Степень неравенства в распределении доходов в России и в Новосибирской области

1.2 Степень неравенства в распределении доходов в России и в Новосибирской области

Социальные инновации, направленные, прежде всего, на человека, могут быть успешными в зависимости от их соответствия общественному сознанию. Иными словами глубокие социальные реформы невозможно провести, если большая часть общества не признает их справедливыми, исходя из присущей этому обществу шкалы ценностей.

Менталитету россиян характерны следующие особенности:

·           Отношение к наживе, к богатству как к чему-то предосудительному, особенно негативное отношение к резкому расслоению общества на бедных и богатых.

·           Ценность коллективизма, человеческой солидарности, сострадания.

·           Представление о том, что государство должно обеспечить всем членам общества некоторый разумный минимум жизненных благ.

Проанализируем степень неравенства в распределении доходов в России и сравним с аналогичными показателями в Новосибирской области.

Для этого необходимо рассмотреть пирамиду доходов. Население по величине доходов делится на 20-процентные (или 10-процентные) группы. В основании пирамиды лежит группа, располагающая наименьшим доходом. По мере продвижения вверх по пирамиде доходы населения будут расти.

Степень неравенства можно измерить различными способами:

1. Кривая Лоренца - это график показывающий, какую долю суммированных за год доходов страны получили различные группы населения, начиная с беднейших и заканчивая самыми богатыми. Графически распределение доходов изображается следующим образом. По горизонтали процентными долями откладываются группы населения, а по вертикали - суммированные доходы, получаемые ими, также в процентах. Чем сильнее изогнута кривая Лоренца, тем менее равномерно распределены доходы.

2. Индекс (коэффициент) Джини - это доля, которую площадь между кривой Лоренца и прямой абсолютного равенства составляет от площади треугольника под этой кривой, измеряется от 0% до 100 %, или от 0 до 1. Чем выше значение индекса, тем значительнее неравенство в распределении доходов. Например, для СССР в 1990 году индекс Джини составил 23,3 %, а для России в 2000 году - 39,4 %.[8]

В СССР в 1990 году (накануне распада Союза) было уравнительное распределение доходов, индекс Джини 23,3%, что нельзя считать достоинством, т.к. снижены стимулы к труду. Переход к рыночной экономике неизбежно ведет к расслоению населения, появлению бедных и богатых. 1994 год стал годом наибольшего неравенства (индекс 40,9%), затем происходит некоторое снижение неравенства до 37,5%, но августовский кризис 1998 года вновь дал толчок к росту неравенства. Значительное неравенство в доходах отрицательно влияет на качество жизни людей, обусловливает относительно большую долю бедняков в составе населения, угрожает политической стабильности в стране. Нормальному экономическому развитию страны соответствует значение индекса в диапазоне от 28 до 32 %.

Для Новосибирской области характерно более равномерное распределение доходов, чем в целом по России. Например, значение индексов Джини в НСО было следующим: [9]

·           1993 год - 35,0%

·           1995 год - 31,8%

·           1998 год - 33,3%

·           1999 год - 35,6%

2. Формирование среднего класса в России   2.1. Средний класс «в тени» постсоветской экономики

При решении проблемы принадлежности граждан к среднему классу зарубежные аналитики применяют главным образом три параметра: социальный статус (обладание собственностью, род занятий, профессия и должность, образовательный уровень); уровень доходов и структура потребления; социальная самоиндентификация (мировоззрение, структура ценностей, жизненные стандарты). Применяя определенные модификации этого критериального перечня и собственные критерии, связанные с российской спецификой, прежде всего с запредельной социальной дифференциацией постсоветского общества, отечественные исследователи причисляют к среднему классу от 4 до 20% нашего населения (тогда как удельный вес «средних» в структуре населения развитых стран подчас достигает 70%, что и обеспечивает им экономическую, социальную и политическую стабильность). Между тем даже наиболее «оптимистически» настроенные авторы в своих соответствующих оценках, как правило, не учитывают наличие в России крупномасштабной «теневой» экономики.[10]

