Этнический состав Причерноморской Руси

Радомский Я. Л.

Проблема этнического состава Причерноморской Руси неразрывно связана с проблемой её территории и хронологических рамок её существования. Фундаментальной основой изучения проблемы Причерноморской Руси является доказанная О.Н. Трубачёвым возможность выведения этнического названия рус/рос от племенного имени “роксаланы” при условии, что последнее — не иранское, а индо-арийское. Другим крайне важным основанием Причерноморской Руси является славянское языковое посредство, необходимое для сохранения в Северном Причерноморье выявленных О.Н. Трубачёвым в топонимике Северного Причерноморья и Подонья славяно-индоарийских изоглосс. (40, С. 13-29; 37, С.3-21).

Предшественниками Причерноморской Руси были роксаланы — представители разноэтничного союза племён, сложившегося в Северном Причерноморье приблизительно во II в. до н.э. Этот союз включал в себя различные сарматские племена. Сам этноним “роксаланы” О.Н. Трубачёв выводит из индоарийских языков(39, С. 36-37), что может свидетельствовать о тесном контакте роксалан с синдо-меотскими племенами северо-восточного Причерноморья и Прикубанья. Не исключено, что роксаланы пользовались языком синдо-меотов.

Первое свидетельство о проникновении роксалан на территорию Крымского полуострова относится к последнему десятилетию II в. до н.э. (43, С. 224; 17, С. 210; 31, С. 97-119) Часть роксалан после этого осела на полуострове и была ассимилирована местным позднескифским населением, и следы данного этнонима в более позднее время в Крыму не прослеживаются. Большая часть роксалан уже в I-II в. н.э. откочевала в Подунавье, однако сведения автора IV в. Аммиана Марцеллина (их аутентичность IV веку оспаривается) и Иордана (3, С. 256; 14, C.83-84.) позволяют предположить сохранение какой-то их части в Северном Причерноморье и в более позднее время вплоть до раннего средневековья.

Следующий этап в истории Причерноморской Руси начинается с III в. н.э., когда в Северном Причерноморье появляется разноэтничный союз варварских племён, возглавляемый германским племенем готов, представленный черняховской археологической культурой. В этот союз были включены и сарматские племена Северного Причерноморья. Одним из племён этого союза являлись, по свидетельству Иордана, некие “роги”(14, С. 83), в которых можно предположить часть германского племени ругов, которым готы нанесли поражение ещё в эпоху своего пребывания в Южной Прибалтике и увлекли за собой в Северное Причерноморье.

Не исключено, что с носителями этнонима “рус” связаны и наиболее активные участники так называемых “готских” походов второй и третьей четверти III в. н.э. — бораны. Однако в силу крайней скудости сведений о боранах и неясности их этнического облика это предположение на современном этапе развития исторической науки убедительно доказать невозможно. С боранами, возможно, связана “варяжская” топонимика западного побережья Крыма. (8, С. 322-323).

В “вероломном племени росомонов”, которое вступило в конфликт с готами незадолго до гуннского нашествия, больше всего оснований видеть сохранившихся в Северном Причерноморье потомков роксалан, впитавших в себя культурные традиции германских племён (16, С. 25-31). Росомоны, вероятнее всего, вошли в гуннский союз племён и переселились вместе с гуннами в Европу, хотя прямых доказательств этому в письменных источниках мы не находим. В дальнейшем потомки роксалан и ругов оказывались то на стороне противников, то на стороне союзников гуннов. После разгрома гуннов в битве на Каталаунских полях в 451 г. и при Недао в 453 г. часть ругов и, возможно, часть роксалан отошла в Поднепровье и Северное Причерноморье (14, С. 111; 19, С. 439; 7, С. 69-107), где в это время возникает ряд новых могильников. Самые крупные из них — Абрау-Дюрсо близ Геленджика (13, С. 106) и Сахарная Головка в Инкерманской долине (1, С. 82). Первый, по-видимому, принадлежал преимущественно ругам, второй — роксаланам. Однако предполагать принадлежность этих могильников исключительно какой-то одной этнической группе было бы ошибкой. Поэтому для обеих локальных группировок русов Причерноморья целесообразно применять один и тот же термин — “причерноморские русы”.

