Индия. Образование ранних империй

С середины I тысячелетия до н. э. обозначились или получили оформление те характерные явления социально-экономической жизни, которые прослеживаются и в дальнейшем, — употребление железа, развитие земледелия, ремесла и торговли, рост городов, монетное обращение. Исключительно большое значение имело создание Маурийской империи. Положительным фактором было расширение торговых и культурных контактов с соседними народами. Изучаемый период ознаменовался подъемом культуры, утверждением и распространением буддизма — одной из трех мировых религий.

Согласно раннебуддийским сочинениям, в годы жизни Будды в Северной Индии существовало 16 махаджанапад (великих стран) — Анга, Магадха, Каси (Каши), Косала (Кошала), Ваджи (Бриджи), Малла, Чеди, Вамса (Ватса), Куру, Панчала, Маччха (Матсья), Сурасена (Шурасена), Ассака (Ашмака), Аванти, Ганд-хара, Камбоджа. Некоторые материалы позволяют относить их к периоду несколько более раннему, чем середина VI в. до н. э. Приведенный список, конечно, включал не все государства Северной Индии, а лишь самые крупные и могущественные. В действительности число их значительно превышало указанное — у Панини, например, упоминается более тридцати джанапад, названия которых он привлек для иллюстрации грамматических правил, в пуранах — уже 175.

Постепенно одни джанапады расширили свою территорию, другие, потерпев поражение, вошли в состав более крупных, и в источниках о них уже не говорится как о самостоятельных. Ведущей политической силой Северной Индии, центром, вокруг которого шло объединение государств, стала Магадха. Впервые это название встречается в «Атхарваведе» (V. 22.12), но затем оно появляется во многих древнеиндийских сочинениях — брахманах, араньяках, эпических поэмах, шастрах, пуранах и т. д.

Большинство свидетельств по ранней истории Магадхи содержится в источниках, время создания которых определяется весьма приблизительно. Первые точно датированные памятники относятся лишь к III в. до н. э. Очень важны данные династических списков пуран, но в них не указываются абсолютные хронологические рамки. К тому же их сведения часто противоречат южной — ланкийской традиции.

В сочинениях, описывавших жизнь Будды, в качестве его последователей упоминаются магадхские цари Бимбисара и Аджаташатру. Согласно ланкийским хроникам, Будда умер на восьмом году правления Аджаташатру. Если за дату смерти принять 486 г. до н. э., то началом правления этого царя следует считать 493 г. до н. э. (если же в соответствии с другой точкой зрения за исходное взять 483 г. до н. э., то второй цифрой будет 490 г. до н. э. и т. д.). Тем же годом (т. е. 493-м либо 490-м) завершается правление Бимбисары, который, по традиции, был убит своим сыном Аджаташатру. Ланкийские хроники сообщают о 52-летнем правлении Бимбисары, что позволяет относить начало его к 545-544 гг. до н. э. По «Махавамсе» (IV. 1-8), Аджаташатру (пал. Аджатасатту) находился на троне 32 года, Удаябхада (Удаин) — 16, Ануруддха и Мунда — 8, Нагадасака — 24, Шишунага (Сусунага) — 18, Калашока (Каласока) — 28 лет и его сыновья — 22 года. Таким образом, сведения южной традиции позволяют выстроить следующую хронологическую схему: Бимбисара — 545/544-493 гг., Аджаташатру — 493-461 гг., Удаип — 461-445 гг., Ануруддха и Мунда — 445-437 гг., Нагадасака — 437-413 гг., Шишунага — 413-395 гг., Калашока — 395-367 гг., сыновья его — 367-345 гг.

Иначе выглядят последовательность и сроки их правления на основании пуран (причем в разных приводятся разные сведения). «Ваю-пурана», самая древняя и наиболее авторитетная, указывает, что Шишунага правил 40 лет, Какаварна (Калашока) — 36, Кшемадхарман — 20, Кшатрауджас — 40, Бимбисара — 28, Аджаташатру — 25, Даршака — 25, Удаин — 33, Нандивардхана — 42, Маханандин — 43 года.

В. Смит опирался на данные пуран, однако в настоящее время исследователи все больше склоняются в пользу свидетельств палийских списков. Материалы буддийских источников о магадхских царях Бимбисаре и Аджаташатру связаны с событиями жизни Будды, описанию которой буддисты уделяли особое внимание, стараясь максимально точно передать древнюю традицию.

Разночтения в источниках показывают, с какими трудностями приходится встречаться при установлении хронологии домаурийских правителей Магадхи. Каждая дата должна приниматься с оговорками, нужно помнить и о гипотетичности любых хронологических построений.

Древняя Магадха (территория совр. Южного Бихара) занимала очень выгодное положение. Реки на востоке, севере и западе были удобны для судоходства, воды их использовались также для ирригации. Плодородные земли тщательно обрабатывались. Магадха вела оживленную торговлю со многими областями; она была богата полезными ископаемыми, в частности металлами. Древнейшей столицей ее являлся г. Раджагриха (пал. Раджагаха, совр. Раджгир), который иногда называли и Гириббаджа (Горная крепость), поскольку со всех сторон его окружали холмы. Уже в раннемагадхский период он считался одним из шести главных городов Индии. Через него проходили важные торговые пути, в том числе из Таксилы и с западного побережья. Раскопки индийских археологов позволили воссоздать его облик. Город с цитаделью — место пребывания властей — был хорошо укреплен и окружен глубоким рвом.

