Святитель Филарет (Дроздов) и его отношение к женскому монашеству

Прот. Максим Козлов

Следует указать в самом начале статьи, что реформа монашеских общин в течение длительного периода архиерейского служения Святителя Филарета в Москве, -с 1821 по 1867 год ,- не имела места в смысле реформ Петра Великого в 1721 году или Екатерины Великой в 1764. Кроме того, многие духовные и структурные преобразования, поборником которых был Святитель Филарет, должны были затронуть как женские, так и мужские монастыри. Тем не менее, исследование об отношениях Филарета и женских монашеских общин имеет много оснований: во-первых, о духовной жизни женских монастырей написано достаточно мало; во-вторых, именно в XIX в. возникла новая форма организации духовной жизни именно женщин - женские общины, и св. Филарет побуждал их развитие по причине их необыкновенной жизнестойкости; и в-третьих, подвижки в сторону общежительной реформы в православной религиозной жизни оказали значительное, хотя и мало изученное, влияние на народную культуру предреволюционного периода1.

В 1821 году, когда свт. Филарет стал московским архиепископом (митрополитом в 1825), в его епархию входили семь женских монастырей в Москве и три за её пределами . Это были старинные уважаемые заведения, такие как Алексеевский монастырь, основанный в 1358 году, Новодевичий, основанный в 1524 и Страстной, основанный в 1654 году. Они уцелели при сокращении монастырей во время секуляризации монастырской собственности в 1764 году, и с тех пор как частичную компенсацию за потерю своих земель и крепостных крестьян стали получать ежегодное пособие из государственной казны, предназначенное для платы священнослужителям, для покрытия монастырских нужд и на содержание определённого числа монахинь и послушниц; оттого эти монастыри получили название штатных. За долгую историю в этих монастырях сложились порядки, на которые со всё возрастающим неудовольствием взирали ревностные иерархи и представители монашества, желавшие перемен. К 1821 году в московской епархии из десяти женских монастырей ни один не был организован на общежительных началах.

Наоборот, как и по всей Российской Империи, эти монастыри были необщежительными и следовали идиоритмическому образу жизни. Упорствуя в подражании образцам монастырской жизни XVII-XVIII вв., эти монастыри не принимали режима жизни со строгим подчинением уставу и послушанием настоятельнице.

В противоположность некоторым русским монастырям, которые к этому времени уже жили более строгой аскетической жизнью, рассматриваемые монастыри оставались относительно аморфными, внутренне разобщёнными и зависимыми от вопросов собственности. Вместо того чтобы жить в общих корпусах, монахини и послушницы жили в отдельных кельях, которые считали своей собственностью. Было заведено по вступлении в монастырь покупать келью у прежней владелицы или строить свою; при переходе в другой монастырь келью можно было или продать, или разобрать. Кроме того, каждая монахиня занималась ведением своего хозяйства, закупкой съестного и приготовлением еды. Трапезная, если таковая существовала, предназначалась в основном для более бедных монахинь и послушниц, более обеспеченные предпочитали кормиться в своих кельях. При таком порядке вещей уровень общинной жизни и дисциплины был низким, а уединение было просто невозможно из-за необходимости торговать на рынке своими изделиями. Силы, которые должны были идти на духовное созидание, общинную работу или благотворительную деятельность, растрачивались на поддержание личного хозяйства.

Вдохновляясь аскетическим идеалом таких подвижников как преп. Паисий Величковский (1722-1794) и свт. Тихон Задонский (1724-1783), свт. Филарет не мог не скорбеть о состоянии дел в старых штатных монастырях. В течение почти пятидесяти лет своего предстоятельства он неопустительно занимался укреплением общежительного и молитвенного характера жизни в монастырях, подчинённых ему, и способствовал созданию новых, основанных на началах общежития, религиозных общин. И то, и другое было важным делом, но более удалось последнее по причинам, которые мы рассмотрим в данной статье.

