Навигация
Русская песенная культура Поволжья
126654
знака
0
таблиц
0
изображений
1.1. Русская песенная культура Поволжья
Процесс генезиса, развития и окончательного сложения Поволжского региона явился результатом сложного взаимодействия разновременных этнических и культурных потоков различного происхождения, в том числе племен финно-угорских, тюркских, монгольских, германских и славянских. Отметим здесь процессы консолидации некоторых современных этносов Поволжского региона (удмурты, мари, мордва, чуваши, татары, башкиры) в XIV – XV вв., формирование слоя европейской культуры внутри Поволжского региона под влиянием миграции германских колонистов с XVIII в. и, наконец, широкую миграцию восточнославянского (русского и украинского) населения на территорию Поволжья, а также сложение основных границ, культурных и языковых характеристик региона в XVI – XIX вв. (см.: Ершов, 1869; Житецкий, 1892; Карнович, 1896; Солосин, 1910; Бирюков, 1911 – 1913; Васькин, 1973; Викторин, 1985; Борисенко, 1985; Бичурин, 1991; История Астраханского края, 2000 и др.).
Традиционная этническая культура астраханского региона носит принципиально многокомпонентный полиэтничный характер. Это связано, прежде всего, со специфическими особенностями заселения края, формирования и развития культурных взаимосвязей: для данного региона характерна большая пестрота этнических традиций и значительный диапазон их вариативности. Ряд таких народов, как русские, татары, казахи, калмыки, немцы, проживает совместно в этом регионе уже несколько веков. В результате такого длительного межэтнического контакта в Нижнем Поволжье сложился своеобразный «культурный тип», отличающийся большой толерантностью к иноэтническим компонентам (Бюллер, 1846; Зеленин, 1914).
Эта ситуация своеобразного «этнокотла» была предопределена в свое время особенностями заселения Нижнего Поволжья, так как именно полиэтничность и многоконфессиональность являются характерными чертами астраханского края, ставшего в XVI в. частью Русского государства. Приграничное положение и пестрота национального состава всегда определяли особую политику Русского государства по отношению к Нижнему Поволжью. Присоединение Астраханского ханства к России в 1556 году изменило геополитическую ситуацию Российского государства: был обеспечен выход к Каспийскому морю, открылась возможность беспрепятственной торговли с Востоком, распространилось политическое влияние на Кавказ. Тем самым Россия выполнила одну из своих важных внешнеполитических задач, обезопасив юго-восточные рубежи. И если до середины XVI века на Нижней Волге преобладало татарское население, исповедующее ислам суннитского толка, который был официально утвержден в Золотой Орде в XIII веке, то теперь в Астрахань устремились православные русские и украинцы, преимущественно из центральных, верхневолжских и южных районов России. При этом социальный состав колонистов XVI – XVIII вв. был неоднородным: в Астрахань прибывали беглые крепостные крестьяне, служилые люди, казаки и пр. И астраханский регион постепенно превращается в один из центров интеграции коренного исламского населения с русским православным народом. Добавим, что субэтнические группы разных народов, заселяя регион Нижнего Поволжья, осваивали, как правило, свою собственную экологическую нишу, таким образом, хозяйственно-культурные типы этих этнических групп как бы дополняли друг друга, а не вступали в противоречие друг с другом.
Преследуя свои геополитические интересы, русское правительство учреждает в начале XVII века Астраханскую православную епархию и использует православную церковь для стимулирования социально-экономического развития края, его освоения, усиления влияния на вольных казаков и поддержания связей с христианами Закавказья (в Грузии и Армении). Русская православная церковь начинает выполнять роль идеологического фундамента сложной системы межэтнических и межкультурных процессов: она участвует в урегулировании конфликтных ситуаций, поощряет стремление к крещению нерусских народов, способствует переходу отдельных групп мусульман и буддистов в православие (Каменский, 1886; Саввинский, 1905).
