Дьявол и его свита в романе Булгакова "Мастер и Маргарита"

Оглавление

Введение

1. История создания романа «Мастер и Маргарита»

2. Идейно – художественный образ сил зла

3. Воланд и его свита

4. Диалектическое единство, взаимодополняемость добра и зла

5. Бал у сатаны как апофеоз романа

Заключение

Список использованной литературы

Введение

Среди отмеченных литературоведами законов творчества есть один, при­рода которого до сих пор остается до конца непознанной: воздействие сочи­нения на самого творца и на то, что его окружает. Бывает, что произведение создает вокруг себя чудодейную ауру, волшебную зону рассеяния, в которой возможны самые неожиданные превращения.

Давно было замечено, что в биографии Булгакова есть таинственные недо­говоренности, провалы и неразгаданные совпадения. Некоторые из них относятся к странному чувству связи его судьбы с личностью человека в усах и с трубкой, портрет которого был знаком каждому. Он был могучей силой, злой силой, но относился к Булгакову, так по крайней мере считала Елена Сергеевна, если не с сочувствием, то с уважением и тайным любопытством. Похоже, что так же временами думал и сам Михаил Афанасьевич.

Кабала святош преследовала Мольера, тогда как от короля еще можно было ждать нечаянной милости ему. Тщетно было бы искать в этом булга-ковском мотиве исторической истины. Скорее тут было иррациональное чувство самоуспокоения, инстинктивных поисков защиты. Ведь и демон зла — Воланд мог помочь восстановить справедливость. Булгаков не был злопамятным и недобрым и все же не прощал содеян­ного ему зла, нанесенной обиды, тем более что ранам его до конца жизни так и не дали затянуться: прощать легко лишь отболевшее прошлое. Оттого он так дорожил темой возмездия, хотя бы запоздалого и восстанавлива­ющего справедливость лишь на листе писчей бумаги.

То, что Михаил Афанасьевич Булгаков спознался с нечистой силой да еще не оскорбил, а усмирил ее, одомашнил и взял в попутчики, как глумли­вого Коровьева, нагловатого Азазелло или бесцеремонного Кота, пере­строило вокруг него весь быт и уклад, людей и обстановку.

Даже Елена Сергеевна Булгакова, которая всему свету известна как Маргарита (когда она приехала в Венгрию, в газете появилась статья «Мар­гарита в Будапеште»), мало-помалу превратилась рядом с Михаилом Афа­насьевичем в существо — боюсь вымолвить, чур меня, чур!.. — ну, скажем так, отчасти оккультного толка. Возможно, она не ведьмой родилась, и кто знает, был ли у нее от рождения хоть крохотный хвостик. Но перевоспита­лась в колдунью, и на то есть весьма авторитетные литературные свидетель­ства.

Целью данной работы является раскрытие темы: «Дьявол и его свита в романе «Мастер и Маргарита» М. А. Булгакова». Для раскрытия данной темы нам потребуется:

·          Проанализировать историю создания романа.

·          Рассмотреть идейно – художественный образ использованный Булгаковым для описания сил зла.

·          Рассмотреть прототипы и самих действующих в романе персонажей.

·          Определить роль и значение «темных сил» заложенных Булгаковым в романе «Мастер и Маргарита».

Данная работа подготовлена на основе рецензий, критики и статей о романе М. А. Булгакова « Мастер и Маргарита».

1. История создания романа «Мастер и Маргарита»

Роман Михаила Афанасьевича Булгакова «Мастер и Маргарита» не был завершен и при жизни автора не публиковался. Впервые он был опубликован только в 1966 году, через 26 лет после смерти Булгакова, и то в сокращенном журнальном варианте. Тем, что это величайшее литературное произведение дошло до читателя, мы обязаны жене писателя Елене Сергеевне Булгаковой, которая в тяжелые сталинские времена сумела сохранить рукопись романа.

Время начала работы над «Мастером и Маргаритой» Булгаков в разных рукописях датировал то 1928, то 1929 г. В первой редакции роман имел варианты названий «Черный маг», «Копыто инженера», «Жонглер с копытом», «Сын В.», «Гастроль». Первая редакция «Мастера и Маргариты» была уничтожена автором 18 марта 1930 г. после получения известия о запрете пьесы «Кабала святош». Об этом Булгаков сообщил в письме правительству: «И лично я, своими руками, бросил в печку черновик романа о дьяволе…»

Работа над «Мастером и Маргаритой» возобновилась в 1931 г. К роману были сделаны черновые наброски, причем здесь уже фигурировали Маргарита и ее безымянный спутник – будущий Мастер, а Воланд обзавелся своей буйной свитой. Вторая редакция, создававшаяся до 1936 г., имела подзаголовок «Фантастический роман» и варианты названий «Великий канцлер», «Сатана», «Вот и я», «Черный маг», «Копыто консультанта».

Третья редакция, начатая во второй половине 1936 г., первоначально называлась «Князь тьмы», но уже во 1937 г. появилось хорошо известное теперь заглавие «Мастер и Маргарита». В мае – июне 1938 г. полный текст впервые был перепечатан. Авторская правка продолжалась почти до самой смерти писателя, Булгаков прекратил её на фразе Маргариты: «Так это, стало быть, литераторы за гробом идут?»

Булгаков писал «Мастера и Маргариту» в общей сложности более 10 лет.

Из истории создания романа мы видим, что он был задуман и создавался как «роман о дьяволе». Некоторые исследователи видят в нём апологию дьявола, любование мрачной силой, капитуляцию перед миром зла. В самом деле, Булгаков называл себя «мистическим писателем», но мистика эта не помрачала рассудок и не запугивала читателя.