При первоначальной попытке реформы существующих монастырей цели Филарета относительно женских монастырей были теми же, что и относительно мужских: более строгая дисциплина, большее удаление от мира, более глубокая религиозная практика, больше общежития. Идея введения общежития была не нова, Синод уже предпринимал её в.XVIIIв., но столкнулся с сопротивлением монастырей устрожению дисциплины и руководству ими извне. Архимандрит Пимен (1810-1880) в своих воспоминаниях пишет о повсеместной неприязни в штатных монастырях к общежительному правилу, а Игорь Смолич говорит, что это неприятие было столь сильным, что "даже у энергичного и талантливого митрополита Филарета" опустились руки.

При назначении настоятельниц в штатные монастыри свт. Филарет старался находить женщин, сочувствовавших делу общежительного переустройства, а затем оказывал им поддержку при сопротивлении, неизбежно вызываемом нововведениями. В 1830 году в Серпуховском Владычнем монастыре разразился скандал, когда новая игуменья Назарета с благословения свт. Филарета предприняла попытки сделать общежитие реальностью в монастыре, который с 1806 года официально имел статус киновии. Скандал, сопровождаемый жалобами монахинь-противниц общежития, направленными в Московскую консисторию, достиг такой крайности, что 4 июня 1830 года свт. Филарет издал резолюцию в поддержку общежительного устройства. Резолюция начиналась словами упрёка в адрес "нескольких монахинь и послушниц", чьё сопротивление общежитию было "противоправным и противозаконным" и тем самым "не только не имеющим достоинства в себе, но скорее достойным наказания" по следующим причинам:

1. Согласно пункту 27 монашеских правил Духовного Регламента в монастырях должно быть устроено общежитие.

2. Данный монастырь (Серпуховской Владычний) при переводе его в 1806 году из мужского в женский был предназначен к общежитию и тем самым те, кто не имеет расположения к общежитию, не должны были бы вступать в него.

3. Поскольку по пострижении каждый приносит обеты послушания и нестяжания, обеты эти обязывают его оказывать послушание настоятельнице, когда та старается об улучшении общего жития.

4. Доводы некоторых о том, что у них имеются собственные кельи, нельзя признать основательными, потому что даже в условиях общежития монахини могут оставаться в своих кельях, но при этом согласно закону и уставу данной епархии и по статусу монастыря монахи более не должны рассматривать кельи как свою собственность.

Монахиням, которые противостояли общежитию, было указано поимённо о переводе в иные монастыри: Аполлинария, лидер оппозиции, высылалась в Коломенский монастырь под надзор, Нектария и Ардалиона должны были быть переведены либо в Алексеевский либо в Хотьков монастырь. Послушницам, которые не признавали общежития, было дано три месяца на определение для себя нового места пребывания и на передачу своих келий "другим, кто имеет желание устроения жизни на общежительных основаниях". В конце концов, свт. Филарет сделал уступку пожилым послушницам из дворянства, "которым было бы трудно разделить все обязанности общежития по причине отсутствия в прошлые годы привычки к труду и к воздержанию в пище". Им было разрешено питаться отдельно, а других сестёр просили не судить их строго и не рассматривать в качестве примера. Однако впредь никто не мог быть принят в монастырь "разве что принимая обязательства подчиниться всем правилам общежития без исключения и без различия между благородными и простыми".

С общежитием в то время ассоциировалась более строгая дисциплина, упразднение личной собственности, более воздержанное питание, уменьшение сословных различий и какая-либо форма совместного труда. Кроме того, во многих случаях общежитие подразумевало наличие общего правила и строгое послушание монастырскому духовному начальству или старцу, в особенности, когда за образец принимался строгий афонский устав, сторонником которого был преп.Паисий Величковский, чьи ученики и принесли этот устав в Россию в конце XVIII - начале XIX в. В своей самой строгой и самой жизнестойкой форме общежитие и послушание старцу произвело обновление в духовной жизни в России, наиболее ярким выражением этого обновления стали всем известные преподобные старцы Оптиной пустыни и, конечно, преподобный Серафим Саровский.

