Поскольку это практически осуществимо, должно быть одинаковое обращение с немецким населением по всей Германии

2. Поскольку это практически осуществимо, должно быть одинаковое обращение с немецким населением по всей Германии.

3. Целями оккупации Германии, которыми должен руководствоваться Контрольный Совет, являются:

I) Полное разоружение и демилитаризация Германии и ликвидация всей германской промышленности, которая может быть использована для военного производства, или контроль над ней. С этими целями:

а) все сухопутные, морские и воздушные вооруженные силы Германии, СС, СА, СД и Гестапо со всеми их организациями, штабами и учреждениями, включая Генеральный штаб, офицерский корпус, корпус резервистов, военные училища, организации ветеранов войны и все другие военные и полувоенные организации, вместе с их клубами и ассоциациями, служащими интересам поддержания военных традиций в Германии, будут полностью и окончательно упразднены, дабы навсегда предупредить возрождение или реорганизацию германского милитаризма и нацизма;

b) все вооружение, амуниция и орудия войны и все специализированные средства для их производства должны находиться в распоряжении Союзников или должны быть уничтожены. Поддержание и производство всех самолетов и всякого вооружения, амуниции и орудий войны будет предотвращено.

II) Убедить немецкий народ, что он понес тотальное военное поражение и что он не может избежать ответственности за то, что он навлек на себя, поскольку его собственное безжалостное ведение войны и фанатическое сопротивление нацистов разрушили германскую экономику и сделали хаос и страдания неизбежными.

III) Уничтожить национал-социалистскую партию и ее филиалы и подконтрольные организации, распустить все нацистские учреждения, обеспечить, чтобы они не возродились ни в какой форме и предотвратить всякую нацистскую и милитаристскую деятельность или пропаганду.

IV) Подготовиться к окончательной реконструкции германской политической жизни на демократической основе и к эвентуальному мирному сотрудничеству Германии в международной жизни.

4. Все нацистские законы, которые создали базис для гитлеровского режима или которые установили дискриминацию на основе расы, религии или политических убеждений, должны быть отменены. Никакая такая дискриминация, правовая, административная или иная, не будет терпима.

5. Военные преступники и те, кто участвовал в планировании или осуществлении нацистских мероприятий, влекущих за собой или имеющих своим результатом зверства или военные преступления, должны быть арестованы и преданы суду. Нацистские лидеры, влиятельные сторонники нацистов и руководящий состав нацистских учреждений и организаций и любые другие лица, опасные для оккупации и ее целей, должны быть арестованы и интернированы.

6. Все члены нацистской партии, которые были больше, чем номинальными участниками ее деятельности, и все другие лица, враждебные союзным целям, должны быть удалены с общественных или полуобщественных должностей и с ответственных постов в важных частных предприятиях. Такие лица должны быть заменены лицами, которые по своим политическим и моральным качествам считаются способными помочь в развитии подлинно демократических учреждений в Германии.

7. Образование в Германии должно так контролироваться, чтобы полностью устранить нацистские и милитаристские доктрины и сделать возможным успешное развитие демократических идей.

8. Судебная система будет реорганизована в соответствии с принципами демократии, правосудия на основе законности и равноправия всех граждан, без различия расы, национальности и религии.

9. Управление в Германии должно проводиться в направлении децентрализации политической структуры и развития на местах чувства ответственности. С этой целью:

I) Местное самоуправление будет восстанавливаться по всей Германии на демократических началах и, в частности, через выборные советы, настолько быстро, насколько это совместимо с сохранением военной безопасности и целями военной оккупации.

II) Во всей Германии должны разрешаться и поощряться все демократические политические партии с предоставлением им права созыва собраний и публичного обсуждения.

III) Принципы представительства и выборности должны вводиться в районные, провинциальные управления и управления земель настолько быстро, насколько это может быть оправдано успешным применением этих принципов в местном самоуправлении.

IV) Пока что не будет учреждено никакого центрального германского правительства. Однако, несмотря на это, будут учреждены некоторые существенно важные центральные германские административные департаменты, возглавляемые государственными секретарями, в частности, в областях финансов, транспорта, коммуникаций, внешней торговли и промышленности. Эти департаменты будут действовать под руководством Контрольного Совета.

10. С учетом необходимости поддержания военной безопасности будет разрешаться свобода слова, печати и религии, и религиозные учреждения будут уважаться. Будет разрешено создание свободных профсоюзов, также с учетом необходимости поддержания военной безопасности».[2]

Когда 17 июля 1945 года главы союзных держав собрались в Бабельсберег, в зале дворца Цецилиенхоф, исход Второй мировой войны уже был решен. Теперь следовало закрепить в строгих дипломатических документах – договорах, протоколах, коммюнике – результаты героического подвига советских воинов и солдат других держав антигитлеровской коалиции. Проблема послевоенного урегулирования была самой острой и значительной из всех стоявших тогда на повестке дня. Народы земли, пережив тяжелейшие испытания, надеялись на перемены к лучшему в мирной жизни – разгром врага вселял в их сердца надежды на социальное обновление. Они не хотели возвращения того мира, в котором кризис и «великая депрессия» лишили средств к существованию миллионы трудящихся, который позволил прийти к власти фашизму в Италии, Германии, Испании, в котором британские, американские и французские политики обрекли на смерть республиканцев Испании и патриотов Абиссинии и спокойно взирали на то, как гитлеровцы порабощали Австрию, Чехословакию, Польшу, а японские милитаристы по частям захватывали провинции Китая. Вот почему человечество с воодушевлением и надеждой воспринимало любые усилия, направленные на изменение облика мира.

Вопросы послевоенного урегулирования уже рассматривались на исторических встречах руководителей трех держав антигитлеровской коалиции – Тегеранской, Крымской, дипломатических конференциях в Москве, Думбартон-Оксе и Сан-Франциско. Задача окончательного определения контуров будущей Европы и всего мира, судеб поверженной фашистской Германии вызвали необходимость в еще одной встрече на высшем уровне, которая на этот раз состоялась в Потсдаме.

По предложению У.Черчилля Берлинская конференция получила кодовое название «Терминал» («конечная станция»), которое оказалось пророческим в буквальном и широком политическом смысле…Оставалось сравнительно немного времени до публичного выступления Черчилля в Фултоне, зримо показавшего, что руководители западных держав уже на завершающем этапе войны в Европе взяли курс на отказ от политики сотрудничества с Советским государством и на нагнетание напряженности в отношениях с СССР, осложнение международной обстановки. Этот поворот логично вытекал из негативных тенденций в политике Великобритании и США, проявлявшихся даже в самые нелегкие военные годы.

Представители империалистической буржуазии, находившиеся у власти в США и Великобритании в период войны, были достаточно здравомыслящими, чтобы понять историческую неизбежность военного союза с СССР, но при этом продолжали оставаться антисоветски и антикоммунистически настроенными. Лондон и Вашингтон основывали свои расчеты не просто на разгроме фашизма: они стремились к ослаблению или же к ликвидации Германии как империалистического конкурента и одновременно – к ослаблению Советского Союза. Добиться своей гегемонии в мире – такая ставилась цель.

То обстоятельство, что победоносный и сокрушительный разгром гитлеровской Германии был осуществлен в основном силами именно Советского Союза, что в результате наша страна превратилась в мощную и авторитетную мировую державу, снискавшую уважение и признательность всех народов планеты, никак не могло устраивать правящие круги западных держав. Они стали рассматривать возможность использования побежденной Германии в качестве противовеса Советскому Союзу в Европе. Вскоре после прихода к власти президент США Г.Трумэн заявил, что «русских следует «поставить на место», а «США взять на себя руководство развитием мира по пути, по которому ему следует вести». Эти надежды подогревались, прежде всего, верой в атомную бомбу как в американское «чудо-оружие».

Примечательно, что испытание первого атомного устройства планировалось приурочить к открытию Берлинской конференции. Соединенные Штаты рассчитывали, что обладание атомным оружием позволит им оказывать давление на Советский Союз с целью добиться для себя господствующих позиций в решении проблем послевоенного урегулирования. Однако к открытию конференции испытание атомного устройства задерживалось, и потому Г.Трумэн всячески старался оттянуть начало встречи. «Когда я вынужден был ехать в Европу…, - писал он в своих мемуарах, - я с беспокойством ждал сообщений о результатах испытаний».

В июле 1945 года правящие круги США и Великобритании уже не были заинтересованы в Советском Союзе как в государстве, которое несло основную тяжесть борьбы с германским фашизмом. Теперь они намеревались свести до минимума плоды победы Советского оружия в Европе, противопоставить СССР объединенный фронт западных держав, навязать ему свой вариант послевоенного устройства мира. Таким образом, были значительно менее благоприятными для достижения взаимоприемлемых соглашений, нежели, скажем, в Тегеране или Ялте.

Особое место Берлинской конференции во внешнеполитической истории Второй мировой войны как раз и определяется тем, что ставившиеся на ней цели были достигнуты вопреки нараставшим негативным тенденциям в политике Великобритании и США. Значение Потсдамских решений трудно переоценить. Они самым существенным образом повлияли на последующее мирное урегулирование и развитие всей послевоенной международной жизни вплоть до наших дней, существенно затруднили реализацию империализмом, и в первую очередь империализмом США, своих агрессивных, экспансионистских планов.

