Понятие недействительности сделки

Оглавление

Введение

Глава 1. Понятие недействительности сделок

1.1 Понятие недействительной сделки и его соотношение с понятием сделки

1.2 Понятие и признаки состава недействительной сделки

1.3 Классификация составов недействительных сделок и их соотношение

Глава 2. Квалификация недействительных сделок

2.1 Особенности оспоримых сделок

2.2 Особенности ничтожных сделок

2.3 Проблема сложного состава недействительной сделки

Заключение

Библиографический список

Введение

Актуальность темы исследования. В системе юридических фактов, лежащих в основе возникновения, изменения и прекращения гражданских правоотношений, наиболее значительное место занимают сделки, поскольку именно они чаще всего порождают отношения частноправового характера между субъектами.

Гражданско-правовой институт сделки (гл.9 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее ГК РФ)), являющийся составной частью общих положений гражданского права, представляет собой необходимое звено правового регулирования гражданского оборота, которое диалектически связывает между собой вещное и обязательственное право, так как именно благодаря сделкам, порождающим обязательственные правоотношения, в большинстве своем приобретаются вещные права.

Институт сделки, помимо норм о действительных сделках, содержит положения о недействительных сделках, правовая природа которых вызывает определенный научный и практический интерес в силу того, что согласно п.1 ст.167 ГК РФ они не влекут юридических последствий, за исключением тех, которые связаны с их недействительностью. Поскольку субъекты недействительных сделок не достигают желаемых ими результатов вследствие применения к возникшему между ними правоотношению государственного принуждения, которое юридически аннулирует это правоотношение, действия, подпадающие под состав недействительной сделки, являются неправомерными. Подавляющее большинство подобных неправомерных действий обладают признаками правонарушений и наносят вред как стабильности гражданского оборота в целом, так и правам и законным интересам его участников.

Обыденное суждение о недействительных сделках порождено неопределенностью позиции законодателя по вопросу о месте недействительных сделок в системе юридических фактов. Признав виновно совершенные недействительные сделки гражданскими правонарушениями, а последствия их недействительности - санкциями юридической ответственности, законодатель создал бы условия для их превенции и тем самым способствовал бы началу процесса их количественного сокращения.

Степень научной разработанности. Наиболее обстоятельные научные работы данной проблеме посвятили Алексеев С.С., Беляева О.А., Брагинский М.И., Варфоломеев В.В., Витряиский В.В., Генкин Д.М., Голышев В.Г., Добровольский В.И., Дорожинская Е.Л., Егоров Ю.П., Иоффе О.С., Исаков В.Б., Киселев А.А., Кияшко В.А., Красавчиков О.А., Кряжков А.В., Кузнецов А.Н., Кулматов Т.Ш., Мананников О.В., Матвеев Г.К., Матвеев И.В., Новицкий М.Б., Павлова И.Ю., Попова О.В., Пулова Л.В., Рабинович Н.В., Рожкова М.А., Рясенцев В.А., Сергеев В.И., Толстой В.С., Хейфец Ф.С., Шахматов В.П., Шершеневич Г.Ф., Ширинская Е.Ю., и многие другие.

Объектом исследования являются общественные отношения, складывающиеся в сфере признания сделок ничтожными и оспоримыми.

Предметом исследования являются норма гражданского и смежного с ним законодательства в части касающейся исследуемой проблемы.

Целью данной работы является исследование понятия недействительных сделок, а также квалификация сделок.

В ходе исследования в работе решаются следующие задачи:

рассмотреть понятие недействительной сделки;

определить состав недействительных сделок;

оценить соотношение ничтожных и оспоримых сделок;

рассмотреть особенности ничтожных, оспоримых и сложных сделок;

сделать выводы по совершенствованию действующего законодательства.

Методы исследования. Проведенное исследование опирается на диалектический метод научного познания явлений окружающей действительности, отражающий взаимосвязь теории и практики. Обоснование положений, выводов и рекомендаций, содержащихся в дипломной работе, осуществлено путем комплексного применения следующих методов социально-правового исследования: историко-правового и логико-юридического.

Структура работы. Дипломная работа состоит из введения, двух глав, объединяющих в себя шесть параграфов, заключения и библиографического списка.

Глава 1. Понятие недействительности сделок

 

1.1 Понятие недействительной сделки и его соотношение с понятием сделки

В российском законодательстве институт недействительности сделок используется уже давно, однако в науке гражданского права до сих пор не существует единого мнения об определении понятий недействительных сделок.

Под недействительностью следует понимать отрицание правом тех юридических последствий, на которые была направлена сделка-волеизъявление. При определении понятия недействительности важно иметь в виду разграничение понятий сделки - юридического факта и сделки-правоотношения. Из этого следует, что когда говорят о "недействительности сделки", должна иметься в виду недействительность (отрицание) тех прав и обязанностей, которые должны были наступить из сделки, но в силу определенных оснований не наступили. Таким образом, речь идет не об отрицании сделки - юридического факта (как полагают некоторые[1]), а об отрицании сделки - правоотношения.

Подтверждение данному подходу к понятию недействительности мы находим также в литературе. Так, О.А. Красавчиков указывал: "Сочетание различных толкований термина "сделка" дает статья 36 ГК, говорящая о начальном моменте недействительности сделки. Сделка, признанная недействительной (здесь имеется в виду правоотношение, возникшее из сделки), считается таковой с момента ее совершения"[2].

Подобное сочетание различных толкований дает и действующее законодательство Российской Федерации. Так, согласно пункту 1 статьи 166 ГК РФ "сделка недействительна по основаниям, установленным настоящим Кодексом". В данном случае речь идет о недействительности сделки-правоотношения.

В соответствии с пунктом 1 статьи 167 ГК РФ "недействительная сделка не влечет юридических последствий и недействительна с момента ее совершения" (здесь уже речь идет о сделке как юридическом факте).

Таким образом, понятие недействительности по своему определению прежде всего относится к юридическим последствиям или сделке-правоотношению, а не к сделке - юридическому факту. Основания же недействительности (юридические недостатки) могут лежать как в сделке-факте, так и в сделке-правоотношении, однако по времени они должны существовать на момент совершения сделки - юридического факта.

Подводя итог изложенному, постараемся дать общее определение понятия недействительности сделок.

Недействительностью сделок следует считать отрицание в той или иной степени юридических последствий (сделки-правоотношения) по основаниям (юридическим недостаткам), существующим в момент совершения сделки - юридического факта.

При этом закон под термином "недействительная сделка" может понимать как сделку - юридический факт (в этом смысле термин "недействительная сделка" будет означать сделку, не влекущую за собой юридических последствий, на которые была направлена воля сторон), так и сделку-правоотношение, которая отрицается правом в силу тех или иных юридических недостатков, имевших место в момент совершения сделки - юридического факта.

Такое понимание недействительности исключает какие-либо принципиальные различия по юридическим последствиям между ничтожными и оспоримыми сделками: и для тех и для других недействительных сделок они по сути одни и те же. В силу закона (ст.167 ГК РФ) общим последствием недействительных сделок является отрицание юридических последствий сделки с момента ее совершения и двусторонняя реституция, если исполнение по сделке уже было произведено[3].

Исследуя проблемы, связанные с недействительными сделками, нельзя оставить без внимания вопрос об обоснованности применения конструкции "недействительные сделки", учитывая при этом высказанное в цивилистике мнение о том, что в такой конструкции понятие "сделка" лишается одного из основополагающих ее элементов (имеется в виду, что сделка - это "правомерное действие") [4].

В литературе существуют различные точки зрения на данную проблему. Одни авторы утверждали, что правомерность или неправомерность действия не является необходимым признаком сделки, а имеет значение только для ее последствий[5].

Другие авторы, считая, что и действительные, и недействительные сделки являются в равной степени сделками, правомерность действия относят только к признаку действительной сделки[6]. Третьи авторы полагают, что сделкой могут быть только правомерные действия, а недействительные сделки не являются сделками[7]; при этом некоторые из этих авторов делают различного рода оговорки.

И.Б. Новицкий полагал, что строгое разграничение сделки и правовых последствий необходимо и для противоправной сделки, так как нельзя сказать, что она совсем не вызывает никаких юридических последствий: она не приводит к тем результатам, на достижение которых была направлена, а в результате ее исполнения для лиц, ее совершивших, наступают другие нежелательные последствия. Отсюда делается вывод, что элемент правомерности действия относится к типу данной сделки, а не какой-либо конкретной сделки, которая по своему содержанию может быть и неправомерной, недействительной[8].

К числу тех, кто давал положительный ответ на вопрос, является ли недействительная сделка "сделкой", относилась Н.В. Рабинович. Ход ее рассуждений был таков: "недействительная сделка: а) представляет собой волевое действие, выражающее в определенной форме волю субъекта; б) волеизъявление в ней, как и во всякой сделке, направлено на установление, изменение или прекращение правоотношения; в) в результате совершения недействительной сделки возникает определенное правоотношение; г) участники ее, возможно, стремились к установлению того или иного правомерного отношения и никаких иных целей не преследовали"[9].

Н.В. Рабинович считала недействительную сделку по своему содержанию, форме и направленности сделкой, но в то же время и правонарушением, так как она нарушает норму права, но правонарушением "особого порядка": одним из видов правонарушений в широком смысле слова, не совпадающим с теми противозаконными действиями, которые имеют в виду ст.444 - 473 ГК РСФСР (ст.403 - 415 ГК РСФСР 1922 г). Далее она замечала, что противоправно не только противозаконное виновное причинение вреда (гл. XIII ГК РСФСР 1922 г., гл.40 ГК РСФСР), но и другие неправомерные действия: неосновательное обогащение, незаконное завладение чужой собственностью, неисполнение договорных обязательств и т.д.

К этой же категории неделиктных правонарушений можно отнести и недействительные сделки[10]. Последние тоже представляют собой нарушение конкретной или общей нормы права и должны приводить к последствиям, свойственным любому неправомерному действию, а именно: к недопущению сохранения их в силе и наступления обусловленного ими правового эффекта, устранению уже наступившего результата, восстановлению состояния, соответствующего закону.

Точка зрения Д.М. Генкина на исследуемый вопрос была следующей: "Могут указать, что признание ничтожных сделок за сделки (как вид юридических фактов) стирает общепринятое различие между сделками и неправомерными действиями - деликтами. Для сделки как юридического факта, в отличие от деликта, характерно наличие действия (воли), направленного на установление, изменение или прекращение гражданского правоотношения, тогда как при деликте лицо, его совершившее, вовсе не желает наступления тех или иных правовых последствий. То обстоятельство, что из факта заключения сделки могут вытекать не те юридические последствия, к достижению которых стремились стороны, или не положительные, а отрицательные последствия, не превращают сделку в деликт. Правомерность или неправомерность не является необходимым элементом сделки как юридического факта, а определяет лишь те или другие последствия сделки"[11].

Ф.С. Хейфец высказывал противоположное мнение: "Сделку от деликтов отличает не только направленность на установление, изменение и прекращение гражданского правоотношения, но и то обстоятельство, что сделки являются действиями дозволенными, а деликты - действиями неправомерными. Кроме того, сделка направлена на достижение положительного результата, к которому и стремятся стороны. Наступление же отрицательных последствий не характерно для стремления субъектов самой сделки.

Отрицательные правовые последствия вызывает не только недействительная сделка, но и деликт, хотя и в том и в другом случае лица, их совершающие, не желают их наступления. Однако из этого никто не делает вывода, что деликт - это сделка.

Утверждение, что правомерность или неправомерность не являются необходимыми элементами сделки как юридического факта, стирает различие между сделкой и правонарушением и не дает возможности отграничивать эти юридические факты друг от друга.

Мы можем определить, что обязательным признаком сделки является правомерность действия, составляющего ее существо. Правомерность действия - это конститутивный элемент сделки, отличающий ее от правонарушения. Отсутствие в конкретной сделке элемента правомерности означает, что возникшее по форме как сделка действие на самом деле является не сделкой, а правонарушением"[12].

Итак, Ф.С. Хейфец и ряд других авторов считают, что в конструкции "недействительной сделки" понятие "сделка" лишается одного из основополагающих ее элементов (сделка - "правомерное действие") [13].

Представляется, что для подобного рода утверждений сколько-нибудь серьезных оснований не имеется.

Из содержания ст.153 ГК РФ следует, что сделками признаются действия граждан и юридических лиц, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей, и в этом смысле указанные действия могут быть только правомерными, не противоречащими законодательству. В случае же несоответствия сделки требованиям закона или иных правовых актов она ничтожна, если закон не устанавливает, что такая сделка оспорима, либо не предусматривает иных последствий нарушения (ст.168 ГК РФ). Ответим сразу, что возможность признания недействительной оспоримой сделки в конечном счете также связана с ее противоправностью, разница состоит лишь в степени противоправности, которая у ничтожных сделок всегда выше[14].

Вместе с тем термин "недействительный" означает не что иное, как "несуществующий", "неподлинный", "ненастоящий". В этом смысле признание сделки недействительной свидетельствует именно о том, что действия граждан (юридических лиц), совершенные в виде сделки, являются юридически несуществующими в силу их противоречия законодательству. Исходя из этого следует признать, что термин "недействительные сделки" вполне адекватно отражает суть названных действий как неправомерных, а потому имеет право на использование в законодательстве, гражданско-правовой доктрине и практике правоприменения.

Весьма близким к пониманию недействительной сделки как правонарушения является и мнение В.Б. Исакова, который относил недействительные сделки к так называемым дефектным юридическим фактам. Он писал, что "дефектность юридического факта имеет в своей основе дефектность социально-юридической ситуации. Дефектной следует считать такую ситуацию, в которой отсутствуют некоторые необходимые признаки"[15].

Сделка и недействительная сделка обладают различной правовой природой, так как первая достигает или может достичь необходимого юридического результата, а вторая - этот результат не создает (ничтожная недействительная сделка), либо он аннулируется судом (оспоримая недействительная сделка). Более того, признание недействительной сделки антиподом сделки - правомерного действия - объективно приводит к тому, что совершенная недействительная сделка является неправомерным действием.

Таким образом, недействительная сделка - это действие, совершенное в виде сделки, в котором законом и (или) судом установлено нарушение хотя бы одного из условий действительности последней, не способное породить те гражданско-правовые последствия, наступления которых желали его субъекты.

1.2 Понятие и признаки состава недействительной сделки

Квалификация недействительности сделок представляет собой правоприменительный процесс, в котором юридическое действие, совершенное в виде сделки, анализируется на предмет несоответствия правовым нормам, определяющим условия действительности сделок. Другими словами, для разрешения вопроса о возможности признания оспоримой сделки недействительной, а также для применения к оспоримой и к ничтожной сделке последствий недействительности, суд, с учетом фактических обстоятельств ее совершения, должен дать ей правильную юридическую квалификацию. Это ничто иное, как исследование состава юридического действия, возможно, подпадающего под состав недействительной сделки, а точнее: под состав гражданского правонарушения - недействительной сделки. Поскольку основанием для признания деяния правонарушением является наличие в данном деянии признаков состава правонарушения, для осмысления состава недействительной сделки необходимо обратиться к исследованию научно-практической проблемы состава гражданского правонарушения[16].

Единого мнения по поводу соотношения элементов состава гражданского правонарушения и правонарушения вообще, а также их содержания применительно к гражданским проступкам, нет. Еще в 1948 г.С. С. Алексеев определял, что состав гражданского правонарушения - это "понятие, охватывающие в совокупности признаки правонарушения в сфере отношений, регулируемых гражданским правом, - признаки, необходимые и достаточные для привлечения лица к гражданской ответственности"[17].

Таким образом, состав гражданского правонарушения является юридическим основанием для привлечения к гражданско-правовой ответственности, что поддерживается большинством представителей отечественной цивилистики[18].

Из общей теории права известно, что состав правонарушения вообще представлен: объектом правонарушения, объективной стороной правонарушения, субъектом правонарушения и субъективной стороной правонарушения. Бесспорно, что во многом на определение элементов состава правонарушения оказала влияние наука уголовного права, создавшая учение о составе преступления. Если общая теория права приняла данную модель в качестве основы для характеристики состава всех правонарушений в независимости от степени общественной опасности и вредности, а также отраслевого подразделения, то цивилистика, на наш взгляд, при характеристике состава гражданского правонарушения должна исходить из базового понятия состава правонарушения, внося в него гражданско-правовое содержание.

При отсутствии монографических исследований по данной проблеме, которые могли выйти уже после вступления в силу частей первой и второй ГК РФ, мы имеем возможность обратиться лишь к учебной литературе. Так, на сегодняшний день приходится констатировать, что у Е.А. Суханова[19], Н.Д. Егорова[20] и у М.Н. Малеиной[21] признаки состава правонарушения сводятся к:

деянию и его противоправности;

наличию у потерпевшего вреда или убытков (общественно-вредный результат);

причинной связи между противоправным поведением и его результатом;

вине правонарушителя (с оговоркой, что вина является квалифицирующим признаком не для всех гражданских правонарушений).

Таким образом, первые три признака, фактически, относятся к объективной стороне гражданского правонарушения, а последний - к субъективной.

Данный подход к составу гражданского правонарушения прочно закрепился в отечественной цивилистике с конца 50-х годов XX в. после выхода в свет ряда монографический исследований Г.К. Матвеева[22], который полагал, что "именно в таком виде состав гражданского правонарушения представляет собой определенное единство объективных и субъективных его элементов"[23].

Анализируя позицию Г.К. Матвеева, С.С. Алексеев[24] отмечает, что при рассмотрении состава гражданского правонарушения, с одной стороны, не следует неоправданно сближать его элементы с элементами состава преступления, а с другой - исключая из состава гражданского правонарушения признак субъекта и не выделяя объекта правонарушения, можно не заметить реальных черт сходства между родственными категориями: гражданским правонарушением и преступлением. В свою очередь, С.С. Алексеев считает, что состав гражданского правонарушения представлен такими элементами, как:

объект правонарушения;

субъект правонарушения;

объективная сторона[25].

Не называя в качестве элемента состава гражданского правонарушения субъективную сторону, он полагает, что "вина как условие применения гражданско-правовых санкций не имеет универсального значения. Поэтому, если быть последовательным, ей нельзя придавать значения общего, обязательного элемента состава"[26]. Выводя вину за пределы состава гражданского правонарушения, С.С. Алексеев предлагает рассматривать невиновность как особую правовую категорию, являющуюся основанием освобождения от гражданско-правовой ответственности, за исключением случаев, указанных в законе[27].

Подобный подход к этой проблеме в отечественной цивилистике, хотя и не был широко признан, получил название концепции "полного состава гражданскою правонарушения", которая, по мнению одного из ее сторонники", "и отличие от прочих, имеет, прежде всего, то значение, что она изнывает содержание, внешние признаки гражданского правонарушения с его внутренней сущностной стороной, раскрывая, в частности, чему причиняется вред гражданским правонарушением"[28].

Полностью соглашаясь с В.Л. Слесаревым, хотелось бы подчеркнуть, что рассмотрение гражданского правонарушения именно сквозь призму "концепции его полного состава" в состоянии отразить все значимые особенности соответствующего деяния, в том числе и правильно его квалифицировать.

Таким образом, категория состава правонарушения в ее полном виде позволяет осуществить точную квалификацию любого виновного противоправного деяния, в том числе и недействительной сделки, с учетом ее всех юридически значимых признаков.

1.3 Классификация составов недействительных сделок и их соотношение

Для рассмотрения отдельных составов недействительных сделок, в интересах дипломного исследования, необходимо прибегнуть к их классификации, которая, группируя те или иные процессы и явления на основе какого-либо значимого признака, позволяет наиболее эффективно получить представление о самом предмете исследования.

Отечественная цивилистика, рассматривая вопросы недействительности сделок, занималась и проблемой их классификации. Так, еще в дореволюционной науке российского гражданского права[29] недействительные сделки подразделяли на:

ничтожные, или абсолютно недействительные, признававшиеся таковыми тогда, когда они по закону не производили никаких юридических последствий, как будто стороны и не совершали никакого юридического акта;

опровержимые, или относительно недействительные, которые, в противоположность ничтожным, не лишали сделку саму по себе юридических последствий, а приводили к этому результату только по иску или возражению заинтересованного лица.