История сосуществования основных конфессий Поволжского региона складывается весьма непросто: периодически в течение XVII – XIX вв. возникают противоречия практически между всеми представленными в регионе конфессиями. Основание русской Астрахани (1558 год) и продвижение Российского государства на юг в XVI веке сталкивает между собой православие и ислам, а в связи с приходом сюда, на Нижнюю Волгу, в XVII веке (1632 год) калмыков возникает новое противостояние: православие – буддизм. Вместе с тем, значительная роль Астрахани в системе торговых отношений России определяет достаточно мягкую протекционистскую политику государства по отношению к представителям различных конфессий в регионе: возникающие межконфессиональные противоречия власти стараются улаживать с позиции веротерпимости в отношении представителей иных конфессий. Так, с 1683 года индийские купцы, проживавшие в Астрахани, пользуются правом проводить свои религиозные обряды на территории Индийского подворья (Юхт, 1957), армянским купцам было также разрешено во второй половине XVII века выстроить григорианский храм, в XVIII веке носителям лютеранской и католической веры было разрешено строительство их храмов: немецкая лютеранская кирха существует в г. Астрахани с 1792 года, польский католический костел – с 1720 г., в XIX веке было построено 3 культовых сооружения иудеев. И к началу XX века, по данным Астраханского статистического губернского комитета, в Астраханской губернии насчитывалось: православных – 63,8%; мусульман – 7,9%; буддистов – 25,1%; других конфессий – 3,2% (Костенков, 1870; Исхаков, 1993). Кстати, этим данным несколько противоречит всеобщая перепись Российской империи 1887 года, где по Астраханской губернии: православных – 52,72%; мусульман – 30,61%; буддистов – 13,65% (133). И в 1901 г. историк и этнограф В.Семенов сделает вывод, что в Поволжье «русский элемент, послужив связующим элементом между конгломератом различных народностей, обитавших на Волге, – финских, тюркских и монгольских, а впоследствии – германской, – занял не только в административном, но и в экономическом отношении подобающее ему первенствующее место» (139, с.2). По данным Всесоюзной переписи 1989 года, на территории Астраханского края проживает: русских – 713558 чел. (72,0% от общего числа населения), казахов – 126500 чел. (12,8%), татар – 71655 чел. (7,2%), украинцев – 18714 чел. (1,9%), калмыков – 8191 чел. (0,8%), немцев – 1685 чел. (0,2%), туркменов – 2288 чел. (0,2%) и пр. (124, с.23-24). В течение всего двадцатого столетия в регионе продолжаются процессы, изменяющие этническую структуру населения. Например, доля русских имеет тенденции к снижению: в 1989 г. их количество снизилось до 72%, а к концу 2002 г. – до 68-67%. Численность народов Кавказа (аварцы, чеченцы, даргинцы и др.) на территории области, наоборот, за этот период увеличилась в 3-4 раза и оценивается в 6,5-7% (124, с.25-26).
Длительное совместное проживание разных этносов в близком соседстве в одинаковых природных условиях, сходные пути исторического развития этих народов привели к общности занятий, семейного быта, материальной и духовной культуры. Рассмотрим некоторые явления материальной культуры, возникшие как следствие межкультурных контактов разных этносов на территории астраханского региона, в качестве примеров:
В КУХНЕ:
а) практически все проживающие здесь народности употребляют в пищу заимствованный у калмыков «калмыцкий чай»;
б) заимствованы также у калмыков мясные блюда «шулюм» и «махан»;
в) заимствовано у тюрок мясное блюдо «шурпа»;
г) заимствованы у немцев сладкие блюда «кух», «штрудель»;
В АРХИТЕКТУРЕ:
а) с конца XVIII века оседлые дома для ногайцев и казахов строились русскими плотниками;
б) калмыцкий хурул – находится в селе Речное Харабалинского района Астраханской области, построен в 1812 – 1815 гг. в честь победы русских войск над Наполеоном – соединяет в своих очертаниях особенности как тибетской, так и русской (в петербургском варианте) архитектуры;
В ПРОМЫСЛАХ:
а) культуру коневодства русские заимствовали у ногайцев, казахов и калмыков;
б) культуру огородничества русские заимствовали у татар;
в) приемы рыболовства и рыбообработки калмыки, проживающие в дельте Волги, заимствовали у русских;
В ДИАЛЕКТАХ:
а) русские используют тюркские слова «башмак», «сундук», «диван», «товарищ», «сарай», «халат»;
б) немцы заимствовали иноязычные для них слова: «knut», «tarantas», «arbus», «sxod», «desantnik», «bolnitsa»;
В ТОПОНИМИКЕ:
а) большое количество названий крупных русских городов Поволжья тюркского или финно-угорского происхождения, например:
