровня образования, так и необходимого для данной работы. Исходя из этого, вытекает одно решение – работнику умственного труда следует платить зарплату, равную стоимости его рабочей силы. Но не произведенной стоимости, так как ещё не коммунизм, а стоимость затраченной рабочей силы.

Но и стоимость затраченной умственной рабочей силы определить также нельзя, поскольку нельзя определить рабочее время, необходимое для решения какой-либо производственной или научной задачи. Например, конструктор или инженер может несколько месяцев искать решение задачи, а оно приходит в какой-либо момент на пути с работы, или вообще в каком-нибудь неподходящем месте. Поэтому здесь от практики отталкиваться нельзя, и остается опять обратиться к теоретическим поискам.

Исходя из способа образования стоимости рабочей силы, стоимость умственной рабочей силы также определяется рабочим временем, необходимым для её производства и воспроизводства. И если, например, стоимость рабочей силы неквалифицированного рабочего должна определяться сроком среднего образования, на данный момент - 10 лет, то стоимость рабочей силы специального и средне-технического образования, должна определяться соответствующим сроком образования. То есть, если время производства, рабочей силы со специальным образованием определяется восемью годами школы и тремя годами профессионально-технического училища, то средняя стоимость рабочей силы со специальным образованием, должна быть, допустим, на 20% выше стоимости неквалифицированной рабочей силы. Стало быть, средняя стоимость умственной рабочей силы со сроком высшего образования в 5 лет, должна быть, допустим, на 50% выше средней стоимости неквалифицированной рабочей силы, и так далее, в соответствии со сроком образования.

Однако, кроме количественного показателя времени образования, есть ещё и качественный показатель уровня образования. Для определенной области применения умственного труда, требуется постоянный и неизменный уровень образования рабочей силы. Специфика умственного труда в этой области определяется установленными правилами, сложность которых не меняется, во всяком случае – на протяжении срока трудовой активности одного поколения, как например, на широком поле делопроизводства, в бухгалтерском учете, или в юриспруденции. Если в данной области, например, в юриспруденции, открывается какое-нибудь новое направление деятельности, то имеющийся контингент работников этой области не овладевает новыми знаниями, требующимися для этой новой области деятельности, а просто формируется новое подразделение в системе юриспруденции, где работают люди новой для юриспруденции специальности. Так с развитием прав собственности на продукты умственного труда, адвокаты, специализирующиеся по гражданским или бракоразводным делам, не приобщаются сразу же и к делам по защите "интеллектуальной собственности", к делам такого рода призваны адвокаты с соответствующей спецификой своего образования. Точно также с появлением преступлений с использованием компьютерных технологий, контингент следователей по уголовным делам не бросился изучать информатику и интернет-технологии, а в системе МВД появилось специальное подразделение, специализирующееся на преступлениях такого рода.

Таким образом, судя по описанной выше практике применения умственного труда определенного неизменного уровня для определенных видов деятельности, следует платить занятым там работникам умственного труда среднюю стоимость рабочей силы. С соответствующей корректировкой в зависимости от объема конкретного труда.

Кроме этой экстенсивной формы умственного труда есть и интенсивная, по иному – область применения творческого труда, которая требует постоянного повышения уровня образования, и постоянного расширения объема знаний. Например, в науке и опытно-конструкторских разработках. Есть также практические области деятельности, где необходимо постоянное повышение образовательного уровня, например, в государственном планировании, системе образования и здравоохранения. В этих областях применения умственного труда, требующих постоянного повышения объема и качества образования, уровень оплаты труда должен быть выше всех. И существовавшая в советское время система оплаты труда по должности и званию, заслуживает здесь внимания и развития, как соответствующая форме и сущности интенсивного потребления умственной рабочей силы.

Единственная проблема, которая возникает в оценке умственного труда – это определение действительного труда, и его симуляции. Издавна в науке, и в других аналогичных областях деятельности, существуют не только отдельные деятели, но и целые институты, которые только симулируют труд, годами не выдавая сколько-нибудь значимых результатов труда. Например, Институт экономики переходного периода под руководством Гайдара. Заходил я на их сайт в Интеренет, ну ничего путевого, и главное – никогда не признают своей никчемности. Все, что надо сделать здесь – это определить действенный метод контроля и оценки не труда, а качества и объема результатов труда, чтобы в соответствии с ними регулярно вычищать имитаторов творческой деятельности.

Но это всего лишь первая попытка определения даже не количества и качества умственного труда, а только подхода в его определении. Во всяком случае, рассмотрения какого-либо иного подхода я не встретил. Здесь ещё надо рассматривать эту проблему более глубоко и всесторонне.

* * *

Пока же практика коллективного хозяйствования показала одну общую методику определения трудового вклада работников умственного труда. Практически на всех предприятиях пришли к тому, что фонд оплаты труда аппарата управления предприятием и инженерно-технического состава, определяется пропорциональной долей в фонде оплаты труда всего коллектива. В колхозе им. Орджоникидзе трудовой коллектив решил, что аппарату управления отходит 5% чистого дохода колхоза, а остальное – рабочим. Эта система наиболее всего подходит к справедливому определению трудового вклада работников умственного труда, так как не только позволяет держать четкую зависимость зарплаты уппарата управления от результатов его труда, но соответствует теоретическому положению агрегатного повышения стоимости рабочей силы при повышении производительности труда.