В отношении Германии было решено, что она должна управляться по своим зонам оккупации, установленным Европейской консультативной комиссией (ЕКК), учрежденной на Московской конференции министров иностранных дел СССР, США и Великобритании в 1943 году для согласования послевоенного урегулирования в Европе. Основное внимание в Потсдаме было уделено политическим принципам обращения с Германией, установлению ее восточной границы, а также вопросу о взимании с нее репараций и разделу между союзными державами германского торгового и военного флотов. Предусматривались демократизация политической жизни страны, «полное разоружение и демилитаризация Германии и ликвидация всей германской промышленности, которая может быть использована для военного производства». Ставилась также задача «уничтожить национал-социалистическую партию и ее филиалы и подконтрольные организации, распустить все нацистские учреждения, обеспечить, чтобы они не возродились ни в какой форме, и предотвратить всякую нацистскую и милитаристскую деятельность или пропаганду». Упразднялись все нацистские законы, устанавливавшие «дискриминацию на основе расы, религии или политических убеждений». В документах конференции говорилось: «никакая такая дискриминация – правовая, административная или иная – не будет терпима».

Решения по Германии, принятые в Потсдаме, имели глубокое позитивное значение. Однако принять их удалось лишь в результате бурных дискуссий, ожесточенных споров. Трумэн, Черчилль, равно как и Эттли, всеми правдами и неправдами пытались в целях противодействия «советскому влиянию» экономическую и военную мощь Германии примерно на прежнем уровне.

Ранее США и Англия активно выдвигали планы расчленения Германии, рассчитанные на ее устранение как конкурента. Об этом шла речь в Тегеране, Ялте, на второй англо-американской конференции в Квебеке в сентябре 1944 года. Предполагалось, в частности, «аграризация» Германии, то есть превращение всех ее земель в сельскохозяйственные районы, лишенные значительной промышленности. Советский Союз постоянно давал отпор подобным планам, считая, что немецкий народ должен быть сохранен как этническое целое, иметь будущее, что его ни в коем случае нельзя приносить в жертву империалистическим интересам Запада.

В 1945 году, когда всему миру стало очевидно полное военное превосходство СССР над нацистской Германией, и особенно после окончания войны в Европе, позиции Вашингтона и Лондона в германском вопросе претерпели существенное изменение. Проблемы экономической конкуренции были оттеснены на второй план. Английские и американские стратеги вознамеривались возродить Германию в географическом, экономическом и военном плане в качестве плацдарма для проведения антисоветской политики в Европе.

В связи с намерением США и Англии иметь сильную, но послушную Германию на Берлинской конференции крайне остро встал вопрос о Польше. Его обсуждение показало, что западные державы пытались противодействовать удовлетворению законных и насущных интересов Польши. Вашингтон и Лондон стремились к тому, чтобы предотвратить становление Польши на путь прогрессивного развития и получить рычаги давления на ее политику. Однако они не располагали реальными средствами воздействия на Польшу, освобожденную Советской Армией при участии Войска Польского.

В негативном отношении США и Англии в данной проблеме проявилось их стремление сохранить по возможности Германию в границах 1937 года. Правящие круги США и Англии были также противниками предпринятых в Польше преобразований, направленных на установление там демократического общественного строя, налаживание дружеских польско-советских отношений.

В конечном итоге руководители США и Англии согласились с предложением СССР относительно установления западной границы Польши, оговорив, что окончательное определение «должно быть отложено до мирного урегулирования».

Еще на Крымской конференции СССР предложил установить размер репараций с Германии в частичное покрытие ущерба, нанесенного Советскому Союзу войной, в сумме 20 млрд. долл. Половина этой суммы назначалась Советскому Союзу в виде товарных поставок, из которых определенную долю СССР обязался выделить Польше, в то время как другая половина – США, Англии и другим союзным государствам. При общем ущербе в 679 млрд. руб., причиненном войной Советской стране, названная сумма репараций с Германии была незначительной. Однако, будучи не заинтересованными в экономическом восстановлении Советского Союза и Польши, западные державы противодействовали решению репарационного вопроса.

На Потсдамской конференции США и Англия предложили, чтобы СССР получал репарации из советской зоны оккупации. Поскольку наиболее экономически развитые районы Германии вошли в зоны оккупации США, Англии и Франции, западные державы обязались передать Советскому Союзу в качестве репараций с Германии «10% такого промышленного капитального оборудования, которое не является необходимым для германской мирной экономики». Однако до 1 января 1947 года западные державы выделили Советскому Союзу из своих зон оккупации всего 12,5 млн. долл. В виде поставок «излишнего» германского оборудования. Эти поставки были столь незначительными, что фактически репарационные платежи из западных зон оказались сорванными. Таким образом, США и Англия фактически воспрепятствовали получению с Германии репарационных платежей в пользу СССР и Польши.

На Берлинской конференции подробно обсуждались вопросы нормализации отношений с бывшими европейскими союзниками гитлеровской Германии – Италией, Венгрией, Румынией, Болгарией и Финляндией, принятие их в члены ООН, разработки и заключения с ними мирных договоров. При рассмотрении этих вопросов усилия США и Англии были направлены на создание в указанных странах преимущественного для себя положения.

На конференции было принято решение о создании – разработки основ послевоенного урегулирования, и прежде всего согласования проектов мирных договоров с побежденными странами – Совета министров иностранных дел в составе СССР, США, Великобритании, Франции и Китая (СМИД). Советский Союз дал согласие на его учреждение при условии, что участвовать в разработке мирных договоров с соответствующими странами будут лишь те члены Совета, которые принимали капитуляцию от бывших сателлитов Германии.

В Потсдаме США и Англия добивались того, чтобы Италия была поставлена в более благоприятное положение в сравнении с другими бывшими вражескими государствами, и настаивали на принятии ее в Организацию Объединенных Наций, невзимании с нее репараций, хотя она и была государством-агрессором и активно участвовала в войне против СССР.

В послевоенной истории Европы и всего мира Потсдамская конференция заняла видное место. На конференции была проделана огромная работа для обеспечения международной безопасности. Несмотря на быстро ухудшавшуюся политическую ситуацию, приближение времен «холодной войны», СССР удалось отстоять интересы Польши от посягательств западных держав на социальный строй и территориальные границы этой страны, установить западную границу польского государства в том виде, как она существует в настоящее время, предотвратить вмешательство США и Англии в дела стран Юго-Восточной Европы. Западные державы не добились восстановления в них буржуазных режимов. В последующие годы благодаря поддержке СССР эти государства нормализовали свои отношения с западными странами, вступили в ООН.

На заключительном заседании Эттли, а вслед за ним и Трумэн выразили надежду, что «конференция окажется важной вехой на пути, по которому три наших народа идут вместе к прочному миру». Однако едва лишь закончилась встреча в Потсдаме, именно США стали самыми ярыми сторонниками пересмотра многих пронятых решений, сознательно осложняли отношения с СССР, взяли курс на эскалацию гонки вооружений - в перспективе – на развязывание атомной войны против него.

Принятые в Потсдаме политические принципы обращения с Германией имели первостепенное значение для развития послевоенной международной жизни, для безопасности Европы. Они обеспечивали надлежащее решение германской проблемы и создание основ длительного и надежного международного мира. Но последующие действия западных держав привели к расколу Германии: в 1949 году было создано сепаратное западногерманское государство – Федеративная Республика Германия, которая стала военно-политическим партнером Соединенных Штатов и Англии в борьбе против стран социализма.

США и Англия нарушили совместные решения о демилитаризации, денацификации и демократизации Германии. Они разработали планы восстановления западногерманских вооруженных сил в целях их использования против Советского Союза и других социалистических стран. В 1955 году ФРГ была включена в агрессивный блок НАТО и превращена в его военный форпост.

Немецкий народ на востоке бывшей Германии избрал путь социалистического развития. Было образовано первое на германской земле социалистическое государство – Германская Демократическая Республика, которая строго соблюдает и претворяет в жизнь принятые в Потсдаме политические принципы и вносит существенный вклад в обеспечение мира в Европе, международной безопасности в целом.

Длительное время западные государства пытались оспаривать законность, да и сам факт установления в Потсдаме западной границы Польши. Однако благодаря последовательным усилиям СССР существующая в настоящее время западная граница Польши получила международное признание.

Советский Союз был и остается верен духу соглашений Ялты и Потсдама и никому не позволит их перечеркнуть. «Эти соглашения, - подчеркивал А.А.Громыко, - положены в основу международного права самим ходом событий. Двадцать миллионов советских людей отдали жизнь ради победы над фашизмом. Миллионы людей стран антигитлеровской коалиции пали в борьбе за мир, за то, чтобы никогда более не возникла угроза войны с немецкой земли».

Дипломатические документы 1941-1945 гг., решения Тегеранской, Ялтинской и Берлинской конференций для нас не только архивные материалы – они играют важную роль в идеологической борьбе, в борьбе против развернутой на Западе клеветнической кампании, призванной создать ложные представления Второй мировой войны.[3]

Таким образом, в 1945 году немецкая государственность фактически была ликвидирована. Вся полнота власти принадлежала американо-британо-франко-советской Четырехсторонней комиссии, поделившей страну на четыре зоны оккупации. Единства взглядов относительно будущего Германии не было не только между СССР и Западом, но и в лагере западных союзников. Многие в Британии и Франции отстаивали раздел страны на несколько мелких государств, которые никогда бы не дали возможности возродиться немецкой экономической и военной мощи. Французы хотели любой ценой оторвать от Германии левобережье Рейна или хотя бы Саарскую область.

Принципиально новая международная обстановка, сложившаяся после Второй мировой войны в результате победы социализма во многих странах Европы и Азии, и создание мировой социалистической системы делают иным и положение Западной Германии.

