Навигация
2. Гумилев
Основоположником и главным представителем современного евразийства является Лев Николаевич Гумилев. Долгое время его теорию этногенеза не воспринимали всерьез. Он был энциклопедистом, в своих исследованиях объединяя различные науки (кстати, именно поэтому отказались присудить степень доктора географических наук: «Так вы историк или географ?»).
Сейчас достижения Гумилева признаны большинством ученых. Среди его работ важное место занимает вопрос о взаимодействии славянского народа с кочевым миром.
На титульном листе «Древних тюрок» стояли следующие слова: «Посвящаю эту книгу нашим братьям – тюркским народам Советского Союза».[1] Гумилев первым возвысил свой голос в защиту самобытности татаро-монгольской истории и культуры, которым ранее неизменно отказывалось в праве на равноценность с историей европейской или китайской. Гумилев первым выступил против европоцентристской «черной легенды» о татаро-монгольском иге, об извечной вражде кочевников Степи с земледельцами Леса.
Именно Льву Николаевичу принадлежит честь переосмысления на основе строгой научной фактологии той роли, которую играли тюркские и монгольские народы в истории России. Он в своих работах доказывает, что не было ненависти, а была система динамичных, крайне сложных отношений при неизменном чувстве симпатии и уважении этнического своеобразия друг друга.
Гумилев считал, что не было у народов Великой Степи патологической жестокости и склонности к разрушению достижений культуры. Он указывает среди положительных качеств кочевников то, что представители Великой степи всегда исповедовали убеждение, что «за удаль в бою не судят, а предателей не прощают».
Конечно, стереотипы поведения этих народов были отличными от европейских, но это не значит, что они были хуже – они были просто другими. Но мало того, стереотипы Степи русскими долгое время казались предпочтительнее европейских или китайских!
Л. Н. Гумилев сформировал доказательную концепцию естественного братства русского народа с народами тюркским и монгольским. Можно безо всякого сомнения утверждать, что это братство стало для него нравственным императивом.
3. Последователи Л. Н. Гумилева.
Большинство современных евразийцев так или иначе сформировались под влиянием Льва Николаевича Гумилева.
Например, М. Д. Каратеев в своей статье «Русь и татары»[2] в целом придерживается положений, выдвинутых Львом Николаевичем и развивает их.
Он в этой статье объясняет, почему появилось негативное представление о кочевниках в летописях и затем – в отечественной литературе и историографии. По его мнению, это «… вполне понятно и психологически вполне объяснимо: привыкший к победе, великий русский народ, попав под тяжелую пяту завоевателей, разумеется, не мог испытывать к ним ничего, кроме ненависти, и в те годы кощунством показалась бы всякая попытка дать беспристрастную оценку национального характера татар и особенностей их правления».[3]
Татарин мог быть только «поганым» – диким, коварным, бесчеловечным грабителем и насильником. И подобный образ его, далекий, по мнению М. Д. Каратеева, от истины, сделался традиционным в нашей литературе и в представлениях русских людей.
Каратеев отмечает следующие положительные качества кочевников: непревзойденная честность, верность долгу и дисциплина.
Что касается татаро-монгольского ига, то он признает его тяжесть, но указывает, что оно привело в единству, вызванному необходимостью общими силами свергнуть это иго.
В последнее время концепция Гумилева и его последователей в том или ином виде проникает даже на страницы учебных пособий. А поскольку большинство учебников представляют собой изложение официальных научных теорий, то можно сделать вывод о распространении в современной России евразийских взглядов на этническую историю кочевников.
Так, это, к примеру, «Очерки истории народов России в древности и раннем средневековье».[4] Его авторы - Раевский Дмитрий Сергеевич, доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института востоковедения РАН; специализируется в области археологии, истории и культуры скифской эпохи, семантики изобразительного искусства Европы в древности, и Петрухин Владимир Яковлевич, доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института славяноведения РАН; специалист в области археологии и этнокультуры истории Востока и Северной Европы в раннее средневековье.
Это учебное пособие – опыт последовательного изложения этнической истории – истории народов (этносов) России в древности и в средневековье. Авторы сосредотачиваются на определяющих для этнической истории Европы событиях: формировании и дифференциации крупных этноязыковых общностей, прежде всего этноевропейских в другие этносы, скифов и других народов древности, тюрков и славян в эпоху раннего средневековья.
Наиболее интересна глава X: «Славяне и кочевники в раннее средневековье: проблема этнокультурного синтеза». Как мы видим, уже само название говорит не о противостоянии, а о взаимодействии славянского и кочевого мира.