Во время перестройки, некоторое распространение получила методика определения количества труда, разработанная П.Е.Ельчаниновым. Кто он такой нигде не было сказано, а как можно понять из различных публикаций, его методика требует достаточно билизкого на деле приближения к истинно коллективной форме хозяйствования. На всех предприятиях, где она была внедрена, сразу начинался стабильный рост всех показателей. Однако, как и всякая любительская разработка, она страдает существенными недостатками, и её применение через некоторое время приводит в известный тупик развития коллективных предприятий, на которых распределение построено на принципах акционерного предприятия. Ельчанинов не избежал подражательства Западу, и всунул в свою методику западный метод распределения по капиталу, сделав нежизнеспособный гибрид из форм распределения по труду и капиталу.

Обновление основного капитала

Проанализировав практику хозяйствования коллективных предприятий, можно увидеть одну тенденцию – трудовые коллективы неохотно идут на развитие основного капитала на более высоком технологическом уровне. То есть, основной капитал обновляется более высокими темпами, чем на государственных предприятиях, но – на уже достигнутом технологическом уровне. Ведь обновление оборудования на новом научно-техническом уровне повышает производительность труда и потому делает часть коллектива лишней. Каждый член коллектива это понимает, и никто уходить с предприятия с высокими заработками не желает. Именно поэтому, скорее всего, обусловлено преобладание акционерной формы собственности на, как их ещё называют – "народных" предприятиях. Акционерам выгодно вкладывать деньги в развитие основного капитала, поскольку увеличиваются дивиденды, незаработанная часть дохода.

Решить эту проблему можно только на государственном и общественном уровне. Освобождаемая часть рабочей силы должна иметь возможность устроиться на работу с не менее благоприятными условиями. А это значит, что государство должно заниматься развитием социалистического сектора экономики. И кроме открытия новых производств и предприятий, есть и другой способ решить проблему занятости освобождаемой рабочей силы, который может быть осуществлен не только на государствнном уровне, но и на уровне предприятий.

Просто так вкладывать деньги в развитие производства никто не будет, естественно, только ради выгоды. Но здесь из-за фиксированной продолжительности рабочего дня от обновления основного капитала получают выгоду только те работники, которые желают зарабатывать больше, даже если придется и работать больше, то есть – первый отряд рабочего класса. Им выгодно повышение производительности труда.

Но второму отряду это не так выгодно, поскольку достигнутый уровень зарплаты удовлетворяет их потребности, и работать больше, чтобы увеличить зарплату, у них большого стремления нет. Поэтому при голосовании на коллективных предприятиях по распределению валового дохода, представители первого отряда в трудовом коллективе голосуют за то, чтобы увеличить ассигнования на обновление оборудования, а представители второго отряда тяготеют к тому, чтобы увеличить фонд оплаты труда, выдяляя только необходимую сумму на аммортизацию оборудования. Точно также при акционировании предприятия представители первого отряда стараются купить как можно больше акций, в то время как представители второго отряда обнаруживают меньшее желание, или даже вообще не покупают акции, предпочитая продать свою долю, становясь тем самым наемной рабочей силой.

Чтобы сделать выгодным вкладывать деньги в развитие производства и второму отряду рабочего класса, следует отменить установленные рамки продолжительности рабочего дня и недели. И тогда при повышении производительности труда в результате обновления основного капитала, первый отряд рабочего населения получает возможность повысить заработок не сокращая рабочий день, а второй отряд получает возможность сократить рабочее время при сохранении зарплаты на прежнем уровне, этим самым сохраняется эквивалентность зарплаты обоих отрядов количеству труда.

Другим решением этой проблемы на государственном уровне является косвенная увязка повышения уровня развития основного капитала с величиной пенсионного обеспечения. Пенсионное обеспечение на Западе построено на накопительном принципе, который сейчас внедряется и у нас. В Советском Союзе пенсионное обеспечение было построено на распределительном принципе отчислений из национального дохода рабочего населения, который гораздо более справедлив и выгоден для всех пенсионеров. Единственная проблема была в том, что государство никак не хотело ввести действительно справедливую систему начисления пенсии по результатам трудового вклада работника. Очень многие показатели количества труда не учитывались при начислении пенсии исключительно для того, чтобы сэкономить на пенсионном обеспечении. Но это уже недостаток капиталистического государства, а не распределительной системы пенсионного обеспечения. Если отказаться от страхового пенсионного обеспечения и вернуться к советскому, исправив его недостатки, то при повышении производительности труда будут повышаться и отчисления в пенсионный фонд, а значит и пенсии. И этот принцип делает выгодным развитие основного капитала не только для первого отряда, но и для второго отряда рабочего населения, поскольку вкладывая сейчас, каждый получит повышение дохода в будущем. Но это решение возможно опять же только на государственном уровне, и причем, только тогда, когда власть возьмут в свои руки рабочие, поскольку как и весь этот "демократический" режим, так и новые системы пенсионного и медицинского обслуживания, построены власть имущими только для себя.