Планы свт. Филарета в отношении штатных монастырей были скромнее, однако в резолюции по Серпуховскому монастырю он резко критикует тех послушниц, которые без благословения настоятельницы покинули монастырь . Поскольку у тогдашних русских монахов и монахинь было в обычае переходить с места на место, введение общежития означало для них тяжело переносимые ограничения не только на обладание собственностью, еду и ежедневные занятия, но и на свободу передвижения . И неудивительно, что в старых необщежительных монастырях столь сильно противились попыткам их реформирования со стороны ревностных настоятелей и иерархов.

И тем не менее попытки делались. Например, в 1848 году, когда умерла престарелая настоятельница Хотькова монастыря, свт. Филарет поставил на её место настоятельницу Коломенского монастыря Магдалину и побуждал новую игуменью направить усилия на превращение Хотькова в общежительный монастырь . Зная о её деловых качествах, он говорил архимандриту Троице-Сергиевой лавры Антонию, что это назначение будет на пользу делу, но также и вызовет противостояние.

Противостояние возникло скоро. Оба, и Магдалина, и Филарет, искали путей введения общежития, но свт. Филарет был больше озабочен тем, чтобы никто не был отторгнут в процессе преобразований, а Магдалина скорбела о том, что так нелегко даётся учреждение общего жития для всех четырёхсот сестёр. Филарет рассуждал о возможности ведения двух режимов жизни в монастыре - общежитие с общей трапезой и, для тех, кому это очень непривычно и кто имеет средства для содержания себя, - возможность продолжать жить в кельях и вести своё хозяйство самим. Магдалина вместо этого предложила две трапезные - общую для сестёр и настоятельскую для тех, кому попускался менее строгий стол . Ещё Магдалина хотела завести другие рясы и переобучить хор пению в более строгой манере. Когда это ей не удалось, она захотела заменить старый хор новым из особенно благочестивых сестёр . На это свт. Филарет вынужден был напомнить Магдалине о невозможности производить в монастыре полный "переворот" и о том, что она должна выбирать средства переустройства, подходящие всем и соответствующие духу монастырской жизни . Ещё через год, когда её властные приёмы продолжали вызывать протесты, свт. Филарет сказал Магдалине, что она действует не как мать, а как помещица.

Неудивительно, что в таких обстоятельствах реформа в Хотькове продвигалась медленно и неровно: свт. Филарет, принципиально находясь на позициях общежития, не решался вводить его насильно, а Магдалина и наиболее ревностные сестры постоянно сталкивались с противостоянием тех сестёр, которые не хотели расставаться со старыми порядками. После смерти Магдалины в 1856 году новая игуменья была приведена в расстройство, обнаружив в монастыре столь "разнопёрую" общину, в которой одни имели общежитие, другие жили полуобщинной жизнью, а третьи - обособившись в своих кельях. Она искала помощи Филарета, а он в свою очередь просил совета у Антония, благочинного Хотькова. Очевидно, Антоний к идее устроения общежития в Хотькове относился без должного понимания, потому что в письме от 31 января 1857 года Филарет упрекает Антония за то, что тот не уладил вопрос разнохарактерного устроения жизни в Хотькове:

"Из рассуждения Вашего заключаю, что я ошибся, предписав покойной игумении направлять монастырь к характеру общежительному. Я имел в сем опыт в меньшем виде. В Серпуховском женском монастыре владыка Платон учредил общежитие, но я, пришед в управление, нашел в нем порознь живущих более, нежели общежительных. Покойная игумения Алексеевского монастыря Назарета, предложила мне назначить туда другую Назарету, ее ученицу, для восстановления общежития, пожелав и сама там жить на покое. Так и сделалось: положено было принимать в монастырь только на правило общежития: и, таким образом, по времени число общежитндьных увеличилось, а число необщежительных уменьшилось; и общежительный характер сделался в монастыре господствующим. Я подумал, что подобное может совершиться и в Хотькове монастыре".