Глава 2. ОТНОШЕНИЯ С СССР И УРЕГУЛИРОВАНИЕ ПРАВОВОГО ПОЛОЖЕНИЯ ГЕРМАНИИ

В. Брандт писал: «О восточной политике Германии на ранней стадии развития ФРГ… не могло быть и речи. Прошли годы, прежде чем стала допустимой и возможной германская внешняя политика. Впрочем, понятие «восточная политика» несло на себе бремя стольких предрассудков, что нужно было быть чертовски осмотрительным во избежание недоразумений. Во всяком случае, я и думать не мог, что немецкое слово «Ostpolitik»(восточная политика), так же как «Weltanschauung»(мировоззрение) и «Gemutlichkeit»(удобство), со временем войдет в другие языки.

Бремя предрассудков было следствием не только недавней кровавой бойни, но и наследия «доброго старого времени» с его грубыми манерами. И к этому еще добавился страх перед расплатой и ужас, связанный с особенностями советской оккупации. Даже если бы испарился весь яд нацистской пропаганды (чего не могло быть), страх перед русскими перерастал в дремучий антикоммунизм, ставший частью ранней западногерманской государственной доктрины».[4]

По отношению к Западу Аденауэр проводил искусную, изворотливую политическую линию, с тем чтобы всеми средствами добиться для ФРГ равноправия и интеграции в западную систему государств. Когда же дело касалось вопросов «восточной» и «германской» политики, Аденауэр проводил жесткий недружелюбный антикоммунистический и антисоветский курс. Американский историк Уилльям Гриффит следующим образом подытожил внешнеполитические воззрения Аденауэра в период формирования внешнеполитического курса ФРГ: «Аденауэр опасался американского изоляционизма, антигерманского французского национализма и «возврата к Потсдаму», иными словами, возрождения советско-американской гегемонии над Германией».

В отношении советского Союза и других стран Восточной Европы внешнеполитический курс Аденауэра характеризовался откровенным антисоветизмом и антикоммунизмом, разгулу которого в немалой степени способствовали события в ГДР 16-17 июня 1953 г.

В 1952 СЕПГ провозгласила, что в ГДР будет построен социализм. Следуя сталинской модели, лидеры ГДР навязывали жесткую экономическую систему с централизованным планированием и государственным контролем. Преимущественному развитию подлежала тяжелая индустрия. Не обращая внимания на недовольство граждан, вызванное дефицитом потребительских товаров, власти всеми способами пытались заставить трудящихся повышать производительность труда. После смерти Сталина положение рабочих не улучшилось, и они ответили восстанием 16-17 июня 1953. Выступление началось как забастовка строительных рабочих Восточного Берлина. Волнения сразу же перекинулись на другие отрасли промышленности в столице, а затем и на всю ГДР. Забастовщики требовали не только улучшения своего экономического положения, но и проведения свободных выборов. Власти были охвачены паникой. Военизированная "Народная полиция" утратила контроль за ситуацией, и советская военная администрация ввела танки. Жестокое подавление советскими войсками трудящихся в ГДР значительно облегчило канцлеру ФРГ задачу ремилитаризации страны и ее военную интеграцию в сообщество западных государств, но уже не через европейские структуры, а через НАТО.

Федеральный канцлер мог начать свое восхождение на политический Олимп в Германии и в Европе только как доверенное лицо американцев. Именно по их инициативе, учитывая провал затеи с созданием западноевропейских вооруженных сил, 22 октября 1954 г. Совет НАТО пригласил ФРГ стать полноправным членом Североатлантического союза. На следующий день в Париже было подписано в общей сложности 12 соглашений (Парижские соглашения), которые стали основой создания новой военно-политической организации – Западноевропейского союза (ЗЕС) и открыли путь ФРГ в НАТО. ЗЕС отказался от собственной военной организации, поскольку все страны – члены Союза, будучи членами НАТО, тесно сотрудничали с органами Североатлантического договора. В договоре о ЗЕС Федеративная Республика отказалась добровольно и без каких-либо встречных условий от производства оружия массового уничтожения, что было обусловлено, в частности, желанием укрепить доверие между ФРГ и Францией.

После ратификации Парижских соглашений бундестагом Федеративная республика во внешнеполитическом плане закрепила свое положение в системе западных государств. Военно-политическое значение Парижских соглашений заключалось во вступлении ФРГ в Организацию Североатлантического договора 9 мая 1955 г. совместно с другими натовскими подразделениями, которые были размещены на немецкой земле, бундесвер составил костяк Североатлантического союза в Центральной Европе. Прозападная ориентация начала 50-х гг. трансформировалась в договорно-правовые отношения с союзниками. Одновременно Аденауэр добился закрепления в Парижских соглашениях требования «воссоединения» и «самоопределения» Германии.

10 марта 1952 г. боннским правительством была получена советская нота. Этот день явился одной из важнейших дат в послевоенной истории Европы. Недоверие Аденауэра к Москве укоренилось настолько, что он вместе с Западом отклонил предложение Сталина о воссоединении Германии до границы по Одеру - Нейсе и придании ей статуса нейтралитета. Слишком туманным показалось ему это предложение чтобы в ответ на него поставить на карту интеграцию ФРГ в сообщество западных государств.

К тому времени Аденауэр назначил себя министром иностранных дел своего кабинета. План Шумана удалось протащить. Забыв о слабости своей действительной позиции, о своей полной зависимости от США, Аденауэр осмелился говорить об установлении «нового порядка в Восточной Европе». Вместе с тем Аденауэр так повел дело во время первого чтения Общего договора в бундестаге, словно Советский Союз уже готовился к прыжку в сторону Западной Германии и этим вынуждает Запад к превентивной войне. А между тем еще в октябре 1951 года Аденауэр заявил, что, по его мнению, Советский Союз не в состоянии начать мировую войну, ибо он знает, что не может ее выиграть. А теперь Аденауэр стал в самой неслыханной и безответственной форме разжигать, и с каждым днем все сильнее, ненависть к Востоку.

В это время была получена советская нота от 10 марта 1952 г., обращенная к трем западным державам и содержащая предложение безотлагательно обсудить вопрос о Мирном договоре с Германией, с тем чтобы в ближайшее время подготовить согласованный проект договора и представить его на рассмотрение соответствующей международной конференции. Проект такого договора должен быть выработан при непосредственном участии Германии в лице общегерманского правительства. Поэтому надо рассмотреть вопрос о скорейшем создании общегерманского правительства.[5] Эта нота открыла знаменитую «войну нот» (с марта по сентябрь стороны четырежды обменялись предложениями и контрпредложениями по германскому вопросу).

Прежде всего нота от 10 марта 1952 г. запоздала. Пик оппозиции курсу Аденауэра в Западной Германии к тому времени был уже пройден.

Пропагандистки более успешно западные державы эксплуатировали проблему международного контроля над подготовкой и проведением общегерманских выборов и роли ООН в его осуществлении. К тому времени эта проблема имела уже длинную историю. 20 декабря 1951 г. Генеральная Ассамблея ООН приняла резолюцию о направлении в Германию специальной комиссии для «проверки условий», позволяющих провести свободные выборы. Против этой резолюции голосовали СССР, страны «восточного блока» и Израиль.

Комиссия выехала «на место», однако в ГДР она допущена не была и 23 марта 1952 г., удовлетворившись посещением ФРГ, прекратила свою деятельность. Теперь западная сторона предлагала ее возобновить. Советская сторона выдвинула встречное предложение: проверкой должна заняться комиссия из представителей четырех держав. «Западники упорствовали, указывали на то, что, во-первых, четыре державы в случае принятия советской схемы выступали бы одновременно и как ответчики, и как судьи ( а это противоречит правовым нормам) и, во-вторых, СССР проявляет неуважение к ООН.

Формально советская позиция была сильнее: по Уставу ООН германская проблема действительно не входила в ее компетенцию. Но был и другой прецедент: берлинская проблема в 1948 году обсуждалась в ООН, и окончательный вердикт образованной ею комиссии по валютным проблемам был в пользу советской точки зрения.

24 мая, накануне подписания документов о ЕОС и Общем договоре, появилась очередная советская нота, третья по счету. Все сразу обратили внимание на контраст: если предыдущая нота, от 9 апреля, развивала положение первой, мартовской, и отличалась спокойным, деловым тоном, то в данном случае все выглядело иначе. Дж. Кеннан, в то время посол в СССР, дал майской ноте такую оценку: «Эта нота поражает своей слабостью, нелогичностью, отсутствием энтузиазма и какого-либо нового элемента, который аппелировал бы немцам.

После вступления ФРГ 9 мая 1955 г. в НАТО начался один из наиболее идеологизированных периодов в истории страны. Консервативные установки христианских демократов, выдержанные в духе «холодной войны», доминировали в сфере внешней политики. Антикоммунистическая линия Бонна в отношении Советского Союза и других социалистических стран была возведена в ранг государственной политики. Аденауэру не хватало трезвой сбалансированной оценки советской мощи. С одной стороны, Аденауэр говорил об СССР как о «колоссе на глиняных ногах», который не в состоянии решить политические проблемы послевоенного времени. С другой стороны, он впадал в иную крайность, переоценивая советскую угрозу для Федеративной Республики Германии и Европы в целом. Жесткая конфронтационная позиция в отношениях Восток – Запад казалась вполне оправданной. Однако в то же время стало ясно, что без Москвы невозможно добиться существенного сдвига в решении германского вопроса. Поэтому государственный расчет побудил Аденауэра установить с СССР дипломатические отношения.

