Гроций

А.А. Гусейнов

Голландский правовед и философ права Гуго Гроций (Hugo Grotius, 1583-1645) является признанным основателем современной теории международного права. Его перу принадлежит ряд юридических и религиозных трактатов, написанных на основе богатейшего материала классической, богословской и юридической литературы. Наибольшую известность принес Гроцию фундаментальный трактат "О праве войны и мира" (1625). Этот великий труд, создававшийся в первый период Тридцатилетней войны, лег в основу европейского международного права. Продолжая традицию, идущую от Августина, Фомы Аквинского, Франсиско Суареса и многих других средневековых мыслителей, Гроций дает в этом трактате подробную правовую разработку многих этико-правовых проблем войны и мира, в частности, оснований и именно, справедливых оснований, начала войны [1].

Гроций - родоначальник Новоевропейской школы естественного права, которая оказала большое влияние на развитие моральной философии. Свое учение об обществе, праве и нравственности Гроций строит независимо от религиозной доктрины, основывая его исключительно на разуме.

Три источника нормативного рассуждения. Концепция естественного права. Свои рассуждения Гроций развивает в трех плоскостях. Один из ключевых источников его рассуждений - традиция естественного права. В понимании естественного права Гроций опирается на античную традицию, идущую от Пифагора и Аристотеля и окончательно выразившуюся у поздних стоиков и Цицерона [2]. Это традиция такого обоснования права, при котором основополагающие принципы человеческого поведения выводятся из первичных характеристик человека как животного, в первую очередь общественного, склонного и привычного к общежитию, руководствующегося разумом, способного к выражению своих чувств и мыслей, к познанию, формулированию правил и действованию сообразно им. Право Гроций понимает как социальный институт, обеспечивающий суверенность личности и соблюдение справедливости (в том числе в виде наказания виновных).

Это юридическое понятие права Гроций дополняет более широким, согласно которому право выражает способность человека к разумным суждениями и действиям, сообразным с разумом - со "здравым суждением" [3]. Таким образом, Гроций делает шаг, характеризующий его как типично новоевропейского мыслителя: общительность и рациональность представляются как сопряженные характеристики человека, благодаря разуму человек оказывается способным включиться в общественный порядок; разумность и социальность являются условиями его личной безопасности.

1 О месте Г. Гроция в традиции теории справедливой войны см.: Нравственные ограничения войны: Проблемы и примеры / Под ред. Б. Коппитерса, Н. Фоуишна, Р. Апресяна. М., 2002.

2 Гроций прямо ссылается на Цицероново определение естественного закона в "Речи в защиту Тита Анния Милона" (Цицерон. Речи: В 2 т. М., 1993. Т. И. С. 223).

3 Гроций Г. О праве войны и мира. [Пролегомены, IX]. М., 1956. С. 46.

Дополнительной чертой такого естественного порядка является особый порядок справедливости - "благоразумная соразмерность в безвозмездном распределении между отдельными людьми и обществами причитающихся им благ" [1]. Гроций вместе с тем подчеркивает, что эта область права специфична: здесь людям предоставляется то, что им уже принадлежит - само положение другого накладывает на нас определенные обязанности, и их нарушение есть проявление несправедливости. Естественное право самодостаточно и не нуждается в санкции какого-либо авторитета, даже божественного.

1 Гроций Г. О праве войны и мира [Пролегомены, X]. С. 46.

Другим по сравнению с природой основанием права является, по Гроцию, "свободная воля Бога". Своими законами Бог подтвердил присущие человеку начала. При всей их близости естественный закон и божественный закон не совпадают. Гроций постоянно апеллирует к этике Ветхого Завета (точнее, к законам Моисея) как очевидно выражающей естественное право. Однако этико-правовой порядок, предполагаемый Ветхим Заветом, отличается в своих основаниях от порядка естественного права. В этике, основанной на божественном авторитете, принципы общительности, разумности или благоразумной справедливости рассматриваются как производные от воли Бога; человеческая природа полагается подчиненной ей, а не природе и не разуму. Так что различия между естественным и божественным законом для Гроция несомненны, хотя прямо он и не стремился их акцентировать.

Иным по сравнению с естественным правом и ветхозаветным законом основанием рассуждений Гроция является этика Нового Завета. Гроций всячески старается показать рядоположенность евангельских заповедей Моисеевым законам; а также органичность перехода ветхозаветной этики в новозаветную этику, отражающего историческое возвышение этико-правовых условий жизни человека. Демонстрируя свою приверженность евангельской этике, Гроций одновременно переосмысливает ее в духе естественного права и Ветхого Завета и тем самым сближает эти три качественно различных способа нормативного мышления.