Как известно, «теневики» не докладывают статорганам о размерах своего реального хозяйственного оборота. Прямая и стопроцентно статистически достоверная оценка масштабов «затенения», следовательно, невозможна. Но это не означает неразрешимости задачи, тем более, что в соответствии с утвержденной ООН новой версией национальных счетов все государства стремятся учитывать «теневую» экономику в объемах производства; с тех пор и ФСГС России начал осваивать методы ее отражения. Даже согласно данным ФСГС, «теневая» составляющая российской экономики достигла критических величин: если доля нелегального сектора в ВВП западных стран официально оценивается в 5—10%, то России — почти в 25%. Однако специалисты МВД оценивают ее в 45—50%, а опираясь на ряд косвенных показателей, можно утверждать, что этот процент еще выше, т.е. что РФ уже вполне может «тягаться» с латиноамериканскими государствами — признанными чемпионами по «затенению» экономики (свыше 60%).[11]

К числу косвенных индикаторов, о которых идет речь, относятся как минимум следующие процессы и обстоятельства. Во-первых, общее падение объемов ВВП за годы реформ превысило 50%, тогда как уровень энергопотребления снизился лишь на 25%. Во-вторых, в последние годы наблюдается огромный разрыв между данными Госкомстата России о валовом накоплении основного капитала и отчетами предприятий об объемах капиталовложений (ежегодная разница превышает 40 млрд. долл.). В-третьих, банковские процентные ставки в несколько раз превосходят рентабельность, показываемую предприятиями в официальных отчетах. В-четвертых, котировки денежных суррогатов сразу же после выпуска последних резко снижаются относительно номинала (нередко на 50—70%), оставляя «черные дыры» для скрытых финансовых комбинаций. В-пятых, заработная плата по основному месту работы, которая в развитых странах достигает 70—80% всех доходов работников (т.е. служит главным источником обеспечения их нормальной жизнедеятельности), в 1994 г. составляла в нашей стране 45% этих доходов, а ныне приближается к 35% (иными словами, превращается в некое пособие по труду), тогда как по потреблению, скажем, кондиционеров Россия в 1998—1999 гг. вышла на четвертое место в Европе (после Испании, Италии и Греции).)[12]

Интересны в данном контексте и опросы общественного мнения, проведенные специалистами Фонда социально-экономических исследований «Перспективные технологии» в 1998 г. Отвечая на вопрос о доле капитала, уводимого «в тень», 37,6% респондентов-предпринимателей назвали цифру 50% и более. Эту оценку подтвердили 80% опрошенных представителей правоохранительных органов, причем более 40% «силовиков» считают, что «затеняемый» капитал в нашей стране превышает 80%.

Совпадение количественных параметров «теневой» экономики в России и в странах Латинской Америки не случайно: в облике российской экономики все явственнее проступают черты, характерные для так называемой латиноамериканской модели. Последняя предполагает наличие одного (например, связанного с природными богатствами) мощного источника валютных поступлений и формирование из причастных к данному источнику людей узкого слоя сверхбогатой элиты, служащей опорой власти и срастающейся с ней, при удержании основной массы населения в состоянии малой обеспеченности. Результатом этого и является особая роль «теневой» экономики, причем в ее «серой» и «черной» окрасах.

Использование терминов «серое» и «черное» сопряжено с тем, что абсолютного разделения «света» и «тени» в экономике нет: существует единый хозяйственный процесс с «теневой» составляющей. При этом важно учесть следующее ключевое обстоятельство: в разряд «теневиков» переходят не только сугубо криминальные элементы (их, по разным оценкам, от 5 до 25%), но и нормальные предприниматели, задушенные налогами, замученные постоянной сменой «правил экономической игры». Ставить ли тех и других «на одну доску» или их следует принципиально различать?

Если исходить из того, что «теневая» экономика — это такой уклад экономических отношений, который складывается в обществе вопреки законам, правовым нормам, формальным правилам хозяйственной жизни (т.е. находится вне рамок правового поля), следует признать: она качественно разнородна. В этом контексте возможны различные критерии разграничения ее элементов. По характеру связи с производством следует различать ту составляющую «теневой экономики», которая участвует в производстве товаров и услуг, и ту, через которую осуществляется лишь перераспределение созданного вне ее продукта. Неоднородны и рассматриваемые здесь субъекты «теневой» экономики, их движущие интересы. Соответствующие типажи, определяемые особенностями сфер функционирования, используемых методов и форм «теневой» деятельности, образуют своего рода пирамиду.