Стоит еще раз напомнить, что работа над романом завершалась в 1937-1938 годах. Сатирическое изображение действительности, которая «величественна и прекрасна», было в те годы более чем опасным. И хотя Булгаков не рассчитывал на немедленную публикацию романа, он, может быть, невольно, а может, и сознательно смягчал сатирические выпады против тех или иных явлений этой действительности.

Обо всех странностях и уродствах бытия своих современников Булгаков пишет с улыбкой, в которой, однако, легко различить и печаль, и горечь.

Иное дело, когда взгляд его падает на тех, кто отлично адаптировался в этих условиях и процветает: на взяточников и мошенников, начальствующих дураков и чинуш. На них писатель и напускает нечистую силу, как это было задумано им с первых дней работы над романом.

Роман написан так, «словно автор, заранее чувствуя, что это его последнее произведение, хотел вложить в него без остатка всю остроту своего сатирического глаза, безудержность фантазии, силу психологической наблюдательности». Булгаков раздвинул границы жанра романа, ему удалось достигнуть органического соединения историко-эпического, философского и сатирического начал. По глубине философского содержания и уровню художественного мастерства «Мастер и Маргарита» по праву стоит в одном ряду с «Божественной комедией» Данте, «Дон Кихотом» Сервантеса, Гетевским «Фаустом», толстовской «Войной и миром» и другими «вечными спутниками человечества в его исканиях истины свободы»[1].

Количество исследований, посвященных роману Михаила Афанасьевича Булгакова огромно. Даже выход в свет Булгаковской энциклопедии не поставил точку в работе исследователей. Все дело в том, что роман достаточно сложен по жанру и поэтому труден для анализа. По определению британской исследовательницы творчества М. А. Булгакова Дж. Куртис, данном в ее книге «Последнее Булгаковское десятилетие: Писатель как герой» у «Мастера и Маргариты есть свойство богатого месторождения, где залегают вместе еще не выявленные полезные ископаемые. Как форма романа, так и его содержание выделяют его как уникальный шедевр: параллели с ним трудно найти как в русской, так и западноевропейской культурной традиции».

Персонажи и сюжеты «Мастера и Маргариты» проецируются одновременно на и Евангелие, и на легенду о Фаусте, на конкретные исторические личности современников Булгакова что придает роману парадоксальный и порой противоречивый характер. В одном поле неразрывно соединяются святость и демонизм, чудо и магия, искушение и предательство.

2. Идейно–художественный образ сил зла

Принято говорить о трех планах романа – древнем, ершалаимском, вечном потустороннем и современном московском, которые удивительным образом оказываются, связаны между собой, роль этой связки выполняет мир нечистой силы, возглавляет который величественный и царственный Воланд. Но «сколько бы ни выделялось планов в романе и как бы они ни именовались, бесспорно, что автор имел в виду по­казать отражение вечных, надвременных образов и отноше­ний в зыбкой поверхности исторического бытия».

Образ Иисуса Христа как идеал нравственного совер­шенства неизменно привлекает многих писателей и худож­ников. Одни из них придерживались традиционной, кано­нической его трактовки, основанной на четырех евангелиях и апостольских посланиях, другие тяготели к апокрифиче­ским или попросту еретическим сюжетам. Как хорошо из­вестно, М. А. Булгаков пошел по второму пути. Сам Иисус, такой, какой он явлен в романе, от­вергает достоверность свидетельств «Евангелия от Матфея» (вспомним здесь слова Иешуа о том, что он увидел, заглянув в козлиный пергамент Левия Матвея). И в этом отношении он проявляет поразительное единство взглядов с Воландом-Сатаной: «...уж кто-кто, — обращается Воланд к Берлиозу, — а вы-то должны знать, что ровно ни­чего из того, что написано в евангелиях, не происходило на самом деле никогда...». Воланд - это дьявол, сатана, князь тьмы, дух зла и повелитель теней (все эти определения встречаются в тексте романа). «Бесспорно…что не только Иисус, но и сатана в романе представлены не в новозаветной трактовке». Воланд во многом ориентирован на Мефистофеля, даже само имя Воланд взято из поэмы Гёте, где оно упоминается лишь однажды и в русских переводах обычно опускается. О поэме Гете напоминает и эпиграф романа. Кроме того, исследователи находят, что создавая Воланда, Булгаков помнил еще и об опере Шарля Гуно, и о современной Булгакову версии «Фауста», написанной литератором и журналистом Э. Л. Миндлиным, начало романа которого было опубликовано в 1923 году. Вообще говоря, образы нечистой силы в романе несут с собой множество аллюзий – литературных, оперных, музыкальных. Кажется, никто из исследователей не вспомнил о том, что французский композитор Берлиоз (1803-1869), фамилию которого носит один из персонажей романа, является автором оперы «Осуждение доктора Фауста».

И все-таки Воланд – это прежде всего сатана. При всем при том, образ сатаны в романе не традиционен.

 Нетрадиционность Воланда в том, что он, будучи дьяволом, наделён некоторыми явными атрибутами Бога. Да и сам Воланд-Сатана мыслит се­бя с ним в «космической иерархии» примерно на равных. Недаром Воланд замечает Левию Матвею: «Мне ничего не трудно сделать».