Данная классификация заняла прочные позиции в советской[30] и постсоветской[31] гражданско-правовой науке, однако была несколько скорректирована. Во-первых, опровержимые недействительные сделки стали называть оспоримыми. Во-вторых, в качестве критерия подразделения сделок на ничтожные и оспоримые стал указываться способ признания сделки недействительной: законом, в случае ее ничтожности, и судом и случае ее оспоримости. Причем заключения доктрины были включены в нормы действующего ГК РФ (п.1 ст.166) [32].

Признавая по сути правильность данной классификации И. Б Новицкий предлагал отказаться от термина "ничтожности", заменив его на "абсолютную недействительность". Он полагал, что "ничтожность наводит на мысль, что перед нами юридический нуль, что никаких последствий из ничтожной сделки не возникает"[33]. Анализируя эту точку зрения И.Б. Новицкого, Ф.С. Хейфец назвал ее необоснованной, поскольку "ничтожность сделки означает, что сделка равна нулю, правовые же последствия эти отрицательного свойства, как и у всякого неправомерного действия (подчеркнуто нами)"[34]. Таким образом, то, что ничтожность - это юридический нуль действия, совершенного в виде сделки, - верный тезис, поскольку ее недействительность означает отсутствие (невозникновение) тех прав и обязанностей, которые хотели приобрести ее участники (либо один из них) [35].

Последствия же, применяемые к ничтожной сделке в связи с ее недействительностью, являются последствиями неправомерного действия - правонарушения, которых, по крайней мере, одна из сторон не желала, из чего можно сделать вывод о том, что употребление термина "ничтожность" по отношению к недействительным сделкам вполне приемлемо.

Признавая юридическую необходимость использования терминов "ничтожности" и "оспоримости" недействительных сделок, следует заметить, что использование данных критериев в качестве оснований для классификации составов недействительных сделок не совсем удачно. Это связано с тем, что между ничтожными и оспоримыми недействительными сделками не всегда имеется противопоставление, и сделка, ничтожная в силу закона, может признаваться недействительной в судебном порядке.

Еще в 1914 г.Д.М. Генкин высказал сомнения относительно соизмеримости категорий ничтожности и оспоримости, отмечая, что "ничтожность указывает на отсутствие положительного результата от сделки, а оспоримость - на необходимость определенного действия"[36]. Кроме того, он полагал, что "противопоставление оспоримых и ничтожных сделок неправильно, так как и оспоримая сделка в результате оспаривания становится ничтожной"[37], и предложил противопоставлять сделки первоначально ничтожные, т.е. ничтожные с момента их совершения, сделкам, ничтожным в результате оспаривания.

Ф.С. Хейфецу "представляется необоснованным противопоставление оспоримых сделок и ничтожных, как и первоначально ничтожных и ничтожных в результате оспаривания, ибо и ничтожные и оспоримые сделки относятся к одной категории, одному виду юридических фактов - к гражданским правонарушениям (недействительным сделкам), которые противопоставляются сделкам"[38]. По его мнению, "ничтожность и оспоримость означают только два метода, два способа признания сделок недействительными, если они не соответствуют требованиям закона"[39].

Несовершенство подразделения недействительных сделок на ничтожные и оспоримые доказывает и содержание п.32 совместного Постановления Пленума Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ от 1 июля 1996 г. № 6/8 "О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса РФ" (далее - Постановления № 6/8) где отмечается, что "учитывая, что Кодекс не исключает предъявления исков о признании недействительной ничтожной сделки, споры по таким требованиям подлежат разрешению судом в общем порядке по заявлению заинтересованного лица"[40].

Таким образом, Постановление № 6/8, закрывая пробел в ГК РФ, фактически размывает грань между ничтожными и оспоримыми сделками, поскольку официально признает возможность признания недействительными в судебном порядке (оспаривания) ничтожных сделок.

В силу вышеназванных факторов, нельзя причин, совершенной классификацию недействительных сделок на ничтожные и оспоримые. Однако нельзя и преуменьшать правовую значимость ничтожности и оспоримости недействительных сделок, которые по своей природе являются способами юридической констатации недействительности подобных действий, но, в силу своей специфики, не способны лежать в основании их классификации.

Другой подход к классификации недействительных сделок содержится в работе Ф.С. Хейфеца[41], который, полагая, что "поскольку по своей природе все недействительные сделки являются гражданскими правонарушениями и их классификация не имеет смысла", вообще предлагал отказаться от классификации недействительных сделок. Он преложил подразделять лишь условия (основания) недействительности сделок на два вида:

1) условия, при которых сделка признается ничтожной; и 2) условия, при которых сделка может быть оспорена. Однако этот подход также не представляется перспективным, поскольку, рассматривая недействительные сделки, хотя и через призму условий действительности сделок, которые нарушаются их участниками, Ф.С. Хейфец все равно приходит к категориям "ничтожность" и "оспоримость", определяющими все те же две группы недействительных сделок.

Попытка классификации недействительных сделок в зависимости от того, какое из условий действительности было нарушено (оказалось дефектно, имеет порок), предпринятая М.В. Кротовым[42], по нашему мнению, наиболее эффективно отражает потребности цивилистики и практики гражданских правоотношений разобраться в юридической природе недействительных сделок. Более того, предпринятое им разделение последних на недействительные сделки с пороком содержания, формы, субъектного состава и воли быстрее дает ответ на вопрос о том, почему соответствующее юридическое действие является недействительной сделкой.

Именно поэтому для последующего рассмотрения составов недействительных сделок мы проведем их дифференциацию на основе классификации, данной М.В. Кротовым. Так, дифференциация составов недействительных сделок, с учетом имеющихся в действующем гражданском законодательстве норм о них должна учитывать положения, содержащиеся в ст.168 ГК РФ и являющиеся общим составом недействительных сделок. Это означает, что, при отсутствии специальных оснований недействительности сделок, содержащихся в действующем законодательстве, действие, совершенное в виде сделки, признается недействительным в силу несоответствия закону или иным правовым актам, в соответствии со ст.168 ГК РФ.

Ст.168 ГК РФ формулирует общую норму, согласно которой ничтожной является любая сделка, не соответствующая требованиям закона или иных правовых актов, если закон не устанавливает, что такая сделка оспорима, или не предусматривает иных последствий нарушения. Подобное неправомерное действие по своей сути, также является сделкой с пороком содержания, правда, в более широком смысле, чем составы таких недействительных сделок, установленные в ст.169 и 170 ГК РФ, которые будут рассмотрены ниже.

Состав такого правонарушения, как совершение недействительной сделки, признаки которой указаны в cт.168 ГК РФ, полностью соответствует рассмотренному в п.2.1 данною исследования общему составу недействительной сделки. Однако, при рассмотрении объективной стороны данного противоправного действия следует указывать, какие конкретно нормы закона или иных правовых актов были нарушены и в чем это выразилось.

Из разъяснений Пленумов Верховного и Высшего Арбитражного Судов мы имеем представления о примерном перечне сделок, которые признаются недействительными по ст.168 ГК РФ. Так, например, п.18 Постановления № 6/8 указал, что "унитарные предприятия, а также другие коммерческие организации, в отношении которых законом предусмотрена специальная правоспособность (банки, страховые организации и некоторые другие), не вправе совершать сделки, противоречащие целям и предмету их деятельности, определенным законом или иными правовыми актами. Такие сделки являются ничтожными на основании статьи 168"[43].

Кроме того, в п.3 Приложения к Письму Высшего Арбитражного Суда РФ от 17 июня 1996 г. № 5 "Обзор практики рассмотрения споров, связанных с применением таможенного законодательства"[44] дается разъяснение, из которого следует, что "сделки, по которым произведена передача другим лицам товаров и транспортных средств, в отношении которых не завершено таможенное оформление (кроме случаев, когда они разрешены в установленном порядке), не соответствуют требованиям таможенного законодательства и поэтому являются ничтожными в соответствии со ст.168 ГК РФ".

К числу недействительных сделок, которые в судебной практике квалифицируются по норме ст.168 ГК РФ, можно также отнести сделки по распоряжению Субъектом имуществом, которое ему не принадлежит. Так, "АООТ (ранее производственное объединение)"Сургутнефтегаз" обратилось иском к семейному частному предприятию "Мартыновых М.М." о признании недействительным договора, заключенного между последним и Управлением технологического транспорта № 4 (далее УТТ № 4) о поставке конструкций жилого дома. При рассмотрении дела было установлено, что УТТ № 4 имело отдельный баланс, данные которого учитывались на балансе ПО "Сургутнефтегаз", но не являлось юридическим лицом, а представляло собой структурное подразделение последнего. Заключив и исполнив договор, УТТ № 4 фактически распорядилось имуществом ПО "Сургутнефтегаз", поэтому данная сделка в соответствии со ст.168 ГК РФ является ничтожной с момента совершения. В связи с этим суд применил к ней последствия недействительности"[45].

Как следует из вышепредставленного дела, АООТ "Сургутнефтегаз", не являясь субъектом договора между УТТ № 4 и семейным частным предприятием "Мартыновых М.М. ", представляет собой потерпевшую сторону, имущественные права которой были нарушены заключением данной ничтожной сделки. УТТ № 4 в данной ситуации выступает в качестве субъекта гражданского правонарушения - недействительной сделки, поскольку, не имея права отчуждать не принадлежащее ему имущество, распорядилось им. Что же касается СЧП "Мартыновых М.М. ", то в данном случае его также можно считать нарушителем имущественных интересов АООТ "Сургутнефтегаз", поскольку оно, заключая договор с УТТ № 4, должно было выяснить правовой статус последнего.

Нормы о недействительности определенных категорий сделок, не соответствующих требованиям законодательства, помимо ГК РФ, содержатся, например, в Федеральном Законе "О приватизации государственного имущества и об основах приватизации муниципального имущества в Российской Федерации" от 21 июля 1997 г (далее Закон о приватизации) [46], Федеральном Законе "Об акционерных обществах" от 26 декабря 1998 г[47]. Водном (далее ВК РФ) [48], Лесном кодексах (далее ЛК РФ) [49] и других законодательных актах. Так, например, ст.29 Закона о приватизации содержит перечень составов нарушений, влекущих недействительность сделок по приобретению приватизируемых государственных и муниципальных предприятий, которые противоречат законодательству о приватизации и признаются недействительными в силу ст.168 ГК РФ. Сделки, совершенные с нарушением норм ВК РФ и ЛК РФ, являются недействительными в силу все той же ст.168 ГК РФ, так как представляют собой отражение общего состава данного вида гражданского правонарушения[50].

Глава 2. Квалификация недействительных сделок

 

2.1 Особенности оспоримых сделок

Говоря об оспоримых следует начать со сделок юридического лица, выходящие за пределы его правоспособности

В соответствии со ст.173 ГК РФ, сделка, совершенная юридическим лицом в противоречии с целями деятельности, определенно ограниченными в его учредительных документах, либо юридическим лицом, не имеющим лицензии на занятие соответствующей деятельностью, является оспоримой и может быть признана судом недействительной по иску этого юридического лица, его учредителя (участника) или государственного органа, осуществляющего контроль или надзор за деятельностью юридического лица, если будет доказано, что другая сторона в сделке знала или заведомо должна была знать о ее незаконности[51].

В данной норме усматриваются два близких, но несколько различающихся состава недействительных сделок, первый из которых связан с совершением юридическим лицом сделок в противоречии с его целями, а второй - с совершением им сделок при отсутствии лицензии на соответствующий вид деятельности.

Сделки, совершенные в противоречии с целями юридического лица, связаны с разграничением в ст.49 ГК РФ правоспособности данных субъектов гражданских правоотношений на общую и специальную.

Общая правоспособность (при наличии в установленных законом случаях лицензии) по смыслу ст.49 ГК РФ дает возможность осуществлять любые виды деятельности и тем самым совершать любые не запрещенные законом виды сделок. Специальная правоспособность дает возможность совершать сделки, лишь соответствующие целям юридического лица, прямо указанным в его учредительных документах. Однако сделка, выходящая за пределы специальной правоспособности юридического лица, не является ничтожной, так как ее могут лишь оспорить при определенных условиях на основании ст.173 ГК РФ вышеуказанные заинтересованные лица, прямо поименованные в ней, интересы которых данная сделка затрагивает. Более того, возможность оспаривания данной сделки напрямую связана с юридическим фактом знания или заведомого знания контрагентом юридического лица того, что это лицо не вправе совершать такую сделку. Последнее, по мнению О.Н. Садикова, "означает, что другой стороной должна быть проявлена особая, повышенная заботливость при оценке правоспособности юридического лица на совершение им сделки"[52]. И, тем не менее, незнание другим лицом этого юридически значимого обстоятельства лишает заинтересованную сторону возможности оспорить данную сделку[53].

Сделку юридического лица, совершенную в противоречии с целями его деятельности и признаваемую в судебном порядке недействительной, если контрагент юридического лица знал или заведомо должен был знать о незаконности данной сделки, следует считать правонарушением, поскольку она, как говорится в ст.173 ГК РФ, незаконна. Кроме того, совершая подобную сделку, юридическое лицо посягает на установленный нормами действующего законодательства порядок осуществления деятельности субъектов гражданского оборота, что, в конечном счете, может привести к принудительной ликвидации этого юридического лица, по основанию, указанному в п.2 ст.61 ГК РФ.

Так Заместитель прокурора Красноярского края в защиту государственных интересов обратился в Арбитражный суд Кемеровской области с иском к государственному сельскохозяйственному предприятию "Совхоз "Тамбарский" (далее - государственное предприятие; совхоз) и дочернему открытому акционерному обществу "Углестроймеханизация" открытого акционерного общества "КАТЭКуглестрой" (далее - акционерное общество) о применении последствий недействительности ничтожной сделки - договора от 18.07.1994 купли-продажи, по которому совхоз продал акционерному обществу мостовой переход (мост) через реку Урюп, в виде обязания общества возвратить совхозу упомянутый мост.

Суд признал договор от 18.07.1994 ничтожной сделкой, не соответствующей нормам гражданского законодательства и законодательства о приватизации, действовавшего в спорный период, и обязал покупателя возвратить продавцу мостовой переход через реку Урюп, соединяющий две дороги общего пользования, исходя из следующего.

Совхоз обладал правом хозяйственного ведения в отношении моста и не имел права отчуждать объект государственной собственности без согласия собственника в частную собственность акционерного общества способом, не предусмотренным законодательством о приватизации[54].

Здесь следует оговориться, что фактически от имени юридического лица такую сделку совершает его единоличный исполнительный орган либо другое лицо, наделенное юридическим лицом для совершения сделок всеми необходимыми полномочиями. С учетом же того, что деятельность этих лиц совершается от имени и в интересах юридического лица, данные действия рассматриваются именно как его действия. Понимая, что высший орган юридического лица может негативно оценить его сделку, подпадающую под состав ст.173 ГК РФ, совершенную подобными представителями которые своими действиями могут причинить вред интересам как юридического лица, так и его отдельных участников, законодатель дает возможность самому юридическому лицу исправить возникшее нарушение закона, самостоятельно обратившись в суд с требованием о признании сделки недействительной, дабы обезопасить себя от принудительной ликвидации и (или) иных неблагоприятных последствий.

Тем самым, от вышерассмотренных неправомерных фактических действий, формально признаваемых действиями юридического лица (которое тоже является правонарушителем и соответственно привлекается к ответственности), страдает как само юридическое лицо, так и его участники. Кроме того, в качестве пострадавшей стороны здесь выступает и государство, поскольку налицо посягательство на установленный им порядок осуществления деятельности юридическим лицом. Так, например, если юридическое лицо со специальной правоспособностью предполагает заниматься каким-либо видом коммерческой деятельности, который не указан в его учредительных документах, то ему следует внести, в установленном законом порядке, изменения в них и, тем самым, уведомить государство через регистрирующий орган о том, что произошло расширение объема его правоспособности. Также, если некоммерческая организация пытается заниматься коммерческой деятельностью, которая противоречит уставным целям этой организации, либо начинает распределять полученную прибыль между участниками (за исключением потребительского кооператива), то данной организации следует преобразоваться в коммерческую организацию (если это допустимо законом), либо учредить таковую. В противном случае, данные юридические лица совершают противоправные действия, фактически обманывая государство[55].

Контрагент юридического лица, совершающего сделку с выходом за пределы своей правоспособности, в случае, если знает или заведомо знает о том, что последнее не имеет права на данное юридическое действие, также должен рассматриваться как правонарушитель.

Второй состав недействительных сделок, совершенных с выходом за пределы правоспособности юридического лица, составляют сделки, совершенные юридическим лицом, не имеющим лицензии на занятие соответствующей деятельностью. В настоящее время вопросы лицензирования регулируются Федеральным Законом "О лицензировании отдельных видов деятельности" от 8 августа 2001 г. [56], по смыслу которого лицензия считается отсутствующей, когда: она вообще не получалась, отозвана органом, выдавшим ее, прекратился срок ее действия.

Недействительные сделки юридических лиц, совершенные без лицензии, когда такая лицензия требуется, по своей характеристике, особенностям квалификации и правовым последствиям во многом сходны с недействительными сделками данных субъектов права, совершенными в противоречии с целями деятельности. Здесь те же правонарушители и потерпевшие (истцы).

Правила ст.173 ГК РФ о признании недействительными сделок юридических лиц в связи с отсутствием у них лицензии, по справедливому замечанию О.Н. Садикова[57], должны распространяться и на индивидуальных предпринимателей. Однако он полагает, что данное должно осуществляться в порядке аналогии закона. С этим трудно согласиться, так как правомерность применения ст.173 ГК РФ к сделкам индивидуальных предпринимателей, при отсутствии у них лицензии на соответствующий вид деятельности, обусловлена п.3 ст.23 ГК РФ, установившим, что к предпринимательской деятельности граждан, осуществляемой без образования юридического лица, соответственно применяются правила ГК РФ, которые регулируют деятельность юридических лиц, являющихся коммерческими организациями, если иное не вытекает из закона, иных правовых актов или существа правоотношения.

Примером квалификации недействительности сделки по ст.173 ГК РФ, как совершенной без лицензии на соответствующее действие, является дело, приводимое в Информационном письме Президиума ВАС РФ от 21 апреля 1998 г. № 33 "Обзор практики разрешения споров по сделкам, связанным с размещением и обращением акций"[58]. Так, "специализированный инвестиционный фонд приватизации (продавец) обратился с иском в арбитражный суд о признании недействительным заключенного им договора купли-продажи акций и о применении последствий недействительности сделки. Суд, установив, что инвестиционный фонд, не имея необходимой лицензии, дающей право на занятие соответствующей деятельностью, заключил сделку купли-продажи акций, признал ее недействительной на основании ст.173 ГК РФ, убедившись в том, что контрагент фонда знал об отсутствии у последнего необходимой лицензии" [59].

Согласно ст.174 ГК РФ, если полномочия лица на совершение сделки ограничены договором, либо полномочия органа юридического лица - его учредительными документами, по сравнению с тем, как они определены в доверенности, в законе, либо как они могут считаться очевидными из обстановки, в которой совершается сделка, и при ее совершении такое лицо или орган вышли за пределы этих ограничений, сделка может быть признана судом недействительной по иску лица, в интересах которого установлены ограничения, лишь в случаях, когда будет доказано, что другая сторона в сделке знала или заведомо должна была знать об указанных ограничениях.

Данный состав недействительной сделки имеет две разновидности. Первая связана с тем, что сделка может быть признана недействительной в силу того, что представитель лица (любого субъекта гражданского оборота) вышел за пределы предоставленных ему полномочий, а вторая - с тем, что орган юридического лица, действующий в сделке от имени этого юридического лица, превысил свои полномочия, определенные в учредительных документах[60].

При квалификации недействительности таких сделок следует также рассматривать применение ст.183 ГК РФ, нормы которой необходимо соотносить с положениями ст.174 ГК РФ[61]. Так, согласно п.1 ст.183, при отсутствии полномочий действовать от имени другого лица, или при превышении таких полномочий, сделка считается заключенной от имени и в интересах совершившего ее лица, если, только другое лицо (предъявляемый) впоследствии прямо не одобрит данную сделку. Из этого, следует, что лицо, в интересах которого установлены ограничения полномочий представителя, являющееся представляемым, может воспользоваться тремя моделями поведения[62].