Часть роксалан в V в. отошла также на Северный Кавказ, где, как и в Крыму, в это время увеличивается количество захоронений по типично сарматскому обряду — в подбоях (2, С. 23-24; 15, С. 102-135).

Часть ругов и роксалан, которые выступали в битве при Недао как союзники гепидов и затем расселились в Восточной Фракии и Подунавье, волевым решением византийского императора Юстиниана I в 527-528 гг., были переселены в район Керченского пролива для защиты Боспора от гунно-болгарских племён (42, С. 51, 80-81) и обрели новое постоянное место жительства в этом регионе. К этому времени относится возникновение Борисовского могильника близ Геленджика, группы могильников в Восточном Крыму и на Южном берегу полуострова, самый известный из которых — могильник Суук-Су близ Алушты. (34, С. 155) Связь этих могильников с Европой устанавливается по характерным украшениям — двупластинчатым и пальчатым фибулам, янтарным бусам и др. (13, С. 69-107) Пришедшие из Европы новые племена вступили в этнокультурные контакты с местным крымским населением — готами, сармато-аланами и, возможно, какими-то синдо-меотскими группами. Контакты были настолько интенсивными, что по имеющимся археологическим данным (письменные источники отсутствуют) крымское население V — конца VII вв. этнически дифференцировать невозможно.

Часть племён — носителей этнонима “рус” отошла в Подонье и Подонечье, дав начало лесостепному варианту салтово-маяцкой археологической культуры. (10, С. 372). Однако осознание этнического единства крымских и донских русов, по-видимому, сохранялось.

С населением салтово-маяцкой культуры тесно контактировали славяне-анты пеньковской, а затем — волынцевской культур, явившиеся родоначальниками летописных северян и (36, С. 140-150; 22, С. 87-100), населявших в эпоху Киевской Руси территорию Черниговского княжества. Именно благодаря этнокультурным контактам с русами-салтовцами, а также проникновению антов-пеньковцев в Крым северянами сильнее всего осознавалась родственная связь с населением Северного Причерноморья, что выразилось в их эмиграции на эти территории в древнерусское время.

Какое-то количество роксалан расселяется в V-VI вв. на Нижнем Дону к северу от Донецкого кряжа (“рохоуаско” Орозии короля Альфреда (25, С. 14-15), часть русов, упомянутых в “Худуд ал-алам”(41, С.38)) и в Лесостепном Подонечье (основная масса русов арабских историков традиции “Анонимной записки”).

На археологическом материале есть определённые основания говорить о притоке в Крым в V-VII вв. некоторого количества славян. Значительное количество славян-антов, вероятно, присутствовало в составе алано-болгарских орд в составе Великой Болгарии. (29, С. 157; 30, С. 125-130) После разгрома последней эти славяне вместе с частью остального населения Великой Болгарии очутились в Крыму. Количества славян оказалось достаточно для сохранения в Подонье и Приазовье славяно-индоарийских изоглосс. Это привело к ославяниванию части местных племён, в том числе роксалан и ругов, что сказалось на изменении их названия на “рус” или “рос”. Хотя не следует исключать и того, что часть этих племён была ославянена уже на Дунае. Этноним “русы” вытеснил все другие, по крайней мере, к концу VIII в. н.э.

В конце VII в. бóльшая часть территории Крыма попадает под власть хазар. (1, С. 185-224; 26, С. 107-110; 28, С. 22). Археологически это отразилось в появлении в Крыму ямных захоронений, аналогичных салтовским могильникам Приазовья и Подонья, а также распространении украшений и керамики, типичной для археологических памятников салтово-маяцкой культуры. Однако нет серьёзных оснований считать это население болгарами, так как это не подтверждается письменными источниками, свидетельствующими о присутствии в Крыму других кочевников — асов, родственных аланам. (20, С. 137)

В последней четверти VIII в. прекращают своё существование могильники ругов-русов в Северо-Восточном Причерноморье. (12, С. 54; 34, С. 165) Видимо, это связано со становлением раннесредневекового абхазского государства, в чём активное участие принял Хазарский каганат. Не исключено, что именно с подачи хазарского правительства эти руги-русы переселились на территорию Крыма. Это могло быть связано с необходимостью подавления антихазарского восстания крымских готов, произошедшего ок.787 г. (4, C. 151-162) Возможно, однако, этот поход был предпринят ругами-русами самостоятельно. В пользу последнего утверждения говорит тот факт, что объектом нападения ругов-русов стал город Сурож, где в это время находился хазарский правитель — тархан.