Традиционно образ черта рисовался в литературе комично. И в редакции романа 1929-1930гг. Воланд обладал рядом снижающих черт: хихикал, говорил с «плутовской улыбкой», употреблял просторечные выражения, обзывая, например, Бездомного «врун свинячий». А буфетчику Сокову притворно жалуясь: «Ах, сволочь народ в Москве!», и плаксиво умоляя на коленях: «Не погубите сироту». Однако в окончательном тексте романа Воланд стал иным, величественным и царственным: «Он был в дорогом сером костюме, в заграничных, в цвет костюма туфлях, серый берет лихо заломил за ухо, под мышкой нес трость с черным набалдашником в виде головы пуделя. Рот какой-то кривой. Выбрит гладко. Брюнет. Правый глаз черный, левый почему-то зеленый. Брови черные, но одна выше другой». «Два глаза уперлись Маргарите в лицо. Правый с золотой искрой на дне, сверлящий любого до дна души, и левый - пустой и черный, вроде как узкое игольное ушко, как выход в бездонный колодец всякой тьмы и теней. Лицо Воланда было скошено на сторону, правый угол рта оттянут книзу, на высоком облысевшем лбу были прорезаны глубокие параллельные острым бровям морщины. Кожу на лице Воланда как будто бы навеки сжег загар».

Воланд многолик, как и подобает дьяволу, и в разговорах с разными людьми надевает разные маски. При этом всеведение сатаны у Воланда вполне сохраняется (он и его люди прекрасно осведомлены как о прошлой, так и о будущей жизни тех, с кем соприкасаются, знают и текст романа Мастера, буквально совпадающего с «евангелием Воланда», тем самым, что было рассказано незадачливым литераторам на Патриарших).

3. Воланд и его свита

Комментаторы романа «Мастер и Маргарита» до сих пор обращали внима­ние по преимуществу на литературные источники фигуры Воланда; трево­жили тень создателя «Фауста», допрашивали средневековых демонологов. Связь художественного создания с эпохой сложна, причудлива, неодноли­нейна, и, может быть, стоит напомнить еще об одном реальном источнике для строительства могучего и мрачно-веселого образа Воланда.

Кто из читателей романа забудет сцену массового гипноза, которому подверглись москвичи в Варьете вследствие манипуляций «консультанта с копытом»? В памяти современников Булгакова, которых мне приходилось расспрашивать, она ассоциируется с фигурой гипнотизера Орнальдо (Н. А. Алексеева), о котором в 30-е годы много говорили в Москве. Выступая в фойе кинотеатров и домах культуры, Орнальдо проделывал с публикой опыты, чем-то напоминающие представление Воланда: он не просто угады­вал, но подшучивал и изобличал. В середине 30-х годов он был арестован. Дальнейшая его судьба темна и легендарна. Говорили, что он загипнотизи­ровал следователя, вышел из его кабинета, как ни в чем не бывало прошел мимо охраны и вернулся домой. Но затем снова таинственно исчез из виду. Жизнь, которая, быть может, и подсказала что-то автору, сама расши­вала фантастические узоры по знакомой канве[2].

Воланд наблюдает булгаковскую Москву как исследователь, ставящий научный опыт, словно он и впрямь послан в командировку от небесной канцелярии. В начале книги, дурача Берлиоза, он утверждает, что прибыл в Москву для изучения рукописей Герберта Аврилакского,- ему идет роль ученого, экспериментатора, мага. А полномочия его велики: он обладает привилегией наказующего деяния, что никак не с руки высшему созерцательному добру.

К услугам такого Воланда легче прибегнуть и отчаявшейся в справедливости Маргарите. «Конечно, когда люди совершенно ограблены, как мы с тобой – делится она с Мастером, - они ищут спасения у потусторонней силы». Булгаковская Маргарита в зеркально-перевернутом виде варьирует историю Фауста. Фауст продавал душу дьяволу ради страсти к познанию и предавал любовь Маргариты. В романе Маргарита готова на сделку с Воландом и становится ведьмой ради любви и верности Мастеру.

Нечистая сила учиняет в Москве, по воле Булгакова, немало разных безобразий. К Воланду недаром приставлена буйная свита. В ней собраны специалисты разных профилей: мастер озорных проделок и розыгрышей - кот Бегемот, красноречивый Коровьев, владеющий всеми наречиями и жаргонами - от полублатного до великосветского, мрачный Азазелло, чрезвычайно изобретательный в смысле вышибания разного рода грешников из квартиры № 50, из Москвы, даже с этого на тот свет. И то чередуясь, то выступая вдвоем или втроем, они создают ситуации, порою и жутковатые, как в случае с Римским, но чаще комические, несмотря на разрушительные последствия их действий.

То что Воланд является в Москву не один, а в окружении свиты необычно для традиционного воплощения черта в литературе. Ведь обычно сатана, предстает сам по себе – без сообщников. У Булгаковского черта есть свита, причем свита, в которой царит строгая иерархия, и у каждого – своя функция. Самый близкий к дьяволу по положению – Коровьев-Фагот, первый по рангу среди демонов, главный помощник сатаны. Фаготу подчиняются Азазелло и Гелла. Несколько особое положение занимает кот-оборотень Бегемот, любимый шут и своего рода наперсник «князя тьмы».

И кажется, что Коровьев, он же Фагот, - самый старший из подчиненных Воланду демонов, представляющийся москвичам переводчиком при профессоре-иностранце и бывшим регентом церковного хора, имеет немало сходства с традиционным воплощение мелкого беса. Всей логикой романа читатель подводится к мысли не судить о героях по внешности, и как подтверждение правильности невольно возникающих догадок выглядит заключительная сцена «преображения» нечистой силы. Подручный Воланда только по необходимости надевает на себя различные маски-личины: пьяницы-регента, гаера, ловкого мошенника. И только в финальных главах романа Коровьев сбрасывает свою личину и предстает перед читателем темно-фиолетовым рыцарем с никогда не улыбающимся лицом.

Фамилия Коровьев сконструирована по образцу фамилии персонажа повести А.К. Толстого «Упырь» (1841) статского советника Теляева, который оказывается рыцарем и вампиром. Кроме того, в повести Ф.М. Достоевского «Село Степанчиково и его обитатели» есть персонаж по фамилии Коровкин, весьма похожий на нашего героя. Второе его имя происходит от названия музыкального инструмента фагот, изобретенного итальянским монахом. У Коровьева-Фагота есть некоторое сходство с фаготом – длинной тонкой трубкой, сложенной втрое. Булгаковский персонаж худ, высок и в мнимом подобострастии, кажется, готов сложиться перед собеседником втрое (чтобы потом спокойно ему напакостить).