Во-первых, оно может обратиться с иском в суд о признании сделки, совершенной своим представителем с выходом за пределы предоставленных ему полномочий, недействительной. Однако это право связывается нормами ст.174 ГК РФ с юридическим фактом знания другим контрагентом того, что полномочия представителя были превышены, причем доказывание этого обстоятельства лежит на истце, что весьма сложно.

Во-вторых, лицо, в отношении которого ограничены полномочия представителя, имеет право, согласно ст.183 ГК РФ, одобрить сделку и тем, самым, задним числом подтвердить наличие у представителя прав, которых в момент совершения сделки у него не было.

В-третьих, в случае, если представляемый не желает одобрить действия представителя, совершенные с выходом за пределы предоставленных полномочий, и он не может оспорить данную сделку в силу того, что ему не удается доказать факт знания другим контрагентом отсутствия у представителя необходимых полномочий, должно вступать в силу правило ст.183 ГК РФ, согласно которому права и обязанности, возникающие из данной сделки в части превышения полномочий, приобретаются и осуществляются представителем лично от своего имени[63]. Представляемый лишь будет иметь возможность предъявить иск к представителю о возмещении вреда по общему основанию возникновения деликтного обязательства[64].

Решением мирового судьи судебного участка № 16 Автозаводского района г. Тольятти иск Б. удовлетворен. Доверенность, удостоверенная нотариусом г. Тольятти за реестровым № 1012, выданная Ф. (в настоящее время Б) 04.11.1998 О., признана недействительной с 04.11.1998.

Б. обратилась в суд с иском к О. о признании недействительной доверенности, выданной ею, Ф. (после расторжения брака Б) 04.11.1998 О. для совершения от ее имени действий по продаже принадлежащей ей квартиры. Указанная доверенность была удостоверена нотариусом г. Тольятти Е.04.11.1998 за реестровым № 10124.

Ссылаясь на то, что доверенность была выдана в силу стечения тяжелых обстоятельств и на невыгодных для нее условиях, Б. просила признать ее недействительной.

Удовлетворяя требования истицы, суд исходил из того, что доверенность была выдана лицу, с которым истица в момент совершения сделки и ранее не была знакома и которое не было осведомлено об обстоятельствах выдачи доверенности. Суд также указал в решении, что доверенность истицей была выдана в связи с вымогательством у нее крупной суммы денег С., в связи с чем истица взяла ее в долг у Б., который, в свою очередь, в обеспечение обязательства по возврату денег потребовал от нее выдать доверенность по распоряжению ее квартирой, хотя таких намерений у нее не было[65].

Поскольку интерес данного исследования лежит лишь в плоскости недействительных сделок, то, рассматривая лишь первую из трех моделей, следует отметить, что подобная недействительная сделка является правонарушением, в котором в качестве пострадавшей стороны выступает представляемый, а в качестве правонарушителей - участники подобной сделки, один из которых - представитель этого представляемого.

Как уже отмечалось, ст.174 ГК РФ, помимо рассмотренного состава недействительной сделки, содержит состав правонарушения, характеризующийся тем, что при совершении сделки от имени юридического лица его орган выходит за пределы своих полномочий, определенных учредительными документами юридического лица. В данном случае мы имеем дело с такой недействительной сделкой, где орган юридического лица совершает данное юридическое действие от его имени, хотя и не имеет права на это, нарушая тем самым права и законные интересы своего юридического лица и посягая, тем самым, на установленные в его учредительных документах правила о компетенции соответствующего органа юридического лица.

Принимая во внимание важность правильной квалификации недействительности сделок по ст.174 ГК РФ, Пленум Высшего Арбитражного Суда РФ в Постановлении от 14 мая 1998 г. № 9 "О некоторых вопросах применения статьи 174 Гражданского кодекса РФ при реализации органами юридических лиц полномочий на совершение сделок"[66] дал разъяснения, а именно: "ст.174 ГК РФ не применяется в случаях, когда орган юридического лица действовал с превышением полномочий, установленных законом, а не учредительными документами. В указанных случаях надлежит руководствоваться ст.168 ГК РФ".

Таким образом, в случае, если орган юридического лица выходит за пределы полномочий, установленных законодательными актами, то такие сделки следует квалифицировать не по ст.174, а по ст.168 ГК РФ как сделки, не соответствующие требованиям закона.

Юридические последствия сделок, признаваемых недействительными по ст.174 ГК РФ, в связи с тем, что данная норма не устанавливает иное, определяются по общим правилам ст.167 ГК РФ, предусматривающим ликвидацию возникших в результате недействительного юридического действия обязательств контрагентов, а также двустороннюю реституцию.

При юридической квалификации сделки, совершенные несовершеннолетним в возрасте от 14 до 18 лет использован установленный в п.2 ст.26 ГК РФ перечень сделок, которые несовершеннолетние в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет (далее - несовершеннолетние) имеют право осуществлять самостоятельно, без письменного согласия своих законных представителей, и, следовательно, за пределами этого перечня субъекты сделок рискуют тем, что совершенное ими действие может быть в судебном порядке признано недействительным. Подобные сделки могут быть признаны судом недействительными по иску родителей, усыновителей или попечителя.

Настаивая на том, что недействительные сделки с несовершеннолетними также являются гражданскими правонарушениями, необходимо отметить, что данное юридическое действие должно считаться противоправным виновным деянием и тогда, когда оба субъекта недействительного по данному основанию договора обладают лишь дееспособностью несовершеннолетних в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет, и тогда, когда контрагентом несовершеннолетнего является гражданин, ограниченный судом в дееспособности на основании ст.30 ГК РФ. Это связано с тем, что данные лица, согласно соответственно ст.26 и ст.30 ГК РФ, являются деликтоспособными, что предполагает возложение на них гражданско-правовой ответственности.

В связи с тем, что признание рассматриваемого вида сделок недействительными связано с обладанием гражданами от 14 до 18 лет недостаточным уровнем дееспособности, п.2 ст.175 ГК РФ делает оговорку: правила данной статьи не распространяются на сделки несовершеннолетних, ставших дееспособными, что возможно по причине вступления в брак со снижением брачного возраста (п.2 ст.21 ГК РФ и ст.13 СК РФ), а также эмансипации (ст.27 ГК РФ).

Таким образом, при квалификации подобных сделок следует не только обращать внимание на возраст несовершеннолетнего, но и проверить его дееспособность: не приобретена ли она в полном объеме ранее восемнадцати лет. Кроме того, необходимо выяснить, не имеется ли письменного согласия родителей несовершеннолетнего на совершение данного вида сделки.

В качестве последствий юридической ответственности, применяемой к участникам подобных сделок, ст.175 ГК РФ относит признание совершенного юридического действия недействительным в судебном порядке, а также двустороннюю реституцию. Кроме того, согласно ч.3 п.1 ст.171 и ч.2 п.1 ст.175 ГК РФ дееспособная сторона обязана возместить другой стороне (то есть несовершеннолетнему) понесенный ею реальный ущерб, если знала или должна была знать о недееспособности другой стороны, то есть в случае умышленной вины.

Пострадавшей стороной в данных недействительных сделках выступает несовершеннолетний, который одновременно является и правонарушителем. Пострадавшими здесь могут также быть родители, усыновители и попечитель несовершеннолетнего, которым п.1 ст.175 ГК РФ предоставляет возможность оспаривания данной сделки в судебном порядке. Сам же несовершеннолетний не вправе предъявить иск о признании подобной сделки недействительной.

В связи с тем, что по основаниям и в порядке п.1 ст.30 ГК РФ гражданин может быть ограничен судом в дееспособности, после чего вправе самостоятельно (без согласия попечителя) совершать лишь мелкие бытовые сделки, ст.176 ГК РФ содержит состав недействительной сделки, совершенной гражданином, ограниченным судом в дееспособности, выходящей за ее пределы. Причем, такая сделка является оспоримой.

Вышеуказанные нормы направлены на гражданско-правовую охрану интересов семьи гражданина, ограниченного в дееспособности. Из чего следует, что, вступая в сделку, выходящую за пределы его дееспособности, ограниченно дееспособный гражданин совершает гражданское правонарушение, продолжает ставить свою семью в тяжелое материальное положение, тем самым фактически посягая на имущественные права ее членов. Привлекая такого гражданина к ответственности за совершение подобных сделок исключительно по иску его попечителя, суд принимает во внимание положение ч.3 п.1 ст.30 ГК РФ о том, что ограниченный в дееспособности самостоятельно несет имущественную ответственность по совершенным им сделкам и за причиненный вред.

Недействительная сделка, квалифицируемая по ст.176 ГК РФ, является правонарушением во всех случаях, когда хотя бы один из контрагентов является ограниченно дееспособным. Причем дееспособный контрагент так же выступает в качестве правонарушителя, хотя бы и не знает, что другой участник сделки, заключая ее, выходит за пределы своей дееспособности[67].

Квалификация неосторожной вины дееспособного участника подобной сделки вызывает определенные трудности, поскольку на практике невозможно визуально определить, ограничено ли лицо в дееспособности в порядке ст.30 ГК РФ. Тем не менее, у дееспособного лица - участника подобной сделки должны возникнуть определенные сомнения по поводу содержания сделки в случае, если внешний вид его контрагента дает основания полагать, что последний является алкоголиком или наркоманом и пытается, например, за полцены сбыть дорогой сервиз, библиотеку, оргтехнику или другие, как правило, потребительского назначения вещи.

Однако и при отсутствии этих сомнений дееспособный добросовестный контрагент сделки, по логике законодателя, также будет привлечен к ответственности за участие в подобной сделке как лицо, вступившее в нее по неосторожности, то есть не знавшее или добросовестно заблуждавшееся в том, что его контрагент ограничен в дееспособности.

Что же касается вины ограниченно дееспособного участника данной сделки, то она, несмотря на отсутствие необходимости подразделять ее на умышленную и неосторожную, фактически всегда носит умышленный характер, поскольку лицо, ограниченное в дееспособности в порядке ст.30 ГК РФ, осознает, что совершает юридическое действие, самостоятельное осуществление которого для него исключено.

В качестве последствий юридической ответственности, применяемой к участникам подобных сделок, ст.176 ГК РФ относит признание совершенного юридического действия недействительным в судебном порядке, а также двустороннюю реституцию. Кроме того, согласно ч.3 п.1 ст.171 и ч.2 п.1 ст.176 ГК РФ, дееспособная сторона обязана возместить другой стороне (то есть ограниченному в дееспособности) понесенный ею реальный ущерб, если знала или должна была знать о недееспособности другой стороны, то есть в случае умышленной вины.

Потерпевшей стороной в данных недействительных сделках нельзя считать лицо, ограниченное в дееспособности, поскольку в подавляющем большинстве случаев именно оно является инициатором такой сделки. Злоупотребляя алкоголем или наркотическими веществами, не в силах удержаться от искушения истратить на них денежные средства или продать ради их приобретения имущество, права на которые могут принадлежать и членам его семьи, он тем самым наносит им ущерб. Таким образом, именно члены семьи ограниченно дееспособного лица и представляют пострадавшую сторону. Однако, в качестве лица, имеющего право предъявить иск о признании данной сделки недействительной (об оспаривании сделки), п.1 ст.176 ГК РФ не называет членов семьи лица, ограниченного в дееспособности. Очевидно, подразумевается, что имеющий право на подобный иск попечитель этого лица как раз и является одним из членов его семьи, который фактически и должен защитить ее интересы.

Состав сделки, совершенные гражданами, не способными понимать значение своих действий или руководить ими, содержащийся в ст.177 ГК РФ, характеризуется тем, что указанное в нем юридическое действие, совершенное гражданином, хотя и дееспособным, но находившимся в момент ее совершения в таком состоянии, когда он не был способен понимать значение своих действий или руководить ими, совершено без его внутренней воли, и может быть признано судом недействительным, по иску этого гражданина либо иных лиц, чьи права или охраняемые законом интересы нарушены в результате ее совершения.

При квалификации данного вида недействительной сделки, следует особо обратить внимание на то, что участник данной сделки, хотя и не мог понимать значение своих действий и руководить ими, во время заключения сделки, с точки зрения ГК РФ, является дееспособным лицом и способен нести гражданско-правовую ответственность. Более того, установленная ГК РФ возможность этого лица самому подать иск о признании такой сделки недействительной дает основание полагать, что данный субъект имеет реальную возможность впоследствии осмыслить фактическую сторону и юридические последствия совершенной сделки[68].

Признание подобной недействительной сделки правонарушением является довольно сложным делом и зависит от целого ряда фактических обстоятельств ее заключения, анализ которых показывает, что не все из подобных сделок отвечают признакам правонарушений.

Это связано, прежде всего, с тем, что контрагент такого гражданина, в принципе, не обязан знать: может ли лицо в момент заключения сделки понимать значение своих действий и руководить ими. Тем не менее, если подобное состояние гражданина было вызвано алкогольным, токсическим или наркотическим опьянением, стечением тяжелых обстоятельств, или если это лицо находилось в момент заключения сделки в состоянии аффекта и, более того, контрагент этого гражданина знал его и общался с ним ранее, когда последний был в относительно нормальном состоянии, и в связи с этим был способен, в момент заключения сделки, дать адекватную оценку его психики, данное лицо можно считать правонарушителем. Это возможно благодаря установлению вины последнего, который, зная или заведомо зная, что гражданин не в состоянии понимать значение своих действий и руководить ими, пошел на заключение вышеуказанной сделки.

В еще большей степени его можно будет считать субъектом данного правонарушения, если это лицо само привело данного гражданина в состояние, когда тот не мог понимать значение своих действий и руководить ими.

Что же касается самого гражданина, который в момент заключения сделки не понимал значение своих действий и не мог руководить ими, то в данном случае его можно будет считать правонарушителем, если в подобное состояние он привел себя сам.

Следует также заметить, что среди истцов, которым закон предоставляет право оспорить данную сделку, ГК РФ называет как самого не понимавшего значения своих действий, так и иных лиц, чьи права или охраняемые законом интересы были нарушены. В этой связи, в случае, если гражданин не сам себя привел в состояние, в котором он был не способен понимать значение своих действий и руководить ими, и его контрагент не знал или не мог понять из поведения данного гражданина, что тот не осознает происходящего, подобная недействительная сделка не есть правонарушение, поскольку данное действие не обладает признаком виновности. И в этом случае на ее участников лишь может быть возложена гражданско-правовая обязанность (но не санкция юридической ответственности) по осуществлению двусторонней реституции.

В остальных случаях, подобная недействительная сделка является правонарушением, в котором в качестве правонарушителя могут выступать как один, так и оба участника данной сделки, а в качестве пострадавшего - участник сделки, который не мог понимать значение своих действий и руководить ими, а также иные лица, права которых данной сделкой были нарушены.

В соответствии с п.2 ст: 177 ГК РФ, подобная сделка, совершенная гражданином, впоследствии признанным недееспособным, может быть признана судом недействительной по иску его опекуна, если доказано, что в момент совершения сделки гражданин не был способен понимать значение своих действий или руководить ими, - и не является более специализированным составом рассмотренной недействительной сделки. Так, указание на то, что совершивший сделку гражданин, который в момент совершения сделки находился в таком состоянии, когда он не был способен понимать значение своих действий и руководить ими, впоследствии признан в судебном порядке недееспособным, - не может относиться к характеристике рассматриваемого деяния, поскольку не может характеризовать участника данной сделки в момент ее совершения, так как она была совершена ранее, чем вступило в законную силу решение суда по делу о признании гражданина недееспособным[69].

Несмотря на это, последующее признание гражданина недееспособным несколько облегчает оспаривание действительности рассматриваемого юридического действия, поскольку служит дополнительным доказательством того, что в момент совершения сделки этот гражданин не мог понимать значение своих действий и руководить ими, в связи с тем, что недееспособность лица, устанавливаемая судом в порядке ст.29 ГК РФ, является следствием наличия у него психических расстройств, которые уже могли иметь место во время заключения сделки.

Составу недействительной сделки, совершенной под влиянием заблуждения как одного из пороков воли участника сделки, посвящена ст.178 ГК РФ.

"Заблуждение как основание для оспаривания сделки предполагает, что при совершении сделки лицо исходило из неправильных, не соответствующих действительности представлений о каком-то моменте, относящимся к данной сделке"[70]. "Возникновению заблуждения может способствовать недоговоренность, отсутствие должной осмотрительности, подчас самоуверенность участника сделки либо действия третьих лиц"[71].

ГК РСФСР 1964 г. содержал норму об оспоримости сделок, совершенных под влиянием заблуждения, но в отличие от ГК РФ не определял, какое заблуждение можно считать существенным, что вызывало достаточно большое количество дискуссий на этот счет[72].

В наши дни с учетом практики применения соответствующих норм и мнения отечественных цивилистов, законодатель в ч.2. п.1 ст.178 ГК РФ, сделал попытку определения того, что можно считать существенным заблуждением для признания подобных сделок недействительными, а что - нельзя. Так, существенное значение имеет заблуждение относительно природы сделки либо тождества или таких качеств ее предмета, которые значительно снижают возможности его использования по назначению. В свою очередь, заблуждение относительно мотивов сделки не имеет существенного значения, в связи с чем, признание недействительной сделки на основании заблуждения в мотиве не представляется возможным.

Заблуждение же относительно природы сделки, которое, как видим, является существенным, по мнению В.А. Ойгензихта, связано с неправильным представлением заблуждающегося контрагента о намерениях другого участника сделки. "Ошибочное осознание приводит к ошибочному (порочному) регулированию собственного поведения на достижение неправильно осознанной цели - на заключение сделки, которая таковой не может быть признана, поскольку намерения, воля обеих сторон по поводу ее заключения должны совпадать"[73]. Так, если, например, один из контрагентов сделки имел в виду договор аренды, а другой - договор безвозмездного пользования, то налицо заблуждение относительно природы сделки.

Заблуждение относительно тождества предмета, которое также имеет существенное значение, связано с тем, что один контрагент сделки полагает, что приобретает, например, одну вещь, однако другой контрагент убежден, что по условиям сделки ему следует передать другую вещь.

Существенное заблуждение относительно свойств или качеств предмета выражается в том, что одна сторона сделки, приобретая у другой определенную вещь, рассчитывает на определенные ее качества, однако, как выясняется, эта вещь подобными свойствами не обладает.

Заблуждение относительно мотивов сделки, которое, согласно закону, не имеет существенного значения, выражается в наличии или отсутствии у заблуждающейся стороны стимула к самому факту заключения данной сделки. Так, если фактические основания (стимулы) для заключения сделки у субъекта после того, как данная сделка уже была совершена, отпали, то, в соответствии с законом, ее нельзя признать недействительной как совершенную под влиянием заблуждения, поскольку контрагент заблуждавшегося в мотиве субъекта сделки не должен отвечать за меняющуюся конъюнктуру его ожиданий.

Рассматривая недействительные сделки, совершенные под влиянием заблуждения как правонарушения, следует заметить, что в случае, если существенное заблуждение участника сделки возникло не в связи с действием или бездействием его контрагента, а в силу любых других факторов, то у нас нет оснований признать их правонарушениями, поскольку на пострадавшую сторону не было осуществлено виновного воздействия контрагента. При признании подобной сделки недействительной, речь может идти лишь о возложении на ее стороны юридической обязанности по осуществлению двусторонней реституции, без привлечения кого-либо к юридической ответственности.

Вместе с тем, если лицо было введено в существенное заблуждение неосторожными действиями его контрагента (а не умышленными), то подобное вполне может рассматриваться как гражданское правонарушение. В случае же умышленного введения субъекта в заблуждение, данное должно квалифицироваться не по ст.178, а по ст.179 ГК РФ, как сделка, совершенная под влиянием обмана.

Согласно ч.1 п.2 ст.178 ГК РФ, которая отправляет к п.2 ст.167 ГК РФ, в качестве имущественного последствия данной недействительной сделки предусматривается двусторонняя реституция, причем возврат заблуждавшейся стороны в первоначальное имущественное положение можно расценивать как меру защиты ее прав и охраняемых законом интересов, а правонарушителя - как санкцию юридической ответственности.

Помимо этого ч.2 п.2 ст.178 ГК РФ содержит еще одно последствие недействительности подобных сделок, которое как раз и применяется в случае, если недействительная сделка, квалифицируемая по этой статье, является правонарушением. Так, сторона, по иску которой сделка признана недействительной, вправе требовать от другой стороны возмещения причиненного ей реального ущерба, если докажет, что заблуждение возникло по вине другой стороны. Однако если это не доказано, то сторона, по иску которой сделка признана недействительной, обязана возместить другой стороне по ее требованию причиненный ей реальный ущерб, даже если заблуждение возникло по обстоятельствам, не зависящим от заблуждавшейся стороны. Последнее, по нашему мнению, следует расценивать как санкцию по отношению к заблуждавшейся стороне за то, что та бездоказанно обвинила другую сторону в том, что та ввела ее в заблуждение.

