Конфуций и государство

2. Конфуций и государство

2.1. Правила и вежливость

Учение Конфуция не содержит главы, специально посвященной устройству государства, как нет разделов о человеке, либо об обществе. Конфуцианскую модель приходится реконструировать по отдельным суждениям. Его понимание государственного устройства еще более ценно потому, что он сам был на государственной службе и как мы это уже видели служба эта была успешной. Но Конфуций не видит государство в отдельности от общества и единичного человека. Все его учения в этой области взаимосвязаны. Некоторые его высказывания носят иносказательный характер и, поэтому, не могут быть восприняты однозначно. Это может исказить суть учения, как оно искажалось китайской бюрократией на протяжении многих веков.[5]

 Согласно разработанной Конфуцием схемы государственного устройства управление государством и обществом базировалось на ли ("правилах") им он предавал большое значение.

 Правила, по сути, устанавливали морально-этические основы жизни человека, общества и государства в целом. Значение ли весьма объемно. Сюда входят и Жень ("человеколюбие") и, прежде всего, любовь к ближнему, сяо - сыновья почтительность, уважение к старшим и подчинение им, честность и искренность; постоянное стремление к внутреннему совершенству, вежливость и др. Причем жан (вежливости) он считал важным элементом в государственном управление. "Учитель сказал: "Можно ли управлять с помощью вежливости, не возникнут ли трудности? Но если не придерживаться вежливости в управление, то будут ли существовать правила?!". Вежливость по-сути означала верность ритуалам и на политическом уровне служила своего рода политической культурой. Почтение к старшим и любовь к ближнему в равной степени относилось как к семье в отдельности, так и к государству в целом, где правитель становился главой "семейства". Идея заключалась в том, чтобы ввести древнекитайские традиции в рамки государственного закона. Но закон тот должен был быть условным, потому что мы знаем, как Конфуций относился к фа цзя (легистам), выступавшим за насаждение закона силой. В своем учении Конфуций большое значение возлагал на внутрисемейные отношения. "Если наставлять народ путем введения правления, основанного на законе, поддерживать порядок угрозами, то народ станет бояться наказаний и потеряет чувство стыда. Если наставлять народ введением правления, основанного на использование правил, то в народе появится стыд, и он станет послушным".

 Для того чтобы создать правила, которые бы оставались жизнеспособными в течение долгого времени Конфуций предлагал использовать принцип "хе" (гармония, борьба противоположностей). "Правила надо создавать через достижение единства, через разногласия".

 Большое внимание он уделял "главе семейства", чей образ был тщательно интегрирован в ли как один из основных ее элементов. Для Конфуция и его Учения был очень важен личный пример в реализации правил. Цзынь-цзы ("совершенно мудрый") по Конфуцию носитель правил, не должен находится в отдаление от государственного правления, а должен наоборот быть активным членом общества и государственным мужем. Именно на образе цзынь-цзы основана идея государственного правления с помощью ли. Еще раз надо сказать о роле личного примера в реализации учения. "Если правитель любит ли, то никто из народа не посмеет быть непочтителен; если правитель любит справедливость, то никто из народа не посмеет, не последовать ему; если правитель любит искренность, то никто из народа не посмеет скрыть свои чувства". В роле правителя у Конфуция должен выступать цзынь-цзы.

2.2. Суждения Конфуция о государстве

В своих суждениях о государстве он выделял два социальных слоя: управляющие и управляемые. Под управляющими он понимал цзынь-цзы как "благородного чиновника". Но это не значит, что только аристократы могли быть такого рода чиновниками, но он также допускал и приток "новой крови" из других социальных групп. Но, в общем, он хотел, чтобы "пахари возделывали землю, а способные управлять управляли". Представление о "благородном чиновнике" Конфуций как обычно раскрывает на конкретном примере. "Учитель сказал о Цзы Чане (самый выдающийся дипломат и политик Древнего Китая): "Он обладает четырьмя Дао благородного мужа: в своих поступках он проявляет чувство самоуважения, находясь на службе вышестоящих, он проявляет чувство ответственности, воспитывая народ, проявляет чувство доброты, используя народ, проявляет чувство справедливости". Теперь попробуем расшифровать значения этого высказывания. [6]

Первым по важности из всех дао цзынь-цзы Конфуций считает личную независимость, т.к. это выделяет личность от общей массы. Второе определяет цзынь-цзы как человека уважающего принцип подчинения вышестоящему, более старшему. Это делает систему управления государством более надежной.

 Два последних касаются взаимоотношений "благородного чиновника" с народом. Третье Дао - воспитание народа, т.е. воплощение в жизнь одной из важнейших составных частей учения Конфуция. Сановник, если он истинный "благородный муж", должен быть учителем народа, т.е. должен воздействовать на него только добротой и личным примером, а если он начнет опираться на закон (как легист), то это будет не воспитание народа, и народ потеряет, сыновни чувства к такому правителю (чиновнику), а сам он перестает быть конфуцианцем.