- город «Самара» татарского происхождения, означает воловье ярмо, которое надевали русским, отказывавшимся принимать мусульманскую веру;
- город «Царицын» (потом «Сталинград», ныне «Волгоград») – от тюркского слова «сарысу», означающее цвет воды, несущей песок и глину, а также «сары-чин» («желтый остров»);
- город «Саратов» - от татарского слова «сары-тау» («желтые горы»);
- город «Арзамас» Самарской области происходит от названия племени «эрзя» финно-угорского происхождения;
б) внутри поволжских областей большое количество сёл и маленьких городков имеют названия на своем языке, переименовывались только немецкие и калмыцкие сёла и города (и эти названия не возвращены и сегодня);
В ОДЕЖДЕ:
Немало сходных черт можно заметить, например, между русским женским костюмом и женским костюмом мордвы-мокши, между северным или среднерусским женским костюмом и костюмом мордвы-эрзи, между женскими костюмами мордовских, марийских и удмуртских сёл, с одной стороны, и татарских и башкирских – с другой. О влиянии на русский костюм финно-угорских и тюркских народов говорят такие элементы одежды русских сёл, как лапти, надевающиеся на любую ногу, запоны «с грудью», халатообразная и безрукавная одежда, орнаментальные мотивы в местной вышивке, платки, повязывающиеся «по-татарски», застежки мужских рубах на правой груди, черные онучи. В женские украшения всех народов Поволжья входили бусы, бисер, раковины. В то же время есть и отличия: например, не характерны для русского и немецкого женского костюма украшения из монет, которые встречаются в костюмах всех остальных народов региона. Сегодня русские женщины поволжского региона пожилого возраста на улице ходят в повседневной одежде – платье, кофты с юбками, волосы тщательно закрываются, на голове повязан платок (сходное отношение к одежде и у поволжских немцев). Особенно близки у народов Поволжья (за исключением татарского и башкирского) мужские костюмы (Небольсин, 1852; Житецкий, 1892 – 1893; Авляев, 1976; Маслова, 1984).
Колонизация русскими территории Поволжья представляла собой сложный неединовременный процесс, растянувшийся на четыре столетия, начиная с XVI века. В результате различных колонизационных потоков, начиная с XVI века, в Астраханскую губернию переселялись жители различных губерний России – русские из Нижегородской, Cимбирской, Костромской, Московской, Пензенской, Воронежской, Ярославской, Самарской и Саратовской, украинцы из Харьковской, Херсонской, Курской и Полтавской (Аверков, 1858; Бобров, 1875; Солосин, 1910; Васькин, 1973, и др.). Вопросы заселения астраханского края рассматриваются в исторических работах достаточно подробно, например, в библиографических работах Фр.Шперка, Н.Иванова и Т.Лакина (74, 100, 186) суммируются более 15 тысяч источников по Астраханской области, однако результаты исторических исследований, в основном анализировавших хозяйственную деятельность русских в этом регионе, не могли вскрыть специфику местной художественной культуры (Ровинский, 1809; Македонов, 1906). И хотя русская народная музыкальная культура Нижнего Поволжья обладает большим внутренним единством, в то же время в музыкальном фольклоре русских существуют местные традиции, заметно различающиеся между собой.
В результате наших исследований, опирающихся на полевые фольклорно-экспедиционные материалы (с 1974 года), можно сделать вывод, что русская народная культура Нижнего Поволжья явилась результатом длительного (не менее двух-трех столетий) исторического развития в особых естественно-географических и исторических условиях. Несмотря на то, что эта культура изначально конгломеративна, она исторически сложилась как достаточно целостная традиция при интеграции разных культур. Рассматривая нижневолжскую песенную традицию в качестве самостоятельной целостной музыкальной системы, необходимо отметить своеобразие именно единства составляющих её компонентов. Границы этой традиции определяются соседством с иноэтническими культурными общностями: на западе – калмыками, на востоке – казахами, а также – водным пространством: на юге – Каспийское море (Багров, 1912). На севере – сегодняшняя административная граница Астраханской и Волгоградской областей является одновременно и границей смены песенных стилей: отдельные признаки южнорусских традиций, входящие органичной составной частью в нижневолжскую песенную культуру, становятся главными и доминирующими на территории непосредственно граничащего с верховьями Волго-Ахтубинской поймы – Городищенского района Волгоградского области (Маршалков, 1876; Листопадов, 1947 – 1954; Анашкина, 1976; Луконина, 1980; Тарновская, 1982).