Вот его портрет: «…прозрачный гражданин престранного вида, На маленькой головке жокейский картузик, клетчатый кургузый пиджачок…, гражданин ростом в сажень, но в плечах узок, худ неимоверно, и физиономия, прошу заметить, глумливая»; «…усики у него, как куриные перья, глазки маленькие, иронические и полупьяные».

Коровьев-Фагот – это возникший из знойного московского воздуха чёрт (небывалая для мая жара в момент его появления – один из традиционных признаков приближения нечистой силы). Подручный Воланда только по необходимости надевает различные маски-личины: пьяницы-регента, гаера, ловкого мошенника, проныры-переводчика при знаменитом иностранце и др. Лишь в последнем полете Коровьев-Фагот становится тем, кто он есть на самом деле – мрачным демоном, рыцарем Фаготом, не хуже своего господина знающим цену людским слабостям и добродетелям.

Кот-оборотень и любимый шут сатаны, пожалуй, самый забавный и запоминающийся из свиты Воланда. Сведения о Бегемоте автор «Мастера и Маргариты» почерпнул из книги М.А. Орлова «История сношений человека с дьяволом» (1904г.), выписки из которой сохранились в булгаковском архиве. Там, в частности, описывалось дело французской игуменьи, жившей в XVII в. и одержимой семью дьяволами, причем пятый бес был Бегемот. Этот бес изображался в виде чудовища со слоновой головой, с хоботом и клыками. Руки у него были человеческого фасона, а громаднейший живот, коротенький хвостик и толстые задние лапы, как у бегемота, напоминали о носимом им имени. У Булгакова Бегемот стал громадных размеров черным котом-оборотнем, так как именно черные коты по традиции считаются связанными с нечистой силой. Вот каким мы видим его впервые: «…на ювелиршином пуфе в развязной позе развалился некто третий, именно – жутких размеров черный кот со стопкой водки в одной лапе и вилкой, на которую он успел поддеть маринованный гриб, в другой»[3]. Бегемот в демонологической традиции – это демон желаний желудка. Отсюда его необычайное обжорство, особенно в Торгсине, когда он без разбора заглатывает всё съестное.

Перестрелка Бегемота с сыщиками в квартире № 50, шахматный поединок его с Воландом, состязание в стрельбе с Азазелло – все это чисто юмористические сценки, очень смешные и даже в какой-то мере снимающие остроту тех житейских, нравственных и философских проблем, которые роман ставит перед читателем.

В последнем полёте перевоплощение этого весельчака-балагура очень необычно (как и большинство сюжетных ходов в этом фантастическом романе): «Ночь оторвала и пушистый хвост у Бегемота, содрала с него шерсть и расшвыряла её клочья по болотам. Тот, кто был котом, потешавшим князя тьмы, теперь оказался худеньким юношей, демоном-пажом, лучшим шутом, какой существовал когда-либо в мире».

У этих персонажей романа, оказывается, существует своя история не связанная с историей библейской. Так фиолетовый рыцарь, как выясняется, расплачивается за какую-то шутку, оказавшуюся неудачной. Кот Бегемот был личным пажом фиолетового рыцаря. И лишь преображение еще одного слуги Воланда не происходит: перемены, произошедшие с Азазелло, не превратили его в человека, как других спутников Воланда – в прощальном полете над Москвой мы видим холодного и бесстрастного демона смерти.

Имя Азазелло образовано Булгаковым от ветхозаветного имени Азазел. Так зовут отрицательного героя ветхозаветной книги Еноха, падшего ангела, который научил людей изготовлять оружие и украшения. Вероятно, Булгакова привлекло сочетание в одном персонаже способности к обольщению и к убийству. Именно за коварного обольстителя принимаем
Азазелло Маргарита во время их первой встречи в Александровском саду:
«Сосед этот оказался маленького роста, пламенно-рыжим, с клыком, в крахмальном белье, в полосатом добротном костюме, в лакированных туфлях и с котелком на голове. «Совершенно разбойничья рожа!» – подумала Маргарита» Но главная функция Азазелло в романе связана с насилием. Он выбрасывает Стёпу Лиходеева из Москвы в Ялту, изгоняет из Нехорошей квартиры дядю Берлиоза, убивает из револьвера предателя Барона Майгеля. Азазелло также изобрёл крем, который он дарит Маргарите. Волшебный крем не только делает героиню невидимой и способной летать, но и одаривает её новой, ведьминой красотой.

В эпилоге романа этот падший ангел предстаёт перед нами в новом обличии: «Сбоку всех летел, блистая сталью доспехов, Азазелло. Луна изменила и его лицо. Исчез бесследно нелепый безобразный клык, и кривоглазие оказалось фальшивым. Оба глаза Азазелло были одинаковые, пустые и черные, а лицо белое и холодное. Теперь Азазелло летел в своем настоящем виде, как демон безводной пустыни, демон-убийца».

Гелла является членом свиты Воланда, женщиной-вампиром: «Служанку мою Геллу рекомендую. Расторопна, понятлива и нет такой услуги, которую она не сумела бы оказать». Имя «Гелла» Булгаков почерпнул из статьи «Чародейство» Энциклопедического словаря Брокгауза и Эфрона, где отмечалось, что на Лесбосе этим именем называли безвременно погибших девушек, после смерти ставших вампирами.

