Порочная методология и ее плоды

И. Я. Кантеров

Можно только лишь приветствовать участие представителей самых различных научных дисциплин в исследовании процесса постоянного возникновения, утверждения и развития религиозных образований. Приложение совместных усилий способствует лучшему пониманию причин появления неорелигиозных групп, выявлению их места в обществе, способов пополнения рядов своих последователей.

В то же время публикуются работы, авторы которых предпочитают разделять утвердившиеся стереотипы и мифологемы , тем самым консервируя упрощенческие методологические подходы и блокируя новаторские исследования состояния и развития объекта изучения. К сожалению такие публикации появляются и в таком авторитетном издании , каким является «Российский психиатрический журнал. В № 3 за 2005 год в нем появилась статья П.И. Сидорова ( Северный государственный медицинский университет) c весьма интригующим названием- « Психический терроризм- нелетальное оружие массового поражения»./1/ В центре внимания автора – деятельность тоталитарных культов, имеющих, как утверждается в статье, принципиальное сходство с террористическими организациями. Поскольку более трех десятилетий я занимаюсь исследованием феномена новых религиозных образований (по классификации П. И. Сидорова – «неокультов», «тоталитарных сект»), данная публикация вызвала у меня профессиональный интерес и одновременно желание высказать о ней некоторые соображения.

Методология. Прежде всего, обратим внимание на методологические посылы ее автора.

Статью предваряет краткое изложение цели исследования, проведенных автором, способы их достижения; автор особо выделяет обоснованное отнесение им «... тоталитарных культов к психическому терроризму как самой массовой форме нелетального оружия». /2/ Кроме того, сообщается о том, что статья написана на основании анализа литературы и собственных исследований.

Внимательный анализ публикации П. И. Сидорова дает основания говорить о том, что она основана на порочной методологии, базируется на априорной и вместе с тем предельно негативной оценке определенного типа религиозных объединений как своего рода духовного «вывиха», влекущего тяжкие последствия для многих миллионов людей.

Терминология. По нашему убеждению, именно методология понимания природы религиозных образований, именуемых в статье «культами» и « сектами», наделение их исключительно негативными характеристиками порождает терминологический эклектизм, «мирное сожительство» понятий из арсенала спецслужб, судебных решений, сравнительного религиоведения, психологии и психиатрии. Многие термины используются П.И. Сидоровым как общезначимые, не нуждающиеся в обосновании и пояснении их смысла, хотя вокруг некоторых таких терминов ведутся весьма острые споры. Для иллюстрации этой мысли приведем всего два примера. В рассматриваемой статье часто встречается термин «культ» и словосочетания «культовые новообразования», «неокульты», наполняемые изрядным набором негативных признаков. И читатель, доверяя автору, может посчитать, будто термин «культ» всегда имел негативные смысловые оттенки. Между тем, на протяжении столетий термин «культ» звучал достаточно нейтрально. Генетически связанный с богослужебной практикой, он означал «религиозное служение божеству и связанные с этим религиозные обряды». /3/ В середине ХХ в., в контексте концептуального осмысления протестантской теологией появившихся новых религиозных образований встала проблема их типологизации. Называть их «сектами» протестантские теологи не могли, так как этот термин уже несколько столетий применялся католицизмом в отношении самих протестантских деноминаций. Поэтому в качестве общего понятия возникших религиозных групп стал применяться термин «культ». Новое значение термина «культ» (как типа религиозных объединений) получил распространение в России в начале 90-х годов. На многих конференциях, в том числе проходивших под эгидой РПЦ, их участникам раздавали книги (в русском переводе) протестантских обличителей культов. Некоторые из них – «Царство культов» У. Мартина и « Обманщики» Дж Макдауэлла и Д. Стюарта издавались в России миллионными тиражами.

В это же время началось «триумфальное шествие» по массмедийному пространству и термина « тоталитарные культы (секты). Находящееся тогда в терминологическом обороте словосочетание « деструктивный культ» плохо воспринималось и нуждалось в пояснениях. А термин «тоталитарный» уже прошел интенсивную обкатку во времена «холодной войны», вызывая ассоциации с репрессиями, подавлением прав человека.

