Навигация
Спонтанные группы и свободное общение
77473
знака
1
таблица
2
изображения
1.3 Спонтанные группы и свободное общение
Организованный коллектив, складывающийся в школе, является основной группой принадлежности старшеклассника. Но эта группа не единственная. Усложнение и внутренняя дифференциация деятельности и интересов личности проявляются, в частности, в увеличении числа групп и общностей, к которым юноша, девушка, так или иначе, принадлежит. Существуют два типа таких групп: Во-первых, это организованные внешкольные коллективы — спортивные общества, клубы по интересам, кружки при Домах творчества и т. п. . Они отличаются от классного коллектива по составу (внешкольные коллективы большей частью разновозрастные) и функциям (их деятельность обычно специализирована, тогда как школьный класс претендует на то, чтобы охватить личность целиком или, во всяком случае, в главных ее аспектах). Но, как и школьный класс, их направляют н, организуют взрослые. Во-вторых, это разного рода стихийные группы, возникающие более или менее спонтанно и функционирующие вне педагогического контроля и руководства. Стихийные группы, компании существуют среди подростков и юношей повсеместно. По данным массового обследования И. С. Полонского, в Курске стихийно-групповое общение охватывает не менее 80—85 процентов всех подростков и юношей. По составу эти группы большей частью (на девять десятых) разновозрастные, включают в себя и подростков и юношей. Социальный состав групп обычно также смешанный, объединяет школьников, молодых рабочих и учащихся. Численность членов колеблется от пяти до 15 человек (две трети всех компаний). Немногим больше трети из них исключительно мужские, остальные объединяют и юношей и девушек.
Структура стихийных компаний зависит от их устойчивости и содержания совместной деятельности. Примерло половина обследованных И. С. Полонским компаний — постоянные, стабильные, остальные — временные, ситуативные. Это, естественно, порождает различия в степени структурной жесткости и четкости их организации. Постоянная компания имеет более стабильную ролевую дифференциацию, чем агрегат случайно встретившихся людей. В некоторых случаях уровень организованности спонтанных групп не уступает организованности достаточно сплоченного классного коллектива. Однако, будучи основаны, прежде всего, на межличностных отношениях, стихийные группы не знают резкого расхождения между официальной, деловой структурой и структурой личных взаимоотношений, которое наблюдается в организованных коллективах. Это касается, в частности, характера лидерства. В школьных классах официальный лидер, занимающий руководящие должности, не всегда бывает самым авторитетным человеком в коллективе. Иногда его выдвигают не столько сами ребята, сколько взрослые; успешность его деятельности зависит в этом случае от того, сумеет ли он наладить контакт с неформальными лидерами, которые по тем или иным причинам не занимают официальных постов, но пользуются большим реальным влиянием. В стихийных группах, каким бы острым ни было в них внутреннее соперничество, вожаком может быть только тот, кто обладает реальным авторитетом.
Обнаружив, что лидерами в стихийных группах чаще всего становятся подростки и юноши, не нашедшие применения своим организаторским способностям в школе, И. С. Полонский изучил с помощью социометрии положение 30 неформальных лидеров (имеющих самый высокий статус на своих улицах) в тех классах, где они учатся. Выяснилось, что у младших подростков сколько-нибудь резких расхождений между позицией в школе и улице еще не наблюдается, но к VIII классу возникает, а в IX—XI классах ощутимо просматривается тенденция расхождение статусов: чем выше социометрический статус юноши в стихийной группе, тем ниже он в официальном классном коллективе. Этот разрыв в статусе и критериях оценок школьных и внешкольных лидеров создает сложную психолого-педагогическую проблему.
Структура спонтанных групп во многом определяется их функциями. Юношеские группы полифункциональны и могут иметь различную направленность. Однако в первую очередь они удовлетворяют потребность в свободном, нерегламентированном взрослыми общении.
Потребность в общении в подростковом и юношеском возрасте очень велика. Формы организации общения, применяемые сейчас в школах, не удовлетворяют многих юношей в девушек. Они считают, что для школьных вечеров характерны «скука и плохая организация», «общая скованность», «большое число учителей, наблюдающих за порядком», «ограниченность в выборе музыки в танцев» и «ограниченность во времени». К тому же вечера проводятся в школе довольно редко.