Ранняя династическая история Магадхи малоизвестна. Более подробные сведения имеются о Бимбисаре (545-493 гг. до н. э.), который, если верить буддийским сочинениям, подчинил соседнее государство Ангу. Это укрепило позиции Магадхи и положило начало ее завоевательной политике. Источники сообщают о матримониальных союзах Бимбисары с царскими домами Кошалы, Вайшали, Мадры. По свидетельству джатак (№ 239, 283, 492), после женитьбы на дочери правителя Кошалы он получил богатую деревню страны Каси (Каши), приносившую значительный доход. Дружеские отношения Бимбисара поддерживал с правителями Уджаяни и царем Таксилы Пушкарасарином (пал. Пуккасати). Связи с далеким Северо-Западом устанавливались, согласно Буддхагхоше, через купцов, посещавших и Магадху и Гандхару.

Особенно усилилась Магадха при сыне Бимбисары, Аджаташатру (493-461 гг. до н. э.). Последнему пришлось столкнуться с правителем Кошалы Прасенаджитом (пал. Пасенади), который потребовал возврата кашийской деревни. Вначале успех сопутствовал Прасенаджиту и ему будто бы даже удалось взять в плен противника, но затем Аджаташатру одержал верх, правители Кошалы признали его власть и окончательно расстались с деревней. Он же женился на дочери Прасенаджита, закрепив, подобно своему отцу, политический успех брачными узами.

Победа над Кошалой не означала, однако, полного господства Магадхи. К северу находилось могущественное объединение личчхавов. Столкновение с ними началось из-за речного порта на Ганге. Аджаташатру, видимо, хотел установить контроль над речной системой, но личчхавы не собирались уступать порт враждебному государству и стянули к реке значительные военные силы. Для отражения их атак царь Магадхи велел построить специальную крепость Паталигаму. Он долго готовился к войне и кроме военных приготовлений предпринял политическую диверсию. Понимая, что мощь объединения в его единстве, он направил в столицу противника — Вайшали (пал. Весали) — своего сановника, чтобы тот сеял раздоры.

Во время войны с Аджаташатру личчхавам помимо Кошалы помогали и маллы. Все же борьба, длившаяся, по сообщению джайнских источников, 16 лет, окончилась поражением личчхавов, которые должны были выплачивать дань. Территорий Магадхи увеличилась более чем в 1,5 раза. Единственным серьезным соперником ее оставалась Аванти, и признаки будущей вражды появились уже при Аджаташатру. При сыне же его, Удаине (461—445 гг. до н. э.), взаимоотношения еще больше обострились.

Однако тому не удалось сломить мощь Аванти. Эту задачу выполнил основатель новой династии Шишунага (413—395 гг. до н. э.), распространивший свою власть на значительную часть Западной Индии. С правлением Удайна традиция связывает важное событие в истории Магадхи — перенос столицы в Паталипутру, ставшую вскоре крупнейшим центром всей Северной Индии. Прежняя столица, Раджагриха, была расположена в пересеченной местности во внутренней части страны. Переезд в Паталипутру, находившуюся на Ганге, служил свидетельством усиления Магадхи и указывал на планы дальнейшей экспансии.

О правителях династии Шайшунагов мы знаем весьма немного. Пураны и хроники Ланки сообщают лишь их имена и продолжительность царствования. По цейлонской традиции, после Шишунаги трон занял Калашока, которого современные ученые, следуя за Г. Якоби и В. Гайгером, отождествляют с Какаварной, упоминаемым в пуранах. Согласно «Дивья-авадане», наследников Какаварны сменили цари династии Нандов.

В противоположность долине Ганга, где наметились основные претенденты в борьбе за гегемонию, а Магадхе удалось стать центром объединения, Северо-Западная Индия представляла собой конгломерат небольших государственных и племенных образований. Некоторые из них (например, Камбоджа, Гандхара) названы в списке 16 «великих стран», но в целом эта часть Индостана отличалась от остальных районов по своим традициям, культуре, экономическому и политическому развитию. Очень пестрым был и этнический состав населения — наряду с индоарийскими народами здесь обитали и ираноязычные племена.

В конце VI в. до н. э. ряд областей Северо-Западной Индии был захвачен ахеменидскими царями. Судя по данным античных авторов, индийские области подчинил еще Кир, который по словам Плиния (Hist. Nat. VI. 23), разрушил Капишу. В «Индике» Арриана (I. 1-3) сообщается, что индийские племена, Жившие к западу от Инда (астакены и ассакены), находились под властью персов и платили им дань. Ксенофонт в «Киропедии» (I. 1.4) говорит о завоевании Киром бактрийцев и индийцев. По-видимому, этот персидский царь владел частью Гандхары: в Бехистунской надписи Дария (522-486 гг. до н. э.) упоминается Гандхара (I. 12-17), которая досталась ему «по милости Ахурамазды».

Страбон и Арриан, опираясь на Мегасфена, считали Инд западной границей Индии. По всей вероятности, Киру принадлежали лишь территории к западу от реки, что подтверждается и свидетельством Арриана. В более поздних надписях Дария (Накш-и-Рустамской и Персепольской) помимо Гапдхары в качестве отдельной области, представлявшей особую сатрапию империи, названа и Хинду. Эта сатрапия включала районы по среднему и нижнему течению Инда, а возможно, и соседние области. Очевидно, Дарий присоединил их в период между составлением Бехистунской и других надписей, т. е. между 518 и 513 гг. до н. э. Гандхара и земли по Инду были включены в разные сатрапии Ахеменидской империи, что также может указывать на разновременность их подчинения. Факт вхождения их в империю подтверждается и сообщениями Геродота (IV. 44) об экспедиции Скилака, направленной по приказу Дария с целью узнать «место впадения в море реки Инда». Экспедиция Скилака имела и научное значение. Благодаря ей персы ближе познакомились с жизнью индийских племен, их нравами и обычаями.