Исторические работы ярко рисуют картину нескольких волн русской колонизации Астраханской губернии. До середины XIX века её русское население складывалось из следующих групп (по классификации автора):
1) популяции в рыболовных сооружениях (учугах) – с конца XVI в.;
2) казачьи станицы по правобережью Волги, так называемому «Московскому тракту», – с первой половины XVII в.;
3) общности на землях в дельте Волги, а также в Волго-Ахтубинской пойме, собравшиеся в результате переселения крепостных и «заводских» людей на пустующие земли – с середины XVIII в.;
4) поселения на землях луговой стороны Волги по левобережью Ахтубы, так называемому «торговому тракту» – с первой половины XIX в.;
5) села, возникающие в результате так называемой «вольной колонизации беглых людей» – в течение всего периода.
Между русскими, осваивавшими край в XVI – XVIII веках, и кочевыми племенами, регулярно нападавшими на них вплоть до середины XVIII века, существовало военное противостояние, которое не могло не сказываться на культурных контактах. Так, например, в русской обрядовой свадебной культуре наблюдаются, прежде всего, тюркские заимствования: например, благословение невесты до венца её родителями происходит «на кошме», жених за невесту «должен уплатить калым», родители жениха должны собрать для невесты «кладку» (в которую входят сумма денег и вещи) и пр.
При постепенном освоении русскими отдельных поволжских районов и при различной степени близости с тем или иным иноэтническим окружением традиционные и вновь приобретаемые переселенцами черты музыкальной народной культуры по-разному сохранялись и сочетались в разные исторические периоды. Приобретенное со временем становилось традиционным, органически свойственным нижневолжским старожилам. Сплачивающее и организующее воздействие на различные группы населения оказывала, очевидно, хозяйственная деятельность русских в Нижнем Поволжье. Среди доминирующих промыслов – прежде всего рыболовство, а также, в разные исторические периоды, – добыча соли, ткацкое производство, животноводство (29, 113, 118, 142).
«…Весною до прибыли полой воды крестьяне занимаются здесь ловлею рыбы; летом хлебопашеством, сенокошением, скотоводством, посевом дынь и арбузов… а зимою занимаются преимущественно ловлею рыбы» (Н.Михайлов, «Астраханские губернские ведомости», 1846, №43).
Территория астраханского края – это степи, полупустыни, соляные озера, пойменные луга в междуречье Волги и Ахтубы, а также тысячи ручьев и ериков в дельте Волги. Уже в VIII веке, когда не было ещё и русского государства, - по Волге шел Великий торговый путь, соединяя Среднюю Азию через Хвалынское (Каспийское) море с Восточной Европой вплоть до Балтийского моря. Основные особенности хозяйства региона в XVII – XX вв.:
а) полное отсутствие леса (0,8%) и, соответственно, лесных промыслов;
б) крайне незначительное количество пахотных земель (всего 3,6%);
в) производство хлеба не удовлетворяет потребностям населения (только на 30%);
г) весьма развитое животноводство: в начале XX века на 100 душ населения приходилось по 450 голов скота;
д) совсем не развитое виноделие, местное вино – невысокого качества;
е) есть такие промыслы, как коневодство, верблюдоводство, звероловство, охота, бой тюленя;
ж) имеется соледобывание (озера Эльтон и Баскунчак);
з) все остальные промыслы: кустарные, плетение, кузнечные, столярные, портняжные и пр. – либо отсутствуют, либо не имеют серьезного экономического значения;
и) главным промыслом региона является лов красной рыбы – осетра, севрюги, белуги – во время трех путин (весенняя 1.03 – 15.03; «жаркая» 15.07 – 15.08; и осенняя 15.08 – 6.12).
Русские города в этом регионе возникали в первую очередь как укрепленные пункты для охраны Волжского торгового пути или как пограничные посты. Долгое время они не привлекали внимания гражданского населения и довольно медленно становились центрами ремесел и торговли. Особенности проживания в астраханском регионе практически до 30-х годов прошлого столетия – это сочетание оседлого населения с кочующим, среди кочевников – калмыки, казахи, ногайцы, длительное время сохранявшие первобытно-пастбищную систему хозяйства. Интересен в крае был также особый режим отхожих промыслов, когда из губернии на сторону никто не уходил, но в пределах региона в определенное время передвижение рабочих на рыбные и соляные промыслы составлял «главный жизненный нерв всего населения губернии» (Семенов, 1901).