Источники. Хотя статья опубликована в «Российском психиатрическом журнале», автор активно включается в обсуждение проблем других дисциплин. Почти половина статьи посвящена тематике религиоведения, социологии религии, конфессионально- государственным отношений, сектоведения. Много внимания уделяется правовой квалификации деятельности религиозных образований, именующихся в публикации «сектами», « неокультами». В то же время автор избирательно относится к используемым источникам, цитируя лишь авторов, разделяющих его позицию по обсуждаемой проблеме. Игнорируется многочисленные работы, в которых содержатся иные методологические подходы к пониманию новых религиозных движений. Тем самым у читателя может сложиться ошибочное представление о том, что кроме точки зрения авторы не существует иных взглядов, например, по весьма непростым проблемам религиоведения.

Формулируя свои суждения о тоталитарных сектах, П. И. Сидоров оставил без внимания труды авторитетных и отечественных ученых, многие годы плодотворно исследующих природу новых религиозных движений. За последние несколько лет на кафедрах религиоведения Московского государственного университете и Российской академии государственной службы при Президенте Российской Федерации защищены более десяти докторских и кандидатских диссертаций о феномене НРД в целом и его конкретных разновидностях. Объектом диссертационных исследований стали практически все действующие в России новые религиозные течения, которые в статье называются тоталитарными, деструктивными, занимающиеся психическим терроризмом. В своем большинстве диссертанты опирались в своих выводах на конкретные социологические исследования.

В связи c тем, что «термины тоталитарная секта», «тоталитарный культ» не имеют устойчивых, повторяющихся признаков, свойственных для многочисленных религиозных новообразований, подавляющее большинство представителей отечественного и зарубежного религиоведения и социологии религии не пользуются этим термином.

Под избранную автором концептуальную схему подгоняются статистические данные, даются односторонние оценки роли религии в общественной жизни.

Так, статья начинается с тезиса о том, что « у всех народов и во все времена вера выполняла функцию стабилизатора структуры личности и вектора стиля жизни». /4/ Между тем способы действия религиозной веры в обществе и суммарный результат этих действий далеко не всегда оказывает стабилизирующее воздействие на личность и общество. В связи с этим в социологии религии выделяется интегрирующе- дезинтегрирующая функция религии. В одном отношении религия объединяет, а в другом – разъединяет индивидов, группы, институты. « Интеграция способствует сохранению, дезинтеграция- ослаблению стабильности, устойчивости личности, отдельных социальных групп, учреждений и общества в целом… Если же в религиозном сознании и поведении личности обнаруживаются не согласующиеся друг с другом тенденции, если в социальных группах и обществе имеются различные, да еще и противостоящие друг другу конфессии, религия выполняет дезинтегрирующую функцию». /5/

В статье приводится таблица « роста численности верующих» в мире, призванная обосновать тезис автора о состоявшейся тенденции опережающего традиционные конфессии темпа роста новых религий. Из таблицы следует, что к 2006 г. новые религии ( секты) вырастут на 67 %, в то время как христианство только на 27 %, а ислам на 33 %. Анализ содержания таблицы свидетельствует о крайне низком уровне религиоведческой культуры ее составителей. Пожалуй, впервые в статистических данных о численности верующих в светском издании все новые религии отождествляются с сектами. Ведь под новыми религиозными движениями ( НРД) в научном религиоведении принято понимать группы, возникшие после Второй мировой войны. Нередко к ним присоединяют Свидетелей Иеговы, мормонов, Армию спасения, Христианскую науку, возникших гораздо раньше. Что же касается термина «секта», то он появился во времена Реформации, и сектантами католики называли протестантов, выступивших против вероучения и обрядов римско-католической церкви. И первыми и наиболее радикальными оппонентами новых религий, получивших широкое распространение в странах Запада, стали протестанты ( «сектанты», согласно католической, а с середины Х1Х в. и православной классификации ). Поэтому помещение в одну рубрику новых религий и сект в качестве однотипных религиозных объединений неверно с исторической и культорологической точек зрении. То, что с конфессиональных позиций считается сектой, в мирском измерении вовсе не ведет, как полагает автор статьи, к разрушению сложившихся устоев и дестабилизации духовной жизни. Протестантские ( «сектантские») деноминации занимают в США и других странах мира ведущие позиции в общественно-политической и культурной жизни. Протестанты в тех же Соединенных Штатах Америки избираются президентами и составляют большинство конгрессменов.