Мало чем может тут помочь и семья. Даже если родители готовы мириться с шумом и беспокойством, которые неизбежно причиняют молодые компании, ребята чувствуют себя под родительским взором скованно.
Свободное общение не просто способ проведения досуга, но и средство самовыражения личности, установления новых человеческих контактов, из которых постепенно выкристаллизовывается что-то интимное, исключительно свое. Юношеское общение поначалу неизбежно экстенсивно, оно требует частой смены ситуаций и довольно широкого круга участников. Принадлежность к компании повышает уверенность подростка в себе и дает ему дополнительные возможности самоутверждения.
Структура стихийных групп общения и степень их сплоченности во многом определяются уровнем развития взаимоотношении юношей к девушкам. У подростков первичными ячейками общения являются однополые группы мальчиков и девочек; затем две такие группы, не теряя своей внутренней общности, образуют смешанную компанию; позже внутри этой складываются пары из юношей и девушек. На основе взаимной привязанности еще позже, годам к 19—20 такие пары более устойчивыми, а прежняя большая, компания отходит на задний план. Разумеется, эта схема не универсальна, она имеет много вариантов.
В жизни мужчин однополая группа значит гораздо больше, цвет, привязанность к ней сохраняется; к поддерживается даже после возникновения смешанной компании и появления «своей» девушки. Наряду с ранее сложившимися микрогруппами и парами, компания может включать в себя индивидов, не имеющих таких контактов, — для них особенно важна принадлежность к компании в целом. Расширение сферы взаимодействия мальчиков и девочек в детстве может сильно сократить продолжительность первых фаз развития, тогда разнополая компания возникает не из слияния двух относительно автономных однополых групп, а почти сразу же на межиндивидуальной основе.
Хотя разные виды общения могут сосуществовать, выполняя разные функции, их удельный вес и значимость с возрастом меняются. Меняются и привилегированные места встреч. У подростков это чаще всего свой двор или своя улица; старшеклассники переориентируются на какие-то узловые точки в центре района или города, местный «Бродвей» или «стометровку»; затем, по мере роста материальных возможностей и дифференциации самих компаний, встречи переносятся в какие-то излюбленные общественные места и, наконец, в домашние условия.
Однако разные формы и места общения не только сменяют друг друга, но и сосуществуют, отвечая разным психологическим потребностям. Например, «стометровка» позволяет «людей посмотреть и себя показать» в максимально неформальной обстановке, без заранее продуманного плана и материальных затрат. Юноша жаждет новых знакомств, приключений, переживаний. Своеобразное, часто неосознанное, внутреннее беспокойство гонит его прочь из дома, из привычной, устоявшейся атмосферы. Это ожидание чего-то нового, неожиданного — вот прямо сейчас, за ближайшим поворотом должно произойти что-то значительное: интересная встреча, важное знакомство. . . Большей частью эти ожидания не сбываются — приключение тоже надо уметь организовать — и все-таки на следующий вечер ноги сами несут туда, где люди.
И уличное общение, и спонтанные юношеские группы тесно связаны с особенностями юношеской субкультуры. В социологической литературе убедительно показана ошибочность и несостоятельность буржуазных концепций, противопоставляющих образ жизни и социальные установки молодежи образу жизни взрослого общества, от которого эта молодежь зависит и на которое она так или иначе всегда ориентируется. Но из этой критики вовсе не вытекает, что юношество вообще не отличается от старших и что эти различия не заслуживают внимания. При всей ее расплывчатости юношеская субкультура имеет несколько постоянных компонентов: специфический набор ценностей и норм поведения, вкусы, формы одежды и внешнего вида; чувство своей групповой общности и солидарности; характерную манеру поведения, способы общения, ухаживания и т. д.