Одним из интересных примеров квалификации недействительности сделки по ст.178 ГК РФ является Дело № А13-5078/99-18, рассмотренное по кассационной жалобе Федеральным Арбитражным судом Северо-западного округа.

Так, "ЗАО "Тепличный" обратилось в Арбитражный суд Вологодской области с иском к предпринимателю Журавлеву СВ. о признании недействительной сделки купли-продажи двух ротационных водокольцевых вакуумных насосов "SIGMA" по основаниям, предусмотренным ст.178 ГК РФ и применении последствий ее недействительности...

Письмом от 30.10.97 № 1-4/469 ЗАО "Тепличный" гарантировало предпринимателю Журавлеву С.В. приобретение в марте 1998 года двух насосов "SIGMA" на общую сумму 30 млн. руб. (в старом масштабе цен). Письмо также содержало технические характеристики приобретаемых ЗАО "Тепличный" насосов. По накладной от 17.02.98 № 21 предприниматель Журавлев СВ. передал ЗАО "Тепличный" два насоса "SIGMA" на сумму 30 000 руб. (в новом масштабе цен). Платежным поручением от 23.03 98 № 0027 истец оплатил полученное имущество. Все вышеназванные обстоятельства и действия, произведенные сторонами настоящего спора, позволяют сделать вывод о том, что, в соответствии со ст.432, п.1 ст.433, ст.435 и п.3 ст.438 ГК РФ, между ЗАО "Тепличный" и предпринимателем Журавлевым С.В. был заключен договор купли-продажи вышеназванных насосов, которые приобретались истцом для установки в циркулярную систему отопления, с целью перекачки воды.

Материалами дела подтверждается тот факт, что полученные истцом насосы не обладают теми техническими параметрами, с наличием которых ЗАО "Тепличный" связывал эксплуатацию насосов, предназначенных именно для перекачки воды. В связи с этим арбитражный суд правомерно признал сделку купли-продажи насосов недействительной по основаниям, предусмотренным ст.178 ГК РФ, как совершенную под влиянием заблуждения, имеющего существенное значение относительно тождества предмета сделки (насосов), а равно качеств предмета, которые значительно снижают возможности его использования по назначению, и обязал каждую из сторон спора возвратить друг другу полученное по такой сделке"[74].

Ст.179 ГК РФ содержит состав недействительной сделки, совершенной под влиянием обмана, что, как и в случае с заблуждением, является следствием искажения воли добросовестного участника сделки.

И.Б. Новицкий понимал под обманом такое поведение, "с по мощью которого одно лицо вызывает у другого неправильное представление (вводит в заблуждение), притом сознательно, а именно: обманывающий должен понимать, что это неправильное представление имеет решающее значение для другого лица, т.е. не будь обмана, лицо не вступило бы в сделку"[75]. Отсюда следует, что обман есть ничто иное, как умышленное введение другой стороны в заблуждение, с целью принудить ее к вступлению в сделку. "Обман может относиться как к элементам самой сделки, так и к обстоятельствам, находящимся за ее пределами, в том числе к мотивам, если они имели значение для формирования воли участника сделки. Обманные действия могут совершаться в активной форме или же состоять в бездействии (умышленное умолчание о фактах, могущих воспрепятствовать совершению сделки)"[76].

Весьма важным для квалификации недействительности сделок под влиянием обмана является установление субъекта, от которого исходит обман. В этой связи, О.С. Иоффе писал: "Важно только то, чтобы обман исходил от участника сделки или от лица, в пользу которого совершается односторонняя сделка"[77]. По нашему мнению, круг "обманщиков", действия которых должны иметь юридическое значение при признании недействительности сделки, заключенной под влиянием обмана, должен быть несколько шире и включать в себя не только контрагента обманутого лица и выгодоприобретателя, но и любое третье лицо, как имеющее, так и не имеющее интереса к данной сделке.

Следует согласиться с мыслью Ф.С. Хейфеца о том, что, если обман исходит не от контрагента обманутой стороны, а от третьего лица, то важно, чтобы "обманные действия производили третьи лица по сговору с участником сделки, или обманные действия производили третьи лица независимо от участника сделки, а последний умышленно ими воспользовался"[78].

П.1 ст.179 ГК РФ предоставляет право предъявить иск о признании такой сделки недействительной только пострадавшему от нее, то есть заключившему сделку под влиянием угрозы. При признании ее недействительной суд, согласно п.2 ст.179 ГК РФ, выносит решение об односторонней реституции, благодаря чему пострадавшей стороне возвращается имущество, которое было передано ею по условиям уже недействительной сделки правонарушителю. К участнику такого юридического действия, обманувшего добросовестного контрагента, а также воспользовавшегося обманом, исходившим от третьего лица, применяется взыскание в доход Российской Федерации всего, что было передано или должно быть передано по условиям сделки, признанной недействительной, правонарушителем пострадавшей стороне[79].

Недействительные сделки, которые лицо было вынуждено совершить вследствие стечения тяжелых обстоятельств на крайне невыгодных для себя условиях, чем другая сторона воспользовалась (кабальные сделки) [80].

Переходя к рассмотрению недействительных сделок, совершенных под влиянием насилия и угрозы (ст.179 ГК РФ), можно привести слова Ф.С. Хейфеца, о том, что "в этих случаях также имеет место расхождение между волей и волеизъявлением, которое обусловлено неправомерным принуждением лица к выражению того, что не соответствует его действительной воле"[81]. Таким образом, данные виды недействительных сделок объединяет то, что один из ее контрагентов незаконно понуждается другим контрагентом или третьим лицом к заключению сделки, вопреки воле хотя бы одного из ее субъектов[82].

Некоторые цивилисты, определяя насилие в качестве квалифицирующего условия для признания сопряженной с ним сделки недействительной, понимают под ним "физическое воздействие (избиение, истязание и др.) на участника сделки со стороны его контрагента или выгодоприобретателя по заключаемой сделке"[83]. Другие считают, что "насилием является причинение участнику сделки физических или душевных страданий с целью понудить его к совершению сделки"[84]. Таким образом, основное различие в определении насилия, имеющего юридическое значение для признания сделки недействительной, сводится к тому, что в первом случае говорится только о физическом насилии, а во втором - и о физическом и (или) о психическом воздействии на субъект.

Привлекательной представляется первая точка зрения, поскольку отдельное психическое воздействие на субъект, с целью его понуждения к сделке без физического воздействия на него, вполне охватывается составом совершения сделки под влиянием угрозы, что будет рассмотрено нами далее. Но нельзя не отметить, что при осуществлении только физического насилия лицо подвергается, главным образом, психическому давлению, поскольку ощущение боли давит на сознание лица, которое осуществляет противное своей воле волеизъявление. По справедливому замечанию Н.В. Рабинович, "насилие побуждает к совершению сделки не столько физическим, сколько психическим воздействием, т.е. угрозой повторения тех действий, которые вызывают болевые ощущения. Особенно наглядно это проявляется, когда физическая сила применяется не к участнику сделки, а к лицу ему близкому, ибо при этом участник сделки не испытывает физического страдания, а только желает избавить от него близкого человека, заключая под влиянием этого нежелательную для себя сделку"[85].

Из содержания нормы ст.179 ГК РФ не следует, что насилие должно обязательно осуществляться одним контрагентом сделки по отношению к другому ее контрагенту. В качестве субъектов, осуществляющих насилие и ставших его жертвой, могут выступать и любые третьи лица. Для квалификации недействительности подобной сделки важно, чтобы предложение заключить сделку было каким-нибудь образом обусловлено прекращением уже начавшегося насилия в отношении как субъекта потенциальной сделки, так и значимого для него лица. Если же речь идет только о начале насилия, в случае, если субъект не согласится заключить сделку, ее следует признавать недействительной, как совершенную под влиянием угрозы, а не насилия.

Согласно п.1 ст.179 ГК РФ, право оспорить данную сделку в судебном порядке имеет только пострадавший от нее, то есть лицо, принужденное к ее совершению под влиянием насилия. При признании такой сделки недействительной суд, согласно п.2 ст.179 ГК РФ, выносит решение об односторонней реституции, благодаря чему пострадавшей стороне возвращается имущество, которое было передано ею по условиям уже недействительной сделки правонарушителю. К правонарушителю, то есть лицу, незаконно понудившему пострадавшего субъекта к заключению сделки, суд применяет санкцию юридической ответственности, выражающуюся во взыскании в доход Российской Федерации всего, что было передано или должно быть передано по условиям сделки правонарушителем пострадавшей стороне.

Наличие угрозы также оказывает негативное влияние на волевой элемент сделки. Так, В.П. Шахматов определяет угрозу как "предупреждение о причинении зла в будущем"[86].О.Н. Садиков полагает, что "угроза представляет собой психическое воздействие на волю лица, посредством заявлений о причинении ему какого-либо зла в будущем, если оно не совершит сделку"[87]. Весьма интересно определяет понятие угрозы B. C. Ем, считающая, что угроза представляет собой "... не реализованное в действительности намерение причинить какое-либо зло"[88].

По мнению М.В. Кротова, "не всякая угроза способна опорочить сделку, а лишь такая, которая объективно может воздействовать на участника сделки с целью понуждения его к ее заключению, т.е. существенная угроза"[89]. "Серьезность угрозы, - по справедливому указанию И.Б. Новицкого, - определяется по обстоятельствам данного конкретного случая, т.е. достаточно установить, что данная угроза должна была побудить данное лицо к заключению той сделки, которую оспаривают ссылкой на принуждение. Угроза может быть направлена против жизни, телесной неприкосновенности, свободы, чести, имущества лица, которому грозят, или лиц, ему близких"[90].

Таким образом, юридическое значение для оспаривания сделки по мотивам ее совершения под влиянием угрозы имеет то, что она должна быть существенной, то есть иметь объективную возможность воздействовать на поведение субъекта, который понуждается к совершению данного юридического действия.

В отечественной юридической науке не сложилось единого мнения по поводу того, должна ли быть угроза, имеющая существенное значение для признания такой сделки недействительной, противоправной по своему содержанию. Так, еще Г.Ф. Шершеневич писал, "что нельзя признавать сделку недействительной, если угроза состоит в возможности совершения правомерных действий"[91]. В развитие этого тезиса, И.Б. Новицкий отмечал, "что угроза правомерным злом не опорочивает сделку, если угрожавший имеет право требовать ее совершения"[92].

Сторонники противоположной точки зрения считают, что для признания сделки недействительной как совершенной под влиянием угрозы не имеет юридического значения правомерность или неправомерность ее содержания. Так, О.С. Иоффе писал: "угроза опорочивает сделку и при правомерном характере, если она существенна"[93]. Ю.П. Егорова[94], B. C. Ем[95], М.В. Кротова[96], Ф.С. Хейфеца[97] также можно отнести к сторонникам этой позиции. Н.В. Рабинович утверждала, "что угроза неправомерна и тогда, когда она базируется на правомерном зле, так как независимо от своего содержания она используется для принуждения к совершению сделки, которую лицо не желало заключить, что придает ей характер шантажа"[98].

Очевидно, что сам факт угрозы, на основании которого осуществляется понуждение субъекта к участию в сделке, всегда является неправомерным в не зависимости от его содержания, тогда как содержание этой угрозы может быть неправомерным (например, при угрозе нанесения телесных повреждений) и правомерным (например, при угрозе сообщить в налоговый орган о факте сокрытия средств от налогообложения). Для квалификации недействительности сделки по основанию ее совершения под влиянием угрозы, правомерность или неправомерность ее содержания не важна, поскольку и в том и в другом случае у лица, которое таким образом было принуждено к участию в данной сделке, волеизъявление не соответствует его подлинной воле.

П.1 ст.179 ГК РФ предоставляет право предъявить иск о признании данной сделки недействительной только пострадавшему от нее, то есть лицу, принужденному к ее совершению под влиянием угрозы. При признании такой сделки недействительной суд, согласно п.2 ст.179 ГК РФ, выносит решение об односторонней реституции, благодаря чему пострадавшей стороне возвращается имущество, которое было передано ею по условиям уже недействительной сделки правонарушителю. К правонарушителю, то есть лицу, незаконно понудившему пострадавшего субъекта к заключению сделки под влиянием угрозы, суд применяет санкцию юридической ответственности, выражающуюся во взыскании в доход Российской Федерации всего, что было передано или должно быть передано по условиям сделки, признанной недействительной, правонарушителем пострадавшей стороне.

Сделка, совершенная в результате злонамеренного соглашения представителя одной стороны с другой стороной, согласно ст.179 ГК РФ, может быть признана судом недействительной по иску потерпевшего, то есть является оспоримой.

В качестве потерпевшей стороны здесь выступает представляемый, поскольку его представитель умышленно вступает в сговор с контрагентом, с целью причинения неблагоприятных последствий представляемому. По мнению О.С. Иоффе, "в сделках указанного типа проявляется расхождение между волей представляемого и волеизъявлением представителя"[99], тогда как, по смыслу осуществления представительских функций, они должны соответствовать друг другу. "Вследствие злонамеренного соглашения, воля представляемого не доводится и подменяется волей представителя, что и служит основанием недействительности этих сделок"[100].

Злонамеренность, имеющую юридическое значение для признания подобных сделок недействительными, следует отличать от выхода представителя за рамки предоставленных ему полномочий, порождающего иные юридические последствия, а также от небрежности представителя при совершении сделки и заключения ее на неблагоприятных условиях, которые "не служат основанием для ее оспаривания; последствия этого падают на представляемого, который может требовать возмещения убытков от представителя"[101].

Только представляемый, права и законные интересы которого нарушены данной сделкой, согласно п.1 ст.179 ГК РФ, может предъявить иск о признании данной сделки недействительной. При признании такой сделки недействительной суд, согласно п.2 ст.179 ГК РФ, выносит решение об односторонней реституции, благодаря чему пострадавшей стороне (то есть представляемому) возвращается имущество, которое было передано его представителем по условиям уже оспоренной сделки контрагенту. К контрагенту, заключившему данную сделку с представителем пострадавшего лица, суд применяет санкцию юридической ответственности, выражающуюся во взыскании в доход Российской Федерации всего, что было передано или должно быть передано по условиям сделки, признанной недействительной, правонарушителем пострадавшей стороне через представителя.

Весьма интересным при квалификации недействительности рассматриваемой сделки является то, что представителя потерпевшего (не менее виновную сторону, чем контрагент) нельзя непосредственно привлечь к юридической ответственности за содеянное по ст.179 ГК РФ. Тем не менее, представляемый может предъявить к представителю иск о возмещении вреда, на основании общих норм об ответственности за причинение вреда, хотя возможность такого требования можно было бы и предусмотреть в ст.179 ГК РФ.

Переходя к рассмотрению второй группы составов недействительных сделок с пороком воли, следует подчеркнуть, что внутренняя воля субъекта на совершение такой сделки существует, но под воздействием целого ряда факторов она сформировалась неправильно, и такой субъект приобрел в результате сделки не те права и обязанности, которых хотел достичь первоначально. Как считает М.В. Кротов, эти сделки "характеризуются наличием внешне выраженной, казалось бы, безупречной воли, однако сформировавшейся под воздействием обстоятельств, искажающих истинную волю лица"[102].

Последний состав недействительной сделки, содержащейся в ст.179 ГК РФ, посвящен так называемой кабальной сделке, или сделке, которую лицо было вынужденно совершить вследствие стечения тяжелых обстоятельств на крайне невыгодных для себя условиях, чем другая сторона воспользовалась. Согласно указанной норме закона, такая сделка является оспоримой.

Основные позиции, позволяющие признать подобную сделку недействительной, сводятся к тому, что:

она совершена под влиянием стечения тяжелых обстоятельств;

она совершена на крайне невыгодных для одной из сторон условиях;

один из ее контрагентов, зная об этих обстоятельствах, тем не менее, заключил эту сделку.

Так Общество с ограниченной ответственностью "Управляющая компания "Томскподводтрубопроводстрой" обратилось в Арбитражный суд города Москвы с иском к открытому акционерному обществу "Межрегионтрубопроводстрой" о признании недействительным на основании статьи 179 Гражданского кодекса Российской Федерации договора субподряда от 12.02.2003 № ЗУ4-01 и взыскании 164193563 рублей стоимости выполненных работ.

В соответствии со статьей 179 Гражданского кодекса Российской Федерации кабальной является сделка, которую лицо было вынуждено совершить вследствие стечения тяжелых обстоятельств на крайне невыгодных для себя условиях, чем другая сторона воспользовалась.

ОАО "Межрегионтрубопроводстрой" и ООО "Управляющая компания "Томскподводтрубопроводстрой" заключили договор от 12.02.2003 N ЗУ4-01 на выполнение комплекса сварочно-монтажных работ на строительстве газопровода Заполярное - Уренгой на участке подводного перехода через русло реки Пур (резервная нитка) от км/ПК 33 + 50 до км/ПК 51 + 00.

Цена работ по договору - 17317030 рублей.

Суды первой и кассационной инстанций, признавая этот договор кабальной сделкой, сослались на то, что указанная в нем цена работ явно занижена по сравнению с аналогичными договорами и должна составлять 38300545 рублей[103].

Стечение тяжелых обстоятельств "включает в себя не только тяжелое материальное положение, но и любую тяжелую личную ситуацию, которую использует другая сторона, чтобы побудить контрагента заключить сделку на крайне невыгодных условиях"[104]. Крайняя невыгодность условий заключенной сделки означает "очевидную неравноценность получаемых по сделке благ и встречного удовлетворения за них"[105]. Знание тяжелых обстоятельств означает, что недобросовестный контрагент был осведомлен о том, что лицо, с которым оно намеревается, посредством сделки, вступить в гражданско-правовую связь, соглашается на это лишь в силу сложившихся трудностей, не будь которых, такая сделка бы не могла состояться.

Кабальная сделка является правонарушением потому, что сторона, пользующаяся стечением тяжелых обстоятельств, виновно причиняет вред, главным образом, имуществу потерпевшего, косвенно принуждая к согласию заключить сделку на своих, крайне невыгодных для другой стороны, условиях, от чего пострадавшая сторона не может отказаться, в силу вышеуказанных обстоятельств.

Именно потерпевшая от кабальной сделки сторона, в силу п.1 ст.179 ГК РФ, имеет право предъявить иск о признании данной сделки недействительной. При признании такой сделки недействительной, суд, согласно п.2 ст.179 ГК РФ, выносит решение об односторонней реституции, благодаря чему пострадавшей стороне возвращается имущество, которое было передано ею по условиям уже недействительной сделки правонарушителю. Имущество, которое было передано правонарушителем пострадавшей стороне (или должно было быть передано), взыскивается в доход Российской Федерации.

Квалификация недействительности сделок с пороками воли заключается, главным образом, в фиксации судом момента несоответствия волеизъявления подлинной воле. С учетом того, что недействительные сделки, составы которых представлены в ст. ст.177, 178 и 179 ГК РФ, являются оспоримыми, возможность считать большинство из них правонарушениями зависит от судебного решения, которым данное юридическое действие может быть признано недействительным.

Наибольшей общественной вредностью среди сделок с пороком воли обладают недействительные сделки, совершенные под влиянием обмана, насилия или угрозы, поскольку действия их недобросовестного контрагента могут еще и подпадать под составы таких преступлений, как мошенничество (ст.159 Уголовного кодекса РФ (далее - УК РФ), причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием (ст.165 УК РФ), понуждение к совершению сделки (ст.179 УК РФ) [106]. В связи с этим, хотелось бы отметить, что акцент гражданского законодательства на том, что большинство недействительных сделок с пороками воли являются правонарушениями, мог бы служить одновременно и одним из способов профилактики подобных уголовно наказуемых деяний.