Вызывает удивление рубрика» нерелигиозные группы», численность последователей которых к 2006 г. должна перевалить миллиард чел. Кто входит в такие группы и почему « нерелигиозные группы» появляются в таблице, озаглавленной « Рост численности верующих»?, - эти вопросы остаются без ответа.

Выходя за границы компетенции психиатрии, П. И. Сидоров смело вторгается в очень сложную и дискуссионную проблематику религиоведения и социологии религии. Он перечисляет факторы, нередко приводящие к образованию «духовного вакуума», который заполняется « хаосом новой духовности». Последняя или экспортируется зарубежными религиозными организациями, или она формируется различными культовыми группами.

И далее автор формулирует ключевое понятие своих методологических изысканий в области типологизации религиозных образований. «Чуждые для духовной традиции данной страны такие религиозно-культовые организации обычно называют сектами, хотя юридически нормативного понятия «секта» нет.». /6/ По этим и некоторым другим соображениям автор предлагает новое обозначение – «культовые новообразования», «неокульты»,- которое содержит в себе отличительные черты новоявленный сект от сект прежних времен». /7/

По нашему мнению, подобные «инновационные вторжения» в классификацию религиозных объединений не только малопродуктивны, но и порождают неразбериху, фобии, сектоманию. На первый взгляд может показаться, что автор статьи озабочен юридически некорректным термином секта и исполнен желанием заменить его новыми терминами , не обремененными изъянами старого. Однако такое впечатление оказывается ошибочным. Точно так же, как и термин «секта», его обновленные версии не имеют юридического статуса. Чтобы в этом убедиться, достаточно заглянуть в ст. 8 Федерального Закона Российской Федерации « О свободе совести и о религиозных объединениях ( 1997 )». В ней дается наименование типов религиозных объединений: религиозная группа, религиозная организация, местное и централизованное религиозное объединение. Термины «секта», «культовые новообразования», «неокульты» в этой статье, как и в других статьях Федерального Закона, не встречаются.

Впрочем, как явствует из последующих рассуждений П.И. Сидорова, термину «секта» вновь возвращается его прежнее смысловое значение, и он постоянно используется как синоним термина « культ» с непременным добавлением прилагательного - «тоталитарный».

По наезженной колее. Практически все основные оценочные суждения автора анализируемой статьи о новых религиозных движениях представляют собой компиляцию публикаций теоретиков и практиков антикультового движения. Именно отсюда извлекается « наилучший критерий различения сект от традиционных религий». Вероучительные и обрядовые различия, оказывается, это всего лишь средство использования «…веры для достижения целей, не имеющих ничего общего с духовностью : деньги, личные амбиции, политика». /8/ Более трех десятилетий этот тезис повторяется зарубежными разоблачителями происков культов. Строго следуя логике и образу мышления идеологии антикультизма, П.И. Сидоров в то же время существенно расширяет круг объединений тоталитарного типа. К их числу относятся радикальные и экстремистские партии, террористы, наркосообщества, псевдорелигиозные объединения, саентологи и уфологи. Произвольность и надуманность подобной классификации сразу же бросается в глаза. К примеру, уфологические сообщества в большинстве своем представляют собой организационно рыхлые образования, не имеющие жестких структур управления и кодексов поведения. Как правило, в них отсутствует властвующая верхушка и строго выстроенные иерархические отношения.