Стремясь уяснить соотношение естественных и установленных авторитетом законов, Гроций показывает, что в конечном счете божественные законы не могут не совпадать с естественными законами. Так что, предпринимая научное изложение юриспруденции, необходимо отделить человеческие установления от тех, что вытекают из самой природы. Только естественное право как неизменяемое, вечное, не зависящее от человека, и должно быть предметом научной теории права [1].

Этический синтез. По большому счету Гроций пытается примирить возвышенную христианскую этику самоотречения с активной и практически ориентированной жизнью в миру. Однако эта попытка могла быть успешной лишь на основе совмещения различных моральных традиций. Гроций стремится доказать единство Моисеевой и Иисусовой этики; его основу задает естественное право.

У Гроция нет отвлеченных рассуждений. Предмет его исследования жестко определен: право войны и мира. По этому поводу и проясняется его видение этики, существенно иной по сравнению с той, что принята в христианской традиции. Ключевым для него стал вопрос о допустимости применения силы. Устанавливая суверенность социального субъекта в качестве принципа общественной жизни, необходимо обеспечить защиту этой суверенности. Это - моральная проблема, поскольку ее решение зависит от самих людей. Война в этом смысле является наиболее типичной ситуацией: во время войны не существует общих судов, и конфликтующие стороны сами должны определять меру справедливости своих решений и действий. Согласно естественному закону, пишет Гроций, при необходимости отстаивания справедливости и при исчерпанности всех мирных средств или невозможности применения мирных средств, использование силы не только морально допустимо, но и законно.

Гроций разделяет право силы и произвол. Применение силы естественно против угрожающей силы в порядке предусмотрительности и заботы о себе, а также о тех, на кого распространяется наша ответственность. Сила законна, если это "сила, не нарушающая чужого права" [2]. Иными словами, речь идет о силе, ограниченной правом и поставленной на службу праву. Ограничение касается в первую очередь целей, ради которых применяется сила. Таких целей всего три: а) самозащита, б) возвращение имущества, в) наказание [3]. Все они связаны с сохранением status quo. В естественном праве забота о собственной безопасности значительно важнее уважения к общему благу. В этом естественному праву противостоит закон любви, который не допускает нанесения ущерба другим ради собственной безопасности [4].

1 Граций Г. О праве войны и мира [Пролегомены, XXX]. С. 52.

2 Там же [1,11,1,6]. С. 85.

3 Там же [II, I, II, 2]. С. 187.

4 Тамже[II,1,1Х,3].С. 191.

Обосновав допустимость применения силы во имя нравственно оправданных целей, Гроций отдельно оговаривает ограничения в применении силовых средств, которые носят как пруденциальный и прагматический, так и этический характер.

Принципам естественного права Гроций противопоставляет принципы христианской этики - этики милосердия и человеколюбия [1]. Этим противопоставлением старая этика не умаляется - таким образом лишь задается перспектива человеческого возвышения в праве и достоинстве. Гроций разделяет точку зрения, что естественное право, закон Моисея и христианский закон, - все были даны Богом (естественное право - неявно) в развитие один другого по мере прогресса человечества. При этом более развитый закон не отрицает, но уточняет и ограничивает закон менее развитый.

1 Гроций Г. О праве войны и мира [Пролегомены, L]. С. 57.

Сопоставление евангельских заповедей с ветхозаветными заповедями и нормами естественного права Гроций проводит по нескольким пунктам. Наиболее важные из них - рассуждения об ограничении свободы наказания и христианском терпении, о необходимости воздержания от возмездия и о необходимости миролюбия.

Важно отметить, что Гроций, определяя и проясняя стандарт, задаваемый христианской этикой, находит возможность привести свидетельства и из античных источников. Хотя Гроций сам не комментирует такие непременные параллели, очевидно, что для него важно не только показать возможность особенного по сравнению с естественно-правовым способа морального выбора и поведения, а именно того, который задан Христом, - но еще и указать на то, что тенденции в направлении к стандарту христианской этики или аналогичные ему существовали и тогда, когда естественное право было, как кажется Гроцию, определяющим.

Итак, Гроций осуществляет двоякий этический синтез. Во-первых, это нормативный синтез: Гроций совмещает с этикой милосердия и миролюбия, т.е. с христианской этикой, этику справедливости и возмездия, т.е. морально-правовые нормы Ветхого Завета и классической древности. Во-вторых, нормативную этику, основанную в целом на Священном писании, Гроций соединяет с естественно-правовой теорией морали. Моральная философия, таким образом, выводится за рамки теологии. Этот поворот в теории морали (и права, как и общества в целом), закрепленный в социальной философии Т. Гоббса, определил одно из основных направлений в развитии новоевропейской моральной филосо