 Четвертое дао - использование народа. Речь идет о том, каким образом, какими методами следует использовать народ на государственных повинностях (трудовых, воинских), какую налоговую политику проводить, как вершить суд. Во всей этой сфере контактов с народом претендент на звание цзынь-цзы должен всегда исходить из принципа и (справедливости). Только сочетание четырех перечисленных Дао дает в итоге право называться цзынь-цзы.[7]

2.3. Правитель в Китае и концепция истинного правления

 Также, для получения права называться цзынь-цзы, надо быть человеком в высочайшей степени образованным. Это условие Конфуция произвело на свет культ знания в Китае. Конфуций тем самым открыл путь в цзынь-цзы для всех, обладающих стремлением и упорством в получение знаний (т.к. для земледельцев не по средствам было получать образование, то аристократия была единственным источником пополнения чиновничества в Китае).

Возвышение правителя в государстве осуществлялось путем знамений Неба (культ которого тогда зарождался в Китае) и проводилось чиновниками и из чиновников (если они были цзын-цзы). Бюрократия, являясь носителем ли в государстве, получила в конфуцианстве своего верного покровителя, и дало ей право на законное (легитимное) свержение не устраивающего их правителя (этим бюрократия часто пользовалась), путем выгодного для себя толкования правил или природных явлений.

"Благородный муж (правитель) боится трех вещей веления Неба, великих людей и совершенномудрых". Тем самым правитель постоянно находился под угрозой "совершенномудрых", которые по своему произволу могли сделать из правителя изгоя. Но с другой стороны и правитель наделялся по Конфуцию Жень (человеколюбием). И, по словам Конфуция, "только обладающий человеколюбием по-настоящему любить [кого-нибудь из] людей, и ненавидеть [кого-нибудь из] людей". Эта часть трактовалась правителями ханьского периода следующим образом, что правитель имеет уникальное в государстве право казнить и миловать, кого сочтет нужным.

Нетрудно заметить, что рассуждения о "благородном муже" на примере Цзы Чаня имеют самое непосредственное отношение к представлениям Конфуция о государственном устройстве и об обязанностях высшей администрации. Воззрения эти носили очевидный утопический характер: по конфуцианской модели государства чиновники и правитель обязаны, прежде всего, заботится о благе государства и народа, для которых доверие народа высшее достояние.

У Конфуция также существовало несколько концепций по истинному правлению. Двумя наиболее известными являются концепция "исправление (упорядочение) имен" и "правитель должен быть правителем". По сути, вторая есть прямое следствие первой. [8]

"Правитель, должен быть правителем" надо понимать в сочетании с предыдущим принципом, т.к. они комплексно отражают главную мысль Конфуция об "истинном правление". Государь должен быть мудрейшим из совершенномудрых и, следовательно, в силу своей мудрости и приверженностью ли должен обладать народной любовью и признательностью.

Заключение

В общем, конфуцианская концепция государства была очень популярна в Китае на протяжении многих веков. Под ее знаменем Китай объединился. На ее основе было создано и плодотворно существовало ханьское государство, ее принципы, будучи не столь безобидными, в сочетание с принципами легистов, как это уже было показано на примере их использования в личных целях, тем не менее, смогли обеспечить стабильное существование Поднебесной империи. Конфуцианство до сих пор является одной из крупнейших мировых религий и предметом исследования современных политологов, теологов, философов, лингвистов, историков и искусствоведов всего мира.

Нужно заметить, что Конфуций, будучи сторонником авторитарной системы, в то же время был противником изменений абсолютизации власти. Его модель государства свидетельствует о том, что Конфуций стремился ограничить права властителя. В этом, по-видимому, одна из причин возникновения концепции благородного мужа - прообраза будущего “совершенного” бюрократа.

Список использованных источников и литературы

1.         Малявин В.В. - Конфуций. М., 1992 г., 366 с.

2.         Переломов Л.С. - Конфуций: жизнь, учение, судьба. М., 1993 г., 478 с.

3.         Демененко И.И. – Конфуций. М., 1995 г., 240 с.

4.         Переломов Л.С. – Слово Конфуция. М., 1992 г., 526 с.

5.         Всемирный энциклопедический словарь / Под ред. В.В.Адамчика и др., Минск, 2004., 1652 с.

[1] Малявин В.В. – Конфуций. М.: Молодая гвардия, 1992. – 5-12 с.

[2] Переломов Л.С. – Конфуций: жизнь, учение, судьба. М.,1993. – 15-45с.

[3] Демененко И.И. – Конфуций. М., 1995. – 122-134 с.

[4] Всемирный энциклопедический словарь. / Под ред. В.В. Адамчика и др., Минск, 2004. – С. 656-657

[5] Переломов Л.С. – Слово Конфуция. М., 1992. – 101 с.

[6] Демененко И.И. – Конфуций. М., 1995. – 200-221 с.

[7] Переломов Л.С. – Конфуций: жизнь, учение, судьба. М.,1993. – 123-154 с.

[8] Малявин В.В. – Конфуций. М.: Молодая гвардия, 1992. – 37-103 с.