Существование распределительной системы в пенсионном и медицинском обслуживании требовало только соответствующей структуры распределения в министерствах. Простое перечисление денег из одной структуры в другую не требовало больших затрат и больших ресурсов рабочей силы. То есть, деньги шли из одного пункта напрямую в другой пункт назначения. Но введение накопительных систем в этих сферах требует образования соответствующих структур. И теперь уже на пути перечисления денег врастает третий пункт, в котором аккумулируются деньги, и в котором определяются пути их расходования и оборота. То есть, создается совершенно лишняя структура, сидящая на обороте денег, и понятно, что нужна она только для этой самой структуры, для того, чтобы ещё один отряд интеллигенции смог пристроиться на кормление стоимостью, созданной трудом рабочего населения. Соответствующая пропаганда в средствах массовой информации убедила массу лохов в том, что эта система оборота средств социально-медицинского страхования самая лучшая. И теперь работяги у меня на работе ломают головы – как найти тысячу-полторы баксов на лечение. Жалуются, но что поделаешь – сами хотели капитализма, вот и кушайте.

Самоуправление

Как показала практика, самоуправление на коллективных предприятиях не возникает сразу в своей наиболее эффективной форме, когда каждый работник предприятия в меру своих знаний и возможностей участвует в управлении, а как и всякое общественное явление развивается со своего начального примитивного уровня. И то, что самоуправление, показав свою эффективность на предприятиях, не показало всех своих возможностей в общественном масштабе, обусловлено политикой подавления самоуправления аппаратом государственного и производственного управления.

Разделение труда на нынешнем этапе преодолеть нельзя, и потому среднему рабочему не до того, чтобы после восьмичасовой смены ломать голову над управлением производством. Если зарплата повышается, то мало кто из рабочих интересуется управлением. Только потом, когда возможности повышения заработка за счет повышения интенсивности труда исчерпаны, рабочие начинают искать возможности повышения заработка за счет повышения производительности труда. То есть, за счет усовершенствования процесса производства на видимом ему, сообразно образовательного уровня, пространстве производства, включаясь тем самым, в процесс управления. Так что в общей своей массе, участие рабочих в управлении предприятием осуществляется на управленческом уровне рабочего места. И ни один из директоров коллективных предприятий, с которыми мне доводилось разговаривать, на жаловался мне, что рабочие лезли со своими неправильными указаниями к директору. Я на этот счет основательно копал в настоящем, и в истории, и не нашел ни одного примера, когда коллективы предприятий, став хозяевами, разваливали производство, везде и всегда отрицательные результаты хозяйствования были следствием противодействия государственного, производственного, и партийного аппарата. Ни один коллектив, став хозяином, не сделал с производством того, что было сделано под руководством наших демократов.

На современном этапе развития производительных сил, как показывает практика и теория, участие рабочих в управлении может сводиться только к контролю за производством и управлением. Из истории мы знаем систему рабочего контроля, которая возникла до Октября 1917 года, и которая была уничтожена Сталиным. Произвол аппарата управления заставил даже Брежнева ввести систему так называемого "Народного контроля". Но созданный под руководством госаппарата, и им же определенный круг задач и полномочий, не мог сделать из "Народного контроля" действенную систему противодействия бюрократизму и произволу государственного и партийного аппарата.

Горбачев тоже решил опереться на народ, и постановил образовать на предприятиях Советы трудовых коллективов, которые по замыслу должны были выполнять функцию контроля за аппаратом управления. Но опять же по своей аппаратной сущности только провозгласил на бумаге, но не на деле – Советы трудовых коллективов по закону имели только право совещательного голоса, и потому не имели никакого значения. Естественно, то Советы трудовых коллективов превратились, как и брежневский народный контроль, в одно из подразделений аппарата управления.

И из нашей истории, и из настоящего момента, каждый может выделить то общественное явление, которое аппарат управления боится больше всего. Аппарат не боится ни социалистических революций, ни капиталистических, не боится ни Сталина, ни Путина. Аппарат управления боится контроля, и потому все попытки установления контроля, аппарат управления подавлял и подавляет не останавливаясь ни перед чем. Как раньше, так и теперь, в ход идут все средства и методы, вплоть до убийств активистов, а потому попытки контроля до сих пор остаются уделом отчаянных смельчаков-одиночек.

Таким образом, как показала практика и мои любительские изыскания, рабочие на коллективных предприятиях нигде и никогда не принимали участия в формировании аппарата управления предприятием. В выборах или назначении директора, рабочие зачастую имели решающее слово, а далее уже сам директор, а более того - аппарат управления, избавлялись от лишних управленцев и налаживали процесс производства. Бюрократизм улетучивался сразу, и аппарат управления становился тем, кем и должен быть – организатором производства и обращения. Без какого-либо вмешательства рабочих, и все потому, что зарплата управленцев была поставлена в прямую зависимость от зарплаты рабочих. Ни разу я не встретил, ни на изученной мною практике, ни в печатных источниках, чтобы рабочие решали какие-либ оконкретные проблемы управления предприятием, или инженерно-технического обеспечен