Вышеуказанные события конца VIII — начала IX вв. находят подтверждение как в письменных, так и в археологических источниках. Концом VIII — началом IX в. датируется сохранившийся в славянской версии “Жития Стефана Сурожского” рассказ о походе на Крым князя Бравлина. (9, С. CCLXXIII). Концом VIII в. датируется появление в Крыму трупоположений в плитовых и грунтовых могилах (1, С. 201; 18, С. 34) и одновременное исчезновение этих обрядов в Северо-Восточном Причерноморье. Имя предводителя войска ругов-русов — Бравлин — говорит о его северном (прибалтийском) происхождении и свидетельствует о начале функционирования в это время Волго-Балтийского торгового пути. Судя по археологически данным, вновь пришедшие на полуостров руги-русы расселились в основном на слабозаселённых территориях — на Керченском полуострове, в восточной части горного Крыма (в окрестностях Сурожа-Судака, в Коктебельской и Отузской долинах) и на западном побережье полуострова (район Донузлавского озера и побережье к югу от него). Какие-то группы причерноморских русов продолжали обитать в Юго-Западном Крыму и на Южном побережье Крыма, однако отделить их территориально от соседних им крымских готов невозможно в силу отсутствия различий в материальной культуре. Возможно, одним из центров причерноморских русов был посёлок Партенит на Южном Берегу. (9, C. 396) На политические и, видимо, на этнические противоречия среди населения юго-западного Крыма указывают сообщения “Жития Иоанна Готского” и “Записки греческого топарха.”

С 20-х гг. IX в. Причерноморская Русь начинает вести достаточно активную внешнюю политику в черноморском регионе, а с 80-х гг. IX в. — и на Каспии. Грабительские набеги (такие, как нападение на Амастриду, датированное В.Г. Васильевским периодом между 820 и 840 гг.) сочетаются с торговыми связями с византийскими землями в Причерноморье. Об активных торговых и политических связях с русами (Русским каганатом) Подонья свидетельствуют многочисленные находки на этих территориях предметов, импортировавшихся из Крыма. (27, С. 116; 33, C. 70-101) Набег на Амастриду был совместной акцией донских и причерноморских русов.

До принятия крещения в 860-х гг. причерноморские русы, по-видимому, были в большей степени связаны с Хазарским каганатом, нежели с Византией. Во всяком случае, об активных антихазарских действиях русов в Причерноморье можно говорить только с 70-х гг. IX в., когда их руками Византия вернула себе контроль над западным побережьем керченского пролива (32, С.12-13; 24, С. 99). Важнейшим свидетельством того, что в начале второй половины IX в. причерноморские русы приняли крещение, является факт упоминания в списках епархий, подчинённых константинопольскому патриархату Сугдейской и Фулльской епархий. (6, С. 51) Территорию Фулльской епархии некоторые специалисты считают населённой крымскими аланами. (21, С. 201; 35, C. 584-589) По нашему мнению, правомернее говорить не об аланах, а об асах, этнически родственных аланам. Возможно, этноним “русы” (в византийских источниках — “росы”) в конце IX в. уже распространялся и на них. Таким образом, с конца IX в. название “русь” для Причерноморья — уже не этноним, а политоним.