Советский Союз представлял интерес не только для политических кругов ФРГ, но и для бурно развивающейся западногерманской экономики. Еще в 1952 г. по инициативе министра экономики ФРГ Людвига Эрхарда был создан Восточный комитет германской политики. В него вошли промышленники, заинтересованные в торговле с СССР и другими восточноевропейскими странами. Торговый оборот рос из года в год. Федеративная Республика вышла на первое место среди западноевропейских стран по экспорту в Советский Союз. Интерес к советскому рынку проявили такие гиганты западногерманской промышленности, как «Крупп», «Маннесманн», «Сименс» и другие концерны.

Месяц спустя после вступления Федеративной Республики в НАТО посольство ФРГ в Париже получило советскую ноту. В ней содержалось приглашение канцлеру Аденауэру посетить Москву для переговоров о нормализации двухсторонних отношений. Советское правительство в ноте правительству ФРГ от 7 июня 1955 г. предложило нормализовать межгосударственные отношения двух стран на основе полного равноправия и в целях мирного взаимовыгодного сотрудничества.[6]

Это было сенсацией, когда вечером 7 июня 1955 г. информационные агентства разнесли весть, что советское правительство пригласило д-ра Аденауэра для переговоров в Москву.

«Надо было ехать в Москву», - таково было мнение подавляющего большинства политических деятелей в бундестаге и журналистов.

Некоторые считали, что это приглашение якобы явилось плодом аденауэровской политики интеграции. В действительности же Западная Германия была обременена политикой вооружения, что чрезвычайно осложняло переговоры. Это постоянно и настойчиво заявлял Советский Союз. Приглашение Аденауэра вовсе не означало, что СССР изменил свою точку зрения. Несмотря на это, Советский Союз продолжал твердо придерживаться политики установления взаимопонимания путем переговоров и уточнял те пункты, по которым, прежде всего, должно быть достигнуто соглашение. Боннское правительство заявило, что оно «приветствует» предложение об установлении дипломатических, торговых и культурных отношений…

К вечеру 19 августа стало ясно: у Аденауэра нет выбора, он должен ехать в Москву. Даже упорные противники этой поездки в среде ХДС признали, что у него не было никакой другой возможности, если только он не хочет открыто выступить против 93 % западногерманского населения, которое высказывалось за поездку…

Мог ли Аденауэр надеяться, что московские переговоры принесут ему успех? Канцлер ехал с пустыми руками. С полными руками он мог бы вернуться только в том случае, если бы во время московских переговоров признал, что до этого действовал неправильно…[7]

Причем условия для нормализации отношений между Советским Союзом и Западной Германией создались не сразу. Гитлеровская агрессия слишком хорошо запомнилась людям.

Поэтому даже подход к установлению дипломатических отношений с этой страной оказался далеко не простым делом. Тем более что у власти в ФРГ находился тот же класс людей, который вскормил Гитлера и его шайку, погнавших на бойню нацию.

Но время шло. Вопрос о налаживании отношений между ФРГ и СССР не мог не возникнуть. К такому выводу пришел и Аденауэр, возглавивший правительство ФРГ…

Главным стало понимание того, что могучая держава - победительница живет и будет жить и без Западной Германии. Тем более что рядом же, на части территории бывшей Германии, возникло новое по социальной природе государство – Государственная Демократическая Республика.[8]

Решение К.Аденауэра приехать в Москву для многих стало неожиданностью. Он был известен своей жесткой политикой интеграции ФРГ в систему западных военно-политических блоков и организаций – западноевропейский союз, НАТО, Совет Европы, в Европейское объединение угля и стали, а впоследствии – европейское экономическое сообщество, из которого вырос современный Европейский союз. Закрепление ФРГ в сообществе западных государств в течение ряда лет было главным в политике Аденауэра. Канцлер был последовательным противником любых вариантов объединения Германии, если за него придется заплатить «нейтрализацией». Наверное, если бы его пригласили в Москву на год раньше, он, не колеблясь, отказался бы.

Но в 1955 году ситуация выглядела совсем иначе.

К весне 1955 года завершилось оформление раскола Европы на две противостоящие группы государств. После ратификации подписанных в октябре 1954 года Парижских соглашений ФРГ стала членом НАТО. Изначальная цель Аденауэра – закрепление ФРГ в системе западных союзов – была оформлена системой международных договоров. Теперь Аденауэру, казалось, уже нечего было бояться планов «нейтрализации» Германии. Но нужно было думать о будущем. «Западное» и «европейское» направления в его политике нуждались в дополнении политики «восточной».

Тогда же, в мае 1955 года, была создана Организация Варшавского договора, членом которого стала ГДР. С тех пор Москву больше не посещали идеи о том, чтобы отказаться от политики 2социалистического строительства» в восточной части Германии. ГДР стала частью «социалистического содружества государств» Вопрос о возможном объединении Германии окончательно уходил ля Москвы в прошлое. Надо было что-то решать в отношениях с ФРГ.

Менялась и общая атмосфера в Европе. После смерти Сталина началась борьба за власть среди его наследников. На передний план выдвигались то одни то другие фигуры, претендовавшие на главную роль в определении политики СССР. Однако стрелка политического барометра в Москве неизменно указывала на «оттепель», которую сегодня мы назвали бы осторожной либерализацией. На передний план выдвигался тезис о «мирном сосуществовании». Ставка на «классовую борьбу» отходила на задний план.

Проявлением «оттепели» во внешней политике стала разрядка международной напряженности, кульминация которой пришлась на 1055 год. Период улучшения отношений СССР с США и западными державами продлился недолго. Но тогда еще было неясно, чем это закончится. 1955 год ознаменовался не только оформлением блоковых структур в Европе – НАТО и ОВД, - но и крупными шагами, направленными на преодоление разногласий между Востоком и Западом.

Важной вехой на этом пути стало подписание 15 мая 1955 года Государственного договора с Австрией. Оккупационные войска, в том числе советские, были выведены с территории страны. Подписание Государственного договора способствовало формированию атмосферы оптимизма и доброй воли в отношениях между державами-победительницами во Второй мировой войне. Диалог между ними, казалось, вновь возрождался. Его символом стала первая за многие годы встреча лидеров СССР, США, Великобритании и Франции, состоявшаяся в Женеве 18-23 июля 1955 года. В повестке дня совещания стоял в том числе вопрос об объединении Германии, который обсуждался без участия ФРГ (и ГДР).

Западные союзники и ФРГ информировали друг друга о том, что происходит в их отношениях с СССР. В 1955 году Бонн тоже постоянно держал США, Великобританию и Францию в курсе подготовки визита в Москву, а также о ходе московских переговоров. Но Аденауэра не могла не тревожить перспектива дальнейшего улучшения отношений между великими державами, на которые он мог повлиять только косвенно. Кто знает, как далеко они зайдут в разрядке. А быть заложником отношений между сильными мира сего – не самая завидная судьба.

В этой ситуации приглашение в Москву было Аденауэру как нельзя кстати. Приняв его, он продемонстрировал своим западным союзникам, что у него есть пространство для маневра и альтернативы во внешней политике. Это было предупреждением США, Франции и Великобритании.

О наличии у Москвы серьезных намерений в отношении ФРГ говорило принятие еще 25 января 1955 года Указа Президиума Верховного Совета СССР о прекращении состояния войны между Советским Союзом и Германией. 9 февраля указ был утвержден Верховным Советом. Хотя в нем упоминались только ГДР и германский народ, для развития отношений между Москвой и Берлином это решение не требовалось. Другое дело – ФРГ. В ноте советского правительства от 7 июня 1955 года, переданной посольством СССР во Франции посольству ФРГ, проводилась прямая связь: «…отмена так называемого оккупационного статута для Западной Германии, ограничившего ее внешнеполитические связи, а также издание Верховным Советом СССР Закона о прекращении состояния войны между СССР и Германией и об установлении между ними мирных отношений – создают в настоящее время необходимые условия для нормализации и установления непосредственных отношений между Советским Союзом и Германской Федеративной Республикой. В соответствии с этим Советское Правительство предлагает установить прямые дипломатические и торговые, а также культурные отношения».

С этой ноты и началась подготовка визита Аденауэра в Москву. В ней говорилось о желательности установления личностного контакта между государственными деятелями двух стран, в связи с чем правительство СССР «приветствовало бы приезд в Москву в ближайшее время канцлера Германской Федеральной Республики г-на К.Аденауэра».

Аденауэр не сразу дал согласие. Он хотел дождаться завершения женевской встречи четырех держав. В ответной ноте от 30 июня правительство ФРГ согласилось с предложением обсудить вопрос об установлении дипломатических, торговых и культурных отношений. Но просило «уточнить прежде всего вопросы, которые должны явиться предметом такого обсуждения и рассмотрения, и выяснить очередность их рассмотрения». С этой целью Бонн предложил провести неофициальные переговоры по линии посольств в Париже.

Ответ из Москвы поступил только 3 августа. В нем были подтверждены три темы, которые предлагалось обсудить с руководством ФРГ: об установлении дипломатических, торговых и культурных отношений. Москва не возражала против проведения неофициальных переговоров между послами во Франции С. Виноградовым и Ф. Мальцманом.

Только теперь в ответной ноте правительства ФРГ от 12 августа 1955 года было изложено, как Бонн видел предмет переговоров. Наряду с обсуждением документов, необходимых для установления и развития дипломатических, торговых и культурных отношений, руководство ФРГ предлагало рассмотреть еще два вопроса: о национальном единстве Германии и об освобождении немцев, «которые еще задерживаются в настоящее время на территории или в сфере влияния Советского Союза или которым чинятся другие препятствия покинуть названную территорию или указанную сферу влияния».