Зеленоглазая красавица Гелла свободно перемещается по воздуху, тем самым обретая сходство и с ведьмой. Характерные черты поведения вампиров – щелканье зубами и причмокивание Булгаков, возможно, позаимствовал из повести А.К. Толстого «Упырь». Там девушка-вампир поцелуем обращает в вампира своего возлюбленного – отсюда, очевидно, роковой для Варенухи поцелуй Геллы.

Гелла, единственная из свиты Воланда, отсутствует в сцене последнего полета. «Третья жена писателя считала, что это – результат незавершенности работы над «Мастером Маргаритой». Скорее всего, Булгаков сознательно убрал её как самого младшего члена свиты, исполняющего только вспомогательные функции и в театре Варьете, и в Нехорошей квартире, и на Великом балу у сатаны. Вампиры – это традиционно низший разряд нечистой силы. К тому же Гелле не в кого было бы превращаться в последнем полёте – когда ночь «разоблачила все обманы», она могла только снова стать мёртвой девушкой.

4. Диалектическое единство, взаимодополняемость добра и зла

Интересное наблюдение делает один из исследователей: ««И наконец Воланд летел в своем настоящем обличье» Каком? Об этом не сказано ни слова».

Нетрадиционность образов нечистой силы еще и в том, что «обычно нечистая сила в романе Булгакова вовсе не склонна заниматься тем, чем по традиции она бывает пог­лощена — соблазном и искушением людей. Напротив, шайка Воланда защищает добропорядочность, чистоту нравов. В са­мом деле, чем по преимуществу заняты он и его присные в Москве, с какой целью автор пустил их на четыре дня гулять и безобразничать в столице?».

В самом деле, силы ада играют в «Мастере и Маргарите» несколько необычную для них роль. Собственно, только одна сцена в романе — сцена массо­вого гипноза в Варьете — показывает дьявола вполне в его исконном амплуа искусителя. Но Воланд и здесь поступает точь-в-точь как исправитель нравов или, иначе сказать, как писатель-сатирик весьма на руку придумавшему его ав­тору. «Воланд как бы намеренно суживает свои функции, он склонен не столько соблазнять, сколько наказывать». Он обнажает низкие вожделения и срасти лишь затем, чтобы заклеймить их презрением и смехом. Они не столько сбивают с пути праведного людей добрых и порядочных, сколько выводят на чистую воду и наказывают уже состоявшихся грешников.

Степа Лиходеев, директор варьете, отделывается тем, что ассистенты Воланда зашвыривают его из Москвы в Ялту. А грехов у него целый воз: «... вообще они, - докладывает Коровьев, говоря о Степе во множественном числе, - в последнее время жутко свинячат. Пьянствуют, вступают в связи с женщинами, используя свое положение, ни черта не делают, да и делать ни черта не могут, потому что ничего не смыслят в том, что им поручено. Начальству втирают очки. - Машину зря гоняют казенную! - наябедничал и кот».

И вот за все это всего лишь вынужденная прогулка в Ялту. Без чересчур тяжелых последствий обходится встреча с нечистой силой и Никанору Ивановичу Босому, который с валютой действительно не балуется, но взятки-то все-таки берет, и дядюшке Берлиоза, хитроумному охотнику за московской квартирой племянника, и руководителям Зрелищной комиссии, типичным бюрократам и бездельникам.

Зато крайне суровые наказания выпадают тем, кто и не ворует и вроде бы Степиными пороками не замазан, но обладает одним как будто и безобидным недостатком. Мастер определяет его так: человек без сюрприза внутри. Финдиректору варьете Римскому, пытающемуся изобретать "обыкновенные объяснения явлений необыкновенных", свита Воланда устраивает такую сцену ужасов, что он в считанные минуты превращается в седого старика с трясущейся головой. Совершенно безжалостны они и к буфетчику варьете, тому самому, что произносит знаменитые слова об осетрине второй свежести. За что? Буфетчик-то как раз и ворует и мошенничает, но не в этом самый тяжкий его порок - в скопидомстве, в том, что он обворовывает и самого себя. «Что-то, воля ваша, - замечает Воланд, - недоброе таится в мужчинах, избегающих вина, игр, общества прелестных женщин, застольной беседы. Такие люди или тяжело больны или втайне ненавидят окружающих»[4].

Но самая печальная участь выпадает главе МАССОЛИТА Берлиозу. Вина Берлиоза в том, что он, человек образованный, выросший еще в досоветской России, в надежде приспособиться к новой власти откровенно изменил своим убеждения (он, конечно, мог быть и атеистом, но не утверждать при этом, что история Иисуса Христа, на которой сложилась вся европейская цивилизация – «простые выдумки, самый обыкновенный миф».) и начал проповедовать то, что от него эта власть потребует. Но с него еще и особый спрос, ведь это руководитель писательской организации - и его проповеди искушают тех, кто к миру литературы и культуры только приобщается. Как тут не вспомнить слова Христа: «Горе тем, кто искусит малых сих». Ясно, что выбор сделанный Берлиозом сознателен. В обмен на предательство литературы ему многое дается властью – положение, деньги, возможность занимать руководящий пост.

Интересно наблюдение над тем, как предсказывается гибель Берлиоза. «Незнакомец смерил Берлиоза взглядом, как будто собирался сшить ему костюм, сквозь зубы пробормотал что-то вроде: «Раз, два…Меркурий во втором доме… луна ушла…шесть – несчастье…вечер – семь…» - и громко и радостно объявил: - Вам отрежут голову!»

Вот что по этому поводу читаем в Булгаковской энциклопедии: «Согласно принципам астрологии, двенадцать домов – это двенадцать частей эклиптики. Расположение тех или иных светил в каждом их домов отражает те или иные события в судьбе человека. Меркурий во втором доме означает счастье в торговле. Берлиоз действительно наказан за то, что ввел в храм литературы торгующих – членов возглавляемого им МАССОЛИТа, озабоченных только получением материальных благ в виде дач, творческих командировок, путевок в санатории (о такой путевке как раз и думает Михаил Александрович в последние часы своей жизни)».

