Образование Великого Княжества Литовского

В 1179 г. разразился конфликт между двумя киевскими князьями – Рюриком Ростиславичем и Святославом Всеволодовичем. Святослава поддержали многие полоцкие князья, кроме друцкого князя Глеба Рогволодовича. В 1180 г. брат Святослава Ярослав и племянник Игорь (герой «Слова о полку Игореве») двинулись к Друцку, обложили его и ждали приходящего из Новгорода Святослава. В то же время к Друцку прибыли и помогающие Святославу полоцкие князья. В Волынской летописи они перечислены: «Васильковичи – Брячислав из Витебска, брат его Всеслав с полочанами; а с ними были и ливы, и литовцы, Всеслав Микулич из Логойска, Андрей Володшич и его племянник Изяслав, и Василько Брячиславич».

Возникает вопрос, что представляли собой литовцы, приведенные полоцкими князьями? В них пытаются усмотреть «периферийных литовцев», живших по соседству с Полоцком – в Нальшянской земле. Такое утверждение сомнительно, так как нет сведений, что жители Нальши в то время уже назывались литовцами, кроме того, в походе участвовали князья, управлявшие непосредственным пограничьем Литовского княжества. Логично предположить, что они и привели литовцев. Андерй Володшич и Василько Брячиславич являются сыновьями тех же изяславльских князей Володши и Брячислава, которых в 1159–1160 гг. защищал Рогволод. Не далеко располагались и владения логойского князя Всеслава. Следовательно, ближайшие Литве князья, а также и литовцы, в то время все еще подчинялись центральной власти в Полоцке. В этом отношении красноречиво сопоставление литовцев с ливами. Последние еще в начале XIII в. признавали власть полоцкого князя и платили ему дань.

Во всех этих событиях литовцы выступают как сравнительно слабая сила. Они никогда не действуют самостоятельно, только помогают полоцким князьям. Но даже в союзе с ними значение литовцев не велико.

Совершенно другое положение наблюдается в 1183 г., когда литовцы, разбив полоцких князей, вторгаются даже во Псков, а позже самостоятельно совершают дальние походы в Ливонию, Новгород и другие области. Такое внезапное увеличение мощи Литвы указывает на значительные перемены внутри Литвы, но это обсудим позже. Теперь попробуем ответить на вопрос, как случилось, что эта на фоне усобиц полоцких князей еле заметная Литва смогла внезапно стать силой, представляющей угрозу для самих полочан?

XII в. – время раздробления Руси. Усобицы князей, особенно усилившиеся во II половине XII в., подорвали мощь и Полоцка, и всей Руси. В связи с этим, казалось бы, начало экспансии Литвы следует связывать в первую очередь с ослаблением Руси. Однако такое объяснение логично только с первого взгляда. На самом деле литовская экспансия началась не в самый критический для Руси момент. Едва ли не самым большим кризисом в истории Полоцкого княжества была война Борисовичей и Глебовичей 1158–1167 гг. Однако литовцы этим не воспользовались и не представили угрозы для Полоцка. Небыли использованы и беспокойства на Руси. В 1169 г. владимирский князь Андрей Боголюбский опустошил Киев, значение которого после этого окончательно пало. Беспокойства продолжались целое десятилетие. Как уже говорилось, в 1179–1180 гг. между Рюриком и Святославом шла борьба, в которую были втянуты и литовцы. Эта борьба закончилась установлением дуумвирата Святослава и Рюрика. Святослав примирился с Ростиславичами и их поддерживавшим великим князем владимирским Всеволодом III (1176–1212). Усобицы русских князей на некоторое время прекратились. Но как раз в это время, когда и в Полоцке, и во всей Руси положение стабилизировалось, началась литовская экспансия. Следовательно, она не была прямо связана с ослаблением Руси. Ее причин надо искать не в ослаблении Руси, а в усилении самой Литвы.

Усобицы полоцких князей, конечно, повлияли на возвышение Литвы, но это влияние проявилось не непосредственно, а в первую очередь тем, что они вовлекли литовцев во внутреннюю жизнь Полоцка. Когда полоцкие князья вели междоусобную борьбу, литовцы уже не могли быть просто зависимы от Полоцка. Теперь было важно, которой именно группировке князей они подчинятся. А это, несомненно, зависело от того, что та или иная группировка могла литовцам предложить. Следовательно за свою помощь литовцы могли надеется на вознаграждение. Здесь и следует искать тайн возвышения Литвы.

