Хаос и космос в лирике Ф.И. Тютчева

Прежде всего необходимо установить, в каком смысле следует понимать слова хаос и космос в отношении поэзии Тютчева. Хаос, понятие окончательно оформившееся в древнегреческой философии, - это трагический образ космического первоединства, начало и конец всего, вечная смерть всего живого и одновременно принцип и источник всякого развития. Он неупорядочен, всемогущ и безлик. Космос же - это мироздание, понимаемое как целостная, упорядоченная, организованная в соответствии с определенным законом вселенная, живое, разумное существо, вместилище космического ума, души, тела.

Здесь же мы коснемся вопроса, связанного с определением поэзии Тютчева как философской лирики. Ведь если мы говорим о выражении в поэзии таких философских понятий как хаос и космос, то она становится сродни философии, но не может стать самой философией. Однако в лирике поэт выражает своеобразие своего художественного переживания не только в колорите своего творчества, но и в характере подбора и формирования определенного материала, то есть "нуждается в извлечении из мира всего, соответствующего своей натуре". Если этот материал пересекается с философской проблематикой, то можно говорить о философской лирике.

Но в философии и поэзии различается в первую очередь способ использования языка. В философском поэтическом произведении имеется не развитие мысли, не развернутая аргументация, ее подтверждающая, а ее обозначение, декларирование философемы, которая живописуется словом в поэзии, то есть дается комплекс мыслей в переживании, в эмоциональных, художественных, "ощутительных" образах. Содержание бытия открывается непосредственно через образы. Естественно, что без дарования поэта рифмованные строчки не будут представлять собой истинного художественного произведения.

Тютчев был поэтом, в творчестве которого соединились "величайшая яркость и обрисованность объективно-эпического момента поэзии, ее идейного содержания, с исключительной силой и богатством ее лирико-музыкального элемента". Первая черта лирических произведений Тютчева - "всеобщее предметное чувство", носящее космический характер. Это чувство имеет объективный и реалистический характер. Другой поэт мог бы ощущать все явления предметного мира в себе, полагать, что природа откликается на его настроения. Для Тютчева все чувства и настроения - проявления космического бытия как такового. Целостная жизнь, физические явления воспринималась им как жизнь самой природы, самих вещей, космоса, "как состояние и действие живой души". Природа для него есть сама по себе комплекс живых страстей, сил, чувств, а отнюдь не мертвый материал, который послушен воле художника:

Не то, что мните вы, природа!

Не слепок, не бездушный лик -

В ней есть душа, в ней есть свобода,

В ней есть любовь, в ней есть язык…

 Даже там, где основная тема произведения - явления личной внутренней жизни, они представляются поэту проявлением жизни всего космоса. Душевная жизнь ощущается им как область, входящая в порядок объективного бытия и подчиненная космосу, "внешний свет природы становится внутренним светом разума и сознания". У Тютчева душа "бьется на пороге как бы двойного бытия", порыв радости представляется как проникновение стихии в душу человека ("как бы эфирною струею по жилам небо потекло"), старческая любовь есть вечерняя заря на потухшем небе, страстное томление девушки - рождающееся сгущение атмосферы перед грозой, а слезы - "капли дождевые зачинающей грозы". Это не просто образы, а восприятие их подлинно космической природы, то, что было названо Франком "космизацией души" - перенесение в личную жизнь категорий космического порядка.

Следует подчеркнуть, что предметное чувство поэта направлено на природу как целое, и каждое проявление жизни для него есть символ великого и невыразимого космического целого, некого "иного" - космоса в философском смысле этого слова. Поэзия Тютчева делает конкретные впечатления жизни в ее целом предметом восприятия, художественным центром, вокруг которого расположены частные поэтические идеи. Здесь - своеобразная художественная "религиозная философия", проявляющаяся в общности и вечности ее тем. Времена года, день и ночь, свет и тьма, любовь, море, душа - все это у Тютчева предмет художественного описания в своей общей, стихийной природе. Даже отдельные переживания связываются с общим, вскрывается космическая сторона жизни. Это может достигаться как прямым указанием на присутствие высших сил (например, гроза - проявление демонических сил: "Одни зарницы огневые, / Воспламеняясь чередой, / Как демоны глухонемые / Ведут беседу меж собой…"), так и посредством эпитетов, зачастую парадоксальных - "звучные волны ночи, гремящая тьма, поющие деревья" и т. п., которые у Тютчева представляют собой "приемы классификации явлений, превращение разрозненных моментов в необходимые, внутренне согласованные обнаружения проявлений вечных начал космоса".

Осознание в творчестве всего как единого и признание в видимом духовного начала - это пантеизм. Однако само конкретное содержание жизни космоса мыслимо лишь на основе многообразия, и в лирике Тютчева необходимо присутствуют мотивы двойственного порядка. Действительно, при обращении ко всей его поэзии мы ясно видим, как эта двойственность пронизывает все ее содержание. Наиболее яркий пример - стихотворение "День и ночь":

День - сей блистательный покров -

День, земнородных оживление,

Души болящей исцеленье,

Друг человека и богов!