 

2.2 Особенности ничтожных сделок

Сделка, совершенная с целью, противной основам правопорядка и нравственности имеет объектом общественные отношения, составляющие основу правопорядка. Объект подобного правонарушения может выходить за рамки гражданских правоотношений, но всегда находится в рамках правоотношений. Тем не менее, этот вид недействительных сделок направлен против общих правовых устоев общества, составляющих категорию основ правопорядка. Принимая во внимание точку зрения М.И. Брагинского[107] о том, что основы правопорядка и публичный порядок - это равнозначные категории (по крайней мере, применительно к ст.169 ГК РФ), следует отметить, что в качестве одного из оснований признания подобных действий недействительной сделкой должно лежать посягательство на правовые устои общества, содержащиеся в императивных нормах.

Так С. и ее сын В. обратились в суд с иском к Е.К. и Е.Т. о выселении их из трехкомнатной квартиры № 112 в доме 7 по ул. Кантемировской в г. Москве.

В обоснование своих требований они указали, что данная квартира по нотариально удостоверенному договору купли-продажи от 10 марта 1993 года приобретена в собственность С., но пользоваться ей они не могут, поскольку ответчики зарегистрированы на данной площади.

Е.Т., не согласившись с иском, предъявила встречные требования о признании недействительными договоров купли-продажи указанной квартиры, выселении из нее семьи С. и вселении, сославшись на то, что квартира, о которой возник спор, на основании договора приватизации принадлежала на праве общей совместной собственности ей и ее брату Е.К., который без ее ведома и согласия 14 ноября 1992 года продал квартиру Ч.Ч., в свою очередь, 22 января 1993 года продал эту квартиру К., а последний 10 марта 1993 года продал ее С., в связи с чем были нарушены ее и ее несовершеннолетнего сына, 1997 года рождения, права. Она является выпускницей школы-интерната для сирот, другого жилья не имеет.

В силу ст.168 ГК РФ сделка, не соответствующая требованиям закона или иных правовых актов, ничтожна, если закон не устанавливает, что такая сделка оспорима, или не предусматривает иных последствий нарушения.

Удовлетворяя исковые требования Е.Т., суд правильно исходил из того, что данный договор должен быть признан недействительным в силу ст.168 ГК РФ, поскольку Е.Т. и Е.К. являются собственниками спорной квартиры по праву общей совместной собственности, и Е.Т. как собственница квартиры в заключении договора купли-продажи не участвовала, доверенность на совершение сделки не выдавала, договор не подписывала, что подтверждается заключением почерковедческой экспертизы.Е.Т. согласия на отчуждение квартиры не выражала, доли Е.Т. и Е.К. при приватизации квартиры определены не были, что исключало право Е.К. на отчуждение доли в квартире. Все последующие сделки с жилой площадью по адресу: г. Москва, ул. Кантемировская, дом 7, квартира 112 признаны недействительными, как основанные на недействительной сделке, стороны приведены в первоначальное положение.

Суд не имел оснований для применения к отношениям сторон названной нормы. Суд, разрешая дело, применил закон, подлежащий применению. Как следует из дела, С. желала приобрести в собственность не долю в квартире, а отдельную квартиру, поскольку с семьей 3 человека (она, сын, дочь) она проживала в многонаселенной коммунальной квартире № 37 в доме по ул. Чернышевского (ныне - ул. Покровка) в г. Москве, подлежавшей расселению.С. поручила К., занимавшемуся расселением, подыскать для нее отдельное жилье. Указанные обстоятельства подтвердила в заседании Судебной коллегии и представитель С. - Малюкова Л.В. Статьей 9 ГК РФ предусмотрено, что граждане по своему усмотрению осуществляют принадлежащие им гражданские права. Поскольку С. не выразила волеизъявления на приобретение 1/2 доли квартиры № 112 в доме 7 по ул. Кантемировской в Москве (с кухней размером 5,5 кв. м), а В. собственником спорного жилого помещения не является, то судебные постановления о признании сделки недействительной являются правильными и отмене не подлежат[108].

Вместе с этим, следует констатировать, что, поскольку не все императивные нормы составляют основы правопорядка и что "нельзя сделать вывод с достаточной точностью, о каких императивных нормах, соответствующих публичному порядку, может идти речь в соответствующей стране"[109], понятие нарушения основ правопорядка недостаточно четко определено в ст.169 ГК РФ. Это существенно затрудняет правильное применение данной нормы судебной практикой.

В отечественной юридической науке делались попытки составить перечень недействительных сделок, совершенных с целью, противной основам правопорядка. Так, Е.Р. Украинцева[110] предлагает дополнить ст.169 ГК РФ составами противоправных сделок, имеющих, по ее мнению, особую (повышенную) степень общественной вредности. В частности, это недействительные сделки:

нарушающие государственную монополию;

нарушающие правовой режим определенных видов деятельности;

нарушающие режим осуществления изъятых из оборота или ограниченно оборотоспособных объектов правоотношении;

направленные на извлечение доходов от запрещенных видов деятельности; и др[111].

Разработка данного направления представляется перспективной, так как не всегда субъекта подобных сделок (в силу ряда объективных причин) можно привлечь к уголовной ответственности, а наличие соответствующих составов недействительных сделок даст прямую возможность взыскать с таких правонарушителей, даже и без привлечения их к уголовной ответственности, все ими полученное - в доход государства.

В соответствии с ч.1 ст.169 ГК РФ, такая сделка является ничтожной, а согласно ч.2 данной статьи при наличии умысла у обеих сторон сделки - в случае исполнения сделки обеими сторонами - в доход Российской Федерации взыскивается все полученное ими по сделке, а в случае исполнения сделки одной стороной - с другой взыскивается в доход Российской Федерации все полученное ею и все причитавшееся с нее первой стороне в возмещение полученного. Тем самым, лишь умышленное совершение недействительной сделки противной основам правопорядка, влечет взыскание в доход РФ. При неосторожном же совершении подобной сделки должна применяться двусторонняя реституция.

Обращая внимания на ч.3 ст.169 ГК РФ, где установлено, что при наличии умысла лишь у одной из сторон такой сделки все полученное ею по сделке должно быть возвращено другой стороне, а полученное последней либо причитавшееся ей в возмещение исполненного взыскивается в доход Российской Федерации, следует сказать, что участник сделки, заключивший ее без умысла (то есть по неосторожности), не является лицом, совершившим гражданское правонарушение, квалифицируемое по ст.169 ГК РФ. В связи с этим, имущество, переданное им по условиям сделки недобросовестному контрагенту, ему возвращается.

Иллюстрацией применения данного положения является Постановление Арбитражного Суда Московского Округа, который "... применил правила ст.169 ГК РФ при рассмотрении дела с участием чекового инвестиционного фонда, который передал приватизационные чеки в пользование под проценты. Указав, что согласно Указу Президента РФ от 7 октября 1991 г. № 1186 фонд обязан использовать чеки в процессе приватизации и своими действиями фонд нарушил права граждан, суд охарактеризовал действия фонда как антисоциальные и взыскал на основании ст.169 ГК РФ полученное им по сделке в доход бюджета. Президиум ВАС признал решение суда правильным"[112].

Тем не менее, практика рассмотрения споров о признании сделок недействительными по ст.169 ГК РФ показывает, что суды неохотно квалифицируют недействительность сделок по данной статье, поскольку в большей степени склоняются к тому, что данное деяние не нарушает основ публичного порядка, а лишь не соответствует требованиям закона. Тем самым осуществляется переквалификация дела со ст.169 ГК РФ на ст.168 ГК РФ, которая, как уже было рассмотрено, предполагает применение иных юридических последствий[113].

Так, в Постановлении Президиума Высшею Арбитражного Суда РФ от 14 октября 1997 г. по делу № 3772/97[114] установлено следующее: "Государственная налоговая инспекция но Октябрьскому округу города Липецка обратилась в Арбитражный суд Липецкой области с иском о признании недействительным соглашения о прекращении обязательства предоставлением взамен исполнения отступного, заключенного 30.09.96 между ОАО "Липецкий тракторный завод" и акционерным банком "Липецккредит", и о взыскании с указанного банка в доход Российской Федерации 12 012 000 000 рублей. По контракту от 27.09.96. № 342 ОАО "Липецкий тракторный завод" поставило обществу с ограниченной ответственностью "Логос" продукцию (тракторы) на сумму 12 012 000 000 рублей. Покупатель произвел оплату простыми векселями № 001444-001446 филиала "Металлург" акционерного банка "Липецккредит".

ОАО "Липецкий тракторный завод" свои права по векселям передало путем совершения индоссамента акционерному банку "Липецккредит". Между банком "Липецккредит" и ОАО "Липецкий тракторный завод" 30.09.96 в порядке ст.409 ГК РФ подписано соглашение о прекращении обязательства по возврату задолженности по выданным ранее заводу кредитам путем передачи банку указанных выше векселей[115].

Суд кассационной инстанции определил, что стороны, подписывая соглашение об отступном без соблюдения установленного законодательством порядка зачисления на расчетный счет выручки от реализации продукции, действовали умышленно с целью неуплаты налогов в бюджет, сознавая нарушение ими публичного порядка в стране и ст.57 Конституции РФ. Поэтому суд в соответствии со ст.169 ГК РФ признал требования налоговой инспекции правомерными и подлежащими удовлетворению. Однако, при рассмотрении дела в порядке надзора было установлено, что выводы кассационной инстанции о наличии в спорном соглашении признаков сделки, совершенной с целью, противной основам правопорядка и нравственности (ст.169 ГК РФ), не имеют достаточных оснований, поскольку сам вексель, являясь денежным обязательством, не может отождествляться с денежными средствами, а законодательством не предусмотрена уплата налоговой задолженности векселями, в связи с чем недействительность вышерассмотренной сделки была квалифицирована по ст.168ГКРФ".

Ст.169 ГК РФ, помимо признания ничтожными сделок, совершенных с целью, противной основам правопорядка, упоминает и о недействительных сделках, совершенных с антинравственными целями. Здесь следует обратить внимание на некоторое несоответствие заголовка статьи и ее первой части. Так, в заглавии ст.169 ГК РФ значится: "Недействительность сделки, совершенной с целью, противной основам правопорядка и нравственности", а в ч.1 этой статьи говорится о сделке, совершенной с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности (подчеркнуто нами) [116].

Таким образом из заглавия статьи следует, что в ст.169 ГК РФ содержится единый состав недействительных сделок, одновременно направленных против основ правопорядка и нравственности. Из смысла же части 1 данной нормы следует, что речь идет о двух различных видах сделок, которые отличаются главным образом по объекту противоправного действия, причем во втором случае речь идет о посягательстве на нравственные устои, которые могут и не охватываться правом[117]. По мнению О.Н. Садикова, "нравственные или моральные устои, которым не должна противоречить гражданско-правовая сделка, включают в себя сложившиеся в обществе представления о добре и зле, справедливом и должном"[118]. Однако, с учетом того, что нравственные нормы являются в большинстве своем неписаными, квалификация подобного вида сделок затруднена, более того (учитывая многонациональность и многоконфессионность современной России и, как следствие этого, - неоднородность морально-нравственных устоев общества), не представляется справедливой. В этой связи, законодателю следовало бы, во-первых, ввести в ранг юридических норм некоторые нравственные устои, являющиеся моральными нормами всего общества, а не отдельных его групп, а во-вторых, удалить из числа оснований недействительности сделок их совершение с целью, противной нравственности, поскольку квалифицировать их с достаточной точностью по вышеуказанным причинам не представляется возможным.

Среди недействительных сделок с пороком содержания определенное место занимают мнимые и притворные сделки. Их объединяет то, что данные юридические действия лишены того правового результата, который должен был бы иметь место в действительной сделке. Именно отсутствие намерений их участников приобрести соответствующие права и обязанности и инсценировка их приобретения сторонами, осуществленная для третьих лиц, позволяет говорить в данном случае о пороке содержания данных гражданско-правовых действий, поскольку они не соответствуют природе и юридическому смыслу сделки, действия контрагентов которой должны быть направлены на приобретение гражданских прав и обязанностей. Как будет доказано в дальнейшем, участники мнимых и притворных сделок на самом деле не желают наступления оговоренных в подобной сделке последствий, а только делают вид, вводя тем самым в заблуждение других участников гражданского оборота, нанося тем самым третьим лицам ущерб. Как справедливо указывал B. C. Толстой: "Каждая из сделок сопровождается тайным соглашением, по которому формально обусловленные действия не подлежат совершению"[119].

Недействительные сделки, совершенные для вида, без намерения создать соответствующие им правовые последствия (мнимые сделки) [120].

Пункт 1 ст.170 ГК РФ определяет, что мнимая сделка, то есть сделка, совершенная лишь для вида, без намерения создать соответствующие ей правовые последствия, ничтожна. Тем самым закон a priori пытается пресечь незаконные действия участника (или участников) подобного юридического действия, которое фактически могло бы позволить ему добиться определенной выгоды или избежать нежелательных последствий. Хрестоматийный пример мнимой сделки приводится М.В. Кротовым: "пытаясь избежать конфискации имущества, гражданин оформляет договор дарения на имя своего родственника. граждан им действительного желания передать право собственности не имеет, он лишь заинтересован в создании видимости перехода нрава собственности для следственных и судебных органов"[121].

Мнимые сделки могут совершаться по такой же схеме с целью ухода от удовлетворения требований кредиторов по гражданско-правовым обязательствам, когда должники искусственно уменьшают объем конкурсной массы.

Поскольку ГК РФ в п.1 ст.170 признает мнимые сделки ничтожными, то к ним применяются общие последствия недействительности сделок, указанные в ст.167 ГК РФ, а именно: принудительное прекращение возникшего правоотношения и двусторонняя реституция.

Притворная сделка, согласно п.2 ст.170 ГК РФ, - это сделка, совершенная с целью прикрыть другую сделку, которая, в свою очередь, не может быть совершена открыто, в силу каких-либо причин. На практике главной причиной совершения притворных сделок является прикрытие последними именно противоправных сделок. По мнению B. C. Толстого, "притворные сделки стороны заключают, как правило, тогда, когда над прикрываемыми гражданско-правовыми действиями установлен государственный контроль, либо в этом отношении есть некоторые ограничения или запреты"[122]. Например, в качестве притворной сделки мы можем рассматривать дарение участником общей долевой собственности своей доли третьему лицу, прикрывающие фактическую куплю-продажу этой доли, при которой согласно ст.250 ГК РФ необходимо соблюсти преимущественное право покупки других сособственников.

П.2 ст.170 ГК РФ признает притворные сделки ничтожными. К ним, по логике законодателя, применяются общие положения о недействительности сделок, указанные в ст.167 ГК РФ, а именно: юридическая ликвидация данной сделки и двусторонняя реституция. Что же касается действия, которое прикрывалось притворной сделкой, то, согласно п.2 ст.170 ГК РФ к нему, с учетом существа прикрываемой сделки, применяются относящиеся к последней правила. В большинстве случаев прикрываемая сделка признается недействительной в силу того, что не соответствует закону или иным правовым актам по ст.168 ГК РФ либо как сделка, совершенная с целью, противной основам правопорядка или нравственности, по ст.169 ГК РФ.

Определяя сущность притворной сделки, можно привести слова Т.Ш. Кулматова о том, "притворная сделка - это футляр, который в результате будет отброшен, а к отношениям сторон должны применяться нормы, относящиеся к прикрытой сделке"[123].

Итак, недействительные сделки с пороком содержания представляют собой определенную группу составов юридических действий, совершаемых под видом сделок, но ими не являющихся, в силу дефектности такого условия действительности сделок, как законность их содержания. Определяющим является то, что они посягают на содержательный элемент рассматриваемого юридического факта, что не дает права считать его способным порождать гражданские права и обязанности. Особое внимание законодателя к недействительным сделкам, имеющим порок содержания, выражается в том, что все вышеназванные составы являются ничтожными сделками. Это означает, что закон ни при каких условиях не дает возможности их участникам требовать признания юридической силы за действиями, подпадающими под признаки недействительных сделок, имеющих порок содержания.

В отношении вышерассмотренных сделок с дефектом содержательного элемента можно утверждать, что подобные недействительные сделки - суть гражданские правонарушения. Все они запрещены законом под страхом наступления определенных неблагоприятных для их участников последствий. Они совершаются виновно, причем большинство из них умышленно. Вред причиняется данными видами недействительных сделок не только частным, но и публичным интересам, что не исключает применения к их участникам санкций, помимо гражданского, еще и административного, и уголовного законодательства. В этой связи гражданское право не подменяет собой административно-правовое и уголовно-правовое воздействие на правонарушителя. Оно лишь стремиться внести ясность в возникшую в связи с совершением недействительной сделки брешь в гражданском обороте, восстанавливая баланс имущественных интересов добросовестных контрагентов с одновременным специфическим гражданско-правовым воздействием на нарушителя.

П.1 ст.171 ГК РФ устанавливает ничтожность сделок, совершенных гражданином, признанным недееспособным вследствие психического расстройства. По мнению Е.А. Суханова, такие сделки ничтожны "потому, что у таких лиц отсутствует способность к самостоятельной, целенаправленной деятельности и оценке ее последствий"[124]. И это справедливо, так как недееспособный, в силу объективных причин, не в силах понять и осознать происходящее с ним юридическое действо. Согласно нормам ст.29 ГК РФ, над таким гражданином устанавливается опека, а сделки от его имени совершает его опекун. Таким образом, гражданин, признанный в судебном порядке недееспособным по основаниям, указанным в ст.29 ГК РФ, вообще не обладает способностью совершать сделки. Исходя из этого, действующее законодательство устанавливает ничтожность сделок, в которых недееспособный гражданин выступает в качестве стороны[125].

С точки зрения правонарушения, дееспособное и деликтоспособное лицо - контрагент данной недействительной сделки выступает в качестве правонарушителя, а недееспособное - в качестве пострадавшего. Кроме того, подобным юридическим действием могут нарушаться интересы и третьих лиц - неучастников недействительной сделки (например, в случае, если недееспособный распорядился имуществом членов своей семьи или своего опекуна).

Вместе с тем, нельзя считать правонарушением сделку между двумя лицами, признанными недееспособными. Это связано, во-первых, с тем, что правонарушением может являться, как было установлено выше, только виновно совершенное действие, а вину лица, неспособного к самостоятельной волевой оценке происходящего, установить невозможно. Во-вторых, недееспособный не обладает способностью самостоятельно отвечать по своим обязательствам, в том числе и по обязательствам из причинения вреда. Таким образом, в случае совершения недействительной сделки между двумя недееспособными лицами, подобное можно рассматривать лишь как противоправный юридический факт, порождающий гражданско-правовые обязательства их опекунов по осуществлению двусторонней реституции и иных последствий недействительности данной сделки, указанных в ст.171 ГК РФ.

Аналогично можно рассуждать в случае совершения сделки между недееспособным лицом и лицом, не достигшим четырнадцати лет.

В обоих случаях, у нас нет оснований считать такие недействительные сделки гражданским правонарушением.

Другое дело, когда второй контрагент сделки обладает деликтоспособностью. Сделка, совершенная таким субъектом с недееспособным лицом, вполне подпадает под признаки правонарушения.

Юридические последствия данного вида недействительной сделки выражаются в признании законом ее ничтожности и применении к ней судом последствий недействительности, которые согласно ч.2 п.1 ст.171 ГК РФ, выражаются в двусторонней реституции. Кроме того, в случае установления умысла дееспособной стороны она обязана возместить недееспособной понесенный последней в связи с данной недействительной сделкой реальный ущерб.

П.2 ст.171 ГК РФ содержит юридически обеспеченную возможность реанимирования (установления действительности) недействительной сделки, совершенной с недееспособным лицом, что может быть осуществлено в судебном порядке по иску опекуна недееспособного лица, если данная сделка совершена к выгоде последнего. Это означает фактическое узаконение данного действия, совершенного недееспособным самостоятельно, к его выгоде.

Характеризуя возможности признания судом подобной недействительной сделки действительной, Ф.С. Хейфец пишет: "Законодатель уже не в первый раз проявляет непоследовательность и вместо закона, признающего сделку ничтожной и недействительной с момента ее заключения, дает возможность признать ничтожную сделку действительной. Вряд ли это способствует стабильности гражданского, оборота"[126]. С данной точкой зрения согласиться трудно, поскольку отсутствие в законе возможности реанимации подобных сделок может быть, и способствовало бы стабильности гражданского оборота, но одновременно и усложняло бы его. Так, не имея возможности реанимировать данную сделку, суд, подтверждая ее ничтожность, применил бы к ней последствия недействительности. Повинуясь судебному решению, дееспособная сторона и законный представитель недееспособного осуществили бы двустороннюю реституцию, а затем уже им следовало бы заключать подобный договор между собой, где в качестве одного из контрагентов выступал бы опекун недееспособного. Ввиду того, что подобные операции привели бы к излишним сложностям, законодатель и установил возможность реанимирования сделок с недееспособными, если они совершены к выгоде последних.