По мнению авторов, славяне и степные номады, по преимуществу тюрки, были «обречены» на соседство и взаимодействие самим ходом истории. Их появление во всемирной истории, точнее – вторжение в нее, было практически одновременным, произошло в эпоху Великого переселения народов, в V – VI веках нашей эры. Общим для кочевников и славян воплощением цивилизации была Римская империя и ее наследница Византия: прорвав границы империи, те и другие попали на страницы средневековых хроник. Не только богатства, накопленные в империи (в «евразийской» перспективе – также в Китае, Иране и Халифате), но и блага цивилизации – римские (христианские), иранские, арабо-мусульманские были «даны» славянам и тюркам как бы в «готовом» виде. Это обусловило сложение общих черт в систем культурных ценностей и даже, как ссылаются авторы Н. С. Трубецкой, писавшего в 1925 году, в «подсознательной философской системе» (что ныне принято называть словом «ментальность»).[5]
Что касается взаимодействия славян и кочевников, тут авторы приводят следующие примеры. Древнерусская социальная терминология обнаруживает черты синтеза славянских, тюркских и скандинавских традиций: титул правителя наряду со словом «князь» оставался «каган»; старшая дружина князя именовалась славянским термином «мужи» и тюркским «бояре».[6]
Русь оказалась наследницей того социального и этнокультурного механизма, который был «запущен» в период хазарского господства. Опыт взаимодействия с кочевниками позволил восточным славянам пережить монголо-татарское нашествие и ордынское иго.
Таким образом, взаимодействие этносов, сформировавшихся в средневековую эпоху, не сводилось к однонаправленному процессу господства и подчинения, конфликта и ассимиляции: спектр этого взаимодействия был шире, и наиболее ценным историческим уроком можно считать взаимный обмен достижениями различных культур.
Примечания
[1] Гумилев Л. Н. Древние тюрки. М., 1993.
[2] Каратеев М. Д. Русь и татары. «Арабески» истории. Книга I. Русский взгляд. М., 1994. С. 25 – 30.
[3] Там же. С. 25.
[4] Петрухин В. Я., Раевский Д. С. Очерки истории народов России в древности и раннем средневековье. М., 1998.
[5] Там же. С. 226.
[6] Там же. С. 235.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Гумилев Л. Н. Древние тюрки. М., 1993.
2. Гумилев Л. Н. География этноса в исторической период. Л., 1990.
3. Гумилев Л. Н. Древняя Русь и Великая Степь.
4. Гумилев Л. Н. Из истории Евразии. М., 1993.
5. Гумилев Л. Н. От Руси к России. М., 1992.
6. Гумилев Л. Н. Ритмы Евразия: эпохи и цивилизации. М., 1993.
7. Каратеев М. Д. Русь и татары. «Арабески» истории. Книга I. Русский взгляд. М., 1994. С. 25 – 30.
8. Петрухин В. Я., Раевский Д. С. Очерки истории народов России в древности и раннем средневековье. М., 1998.
Похожие работы
... споров и разногласий. Дискуссия по проблемам кочевничества идет главным образом между западными учеными и исследователями в этническом отношении являющихся потомками прежде кочевых народов. Известно, что у истоков концептуального взгляда, отрицающего кочевую государственность, стояли основоположники немецкой классической философии Иммануил Кант и Фридрих Гегель. Например, Кант усматривал истоки ...
... обобщающие версии развития человечества, либо знакомиться с концепциями того или иного автора. Наиболее интересной я считаю концепцию Л.Н.Гумилева «Этногенез и биосфера земли». «Знание фактов – это еще не знание истории» Ортега – и – Гассет. В своей концепции о развитии общества и зарождения и становления этноса Л.Н.Гумилев выделяет следующие фазы: Подъем: скрытый Явный Акматическая фаза ...
... что метафизичность теории Мечникова состоит в абсолютизации роли географической среды в развитии общества. Именно эти недостатки позволили считать Мечникова предшественником геософии в России. Глава 3. Геософия в теориях евразийцев. 3.1. Геософия Н.С. Трубецкого. В своем труде «Наследие Чингисхана. Взгляд на русскую историю не с Запада, а с Востока», говорит главным образом о том, что ...
... на использование автором тех или иных маркеров категории диалогичности. Для Л. Гумилева основными средствами создания диалогичности, которые отличают и подчеркивают специфику гуманитарного дискурса Льва Гумилева, являются: вопросы различных типов (вопросы помогают привлечь внимание читателя, поскольку вопросы обращены к собеседнику и требуют ответной реакции. Эмоциональность вопросительной ...
0 комментариев