В религиоведческом отношении несостоятельным выглядит и помещение автором статьи в одну рубрику « обрядовые секты» баптистов и староверов. Если староверы благоговейно и бережно относятся к соблюдению вековых обрядов, то у евангельских христиан ( баптистов) количество соблюдаемых обрядов сведено к минимуму. Для них характерно максимально упрощенное и непродолжительное по времени богослужение, отсутствие почитания икон.

Нельзя не обратить внимание и на небрежное отношение автора статьи к названиям групп, причисленных к тоталитарным. Не существует таких групп, как « мунизм», «Сом Баба», «Уитнес Ли», «Виссарион», « Нью Эйджс». Министерство юстиции РФ несколько раз в году публикует сведения о действующих в России религиозных объединениях с их точными наименованиями. Во избежание путаницы следует почаще обращаться к проверенным данным, а не полагаться на сомнительные источники.

Медикализация и психологизация религии

П.И.Сидоров безоговорочно принимает методологические посылы двух идеологов антикулътового движения- Роберта Лифтона и бывшего мунита Стивена Хассена. Первый -еще в 1961 г. издает книгу « Изменение мысли и психология тотализма. Исследование «промывания мозгов». Автор основывает свою теорию на описании методов, применяемых китайскими коммунистами по отношению к американским военнопленным во время корейской войны. Уникальную ситуацию, в которой находились американские военнослужащие, Р. Лифтон некорректно экстраполирует на весь массив неорелигиозных объединений. Без каких бы то ни было эмпирических данных на новые религиозные образования механически переносилась «китайская версия промывания мозгов», хотя большинстве случаев процесс обращения в неорелигии протекает без применения физического принуждения.

Множество вопросов порождает представленная в статье «Схема развития зависимого культового поведения» /9/ Во-первых, автор не сообщает о фактических данных, на которых держатся несущие конструкции этой схемы. А без них все построения и заключения воспринимаются всего лишь как плод воображения, не подкрепленного изучением реальных носителей «зависимого культового поведения». Все суждения автора ограничиваются либо констатацией состояния ( кризисная социальная ситуация), либо приемов формирования «культового поведения» ( вербовка ). Предельная абстрактность формулировок уже изначально минимизирует их эвристическую ценность, не позволяет с их помощью выявить действительны жизненные программы и поведенческие ориентиры приверженцев тех, кого П. И. Сидоров причисляет к культам или сектам.

Кроме того, культовое поведение расценивается как изначально отклоняющееся от «нормы»; подобный тип поведения всегда является зависимым, навязанным с помощью вербовки, манипулятивного влияния. Таким образом, сходу отвергается возможность приобщения к культовым организациям в результате свободного выбора религиозной веры, гарантированного Конституцией Российской Федерации. И здесь вновь обращает на себя внимание « терминологический коктейль», при помощи которого автор статьи раскрывает читателям механизм развития зависимого культового поведения. Между тем, кризисная социальная ситуация, манипулятивное влияние и вербовка могут способствовать далеко не только одному культовому поведению. Глубокий и затяжной социальный кризис, порожденный агрессивными рыночными реформами, вызвал к жизни и гигантские по своим масштабам способы манипулирования поведением людей. Короче, был задействован весь набор факторов успеха зависимого культового поведения: лидер, спасительное учение, наполняющее смыслом бытие людей, и вербовка, внушающая объекту воздействия значимые для него определенные мифологемы. При этом, в отличие от религиозных культов, в вербовке были задействована мощь печатных и электронных СМИ. И, соответственно, жертвы подобных грандиозных « вербовочных мероприятий» оказались весьма впечатляющими. По сообщениям СМИ, только от МММ пострадали свыше 50 млн. человек, а 50 человек покончили жизнь самоубийством, отдав С. Мавроди - «спасителю России» - все до последней нитки.