П.2 ст.28 ГК РФ содержит исчерпывающий перечень сделок, которые несовершеннолетний, не достигший четырнадцати лет (малолетний), имеет право совершать самостоятельно. Поскольку все остальные юридические действия за него, на основании п.1 ст.28 ГК РФ, призваны совершать его законные представители, то, согласно ст.172 ГК РФ, сделки малолетних, выходящих за пределы их дееспособности, признаются законом ничтожными.

Согласно п.3 ст.28 ГК РФ, ответственность по сделкам малолетнего, в том числе совершенным им самостоятельно, и за вред, причиненный малолетним, несут его родители, усыновители или опекуны, если не докажут, что соответственно обязательство было нарушено и вред был причинен не по их вине. Малолетний, в связи с этим, ни при каких обстоятельствах не может выступать в качестве субъекта юридической (в данном случае: гражданско-правовой) ответственности. По этой причине не следует считать сделки, совершенные исключительно между малолетними с выходом за пределы их правоспособности, правонарушениями. Признавая ничтожными подобные сделки, суд, применяя к ним последствия недействительности, лишь возлагает на законных представителей малолетних обязанность осуществить двустороннюю реституцию, не имея оснований привлекать кого-либо в связи с этим к гражданско-правовой ответственности. Точно так же, в силу вышеуказанных причин, в качестве правонарушений мы не можем рассматривать договоры, заключенные между малолетним и недееспособным.

Таким образом, в качестве гражданских правонарушений по данному основанию недействительности могут выступать лишь недействительные сделки, в которых одна из сторон обладает деликтоспособностью, то есть может самостоятельно нести гражданско-правовую ответственность, а другая - малолетний, совершающий интересующее нас юридическое действие с выходом за пределы дееспособности.

Юридические последствия данного вида недействительной сделки выражаются в признании законом ее ничтожности и применении судом к ней, согласно п.1 ст.172 и ч.2 п.1 ст.171 ГК РФ, двусторонней реституции. Кроме того, в случае установления умысла дееспособной стороны, она, согласно п.1 ст.172 и ч.3 п.1 ст.171 ГК РФ, обязана возместить малолетнему понесенный им реальный ущерб в связи с данной недействительной сделкой.

Подобно тому, как п.2 ст.171 ГК РФ устанавливает возможность реанимирования недействительных сделок недееспособных, п.2 ст.172 ГК РФ допускает такое же и в отношении сделок, совершенных несовершеннолетними, не достигшими четырнадцати лет.

Особое место занимает сделка, совершенная с несоблюдением установленной законом или соглашением сторон обязательной формы сделки в случаях, когда такое несоблюдение влечет ничтожность сделки.

Под формой сделки наука гражданского права понимает "способ фиксации волеизъявления участников данной сделки"[127].

Действующее гражданское законодательство в п.1 ст.158 ГК РФ четко определяет, что сделки совершаются устно или в письменной форме (простой или нотариальной). Это дает основания полагать, что существуют лишь две формы сделок (или формы заключения сделок).

В свою очередь, письменная форма сделок подразделяется

на простую письменную и

на нотариальную.

Пункт 1 ст.159 ГК РФ устанавливает общее правило, согласно которому, сделка может быть совершена в устной форме, если законом или соглашением сторон для нее не установлена письменная форма. Специальные нормы п. п.2 и 3 ст.158 ГК РФ несколько расширяют вышеуказанное правило, поскольку допускают совершение в устной форме сделок:

исполняемых при самом их совершении, если законом для них не установлено обязательное нотариальное удостоверение, и несоблюдение простой письменной формы сделки не влечет их недействительность;

совершаемых во исполнение договора, заключенного в письменной форме (как правило, это действия по передаче имущества, приемке работ и т.д., носящие разовый характер и осуществляемые согласно отдельным пунктам надлежаще оформленного соглашения между контрагентами).

Таким образом, устанавливая возможность совершения сделок в устной форме, законодатель стремится к упрощению юридического оформления волеизъявления контрагентов, особенно когда данные сделки касаются осуществления мелких бытовых операций, не связанных с осуществлением предпринимательской деятельности. Вместе с тем, можно отметить и то, что в настоящее время основной формой сделки является письменная, что объясняется целым рядом факторов.

Во-первых, в условиях становления рыночных отношений и развития гражданского оборота в Российской Федерации, еще сравнительно мала степень доверия между участниками правоотношений, особенно носящих предпринимательский характер.

Во-вторых, письменная форма сделки позволяет более четко сформулировать основные условия юридических действий контрагентов и, следовательно, избежать расплывчатости и неконкретности, которая может иметь место в случае их устных договоренностей[128].

В-третьих, именно при заключении договора-сделки в письменной форме возможен (в допустимых законом случаях) отход контрагентов от диспозитивных норм гражданского законодательства и урегулирование соответствующих отношений по воле сторон. При устной же форме сделки, контрагенты фактически лишены возможности определять своим соглашением иное, и к их действиям будут всегда применяться только положения законодательства.

В-четвертых, письменное оформление договорных отношений способствует правильной хозяйственной отчетности субъектов предпринимательской деятельности и одновременно надлежащему осуществлению фискальной функции налоговых органов.

Учитывая все это, ст.161 ГК РФ установила, что простая письменная форма необходима для сделок, не требующих нотариального удостоверения. Это сделки:

между юридическими лицами;

между юридическими лицами и гражданами;

между гражданами - на сумму, превышающую не менее, чем в 10 раз установленный законом МРОТ, а в случаях, установленных законом - независимо от суммы сделки (например, для соглашения о неустойке (ст.331 ГК РФ), договора залога (п.2 ст.339 ГК РФ), обещания дарения (п.2 ст.574 ГК РФ) и др.).

Сущность письменной формы раскрывается в ст.160 ГК РФ, в соответствии с которой, совершение сделки в письменной форме обычно происходит путем составления документа, выражающего ее содержание и подписанного лицом или лицами, совершающими сделки, или должным образом уполномоченными ими лицами. Также данная форма сделки может предусматривать и обмен документами посредством почтовой, телетайпной или иной связи. Законом и иными правовыми актами либо соглашением сторон могут устанавливаться дополнительные требования к письменной форме сделки (например, совершение на бланке определенной формы, скрепление печатью и т.д.). Здесь следует заметить, что в ряде норм ГК РФ законодатель, указывая на необходимость соблюдения письменной формы сделки, дает контрагентам возможность выбора ее воплощения. Так, заключение договора банковского вклада, согласно ст.836 ГК РФ, может быть удостоверено сберегательной книжкой, сберегательным или депозитным сертификатом, либо иным выданным банком вкладчику документом, отвечающим требованиям, предусмотренным для таких документов законом и установленными в соответствии с ним банковскими правилами и применяемыми в банковской практике обычаями делового оборота. Однако, в ряде случаев (например, при указании на требования заключения договора аренды здания или сооружения - п.1 ст.651 ГК РФ), законодатель императивно требует составления единого документа, подписанного сторонами. И если контрагентами сделки не будет исполнено императивное указание закона об использовании конкретного способа письменной фиксации ее существенных условий, то подобное можно будет квалифицировать как несоблюдение письменной формы сделки, со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Такая разновидность письменной формы сделки, как ее нотариальное удостоверение, согласно ст.163 ГК РФ, осуществляется путем совершения на документе удостоверительной надписи нотариусом или другим должностным лицом, имеющим право совершать такое нотариальное действие. Нотариальная форма вводится для определенных, указанных в законе юридических действий. Кроме того, пп.2 п.2 ст.163 ГК РФ устанавливает возможность нотариального удостоверения сделок в случаях, предусмотренных соглашением сторон, несмотря на то, что по закону для сделок данного вида эта форма не требовалась. Тем самым, осуществляя нотариальное удостоверение сделки, для которой данная форма не требуется, ее стороны придают ей больший юридический вес, фактически страхуя ее от недействительности, поскольку перед осуществлением удостоверительной надписи нотариус обязан проверить наличие правоспособности и дееспособности сторон, а также отсутствие иных пороков действительности сделки.

Согласно ст.131 и 164 ГК РФ, сделки, связанные с возникновением, переходом и прекращением вещных прав на недвижимое имущество, а также иные права на недвижимость, в случаях, предусмотренных законом, подлежат обязательной государственной регистрации, в соответствии с Федеральным Законом о г 21 июля 1997 г. "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним"[129].

При совершении сделок с недвижимостью следует учитывать то, что в законе могут содержаться требования о необходимости государственной регистрации самого договора по передаче недвижимости (и именно с момента такой регистрации он вступает в силу). Также закон может требовать обязательной государственной регистрации перехода права на недвижимость, причем в ряде случаев оба вида регистрации не исключают один другого[130].

Кроме того, законом может быть установлена государственная регистрация как сделок с движимым имуществом определенных видов (п.2 ст.164 ГК РФ), так и сделок с другими объектами гражданских правоотношений. Так, например, п.2 ст.13 Патентного закона РФ от 23 сентября 1992 г. с изм. от 27 декабря 2000 г[131]. установлена обязательная государственная регистрация лицензионных договоров в Патентном ведомстве РФ[132].

По мнению Ф.С. Хейфеца, "закон устанавливает обязательную форму сделки в особо важных случаях, когда ее соблюдение признается необходимым с точки зрения интересов государства и участников гражданского оборота. Поэтому нарушение формы сделки является правонарушением и ничем нельзя объяснить равнодушие, иногда проявляемое в теории и практике по отношению к этим незаконным явлениям"[133].

Поскольку соблюдение формы сделки является одним из условий ее действительности, то ее несоблюдение может повлечь для участников сделки определенные юридические последствия.

Юридические последствия несоблюдения простой письменной формы сделки отражены в ГК РФ и сводятся законодателем к двум позициям:

во-первых, несоблюдение простой письменной формы сделки, согласно п.1 ст.162 ГК РФ, лишает стороны права в случае спора ссылаться в подтверждение сделки и ее условий на свидетельские показания, но не лишает их права приводить письменные и другие доказательства;

во-вторых, в соответствии с п.2 ст.162 ГК РФ, это влечет недействительность сделки в случаях, прямо указанных в законе или в соглашении сторон (частным случаем такого указания в законе является несоблюдение простой письменной формы внешнеэкономической сделки (п.3 ст.162 ГК РФ)).

Юридическая природа первого последствия несоблюдения простой письменной формы сделки достаточно сложна. Речь идет об отказе государства защищать права участника сделки, который фактически нарушил предписание гражданского законодательства о необходимости соблюдения соответствующей формы сделки и не может предъявить иных доказательств факта сделки и ее условий, кроме свидетельских показаний. Рассмотреть подобную ситуацию можно на казусе, который является классическим примером реализации нормы п.1 ст.162 ГК РФ:

То, что субъект гражданского правоотношения, пренебрегший требованиями закона, согласно п.1 ст.162 ГК РФ, лишается возможности в случае спора ссылаться в подтверждение сделки и ее условий на свидетельские показания, вполне можно рассматривать как одну из специфических форм юридической ответственности, которая выражается:

1) в принудительном установлении для него затруднений по доказыванию факта совершения сделки и ее условий;

2) в принудительной обязанности этого лица смирился с тем, что произошло, если нет возможности предоставить письменные и иные доказательства осуществленных фактических действий (кроме свидетельских показаний). Таким образом, фигуранту вышеприведенного примера Зуеву ничего не остается, как признать права Савина на магнитофон и полагающуюся за него денежную сумму.

Таким образом, по общему правилу субъект гражданских правоотношений, не соблюдающий требования закона о соблюдении простой письменной формы сделки, лишается права на использование свидетельских показаний в защиту своих интересов. Лишение этого права можно вполне рассматривать как санкцию юридической ответственности.

Признавая нотариальное заверение сделки разновидностью ее письменной формы, а государственную регистрацию лишь юридически значимым элементом письменной формы сделки (как простой, так и нотариальной), законодатель в ст.165 ГК РФ определяет последствия несоблюдения нотариальной формы сделки и требования о ее государственной регистрации. Так, несоблюдение нотариальной формы всегда влечет ее недействительность, а требования о государственной регистрации сделки - только в случаях, установленных законом. Причем подобные действия считаются ничтожными сделками.

Полагаем, что данные указания закона не совсем корректны, так как признать недействительной можно только состоявшуюся (уже заключенную) сделку. Поскольку п.3 ст.433 ГК РФ предусматривает, что договор, подлежащий государственной регистрации, считается заключенным с момента регистрации, если иное не установлено законом, а законом применительно к вышеуказанным правоотношениям не только не предусматривается иное, но и подчеркивается, что данный конкретный договор (например, договор продажи предприятия - п.3 ст.560 ГК РФ) считается заключенным с момента государственной регистрации, вышеуказанные договоры, не прошедшие такую регистрацию, являются незаключенными, и поэтому здесь еще не существует действия, совершенного в виде сделки, обладающего признаками недействительности. В данном случае еще нечего признавать недействительным. Подобной точки зрения придерживается и Е.А. Дорожинская, которая считает, что "при отсутствии регистрации сделки правильнее говорить не о ничтожности, а о ее незаключенности (п.3 ст.433 ГК РФ)"[134].

Поскольку недействительность сделок с пороком формы всегда означает их ничтожность, то, согласно ч.3 п.2 ст.166 ГК РФ, требование о применении последствий недействительности ничтожной сделки может быть предъявлено любым заинтересованным лицом[135].

Когда закон, устанавливая основания недействительности сделок, в том числе и вследствие нарушения их формы, не определяет специальных последствий их недействительности, к подобным сделкам, согласно ст.167 ГК РФ, применяется двусторонняя реституция, означающая, что каждая из сторон обязана возвратить другой все полученное по сделке. Как уже отмечалось, двусторонняя реституция по своей природе является возложением принудительной обязанности на субъекты правоотношения, которое признано недействительной сделкой, и осуществляется в процессуальной форме в силу судебного решения. Тогда есть все основания полагать, что она выступает в качестве санкции юридической ответственности, которая в данном случае наступает за нарушение установленных законом правил соблюдения формы сделок.

Следовательно, несоблюдение установленной законом формы сделки, в случаях, когда он устанавливает ее недействительность, является правонарушением, поскольку в данном случае имеет место несоблюдение требований закона с одновременным определением юридических последствий данного действия, которые применяются в силу судебного решения.

Несколько специфическая ситуация возникает при признании недействительной такой односторонней сделки, как завещание, под которым понимается "личное распоряжение гражданина на случай смерти принадлежащим ему имуществом, сделанное в предусмотренной законом форме"[136]. Пункт 1 ст.1124 ГК РФ предусматривает обязательную нотариальную форму завещания (за исключением совершения завещания в чрезвычайных обстоятельствах по правилам ст.1129 ГК РФ), а поскольку п.1 ст.165 ГК РФ устанавливает, что несоблюдение нотариальной формы сделки влечет ее недействительность и то, что такая сделка ничтожна, те юридические последствия, наступления которых завещатель желал после своей смерти, не могут иметь места. И в этой ситуации наследование будет осуществляться по закону. В данном случае, завещатель, нарушив нормы законодательства о форме завещания, также совершил правонарушение, но, поскольку завещание можно признать недействительным лишь после открытия наследства, то есть смерти завещателя, признание такого завещания недействительным не будет означать возложения какой-либо ответственности на завещателя, поскольку к этому моменту он не обладает правосубъектностью, так как его уже нет в живых[137].

Весьма сложен в этой связи вопрос о том, кто является пострадавшим от несоблюдения формы завещания. В качестве такового выступает государство, поскольку нарушены установленные им правила составления завещания. Безусловно, что от собственных неправомерных действий пострадала и воля завещателя, который, пренебрегая требованием о нотариальном заверении завещания, фактически распорядился своим имуществом на случай смерти не так, как хотел. Что же касается наследников, упомянутых в завещании, которое оформлено ненадлежащим образом, то вряд ли можно считать, что им причиняется таким образом имущественный вред, поскольку вступление в наследство - безвозмездная сделка. Они скорее будут морально подавлены таким отношением к себе завещателя, но взыскать моральный вред с него они, естественно, не смогут[138].

Итак, несоблюдение установленных законодателем требований о придании сделке простой письменной или нотариальной формы, а также ее государственной регистрации, в определенных законом случаях влечет ее недействительность, с последствиями ликвидации совершенного юридического действия, с обратной силой и двусторонней реституцией. Причем эти последствия недействительности осуществляются исключительно в судебном порядке и являются, по сути, мерами государственного принуждения, которые применяются к лицам, нарушающим нормы права о форме сделок. Это дает нам основания также полагать, что недействительные сделки с дефектом условия о соблюдении формы сделки являются гражданскими правонарушениями, у которых, очевидно, меньшая степень общественной вредности, чем у остальных видов недействительных сделок. Однако это не дает нам право относиться к ним попустительски, ибо их совершение нарушает гражданское законодательство и посягает на определенность отношений гражданского оборота.

 

2.3 Проблема сложного состава недействительной сделки

Под сложным составом недействительной сделки мы понимаем наличие в действии, совершенном в виде сделки, более одного основания недействительности из установленных разными статьями закона. Примерами сложных составов недействительных сделок могут являться сделки, совершенные:

недееспособным под влиянием угрозы (ст.171, 179 ГК РФ);

несовершеннолетним с выходом за пределы его правоспособности под влиянием заблуждения, противоречащая основам правопорядка и нравственности (ст. ст.169, 175, 178 ГК РФ);

а также мнимая сделка, совершенная лицом, ограниченным в дееспособности, с выходом за ее пределы (ст.170, 176 ГК РФ);

и другие.

Сложный состав недействительной сделки означает конкуренцию применения норм, посвященных различным основаниям недействительности, а следовательно, и конкуренцию определения имущественных последствий недействительности сделок, которые в большинстве случаев, по нашему мнению, выступают в качестве санкций юридической ответственности, применяемых к виновным недобросовестным их участникам.

Рамки дипломного исследования не позволяют в полном объеме рассмотреть вопрос об особенностях квалификации недействительных сделок со сложным составом, тем более что в настоящее время по этому поводу в отечественной цивилистике существует больше вопросов, чем ответов. Тем не менее, попытаемся определить основные направления, по которым возможно дальнейшее рассмотрение такого гражданско-правового феномена, как недействительность сделки с нарушением нескольких условий ее действительности.

Основная проблема здесь сводится к решению вопроса о том, какие нормы, а заодно и юридические последствия, недействительности должны применяться к недействительной сделке со сложным составом.

В отечественной цивилистике данная проблема лишь вкратце затрагивалась И.Б. Новицким, который считал, что "при совпадении двух оснований недействительности предпочтение следует отдавать более сильному основанию"[139], а также В.П. Шахматовым, полагавшим, что "сделка, совершенная под влиянием насилия, обмана или угрозы, исходящая от недееспособного или несовершеннолетнего, должна квалифицироваться по составу, посвященному малолетнему"[140].

Однако ни закон, ни руководящие разъяснения Пленумов Верховного и Высшего Арбитражного Судов не дают никакой информации по данному вопросу, что, по нашему мнению, оставляет широкое поле для судейского усмотрения, что в данном случае нецелесообразно.

Итак, главным вопросом недействительных сделок со сложным составом является определение более приоритетных составов недействительности сделок перед менее приоритетными, если сделка содержит в себе несколько оснований недействительности, а также если истец требует признания ее недействительной по нескольким основаниям, либо в деле фигурируют более одного истца, требующие признать сделку недействительной по различным основаниям.

В первую очередь, по нашему мнению, требуется установить примат ничтожности сделки над оспоримостью. Он означает, что если действие, совершенное в виде сделки, содержит одновременно признаки и ничтожности и оспоримости (например, совершена под влиянием заблуждения и с целью, противной основам правопорядка), то суд должен применить к ней соответствующие последствия недействительности именно ничтожной сделки. Так, например, если сделка совершена под влиянием заблуждения и противоречит основам правопорядка и (или) нравственности, то даже в случае предъявления иска о признании сделки недействительной по основанию, содержащемуся в ст.178 ГК РФ, суд, убедившись, что такая сделка является недействительной в силу прямого указания на это в законе (в данном случае - в ст.169 ГК РФ), имеет право по собственной инициативе согласно ч.2 п.2 ст.166 ГК РФ применить к данной ничтожной сделке последствия недействительности. Причем имущественные последствия недействительной сделки, признанной таковой по ст.169 ГК РФ, более неблагоприятны для виновной стороны (сторон), чем при ее квалификации по ст.178 ГК РФ.