Входившие в качестве сатрапии в империю Ахеменидов области Индии были обложены большой данью. Кроме того, персидские правители использовали индийских воинов в своих походах. Хотя индийская территория, подпавшая под власть Ахеменидов, была невелика и власть последних порой выражалась лишь во взимании дани, эти районы не могли не испытать на себе культурное и политическое влияние Ирана. Здесь получил распространение арамейский язык, официальный язык ахеменидской канцелярии, который продолжал употребляться еще долго и после падения этой династии. Многие ученые прослеживают влияние ахеменидского делопроизводства на характер составления эдиктов Ашоки. Однако вряд ли справедливо переоценивать персидское воздействие на культуру Индии. В целом она продолжала сохранять местные черты, и основы ее оставались индийскими. Именно с Северо-Западом страны традиция связываем жизнь и творчество великого ученого-грамматика Панини.

Индийские товары очень высоко ценились на Западе. В V В. в Ниппуре была даже колония индийцев; в клинописных текстах говорится о существовании в г. Кише постоялого двора, который содержала индианка (hindu) по имени Бусаса.

Известно также, что для строительства царского дворца в Сузах из Гандхары и сатрапии Индии были привезены особые породы дерева и слоновая кость. Через Иран народы Запада лучше знакомились с Индией, хотя данные о ней относились преимущественно к северо-западным областям.

Восточную часть страны Геродот (III. 98) охарактеризовал как песчаную пустыню, о которой «никто не может сказать, на что она похожа» (IV. 40). Подобные представления продолжали бытовать вплоть до похода Александра Македонского — похода, знаменовавшего новый этап в развитии связей Индии с внешним миром.

Сломив мощь многих западных и восточных правителей и одержав ряд блистательных побед, Александр, как известно, создал огромную империю, простиравшуюся от Эллады до Инда. Индийский поход, последний в серии его военных операций, подробно описан античными авторами, которые опирались на свидетельства непосредственных его участников — Неарха, Аристобула, Онесикрита и др. «Анабасис» и «Индика» Арриана, сочинения Плутарха, Страбона, Курция Руфа содержат не только данные о передвижении войск, но и интересные сведения очевидцев о народах Индии, их политическом строе, обычаях, традициях.

Перейдя через Гиндукуш, Александр с огромным войском вступил в долину р. Кофен (Кабул) и там разделил армию на две части: сам во главе одной из них двинулся в горные районы на север, чтобы обезопасить тыл, а другую под командованием Пердикки и Гефестиона направил к Инду. Греко-македонские войска, переправившись через Инд, подошли к Таксиле и были дружественно приняты правителем этого «самого большого города между Индом и Гидаспом» (Арриан V. 8.2) — Таксилом. Последний даже не пытался оказать сопротивление и подчинился добровольно. Более того, он подарил Александру боевых слонов и большое число всадников. Его воины участвовали на стороне греко-македонцев в борьбе против других населявших Индию народов.

Раздробленность страны, вражда между отдельными государствами, племенами и союзами племен облегчили покорителям продвижение в глубь Индии. Этому в определенной степени способствовала и политика Александра, который привлекал на свою сторону местных владетелей, сохранял им частично автономию за помощь и преданность и сурово расправлялся с теми, кто оказывал сопротивление. Однако не все индийские правители поступили так, как Таксил. Уже в самом начале похода Александр получил отпор от ряда племен. В течение четырех дней, например, ему пришлось штурмовать город Массагу, «крупнейший из здешних городов» (Арриан), жители которого сражались очень мужественно и отступили лишь после гибели предводителя. Армия ассакенов, согласно Арриану (Анаб. IV. 25.5), состояла из 30 тыс. пехотинцев, 2 тыс. всадников и 30 слонов. Отказались от переговоров с иноземцами и жители других областей и городов, в частности Базира: они предпочли встретиться с неприятелем в открытом бою. Подойдя к Гидаспу (совр. Джелам), куда Александр направил свое войско, он узнал о решении Пора, сильнейшего царя Северо-Западной Индии, дать сражение. Эта битва (июль 326 г. до н. э.) — одна из наиболее интересных и драматических страниц в истории индийского похода. Античные писатели старались подробно поведать об этом столкновении двух полководцев, их личной смелости, о военной стратегии.

Пор расположил свое войско на берегу Гидаспа, намереваясь помешать переправе неприятеля. Армия индийского царя была не только весьма многочисленной, но и боеспособной. В заключительной схватке, по словам Арриана (V. 15.4), участвовали 4 тыс. всадников, 300 колесниц, 200 слонов и 30 тыс. пехотинцев, Все же Александру удалось усыпить бдительность Пора и прорваться с частью войска на противоположный берег. Греко-македонская конница была более подвижна, чем громоздкие колесницы противника. Пор рассчитывал на боевых слонов, которых построил в линию, поместив за ними пехоту. Но Александр направил конных лучников не в центр, где находились слоны и готовая к бою пехота, а на фланги и, когда индийцы начали перестройку, внезапно напал на центр. Слоны были оттеснены и стали топтать как врагов, так и своих. «Это было сражение, не похожее ни на одно прежнее», — писал Арриан (Анаб. V. 17.3). Вскоре индийцы обратились в бегство. Несмотря на поражение, Пор показал себя мужественным воином — не ушел с поля боя и дрался до тех пор, пока, «потеряв от множества ран много крови... не скатился на землю» (Диодор XVII. 88). Увидев в нем возможного союзника, Александр оставил ему прежние владения и даже присоединил к ним новые.

Ожесточенная битва, продемонстрировавшая македонцам силу и храбрость индийцев, не изменила тем не менее планов Александра по захвату страны. Его тянуло дальше на восток. Он считал, что война не может окончиться, пока есть люди, способные с ним воевать (Анаб. V. 24.8). Правда, некоторые индийские царьки, в том числе Абисар, бывший союзник Пора, после поражения последнего добровольно признали власть греко-македонцев, прислали посольства и богатые подарки.