Едва ли не лучшее и за одно самое дешевое, что полоцкие князья могли предложить Литве, была плата тем же. Рядом с Литвой было несколько небольших княжеств, таких как Нальшя, Девилтава и Нерис. Видимо, не случайно именно Литва объединила их в великое княжество. Уже в XII в. Литва, поддерживаемая полоцкими князьями, могла вовлечь их в сферу своего влияния, возможно наложить на них дань.

Литовцы доставляли военную помощь полоцким князьям, но и сами они не меньше нуждались в помощи полоцких князей. Вспомним события 1159 г. Когда Рогволод заставил Ростислава Глебовича заключить мир, «Володарь не целовал креста, так как ходил, под предводительством литовцев, в лесах». И только после этого литовцы пришли ему на помощь. Так, пользуясь усобицами полоцких князей, литовцы закладывали основы Великому Княжеству Литовскому. До 1180 г. Литва еще была слабым княжеством. В 1183 г. она уже нападает с в несколько раз большей силой. Видимо, те княжества, которые уже раньше попали в сферу влияния Литвы, окончательно объединились в одно государство.

Однако что могло дать импульс к этому объединению? Литва, конечно, всегда стремилась к этому. За помощь в походе 1180 г. она могла получить определенную военную поддержку для своих нужд. Но вряд ли этой поддержки было больше, чем во время междоусобной войны 1158–1167 гг. Значит вряд ли эта помощь (кстати, только предполагаемая) могла определить такие перемены. Но Литва в это время уже должна была быть неоспоримым лидером среди других княжеств, и если им возникла бы опасность со стороны какого-то другого врага, очень вероятно, что они объединялись бы именно вокруг Литвы. Итак надо выяснить, могла ли такая опасность тогда появиться.

Как уже отмечалось, Русь после 1180 г. в какой-то мере усилилась. Стабильным было и положение Полоцка. Поэтому возможно, что полоцкие князья возобновили экспансию в Нальшю в направлении Браслава, может быть стали по строже относиться и к Литве. Все это лишь предположения, но даже если экспансия и не происходила, усиление Руси должно было представлять угрозу. Конечно, этой угрозой мы не можем объяснить все, особенно включение в состав ВКЛ более отдаленных территорий (на пример, Жемайтии). Но определенную роль эти обстоятельства могли сыграть, особенно если совпали с другими.

В это время очагом экспансии могла быть не только Русь. В 1157 г. в Дании кончились четверть века продолжавшиеся внутренние войны. К власти пришел Вальдемар I Великий (1157–1182), начавший стремительную экспансию в южных и восточных побережьях Балтийского моря, которую продолжили его наследники. О нападениях на балтские края осталось мало известий, но по более поздним источникам известно, что уже в 1161 г. датчане осадили и взяли Палангский замок в Курше. Археологические данные показывают, что во время этих нападений мощь куршей была сломана и начался период упадка их материальной культуры.

Это, может быть, и не было очень актуально для Литовского княжества, но соседящих с куршами жемайтов должно было вынудить позаботиться о своей безопасности. Тем более, что намерения датчан были не слишком скромные. О них можно судить по списку земель, платящих датчанам дань, который включен в «Книгу налогов Дании». В нем перечислены многие земли Пруссии, к которым причисляются и Литва (Littonia), Курш и Земгала. Хотя список составлен в 1231 г., в нем отражаются более ранние притязания датчан. Здесь упомянутая Литва наверное является лишь западной частью ВКЛ (Жемайтией), так как из Судовии, бывшей поближе к Литве в узком смысле, в список включена только одна волость (Syllonis in Zudua). Это, кстати, указывает на то, что притязания отражаются довольно реалистично. Только не известно, когда они сформировались. Имея в виду довольно раннее нападение на Курш, можно полагать, что по крайней мере Жемайтия в поле зрения датчан могла попасть еще в конце XII в. Следует обратить внимание и на то, что в 1180 г., помогая императору Фридриху Барбароссе победить Саксонского герцога Генриха Льва, Дания стала гегемоном южного побережья Балтийского моря. Это позволило датчанам еще больше усилить экспансию (на пример, в 1184 г. они подчинили Померанию и Мекленбург). Может быть, что и для жемайтов самая большая угроза возникла сразу после 1180 г. А это совпало с увеличившейся угрозой Руси для аукштайтов.