Итак, первым принципом, на котором должна основываться квалификация недействительных сделок со сложным составом, является принцип установления преимущества ничтожности над оспоримостью, руководствуясь которым, суды должны применять последствия ничтожности к сделкам, одновременно содержащим основания как ничтожности, так и оспоримости. В связи с этим, в ГК РФ можно было бы закрепить следующее правило: если сделка одновременно обладает основаниями ничтожности и оспоримости, то к ней, в независимости от предъявленных требований, применяются последствия недействительности соответствующей ничтожной сделки.

Далее следует найти приоритеты среди ничтожных и оспоримых недействительных сделок. Это сделать достаточно сложно, поскольку неясен критерий, которым руководствуется законодатель. Тем не менее, приоритеты можно было бы выстроить, выделив в группу более важных оснований те, которые каким-либо образом посягают на государственные интересы, а также влекут взыскание в доход Российской Федерации (фактически по степени общественной вредности).

Возможен и другой подход: например, среди оснований ничтожности и оспоримости в сложном составе недействительной сделки, первоначально отдавать преимущество сделкам лиц с недостаточным для этого уровнем дееспособности, затем сделкам лиц, заключившим сделку под влиянием обмана, насилия или угрозы, а уже затем иным недействительным сделкам.

Бесспорно, что необходимость урегулирования данного вопроса на уровне ГК РФ, или хотя бы на уровне руководящих разъяснений Пленумов Верховного и Высшего Арбитражного Судов, очевидна, так как это позволило бы судам беспрепятственно выбирать необходимое основание недействительности, а соответственно и имущественное последствие этой недействительности.

И тем не менее, в отношении ничтожных сделок, недействительных по нескольким основанием, уже сегодня можно было бы установить, что, если сделка является ничтожной одновременно по нескольким основаниям, то к ней применяются наиболее невыгодные последствия для виновного участника данной сделки. Тем самым в законе, применительно к ничтожным сделкам, последовательно находил бы свою реализацию принцип более строгой санкции за гражданское правонарушение, обладающее большей общественной вредностью.

Установление подобного приоритета среди оспоримых сделок, которые могут быть признаны недействительными сразу же по нескольким основаниям, дело более трудоемкое, поскольку осложняется целым рядом факторов. Во-первых, здесь суд не имеет права по своей инициативе применить последствия недействительности без соответствующего искового требования. Во-вторых, вполне можно предположить ситуацию, когда одновременно разными истцами могут быть предъявлены требования о признании недействительной одной и той же сделки по различным основаниям, причем для этих оснований недействительности закон может предусматривать взаимоисключающие имущественные последствия[141]. Поэтому данная проблема остается еще до конца не разрешенной.

Рассмотрев отдельные составы недействительных сделок на предмет их соответствия категории "правонарушение", можно заметить, что большинство из них отвечает таким характеристикам противоправного деяния, как общественная вредность, противоправность, виновность, привлечение правонарушителя к юридической ответственности.

Тем не менее, среди недействительных сделок есть и такие (хотя их и меньшинство), которые не могут считаться правонарушениями в силу того, что в деянии их субъектов отсутствует вина, либо, в силу невозможности адекватного отношения данных лиц к совершенной сделке и ее условиям установить вину последних не представляется возможным. Подобные недействительные сделки не являются правонарушениями, однако это не дает нам права не относить их к противоправным деяниям, тем более что при признании таких сделок недействительными, на их участников все равно возлагается реституционное обязательство.

Это позволяет сделать вывод, что, в подавляющем большинстве случаев, по своей юридической природе недействительная сделка представляет собой гражданское правонарушение. Его последствия находятся далеко за рамками частных интересов участников недействительной сделки, поскольку прямо или косвенно ущемляют права и законные интересы других субъектов гражданского оборота и в целом негативно влияют на его эффективность.

Заключение

Современное развитие отношений гражданского оборота, связанное с дальнейшим освоением субъектами отечественного права основ рыночной экономики, привело к количественному увеличению числа юридических сделок, которые, по определению действующего законодательства, должны представлять собой правомерные действия. Правомерность гражданско-правовых сделок как юридических фактов означает, что последние прямо не запрещены законом и призваны порождать гражданские права и обязанности, которых желали достичь их участники.

В случаях, когда действия участников, совершенные в виде сделок, подпадают под составы недействительных сделок, содержащихся в действующем законодательстве, они не порождают тех юридических последствий, которых желали их участники. Более того, совершение подобных действий влечет наложение на последних принудительной обязанности. Из этого следует, что сделка и недействительная сделка не соотносятся между собой как целое и часть, а являются правовыми антиподами, поскольку первая является правомерным действием, а вторая - неправомерным.

1. Неправомерность недействительной сделки еще не дает нам оснований с полной уверенностью утверждать, что последняя является правонарушением. Однако, обратившись к теории правонарушения и соотнося юридически значимые черты недействительной сделки с признаками правонарушения, нельзя не принять во внимание, что, за некоторыми исключениями, недействительные сделки обладают не только противоправностью, но и, совершаясь виновно, причиняют вред участникам гражданского оборота, негативно влияя на стабильность последнего.

2. Это дает основания полагать, что все недействительные сделки, за исключением тех, обоими субъектами которых являются граждане, признанные судом недееспособными и малолетние (ст.171 и 172 ГК РФ), а также недействительных сделок дееспособного гражданина, не способного понимать значение своих действий и руководить ими в момент совершения сделки, если гражданин не сам привел себя в такое состояние или его контрагент не знал или заведомо не должен был знать о таком состоянии гражданина (ст.177 ГК РФ), и совершенных под влиянием заблуждения, если заблуждение возникло не по вине контрагента, заблуждавшегося лица (ст.178 ГК РФ), являются гражданскими правонарушениями.

3. Недействительные сделки, обоими субъектами которых являются граждане, признанные судом недееспособными и малолетние (ст.171 и 172 ГК РФ), не являются правонарушениями, поскольку особенности сознания данных лиц не позволяют определить их виновность, в связи с чем они на основании соответственно ст.26 и 29 ГК РФ не несут гражданско-правовую ответственность.

4. Реституционное требование потерпевшей от недействительной сделки стороны является самостоятельным способом защиты ее прав и законных интересов, которое не соединяет в себе виндикационное, кондикционное и деликтное требования, поскольку последние не связываются напрямую законом с недействительностью сделок. В связи с самостоятельностью реституционного требования истца возможность удовлетворения последнего не должна на практике связываться с правилами о виндикации (п.1 ст.302 ГК РФ), согласно которым изъятие имущества у возмездного добросовестного приобретателя напрямую зависит от того, выбыло ли это имущество из рук собственника по его воле или нет.

5. Наличие в действии, совершенном в виде сделки, более одного основания недействительности из установленных разными статьями закона, представляет значительную трудность. Бесспорно, что необходимость урегулирования данного вопроса на уровне ГК РФ, или хотя бы на уровне руководящих разъяснений Пленумов Верховного и Высшего Арбитражного Судов, очевидна, так как это позволило бы судам беспрепятственно выбирать необходимое основание недействительности, а соответственно и имущественное последствие этой недействительности.

6. Необходимо установить приоритет ничтожных сделок над оспоримыми в случае нескольких оснований для признания недействительности сделок. Так ст.166 ГК РФ возможно дополнить ч.3 следующего содержания: "3. Сделка недействительная по нескольким основаниям, установленным настоящим Кодексом, в силу признания ее оспоримой сделка или ничтожной сделка, должны быть признана ничтожной.

Библиографический список

Нормативно-правовые акты

1.         Конституция Российской Федерации.12.12.1993. // Российская газета. - № 237. - 25.12.1993.

2.         Гражданский Кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30.11.1994 № 51-ФЗ (в ред. от 10.01.2006) // Собрание законодательства РФ. - 1994. - № 32. - Ст.3301.

3.         Гражданский Кодекс Российской Федерации (часть вторая) от 26.01.1996 № 14-ФЗ (в ред. от 02.02.2006) // Собрание законодательства РФ. - 1996. - № 5. - Ст.410.

4.         Гражданский Кодекс Российской Федерации (часть третья) от 26.11.2001 № 146-ФЗ (в ред. от 02.12.2004) // Собрание законодательства РФ. - 2001. - № 49. - Ст.4552.

5.         Водный кодекс Российской Федерации № 167-ФЗ от 16 ноября 1995 г. (в ред. от 31.12.2005 г) // Собрание законодательства РФ. - 1995. - № 47. - Ст.4471.

6.         Лесной кодекс Российской Федерации № 22-ФЗ от 29 января 1997 г. (ред. от 31.12.2005 г) // Собрание законодательства РФ. - 1997. - №5. - Ст.610.

7.         Федеральный Закон РФ № 128-ФЗ от 8 августа 2001 г. "О лицензировании отдельных видов деятельности" (ред. от 31.12.2005 г) // Собрание законодательства РФ. - 2001. № 33 (часть I). - Ст.3430.

8.         Федеральный Закон РФ № 122-ФЗ от 21 июля 1997 г. "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним" (с изм. от 01.07.2006 г) // Собрание Законодательства РФ. - 1997. - № 30. - Ст.3594.

9.         Федеральном Закон РФ № 208-ФЗ от 26 декабря 1995 г. "Об акционерных обществах" (в ред. от 05.01.2006 г) // Собрание законодательства РФ. - 1996. - № 1. - Ст.1.

10.      Патентный Закон Российской Федерации № 3517-1 от 23 сентября 1992 г. (в ред. от 02.02.2006 г) // Ведомости Съезда народных депутатов и Верховного Совета РФ. - 1992. - № 42. - Ст.2319.

Научная и специальная литература

11.      Алексеев С.С. Гражданская ответственность за невыполнение плана железнодорожной перевозки грузов. - М. Юрлитиздат. 1959. - 462 с.

12.      Алексеев С.С. О составе гражданского правонарушения // Правоведение. - 1958. - № 1. - С.47-51.

13.      Белов А.П. Публичный порядок: законодательство, доктрина, судебная практика // Право и экономика. - 1996. - № 19. - С.30.

14.      Беляева О.А. Предпринимательское право России: курс лекций (издание второе, переработанное и дополненное) - М. ЗАО Юстицинформ. 2006. - С.216.

15.      Брагинский М.М., Витряиский В.В. Договорное право. Книга первая. Общие положения. - М. Статут. 1999. - 624 с.

16.      Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право: Общие положения. - М. Статут. 2001. - 648 с.

17.      Варфоломеев В.В. Об исковой давности по недействительным ничтожным сделкам // Юрист. - 2005. - № 11. - С. 19.

18.      Газарьян Б., Зинченко С. Ничтожные и оспоримые сделки в практике предпринимательства // Хозяйство и право. - 1997. - № 2. - С.31.

19.      Генкин Д.М. Недействительность сделок, совершенных с целью, противной закону // Ученые записки ВИЮН. - 1947. - Вып. V. - С.50.

20.      Генкин Д.М. Относительная недействительность сделок. - М. Юридический вестник. 1914. Книга VII-VIII. - 468 с.

21.      Голышев В.Г. Совершение сделок под влиянием насилия или угрозы // Юрист. - № 10. - 2002. - С.24.

22.      Голышев В.Г. Совершение сделки с целью, заведомо противной основам правопорядка и нравственности // Юрист. - 2003. - № 2. - С.22.

23.      Гражданский кодекс Российской Федерации. С постатейным приложением материалов судебной практики / Сост. Мурзин Д.В. - М. Норма. 2001. - 562 с.

24.      Гражданское право: Учебник. В 2-х т. Т.1. / Под ред. Суханова Е.А. - М. Норма. 1993. - 624 с.

25.      Гражданское право: В 2 т. Т.1. / Отв. ред. Суханов Е.А. - М. Инфра. 1998. - 638 с.

26.      Гражданское право: Учебник. Ч.1. / Под ред. Толстого Ю.К., Сергеева А.П. - М. Норма. 1996. - 648 с.

27.      Гражданское право. Ч.1. / Под ред. Сергеева А.П., Толстого Ю.К. - М. Норма. 1998. - 652 с.

28.      Гражданское право. Ч.1. / Под ред. Толстого Ю.К., Сергеева А.П. - М. Норма. 1999. - 674 с.

29.      Гражданское право. Часть первая / Под ред. Калпина А.Г., Масляева А.И. - М. Юристъ. 2000. - 686 с.

30.      Гражданское право. Часть первая: учебник / Отв. ред. Мозолин В.П., Масляев А.И. - М. Юристъ. 2005. - 472 с.

31.      Грось Л. О применении срока исковой давности по требованиям, вытекающим из недействительности ничтожных сделок // Арбитражный и гражданский процесс. - 2006. - № 1. - С.22.

32.      Добровольский В.И. О признании сделок недействительными // Право и экономика. - 2005. - № 4. - С.27.

33.      Долженко А.И., Резников В.Б., Хохлова И.И. Судебная практика по гражданским делам. - М. Бек. 2001. - 462 с.

34.      Дорожинская Е.Л. Правовое регулирование сделок с недвижимым имуществом. Диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук. - М. Инфра-М. 2000. - 368 с.

35.      Егоров Ю. Недействительность противозаконных по содержанию сделки // Законность. - 2004. - № 6. - С.31.

36.      Егоров Ю.П. Сделки в гражданском праве. - Новосибирск. Изд-во НГУ. 1995. - 376 с.

37.      Журбин Б. Необходимые полномочия // ЭЖ-Юрист. - 2005. - № 47. - С.11.

38.      Иоффе О.С. Ответственность по советскому гражданскому праву. - Л. Изд-во ЛГУ. 1955. - 562 с.

39.      Иоффе О.С. Советское гражданское право. - М. Юридическая литература. 1967. - 642 с.

40.      Исаков В.Б. Юридические факты в советском праве. - М. Юридическая литература. 1984. - 432 с.

41.      Кашеварова Н. Деление недействительных сделок по действующему законодательству // Правовые вопросы недвижимости. - 2004. - № 2. - С.17.

42.      Киселев А.А. Гражданско-правовое регулирование недействительности сделок, не соответствующих закону или иным правовым актам // Арбитражный и гражданский процесс. - 2004. - № 3. - С.23.

43.      Киселев А.А. Гражданско-правовое регулирование недействительности сделки, совершенной лицом, не способным понимать значение своих действий или руководить ими // Юрист. - 2004. - № 5. - С. 19.

44.      Киселев А.А. Квалификация недействительности сделок по ст.168 ГК РФ // Нотариус. - 2005. - № 4. - С.24.

45.      Киселев А.А. Понятие недействительной сделки // Бюллетень нотариальной практики. - 2004. - № 3. - С.24.

46.      Киселев А.А. Проблемы квалификации недействительности кабальных сделок // Бюллетень нотариальной практики. - 2004. - № 2. - С. 20.

47.      Киселев А.А. Проблемы квалификации недействительности сделок, совершенных с превышением ограниченных полномочий // Арбитражный и гражданский процесс. - 2004. - № 4. - С.24.

48.      Киселев А.А. Проблемы квалификации недействительности сделки по ст.177 ГК РФ // Российский судья. - 2005. - № 8. - С.21.

49.      Кияшко В.А. Государственная регистрация сделок в гражданском законодательстве // Журнал российского права. - 2004. - № 11. - С.23.

50.      Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный) / Отв ред. Садиков О.Н. - М. Норма. 1997. - 768 с.

51.      Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный) (издание третье, исправленное, дополненное и переработанное) / Под ред. Садикова О.Н. - М. Инфра-М. 2005. - 776 с.

52.      Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный) / Под ред. Абовой Т.Е., Кабалкина А.Ю. - М. Юрайт. 2004. - 724 с.

53.      Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) (издание 5-е, дополненное и исправленное) / Отв. ред. Лебедев В.М. - М. Юрайт-Издат. 2005. - 548 с.

54.      Котин В. Фиктивные сделки в предпринимательской деятельности // Законность. - 1996. - № 10. - С.32.

55.      Красавчиков О.А. Юридические факты в гражданском праве. - М. Госюриздат. 1958. - 426 с.

56.      Кряжков А.В. Недействительность сделок при банкротстве кредитных организаций // Банковское право. - 2006. - № 1. - С. 19.

57.      Кузнецов А.Н., Егорова О.Ю. Проблемы выявления и оспаривания сомнительных сделок // Банковское право. - 2006. - № 1. - С.26.

58.      Кулматов Т.Ш. Недействительные сделки по гражданскому праву и деятельность органов внутренних дел по их пресечению. Диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук. - М., МГУ. 1996. - 164 с.

59.      Малеин Н.С. Имущественная ответственность в хозяйственных отношениях. - М. Юрлитиздат. 1968. - 428 с.

60.      Мананников О.В. Наследование по завещанию и недействительность завещания // Нотариус. - 2003. - № 1. - С.31.

61.      Мананников О.В. Споры, связанные с применением норм наследственного права // Нотариус. - 2005. - № 3. - С.26.

62.      Матвеев Г.К. Вина в советском гражданском праве. - Казань. КГУ. 1955. - 568 с.

63.      Матвеев И.В. Недействительность сделок с пороком формы // Современное право. - 2001. - № 9. - С.26.

64.      Матвеев Г.К. Основания гражданско-правовой ответственности. - М. Юридическая литература. 1970. - 582 с.

65.      Митюшин В. Пороки полномочий // ЭЖ-Юрист. - 2006. - № 7. - С.11.

66.      Научно-практический комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный) / Под ред. Мозолина В.П., Малеиной М.Н. - М. Норма. 2004. - 682 с.

67.      Новицкий М.Б. Недействительные сделки / Вопросы советского гражданского права. - М. Юрлитиздат. 1945. - 456 с.

68.      Новицкий И.Б. Сделки. Исковая давность. - М. Юрлитиздат. 1954. - 462 с.

69.      Ойгензихт В.А. Воля и волеизъявление (Очерк теории, философии и психологии права) - Душанбе. Воля. 1983. - 368 с.

70.      Павлова И.Ю. Правовые проблемы признания ничтожных сделок недействительными в судебном порядке // Право и политика. - 2005. - № 4. - С.26.

71.      Переладов А. Баланс частных и публичных интересов // Законность. - 2006. - № 3. - С.32.

72.      Попова О.В. Формы кредитного договора // Юрист. - 2004. - № 11. - С.22.

73.      Пулова Л.В. Недействительные сделки и защита права собственности // Право и экономика. - 2003. - № 6. - С.33.

74.      Рабинович Н.В. Недействительность сделок и ее последствия. - Л. Изд-во ЛГУ. 1960. - 462 с.

75.      Растеряев Н. Недействительность юридических сделок по русскому праву. - СПб. 1901. - 346 с.

76.      Рожкова М.А. К вопросу о недействительности коммерческих сделок // Юрист. - 2004. - № 1. - С.17.

77.      Рябченко Л. Недействительность сделок приватизации // ЭЖ-Юрист. - 2005. - № 20. - С.22.

78.      Рясенцев В.А. Сделки по советскому гражданскому праву. - М. Госполитиздат. 1951. - 462 с.

79.      Сергеев В.И. Лжесделки: распознавание и способы предупреждения // Право и экономика. - 2001. - № 7. - С.33.

80.      Синайский В.И. Русское законодательное право. - Киев. 1917. - 458 с.

81.      Слесарев В.Л. Объект и результат гражданского правонарушения. - Томск. Труды Томского государственного университета. 1980. - 468 с.

82.      Споры о признании сделки недействительной. Сборник документов / Под общей ред. Тихомирова М.Ю. - М. Издательство Тихомирова М.Ю. 2000. - 462 с.

83.      Толстой В.С. Мнимые и притворные сделки: Научно-практический комментарий // Социалистическая законность. - 1971. - № 12. - С.34.

84.      Тузов Д.О. Реституция в гражданском праве: Автореф. дис... к. ю. н. - Томск. 1999. - 96 с.