На ее вершине — сугубо криминальные элементы: торговцы наркотиками и оружием, рэкетиры, бандиты-грабители, наемные убийцы, сутенеры и прочие носители пороков современного общества; сюда можно отнести и «классически» коррумпированных представителей органов власти и управления (берущих крупные взятки, торгующих государственными должностями и интересами). Эти элементы формируют своеобразную надстройку «теневой» экономики, составляющую, как уже отмечалось, 5—25% всей «пирамиды» и обладающую значительными ресурсами, силой и влиянием.

Среднюю часть «пирамиды» образуют «теневики»-хозяйственники. К ним надлежит причислить предпринимателей, коммерсантов, финансистов, банкиров, промышленников и аграриев, мелких и средних бизнесменов (в том числе «челноков» — так сказать, организаторов-собственников дела, в каком-то смысле «цеховиков»). Эти люди — мотор экономической деятельности, причем не только нелегальной. В перспективе они способны выступить в качестве основы среднего класса нормальной рыночной экономики, и вот почему. Во-первых, они вынуждены уходить «в тень» главным образом лишь потому, что издержки их деятельности при существующих правилах и законах экономической игры превышают соответствующие выгоды и доходы. Во-вторых, они не без оснований полагают, что избранная модель реформирования нуждается в изменениях, в перенацеливании на обеспечение интересов отечественных производителей и потребителей (при этом они не приемлют и возврата к монополии государственной собственности и к административно-распределительной системе). Именно рассматриваемая средняя группа формирует, следовательно, ту движущую социальную силу, которая выступает и против возврата назад, и против продолжения радикально-либерального реформационного курса. Это и есть «третья сила», призванная стать одной из опор «иного пути».

Третья группа, воплощающая как бы подножие «пирамиды», представлена наемными работниками, причем и физического, и умственного (интеллектуального) труда; к ним могут примыкать мелкие и средние государственные служащие, в доходах которых, по имеющимся оценкам, сегодня до 60% составляют взятки. Для этой категории лиц нерегистрируемая деятельность является вторичной (неформальной) занятостью. В силу разного рода обстоятельств (правовых и экономических) эти занятия выводятся из-под действия закона «в тень». Таким образом, речь идет о потенциальных союзниках «теневиков» второй группы (союзниках «третьей силы»).

Конечно, деление субъектов «теневой» экономики на три группы в определенной мере условно и небесспорно (эти группы не отгорожены друг от друга «китайской стеной» и в той или иной степени пересекаются), но провести его необходимо, ибо, во-первых, речь идет приблизительно о 30 млн. человек экономически активного населения страны, производящих не менее 50% ВВП. Во-вторых, у субъектов выделенных групп наряду с общими интересами (заключающимися в получении дополнительных доходов за пределами правового поля) есть интересы специфические. Определяющим интересом «теневиков»-хозяйственников (в союзе с субъектами третьей группы) является легальное превращение в средний класс — основу стабильности государства и общества.

  2.2 Средний класс и реформационная альтернатива

Начавшиеся во второй половине 80-х годов в СССР «перестроечные» процессы резко актуализировали проблемы формирования среднего класса как важнейшей социальной базы прогрессивных перемен. Парадокс, однако, состоит в том, что советский «прототип» этого класса, во многом как раз и инициировавший рыночные преобразования, не только не обрел должных экономических и политических свобод, но и был «подстрелен на взлете». Прежде всего были ликвидированы источники, благодаря которым в обществе мог бы конституироваться многочисленный класс собственников. Во-первых, постсоветское государство обесценило денежные вклады населения, общая сумма которых в то время равнялась почти половине национального дохода страны. Во-вторых, тем же государством была заблокирована существовавшая для большинства граждан возможность за несколько лет накопить денежные суммы, достаточные для официально разрешенного их производственного и иного общественно-полезного инвестирования: в нынешней экономической ситуации среднестатистическая российская семья до 80% своих доходов тратит на питание. В-третьих, жесткий фискальный прессинг сдерживает развитие малого и среднего бизнеса в промышленности и сельском хозяйстве страны. В-четвертых, сегодня трудно надеяться и на сколько-нибудь значительный прирост высококвалифицированных рабочих наукоемких производств: с 1993 г. страна откатилась на 70-е место в мире по производительности труда. Что касается такого источника «рекрутирования» среднего класса, как научно-техническая интеллигенция, то, по подсчетам ученых, если нынешние тенденции деградации наукоемкого сектора сохранятся, к 2013 г. специалисты высокой квалификации практически исчезнут как социальная группа (мировой опыт подсказывает, что это может стать наиболее серьезным ресурсным ограничением экономического роста в стране).[13]