В ноте от 19 августа Москва ушла от фиксации расширенной повестки дня. В ней говорилось, что СССР «принимает к сведению» согласие ФРГ обсудить вопрос об установлении дипломатических, торговых и культурных отношений, « а также связанные с этим вопросы». Москва не видела «препятствий к обмену мнениями» по вопросу о национальном единстве Германии, но обошла стороной тему возвращения немцев. Главное было то, что Аденауэр согласился приехать 9 сентября.

Во время подготовки к переговорам в Бонне взвешивали плюсы и минусы установления дипломатических отношений с СССР. Явным минусом считалось то обстоятельство, что установление дипломатических отношений по меньшей мере де-факто означало бы признание послевоенных границ. Для того чтобы компенсировать этот минус, в Бонне прорабатывали вопросы о том, чтобы при подписании соответствующих документов была зарезервирована позиция ФРГ на этот счет – желательно в двустороннем документе, но в случае необходимости и в одностороннем порядке.

МИД ФРГ исходил также из того, что позиция СССР в германском вопросе вряд ли претерпит какие-либо изменения до или во время переговоров в Москве. Обсуждались разные, даже самые невероятные варианты, с которыми Бонн мог бы согласиться, но они в ходе переговоров не понадобилась. Речь, в частности, шла о том, готова ли будет ФРГ пойти на нормализацию отношений с ГДР в той или иной форме.

Наконец, делегация ФРГ настраивалась на изнурительный марафон, исходя из того, что если советская сторона и пойдет на уступки в важных для нее вопросах, то произойдет это только в самом конце переговоров.[9]

Итак, 1955 год.

На Внуковском аэродроме из самолета выходит подтянутый человек со строгими чертами лица. Вид у него скорее озабоченный, хотя он пытался быть приветливым. Задача впереди непростая… Аденауэр прилетел в Москву с целью установления дипломатических отношений между ФРГ и СССР. Он сделал это после тяжелых раздумий.[10]

Переговоры в Москве проходили с 9 по 13 сентября 1955 г. в чрезвычайно напряженной обстановке. В беседах с советским руководством Аденауэр недвусмысленно подчеркивал право немцев на «самоопределение» и на «воссоединение». Эта позиция, однако, резко контрастировала с реальной ситуацией, которую в итоге западногерманская делегация вынуждена была признать. 13 сентября было принято решение об установлении дипломатических отношений без каких бы то ни было предварительных условий со стороны ФРГ. Стороны согласовали также совместное коммюнике, в котором, помимо всего прочего, сообщалось, что в ближайшее время между двумя странами будут проведены переговоры по вопросам развития торговли. Успехом визита Аденауэра в Москву можно считать договоренность об освобождении и возвращении на родину 10 тыс. немецких военнопленных и около 20 тыс. гражданских лиц.[11]

Документы московских переговоров 9-13 сентября 1955 года свидетельствуют о том, что их центральной осью были два вопроса из пяти, которые стороны выносили на повестку дня. Тема германского единства глубоко не обсуждалась. Стороны ограничились изложением своих позиций. Практически не обсуждались на переговорах документы о налаживании торговых отношений и культурных связей. Для Москвы главным был вопрос об установлении дипломатических отношений, а для Бонна – о возвращении немцев, остававшихся в Советском Союзе после войны.

Ссылаясь на то, что остававшиеся в СССР около 10 тыс. немцев являлись военными преступниками и отбывали сроки наказания, назначенные советскими судами, Н. Булганин и Н.Хрущев не шли навстречу. В.Молотов жестко ставил вопрос: готова ли делегация ФРГ во время визита в Москву подписать документы об установлении дипломатических отношений, имея в виду, что стороны назначат делегации для дальнейшего рассмотрения вопросов, поднятых ими на переговорах. Но тогда в переговорах, о судьбе находившихся в СССР немцев должна будет принять участие и делегация ГДР.

Министр иностранных дел ФРГ Г. фон Брентано ясно отвечал, что в таком случае процесс оформления нормализации двусторонних отношений займет больше времени – ровно столько, сколько потребуется для нахождения совместного решения о возвращении немцев. Если для этого потребуется участие в переговорах делегации ГДР, то Бонн пойдет на это ради решения вопроса о судьбах людей.

В главных вопросах сближения не было. Представители ФРГ даже поставили вопрос о досрочном возвращении домой. Для придания этому заявлению большей убедительности в Москву был вызван самолет делегации. Развязка наступила вечером 12 сентября. На приеме в Кремле Булганин сказал Аденауэру, что СССР позволит немцам вернуться в Германию, если канцлер подпишет в Москве документы в Москве об установлении дипломатических отношений. На утреннем заседании в узком составе 13 сентября советские участники подтвердили это решение, но отказались договоренность в письменной форме. Теперь осталось оформить необходимые документы. Поскольку согласовать совместный текст, в котором в явной форме отражалась бы суть оговорок Германии в отношении границ, не удалось, стороны договорились, что Аденауэр сформулирует эти оговорки на пресс-конференции, а Москва отреагирует на них в форме заявления ТАСС.

13 сентября Булганин и Аденауэр обменялись письмами по вопросу об установлении дипломатических отношений. Тогда же, 13 сентября, Аденауэр направил Булганину письмо с оговорками ФРГ. В письме говорилось, что установление дипломатических отношений между двумя странами не означает признания существующих границ, окончательное определение которых должно быть урегулировано в рамках мирного договора с Германией. Оно также не означает отказа ФРГ от «компетенции представлять германский народ в международных делах» и от позиции в отношении положения «на германских территориях, которые находятся в настоящее время вне эффективной суверенной власти Федеративной Республики».

Эту позицию канцлер подтвердил на пресс-конференции перед отлетом из Москвы 14 сентября. В ответ 16 сентября ТАСС был уполномочен заявить, что советское правительство рассматривает ФРГ только как часть Германии, другой частью которой является ГДР. В связи с установлением дипломатических отношений правительство СССР считает необходимым заявить, что вопрос о границах Германии разрешен Потсдамским соглашением и что ФРГ осуществляет свою юрисдикцию только на территории, находящейся под ее суверенитетом.

Так, стороны зафиксировали неизменность своих правовых позиций, решив основную задачу переговоров – нормализацию двусторонних отношений. Аденауэр же увез с собой устное обещание вернуть немцев на родину. Советское руководство сдержало свое слово.[12]

Так произошло крупное событие в послевоенной Европе. Нормализация советско-западногерманских отношений способствовала дальнейшему закреплению итогов войны. Позитивные последствия этой нормализации сказались и на общем положении в Европе, и на отношениях СССР с отдельными западноевропейскими государствами.

Установление дипломатических отношений между СССР и ФРГ явилось важным шагом в деле преодоления пропасти отчужденности.

Переговоры проходили непросто, но дело было сделано. Одержал вверх здравый смысл. Дипломатические отношения были установлены.[13]

Обмен послами с СССР автоматически повышал международно-правовой статус ГДР, которая уже имела своего посла в Москве, и создавал проблемы с претензиями ФРГ на единоличное представительство всех немцев на международной арене.[14]

Глава 3. ВЗАИМООТНОШЕНИЯ ФРГ С ДРУГИМИ СТРАНАМИ

Во внешнеполитической области руководство ФРГ избрало курс на сближение с США и на западноевропейскую интеграцию.

Вступив на должность канцлера ФРГ, и представив бундестагу свой первый кабинет, Аденауэр должен был впервые взойти на гору Петерсберг, где обитали верховные комиссары, чтобы там присутствовать при введении в действие Оккупационного статута, принять к сведению и исполнению первые законы, изданные верховными комиссарами.

Стороны оформили акт о вступлении в силу Оккупационного статута и одновременно подписали шесть законов, с изданием которых началась столь тягостная для Западной Германии правительственная деятельность Верховной комиссии.

В 3 статье статута говорилось:

«…оккупационные власти…могут взять в свои руки полное или частичное осуществление государственной власти, если они это сочтут необходимым в интересах безопасности, либо для сохранения демократического порядка в Германии…»

Вступив на должность бундесканцлера, Аденауэр проводил «битву за суверенитет». Ярким примером является его первый визит в качестве главы правительства ФРГ к Верховным комиссарам 21 сентября 1949 г., когда он демонстративно сошел с того места, которое было ему указано чиновниками по протоколу, и встал на тот же ковер, на котором стояли представители держав-победительниц, правда на самый краешек. Эта демонстрация «неповиновения» оккупантам и претензии на паритет в отношениях с ними сошла для Аденауэра благополучно. Но по более серьезным вопросам «западники» ясно давали понять, кто подлинный хозяин в западногерманском доме и кто определяет правила игры.

Первым шагом в этой игре стало прекращение той политики «выжидания и открытых альтернатив», которой придерживались западные державы в отношении репарационных изъятий из своих зон. Ранее бездействовавшие заводы стали ареной лихорадочной активности. Начался демонтаж предприятий. Разумеется, почти через пят лет консервации ценность уцелевшего оборудования была уже невелика. Чаще всего его просто-напросто взрывали. Со стороны западных держав в данном случае речь шла не о новой политике, а о новой тактике – тактике увязки ради достижения сделки (западная сторона пересмотрит программу демонтажей, но лишь при условии, что ФРГ согласится на вступление в Международный орган по Руру, а также в Совет Европы).