Исторически сложившиеся особенности заселения русских определили на территории астраханского региона следующие песенные ареалы:
- северная зона – верховья Волго-Ахтубинской поймы;
- центральная – сёла волжского правобережья;
- южная – дельта Волги.
Рассмотренные выше условия становления местной русской культурной традиции предопределили соединение в ней стилевых признаков, свойственных различным, типологически несходным системам.
ПЕСЕННЫЙ СТИЛЬ И ЖАНРЫ
Русский волжский песенный стиль складывался в XVI – XVIII вв. при взаимопроникновении и взаимодействии разных этнических культурных традиций: финно-угорской, тюркской, монгольской, германской и восточнославянской (в её северорусской и южнорусской версиях). Проблемы взаимодействия культурных традиций тюрков, финно-угров и славян на территории Поволжья и раньше занимали внимание российских ученых (см.: Н.Зорин, 70; Т.Ананичева, Л.Суханова, 5; В.Мягкая, 123). Ставился вопрос и о влиянии на культурную традицию поволжских немцев со стороны славян, тюркских и финно-угорских народностей (в ряде работ XX века, начиная с Г.Шюнемана: 201). Открытым в настоящее время остается вопрос о возможности и степени влияния народной музыкальной культуры немцев Поволжья на окружающие его этносы. По мнению автора, это влияние, несомненно, оказывалось (например, в самом широком распространении различных видов гармоник, в том числе у русских, татар, марийцев, см. 199-200, 202).
Русская песенная культура астраханского края достаточно развита, и по народной терминологии песни здесь «играют» и «обыгрывают». В регионе активно функционирует большая часть жанров восточнославянского фольклора: календарные обряды и песни представлены зимним и весенним периодами; свадебные обряды и песни синтезируют особенности северорусских и южнорусских обрядов; песни эпические репрезентированы в основном балладными сюжетами, мужскими воинскими и историческими, единственным образцом былины о Добрыне Никитиче в женской версии многоголосного южнорусского распева (в селе Селитренное Харабалинского района); традиционные и поздние лирические песни бытуют как в женском, так и в мужском исполнении. Хороводные и игровые представлены в достаточно поздних вариантах, хореографические элементы в них мало развиты, поздние плясовые носят общерусский характер (182, 202). Самобытный материал представляют оригинальные частушечные циклы, колыбельные, трудовые рыбацкие припевки (в т.ч. в многоголосных версиях).
Специфической особенностью астраханской традиции как традиции позднего формирования является многообразие тембрового воплощения различных песенных жанров при определенном единстве их многоголосного склада и вида фактур. И если темброво-контрастное функциональное двухголосие доминирует в различных жанрах, то тембровая характеристика – в достаточной степени именно жанровый признак.
НАРОДНЫЕ ИНСТРУМЕНТЫ
На территории региона повсеместно распространены различные виды гармоник, иногда – балалайки, редки – мандолина, гитара, скрипка. Практически в русских астраханских селах образцы женского инструментализма настолько редки, что их можно считать каждый раз исключением. Ничто не заставило астраханских женщин повсеместно взяться за гармоники или балалайки: ни уход мужчин на войну, ни редукция инструментальной традиции. Отсутствие мужчины-инструменталиста в астраханском селе каждый раз очень резко ощущается участницами женского вокального ансамбля, это является большой трагедией для кадрильного и частушечно-переборного жанровых комплексов, что местные певицы обязательно отметят. Однако женщины готовы исполнять частушки «под язык», они перестают танцевать кадрили, а в свои руки саратовскую гармонику или «хромку» все равно не берут.
Иными словами, эта жанрово-исполнительская линия никакого гендерного смещения не обнаруживает, что очень характерно именно для Нижнего Поволжья, тем более, что в других регионах России имеются варианты подобных женских исполнительских традиций (183).
«Рыбные богатства России приводили и приводят очевидцев в изумление, и из всех этих богатых вод, самое богатейшее, резервуар русского рыболовства, есть каспийские с северными и западными их притоками, реками, дельтами, ериками и култуками». (Калеб. О каспийском рыболовстве. 1863г.)
Рыболовный промысел занимал одно из ведущих мест в хозяйственной деятельности мужского населения Поволжья (особенно в дельте Волги), оказывая в течение многих веков огромное влияние на развитие всего социума.