Очевидно, что все эти процессы в решающей мере вытекали из принятого реформационного курса. По сути он нацеливался исключительно на реализацию интересов «олигархии», персонифицирующей крупный капитал, специфически «сросшийся» с властными структурами общества и именно благодаря этому «сращиванию» (а вовсе не вследствие использования преимуществ интеграционного взаимодействия хозяйствующих субъектов и достижения его «синергических эффектов», развертывания стратегического планирования и иных форм цивилизованного корпоративного управления) извлекающий сверхдоходы, которые, как известно, интенсивно переливаются за рубеж. Именно «под олигархов» изначально создавались «правила экономистов», в том числе чековая приватизация, залоговые аукционы и толлинговые схемы, выпускались ценные бумаги типа ГКО. Все это привело к захвату «приближенными к политверхам» финансовым промышленными корпорациями общенациональных сырьевых источников, рычагов распределения госбюджетных средств и т.п. Поэтому нынешнюю установку на «равноудаленность олигархов от власти» можно только приветствовать. Однако ее реализации самой по себе явно недостач в контексте вышесказанного концептуальная основа новой реформационной стратегии до включать и «идеологию средних».

Первая составляющая альтернативы — выводящее значительную часть предпринимателей из «тени» изменение общих условий хозяйствования, включая смену приватизационной модели и формирование стимулирующего экономического механизма вместе с проведением новой социальной политики, направленной на стабилизации благосостояния основной массы населения. Вторая составляющая — подготовка особых концепций и программы государственной политики в отношении «теневой» экономики.

3. Концепция «высветления» теневой экономики и среднего класса как ее субъекта

Эта разработка требует учета следующих двух обстоятельств и ответов на два сопряженных с ними вопроса.

Во-первых, как уже отмечалось, в отряд «теневиков» переходят не только криминальные, но и обыкновенные отечественные предприниматели. Позволительно ли отождествлять тех и других, или подход государства должен быть дифференцированным?

Во-вторых, в «теневой» экономике увязли огромные капиталы. По экспертным оценкам, «в чулках» у населения России находится до 70 млрд. долл. (это примерно два сегодняшних бюджета), а за границу за годы реформы незаконно вывезены сотни миллиардов долларов, вместе с тем только «челноками» в последние годы импортировалось товаров на сумму, равную объему ежегодного нефтяного экспорта страны.[14] И это в условиях разразившегося кризиса капиталовложений, когда инвестиционная деятельность неуклонно приближается к точке полного затухания!

Отвечая на поставленные вопросы, приходится, прежде всего, констатировать: в государственных властных структурах, общественных организациях и научных учреждениях до сих пор доминируют два явно ущербных подхода к решению проблем «теневой» экономики. Первый — радикально-либеральный, реализуемый с конца 1991— начала 1992 г. и связанный с целевыми установками на сверхвысокие темпы первоначального накопления капитала. Печальные итоги воплощения данного подхода налицо: отмеченные выше критические масштабы «теневой» составляющей отечественной экономики и образование мощных финансово-производственных кланов, проникающих в высшие эшелоны госвласти, с одной стороны, подавление нормальной предпринимательской деятельности, прежде всего малого и среднего бизнеса, — с другой. Не случайно некоторые политики призывают «провести полную легализацию всей «теневой» экономики и начать жизнь с чистого листа». Вряд ли такие веяния получат общественную поддержку, в том числе со стороны «теневиков»-хозяйственников, испытавших все «прелести» сотрудничества с организованными преступными сообществами и желающих «начать жизнь с чистого листа» без угрозы быть застреленными, снова подвергаться налетам рэкетиров, и т.п.

Второй —репрессивный — подход возник как своеобразная реакция на социальные негативы вышеописанного либерального. Он предполагает: расширение и усиление соответствующих подразделений МВД, ФСБ, налоговой инспекции, налоговой полиции и Минфина России; улучшение взаимодействия спецслужб в рассматриваемом отношении, формирование системы тотального контроля и доносительства; общее резкое ужесточение законодательства, направленного против «теневой» экономики, усиление мер наказания. В качестве одной из попыток реализации репрессивного подхода можно рассматривать принятие Федерального закона «О государственном контроле за соответствием крупных расходов на потребление фактически получаемым физическими лицами доходам» (№ 116-ФЗ от 20 июля 1998 г.).