Итак обстоятельства сложились благоприятно для Литвы. С одной стороны – сравнительно усилившаяся Русь, с другой – экспансия Дании представляет угрозу соседям Литвы и вынуждает их заботиться о защите. Между тем Литва уже утвердила свой авторитет и может эту защиту обеспечить. В таких обстоятельствах власти Литвы не нужно было приложить много усилий для убеждения своих соседей поддаться ее покровительству. Кое-где, возможно, пришлось употребить немного силы, в других случаях, видимо, было достаточно убеждения, и новое объединенное государство под руководством Литвы было создано. В XIII–XIV вв., когда русским княжествам стала представлять опасность монголо-татарская угроза, они тоже без большего сопротивления стали поддаваться под покровительство Литвы, словно продолжая процесс формирования ВКЛ.

Объединенное Литовское государство, охватывающее Литовское княжество и несколько других княжеств, условно может быть названо Великим Княжеством Литовским, хотя такое название окончательно устоялось лишь во времена Витаутаса. Титулование государя великим князем было традицией Киевской Руси. Там великим князем назывался верховный правитель, позже – и другие князья, которым подчинялось несколько более мелких князей. Следовательно Литва, объединив несколько княжеств, стала государством, которое согласно русинской традиции могла называться великим княжеством. И действительно уже Миндаугас в русинских летописях называется великим князем.

Великое Княжество Литовское по сути дела было новым объединенным государством. Ее образованием начинается настоящая история Литвы, которую уже можно исследовать, опираясь на письменные источники. Историки, не выделяющие этапа Литовского княжества, считают образование ВКЛ просто становлением Литовского государства. Можно согласиться, что образование ВКЛ было рождением нового государства, хотя основы этого государства заложившее Литовское княжество тоже скорее всего следует считать государством.

Как уже упоминалось, между 1180 и 1183 гг. военная мощь Литвы значительно выросла. Это один из наиболее ярких переломов в истории Литвы. С ним, по моему мнению, и следует связывать образование ВКЛ. Это, конечно, косвенный признак образования ВКЛ, но прямых данных об образовании ВКЛ в источниках нет. Это следует сказать и о попытках искать начало ВКЛ во времена Миндаугаса – источники не содержат прямых данных, обосновывающих такие построения.

В настоящее время исследователи согласны, что с середины XIII в. ВКЛ (Литовское государство) уже несомненно существует. Очевидно и то, что с конца XII в. Литва значительно усилилась. Этот факт уже давно отмечен в историографии, но интерпретируется по разному. Суть проблемы – отражают ли перемены конца XII в. образование ВКЛ, или только подготовили его.

То, что военные походы литовцев подготовили почву образованию Литовского государства, утверждали многие историки (начиная с Й. Лелевеля). Интенсификацию военных походов они рассматривали как катализатор процесса образования Литовского государства, а не как последствие уже состоявшихся процессов. Г. Пашкевич первый в этих военных походах увидел в первую очередь признак функционирования государства. Его позиция была основана на анализе конкретной исторической ситуации, а не на теоретическом предположении, что военная деятельность способствует выдвижению богатых и мощных князей. Г. Пашкевич еще не противоречил этому предположению, а К. Яблонскис вообще не согласился придавать большое значения военной добыче.

Надо отметить, что для оседлых земледельческих народов догосударственная военная активность не является очень характерной. Оседлых земледельцев не так уж просто оторвать от хозяйства и увести в военный поход. Скорей уж не военные походы были нужны для утверждения власти князей, а княжеская власть – для организации военных походов. Во все времена большой военной активностью выделялись лишь кочевники и мигрирующие земледельческие народы (во времена переселений народов). Характерной особенностью военной активности типа переселений народов является учреждение самостоятельных колоний в чужих землях. Последним движением такого типа в Европе были походы викингов, которые уже приобретали свойства, характерные для походов, организуемых государствами, и постепенно переростали в них. В ранней истории Литвы мы не видим ничего подобного на военные походы типа переселений народов: никакая группа литовцев никогда не пыталась где-нибудь учредить свою колонию, не зависимую от метрополии.

До 1180 г. Литва не показывала заметной военной активности и была лишь слабым княжеством. В 1183 г. положение резко меняется. Запись 1183 г. Новгородской первой летописи сообщает:

«В ту зиму бились псковичи с литовцами и много было сделано вреда псковичам».