Литератор Берлиоз, как и все литераторы из Дома Грибоедова, решил для себя, что дела писателя имеют значение только для времени, в котором он сам живет. Дальше – небытие. Поднимая отрезанную голову Берлиоза на Великом Балу, Воланд обращается к ней: «Каждому будет дано по его вере...» Таким образом, оказывается, что «справедливость в романе неизменно празднует победу, но достигается это чаще всего колдовством, непостижимым образом».

Воланд оказывается носителем судьбы, и здесь Булгаков оказывается в русле традиций русской литературы, связывавшей судьбу не с богом, а с дьяволом. С кажущимся всемогуществом вершит дьявол в советской Москве свой суд и расправу. Вообще говоря, добро и зло в романе творятся руками самого человека. Воланд и его свита только дают возможность проявиться тем порокам и добродетелям, которые заложены в людях. Например, жестокость толпы по отношению к Жоржу Бенгальскому в Театре Варьете сменяется милосердием, и первоначальное зло, когда несчастному конферансье хотели оторвать голову, становится необходимым условием добра – жалости к лишившемуся головы конферансье.

Но нечистая сила в романе не только наказывает, заставляя людей пострадать от собственной порочности. Она еще и помогает тем, кто не может постоять за себя в борьбе против попирающих все нравственные законы. У Булгакова Воланд в буквальном смысле возрождает сожженный роман Мастера - продукт художественного творчества, сохраняющийся только в голове творца, материализуется вновь, превращается в осязаемую вещь.

Воланд, разными причинами объяснявший цель своего визита в советскую столицу, в конце концов признается, что прибыл в Москву с тем, чтобы выполнить поручение, даже, скорее, просьбу, Иешуа забрать к себе Мастера и Маргариту. Оказывается, что сатана в булгаковском романе – слуга Га-Ноцри «по такого рода комиссиям, к которым высшая святость не может… непосредственно прикоснуться». Может поэтому и кажется, что Воланд - первый дьявол в мировой литературе, вразумляющий безбожников и наказывающий за несоблюдение заповедей Христа. Теперь становится ясно, что эпиграф к роману «Я – часть той силы, что хочет зла и вечно совершает благо» - важная часть мировоззрения автора, согласно которому высокие идеалы можно сохранить только в надмирности. В земной жизни гениального Мастера от гибели могут спасти только сатана и его свита, этим идеалом в своей жизни не связанные. И чтобы заполучить Мастера к себе с его романом Воланд, желая зла, должен совершить благо: он карает литератора - конъюнктурщика Берлиоза, предателя барона Майгеля и множество мелких жуликов, вроде вора-буфетчика Сокова или хапуги-управдома Босого. Более того, выясняется, что отдать автора романа о Понтии Пилате во власть потусторонних сил лишь формальное зло, поскольку делается с благословения и даже по прямому поручению Иешуа Га-Ноцри, олицетворяющего силы добра.

 Диалектическое единство, взаимодополняемость добра и зла наиболее плотно раскрывается в словах Воланда, обращённых к Левию Матвею, отказавшемуся пожелать здравия «духу зла и повелителю теней»: «Не будешь ли ты добр подумать над тем, что делало бы твое добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли тени? Ведь тени получаются от предметов и людей. Вот тень от моей шпаги. Но тени бывают от деревьев и живых существ. Не хочешь ли ты ободрать весь земной шар, снеся с него прочь все деревья и всё живое из-за твоей фантазии наслаждаться голым светом. Ты глуп».

Таким образом, извечное, традиционное противопоставление добра и зла, света и тьмы в романе Булгакова отсутствует. Силы тьмы, при всем том зле, который они приносят в советскую столицу, оказываются помощниками сил света и добра, потому что воюют они с теми, кто давно уже разучился различать и то и другое – с новой советской религией, перечеркнувшей всю историю человечества, отменившей и отвергнувшей весь моральный опыт предшествующих поколений.

5. Бал у сатаны как апофеоз романа

Великий бал у сатаны - бал, который в романе «Мастер и Маргарита» даёт Воланд в Нехорошей квартире в бесконечно длящуюся полночь пятницы, 3 мая 1929 г.

По воспоминаниям Е.С. Булгаковой в описании бала были использованы впечатления от приёма в американском посольстве в Москве 22 апреля 1935 г. Посол США Уильям Буллит пригласил писателя с женой на это торжественное мероприятие. Из воспоминаний «Раз в год Буллит давал большие приёмы по поводу национального праздника. Приглашались и литераторы. Однажды мы получили такое приглашение. В зале с колоннами танцуют, с хор – прожектора разноцветные. За сеткой – птицы – масса – порхают. Оркестр, выписанный из Стокгольма. М.А. пленился больше всего фраком дирижера – до пят. Ужин в специально пристроенной для этого бала к посольскому особняку столовой, на отдельных столиках. В углах столовой – вагоны небольшие, на них – козлята, овечки, медвежата. По стенкам клетки с петухами. Часа в три заиграли гармоники и петухи запели. Стиль рюсс. Масса тюльпанов, роз – из Голландии. В верхнем этаже – шашлычная. Красные розы, красное французское вино. Внизу – всюду шампанское, сигареты. Около шести мы сели в их посольский кадиллак и поехали домой. Привезли громадный букет тюльпанов от секретаря посольства».

Для полуопального литератора, каковым был Булгаков, прием в американском посольстве – событие почти невероятное, сравнимое с балом у сатаны. Советская наглядная пропаганда тех лет часто изображала
«американский империализм» в облике дьявола. В Великом бале у сатаны реальные приметы обстановки резиденции американского посла сочетаются с деталями и образами отчетливо литературного происхождения[5].