Идея названного акта, казалось бы, естественна и «прозрачна»: коль скоро государству не удается зарегистрировать доходы граждан, следует поставить под контроль их расходы и подобным путем, во-первых, выявить действительные доходные параметры состоятельных групп населения, во-вторых, принудить их обнаружить источник сокрытых средств, в-третьих, собрать недоплаченные налоги. Однако для достоверного прогнозирования последствий подобных правовых акций необходимо вернуться к причинам разбухания «теневой» части экономики. Их много, но главные, стоит повторить, замыкаются на сложившиеся общие условия хозяйствования. Последние подавляют отечественное производство, вынуждают предпринимателей укрывать доходы от неподъемных налогов и выводить капитал из производства в финансовую сферу и за границу, криминализируют общество. Не только богатый мировой опыт (в том числе примеры латиноамериканских стран), но и практика отечественных преобразований свидетельствуют: «теневая» экономика есть реакция хозяйствующих субъектов и граждан на систему, которая ставит их в положение жертв правового и экономического беспредела.

Реализация рассматриваемого законодательного акта лишь ужесточит эту систему: под нее попадут, прежде всего, мелкие и средние предприниматели, а также те трудящиеся, которым удалось получить некие денежные средства сверх мизерных окладов; другими словами, «под прицел» будет поставлен становящийся средний класс России. Становясь фактором поощрения тотального доносительства, правовой документ не дает никаких гарантий утечки соответствующей информации от чиновников к уголовникам.

Поскольку в законопроекте упор сделан на преследование людей, а не на устранение условий, препятствующих превращению «теневой» деятельности в легальную, экономические результаты его принятия могут оказаться во многом противоположными декларируемым: в расширения налоговой базы — ее сужение, вместо подавления криминальных тенденций усиление.

Вряд ли более благоприятными, думается, окажутся и социальные результаты использования преимущественно репрессивных методов. Проводя этот курс, власти столкнутся с сопротивлением не только «теневиков-хозяйственников», ставших жертвой губительных для производства вил игры, но и значительной части рабочих, которым «теневая» экономика помогает своевременно получать заработную плату и избегать безработицы. Поддержка же подобных мер со стороны сравнительно слабых ныне групп рядовых бюджетников, пенсионеров, работников предприятий, как представляется, не позволит создать оптимального баланса сил в государстве. Уровень поддержки населением властей при использовании последними комплекса репрессивных мер оценивается экспертами как «относительно низкий», а уровень сопротивления властям — как «относительно высокий».

Преимущественно репрессивный подход к «теневой» экономике имеет шанс на поддержку абсолютного большинства населения лишь в отношении сугубо криминальных элементов: торговцев наркотиками и оружием, рэкетиров, наемных убийц), в один ряд с которыми можно вить глубоко коррумпированные группы чиновников, формирующих, как уже отмечалось, своеобразную надстройку «теневой» экономики и составляющих значительно меньшую часть ее пирамиды.

Разрабатывая концептуальную основу альтернативной двум охарактеризованным выше подходам линии государства в отношении «теневой» экономики, следует иметь в виду три обстоятельства. Во-первых, возврат к монополии государственной собственности и к административно-распределительной системе уже исключен. Во-вторых, необходима смена модели реформирования экономики в целом, причем во главу угла новой реформационной стратегии должны быть поставлены интересы отечественных производителей и потребителей. В-третьих, для осуществления этой смены предстоит привести в действие все заинтересованные силы, включая и те, что прочно находятся «в тени».

Учитывая вышеизложенное, необходимо, с одной стороны, изменить, стоит еще раз подчеркнуть, общие условия хозяйствования, а с другой, — осуществлять специальную программу интеграции здоровой части «теневой» и легальной экономики. Необходим, конкретнее говоря, нацеленный на параллельное решение этих двух задач комплексно-правовой подход, связанный с совершенствованием законодательства в направлении обеспечения должных условий развития предпринимательства. Для претворения этого подхода в жизнь требуется минимум следующее.