Александр продвинулся вначале до Акесина (Ченаб), а затем и Гидраота (Рави), покорил отдельные племена, захватил их города. Он готовился идти за р. Гифасис (Беас), где, как ему говорили, «лежит богатая страна» (Анаб. V. 25.1), но тут в войске началось брожение. Трудности длительного похода, упорное сопротивление ряда племен, близкое знакомство со страной, которая, видимо, оказалась менее богатой, чем рисовалась ранее воинам, изнурительная битва с Пором, рассказы местных жителей о могуществе народов восточных областей — гангаридов и прасиев — все это породило недовольство солдат, потребовавших возвращения домой. И хотя Александр мечтал о завоевании всей Азии, он вынужден был повернуть обратно.

Часть войска на специально построенных судах поплыла вниз по Гидаспу, остальная армия двигалась по обоим берегам реки. Вскоре Александр столкнулся с маллами, «независимым индийским племенем», славившимся своим мужеством. Во время осады их главного города полководец получил тяжелое ранение и чуть не погиб. Ему пришлось также подавлять восстания, вспыхнувшие в ряде городов, — как бы первые симптомы нараставшего антимакедонского движения.

Александр отступил на запад и по Инду достиг Великого моря. Флот во главе с Неархом он направил в Персидский залив к устью Евфрата, а сам по суше пошел через Гедросию, намереваясь покорить эту провинцию и при необходимости оказать помощь Неарху. Если верить античным авторам, армия перенесла тяжелые испытания. По словам Плутарха (LXVI), полководец не привел из Индии и четвертой части боеспособного войска. Лишь в начале 324 г. до н. э. он встретил Неарха и отправился в Вавилон.

Так завершился индийский поход. Отдельные отряды греко-македонцев оставались в Индии еще в течение нескольких лет. Сатрапы, назначенные Александром, удерживали свои позиции после его смерти (323 г. до н. э.). Только в 317 г. до н. э. последний из них, Эвдем, покинул страну.

В Индии Александр проводил свою обычную политику — не только покорял народы и разрушал города, но и старался укрепить греческое влияние. Он разделил захваченные земли на сатрапии, поставив во главе их своих сподвижников или местных индийских правителей. Часто под властью греческих наместников оказывались довольно значительные области, иногда же гарнизоны иноземцев находились на территории, управляемой индийским царем. Это приводило к определенному сближению пришельцев с местный населением, способствовало взаимодействию греческой и индийской культур. Правда, греческое культурное влияние распространилось лишь на некоторые районы Северо-Запада и Запада и коснулось преимущественно верхушки общества.

Связи между Европой и Индией стали теперь непосредственными и более прочными. Эллинский мир ближе познакомился с неведомой дотоле страной. Солдаты, возвращаясь на родину, в разные районы огромной империи Александра, рассказывали о том, что они видели; военачальники, участники похода, оставили довольно подробное описание жизни индийских народов, и эти свидетельства еще долго были самым надежным источником знаний об Индии. Оживленнее стали и торговые связи ее с эллинским миром. Плавание Неарха из Инда к Евфрату и поход Кратера из Синда через Систан в Персию наглядно подтвердили возможность еще более тесного контакта.

Поход имел немалое влияние и на развитие внутрииндийских политических событий. Можно полагать, что разгром Александром мелких царьков облегчил будущему основателю империи Маурьев борьбу за власть. Однако не следует переоценивать значение похода. Уже отмечалось, что греко-македонцы подчинили небольшую часть страны и оставались здесь очень недолго. Поселения, которые они создавали, как правило, носили военный характер и призваны были служить для подавления местного населения и защиты пришельцев. Поход был опустошительным. Даже античные авторы, всегда старавшиеся подчеркнуть благо-Родство греко-македонцев и их превосходство над «варварами», сообщают, что Александр разрешил солдатам «грабить места, лежавшие по реке [Гифасис] и богатые всем необходимым» (Диодор XVII, 94). Согласно Арриану (IV. 25), часть македонского войска после победы захватила 230 тыс. голов рабочего скота, из которых Александр выбрал самых лучших, «чтобы отослать их в Македонию для полевых работ» (IV. 25.4).

В целом индийская культура оставалась самобытной. (Любопытно, что в древнеиндийской литературе свидетельства об Александре и его походе не сохранились, хотя отдельные исследователи склонны увязать с Александром некоторые косвенные данные). Раскопки в Северо-Западной Индии (прежде всего в Таксиле) показали, что города не утратили своих специфических особенностей. Вообще отношения греко-македонцев и индийцев не были односторонними и не сводились исключительно к влиянию греков. Можно проследить и индийское влияние на эллинский мир.

Когда Александр подошел к Гифасису, намереваясь двинуться на восток, ему сообщили о гангаридах и прасиях, живущих на берегах Ганга, и их царе Аграмесе, который очень силен, но презираем всеми из-за низкого происхождения. Эти сведения, исходившие от индийских царей, относились к правителю Нандской династии, царствовавшему в Паталинутре. К сожалению, данные источников о столь ярком и насыщенном интересными событиями периоде весьма немногочисленны и противоречивы. К тому же материалы о Нандах имеются лишь в поздних памятниках: до сих пор не обнаружено ни одного документа, точно датированного этой эпохой.

Исследователю приходится учитывать отношение к Нандам в индийской традиции. В древних текстах, например пуранах, о них говорится неприязненно, как о шудрянской династии, выступившей против дваждырожденных и незаконно захватившей власть.