Различные труды этнографов, диалектологов, писателей и ученых-фольклористов XIX – XX вв. отразили на уровне верований, обрядов, фольклорных жанров различные стороны рыболовецких промыслов астраханского края, раскрывая эту мужскую субкультуру как необыкновенно яркую и самобытную (см.: Михайлов, 1856; Зыков, 1924; Липец, 1950; Любимов – Охотникова, 1952; Марков, 1976-1984 и др.) Своеобразные стороны духовной культуры астраханских рыболовов отражены в работах ученых, изучающих самые различные субэтнические группы Поволжья: русских, татар, калмыков (Калеб, 1863; Зыков, 1924; Киселевич, 1925; Липец, 1950-1952; Копылова, 1984-2002; Ивашнева, 2002).
На фоне достаточно развитой песенно-танцевальной и инструментальной культуры астраханского края, жанр русских трудовых рыбацких припевок выделяется как музыкальный артефакт, в настоящее время почти недоступный непосредственному наблюдению в полевых условиях (Самаренко-Этингер, 1964-1978; Ярешко, 1974).
В экспедиционных записях 1980 – 1990 гг. по Икрянинскому, Лиманскому и Камызякскому районам Астраханской области, расположенным в дельте Волги, были зафиксированы «пограничные» явления, выразительно демонстрирующие работу гендерных механизмов, где пределы женской и мужской компетенции начали варьироваться с 40-х годов XX века. Подобное «смещение функций» отразило региональную социокультурную специфику, связанную с женским трудом «на море и реке» в связи с исторической необходимостью (массовый уход мужчин из сел во вторую мировую войну). В настоящее время в наших полевых записях женские русские трудовые рыбацкие припевки составляют приблизительно 65% от их общего числа. Сам жанр трудовых рыбацких припевок русских Поволжья занимает в народной музыкальной системе жанров оригинальное самостоятельное место, отличаясь внутренней спецификой стиля и определенным стилистическим разнообразием. В июле 1979 г. в селах Камызякского района (с.Гандурино, с.Комаровка) автором были зафиксированы уникальные образцы русских трудовых рыбацких припевок многоголосного женского распева, отразивших разнообразие тембрового воплощения русской переселенческой традиции позднего формирования при определенном единстве многоголосного склада вида фактур. При этом при полевой фиксации материалов неоднократно можно было наблюдать, как исполнители соединяли исполнение трудовых песен с изображением самого процесса труда (в данном случае – вытягивание невода).
Полевые экспедиционные записи подтверждают данные литературы и зафиксировали дополнительные факты обмена в различных субэтнических группах компонентами мужской рыболовецкой субкультуры, в частности, исполнение жанра русских рыбацких трудовых припевок рыбаками других субэтнических групп.
Рассказывает Василий Петрович Тимофеев, 1896 г.рожд.: «Я-то с пятнадцати лет всю жизнь на реке. Да и в море ходил лет 15. Ну, были мы и обловщиками, ловили незаконно, я сидел 10 лет за облов. У нас-то на тоне раньше нацмены – карсаки тянули невод и кричали с нами: «Наши, гей!» А теперь-то нет…». (Запись автора 5 июля 1979 г. в селе Полдневое Камызякского района Астраханской области.)
Эта субэтническая группа, объединенная профессиональными интересами, не выявляет собственной специфики свадебного ритуала, а примыкает по своим особенностям к свадьбе русских астраханского региона.
Астраханские казаки
«Служба астраханских казаков была все время в высшей степени невидною, можно сказать, будничною. Постоянная охрана порядка и спокойствия в астраханском крае и непрерывная служба на кордонных постах против набегов кочевников – вот краткое содержание полуторавековой истории астраханского казачества». (А.Догадин, 1908).