1.Четкое разграничение капиталов криминальных элементов и «теневиков»-хозяйственников и отражение данного разделения в новых экономико-правовых актах, в том числе в законодательстве по борьбе с организованной преступностью и коррупцией, в Уголовном кодексе РФ. Думается, в эти документы целесообразно ввести определение подлежащей легализации части «теневой» экономики как сферы функционирования тех хозяйственников, у которых издержки деятельности при существующих «правилах экономической игры» устойчиво превышают доходы. Отработка критериев разграничения криминальных элементов и «теневиков-хозяйственников» — важнейшая задача экономистов, социологов, юристов, специалистов правоохранительных органов.

2.Корректировка (в целях создания и поддержания благоприятной правохозяйственной среды для бизнеса) легитимных условий деятельности предпринимателей, приоритетная по отношению к ужесточению репрессивных, уголовно-правовых методов. В первую очередь это относится к налоговому режиму, в связи с чем представляется уместным обратиться к опыту нэпа, который, как известно, включал и линию на легализацию скрытых капиталов. Существенную роль тогда сыграла разумная налоговая политика: налог составил 25% доходов частника, который сразу же активизировался, причем прежде всего в сферах, работающих на потребителя (когда же было решено вытеснить частника, налоги начали повышать: сначала до 30%, а затем, с переходом к индустриализации и массовой коллективизации, до 90% и более). В этом контексте сегодня желательны: а) сокращение налогооблагаемой базы до 26—28% ВВП (без учета социальных выплат);

3.б) реструктурирование налоговой задолженности, причем в первую очередь малого бизнеса в перерабатывающей и легкой промышленности; в) освобождение от налогового пресса части прибыли, идущей на расширение производства и создание новых рабочих мест; г) перенос центра тяжести налогового бремени из сферы производства в сферу личного потребления (на доходы и имущество граждан), применение рентных платежей.

Сегодняшний вариант Налогового кодекса РФ — это некий полушаг вперед. Примечательно, однако, что составителями налоговых правил ныне являются министерства финансов, а также налогов и сборов, т.е. величина налоговой ставки напрямую увязывается с доходами в бюджет. Между тем фискальные органы не должны разрабатывать налоговую политику, ибо их задача — любыми способами собрать налоги. Отвечать за создание эффективного свода налоговых правил, по идее, обязано Минэкономики России, которое призвано отслеживать структурные макроэкономические (народнохозяйственные) сдвиги, рост объемов производства и т.п.

Снижение налогового бремени, конечно, не самоцель, но на сегодня, пожалуй, единственный рычаг легального стимулирования инвестиционной активности, технологического обновления и технического перевооружения российской экономики.

3.Разработка и реализация действенных мер защиты населения государством от финансовых мошенничеств, обеспечение гарантий защищенности сбережений и капиталов (как, разумеется, и самого института частной собственности).

4.Задействование (наряду с применением деклараций о доходах и расходах в сфере личного потребления) «доходных индульгенций» — юридических документов, конституирующих легализацию (при условии уплаты спецналогов) денежных средств, направляемых на инвестирование сферы производства. В этой связи нельзя не отметить, что в ноябре 2000 г. в Государственной

5.Думе обсуждался проект постановления «Об объявлении экономической амнистии». Многие его положения, мягко говоря, небесспорны, однако есть основания квалифицировать само появление документов подобного рода как поиск путей использования инвестиционных возможностей «теневой» экономики.

6.Проведение особой политики в отношении проживающих за рубежом «новых русских», разработка и реализация программы репатриации российских капиталов с превращением их в реальный инвестиционный ресурс России. Здесь важно иметь в виду, что российский рынок для отечественного предпринимателя, вывезшего капиталы за рубеж, имеет существенные преимущества: относительно более высокую в сравнении с иностранным рынком норму прибыли на вложенный капитал, лучшее знание рыночных условий и конъюнктуры, наличие связей с представителями органов власти и управления. «Беженцев» сдерживает лишь опасность преследования со стороны как правоохранительных органов, так и криминальных структур.

Заключение

В ходе курсовой работы выявлено, что разница между доходами самых обеспеченных и самых бедных практически одинакова во всех регионах России, несмотря на то, что сами эти регионы сталкиваются с различными социальными проблемами и экономическая ситуация в них различна.