В первой половине X в. причерноморские русы продолжают вести активную внешнюю политику, причём уже можно уверенно говорить о сотрудничестве с русами Киевской Руси. Однако военное поражение, понесённое русами во время грабительского набега на Каспий в 912 г., значительно ослабило экономический и военный потенциал Причерноморской Руси. Последней относительно успешной самостоятельной акцией Причерноморской Руси был неожиданный набег на Самкерц-Тмутаракань в начале 40-х гг. X в. Он вызвал ответную карательную акцию со стороны Хазарии и повлёк за собой гибель основных поселений причерноморских русов, что полностью подтверждается археологическими данными. (5, С. 109; 23, С. 170-174) Организованный затем по принуждению победивших хазар неудачный поход русов на Византию и столь же неудачная попытка закрепиться в Прикаспии (11, С. 142) привели к потере Причерноморской Русью политической независимости и подчинению её хазарам. После походов Святослава и гибели Хазарского каганата Причерноморская Русь вошла в состав Киевской Руси, став Тмутураканским княжеством. Это косвенно свидетельствует о том, что после карательных акций хазар далеко не всё население Причерноморской Руси было истреблено и осознание этнической близости с киевскими русами продолжало сохраняться среди части населения Крыма.

Таким образом, Причерноморская Русь оказывается этнически близка населению лесостепного варианта салтово-маяцкой культуры — потомкам роксалан и ославяненным ругам-русам Подунавья, известным по средневековым письменным источникам. Возможно, причерноморскими русами осознавались и родственные связи с русами Среднего Поднепровья — и те, и другие были в какой-то степени потомками ругов. Подтверждается и тезис о притоке в Северное Причерноморье какого-то количества славян — вероятнее всего антов. Относительно небольшие следы их пребывания в Северном Причерноморье и в Крыму можно объяснить двояко: либо их количество было совсем невелико, либо они чрезвычайно быстро переняли атрибуты местной материальной культуры, как это происходило и с другими племенами Причерноморья — готами, сармато-аланами и асами. Сохранение в Северном Причерноморье вплоть до нового времени славяно-индоарийских изоглосс свидетельствует в пользу второго объяснения. Не следует забывать и о возможности ославянивания части роксалан и ругов уже в Подунавье.

Список литературы

1. Айбабин А.И. Этническая история ранневизантийского Крыма. — Симферополь, 1999.

2. Алексеева Е.П. Вопросы взаимосвязей народов Северного Кавказа с русскими в X-XV вв. в отечественной исторической науке. — Черкесск, 1992.

3. Аммиан Марцеллин. Римская история. — СПб.,1994.

4. Баранов И.А. О восстании Иоанна Готского // Феодальная Таврика. — Киев, 1974. — С.151-162.

5. Баранов И.А., Майко В.В. Тюркское святилище Сугдеи. // РА. — 2001. — №3. — С.98-111.

6. Бертье-Делагард А.Л. Исследование некоторых недоумённых вопросов средневековья в Тавриде // ИТАУК. — № 57. — Симферополь,1920. — C.1-135.

7. Буданова В.П. Варварский мир эпохи Великого переселения народов. — М.,2000.

8. Васильевский В.Г. Варяго-русская и варяго-английская дружина в Константинополе XI и XII веков // Труды. Т.I. — СПб., 1908. — C.176-377.

9. Васильевский В.Г. Труды. В 4-х тт. — Т.3. — Пг.,1915.

10. Галкина Е.С. Тайны русского каганата. — М.,2002.

11. Голб Н., Прицак О. Хазарско-еврейские документы X века. — Иерусалим-Москва, 1997.

12. Дмитриев А.В. Могильник Великого переселения народов на р. Дюрсо // КСИА АН СССР. — 1979. — Вып.158. — С.52-57.

13. Дмитриев А.В. Раннесредневековые фибулы из могильника на р. Дюрсо. // Древности эпохи Великого переселения народов V-VIII вв. — М., 1982. — C.69-107.

14. Иордан. О происхождении и деяниях гетов. Вступительная статья, перевод и комментарии Е.Ч. Скржинской. — СПб.,1997. — C.83-84.

15. Казанский М.М., Мастыкова А.В. Германские элементы в культуре населения Северного Кавказа в эпоху Великого переселения народов // Историко-археологический альманах. — Вып.4. — Армавир-Москва, 1998. — C.102-135.

16. Карсанов А.Н. Об этнической принадлежности росомонов. // Имя-этнос-история. — М.,1989. — C.25-31.