В научных кругах стран Запада довольно быстро была выявлена негативная тенденция «медикализации и психиатризации» взглядов и поступков последователей новых религиозных движений. И все же эта тенденция продолжала набирать обороты, несмотря на слабую эмпирическую обоснованность выводов ее приверженцев. В1984 г. американские ученые Б. Килборн и Дж. Р. Ричардсон публикуют статью « Психотерапия и новые религии в плюралистическом обществе. В ней они приходят к выводу о том, что психология и психиатрия перенимает роль, когда-то унаследованную духовенством. В самом деле, профессиональные психиатры и церковники борются между собой за клиентов, и «… концептуальная территория соперничества- кто станет определять реальность, фантазии, здоровье, психические заболевания, сущность личности и т.д. /10/ Несмотря на эмоциональный надрыв, граничащий с истерией, с которым теория «промывания мозгов» внедрялась в массовое сознание, многие авторитетные зарубежные психологи, социологи религии и теологи выступили против базовых установок этой теории и ее главных пропагандистов. Так, Томас Сас из Нью-Йоркского университета утверждал, что в действительности никто не может быть подвергнут « промыванию мозгов», и поэтому данное словосочетание следует истолковывать как метафору. Но метафору для кого и для каких целей - вопрошает он. Мы ведь не называем все типы личностного и психологического влияния «промыванием мозгов». « Мы резервируем этот термин для определения влияния на того, кого мы не одобряем». /11/

Томас Роббинс( социолог религии ) и Дик Энтони ( психолог религии) считают , что теория Роберта Лифтона, уравнивающая последователей различных религиозных верований с узниками лагерей для военнопленных, - «притянута за уши». К такому выводу они пришли в результате опросов значительного количества последователей Церкви Объединения , а также других неорелигий. Исследования показали, что лишь незначительный процент посещавших семинары Церкви Объединения впоследствии стали членами этой организации. /12/

Решительные несогласия с основными постулатами концепции Р. Лифтона высказывают и представители Русского Православия. Так, кандидат философских наук, директор департамента геополитических исследований С. А. Шатохин выражает обеспокоенность проникновением базовых установок Р. Лифтона в православное богословие и сектоведение. Он критически расценивает заимствование и пропаганду отечественным сектоведом А.Л. Дворкиным положений теории «промывания мозгов», называя такие заимствования повторением идеологических штампов американского агитпропа. Прежде всего это относится к обвинению северных корейцев и китайцев в «промывании мозгов» пленных американских летчиков. То, что эти летчики кричали в камеру, какое плохое американское правительство, что оно бомбит корейские деревни, и какие они плохие сами, что по приказу этого правительства убивают людей за тысячи километров от своей страны, это, де, по А. Л. Дворкину, «… был результат «промывки мозгов» гордых и свободных американцев с использованием каких-то там ужасных психотехник… Так, мол, они говорить в здравом уме не могли». /13/ С. А. Шатохин упрекает православного сектоведа в забвении практики «промывания мозгов» в США, в частности, в армии или в американских университетах. « В результате которого американцы нагружаются бредовыми идеями и представлениями о мире так, что, не моргнув глазом, уверяют, будто и Гитлера победили они, американцы, и что бомбить другие страны и народы- это дело подвига и геройства». /14/

Смена декораций: от «промывания мозгов» к «контролированию сознания».

Шумные скандалы, судебные разбирательства, вызванные действиями «депрограмматаров» (похищение людей, принудительные процедуры избавления от «вредной веры»), изрядно скомпрометировали как концепцию « промывания мозгов», так и широко разрекламированные методики « депрограммирования». Прослеживается тенденция рационализации обанкротившейся теории «промывания мозгов», очищения ее от одиозных формулировок и скандальных процедур приведения сектантов к «нормальному состоянию». Так появляется на свет добропорядочная концепция « контроля сознания», главные постулаты которой изложены в книге Стивена Хассена « Освобождение от психологического насилия».Все они старательно воспроизводятся в статье П.И. Сидорова. Однако, несмотря на косметическую подчистку, концепция «контроля сознания», Стивена Хассена унаследовала практически все исходные установки « промывания мозгов».