На первый взгляд эти условия были волне выгодны ФРГ, повышали ее международный статус: новое государство оказывалось на «одном ковре» с прочими европейскими странами, а в рурском вопросе – и с США. Но это только на первый взгляд. Рурский статут, подписанный Великобританией, США, Францией и странами Бенилюкса в 1949 г и созданная с ним организационная структура мыслилась как способ удовлетворения французских претензий в отношении Германии; эти претензии были удовлетворены далеко не полностью, и, как указывалось, рурское урегулирование было одной из причин того, что «лондонские рекомендации» едва не были провалены французским Национальным собранием. Но если выработанная схема была непопулярна во Франции, то еще более она была непопулярна в Германии, где она воспринималась как слишком сильно ущемляющая права немцев. В этой ситуации между «большими партиями» в Западной Германии было достигнуто молчаливое согласие: не обострять данный вопрос излишней полемикой, принять тактику «тихого непризнания», попросту игнорировать факт существования Рурского статута и Международного органа по Руру. До поры до времени и западные державы предпочитали «не замечать» этой тактики своих западногерманских контрагентов. Теперь же от правительства ФРГ уже требовалось, чтобы оно и де-факто, и де-юре признало и санкционировало рурское урегулирование, приняв участие в созданной в его рамках организационной структуре.

Точно так же и вступление ФРГ в Совет Европы означало бы признание с его стороны еще одного, уже третьего по счету германского государства – Саара, делегации которого по требованию Франции также предоставлялся статус участника этого европейского форума. Принятие Аденауэром этого условия не только подкрепляло в его адрес критику за потворство сепаратизму, но и подрывало пропагандистскую основу политики враждебности по отношению к ГДР.[15]

Аденауэр находился в полном согласии с американским верховным комиссаром, на которого и надо было ориентироваться. Но счастье канцлера было несчастьем немецкого народа. Политика Аденауэра привела к тому, что западная часть Германии оказалась в военной зависимости и подчинении у США.

Под прикрытием обманчивой иллюзии, будто решения принимаются самостоятельно, начался процесс включения ФРГ в западную систему. Это делалось из военно-политических соображений и во имя интересов иностранных государств, державших в своих руках управление Западной Германии.[16]

Откровенная прозападная ориентация Аденауэра (он имел прозвище «канцлер союзников») помогла ему уже через два месяца после вступления в силу Оккупационного статута добиться его ревизии в правовом отношении.

22 ноября 1949 г. Он подписал с западными верховными комиссарами Петерсбергские соглашения, согласно которому ФРГ было разрешено устанавливать консульские отношения с другими государствами и вступать в международные организации. Первое генеральное консульство было учреждено уже в мае 1950 года в Лондоне. С ФРГ были сняты определенные ограничения на строительство морских судов, частично или полностью был приостановлен демонтаж промышленных предприятий, прежде всего в Рурской области.[17] Они не только не предоставили Западной Германии суверенитет, но помогли привязать Западную Германию к колеснице военных союзов, форсировали ремилитаризацию ФРГ. В соглашении, в частности, указывалось: «Западная Германия должна стать участником всех международных (западных) организаций, войти в качестве присоединившейся державы в состав Европейского совета, а также заключить двустороннее соглашение с США об участии в плане «Маршалла». Федеральное правительство обязалось присоединиться к Рурскому статуту».[18] Результатами стали: катастрофическое падение авторитета Аденауэра и его кабинета, первый в истории бундестага скандал, разразившийся между Аденауэром и лидером фракции СДПГ К. Шумахером. Демонтаж, в основном в бывшей английской зоне, вопреки обещаниям, не прекращался, а Франция предпринимала все новые односторонние действия с целью окончательно отторгнуть Саар. Показателем отчаянного положения была инициатива Аденауэра о заключении «политического союза» между ФРГ и Францией от 7 марта 1950 г. Она напоминала идею такого же союза между Великобританией и Францией, выдвинутую Черчиллем в катастрофической ситуации гитлеровского блицкрига в 1940 году, с той лишь разницей, что теперь французам предлагалось объединиться не с англичанами против немцев, а с немцами против англичан. Аденауэру в 1950 году повезло здесь не больше, чем Черчиллю десятилетием раньше. Французское правительство не проявило энтузиазма по поводу идеи «унии» с ФРГ, а отношения последней с английским правительством были окончательно испорчены.[19]

В марте 1951 г. союзники отказались от надзора за западногерманским законодательством. Изменения коснулись также расширения прав федерального правительства в области внешней политики. ФРГ получила право создать Министерство иностранных дел (его возглавил Аденауэр и руководил им до 1955 г.), учреждать дипломатические представительства за рубежом, а также аккредитовать в Бонне иностранных дипломатов. Кроме того, со стороны западных держав было объявлено о прекращении состояния войны с Германией. Это позволило Федеративной Республике стать 2 мая 1951 г. полноправным членом Совета Европы в Страсбурге и подписать договор об образовании Европейского объединения угля и стали (ЕОУС), хотя далось ей это нелегко ввиду французской политики по отношению к Саарской области.

Договор о создании ЕОУС был подписан 18 апреля 1951 г. и вступил в силу в 1952 г. Кроме ФРГ, участниками договора стали Франция, Италия и страны Бенилюкса. Одновременно был отменен Рурский статут, регламентировавший международный контроль за экономическим управлением областью.[20] Договор, касающийся угольной и стальной промышленности, должен быть подписан боннским правительством. Он должен был удовлетворить французские требования о репарационных поставках рурского угля, но договор надо было прикрыть демократической мантией, чтобы Аденауэр мог изобразить его перед оппозицией в бундестаге как новый успех Федеративной Республики на пути к демократии и свободе.

Между тем газета «Neue Zeitung» старалась систематически восхвалять демократический характер Рурского статута ввиду того, что боннское правительство впервые получило представительство и право голоса в этом руководящем органе, созданным оккупационными державами. Но с его мнением не считались. Этот Международный орган с величайшим пристрастием распределял рурский уголь в соответствии с интересами Франции и отклонял жизненно важные заявки Западной Германии.

Рурская администрация оставила без всякого внимания возросшие потребности западногерманского внутреннего рынка и ссылалась на то, что Западная Германия может и в 1952 году, как и в 1951 году, получить 6 миллионов тонн угля из США. Статья 14 Рурского статута, обещавшая справедливое распределение рурского угля, оказалась пустой фразой, продиктованной стремлением не к справедливости, а к эксплуатации. Естественно, что от сокращения поставок угля снова пострадали интересы простых людей. Политика рурской администрации привела к свертыванию жилищного строительства в Западной Германии, к сокращению рабочего дня и остановке предприятий.

В экономической политике рурской администрации проявлялось также стремление путем чрезвычайного экспорта угля затормозить производство стали в Западной Германии. Рурская администрация продолжала политику завышенного экспорта угля и в 1952 году, до самого последнего момента, можно сказать – до последнего вздоха. Между тем договор о создании Европейского объединения угля и стали был подписан. Для успокоения западногерманского населения верховные комиссары встретились в Лондоне с представителями своих правительств и 19 октября 1951 года приняли постановление о ликвидации рурской администрации. В документе указывалось, что дальнейшее существование международного органа для Рура станет бесцельным, после того как будет создан Общий рынок, предусмотренный в договоре о создании ЕОУС, и что некоторые функции рурской администрации могли давно отпасть.

Лишь 25 июня 1952 года был окончательно заключен договор об образовании Европейского объединения угля и стали. В тот же день шесть участников Рурского статута подписали декрет о его ликвидации. 12 февраля 1953 года вступил в силу Общий рынок для угля.

То, что Европейское объединение угля и стали во многих отношениях является правопреемником рурской администрации, констатировал и Аденауэр в бундестаге в связи со вторым чтением закона о ЕОУС 9 января 1952 года.

10 августа 1952 года парламенты приступили к организации дела и создали в Люксембурге огромный аппарат (Верховный орган, Совет министров, Ассамблею, Судебную палату и Консультативный комитет).

Задачи этого объединения с точки зрения вице-президента Бонна Этцеля:

1. Развитие промышленности;

2. Увеличение занятости;

3. Поднятие жизненного уровня.

Франция получала необходимое ей количество рурского угля, без которого она не могла обойтись.

Верховные власти ЕОУС приняли несколько решений, невыгодных для Западной Германии. Они запретили введение специальных поставок угля для железных дорог республики, для строительства шахтерских жилищ и для снабжения населения.

Лишь в случае войны ЕОУС по-настоящему вступит в действие, как это и было определено. Его задача в области производства угля и стали будет иметь такое же назначение, какое в военной области – задачи главного штаба НАТО в Фонтенбло.

Один-единственный раз бундестаг занимался вопросом о ЕОУС. Это было 29 апреля 1954 года, когда социально-демократическая фракция высказала кое-какие жалобы. Аденауэр произнес тогда большую речь в защиту ЕОУС:

«Уже само создание ЕОУС, помимо его экономического значения, было перворазрядным политическим фактом. Уголь и сталь всегда были основой вооружения».

Таким образом, теперь было ясно сказано и подтверждено, что ЕОУС является частью НАТО. Путь к миру и объединению Германии ведет только через выход Западной Германии из военных пактов, он требует широкого соглашения об отмене военных пактов вообще. Говоря о воссоединении Германии, надо помнить, что ЕОУС станет в третьей мировой войне инструментом для регламентирования западногерманской экономики под властью и командованием НАТО. Поэтому Западная Германия должна выйти также из ЕОУС.