По мнению большинства ученых, в Аграмесе надо видеть последнего царя этой династии, известного в ланкийской традиции под именем Дхана Нанда. Защитники такой точки зрения ссылаются на близость имени Аграмес к испорченной форме санскритского Augrasainya — «сын [потомок] Уграсены», который в поздней ланкийской хронике «Махабодхивамсе» называется первым царем династии. Однако тщательный анализ античных свидетельств в сопоставлении с индийскими материалами убеждает нас в необходимости пересмотреть эти построения. Скорее допустимо предположить, что Аграмес античных авторов — не последний, а первый царь Нандов и его следует идентифицировать с Уграсеной (или Нандой) индийских, ланкийских, бирманских источников. В пуранах основателем повой династий считается Махападма, который уничтожил всех кшатриев и стал «единоправителем земли». В пуранических списках встречаются и другие имена первого нандского царя — Махананда, Нанда, Махападма Нанда и др. «Паришиштапарван» (VI. 231), «Арьяманджушримулакальпа» и «Дивья-авадана» называют его Нандой. Список нандских правителей, но «Махабодхивамсе», открывает Уграсена, по бирманской традиции — Уграсена-Нанда. Таким образом, первый нандский царь был известен и как Уграсена, и как Нанда, причем второе имя, очевидно, дало название всей династии.

Сведения пуран о низком, шудрянском, происхождении этого правителя находят близкие параллели в античных сочинениях о царе Аграмесе и в других индийских и ланкийских источниках. Согласно Диодору (XVII. 93), правитель гангаридов (Аграмес) был человеком незнатного происхождения. О безродности царя, сидевшего в то время на троне в Паталипутре, сообщал Александру, по словам Плутарха (LXII), и Чандрагупта. Курций Руф (IX. 2), приводя слова Пора, отмечает, что царь (Aggrammes) не только незнатного (ignobilis), но и самого низкого происхождения. Такова же и местная традиция: «Махавамсатика» (I. 179 — 180) рассматривает первого из Нандов как представителя «неизвестного рода» — annatakula. Весьма близки данные о родословной основателя Нандской династии и Аграмеса: античные писатели сообщают, что отцом Аграмеса был цирюльник, согласно «Паришиштапарвану» (VI. 231.244), первый нандский царь — сын цирюльника. Совпадают свидетельства разных источников о сильной армии Аграмеса.

Принятие указанной интерпретации позволяет по-новому осветить некоторые события истории Нандов. Раз Аграмеса можно идентифицировать с Уграсеной-Нандой, данные античных авторов следует увязывать с начальным периодом нандской истории, а не с заключительным, как это обычно делалось. Если известно, что Аграмес правил в Паталипутре тогда, когда Александр подошел к Гифасису (326 г. до н. э.), то, значит, в это время первый нандский царь еще находился на престоле. По традиции, его сменили сыновья, а последний из них, Дхана, был свергнут Чандрагуптой.

В пользу отождествления Аграмеса с Уграсеной говорит и тот факт, что описание Дхана Нанды в местной традиции расходится с описанием Аграмеса у греко-римских писателей. Так, индийские источники особо подчеркивают богатство и алчность последнего из Нандов, но уже не упоминают о его незнатном и низком происхождении. В «Мудраракшасе» (VI. 6) он даже назван «царем благородного происхождения».

У Юстина (XV. 4) сохранилось сообщение, касающееся отношений Чандрагупты с Нандами. Молодой Чандрагупта оскорбил царя Нандра (очевидно, речь идет о Нанде-Уграсене), но ему удалось скрыться от преследования. С этим, вероятно, связано свидетельство Плутарха (LXII), рассказавшего, что Чандрагупта встретился с Александром и весьма нелестно отзывался о царе. В дальнейшем борьбу за магадхский престол он вел с Дхана Нандой.

Судя по материалам источников, уже в начале правления Нандов в стране сложилась очень напряженная обстановка. Воцарение шудрянской династии противоречило укоренившимся обычаям и политической практике, когда власть обычно сосредоточивалась в руках кшатриев. Согласно «Паришиштапарвану» (VI. 244), некоторые зависимые правители не желали признавать власть сына цирюльника. Тому лишь силой оружия удалось смирить непокорных сановников, позволивших себе в сабхе (собрании высших должностных лиц) проявить неуважение к царю; «Арьяманджушримулакальпа» рассказывает о вражде между царем и его приближенными. Даже античным писателям было известно о ненависти и презрении народа к Аграмесу (Курций Руф IX. 2).

Все же Нанды, опиравшиеся на армию, сумели в течение длительного времени удержаться на магадхском престоле. По данным Курция Руфа и Диодора, армия Аграмеса состояла из 200 тыс. пеших воинов, 20 тыс. всадников, 2 тыс. колесниц и 3 тыс. (4 тыс.) боевых слонов. Цифры, приводимые Плутархом, еще более значительны, причем он подчеркивает, «что это не пустые слова» (LXII). Для содержания огромной армии нужны были средства, и Нанды, как сообщают источники, стремились к накоплению богатства, к постоянному увеличению казны.

Специальный интерес представляет сообщение «Махавамсатики» (относящейся, правда, к довольно позднему периоду — условно к IX—XI вв. н. э., но сохранившей древнюю традицию, которая восходила к индийским источникам) о том, что последний нандский правитель, охваченный страстью к богатству, обложил налогами даже такие предметы, как кожа, дерево, драгоценные камни. В грамматической традиции сохранились примеры об установлении Нандами особых мер (Nandopakramani manani).

Источники содержат некоторые сведения о религиозной принадлежности Нандов. В джайнских сочинениях («Авашьякасутра», «Паришиштапарван» и др.) отмечается, что многие из них были ревностными джайнами. В надписи Кхаравелы из Хатхигумпхи говорится о захвате Нандой джайнской святыни, которую он доставил в свою столицу. Любопытно, что пробрахманские пураны называют царей этой династии adharmika («лишенные праведности, нравственности») — возможно, подобное отношение определялось не только их шудрянским происхождением, но и отходом от традиционного брахманизма.