Экономический рост в стране позитивно отражается в основном на доходах преуспевающей части населения. И, вопреки ожиданиям правительства, не приводит к реальному сокращению числа бедных и малообеспеченных граждан.

Складывается парадоксальная ситуация: ни темпы снижения бедности, ни темпы роста уровня жизни никак статистически не связаны с темпами роста валового регионального продукта.

Значительную роль в решении проблемы бедности играет создание условий для опережающего роста низких зарплат и расширения возможностей получения доходов за счет мелкого и среднего предпринимательства.

При решении вопроса принадлежности граждан к среднему классу зарубежные аналитики применяют три параметра: социальный статус; уровень доходов и структура потребления; социальная самоиндентификация. В России важным фактором является при решении этого вопроса учет наличия теневой составляющей в экономике, с которой во многом и связано формирование среднего класса в России.

Необходимо определиться именно в вопросах легализации «теневой» экономики, ее интеграции с экономикой «световой». До тех же пор, пока в нашем хозяйственном законодательстве будут преобладать либо чисто либералистские, либо сугубо репрессивные мотивы, решения таких важнейших реформационных задач, как введение «теневой» экономики в некие «цивилизованные» рамки и сопряженное с этим формирование массового «цивилизованного» же среднего класса (пусть со специфическими стандартами потребления и качества жизни), достичь не удастся.

 
Список литературы

1.         Абрамов А. Д. Формирование среднего класса в России. // Экономист, 2005, № 5, с. 46-52.

2.         Виленова О.Н. Экономическая теория. - Ростов-на-Дону: Феникс, 2003 – 422 с.

3.         Даровская К. А. Явление среднего класса в России //РЭЖ. - 2005.- № 2. - с. 92-94.

4.         Исправников В. «Теневые параметры реформируемой экономики и антикризисный потенциал среднего класса» // Экономическая газета, 2004, № 11, с. 3-11.

5.         Липатов В. К вопросу неравенства доходов и выделения среднего класса в российской экономике // Вопросы экономики. – 2005. - №11. – C. 14-19.

6.         Попова И. Н. Экономика богатых // Экономист. - 2004. - № 2. - с. 68 – 72

7.         Семенковский К.А. Экономическая теория. Курс лекций.- М.: Гардарики, 1999. – 336 с.

8.         Стрелов В. С. Экономическая теория. - М.: Финансы и статистика, 2001. – 394с.

9.         Таганов Э. Неравенство доходов в России // Экономист. – 2005. - № 11. – C. 73-79.

10.      Уфимцев А. П. Экономическая теория. М.: Инфра - М, 2004 – 312 с.

[1] Таганов Э. Неравенство доходов в России // Экономист. – 2005. - № 11. – C. 73.

[2] Попова И. Н. Экономика богатых // Экономист. - 2004. - № 2. - с. 68.

[3] Таганов Э. Неравенство доходов в России // Экономист. – 2005. - № 11. – C. 74.

[4] Липатов В. К вопросу неравенства доходов и выделения среднего класса в российской экономике // Вопросы экономики. – 2005. - №11. – C. 14.

[5] Таганов Э. Неравенство доходов в России // Экономист. – 2005. - № 11. – C. 75.

[6] Липатов В. К вопросу неравенства доходов и выделения среднего класса в российской экономике // Вопросы экономики. – 2005. - №11. – C. 16.

[7] Таганов Э. Неравенство доходов в России // Экономист. – 2005. - № 11. – C. 78.

[8] Липатов В. К вопросу неравенства доходов и выделения среднего класса в российской экономике // Вопросы экономики. – 2005. - №11. – C. 17.

[9] Попова И. Н. Экономика богатых // Экономист. - 2004. - № 2. - с. 70.

[10] Абрамов А. Д. Формирование среднего класса в России. // Экономист, 2005, № 5, с. 49.

[11] Исправников В. «Теневые параметры реформируемой экономики и антикризисный потенциал среднего класса» // Экономическая газета, 2004, № 11, с. 5.

[12] Абрамов А. Д. Формирование среднего класса в России. // Экономист, 2005, № 5, с. 50.

[13] Исправников В. «Теневые параметры реформируемой экономики и антикризисный потенциал среднего класса» // Экономическая газета, 2004, № 11, с. 7.

[14] Абрамов А. Д. Формирование среднего класса в России. // Экономист, 2005, № 5, с. 52.