Для экономического сотрудничества в Европе, в частности между капиталистическими и социалистическими государствами, имеются гораздо лучшие пути и открыты разнообразные возможности, служащие делу мира.[21]

Начался долгий путь Федеративной Республики Германии в Европу, который означал для страны также обретение большего равноправия и суверенитета. Западноевропейская интеграция с самого начала стала для ФРГ одним из стержневых направлений западногерманской стратегии на международной арене, поскольку политические, финансовые и промышленные круги ФРГ увидели в ней реальный путь преодоления последствий Второй мировой войны. Аденауэр писал, что западноевропейская интеграция была для ФРГ «необходимым трамплином для того, чтобы вообще вернуться во внешнюю политику»

Вопрос об интеграции Западной Германии в складывающуюся послевоенную систему взаимоотношений между странами Западного полушария и, соответственно, о ревизии Оккупационного статута был тесно связан с проблемой возмещения Германией ущерба, нанесенного ею другим государствам в ходе Второй мировой войны. Уже 6 марта 1951 г. правительство ФРГ заявило о своей принципиальной готовности вернуть долги другим странам в соответствии со своими финансовыми возможностями.

Военная составляющая взаимодействия ФРГ с тремя державами-победительницами интересовала Аденауэра не меньше, чем экономическая. Причем акцент он делал на строительство именно интегрированных западноевропейских вооруженных сил с участием ФРГ, что, по его представлениям, позволяло Федеративной республике в ближайшей перспективе влиять на смягчение положений Оккупационного статута и в отдаленной – вести равноправный диалог как с Францией, так и с Великобританией. Уже спустя 50 дней после своего избрания канцлером и 10 дней после подписания Петерсбергского договора на секретном заседании правления ХДС в Кёнигсвинтере Аденауэр заявил следующее: «Немцы должны быть представлены в европейских вооруженных силах на таких же основаниях и с такими же правами, какими будут располагать другие европейские нации. Что представляет большую опасность: русская угроза западному миру или существование германских воинских контингентов, объединенных с вооруженными силами других наций?»

Начало войны в Корее летом 1950 г. оживило в западном мире дискуссию по военно-политическим вопросам, прежде всего в контексте Восток-Запад, и способствовало проведению политики, отвечавшей вопросам Аденауэра. В самой Федеративной Республике вопрос о возможной ремилитаризации страны пробрел новое качество после того, как войска коммунистической Северной Кореи 25 июня неожиданно напали на Южную Корею, через четыре дня захватили столицу и беспрепятственно начали продвигаться на юг разделенной страны. На фоне угроз из Восточного Берлина опасения, что в разделенной Германии может произойти нечто подобное (войска коммунистической Северной Кореи напали на Южную Корею и захватили столицу), вдруг приобрели реальные очертания. В июне 1950 г. в Бонне и Париже начались переговоры о возможном западногерманском военном вкладе в союз западных держав, которые стремились как можно теснее привязать к себе ФРГ. Тем самым они способствовали еще большему росту геополитического и экономического значения Федеративной Республики в условиях «холодной войны».

Не будь блокады Западного Берлина (1948-1949) и войны в Корее, американцы не смогли бы найти понимания и добиться согласия у своих европейских союзников на ремилитаризацию ФРГ. Еще слишком был силен страх перед возрождением германского милитаризма. Аденауэр приводил три, на его взгляд, неотразимых аргумента в пользу вооружения ФРГ, что должно было повлиять на рост внешнеполитической самостоятельности страны:

1.   Обеспечение безопасности в связи с наращиванием СССР военного потенциала в «советской зоне оккупации»;

2.   Получение полного суверенитета как следствие создания собственных вооруженных сил;

3.   Создание [западно]европейской федерации.

Таким образом, ремилитаризацию ФРГ и ее интеграцию в западные военно-политические структуры было уже не остановить.[22]

Вхождение Федеративной Республики Германии в европейское сообщество, будучи «руководящей идеей» политики Аденауэра и политики Соединенных Штатов, являлось лишь одним из элементов той и другой, так как главной целью, которой задавались они обе, было восстановление сильной Германии. Если экономическое сотрудничество ФРГ с западными державами должно было привести к заключению между ними политического союза, то есть к принятию ФРГ в европейское сообщество и в конечном счете в Атлантический блок, то в качестве конечного результата, который должен был увенчать всю «операцию», намечалась ремилитаризация западногерманского государства как «интегральной» части Западной Европы и союзника западных держав.

Таков был логический конец политики восстановления Германии, которая проводилась западными державами по указке и под нажимом Соединенных Штатов, а самым ревностным сторонником, самым точным исполнителем которой в Германии был канцлер Аденауэр.

Вооружить Федеративную Республику Германии можно было лишь в рамках политики ее сотрудничества и союза с западными державами. Ход рассуждений был очень простой: поскольку западногерманское государство будет союзником Западной Европы, оно должно будет участвовать также и в обороне последней.

Выходило, что «европейская интеграция» как «высшая цель» политики, направленной к миру и безопасности в Европе, требует в качестве условия ее осуществления ремилитаризации Германии. Другими словами, Германию хотели снова вооружить для того, «чтобы сильной была Европа»!

Провести перевооружение ФРГ Аденауэр предложил не в форме воссоздания национальной армии (этого не принял бы Запад) и не в форме расширения имевшихся уже тогда «служебных групп» и «вспомогательных отрядов» при оккупационных войсках. Формула Аденауэра была такова: немецкий контингент в европейской армии. Это сразу же обеспечивало ФРГ ту же роль соучредителя и равноправного члена новой национальной военной единицы, какую «план Шумана» обеспечивал ей в экономической сфере. В то же время вследствие интегрированности европейской армии вроде бы снималась проблема «своеволия» и «непредсказуемости» немцев и тем самым успокаивалось общественное мнение.

У этой схемы было два очевидных недостатка. Во-первых, ремилитаризация на предложенных условиях не могла быть осуществлена быстро: переговоры о конкретных формах и путях создания интегрированной наднациональной «европейской армии» - чего-то совершенно невиданного – грозили затянуться надолго; во-вторых, даже в случае успеха военная ценность такого конгломерата была, мягко говоря, сомнительна; даже элементарная языковая проблема делала систему передачи команд крайне неэффективной. Однако для Аденауэра военные соображения не стояли на первом месте, главная его цель была политическая – суверенитет.

Разумеется, цель эту следовало всячески скрывать и, наоборот, всячески акцентировать именно военный аспект. Так Аденауэр и делал, начиная еще с 1948 года, но до поры до времени без особого успеха. Возмущенно реагировала на соответствующие «пробные шары» западногерманская общественность.

Использовались разные средства: статьи в партийной прессе ХДС, распространение слухов, затем началась кампания «интервью» корреспондентам западных газет, которые затем «опровергались» и «уточнялись»; наконец, был испробован и метод сочинений «меморандумов» для Верховных комиссаров. Но «прорыв» произошел 16 марта 1950 г., когда лидер оппозиции, Уинстон Черчилль, в своей речи в нижней палате выступает за перевооружение Германии. Она помогла Аденауэру в двух отношениях: во-первых, Черчилль высказался за перевооружение ФРГ в форме участия немецкого контингента (как того хотел Аденауэр в обмен на предоставление западными державами суверенитета ФРГ); во-вторых, после той речи канцлер ФРГ выглядел со своими предложениями «немецкого вклада в западную оборону», как солидный купец, готовый рассмотреть условия, предложенные ему солидным партнером.[23]

Ремилитаризация Германии впервые стала предметом официальных германо-американских переговоров, как только канцлер Аденауэр через несколько недель после создания его правительства - задолго до начала войны в Корее – установил первый контакт с государственным секретарем Ачесоном во время его первого визита в Бонн в ноябре 1949 года

В официальном коммюнике, опубликованном после совещания министров трех западных держав в Париже, 11 ноября, говорилось, что «три министра сочли целесообразным поддержать и поощрить интеграцию германского народа в европейское сообщество». Только, говоря на этот раз об «интеграции» ФРГ, министры думали о ее ремилитаризации. Это решение Парижского совещания «трех» было расценено как «самое важное решение за весь послевоенный период», так как оно «связывало Западную Германию с Западной Европой в экономическом, политическом, а может быть… и в военном отношениях».[24]

Этому плану (сколачивание «европейской армии») в Вашингтоне уделялось большое внимание, поскольку американские империалисты, стремясь к завоеванию господства над миром, придавали первостепенное значение образованию агрессивных блоков, накоплению людских ресурсов и расширению сети военных баз вокруг СССР и других социалистических стран.[25][26]

«Создание европейской армии, - сказал Аденауэр, - будет, по нашему мнению, решающим этапом на пути, который должен привести нас к конечной цели – интеграции Европы». Так что когда этот «великий поборник европейской идеи» провозглашал (в январе 1950 года): «Европа – превыше всего и «Создание сильной Европы – это важнейший вопрос и для всех европейцев», - он это делал потому, что не мыслил себе эту «Европу» без германских солдат.