Из этого письма становится очевидной умеренность Филаретовских реформ - он рассматривал общежитие в качестве идеала монашеской жизни в надежде, что со временем и смертью тех, которые привыкли к старым порядкам, идеал воплотится в жизнь. Ещё в 1852 году в "Правилах благоустройства монашеских братств в Москве" свт. Филарет выражал свои пожелания умерять введение общежития осторожностью. Эти правила, которые в 1853 году применялись уже и к женским монастырям, обозначают проблему со всей ясностью:

"В монастырях штатных, каковы Московские, введенный в обычай раздел доходов между братиею производит то, что каждый по себе удовлетворяет разным своим личным хозяйственным потребностям, а отсюда происходит надобность нередкого исхождения из монастыря и сношений с мирскими людьми. Настоятель и братия, которые поревновали бы в большей силе исполнять обет нестяжания и образовались в совершенное общежитие, заслуживали бы в сем поощрение начальства; но достижению сего вскоре есть, кроме укоренившегося обычая, и другие немаловажные препятствия. При таких обстоятельствах монастырское начальство должно стараться хотя некотрым личным потребностям братии удовлетворять начальственным общим распоряжением и тем уменьшить личные заботы и развлечения" .

Кроме "глубоко укоренившихся привычек" Филарет не называет препятствий к общежитию, но я предположил бы, что они были организационного и финансового характера. У штатных монастырей в городах не было ни средств, ни необходимой организации для содержания себя. Они не были аграрными хозяйствами, и монашествующие не работали по найму. А поскольку они не производили продукты питания и бюджеты их были скромны, общая трапеза была за пределами возможностей большинства городских монастырей. Эти обстоятельства укрепляли среди монашествующих практику поисков пропитания собиранием милостыни, изготовлением и продажей разных поделок или расчетом на независимые источники финансирования в дополнение к тому скудному содержанию, которое шло из государственного бюджета.

Если смотреть на дело именно с этой точки зрения, ясно, что введение трапезной было прежде всего актом благотворительности по отношению к малоимущим сестрам. Это подтверждает Токмаков, авторитетный специалист XIX в. по русским монастырям, называя трапезную Новодевичьего монастыря благотворительным заведением . Трапезная, обслуживавшая более двухсот монахинь и послушниц, была организована в 1862 году от щедрот двух московских купцов.

Хотя общая трапезная сама по себе не могла изменить необщежительный характер монастыря на общежительный, она могла стать важным шагом на пути к общежитию и совершенствованию духовной жизни в штатных монастырях. Хорошо организованная трапезная могла бы вносить многие духовные преимущества в жизнь сестёр - совместная работа на кухне и общая трапеза уменьшали бы социальную дифференциацию в общине и укрепляли общинный дух; более строгий стол напоминал бы о воздержании, которое должно быть в монастырской жизни; силы, уходившие на ведение личного хозяйства и торговлю, можно было бы направить на молитвенный труд или работу на общее благо; устранение необходимости заниматься рыночной торговлей создало бы условия для уединения и настоящий уход из мира действительно мог стать возможным; чтения за трапезой исполняли бы задачу нравственного совершенствования и способствовали образованию сестёр.

Свт. Филарет настаивал на введении общих трапезных в штатных монастырях, но по упомянутым причинам прогресс здесь был незначителен. В 1860-х годах игуменья Антония, чьё духовное становление прошло в общежительном Спасо-бородинском монастыре, ввела общую трапезную в Страстном монастыре в Москве . В Алексеевском монастыре трапезная появилась только в 1871 году, уже после смерти свт. Филарета.

1 В этой статье рассматривается роль св. Филарета, как одного из выдающихся православных иерархов, в развитии женских духовных общин. Вопросы о возможностях автономии, образования и саморазвития, которые эти общины предлагали женщинам и в особенности крестьянкам. См. Brenda Meehan-Waters, "To Save Oneself: Russian Peasant Women and the Development of Women’s Religious Communities in Pre-Revolutionary Russia", in Russian Peasant Women, eds/ Beatrice Farnsworth and Lynne Viola (Oxford University Press). 1991.

Общежительная реформа в штатных монастырях в целом проходила болезненно и вяло. Ко времени кончины свт. Филарета в 1867 году из десяти штатных женских монастырей в его епархии, которые уже существовали в 1821 году - году назначения Филарета на кафедру, только один Серпуховской Владычний стал общежительным. Хотьковский монастырь всё ещё проходил стадию преобразований, а в Новодевичьем и Страстном удалось лишь введение общих трапезных.