17. Колтухов С. Г. Заметки о военно-политической истории крымской Скифии. // Древности Степного Причерноморья и Крыма. — Вып.IV. — Краснодар, 1993. — С.206-222.

18. Кропоткин В.В. Клады византийских монет на территории СССР // САИ. — М.,1962. — С.198-218.

19. Кузьмин А.Г. Руги и русы на Дунае // Славяне и Русь: Проблемы и идеи / Сост. А.Г. Кузьмин. — М,1998. — C.436-456

20. Кузнецов В.А. Очерки истории алан. — Владикавказ,1993.

21. Кулаковский Ю.В. К истории готской епархии в Крыму в VIII в. // ЖМНП. — 1898. — №2. — C.173-203.

22. Любичев М.В. Контакты славян Днепро-Донецкого междуречья и населения Северо-Западной Хазарии в конце VII — начале VIII вв. // Харьковский историко-археологический ежегодник. — Харьков,1994. — С.87-100.

23. Майко В.В. Юго-восточный Крым и Сугдея во второй половине Х в. // Сугдея, Сурож, Солдайя в истории и культуре Руси-Украины. — Киев, 2002 . — С.170-174.

24. Макарова Т.И. Археологические данные для датировки церкви Иоанна Предтечи в Керчи // СА. — 1982. — №4. — С.91-107.

25. Матузова В.И. Английские средневековые источники IX-XIII вв. Тексты. Перевод. Комментарии. — М.,1979.

26. Новосельцев А.П. Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европы и Кавказа — М., 1990.

27. Плетнёва С.А. Очерки хазарской археологии. — Москва-Иерусалим, 1999.

28. Плетнёва С.А. Хазары. — М.,1986.

29. Приходнюк О.М. Военно-политический союз антов и тюркский мир (по данным исторических и археологических источников) // МАИЭТ. — Вып. VII.− Симферополь,2000.− С.134-168.

30. Приходнюк О.М. Восточные славяне и степной мир в период становления Хазарского каганата // Хазарский альманах. — Т.1. — Харьков,2002. — C.125-130.

31. Пуздровский А.Е. Очерк этносоциальной истории Крымской Скифии во II в. до н.э. — III в. н.э. // ВДИ. — 1999 — №4 — С.97-119.

32. Ромашов С.А. Историческая география Хазарского Каганата. Автореф. дисс... канд. ист. наук. — М.,1992.

33. Савченко Е.И. Крымский могильник // АОН. — Вып.1. — М.,1986. — 70-101.

34. Саханев В.Б. Раскопки на Северном Кавказе в 1911-1912 гг. // ИАК. — Вып.56. — CПб.,1914. — С.75-219.

35. Сидоренко В.А. К вопросу о Фуллах и Доросе. I. // МАИЭТ — .Вып. IV. — Симферополь, 1995. — С.584-589.

36. Тортика А.А. Восточнославянские племена Днепровского Левобережья, Подонья-Придонечья в контексте хазарской истории: этнополитическая модель взаимоотношений. // Хазарский альманах. — Т.1. — Харьков,2002. — C.140-150

37. Трубачёв О.Н. Indoarica в Северном Причерноморье: источники, интерпретация, реконструкция // ВЯ. — 1981. — №2. — C.3-21.

38. Трубачёв О.Н. Rasparaganus rex Roxolanorum // Славянское и балканское языкознание. Проблемы языковых контактов. — М.,1983. — С.36-37.

39. Трубачёв О.Н. В поисках единства. — М.,1997. — 284 c.

40. Трубачёв О.Н. Лингвистическая периферия лревнейшего славянства. Индоарийцы в Северном Причерноморье // ВЯ. — 1977. — №6. — С.13-29

41. Трубачёв О.Н. К истокам Руси (наблюдения лингвиста). — М.,1993.

42. Чичуров И.С. Византийские исторические сочинения: “Хронография” Феофана, “Бревиарий” Никифора. Тексты, перевод, комментарий. — М.,1980.

43. Щеглов А.Н. Северо-западный Крым в античную эпоху. — Л., 1978.

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.portal-slovo.ru