Нанды вели довольно активную внешнюю политику. В пуранах один из их царей назван «истребителем всех кшатриев». По мнению Ф. Е. Паргитера, он действительно низверг указанные в списке пуран кшатрийские династии — икшваков, панчалов, каший-цев, хайхаев, калингов, ашмаков, куру, майтхилов, шурасенов, витихотров. Трудно сказать, сопровождалось ли это и территориальными захватами, или речь шла лишь о сокрушении местных кшатрийских династий. Допустимо предположить, что Нанды вели борьбу с правителями соседних областей и некоторые из них признали верховную власть Нандов. Ряд источников говорит о вхождении в империю областей, чьи правители упоминаются в приведенном выше списке. «Катхасаритсагара» сообщает, например, о лагере Нанды в Айодхье, подтверждая тем самым данные пуран о подчинении икшваков, т. е. Кошалы. Материалы поздней южноиндийской эпиграфики сохранили предание о проникновении Нандов в Южную Индию. Из Хатхигумпхской надписи мы узнаем о том, что им принадлежала Калинга.

Нандская империя включала, таким образом, довольно большую часть Северной Индии, а возможно, и какую-то часть Южной. Впервые под властью одного правителя оказалась столь огромная территория. Хотя это единство было очень непрочным, сам факт объединения различных районов Индии имел немалое значение: Именно тогда были заложены основы Маурийской империя.

Данные источников о происхождении Маурьев противоречивы. Джайнская традиция не связывает правителей этой династии с Нандами, но помещает их родовое поселение в пределах Нандского государства, подчеркивая, что основатель ее — Чандрагупта — выходец из сельской местности. Это перекликается со свидетельством Помпея Трога, утверждавшего, что Чандрагупта «был рожден по крайней мере в простом роде» (Юстин XV. 4). Помпеи Трог, которому следовал Юстин, опирался на местную индийскую традицию. Только поздний комментатор «Вишну-пураны» Ратнагарбха считал первого из Маурьев сыном царя Нанды и одной из его жен по имени Мура. В самих же пуранах ничего об этом не говорится. Кое-какие данные о связи (правда, не родственной) Чандрагупты с Нандами есть в драме Вишакхадатты «Мудраракшаса». В ней Чанакья называет Чандрагупту «вришала», что позволило от. дельным ученым рассматривать его как шудру. Впрочем, анализ пьесы не дает оснований для такого вывода: термин «вришала» имел несколько значений — в «Законах Ману» под ним понимались кшатрийские роды, которые нарушили брахманские обряды, а в комментарии (Медхатитхи) — человек, чьи взгляды отличны от традиционных брахманских. Весьма вероятно, что в «Мудраракшасе» указанный термин мог употребляться в этом смысле.

Многие источники сообщают о кшатрийском происхождении Чандрагупты. «Махабодхивамса», например, относит его к царскому роду (narindrakula), еще более ранняя «Махавамса» (V. 16) — к кшатрийскому роду Мориев — Маурьев (moriyanam khattiyanam vamse). «Дивья-авадана» называет наследников Чандрагупты кшатриями.

Некоторые исследователи, в частности X. Сетх, считали, что Чандрагупта — выходец из Гандхары, но это утверждение противоречит материалам, связывающим Маурьев с Магадхой. Недалеко от Патны (древняя Паталипутра) расположено поселение Море (More), явившееся, по мнению Б. Пракаша, родиной Маурьев, Б. Ч. Лоу сопоставлял имя Moriya (Maurya) с Moramvapa, местом около Раджагрихи, древней столицы Магадхи. Это позволяет полагать, что Чандрагупта принадлежал к одному из кшатрийских родов, роду Маурьев, и не являлся шудрянским отпрыском династии Нандов.

В индологической литературе не утихают споры и о последовательности двух этапов борьбы Чандрагупты за власть. В. Смит, X. Райчаудхури и другие ученые доказывали, что сначала он захватил власть в Паталипутре, а потом вступил в борьбу с греческими гарнизонами, а Л. де ла Валле-Пуссэн, Н. Бхатасали, Р. Мукерджи настаивали на обратном порядке событий. Политическая обстановка, сложившаяся в Индии после ухода войска Александра, а также сообщения античных (прежде всего Юстина) и индийских источников свидетельствуют в пользу второй точки зрения.

В юношеском возрасте, согласно индийской традиции, Чандрагупта жил в Таксиле, обучался наукам и вместе со своим наставником Чанакьей разрабатывал планы захвата магадхского престола. В Пенджабе, как свидетельствует «Махавамсатика» (I. 185), on приступил к формированию армии, набирая воинов из самых разных областей. Возможно, уже в это время Чандрагупта делал попытки выступить против Нандов: буддийские и джайнские сочинения сохранили рассказ о первой такой попытке, окончившейся неудачей. Чандрагупта и Чанакья поспешно двинулись к столице, не обеспечив прочность тыла. Не исключено, что они намеревались использовать войска греко-македонцев. Если верить Плутарху (LXII), юный Чандрагупта встретился с Александром и уговаривал его двинуться против царя Восточной Индии Аграмеса (Уграсены). Не располагая еще достаточными силами, он старался соблазнить Александра легкой победой, выступить же против него самого тогда, конечно, не мог: положение греко-македонцев в Пенджабе было вполне надежным. Вскоре, как известно, обстановка резко изменилась. Александр с основным войском двинулся на запад, а затем и совсем покинул пределы страны. Оккупированная территория была поделена между сатрапами, в том числе и между индийскими правителями.

Дальнейшие события развивались очень быстро. Антимакедонские восстания, убийство сатрапа Филиппа, передача сатрапии во временное управление Эвдему и Амбхи и, наконец, кончина Александра — все это не могло не отразиться на политической ситуации, хотя ближайшие сподвижники Александра, собравшиеся в Вавилоне, не изменили структуру управления захваченной индийской территорией. Обстановка в Пенджабе благоприятствовала Чандрагупте, армия которого постоянно увеличивалась. Показательно, что собрание диадохов в 321 г. до н. э. вынуждено было внести существенные коррективы в ранее установленную систему управления империей. Диадохи теперь признали власть местных индийских царей. В тот период уже ни один македонский сатрап, т: роме Эвдема, не остался в районах к востоку от Инда. Можно предположить, что изменения в системе управления были вызваны и борьбой индийцев во главе с Чандрагуптой против греческих гарнизонов. Эта борьба продолжалась, очевидно, несколько лет. Лишь в 317 г. Эвдем, убив Пора и захватив его боевых слонов, покинул Индию.