Следовательно зимой 1183–1184 гг. литовцы в первый раз самостоятельно напали на земли Руси и даже перешли за границы Полоцкого княжества. Уже только из этого можно сделать вывод, что с 1180 г. сила Литвы значительно выросла. Данные «Слова о полку Игореве» мощь Литвы того времени выявляют еще отчетливей. Из этого источника мы узнаем, какой была судьба Полоцка во время похода 1183 г.

В «Слове» изображено положение Руси перед лицом половецкой угрозы после поражения Игоря в 1185 г. Описывается и Полоцкая земля, заботы которой были иными, чем остальной части Руси. Оказывается, что литовцы уже стали такими же опасными противниками для Полоцка, как половцы – для Южной Руси.

«Уже бо Сула не течет серебряными струями к городу Переяславлю, и Двина мутно течет тем грозным полочанам под клики поганых. Один лишь Изяслав, сын Васильков, позвенел своими острыми мечами о шлемы литовские, затмил славу деда своего Всеслава, а сам под алыми щитами на кровавой траве пораженный литовскими мечами, взял ее на [смертное] ложе, с сказал: «Дружину твою, князь, птицы крыльями приодели, а звери кровь полизали». Не было тут ни [его] брата Брячислава, ни другого – Всеволода; один изронил он жемчужную душу из храброго тела через златое ожерелье. Приуныли голоса, поникло веселье, трубы трубят городенские.

Ярослав и все внуки Всеславовы! Уже опустите стяги свои, вложите свои мечи поврежденные, ибо уже лишились дедовой славы. Ибо вы своими крамолами начали наводить поганых на землю Русскую, на достояние Всеславово, из-за раздоров ведь явилось насилие от земли Половецкой».

Итак Полоцкое княжество совершенно разгромлено литовским набегом. Еще в 1180 г. Васильковичи возглавляли литовские отряды, а теперь они теми же литовцами разбиты: Изяслав погиб, а Брячислав и Всеволод (Всеслав?) даже не вступили в борьбу. Видимо так поступил и новгородский князь Ярослав Владимирович, к которому обращается автор «Слова». Как пишется в Новгородской первой летописи – «были недовольны им новгородцы, ибо они делали много вреда Новгородской волости». Следует обратить внимание на то обстоятельство, что о Ярославе говорится в единственном числе, а о вредителях – во множественном (творяху – «они делали», значит вред делал не Ярослав). Кто эти вредители? Сообщение о литовском набеге 1183 г. от этого известия в летописи отделяет только одно предложение о строительстве церкви св. Ивана – это может быть вставкой, взятой из другого источника. В источнике летописца известия о литовском набеге и об изгнании Ярослава наверное шли одна за другой, и поэтому было достаточно ясно, кто делали вред Новгородской волости. Хронологически оба события тоже очень близки: литовский поход состоялся зимой 1183–1184 гг., а Ярослав был изгнан в первой половине 1184 г., ибо уже в сентябре в Новгород прибыл новый князь – Мстислав Давидович. Следовательно надо согласиться с исследователями, которые изгнание Ярослава связывают с его неспособностью воспротивиться литовцам во время зимнего похода 1183–1184 гг. Вообще новгородцы больших упреков к Ярославу не имели и в 1187 г. вернули ему власть.

Кажется, неспособность воспротивиться литовцам стало причиной устранения от власти также и Васильковичей. Незадолго после упомянутого похода Полоцком правили уже не Васильковичи, а князь Владимир неизвестного происхождения.

Поход 1183 г. прервал все связи зависимости Литвы от Полоцка. Разбиты были не только Васильковичи, но и «все внуки Всеславовы», т. е. все полоцкие князья. Кстати, может быть, что в 1183 г. литовцы напали и на Гродно. О том, что трубили городенские трубы, упомянуто в «Слове». Конечно, можно усомниться, говорится ли здесь о Гродне у Немана (похожие топонимы на Руси были популярными), но этот намек «Слова» интересно совпадает с известием Волынской летописи о том, что в 1183 г. в Гродне сгорела церковь (якобы от удара молнии). В данном случае нет сомнений о тождестве с Гродном. Так или иначе, для русинов переход литовцев в наступление был совершенно неожиданным – это показывает растерянность и беспомощность полоцких и новгородского князей перед лицом этого внезапно взвалившегося бедствия.