Всё, о чём говорилось выше, - только половина дела и при том не самая динамичная. Где бы ни учреждались новые монастыри, они всюду учреждались на общежительных основаниях.

Гораздо значительнее то, что свт. Филарет одобрял создание полуофициальных по статусу женских религиозных общин на общежительных принципах. В конце концов многие из них официально стали монастырями . То есть в конечном счёте в XIXв. наиболее значительные преобразования в сфере монашеской жизни женщин произошли посредством создания женских общин, впоследствии становившихся монастырями, а не через преобразования в существовавших монастырях. Из 156 женских общин, созданных в Российской Империи за период с 1764 по 1894 годы, 104, т.е. 67%, стали монастырями с общежительным уставом .

Важным фактором, обусловившим создание этих женских общин, была церковная реформа 1764 года, когда была конфискована монастырская собственность и появилось штатное монастырское духовенство. Теперь, когда государство обязалось финансировать монастыри и выплачивать содержание монахам, оно стало со всем рвением сокращать "излишне многочисленное" духовенство и упразднять церкви и монастыри. В 1762 году монастырей в России было 861, из них - 678 мужских и 203 женских; реформа 1764 года сократила их более чем вдвое, доведя общее количество до 385, в том числе 318 мужских и 67 женских . В целях более рационального использования средств малые монастыри были закрыты, а их насельники, многие из которых были стары, больны или прожили на прежнем месте не один десяток лет, были переведены в большие штатные монастыри той же епархии. В результате в обществе возникла сильная дезорганизация; кроме того, некоторые люди в новых обстоятельствах попали в чуждую среду, а многие по новому бюджету оказались без окладов. В провинциальных городах и на улицах Москвы и Петербурга стали появляться бездомные монахи и монахини в поисках приюта и пропитания. Их появление в столицах вызвало неприятные чувства у Екатерины II и она издала строжайший указ, повелевая бродягам духовного сословия вернуться в свои епархии . В дополнение были приняты энергичные меры для рекрутирования излишнего духовенства в армию.

Хотя правительственные ограничения числа и месторасположения монастырей и духовенства касались и мужчин, и женщин, именно женщины отозвались на эти мероприятия почти мгновенно, начав образовывать женские общины . Самая первая была создана в городе Арзамасе в 1764 году на месте закрытого женского монастыря . Эти экономически самостоятельные сообщества, как резонно можно предположить, отвечали религиозным, дисциплинарным и общежительным требованиям и в то же время могли поддержать женщин, лишённых официальных окладов в ограниченном церковном бюджете 1764 года. За время пребывания Филарета на митрополичьей кафедре в московской епархии было учреждено пять женских общин. Спонтанный и подлинно народный характер роста этих общин был ярким свидетельством народного благочестия, местной инициативы и отвечал религиозным нуждам русских женщин той эпохи.

Первой из пяти общин в Филаретовской епархии стала Аносино-Борисоглебская община в Звенигородском уезде, основанная княгиней Евдокией Мещерской, урождённой Тютчевой - тёткой известного русского поэта Ф.И. Тютчева. В 1796 году в возрасте двадцати двух лет она вышла замуж за князя Бориса Ивановича Мещерского. Спустя три месяца после свадьбы князь умер, оставив её беременной дочерью . Княгиня удалилась в своё имение Аносино чтобы воспитывать дочь и вести благочестивый образ жизни . Пока дочь подрастала, она построила в Аносино каменную церковь, а в 1821 году в память о почившем супруге - дом призрения для бездомных женщин, заложив тем основание женской общины. В 1823 году община получила статус общежительного монастыря. К этому времени Мещерская уже выполнила свой родительский долг по отношению дочери и была пострижена свт. Филаретом в Вознесенском монастыре в монахини с именем Евгении и назначена настоятельницей новообразованного Борисоглебского монастыря.