Для того, чтобы вместить Великий бал у сатаны в Нехорошую квартиру, потребовалось раздвинуть ее до сверхъестественных размеров. Как объясняет Коровьев-Фагот, «тем, кто хорошо знаком с пятым измерением, ничего не стоит раздвинуть помещение до желательных пределов». Здесь вспоминается роман «Человек-невидимка» (1897) Герберта Уэллса. Булгаков идет дальше английского фантаста, увеличив число измерений с достаточно традиционных четырех до пяти. В пятом измерении становятся видимыми гигантские залы, где происходит Великий бал у сатаны, а сами участники бала, наоборот, невидимы для окружающих людей, в том числе для агентов ОГПУ, дежурящих у дверей Нехорошей квартиры. Обильно украсив бальные залы розами, Булгаков учитывал сложную и многогранную символику, связанную с этим цветком. В культурной традиции многих народов розы выступают олицетворением как траура, так и любви и чистоты. С учетом этого, розы на Великом балу у сатаны можно рассматривать и как символ любви Маргариты к Мастеру, и как предвестие их скорой смерти.
Розы здесь – и аллегория Христа, память о пролитой крови, они были издавна включены в символику католической церкви.

Избрание Маргариты королевой Великого бала у сатаны и её уподобление одной из французских королев, живших в XVI в., связано с энциклопедическим словарем Брокгауза и Эфрона. Сохранились булгаковские выписки из статей этого словаря, посвященных двум французским королевам, носившим имя Маргарита – Наваррской и Валуа. Обе исторические Маргариты покровительствовали писателям и поэтам, и булгаковская Маргарита оказывается связана с гениальным Мастером, извлечения которого из лечебницы она добивается после Великого бала у сатаны.

Еще один источник Великого бала у сатаны – описание бала в Михайловском дворце, данное в книге маркиза Астольфа де Кюстина «Россия в 1839 г.» (1843) (эта работа была использована Булгаковым и при создании киносценария «Мертвые души»): «Большая галерея, предназначенная для танцев, была декорирована с исключительной роскошью. Полторы тысячи кадок и горшков с редчайшими цветами образовали благоухающий боскет. В конце залы, в густой тени экзотических растений, виднелся бассейн, из которого беспрерывно вырывалась струя фонтана. Брызги воды, освещенные яркими огнями, сверкали, как алмазные пылинки, и освежали воздух… Трудно представить себе великолепие этой картины. Совершенно терялось представление о том, где ты находишься. Исчезали всякие границы, всё было полно света, золота, цветов, отражений и чарующей, волшебной иллюзии». Подобную картину видит Маргарита на Великом балу у сатаны, ощущая себя в тропическом лесу, среди сотен цветов и разноцветных фонтанов и слушая музыку лучших в мире оркестров.

Изображая Великий бал у сатаны, Булгаков учитывал и традиции русского символизма, в частности симфонии поэта А. Белого и пьесу Л. Андреева «Жизнь человека».

Великий бал у сатаны можно представить и как плод воображения Маргариты, собирающейся покончить с собой. К ней как к королеве бала подходят многие именитые вельможи-преступники, но всем Маргарита предпочитает гениального писателя Мастера. Отметим, что балу предшествует сеанс чёрной магии в похожем на цирк Театре Варьете, где в финале музыканты играют марш (а в произведениях этого жанра всегда велика роль именно барабанов).

Отметим, что на Великом балу у сатаны присутствуют и музыкальные гении, непосредственно не связанные в своем творчестве с мотивами сатанизма. Маргарита встречает здесь «короля вальсов» австрийского композитора Иоганна Штрауса, бельгийского скрипача и композитора Анри Вьетана, а в оркестре играют лучшие музыканты мира. Тем самым Булгаков иллюстрирует идею, что всякий талант – в чём-то от дьявола.

То, что на Великом балу у сатаны перед Маргаритой проходит вереница убийц, отравительниц, палачей, развратниц и сводниц, совсем не случайно. Булгаковская героиня мучается из-за измены мужу и, пусть подсознательно, ставит свой поступок в один ряд с величайшими преступлениями прошлого и настоящего. Обилие отравителей и отравительниц, подлинных и мнимых, - это отражение в мозгу Маргариты мысли о возможном самоубийстве вместе с Мастером с помощью яда. В то же время, последующее отравление их, осуществленное Азазелло, можно счесть мнимым, а не действительным, поскольку исторически все отравители-мужчины на Великом балу у сатаны – отравители мнимые.

Но Булгаков оставляет и альтернативную возможность: Великий бал у сатаны и все связанные с ним события происходят лишь в больном воображении Маргариты, мучающейся из-за отсутствия известий о Мастере и вины перед мужем и подсознательно думающей о самоубийстве. Подобное альтернативное объяснение применительно к московским похождениям сатаны и его подручных автор «Мастера и Маргариты» предлагает в эпилоге романа, ясно давая понять, что оно далеко не исчерпывает происходящего. Также и любое рациональное объяснение Великого бала у сатаны, согласно авторскому замыслу, никак не может быть полным.

Заключение

Из всех способностей, какими одарены маги и волшебники, простейший и наиболее часто встречающийся дар — прорицания. К тому же пророче­ство — любимая тема поэзии. Булгаков правильно рассудил, что рукописи не горят, и верно напророчил будущее себе и своим книгам.