Подростки и юноши очень хотят быть современными. Но «современность» нередко понимается как сумма внешних признаков, слепое следование сиюминутной моде. Многие юношеские увлечения и причуды обычно краткосрочны, рассчитаны на внешний эффект и, подчеркивая свою «новизну», часто довольно тривиальны по содержанию. Взрослым трудно понять, как могут развитые, неглупые старшеклассники придавать такое большое значение покрою штанов, длине волос или писать письма протеста в редакцию газеты, напечатавшей критическую заметку о манере исполнения полюбившегося им певца. Но эти моды и причуды надо рассматривать не изолированно, по их реальной социальной или эстетической ценности, а в социально-психологическом контексте юношеского восприятия.
В юношеских увлечениях проявляется и реализуется чрезвычайно важное для формирующейся личности чувство принадлежности: чтобы быть вполне «своим», нужно и выглядеть, «как все», и разделять общие увлечения. Кроме того, мода — средство самовыражения: юношеский стиль претендует на уникальность и экспериментальность, всячески подчеркивая свое отличие от «взрослого»; стоит только старшим принять его, как этот стиль сразу утрачивает свой динамизм. Далее, юношеская мода есть средство коммуникации и идентификации: видимые (одежда, прически), или слышимые (язык, музыка) знаки, служат молодому человеку средством показать, кто он такой, и распознать «своих». Наконец, это средство приобретения статуса в своей среде: поскольку нормы и ценности юношеской субкультуры являются групповыми, овладение ими (например, умение разбираться в хоккее или поп-музыке) становится обязательным и служит способом самоутверждения.
Возьмем хотя бы внешний вид. Молодежная мода, будь то одежда или прически, часто вызывает нарекания и раздражение взрослых. Но, как уже говорилось, конфликты этого рода были всегда. Дело не только в разнице вкусов отцов и детей, а в том, что дети хотят отличаться от старших, и легче всего это сделать именно с помощью внешних аксессуаров. Одежда и весь внешний облик человека есть не что иное, как способ коммуникации, посредством которого человек информирует окружающих людей о своем статусе, уровне притязаний, вкусах и т. д.
«Знаковая» функция молодежной моды прекрасно показана в повести У. Пленцдорфа (Германия) «Новые страдания юного В. », герой которой Эдгар Вибо сочинил целый гимн джинсам, занимающим важное место в его жизни. Джинсы — самые благородные штаны на свете! Эдгара просто оскорбляет, когда к ним «примазываются» старики: «Джинсы надо с толком носить. А то натянут и сами не понимают, что у них на ляжках. Терпеть не могу, когда какой-нибудь двадцатипятилетний хрыч втиснет свои окорока в джинсы, да еще на талин стянет. Это уж финиш. Джинсы — набедренные штаны! Это значит, они должны быть узкими и держаться просто за счет трения. В двадцать пять лет этого уже не понять. . . Вообще, джинсы — это весь человек, а не просто штаны.
Эта «джинсовая философия» кажется смешной, как и душевная «драма» старшеклассника, которого чуть не силой тащат в парикмахерскую. Но юноша видит в джинсах или длинных волосах некий символ своей индивидуальности. Странно, конечно, утверждать индивидуальность стремлением выглядеть, «как все». Тот, кто умнее, не может не заметить этого противоречия.
«Я часто думаю, чем же мы «свои», что у нас общего? — спрашивает себя 16-летний москвич. — Мы отличаемся от других своей манерой одеваться, т. е. непохожи на «других». Но при этом, как две капли воды, похожи «друг на друга». Одни и те диски слушаем, одинаковыми словами выражаем свой восторг или неприязнь, одни и те же слова говорим девчонкам.»
Желание как-то выделиться, привлечь к себе внимание свойственно людям любого возраста. Взрослый, сложившийся человек делает это незаметно, он использует и свое общественное положение, и свои трудовые достижения, образованность, культурный багаж, опыт общения и многое другое. У юноши, который только начинает жить, социальный багаж, равно как и умение его использовать, гораздо беднее. Вместе с тем, встречаясь с новыми людьми, он гораздо чаще взрослого оказывается именно в ситуации «смотрин». Отсюда — особая ценность броских внешних аксессуаров, рассчитанных на привлечение внимания.