Астраханское казачье войско организовалось по инициативе Русского правительства, когда в Астрахань в 1556 году были переведены 150 казаков Войска Донского, – и в его развитии преобладали не этнические, а социальные процессы и функциональные принципы построения: для ведения боевых действий, несения сторожевой службы, охраны границ и т.д. Русские казачьи поселения, расположенные в основном по волжскому правобережью, так называемому Московскому тракту (например, станица Черноярская, 1627; ст. Енотаевская, 1655; ст. Грачевская, 1756; ст. Копановская, 1756; ст. Замьяновская, 1765; ст. Лебяженская, 1765; ст. Дурновская, 1785), явились одними из первых военных форпостов в процессе колонизации русскими Нижнего Поволжья с XVI века (Merkwuerdigkeiten..., 1773; Ansiedelung..., 1776; Astrachanisches Kosakenheer..., 1845; Виткин, 1853; Аверков, 1858; Статистический атлас…,1885; Короленко, 1908; Бирюков, 1911-1913; Дубовский, 1914; Горбунов, 1994). Особой этнической и социальной неоднородностью астраханская казачья община отличалась в начальный период своего формирования (с XVI до начала XVIII в.). Для неё были характерны смешанные браки казаков с женщинами-инородками, активное усвоение иноэтнических элементов в разных областях культуры. Исследователи астраханского казачества отмечают высокую толерантность астраханских казаков, их терпимость к чужой религии, культуре, обычаям, образу жизни. Оборонное значение казачьих станиц, в первую очередь, предопределило их значительную удаленность друг от друга, окружение каждой из них в последующем сёлами, образованными как переселенцами из различных областей России, так и иноэтническими группами (в дельте Волги: татар, калмыков, казахов, ногайцев). Главную роль в хозяйственной деятельности астраханских казаков играло скотоводство – в верховых станицах Волго-Ахтубинской поймы – и рыболовство – в станицах дельты Волги (Ершов, 1869; Скворцов, 1890; Македонов, 1906).
Говоря об астраханской казачьей этнокультурной системе, охарактеризуем её как яркое воплощение, прежде всего русской поволжской традиции, дополненной чертами украинской, калмыцкой, тюркской и других народных культур. Астраханская казачья народно-песенная традиция опиралась на донское казачье пение, явившееся исторической основой её песенного репертуара и особенностей музыкального стиля. В исследовательских работах середины и конца XX века о донском казачьем пении (одно из немногих разновидностей русского казачьего пения, описанное достаточно подробно) подчеркивается, что донские казаки до наших дней сохранили старинную манеру исполнения, виртуозный мелодический стиль, сложные виды многоголосного пения (Листопадов, 1947-1954; Дигун, 1985).
Сравнительный анализ записей астраханских казачьих песен с собранием А.М.Листопадова и ряда других публикаций показывает, что за последние три-четыре столетия в Поволжье у астраханских казаков сложилась самобытная оригинальная песенная традиция. Местный стиль астраханского казачьего народного пения обладает легко различимыми локальными особенностями, сформировавшимися на протяжении веков в связи со специфическими историческими, социально-экономическими и географическими условиями региона Нижнего Поволжья, а также в результате взаимодействия с различными субэтническими группами русских на территории края, а также соседних народов.
Эволюцию певческого стиля астраханского казачества можно проследить по записям А.Догадина конца XIX – начала XX вв. (47), В.П.Самаренко, сделанным в 60-е годы XX в. (152), А.С.Ярешко – в 70-х годах XX в. (191) и автора, сделанным в конце XX столетия, начиная с 70-х годов (неопубликованы). В песенном репертуаре астраханских казаков сохранялись иногда элементы, дошедшие из глубины веков, что и создавало своеобразие этой локальной песенной традиции. Самобытный астраханский казачий стиль ярче всего проявляется в жанрах воинских исторических песен (см. 152, №91) и лирических протяжных (см. 152 №№26, 94). В сравнении с близкими вариантами песен донских казаков мелодический стиль изменен, опираясь на ангемитонику как типологическую основу местных мелодических стилей в целом. Вокальная фактура также своеобразна: без октавной дублировки голосов и индивидуализированных подголосков, типичных для сложного многоголосия донских казаков. Она повторяет особенности фактуры редких образцов протяжной лирики русских Поволжья, в которых угловатость мелодики ангемитонного пласта формирует и особенности многоголосного склада напевов: секундовость и квартовость становится не только основой мелодических ячеек отдельных исполнительских версий, но и ладовой основой противостоящих и дополняющих друг друга голосовых партий.