Евгения, несмотря на заикание, имела живой ум и была известна мудростью советов; отмечали также простоту её жизни. Её внучка, которая вступила в монастырь в 1844 году, будучи дочерью сенатора, пошла по стопам своей бабки - она жила простой жизнью на природе, колола дрова, стирала бельё, готовила для трапезной и даже, по свидетельству архимандрита Пимена, ухаживала за лошадьми . К 1877 году в монастыре было 180 монахинь и послушниц, монастырь обеспечивал себя сельскохозяйственными продуктами, содержал больницу, дом престарелых для насельниц и гостиницу для приезжих . Организацией и образом жизни монастырь сильно отличался от других, необщежительных женских монастырей Москвы.

Самой заметной среди женских общин была Спасо-Бородинская, организованная Маргаритой Михайловной Тучковой, урождённой Нарышкиной, вдовой генерала Тучкова, убитого в 1812 году в знаменитом сражении при Бородино . Глубоко скорбя о своей потере, Тучкова дала обет построить в память о муже церковь на месте гибели его и других героев Отечественной войны 1812 года. Работая своему делу без устали, имея непреклонную решимость и многочисленные связи, Тучкова наконец добилась разрешения на возведение церкви и даже получила от царя пожертвование на строительство в размере десяти тысяч рублей. Но начало было таким трудным, что ей пришлось продать имеющуюся собственность и драгоценности для реализации задуманного. Во всё долгое время строительства Тучкова курсировала между стройплощадкой и домом в Москве, где она занималась образованием сына . В Бородино у неё была избушка, называемая пустынькой, и сюда стекались люди, привлекаемые славой о её благочестии и милосердии к неимущим. Как-то раз, проезжая через соседнюю деревню, она наткнулась на лежащую в телеге избитую, дрожащую женщину. Тучкова выяснила, что муж этой женщины был всем известный пьяница, который постоянно бил и терроризировал жену и двух дочерей, и возымела твёрдое намерение дать этим женщинам кров и защиту. По её настоянию местные власти разрешили увезти их, так из приюта для этих женщин постепенно выросла Спасо-Бородинская женская община.

В течение всех этих лет свт. Филарет был духовником Тучковой. Особенно важной эта роль свт. Филарета сделалась в 1826 году, когда сын Тучковой неожиданно умер от скарлатины и она впала в глубокое уныние и духовное окаменение. В это трудное время свт. Филарет оказывал Тучковой духовную поддержку, пока она не обрела мир в Спасо-Бородино в молитве, благотворении местным крестьянам, даровании совета и утешения женщинам, селившимся здесь под её духовным руководством. Долгими зимними вечерами вокруг Тучковой собирались женщины, - многие были бедны и необразованны и она читала вслух, наставляла, обсуждала с ними их духовные и иные нужды . В 1833 году, когда в общине было уже более сорока сестёр, свт. Филарет побудил общину добиваться формального признания, и началась подготовка к возведения её в статус монастыря. Он увещевал Тучкову принять постриг, что, по его мнению, помогло бы добиться положительного решения Синода. Зная также, как важно для нового монастыря быть экономически независимым, Филарет поддержал прошение Тучковой о том, чтобы её крупный пенсион вдовы генерала мог бы расходоваться на нужды монастыря . В 1838 году община была переведена официально в ранг общежительного монастыря . За литургией в Троице-Сергиевой лавре при поставлении Тучковой в игуменьи свт. Филарет совершил особый обряд посвящения ее в чин диакониссы и тем самым продемонстрировал своё желание возродить это забытое древнее служение.

Успех Спасо-Бородинской общины, в которой к 1877 году собралось около двухсот сестёр, заронил в сердца других благочестивых женщин желание образовать духовные общины в своих поместьях . Так, Анна Гавриловна Головина, урождённая княжна Гагарина, после смерти мужа стала помышлять о создании женской общины по образцу Спасо-Бородинской в старинном имении Головиных Новоспасском . Её сын одобрил эти планы и вместе они пожертвовали на их осуществление 108 десятин земли, мельницу, дававшую до 500 рублей в год и кирпичный завод в Москве с годовым доходом в 500 рублей. В 1851 году община, известная под именем Спасо-Влахернской, была официально признана, и свт. Филарет посетил её и освятил в ней церковь.