Прежде всего это касается оперирования оценочными характеристиками, не имеющих устойчивых признаков. Ими избирательно наделяются исключительно религиозные образования, причисляемые к сектам или культам. Обильно цитируемые в статье постулируемые С. Хассеном проявления контроля сознания настолько расплывчаты, что они могут быть обнаружены во многих типах объединений индивидов. Так, заимствованные П.И. Сидоровым у Хассена такие отличительные характеристики деструктивного культа, как монологичность, мифологичность, эмоциональность, коллективизм свойственны отнюдь не одним деструктивным культам. Монологичность, например, (она определяется С. Хассеном как целенаправленная деятельность и исключение альтернативных источников информации) можно встретить в воспитательных и образовательных процессах. Что же касается мифологичности (эксплуатации проверенных мифологических схем), то поддержание старых мифов и сооружения новых было и остается основной функцией пропаганды. И многие другие негативные признаки, приводимые в статье, объявляются сущностными характеристиками исключительно одного типа религиозных образований - религиозных культов. Такие определения абсолютно не пригодны для постижения природы новых религиозных движений, причин их распространения и способов пополнения рядов своих последователей.

Действительно ли в России насчитывается около 1 млн. психических террористов, владеющих нелетальным оружием массового поражения?

Но, пожалуй, больше всего возражений вызывает заключительная часть рассматриваемой статьи, в которой проводятся прямые аналогии между деятельностью культовых религиозных образования и террористических организаций. Для убедительности приводится угрожающая статистика- в современном мире насчитываются десятки тысяч сект: Бразилия -4100, США- 3000, Россия ( около 1 млн. человек ) и т.д. /15/. И в который раз отсутствуют ссылки на источники таких данных. Между тем авторитетные отечественные социологи религии, на основании проверенных методик, приводят иные сведения о численности новых религиозных образований. C. Филатов и Р. Лункин в журнале «Социологические исследования» ( № 6, 2005г.) утверждают, что «всего последователей новых религиозных движений в современной России не более 300 тыс.чел.» « Но-, поясняется далее, - жестко организованные, авторитарно управляемые НРД – это капля в море всевозможных новых религиозных течений». Правда в российском обществе, по их же признанию, действительно широко распространены всякого рода оккультные, языческие и псевдохристианские верования. Но они эклектичны, изменчивы. Эти верования слабы, почти никто не собирается ради них вступать в какие-либо дисциплинированные организации. « На этом фоне борьба с «тоталитарными сектами» оказывается борьбой с призраками. Самые легкие репрессии их разгоняют, остается лишь горстка последователей, но сами верования никогда не исчезают» /16/

B который раз выходя за рамки психиатрической экспертизы, П.И. Сидоров разрабатывает характерные черты деятельности тоталитарных сект. Из приведенного пространного перечня таких характеристик наибольший интерес вызывает первый пункт – «сильная антигосударственная направленность- запреты на участие человека в жизни государства и общества». С. 32 ) Что же касается других « характерных черт», то они представляют собой пересказ антикультовых изданий.

Как « новое слово», своего рода «методологический прорыв» в зарубежной и отечественно антикультовой идеологии следует охарактеризовать вывод, завершающий перечень общих черт деятельности тоталитарных сект и террористических организаций. « Таким образом, - резюмирует П. И. Сидоров, - религиозные тоталитарные культы представляют сегодня угрозу национальной безопасности России так же, как и терроризм. Тоталитарные культы можно признать разновидностью психического терроризма, включающего манипулятивные воздействия на психику человека в целях уничтожения его индивидуальности и корыстного подчинения поведения, управления эмоциями и волей». /17/ И далее, беря на себя функции прокурора, автор статьи предлагает оценивать деятельность деструктивных сект как наносящую ущерб общественному и психическому здоровью нации, и, стало быть, имеющую вполне определенные противоправные характеристики. Выступая в амплуа «юриста широкого профиля», автор статьи находит великое множество посягательств «психических террористов» на нормы международных пактов и отечественного законодательства.