Мужские песенные ансамбли в бывших русских казачьих станицах астраханского края сохранялись где-то до середины 70-х годов XX века. С конца же 70-х годов в этой этноконфессиональной и этносоциальной группе происходит «смещение функций», связанное с активной редукцией астраханского казачьего песенного наследия и дальнейшим сохранением его почти полностью только в женской среде. Фольклорные экспедиции автора в бывшие казачьи станицы в 1977 – 1987 гг. зафиксировали практически полный распад мужского ансамблевого пения. Например, по публикациям более ранних фольклорных экспедиций 1967 (152 №№89-92, 94, 101-102, 104, 107) и 1972 (191 №№12-14, 79, 98) годов можно познакомиться с репертуаром замечательного мужского ансамбля из двенадцати человек бывшей казачьей станицы Дурновской (ныне село Рассвет Наримановского района), где запевалой был Павел Иванович Горбунов, имевший очень мощный красивый голос и любивший ярко характерные виртуозные зачины. Фольклорная экспедиция автора в станицу Дурновскую в 1983 году зафиксировала распад этого коллектива: из прежнего мужского ансамбля в живых осталось только трое мужчин (П.И.Горбунов умер в 1982 году). От семи участников нового (только теперь уже смешанного) ансамбля мы записали 24 песни, при этом мужчины пытались вспомнить ряд казачьих воинских и лирических песен («Из-за лесу-лесу копия-мечей», «Астраханцы, братцы-молодцы», «Уж ты, поле моё»). К сожалению, ни одна из них так и не была доведена до конца, так как и традиционные запевы и полные тексты оказались забыты (мужчины плакали в течение времени записи, ощущая забвение своих песен как трагедию). Распад ансамблевого пения подчеркивался отсутствием в селе после смерти П.И.Горбунова признанного запевалы: зачины каждой из традиционных воинских песен этого села пытались вспомнить разные участники ансамбля, заново «подлаживая голоса». Женщины прекрасно исполнили свадебные обрядовые (6), календарные песни (4), романсы, плясовые, частушки. Частичное сохранение традиций мужского казачьего пения всё же отразилось в мелодике и артикуляции городского романса «Поедем, красотка, кататься» (запев. К.К.Соловьев, 1906 г.р.), лирической «Звук на зорьке соловья» (запев. И.А.Горбунов, 1910 г.р.), лирической «В начале 14 года» (запев. Е.Г.Калашникова, 1922 г.р.). Нормативный в прошлом воинский уклад казачьей общины наложил свой четкий отпечаток на её культуру, поэтому и женское пение в астраханских казачьих станицах отражает волевые и решительные характеры, сформированные историческими условиями и событиями XVI – XIX вв. Тем не менее, переход мужской воинской песенной традиции в женскую среду резко редуцирует сам репертуар, изменяет мелодические особенности, тип многоголосия. Почти полностью стирается жанр воинских исторических песен, частично сохраняются жанры традиционной лирики, и только жанры календарных, свадебных песен, причеты, городские романсы и плясовые не подчинились этим скорым и разрушительным процессам редукции и лучше сохранились на территории региона, но уже в женских версиях.
В результате исследований мы пришли к выводу, что свадебный ритуал в бывших казачьих станицах и его музыкальное наполнение примыкает своими основными особенностями к русской свадьбе Поволжья, отражая специфику региона Волго-Ахтубинской поймы в целом, а не данной этноконфессиональной группы (Дубовский, 1914; Свадебные обычаи… , 1892; Шишкина, 1983-1988). Однако в наличии ряда этнографических действий в нижневолжском ритуале можно видеть влияние свадебного ритуала донских казаков (например, обряд «своды»: Анашкина, 1976; Листопадов, 1947-1954).
Похожие работы
... результате в последние 20 лет возникают новые формы, методы работы, которые мы рассмотрим во втором разделе дипломной работы. 1.2 Современные методы и подходы к развитию народной музыкальной культуры В современной России система музыкального образования начинает организовываться в соответствии с запросами современной культуры и социума. Возникает потребность в специалистах, которые могут мобильно ...
... все эти группы занятий, на основе интеграции деятельностей: сделай, посмотри, послушай. Рис. 1. Структура процесса воспитания социальной активности детей в учреждении дополнительного образования Творчество - компонент внеучебной деятельности, отражающий оригинальность продуктивной созидательности, уникальных индивидов, участников внешкольных ...
... требования общества к личности и личностным потребностям, а также потребностями разных социумов ( семья, детские организации, образовательные учреждения, дошкольные учреждения), взаимодействующими с системой дополнительного образования детей.{5. стр. 30-42} Дополнительное образование детей относится к категории тех педагогических феноменов, которые характеризуются интенсивным развитием практики ...
... на учащихся с различным познавательным, творческим потенциалом. Таким образом, важнейшей характеристикой системы дополнительно художественного образования является направленность на развития творческих способностей детей и свобода в реализации педагогических инноваций. 2.2. Восприятие музыки детьми младшего школьного возраста В музыкально-методической литературе термины «восприятие» и « ...
0 комментариев