Сказанное вовсе не значит, что взрослые должны приветствовать любые эксцессы и безвкусицу молодежной моды. Но управлять модой можно только конструктивно, создавая и предлагая молодежи новые, более совершенные и отвечающие ее запросам модели и образцы. Требовать же от юноши, чтобы он вообще не равнялся на моду, не придавал значения внешности и не стремился отличаться от старших, по меньшей мере, наивно.
То же можно сказать и относительно молодежного жаргона. Умиляющее взрослых детское словотворчество отличается наивной, яркой образностью. Юношеское словотворчество чаще воспринимается взрослыми как коверкание языка. Вводимые подростками термины грубы, подчеркнуто, условны, сплошь и рядом словам придается смысл, противоположный их нормальному значению. Но этот условный молодежный жаргон, существовавший, кстати сказать, во все времена, выполняет весьма важные коммуникативные функции.
Юность всегда торопится, поэтому в ее языке много сокращений, экономящих время и позволяющих (иногда в ущерб ясности) одним словом передать несколько значений. Многие слова изобретаются специально для передач» переживаний, которых взрослые не знают или которым не придают значения; такие слова непереводимы. Юность высоко эмоциональна и в то же время застенчива, сдержанна в выражении чувств. Отсюда — ироничность молодежного жаргона, нарочитая грубость, заимствование словечек из блатного лексикона, эмоциональная отстраненность (родителей называют «предками», «шнурками», сверстника — «стариком»). Эта хитрая словесная игра служит также средством отделения «своих» от «посторонних» и укрепления столь ценимой юношами возрастно-групповой солидарности. Некоторые из арготизмов с течением времени усваиваются взрослыми, проникают на страницы литературных произведений, после чего обычно выходят из моды у молодежи, изобретающей что-то новое.
«Юношеский жаргон — явление многослойное. Его костяк образует совокупность слов и выражений, которые употребляются практически всеми ребятами этого возраста. Второй слой образуют слова и выражения, специфические для отдельных групп юношей. Как показывают исследования, жаргон части старшеклассников, преимущественно в больших городах, в значительной степени состоит из «англицизмов», юноши из малых городов и сельской местности употребляют немало вульгаризмов, их словарь пополняется также за счет блатной лексики. И, наконец, третий слой образуют слова и выражения, специфические для различных социально-демографических слоев юношества. Как отмечают исследователи, жаргон разных групп старшеклассников отличается и по своей экспрессивной окраске, которая в одних случаях более агрессивна, груба, в других — несколько юмористична.
Спонтанные группы существуют всегда и везде. В зависимости от направленности они могут быть как дополнением организованных коллективов, так и их антиподом. По характеру социальной направленности спонтанные группы (компании) можно классифицировать на просоциальные (социально положительные), асоциальные, стоящие в стороне от основных социальных проблем, и антисоциальные (социально отрицательные).
Просоциальные компании, способствующие развитию у своих членов положительных социально-нравственных качеств, отличаются широтой диапазона совместной деятельности и обсуждаемых вопросов, высоким нравственным уровнем личных взаимоотношений. Члены такой компании не только совместно развлекаются, но и мечтают, спорят, обсуждают мировоззренческие вопросы, сообща ищут решения жизненных проблем.
Асоциальные кампании формируются главным образом на базе совместных развлечений. Межличностные контакты в такой компании, будучи эмоционально значимыми, ограничены по содержанию и потому остаются поверхностными. Качество совместного времяпрепровождения может быть разным, но часто невысоко. Вот, к примеру, как описывает свою компанию юноша из Дивногорска: «Мне 16 лет, и учусь я в IX классе. У всех моих друзей, как и у меня, есть клички. Компания тоже имеет название: «Бродяги». Все мы по вечерам собираемся на крыше девятиэтажки. На первый взгляд мы можем показаться глупыми, но мы просто любим все необычное. Говорим о кино, хоккее, хит - группах и, конечно, о моде. У каждого из нас есть свое, так сказать, хобби. Один любит лошадей, другой — собак, третий — пробивать кулаком афиши, а что касается меня, то я пополняю свою настенную коллекцию фотографиями знаменитых эстрадных певцов. Теперь о праздниках. Обычно собираемся все вместе. Шарим на гитарах, покупаем бутылки. А на следующий вечер — снова крыша девятиэтажки». Таких компаний, к сожалению, много, причем некоторые из них перерастают в антисоциальные (от случайной выпивки — к пьянству, от веселого озорства—к хулиганству).