Со смертью Пора с политической арены ушел один из самых могущественных правителей Индии. В данной связи интерес представляет указание джайнской «Авашьяка-сутры» на то, что смерть Парватаки, которого ученые идентифицируют с Пором античных источников, позволила Чандрагупте завладеть его Царством и Нандской империей. Он стал единственным правителем Пенджаба. Теперь можно было главный удар направить против Нандов.

Такая последовательность событий находит подтверждение и в свидетельствах Юстина, относившего основной этап борьбы Индийцев против греков ко времени после смерти Александра: «[Индия] ... как бы сбросила с шеи иго рабства и перебила его наместников».

Юстин различал и два периода в деятельности Чандрагупты — борьбу против греков и захват престола. По сообщению этого автора, Чандрагупта, скрываясь от мести Нандов и еще не думая о захвате власти, собрал наемников (latrones) и «возбудил индийцев к смене правления. Затем Сандрокотт (Чандрагупта) предпринял войну с наместниками Александра» (XV. 4.18). Здесь речь, по-видимому, идет не о свержении Нандов, как пытались трактовать отрывок некоторые ученые, а о сопротивлении грекам. В latrones античного автора соблазнительно видеть «автономных» индийцев, выступавших против пришельцев и тяготившихся властью Александра. В индийских текстах говорится о помощи Чандрагупте республиканских образований Северо-Западной Индии, население которых в брахманских сочинениях часто называется варварами и разбойниками. Возможно, что Юстин в подобного рода оценке идет за Помпеем Трогом, передавшим индийскую традицию. Последний, возможно, знал и местные индийские источники.

Отдавая должное Чандрагупте как руководителю борьбы против греческих гарнизонов и остатков чужеземных войск, нельзя, однако, забывать, что в конце концов она велась за приход к власти кшатрийской династии Маурьев. Ученые, склонные рассматривать войну с греками только в качестве широкого народного движения, упускают из виду его классовый характер, хотя Чандрагупта, очевидно, использовал антигреческое движение в своих интересах. Показательны в этой связи слова Помпея Трога (Юстин XV. 4.13-14): «Руководителем борьбы за свободу был здесь Сандрокотт, но после победы он, злоупотребив именем свободы, превратил ее в рабство; захватив власть, он стал сам притеснять народ, который освободил от иноземного владычества».

На пути к магадхскому трону Чандрагупте пришлось столкнуться с Нандами, располагавшими огромной армией. В «Мшишда-панхе» (IV. 8.26) упоминается о кровопролитном сражении между их войсками, приводятся фантастические цифры потерь: 100 коти убитых солдат (1000 млн.), 10 тыс. слонов, 1 лакх лошадей (100 тыс.) и 5 тыс. колесничих.

По данным пуран, соперничество Чандрагупты с Нандами продолжалось 12 или 16 лет. Скорее всего эти годы охватывали весь период его борьбы за власть, в том числе и войну с греками. Если начало борьбы отнести к 326 г., когда Чандрагупта, по свидетельству Плутарха, уговаривал Александра двинуться против Нандов, то завершиться она должна была примерно в 314 г. Анализ политической обстановки показывает, что весьма благоприятные условия для захвата власти сложились после 317 г., когда последний македонский сатрап покинул Индию.

Весьма важны для определения этой даты годы правления Ашоки. Если согласиться, что оно началось в 268 г. до н. э., и учесть сведения пуран о продолжительности царствования Чандрагупты (24 года) и его сына Биндусары (25 лет), то получится, что воцарение Чандрагупты произошло в 317 г. до н. э. Указанная цифра не совпадает с датами, предложенными многими учеными (320, 321, 324, 325 гг.), но подтверждается материалами некоторых индийских текстов (кстати, по джайнской традиции, устанавливается еще более поздняя датировка). Одним из дополнительных аргументов в пользу принимаемой нами точки зрения служит и сообщение Юстина о том, что «Сандрокотт, захватив царскую власть, владел Индией в то время, когда Селевк закладывал основы своего будущего величия» (XV. 4.20). Очевидно, имеется в виду период, непосредственно предшествовавший установлению эры Селевка (312 г. до н. э.).

В индийских сочинениях почти не сохранилось упоминании о каких-либо конкретных фактах, связанных с правлением Чандрагупты; у античных авторов имеются свидетельства только относительно взаимоотношений его с Селевком Никатором. Страбон (XV. 2.9), Плутарх (LXII), Юстин (XV. 4.21) и Аппиан («Сирика» XI. 9.55) сообщают о мире между ними, но лишь Аппиан — об открытых военных действиях. Селевк, писал он, «переправившись через Инд, пошел войском на Андрокотта, царя индийцев, [живших] вокруг него». Эти слова дали исследователям повод изображать Селевка инициатором войны, который стремился овладеть территориями к востоку от Инда и своими блистательными победами превзойти Александра. Между том такое заключение трудно согласовать с данными источников, где утверждается, что главное внимание Селевка было обращено не на восток, а на запад. В этом плане можно трактовать сообщение Юстина о том, что Селевк, уладив дела на востоке, двинулся в поход против Антигона. Ему предстояла тяжелая борьба, и это заставляло его думать прежде всего об укреплении восточных границ. Скорее не Селевк, а Чандрагупта был активным действующим лицом в конфликте. Вероятно, маурийский правитель, воспользовавшись напряженной обстановкой и борьбой диадохов за власть, предъявил определенные требования своему западному соседу, желая получить ряд областей по Инду и к западу от него. Ведь некоторые из этих областей были раньше захвачены Александром, но затем отошли к Селевку. Судя по материалам античных сочинений, перевес оказался на стороне Чандрагупты, который по договору получил значительные территории. Правда, свидетельства древних авторов об этом очень противоречивы, что и привело к различным точкам зрения в современной индологической литературе. По Страбону (XI. 2.9), Селевк получил 500 боевых слонов, но отдал Чандрагупте те земли арианов, которые у них отнял Александр. Под частью Арианы, вошедшей в состав Маурийской империи, подразумевались, видимо, Паропамисады, Арахосия и Гедросия. Подобное предположение подтверждается находками надписей Ашоки в Лампаке (Паропамисады) и Кандагаре (Арахосия).