Московский святитель деятельно помогал формированию Влахернской общины. В 1854 году он отредактировал и благословил устав общежития, составленный по образцу Одигитриевской пустыни . В 1856 году, после смерти Головиной, по просьбе её сына Филарет поставил в общину мать настоятельницу, которая должна была нести дух Дивеева, знаменитой женской молитвенной общины, выпестованной преп. Серафимом Саровским в нижегородской земле . В 1861 году свт. Филарет активно поддержал возведение общины в ранг монастыря, таким образом в очередной раз увеличивая количество общежительных монастырей в своей епархии.

История происхождения и развития пятой по счёту женской духовной общины, образованной в московской епархии за время правления свт. Филарета - Крестовоздвиженской-Иерусалимской, - рисует яркую картину народного благочестия, чуждого сословных границ. История начинается с крестьянина Ивана Степановича из деревни Пахра, что примерно в тридцати верстах от Москвы. Ивана Степановича и в деревне, и в Москве среди купцов принимали за юродивого старца. Свт. Филарет знал его и относился к нему с расположением; знали Ивана Степановича и в семье купцов Саватюгиных. Когда в 1854 году купец Саватюгин умер, Иван Степанович попросил его жену пожертовать тридцать рублей маленькой группке женщин в Пахру, которые собирались вместе для чтения псалтири и которые за этот дар стали бы молитвенно поминать почившего вечно. В 1855 году эта группа выросла численно, и по смерти Николая I свт. Филарет благословил чтение неусыпаемой псалтири по почившему государю. Сама Саватюгина присоединилась к растущей общине и на свои средства построила большой дом для сестёр. Тем не менее, места в Пахре скоро стало недостаточно и к середине 60-х годов община уже присматривала место побольше.

А в это время умирает Николай Иванович Головин, который был двоюродным братом основателя Спасо-Влахернского монастыря и деверем Варвары Михайловны Головиной, ставшей впоследствии игуменьей Хотькова и Новодевичьего монастырей. Головин завещал своей жене село Лукино. Ещё раньше Головин позволил братьям Екатеринской пустыни пользоваться полями Лукино за то, чтобы те ежедневно служили литургию в деревенской церкви. Но после его смерти Головина захотела, чтобы село было в пользовании женской общины. Она обратилась за советом к свт. Филарету и они решили, что община из Пахро переедет в Лукино. В процессе юридической передачи общине своих прав на собственность в 1867 году умирают и Головина, и свт. Филарет. В 1870 году община, известная уже под именем Крестовоздвиженской-Иерусалимской, переезжает в Лукино и открывает там школу на тридцать девочек . В 1887 году община официально становится общежительным монастырем.

Хотя четыре упомянутые общины, а также значительное число из более чем двухсот женских общин, образовавшихся между 1764 - 1907 гг., были основаны вдовами, это был не единственный способ их образования. Например, Троице-Одигитриевская Зосимова пустынь возникла как объединение женщин вокруг знаменитого старца . Эта вторая по времени возникновения община в период архипастырского окормления Московской епархии свт. Филаретом.. Она была основана в 1826 году почитаемым известным духовником по имени Зосима, когда одна благочестивая вдова испросила его духовного руководства. Вскоре к ней присоединились другие - мать с дочерью - и поселились в одном сибирском селе недалеко от места подвига Зосимы. Впоследствии община переселилась в безлюдное место под селом Архангельским в Московской епархии на земли, пожертвованные вдовой Бахметьевой. В жизни общины сочетались молитвенный подвиг и сельский труд. В 1856 году свт. Филарет стал инициатором возведения общины в статус монастыря. При освящении монастырской церкви свт. Филарет с глубоким почтением говорил о любви Зосимы к тишине, умной молитве и природе и призывал сестёр следовать этому пути.