Антисоциальные компании также связаны с развлечением и общением, но в основе их лежит деятельность, направленная во вред обществу: пьянство, хулиганство, правонарушения. Молодежная преступность является, как правило, групповой, и истоки ее часто лежат именно в безнадзорности уличных компаний, лидерами которых становятся так называемые трудные подростки или взрослые правонарушители. Здоровая юношеская тяга к коллективности вырождается здесь в опасный групповой эгоизм, некритическую гиперидентификацию с группой и ее лидером, в неумение и нежелание сознательно взвесить и оценить частные групповые нормы и ценности общих социальных и нравственных критериев. Большинство подростков, оказавшихся в различных стихийных группах из неблагополучных семей.
Положение индивида в группе, и его отношение к ней зависят от многих факторов, куда входят как свойства индивида, так и свойства группы. Советские психологи принципиально разграничивают коллективистическое самоопределение личности, которая сознательно идентифицируется с коллективом, принимая его нормы и ценности в качестве своих собственных, и конформность, т. е. склонность индивида уступать психологическому давлению группы, изменять свое мнение в угоду большинству. Эти явления различны не только в морально-политическом плане (подлинный коллективизм — прямая противоположность, как индивидуализму, так и конформизму), но и по своим психологическим механизмам.
Конформное поведение, как и его оборотная сторона — негативизм, отражает неразвитость внутренней системы мотивации и ориентацию на «внешние» нормы, которые либо некритически принимаются, либо без размышлений отвергаются. Хотя эмпирические данные о связи этих свойств с возрастом противоречивы, пик ориентации на сверстников, желание «быть, как потребности в одобрении и конформности по отношению к группе приходится на подростковый возраст; в юности, по мере того как личность начинает равняться на внутренние, усвоенные и выработанные ею правила, конформность постепенно снижается, уступая место более активному самоопределению, коллективистическому или индивидуалистическому, в зависимости от направленности личности.
Однако типичное для многих трудных подростков отставание в интеллектуальном развитии, а также их изолированность в школьных и иных коллективах ведут к тому, что молодые люди и в юности нередко склонны к гиперидентификации со своей спонтанной группой, тем более что для многих из них эта группа является, по существу, единственной. По данным Прокуратуры России, коэффициент преступности среди подростков, которые не работают и не учатся, в 24 раза выше, чем среди школьников
Важную роль в повышении сплоченности спонтанных групп играют социально-психологические механизмы подражания и психического заражения. Психологи давно замечают жестокость, свойственную многим подростковым и юношеским группам, особенно имеющим антисоциальную направленность. Отчасти это объясняется упрощенными представлениями подростков о свойствах «маскулинности» и мужской роли: осуждение мягкости и нежности, отождествление мужественности и грубости и т. п. Проявления жестокости к животным или к людям иногда воспринимаются подростками как упражнения воли, признак смелости и т. д. Вместе с тем анонимность группового поведения рождает чувство личной безответственности, безнаказанности и усиливает эффект эмоционального заражения. Юноша может не испытывать никакого желания вступать в драку, но когда это делает его более агрессивный товарищ, он поддерживает его из чувства групповой солидарности и по какой-то непонятной ему самому, эмоциональной инерции. Чтобы сбить этот настрой или хотя бы противостоять ему, нужна большая сила воли и развитое моральное сознание (это хорошо показано в повести М. Ибрагимбекова «И тогда я сказал нет!. . » и одноименном фильме).
Разная направленность спонтанных групп определяет и дифференцированное отношение к ним педагогов. Уже в 1920-х годах, когда особенно остро стояла проблема беспризорности, советские педагоги и психологи (Е. А. Аркин, П. П. Блонский, А. С. Залужный, А. А. Смирнов, С. Т. Шацкий, С. П. Штериман и, конечно, А. С. Макаренко) уделяли большое внимание отношениям, стихийно складывающимся на улице, подчеркивая, что надо не бороться «с улицей», а стараться организовать, подчинить ее своему влиянию.