После заключения мира Селевк направил в Паталипутру — столицу Чандрагупты — своего посла Мегасфена. Это событие должно относиться к концу 303 или началу 302 г. до н. э. Обе династии, согласно Аппиану, заключили брачный союз.

Сведения о периоде царствования Биндусары — преемника Чандрагупты — немногочисленны, фрагментарны и основываются в большинстве случаев на материалах поздних буддийских сочинений Индии и Ланки, а также джайнских произведений (прежде всего «Паришиштапарвана»). Весьма отрывочны и свидетельства античных писателей о царе Амитрогхате (или Амитрохаде), которого допустимо отождествлять с маурийским Биндусарой. У Страбона (II. 1.9) сохранилось упоминание о селевкидских посольствах ко двору индийских правителей: Мегасфена к Чандрагупте и Деймаха к его сыну Амитрогхате.

Со времен X. Лассена и до настоящего времени ведутся споры о смысловом значении этого имени, хотя правильность соотнесения Амитрогхаты греческих источников с Биндусарой уже не вызывает сомнений.

Изучение политической истории времен Биндусары позволяет считать, что титул «убийца врагов», которым наделили его античные писатели, отражал реальные события периода, когда в Паталипутре находился селевкидский посол Деймах. Против центральной власти вспыхивали восстания в Таксиле, в горных районах Северной Индии. Очевидно, поднялись некоторые ранее независимые области, стремившиеся вернуть свою автономию. Весьма сложная обстановка была и при дворе самого Биндусары. По свидетельствам «Паришиштапарвана» (VIII. 446-447), здесь шла борьба между царевичами, будущими наследниками престола, и сановниками за влияние на царя. Часто возникали заговоры.

Античные авторы донесли до нас сведения о дипломатических отношениях маурийского царя с эллинистическим Египтом и Селевкидской империей. Мы уже ссылались на сообщение Страбона о направлении в Паталипутру селевкидского посла. Данные Афинея более конкретны — он рассказывает об обмене посланиями между селевкидским Антиохом и индийским царем Биндусарой. Передает он и довольно анекдотический случай: индийский царь просил Антиоха прислать ему сладкое вино, сушеные фиги и софиста. В ответ тот пообещал прислать только вино и фиги, ибо продавать софиста не разрешается. Свидетельство Афинея пока не подтверждено, однако у нас нет причин сомневаться в возможности обмена посланиями, тем более что факт существования тесных связей между Индией и ее западным соседом — Селевкидской империей — совершенно очевиден. Благодаря материалам Плиния (VI. 17), касающимся египетского посла Дионисия, который прибыл в Индию после Мегасфена, мы знаем о дипломатических отношениях Маурийской империи с эллинистическим Египтом. Плиний называет также и имя египетского правителя, направившего посольство, — Филадельф. Безусловно, здесь имеется в виду Птолемей Филадельф, царствовавший в то время. Имя индийского царя не сообщается, но, поскольку Плиний упоминает о посольстве Дионисия после Мегасфена, допустимо думать, что Дионисий был направлен Биндусаре. Из сочинений античных писателей явствует, что этот индийский царь продолжал политику Чандрагупты по расширению контактов со странами Запада.

Более скупы свидетельства о взаимоотношении Биндусары с государствами Южной Индии. Малые наскальные эдикты Ашока дозволяют наметить южную границу его империи, а отнесение их к ранним годам его правления — предположить, что указанные области входили в состав государства Маурьев еще при его предшественниках. Как отмечает Тараната, Биндусара захватил 16 городов (владений) и распространил свою власть на территорию от Восточного до Западного океана. По мнению некоторых исследователей, часть этих областей могла находиться в южной Индии и составлять часть его владений.

В различных иноземных и индийских сочинениях (прежде всего буддийских) повествуется о религиозной жизни в период правления Биндусары. Не только сообщение Афинея о просьбе царя прислать софиста, но и материалы индийских документов свидетельствуют о значительном интересе его к философии. «Дивья-авадана» рассказывает об аскете-адживике, который пользовался большим влиянием при дворе Биндусары, а «Махавамсатика» — об адживике Джанасаме, домашнем жреце царя. Ряд источников, в том числе и буддийских, подчеркивают приверженность Биндусары к брахманизму. В целом можно, вероятно, говорить о религиозной терпимости этого правителя. (Известно, что посол Деймах написал сочинение «О благочестии», посвященное, возможно, верованиям индийцев. Весьма противоречивы сообщения источников о хронологических рамках правления царя. Наиболее авторитетные в этом отношении пураны говорят о 25-летнем периоде царствования, ланкийские хроники — о 27-28-летнем, Тараната — о 35-летнем, а «Арьяманджушримулакальпа» — даже о 70-летнем. На основании дат воцарения Чандрагупты и Ашоки можно определить и время правления Биндусары. Принимая указания пуран как заслуживающие в данном случае большего доверия, получим 293-268 гг. до н. э.

1. Бонгард-Левин Г. М., Ильин Г. Ф. Индия в древности; СПб.: Алетейя, 2