Таким образом, мы видим, что все женские общины, образовавшиеся во время пребывания свт. Филарета на митрополичьей кафедре, в результате стали общежительными монастырями; во всех пяти рассмотренных случаях цели реформы очевидны - более строгая дисциплина, большее уединение, более глубокая молитвенная жизнь и большая общежительность. Те же цели он ставил в отношении реформирования штатных монастырей, но результат был менее успешным отчасти потому, что он вовсе не был иерархом железной авторитарности, как его обычно изображают. Напротив, он был умеренным реформатором, который при возможности назначал настоятельницами женщин, разделяющих его цели, и вполне полагался на их инициативу и желание трудиться в данном направлении. Он придавал большое значение происходящему и настаивал на том, чтобы средства достижения цели соответствовали духу монашеской жизни, считая, что идеалом отношения со стороны монастырской власти должно быть материнское сострадание и ответственность за своих духовных чад. Сюда же добавлялись сдерживающие причины организационного и экономического характера, затрудняющие развитие общежития.

Когда же мы обращаем взор на женские общины, эти жизнеспособные образцы народного благочестия и инициативы, мы видим, что хотя свт. Филарет не был их инициатором, он активно поддерживал их рост. Как московский митрополит и как один из выдающихся церковных иерархов своего времени свт. Филарет давал этим полуавтономным религиозным сообществам абсолютно необходимую санкцию и юридическую узаконенность, что единственно могло обусловить их выживание в неспокойное время царствования Николая.

Не менее важно и то, что свт. Филарет разработал пути перехода женской общины в статус монастыря. Зная, что Синод отдаёт предпочтение общежительному устройству монастырей и не желает лишних расходов, Филарет добился одобрения Синодом существования общин, показав, что в статусе монастыря бывшие общины будут иметь общежительный характер и заниматься самообеспечением. Это последнее предположение свт. Филарета часто подтверждалось щедрыми пожертвованиями земли или денег . Таким образом свт. Филарет опосредованно способствовал переходу тринадцати из двадцати семи общин, образованных между 1871 - 1880 гг., в разряд монастырей и всех двадцати пяти – в период между 1891 - 1896 гг. Одобряя создание женских общин и побуждая их (иногда настоятельно) к переходу в ранг монастырей, Филарет способствовал их законному утверждению и одновременно возвращению в церковную структуру. Чем больше общин становились монастырями, тем большие изменения происходили внутри существующих монастырей под растущим влиянием женских общин. Поскольку в XIX в. женщины из духовных общин расширили свою деятельность, занимаясь благотворительностью и духовным окормлением, они изменили сам монашеский опыт в России, внеся в него черты большей диаконии и общинности. Именно путём получения официальных санкций и последующего возведения в ранг монастырей процент общежительных монастырей накануне русской революции увеличился многократно.

Каково значение для русской культуры женских общин и развития общежительного устроения монашеской жизни? Во-первых, женские духовные общины являют собой свидетельство народного благочестия, местной инициативы, религиозных потребностей женщин. Все сословия - дворянство, купцы, крестьяне приняли участие в создании пяти описанных здесь общин, а также еще ста тридцати двух других по всей России. Особо в качестве основательниц общин выделяются вдовы, общины часто служат убежищем для не нашедших себе место в мирской жизни, бездомных и пожилых женщин. Более того, общины предлагают условия, которые облегчают уход из мира и обращение к духовной жизни. В экономическом и организационном плане женские общины являются преимущественно аграрными хозяйствами с эгалитарным характером общественно-полезного труда. В отношении культурном общины перекидывали мостик между образованными женщинами из дворянской и купеческой среды и необразованными, но благочестивыми крестьянками. Так, мы видим в женских общинах такую фигуру, как дворянка Тучкова, читающая по вечерам Писание и Святых Отцов в кругу крестьянских женщин, или, хотя и не столь одаренную словом, но имеющую славу старицы Мещерскую - мудрую утешительницу всей общины.

Наконец, я решаюсь утверждать, что происходившее в XIX в. в церковной жизни движение по преобразованию монастырей в общежительные - эта новая модель и практика общинной религиозной жизни в предреволюционной России ещё ожидают своего исследовате