И все завершилось в 27 мая 1952 года подписанием договора о создании в рамках Европейского оборонительного сообщества (ЕОС) «европейской армии», о которой говорили Аденауэр и Черчилль, а также Общего договора между ФРГ и оккупирующими державами, согласно которому оккупация заканчивалась и за ФРГ признавалась «полная власть суверенного государства в решении внутренних и внешних дел».[27] Этот договор подписали в Париже Франция, Бельгия, Голландия, Люксембург, Италия и ФРГ. Однако в отличие от экономической интеграции попытки объединения военных потенциалов и политической власти, активно предпринимавшиеся Аденауэром, потерпели неудачу. Отказ Национального собрания Франции летом 1954 г. ратифицировать этот договор с участием ФРГ поставили крест на создании наднациональной Европы. Позиция Франции диктовалась психологическим комплексом войны в Индокитае, желанием сохранить независимые вооруженные силы, приоритетом разрядки в отношениях Восток-Запад по сравнению с ремилитаризацией ФРГ и традиционным нежеланием пожертвовать национальными интересами Франции в пользу наднационального западноевропейского единства. Аденауэр полагал, что неудача с ЕОС в августе 1954 г. лично его оставила у разбитого внешнеполитического корыта. По его мнению, наднациональная военная верховная власть и создание европейской армии могли бы быть после образования ЕОУС вторым интеграционным ядром для Западной Европы, и Германия в таком случае была бы надежно включена в западноевропейскую систему безопасности.[28]

Существовала определенная взаимосвязь между формальным расширением западногерманского суверенитета, с одной стороны, и его подконтрольностью трем западным державам-победительницам – с другой. 26 мая 1952 г. в Бонне последовало заключение так называемого «Германского договора», который был подписан от ФРГ К. Аденауэром, от США – Д. Ачесоном, от Великобритании – А. Иденом, от Франции – Р. Шуманом). В этом документе были зафиксированы отмена Оккупационного статута, а также предоставление Западной Германии все «полноты власти» во внутренней и внешней политике. При этом три державы-союзницы по Антигитлеровской коалиции сохраняли за собой права в отношении Берлина и Германии как целого, включая вопрос о ее «воссоединение и мирном урегулировании». В договоре также признавалось право ФРГ на единоличное представительство всех немцев за рубежом, иными словами, содержался отказ от признания ГДР и границы по Одеру и Нейсе.

После ратификации Парижских соглашений верховные комиссары прибыли 5 мая 1955 г. в 12 часов дня во дворец Шаумбург и объявили правительству ФРГ об упразднении Оккупационного статута и об окончании оккупационного режима в Германии. С этого момента прекращала свое существование Верховная комиссия и ее представительства в землях. Их должны были заменить послы трех западных держав. Пребывание же союзнических войск на западногерманской территории нашло свое юридическое закрепление в двухсторонних соглашениях с ФРГ. В тот же день вступили в силу Германский договор, Договор об иностранном военном присутствии на территории ФРГ и Европейский статут о Саарской области, предполагавший политическую самостоятельность региона, но экономическую зависимость от Франции. Процесс внешнеполитической ориентации Федеративной Республики был завершен.

Заключение

Итак, рассмотрев данный вопрос, можно прийти к определенным заключениям. Конрад Аденауэр, федеральный канцлер ФРГ, сконцентрировал свою деятельность на реализации ближайшей цели (и то только на одном – на западном направлении внешней политики) – превращения ФРГ в уважаемое демократическое государство в системе Атлантического союза. Этого он достиг. Его отдаленная цель - политическое объединение всей Западной Европы или же свобода для всей Германии – осталась нереализована. Заслуга Аденауэра состоит в том, что он сумел использовать период «холодной войны» для развития самой Федеративной Республики. Его упущение заключается, возможно, в том, что в «восточной политике» он видел лишь угрозу, а никак не шанс. После отставки Аденауэра в 1963 году в стране не осталось достойных политических преемников, которые смогли бы изменить основные внешнеполитические ориентиры страны. На сегодняшний день уже объединенная Германия является одним из крупнейших торговых и промышленных государств. имеющих тесные связи со всем миром. Ее политика нацелена на то, чтобы на базе плодотворного диалога установить баланс между Севером и Югом, между промышленными и развивающимися странами. Этой цели она добивается в рамках ООН и ее учреждений. Германская политика остается, прежде всего, политикой мира. Ее цель заключается в том, чтобы содействовать тесному сближению национальных государств, укреплять международные и наднациональные организации, сделать их опорой мирового сотрудничества.

По моему мнению, цель курсовой работы в большей мере достигнута. Мною проведено изучение внешней политики Германии в 1949-1955 годах. Задачи выполнены: общая внешнеполитическая ситуация в данный период охарактеризована, отношения Германии с СССР и урегулирование правового положения рассмотрены, взаимоотношения Германии с другими странами изучены.

Список используемой литературы

1.         Филитов А.М. Германский вопрос: от раскола к объединению: Новое прочтение – М.: Международные отношения, 1993.

2.         Брандт В. Воспоминания – М.: Новости, 1991.

3.         Громыко А.А Памятное (в двух книгах) – М.: Политиздат, 1990.

4.         Хрущев Н.С. Воспоминания. Избранные фрагменты – Москва: Вагриус, 1997.

5.         Павлов Н.В. История современной Германии 1945-2005: курс лекций / Н.В. Павлов – М.: Астрель: АСТ, 2006.

6.         Герст В.К. ФРГ под властью Аденауэра – М.: Изд.иностр.лит., 1958.

7.         Дзелепи Э. К. Аденауэр. Легенда и действительность – М.: Изд.иностр. лит., 1960.

8.         Истягин Л.Г. ФРГ и НАТО – М.: ИМО, 1963.

9.         Николаев Н.В Политика США, Англии, Франции в германском вопросе 1945-1954 гг. – М.: Наука, 1964.

10.      Тегеран–Ялта-Потсдам. Сборник документов. Составители: Ш.П. Санакоев, Б.Л. Цыбулевский. 2-е изд. – М., Международные отношения, 1970.

11.      Тихвинский С. Потсдам: контуры послевоенного мира // мировая экономика и международные отношения – 1985. - № 8, с.15-27.

12.      Загорский А.В. 50 лет назад Булганин и Аденауэр обменялись письмами об установлении дипломатических отношений между СССР и ФРГ // Международная жизнь – 2005. – № 9, с.122-134.

[1] Павлов Н.В. История современной Германии 1945-2005: курс лекций / Н.В. Павлов – М.: Астрель: АСТ, 2006, с. 86.

[2] Тегеран–Ялта-Потсдам. Сборник документов. Составители: Ш.П. Санакоев, Б.Л. Цыбулевский. 2-е изд. – М., Международные отношения, 1970, с. 386-389.

[3] Тихвинский С. Потсдам: контуры послевоенного мира // Мировая экономика и международные отношения – 1985. - № 8, с.15-25.

[4] Брандт В. Воспоминания – М.: Новости, 1991, с. 160.

[5] Герст В.К. ФРГ под властью Аденауэра – М.: Изд.иностр.лит., 1958

[6] Павлов Н.В. История современной Германии 1945-2005: курс лекций / Н.В. Павлов – М.: Астрель: АСТ, 2006, с. 92-95.

[7] Герст В.К. ФРГ под властью Аденауэра – М.: Изд.иностр.лит., 1958, с. 461-465.

[8] Громыко А.А Памятное (в двух книгах) – М.: Политиздат, 1990, с. 461.

[9] Загорский А.В. 50 лет назад Булганин и Аденауэр обменялись письмами об установлении дипломатических отношений между СССР и ФРГ // Международная жизнь – 2005. – № 9, с. 123-127.

[10] Громыко А.А Памятное (в двух книгах) – М.: Политиздат, 1990, с. 462.

[11] Павлов Н.В. История современной Германии 1945-2005: курс лекций / Н.В. Павлов – М.: Астрель: АСТ, 2006, с. 95.

[12] Загорский А.В. 50 лет назад Булганин и Аденауэр обменялись письмами об установлении дипломатических отношений между СССР и ФРГ // Международная жизнь – 2005. – № 9, с.127-129.

[13] Громыко А.А Памятное (в двух книгах) – М.: Политиздат, 1990, с. 462.

[14] Павлов Н.В. История современной Германии 1945-2005: курс лекций / Н.В. Павлов – М.: Астрель: АСТ, 2006, с. 95.

[15] Филитов А.М. Германский вопрос: от раскола к объединению: Новое прочтение – М.: Международные отношения, 1993, с. 115-117.

[16] Герст В.К. ФРГ под властью Аденауэра – М.: Изд.иностр.лит., 1958, с. 41-44.

[17] Павлов Н.В. История современной Германии 1945-2005: курс лекций / Н.В. Павлов – М.: Астрель: АСТ, 2006, с. 84.

[18] Дзелепи Э. К. Аденауэр. Легенда и действительность – М.: Изд.иностр. лит., 1960, с. 74.

[19]Филитов А.М. Германский вопрос: от раскола к объединению: Новое прочтение – М.: Международные отношения, 1993, с. 117-118.

[20] Павлов Н.В. История современной Германии 1945-2005: курс лекций / Н.В. Павлов – М.: Астрель: АСТ, 2006, с. 85-87.

[21] Герст В.К. ФРГ под властью Аденауэра – М.: Изд.иностр.лит., 1958, с. 108-121.

[22] Павлов Н.В. История современной Германии 1945-2005: курс лекций / Н.В. Павлов – М.: Астрель: АСТ, 2006, с. 87-89.

[23] Филитов А.М. Германский вопрос: от раскола к объединению: Новое прочтение – М.: Международные отношения, 1993, с. 125-126.

[24] Дзелепи Э. К. Аденауэр. Легенда и действительность – М.: Изд.иностр. лит., 1960, с. 86.

[25] Николаев Н.В Политика США, Англии, Франции в германском вопросе 1945-1954 гг. – М.: Наука, 1964, с. 258.

[26] Дзелепи Э. К. Аденауэр. Легенда и действительность – М.: Изд.иностр. лит., 1960, с. 80-81.

[27] Филитов А.М. Германский вопрос: от раскола к объединению: Новое прочтение – М.: Международные отношения, 1993, с. 127.

[28] Павлов Н.В. История современной Германии 1945-2005: курс лекций / Н.В. Павлов – М.: Астрель: АСТ, 2006, с. 90-91.