Систематическая работа в этом направлении ведется и сегодня. Разумеется, превращать спонтанные группы в организованные коллективы типа школьного класса невозможно и не нужно, так как они отвечают разным психологическим потребностям. Но существует множество промежуточных форм, позволяющих совместить разновозрастность и достаточно высокую степень спонтанности с ненавязчивым влиянием взрослых. Таковы, прежде всего разнообразные юношеские клубы, существующие во многих городах страны, в том числе клубы и лагеря для трудных подростков. Например, во времена СССР, в Ленинграде в орбиту воспитательной работы с подростками втянуты все предприятия, учреждения и организации. Работа ведется по микрорайонам на основе комплексного плана. К подросткам пришли 30 тыс. рабочих-наставников, почти 2 тыс. общественных тренеров, руководителей студий, кружков. Это значительно снизило число совершаемых подростками правонарушений. Поскольку лидерами спонтанных групп являются в большинстве случаев не взрослые, а юноши 17—18 лет или несколько старше, то основное звено воспитательной работы — подбор хороших, инициативных вожаков из числа молодых рабочих или студентов, которые умеют увлечь ребят и которым вместе с тем чужда учительская назидательность. К сожалению, в современной России данный метод практически не используется.
Как бы то ни было, формирование личности не ограничивается стенами школьного класса. Эффективность педагогического воздействия зависит не только от направленности и степени сплоченности школьного коллектива, но и от того, сумеет ли школа с помощью общественности повлиять на свободное общение своих воспитанников и направленность возникающих при этом спонтанных групп.
К сожалению, очень часто школа не знает, да и не интересуется свободным общением своих воспитанников. С этим связан ряд типичных педагогических просчетов. Незнание позиций ученика в стихийной группе приводит учителя к неверным выводам об уровне активности ученика, его возможностях и притязаниях и о путях педагогического воздействия на него. Отсутствие информированности о стихийных группах, к которым принадлежат ученики, мешает классному руководителю понять структуру и особенности межличностных отношений в классе и ведет к большим погрешностям во внешкольной воспитательной работе, особенно в том, что касается профилактики групповых правонарушений несовершеннолетних.
Похожие работы
... моделей социализации детей, подростков и юношества в сфере досуга – общая и специальная, каждая со своим наполнением. ТИПЫ МОДЕЛЕЙ СОЦИАЛИЗАЦИИ ДЕТЕЙ, ПОДРОСТКОВ И ЮНОШЕСТВА В СФЕРЕ ДОСУГА. Общая модель Специальная модель (обязательная) (добровольная) Типы социально-досуговых учреждений: (основные) семья, детский сад, ...
... материальногоблагосостояния). Кроме того, мы считаем целесообразным выявление гендерной специфики исследуемых явлений. Глава 3. ЭМПИРИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ ВЛИЯНИЯ ТИПА СЕМЬИ НА СОЦИАЛИЗАЦИЮ ПОДРОСТКОВ. 3.1. Методы и методики исследования особенностей социализации подростков в различных типах семей. Цель: изучение влияния типа семьи на процесс становления личности в подростковом возрасте. Объект ...
... того, само существование разнообразных агентов социализации ведет ко многим расхождениям в мировоззрении подростков и родительского поколения. Сегодня родительская семья остается важнейшим институтом социализации подростков. Однако семья уже не обладает той самодовлеющей ролью, на которую она претендовала в предшествующую эпоху. Родительский авторитет уже не является абсолютным, теперь на место ...
... , эти контакты менее длительные и их воздействие, как правило, менее глубокое, чем у первичных агентов. В первой половине жизни наиболее интенсивно идёт первичная социализация, следовательно, изучая проблемы социализации подростков, мы будем иметь дело в основном с ней и в меньшей степени со вторичной социализацией. Первичная социализация - сфера межличностных отношений, вторичная - социальных ...
0 комментариев