Отголоски событий 1183 г. сохранились и в литовской исторической традиции. Хотя из-за малой достоверности легенд на их основании не будет возможно сделать существенные выводы, их стоит здесь обсудить, так как, опираясь на историческую традицию, можно хотя бы гипотетически воссоздать некоторые детали, не отразившиеся в более достоверных источниках.

В Хронике Быховца утверждается, что князья Кернюс и Гимбутас "собрали силы свои литовские и жемайтские и пошли на Русь к Браславу и к Полоцку, и на Руси много вреда сделали и землю их разорили, и множество людей увели в плен". Далее говорится, что, воспользовавшись отсутствием Кернюса и Гимбутаса, латгалы (=ливы) разорили Жемайтию. Вернувшись Гимбутас совершил ответный поход на Латгалу, а "после ухода его из Латгалы к тому берегу пришли из-за моря немцы и осели на том берегу, где жили латгалы, и стали господами, и назвались ливонцами". Последнее положение соответствует историческим фактам: зимой 1185–1186 г. литовцы действительно напали на Ливонию, а там в то время бывший епископ Мейнхард воспользовался этим набегом. Он убедил ливов разрешить построить два каменные замка и учредил Икшкильское епископство, от которого начинается немецкое господство в Ливонии.

Следовательно рассказ Хроники Быховца по сути дела соответствует реальному ходу событий: зимой 1183–1184 г. литовцы напали на Полоцк, а 1185–1186 г. – на Ливонию. Однако в Литовских летописях средней редакции рассказывается только о походе на Латгалу, который приписывается не Гимбутасу, а Скирмантасу. Видимо, автору Хроники Быховца был известен другой вариант предания, в котором поход на Латгалу связывался с походом на Полоцк и приписывался Кернюсу и Гимбутасу. Это скорее всего и подтолкнуло его латгальский поход перенести из времен Скирмантаса во времена Кернюса. Противоречия здесь нет, ибо для исторической традиции характерно смешивать имена, заменять их на имена, сделанные из топонимов. Имя Кернюса как раз и является именем топонимического происхождения, следовательно, настоящее имя героя преданий о Кернюсе было забыто. Нельзя без сомнений утверждать, что имя Скирмантаса и является тем настоящим, но может быть и так. Имя Скирмантаса принадлежит к наиболее часто упоминаемым именам в легендарной части Литовских летописей и связывается с Жемайтией, Новогрудком и Вильнюсом. Скирмантас здесь представляется как даже три особы: 1) сын жемайтского князя Мантвиласа Скирмантас, или Гирдивилас (Ердивил); 2) сын победителя Городецкой битвы Мингайлы Скирмантас, или Шварн; 3) сын Швентарагиса Скирмантас (предводитель похода на Латгалу). Следовательно Скирмантас был очень популярным героем литовских исторических преданий, а это не противоречит связыванию его правления с периодом образования ВКЛ.

Родственные связи в легендарной части Литовских летописей правильно указываются редко. Среди версий происхождения Скирмантаса наиболее убедительно выглядит его происхождение от Мингайлы (так как последний связывается с событиями 1162 г.). Не противоречит этой версии и версия о Швентарагисе как отце Скирмантаса, так как имя Швентарагиса скорее всего происходит от топонима (долины Швентарагиса).

Считая имя Кернюса топонимическим субститутом имени Скирмантаса, привлекает внимание еще одно обстоятельство. В Литовских летописях Кернюсу приписывается "создание" названия Литвы. Так Кернюс якобы назвал своих людей, поселившихся в Завилии (в землях к северу от Нериса / Вилии). "И с того времени начало называться государство Литовским и умножаться от жемайтов". Это могло бы быть отголоском образования ВКЛ, так как, после объединения под властью Литвы других княжеств, название Литвы было распространено на Завилие и Жемайтию – так возникла Литва в широком смысле. Для жителей этих территорий название Литвы действительно только тогда и появилось.

Приведенная интерпретация материалов Литовских летописей, конечно, не является несомненной. Однако только так гипотетично можно поближе взглянуть на Литву этой отдаленной эпохи.

1. Томас Баранаускас, Истоки Литовского государства; Vilnius: "Vaga", 2000 (viduramziu.lietuvos.n