Когда мы узнаем что это дьявол, посетивший нас «со товарищи», чтобы поживиться глумлением в полную сласть - автор, кажется, нисколько этим не опечален. Он весел, беспечен и мил во всех описаниях шайки, за которой следит чуть не с репортерским удовольствием. Его тон спокоен и насмешлив. Отчего это? Первая мысль, естественно приходящая в голову, — от отчаяния. Ударил себя в лоб, как пушкинский Евгений, и «захохотал». Но, кажется, здесь никакой истерии не слышно. Речь быстрая, но ровная и четкая. От равноду­шия? Может быть, это уже безучастный смех над тщетой человеческих уси­лий, с астральной высоты, откуда и Россия-то — «тлен и суета»? Тоже как будто не так: автор в людях, им описываемых, слишком заинтересован, не отпускает их без освидетельствования, вздыхает: «Боги, боги мои...» Все их радости и огорчения готов разделить. Отчего же тогда?

Одна подробность как будто дает пониманию первый шаг. Мы замечаем, что он посмеивается и над дьяволом. Странный для серьезной литературы XX века поворот, где дьявола привыкли уважать. У Булгакова что-то сов­сем не то. Он смеется над силами разложения, вполне невинно, но чрезвы­чайно для них опасно, потому что мимоходом разгадывает их принцип.

После первого изумления безнаказанностью всей «дьявольской» компании глаз наш начинает различать, что глумятся-то они, оказывается, там, где люди сами уже до них над собой поглумились; что они только подъедают им давно оставленное.

Заметим: нигде не прикоснулся Воланд, Булгаковский князь тьмы, к тому, кто сознает честь, живет ею и наступает. Но он немедленно просачи­вается туда, где ему оставлена щель, где отступили, распались и вообразили, что спрятались: к буфетчику с «рыбкой второй свежести» и золотыми десят­ками в тайниках; к профессору, чуть подзабывшему Гиппократову клятву; к умнейшему специалисту по «разоблачению» ценностей, которого самого он, отделив голову, с удовольствием отправляет в «ничто».

Работа его разрушительна — но только среди совершившегося уже распада. Без этого условия его просто нет; он является повсюду, как замечают за ним, без тени, но это потому, что он сам только тень, набирающая силу там, где недостало сил добра, где честь не нашла себе должного хода, не сообразила, сбилась или позволила потянуть себя не туда, где — чувствовала — будет правда. Вот тут-то «ён», как говорила одна бабушка о дьяволе, ее и схватил.

Так или иначе, но все несомненнее выступает мысль: наглецы из компа­нии Воланда играют лишь роли, которые мы сами для них написали. Там, где положение сравнительно нормально, они гуляют на степени воробушка и кота; где помрачнее — там уже бегает глумливый и хихикающий «клетча­тый» с клыкастым напарником, а где совсем тяжко — сгущается черный Воланд, уставя в эту точку пустой глаз.

Но повсюду, как ни отвратительна нечисть, остается признать, что и источник приносимых ею бедствий не в ней. Недаром несчастный поэт Без­домный, гоняясь за слугами Воланда, налетает головой на стекло, собствен­ной головой, которой суждено лишь потом одуматься; они этим преследова­ниям только рады. Потому что здесь уже для преследователей совсем теря­ется из глаз главная, настоящая причина разрушений, сознаться в которой нелегко: собственное размахайство и наплевательство, желание во что бы то ни стало быть правым и ковырять любую ценность, как игрушку, у кото­рой, мол, просто хитрый секрет и ничего особенного, а поломав — «туда ей и дорога», словом, то самое, что другой русский писатель определил как «мы гибнем... от неуважения себя».

Однако Булгаков никак не думал, что мы гибнем. Именно потому, что разложению позволено здесь в разных, невидимых глазу тонкостях показать себя, раскрыться — и, однако же, ничего решающего не совершить, становится ясно, что влиянию его поло­жены границы, которые оно может подвинуть, но не преступить. Мы при­сутствуем, приближены и видим, как действует эта замечательно интерес­ная сила в целой серии образов и переменчивых лиц; как она, едва проснется подлинное, тотчас же спешит к нему присоединиться, но чуть кто зазевается — быстро его рушит, разъедает, глумится и топчет; как она ползает кругом, ища щель, обезьянствует, прикидываясь другом, и т. п. Но не больше: никогда не может ухватить она у этого подлинного его начал. И значит, всем своим коварством — только чистит, выжигает его слабость. Безжа­лостное исправление того, что не пожелало само себя исправить. Собствен­ное же положение ее остается незавидным; как говорит эпиграф к книге: «часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо». Все разо­ренное ею восстанавливается, обожженные побеги всходят вновь, прерван­ная традиция оживает.

Конечно, и источник авторского спокойствия оттуда. Он тоже издалека — соединен с началами, которых разложению не достать. Роман наполнен этим настроением, которое не выговаривается прямо, но дает ему весь его внутренний разбег.

Список использованной литературы

1.         Булгаков М. А. Мастер и Маргарита – М.: Пан Пресс, 2006

2.         Галинская И. Л. Загадки известных книг – М.: Наука, 1986

3.         Грознова Н. А. Творчество Михаила Булгакова: Исследования. Материалы. Библиография - Л.: Наука, 1991

4.         Соколов Б. В. Булгаковская энциклопедия – М.: Миф, 1997

5.         Соколов Б. В. Три жизни Михаила Булгакова – М.: Эллис лак,1997

6.         Шнейберг Л. Я. От Горького до Солженицына – М.: Высшая школа, 1995

[1] Галинская И. Л. Загадки известных книг – М.: Наука, 1986 с.46

[2] Грознова Н. А. Творчество Михаила Булгакова: Исследования. Материалы. Библиография - Л.: Наука, 1991 с.25

[3] Булгаков М. А. Мастер и Маргарита – М.: Пан Пресс, 2006 с.112

[4] Булгаков М. А. Мастер и Маргарита – М.: Пан Пресс, 2006 с.92

[5] Соколов Б. В. Булгаковская энциклопедия – М.: Миф, 1997 с.96