Но меркнет день - настала ночь;

Пришла - и с мира рокового

Ткань благодатную покрова,

Собрав, отбрасывает прочь…

И бездна нам обнажена

С своими страхами и мглами,

И нет преград меж ней и нами -

Вот отчего нам ночь страшна!

 День и ночь здесь - символы двух различных стихий космоса, светлой и темной, последняя же - олицетворение "бездны безымянной" - названа Тютчевым хаосом:

О чем ты воешь, ветр ночной?

О чем так сетуешь безумно?..

О, страшных песен сих не пой

Про древний хаос, про родимый!

Как жадно мир души ночной

Внимает повести любимой!

Из смертной рвется он груди

И с беспредельным жаждет слиться!..

О, бурь уснувших не буди -

Под ними хаос шевелится!..

 Жизнь космоса - борьба светлого космического начала с хаосом. Вселенское бытие здесь внутренне двойственно, свет и хаос связаны как день и ночь. И, что самое главное, не только светлое начало, но и хаос божествен, прекрасен и привлекателен. Это подтверждается и эпитетами: "родимый" хаос, "святая "ночь.

Борьба между идеальным космическим началом и демоническим началом хаоса существует не только в природе, но и в самой человеческой душе:

...человек, как сирота бездомный,

Стоит теперь и немощен и гол,

Лицом к лицу пред пропастию темной.

И чудится давно минувшим сном

Ему теперь все светлое, живое...

И в чуждом, неразгаданном, ночном

Он узнает наследье родовое.

 Темная стихия страсти, угрюмый "огнь желания" таит очарование даже более сильное, чем светлая "пламенно-чудесная" игра, день - лишь "отраден и чудесен", ночь - "святая", воля к смерти и воля к жизни одинаково привлекательны для человека:

И в мире нет четы прекрасней,

И обаянья нет ужасней,

Ей продающего сердца…

 В человеке - желание гармонии более сильной, чем погружение в животворный океан идеального "эфирного" мира:

Сумрак тихий, сумрак сонный,

Лейся в глубь моей души,

Тихий, томный, благовонный,

Все залей и утиши…

Дай вкусить уничтожения,

С миром дремлющим смешай!

 Подлинное значение хаоса в лирике Тютчева - это начало уничтожения, бездны, сквозь которое необходимо пройти для достижения полного и подлинного слияния с космосом; тоска, охватывающая при встрече с проявлениями хаоса, - тоска и ужас смерти, уничтожения, хотя в них достигается блаженство самоуничтожения. Эта тоска - причина трагедии человека. Человек - лишь "греза природы". Отсюда - ощущение себя сиротой перед лицом темной бездны, ощущение призрачности жизни:

Душа моя, Элизиум теней,

Что общего меж жизнью и тобою!

 В лирике Тютчева образно выражена мысль о том, что стихия хаоса, "как бы неадекватная, соответствующая ограниченности человеческого существа", позволяет нам при соприкосновении с ней осознать всю глубину пропасти, отделяющей нас от истинно космической жизни, мысль, что зло и грех не противоположности добра и святости, а лишь ступени к ним.

На этом новом уровне противопоставление хаоса и идеального начала - космоса - находит выражения не в образах "дня и ночи", а в образах "тишины, успокоения и зноя "и столкновение их - это столкновение манящей и бурной красоты жизни с тихой и светлой красотой бессилия и умирания. Здесь подчеркивается черта, присущая самому космосу - сила возвышения над самим собой. Хаос, таким образом, - олицетворение "преодоления земного и смертного".

"Обе разнородные силы как бы с обеих сторон сближаются между собой и выявляют присущую им высшую гармонию, недостижимую вне духовного преобразования, страдания и умирания". Этот синтез достигается Тютчевым и в описаниях осени:

Есть в светлости осенних вечеров

Умильная, таинственная прелесть…

Ущерб, изнеможение, и на всем

Та кроткая улыбка увядания,

Что в существе разумном мы зовем

Возвышенной стыдливостью страдания.

 И в описании состояния старого человека: "одна улыбка умиления в измученной душе моей". И в описании "вещей души человека", бьющейся "на пороге двойного бытия": "Душа готова, как Мария, / К ногам Христа навек прильнуть..."

Итак, в лирике Тютчева, "самой ночной души русской поэзии", открывается в неподвижной, завершенной форме, в чистой красоте божественное единство космоса и хаоса, в борьбе между которыми протекает "злая жизнь с ее мятежным жаром".

Тютчев Ф.И. Стихотворения. Письма. М., 1957.

3унделович Я.О. Этюды о лирике Тютчева. Самарканд, 1971.

Франк С.Л. Космическое чувство в поэзии Тютчева. Русская мысль. Кн. 11. 1913.

Соловьев В.С. Поэзия Ф.И. Тютчева. В сб. Соловьев В.С.

Философия искусства и литературная критика. М., 1917.

Дарский Д.С. "Чудесный вымысел". Космическое сознание в лирике Тютчева. Пб.,