После столь громкого заключительного аккорда встает отнюдь не риторический вопрос: а куда же смотрят законодательная и исполнительная власть, органы правопорядка, допуская деятельность « психических террористов». К великому сожалению, автор статьи на такой вопрос ответа не дает, как не дает он ответов и на многие другие вопросы, возникающие после прочтения его публикации. Вот один из таких вопросов: как согласовать вывод об общности тоталитарных сект и террористических организаций с презумцией невиновности, гарантированной ст. 49 Конституцией Российской Федерации, в соответствии с которой гражданин России признается виновным только после того, его виновность будет установлена судебным решением.

В достаточно пространной статье не нашлось места для ссылок на уголовные дела, гражданские иски, которые могли бы предметно обосновать общность тоталитарных сект и террористических организаций. Кроме того, квалифицируя деятельность тоталитарных религиозных образований как нелетальное оружие массового поражения, П. И. Сидоров упустил из вида одно весьма немаловажное обстоятельство. За небольшим исключением, почти все религиозные организации, объявляемые в статье тоталитарными культами, психическими террористами, имеют статус юридических лиц и прошли регистрацию и перерегистрацию в соответствии с Законом « О свободе совести и о религиозных объединениях». Выступая 14 апреля 2005 г. c докладом перед Советом Федерации Федерального Собрания России, Генеральный прокурор РФ В. Устинов заявил: «… все религиозные течения, которые зарегистрированы в нашей стране, прекрасны, поддерживают духовность на высоком уровне».

Ложный диагноз, базирующийся на порочной методологии понимания природы новых религиозных движений, c неизбежностью влечет за собой и в корне ошибочные способы эффективного лечения недугов, порожденных деятельностью сект и культов. Панацеей очищения духовного пространства России от «сектантской заразы» провозглашается «разработка системы психологической защиты в обеспечении информационно- психологической безопасности личности и общества». И реализацией такой актуальной задачи призваны заниматься социальная психология и социальная психиатрия. /18/

Но поскольку выполнение поставленной задачи мыслится на базе надуманных концепций, мифологем типа «промывания мозгов», «психического терроризма», а также новояза- «нелетального оружия массового поражения», то все эти новации несут в себе явно негативный и опасный заряд. Психиатры и психологи фактически вовлекаются в весьма неприглядное занятие- стигматизацию «чуждых» религий и их последователей (около 1 млн полноправных граждан Российской Федерации), занесение их «списочным составом» в разряд «психических террористов». Подобные занятия вряд ли будут способствовать формированию в нашей стране гражданского общества, неотъемлемой частью которого является толерантность, неукоснительное соблюдение конституционной гарантии свободы совести.

Список литературы

Сидоров П. И. Психический терроризм - нелетальное оружие массового поражения. // Российский психиатрический журнал. - 2005.- № 3. –C.28-34.

Там же .- C.28

Словарь русского языка. Т.II. М., 1982.- C. 148.

Сидоров П.И. Психический терроризм…. С. 28.

Основы религиоведения. М., Высшая школа. - 2001. C. 83.

Сидоров П. И. Психический терроризм….. C.29.

Там же.

Там же.

Там же. - C. 30

Brock K. Kilborn, James T. Richardson. Psychoterapy in a pluralistic Society. // American Psychologist. vol.39. 1984. P.- 246-247

Szasz Thomas Some Call It Brainwashing // The New Republic, March 6, 1976.

Dick Anthony, Thomas Robbins. New Religions, Families and «Brainwashing», in In Gods we Trust. NJ., 1981. P. 264- 265

Шатохин С. А. Рецензия на книгу А. Л. Дворкина « Сектоведение. Тоталитарные секты. Опыт систематического исследования». // Очерки российского сектоведения. СПб., 2005.- C. 28-29

Там же.

Сидоров П.И. Психический терроризм….. С.32

Филатов Б., Лугкин Р. Статистика российской религиозности: магия цифр и неоднозначная реальность// Социологические исследования. - 2005.-№ 6.

Сидоров П. И. Психический терроризм…. C. 32-33.

Там же. - C.