85.      Украинцева Е.Р. Антисоциальные сделки / Актуальные проблемы правоведения. - Ярославль. Изд-во Гос. Ун-та. 1997. - 362 с.

86.      Хейфец Ф.С. Недействительность сделок по российскому гражданскому праву. - М. Юрайт. 1999. - 348 с.

87.      Хейфец Ф.С. Недействительность сделок по российскому гражданскому праву. Изд.2-е, доп. - М. Юрайт-М. 2001. - 364 с.

88.      Шахматов В.П. Составы противоправных сделок и обусловленные ими последствия. - Томск. Изд-во Томского университета. 1967. - 368 с.

89.      Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. - М. Статут. 1995. - 648 с.

90.      Ширинская Е.Ю. Сделки с недвижимостью: последствия несоблюдения требований о государственной регистрации // Юрист. - 2005. - № 1. - С.21.

91.      Эрделевский А. Недействительность сделок // Российская юстиция. - 1999. - № 12. - С.24.

Материалы юридической практики

92.      Постановление Пленума Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ № 6/8 от 1 июля 1996 г. "О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса РФ" // Вестник Высшего Арбитражного суда РФ. - 1996. - № 9. - С.10.

93.      Постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ № 9 от 14 мая 1998 г. "О некоторых вопросах применения статьи 174 Гражданского кодекса РФ при реализации органами юридических лиц полномочий на совершение сделок" // Вестник Высшего Арбитражного суда РФ. - 1998. - № 7. - С.11.

94.      Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации № 2625/96 от 15 октября 1996 г. // Вестник ВАС РФ. - 1997. - № 12. - С.11.

95.      Постановление ВАС РФ от 17 мая 2005 г. № 444/05 // Вестник ВАС РФ. - 2006. - № 3. - С.34.

96.      Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 14 октября 1997 г. по делу № 3772/97 // Вестник Высшего Арбитражного суда РФ. - 1998. - № 1. - С.9.

97.      Информационное письмо Президиума ВАС РФ № 33 от 21 апреля 1998 г. "Обзор практики разрешения споров по сделкам, связанным с размещением и обращением акций" // Вестник ВАС РФ. - 1998. - № 6. - С.9.

98.      Определение Верховного суда РФ от 27 декабря 2005 года по делу № 5-В05-173 // Бюллетень Верховного Суда РФ. - 2006. - № 3. - С.34.

99.      Извлечение из постановления Президиума Самарского областного суда № 0706/542 от 11.08.2005 года // Судебная практика. Самара. - 2006. - № 1. - С.4.

[1] Тузов Д.О. Реституция в гражданском праве: Автореф. дис... к.ю.н. – Томск. 1999. – С. 6.

[2] Красавчиков О.А. Юридические факты в гражданском праве. – М. Госюриздат. 1958. - С. 117.

[3] Газарьян Б., Зинченко С. Ничтожные и оспоримые сделки в практике предпринимательства // Хозяйство и право. – 1997. – № 2. – С. 31.

[4] Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право: Общие положения. – М. Статут. 2001. – С. 152.

[5] Генкин Д.М. Недействительность сделок, совершенных с целью, противной закону // Ученые записки ВИЮН. – 1947. – Вып. V. - С. 50.

[6] Шахматов В.П. Составы противоправных сделок и обусловленные ими последствия. – Томск. Изд-во Томского университета. 1967. – С.122.

[7] Хейфец Ф.С. Недействительность сделок по российскому гражданскому праву. Изд. 2-е, доп. – М. Юрайт-М. 2001. – С. 14 - 15; Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право: Общие положения. – М. Статут. 2001. – С. 190.

[8] Новицкий И.Б. Сделки. Исковая давность. – М. Юрлитиздат. 1954. – С. 65 - 67.

[9] Рабинович Н.В. Недействительность сделок и ее последствия. – Л. Изд-во ЛГУ. 1960. – С. 12.

[10] Рабинович Н.В. Указ. соч. - С. 12.

[11] Генкин Д.М. Недействительность сделок, совершенных с целью, противной закону / Ученые записки ВИЮН. – 1947. – Вып. V. – С. 50.

[12] Хейфец Ф.С. Недействительность сделок по российскому гражданскому праву. Изд. 2-е, доп. – М. Юрайт-М. 2001. – С. 14 - 15.

[13] Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право: Общие положения. – М. Статут. 2001. – С. 152, 190.

[14] Киселев А.А. Квалификация недействительности сделок по ст. 168 ГК РФ // Нотариус. – 2005. – № 4. – С. 24.

[15] Исаков В.Б. Юридические факты в советском праве. – М. Юридическая литература. 1984. – С. 118.

[16] Киселев А.А. Понятие недействительной сделки // Бюллетень нотариальной практики. – 2004. – № 3. – С. 24.

[17] Алексеев С.С. О составе гражданского правонарушения // Правоведение. – 1958. – № 1. – С. 47.

[18] Матвеев Г.К. Вина в советском гражданском праве. – Казань. КГУ. 1955. – С. 7; Иоффе О.С. Ответственность по советскому гражданскому праву. – Л. Изд-во ЛГУ. 1955. – С. 94; Красавчиков О.А. Юридические факты в советском гражданском праве. – М. Госюриздат. 1958. – С. 57; Малеин Н.С. Имущественная ответственность в хозяйственных отношениях. – М. Юрлитиздат. 1968. – С. 22; Гражданское право: Учебник. В 2-х т. Т. 1. / Под ред. Суханова Е.А. – М. Норма. 1993. – С. 175; Гражданское право: Учебник. Ч. 1. / Под ред. Толстого Ю.К., Сергеева А.П. – М. Норма.1996. – С. 490; Гражданское право. Часть первая / Под ред. Калпина А.Г., Масляева А.И. – М. Юристъ. 2000. – С. 505-506.

[19] Гражданское право: В 2 т. Т. 1. / Отв. ред. Суханов Е.А. – М. Инфра. 1998. – С. 439.

[20] Гражданское право. Ч. 1. / Под ред. Сергеева А.П., Толстого Ю.К. – М. Норма. 1998. – С. 567.

[21] Гражданское право. Часть первая / Под ред. Калпина А.Г., Масляева А.И. – М. Юристъ. 2000. – С. 505-506.

[22] Матвеев Г.К. Вина в советском гражданском праве. – Казань. 1955. – С. 89; Матвеев Г.К. Основания гражданско-правовой ответственности. – М. Юридическая литература. 1970. – С. 132.

[23] Матвеев Г.К. Основания гражданско-правовой ответственности. – М. Юридическая литература. 1970. – С. 9.

[24] Алексеев С.С. О составе гражданского правонарушения // Правоведение. – 1958. – № 1. – С. 49.

[25] Алексеев С.С. О составе гражданского правонарушения // Правоведение. – 1958. – № 1. – С. 49-50; Алексеев С.С. Гражданская ответственность за невыполнение плана железнодорожной перевозки грузов. – М. Юрлитиздат. 1959. – С. 49.

[26] Алексеев С.С. О составе гражданского правонарушения // Правоведение. – 1958. – № 1. – С. 51.

[27] Там же.

[28] Слесарев В.Л. Объект и результат гражданского правонарушения. – Томск. Труды Томского государственного университета. 1980. – С. 8.

[29] Растеряев Н. Недействительность юридических сделок по русскому праву. – СПб. 1901. – С. 18; Синайский В.И. Русское законодательное право. – Киев. 1917. – С. 106; Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. – М. Статут. 1995. – С. 178.

[30] Новицкий М.Б. Недействительные сделки / Вопросы советского гражданского права. – М. Юрлитиздат. 1945. – С. 35; Рясенцев В.А. Сделки по советскому гражданскому праву. – М. Госполитиздат. 1951. – С. 18.

[31] Гражданское право: в 2 т. Т. 1. / Отв. ред. Суханов Е.А. – М. Инфра. 1998. – С. 357-358; Егоров Ю.П. Сделки в гражданском праве. – Новосибирск. Изд-во НГУ. 1995. – С. 72.

[32] Кашеварова Н. Деление недействительных сделок по действующему законодательству // Правовые вопросы недвижимости. – 2004. – № 2. – С. 17.

[33] Новицкий И.Б. Недействительные сделки / Вопросы советского гражданского права. – М. Юрлитиздат 1945. – С. 35.

[34] Хейфец Ф.С. Недействительность сделок по российскому гражданскому праву. – М. Юрайт. 1999. – С. 53.

[35] Эрделевский А. Недействительность сделок // Российская юстиция. – 1999. – № 12. – С. 24.

[36] Генкин Д.М. Относительная недействительность сделок. – М. Юридический вестник. 1914. Книга VII-VIII. – С. 217.

[37] Там же.

[38] Хейфец Ф.С. Недействительность сделок по российскому гражданскому праву. – М. Юрайт. 1999. – С. 52.

[39] Там же.

[40] Вестник Высшего Арбитражного суда РФ. – 1996. – № 9. – С. 10.

[41] Хейфец Ф.С. Недействительность сделок по российскому гражданскому праву. – М. Юрайт. 1999. – С. 55.

[42] Гражданское право. Ч. 1. / Под ред. Толстого Ю.К., Сергеева А.П. – М. Норма. 1996. – С. 207-217.

[43] Долженко А.И., Резников В.Б., Хохлова И.И. Судебная практика по гражданским делам. – М. Бек. 2001. – С. 233.

[44] Споры о признании сделки недействительной. Сборник документов / Под общей ред. Тихомирова М.Ю. – М. Издательство Тихомирова М.Ю. 2000. – С. 3.

[45] Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации № 2625/96 от 15 октября 1996 г. // Вестник ВАС РФ. – 1997. – № 12. – С. 11.

[46] Собрание законодательства РФ. – 1997. – № 30. – Ст. 3595.

[47] Собрание законодательства РФ. – 1996. – № 1. – Ст. 1.

[48] Собрание законодательства РФ. – 1995. – № 47. – Ст. 4471.

[49] Собрание законодательства РФ. – 1997. – №5. – Ст. 610.

[50] Рябченко Л. Недействительность сделок приватизации // ЭЖ-Юрист. – 2005. – № 20. – С. 22.

[51] Добровольский В.И. О признании сделок недействительными // Право и экономика. – 2005. – № 4. – С. 27.

[52] Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный) / Отв ред. Садиков О.Н. – М. Норма. 1997. – С. 366.

[53] Кузнецов А.Н., Егорова О.Ю. Проблемы выявления и оспаривания сомнительных сделок // Банковское право. – 2006. – № 1. – С. 26.

[54] Постановление ВАС РФ от 17 мая 2005 г. № 444/05// Вестник ВАС РФ.- 2006.- № 3.- С.34.

[55] Рожкова М.А. К вопросу о недействительности коммерческих сделок // Юрист. – 2004. – № 1. – С. 17.

[56] Собрание законодательства РФ. – 2001. № 33 (часть I). – Ст. 3430.

[57] Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный) / Отв. ред. О.Н. Садиков. – М. Норма. 1997. - С. 366.

[58] Вестник ВАС РФ. – 1998. – № 6. – С. 9.

[59] Гражданский кодекс Российской Федерации. С постатейным приложением материалов судебной практики / Сост. Мурзин Д.В. - М. Норма. 2001. – С. 159.

[60] Митюшин В. Пороки полномочий // ЭЖ-Юрист. – 2006. – № 7. – С. 11.

[61] Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный) (издание третье, исправленное, дополненное и переработанное) / Под ред. Садикова О.Н. – М. Инфра-М. 2005. – С. 336.

[62] Киселев А.А. Проблемы квалификации недействительности сделок, совершенных с превышением ограниченных полномочий // Арбитражный и гражданский процесс. – 2004. – № 4. – С. 24.

[63] Журбин Б. Необходимые полномочия // ЭЖ-Юрист. – 2005. – № 47. – С. 11.

[64] Кряжков А.В. Недействительность сделок при банкротстве кредитных организаций // Банковское право. – 2006. – № 1. – С. 19.

[65] Извлечение из постановления Президиума Самарского областного суда № 0706/542 от 11.08.2005 года//Судебная практика. Самара.- 2006.- № 1.- С.4.

[66] Вестник Высшего Арбитражного суда РФ. – 1998. – № 7. – С. 11.

[67] Научно-практический комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный) / Под ред. Мозолина В.П., Малеиной М.Н. – М. Норма. 2004. – С. 347.

[68] Киселев А.А. Проблемы квалификации недействительности сделки по ст. 177 ГК РФ // Российский судья. – 2005. – № 8. – С. 21.

[69] Киселев А.А. Гражданско-правовое регулирование недействительности сделки, совершенной лицом, не способным понимать значение своих действий или руководить ими // Юрист. – 2004. – № 5. – С. 19.

[70] Новицкий И.Б. Недействительные сделки / Вопросы советского гражданского процесса. – М. Юрлитиздат. 1945. – С. 58.

[71] Гражданское право. Ч. 1. / Под ред. Толстого Ю.К., Сергеева А.П. – М. Норма. 1996. – С. 213.

[72] Новицкий И.Б. Недействительные сделки / Вопросы советского гражданского процесса. – М. Юрлитиздат. 1945. – С. 58; Ойгензихт В.А. Воля и волеизъявление (Очерк теории, философии и психологии права.) – Душанбе. Воля. 1983. – С. 211; Хейфец Ф.С. Недействительность сделок по российскому гражданскому праву. – М. Юрайт. 1999. – С. 94.

[73] Ойгензихт В.А. Воля и волеизъявление. (Очерк теории, философии и психологии права). – Душанбе. 1983. – С. 211.

[74] Долженко А.К., Резников В.Б., Хохлова Н.Н. Судебная практика по гражданским делам. – М. Бек. 2001. – С. 325.

[75] Новицкий И.Б. Недействительные сделки / Вопросы советского гражданского процесса. – М. Юрлитиздат. 1945. – С. 68.

[76] Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный) / Отв. ред. Садиков О.Н. – М. Норма. 1997. – С. 373.

[77] Иоффе О.С. Советское гражданское право. – М. Юридическая литература. 1967. – С. 279.

[78] Хейфец Ф.С. Недействительность сделок по российскому гражданскому праву. – М. Юрайт. 1999. – С. 97.

[79] Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный) / Под ред. Абовой Т.Е., Кабалкина А.Ю. – М. Юрайт. 2004. – С. 352.

[80] Киселев А.А. Проблемы квалификации недействительности кабальных сделок // Бюллетень нотариальной практики. – 2004. – № 2. – С. 20.

[81] Хейфец Ф.С. Недействительность сделок по российскому гражданскому праву. – М. Юрайт. 1999. – С. 99.

[82] Голышев В.Г. Совершение сделок под влиянием насилия или угрозы // Юрист. – № 10. – 2002. – С. 24.

[83] Гражданское право. Ч. 1. / Под ред. Толстого Ю.К., Сергеева А.П. – М. Норма. 1996. – С. 211.

[84] Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный) / Отв. ред. Садиков О.Н. – М. Норма. 1997. – С. 373.

[85] Рабинович И.В. Недействительность сделок и ее последствия. – Л. Изд-во ЛГУ. 1963. – С. 73.

[86] Шахматов В.П. Составы противоправных сделок и обусловленные ими последствия. – Томск. Изд-во Томского университета. 1967. – С. 238.

[87] Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный) / Отв. ред. Садиков О.Н. – М. Норма. 1997. – С. 373.

[88] Гражданское право: в 2-х т. Т. 1. / Отв. ред. Суханов Е.А. – М. Инфра. 1998. – С. 371.

[89] Гражданское право. Ч. 1 / Под ред. Толстого Ю.К., Сергеева А.П. – М. Норма. 1996. – С. 211.

[90] Новицкий И.Б. Недействительные сделки / Вопросы советского гражданского процесса. – М. Юрлитиздат. 1945. – С. 176.

[91] Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. – М. Статут. 1995. – С. 115.

[92] Новицкий И.Б. Сделки. Исковая давность. – М. Юрлитиздат. 1954. – С. 119.

[93] Иоффе О.С. Советское гражданское право. – М. Юридическая литература. 1967. – С. 283.

[94] Егоров Ю.П. Сделки в гражданском праве. – Новосибирск. Изд-во НГУ. 1995. – С. 75.

[95] Гражданское право: в 2-х т. Т. 1. / Отв. ред. Суханов Е.А. – М. Инфра. 1998. – С. 371.

[96] Гражданское право. Ч. 1. / Под ред. Толстого Ю.К., Сергеева А.П. – М. Норма. 1996. – С. 211.

[97] Хейфец Ф.С. Недействительность сделок по российскому гражданскому праву. – М. Юрайт. 1999. – С. 102.

[98] Рабинович Н.В. Недействительность сделок и ее последствия. – Л. Изд-во ЛГУ. 1960. – С. 72.

[99] Иоффе О.С. Советское гражданское право. – М. Юридическая литература. 1967. – С. 284.

[100] Гражданское право. Ч. 1 / Под ред. Толстого Ю.К., Сергеева А.П. – М. Норма. 1996. – С. 212.

[101] Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный) / Отв. ред. Садиков О.Н. – М. Норма. 1997. – С. 373.

[102] Гражданское право. Ч. 1. / Под ред. Толстого Ю.К., Сергеева А.П. – М. Норма. 1996. – С. 212.

[103] Постановление ВАС РФ от 28 декабря 2004 г. N 11509/04//Вестник ВАС РФ.- 2005.- № 3.- С.65.

[104] Там же. – С. 104.

[105] Там же. – С. 372.

[106] Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) (издание 5-е, дополненное и исправленное) / Отв. ред. Лебедев В.М. – М. Юрайт-Издат. 2005. – С. 364.

[107] Брагинский М.М., Витряиский В.В. Договорное право. Книга первая. Общие положения. – М. Статут. 1999. – С. 186.

[108] Определение Верховного суда РФ от 27 декабря 2005 года по делу № 5-В05-173//Бюллетень Верховного Суда РФ.- 2006.- № 3.-С.34.

[109] Белов А.П. Публичный порядок: законодательство, доктрина, судебная практика // Право и экономика. – 1996. – № 19. – С. 30.

[110] Украинцева Е.Р. Антисоциальные сделки / Актуальные проблемы правоведения. – Ярославль. Изд-во Гос.Ун-та. 1997. – С. 143.

[111] Переладов А. Баланс частных и публичных интересов // Законность. – 2006. – № 3. – С. 32.

[112] Вестник Высшего Арбитражного суда РФ. - 1997. - № 2. - С. 46-47.

[113] Киселев А.А. Гражданско-правовое регулирование недействительности сделок, не соответствующих закону или иным правовым актам // Арбитражный и гражданский процесс. – 2004. – № 3. – С. 23.

[114] Вестник Высшего Арбитражного суда РФ. – 1998. – № 1. – С. 9.

[115] Попова О.В. Формы кредитного договора // Юрист. – 2004. – № 11. – С. 22.

[116] Голышев В.Г. Совершение сделки с целью, заведомо противной основам правопорядка и нравственности // Юрист. – 2003. – № 2. – С. 22.

[117] Егоров Ю. Недействительность противозаконных по содержанию сделки // Законность. – 2004. – № 6. – С. 31.

[118] Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный) / Отв. ред. Садиков О.Н. – М. Норма. 1997. – С. 362.

[119] Толстой В.С. Мнимые и притворные сделки: Научно-практический комментарий // Социалистическая законность. - 1971. - № 12. - С. 34; Сергеев В.И. Лжесделки: распознавание и способы предупреждения // Право и экономика. – 2001. – № 7. – С. 33.

[120] Котин В. Фиктивные сделки в предпринимательской деятельности // Законность. – 1996. – № 10. – С. 32.

[121] Гражданское право. Часть первая: учебник / Отв. ред. Мозолин В.П., Масляев А.И. – М. Юристъ. 2005. – С. 241; Пулова Л.В. Недействительные сделки и защита права собственности // Право и экономика. – 2003. – № 6. – С. 33.

[122] Толстой В.С. Мнимые и притворные сделки: Научно-практический комментарий // Социалистическая законность. – 1971. – № 12. – С. 34.

[123] Кулматов Т. Ш. Недействительные сделки по гражданскому праву и деятельность органов внутренних дел по их пресечению. Диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук. – М., МГУ1996. – С. 107.

[124] Гражданское право: в 2 т. Том. 1 / Отв. ред. Суханов Е.А. – М. Инфра. 1998. - С. 361.

[125] Павлова И.Ю. Правовые проблемы признания ничтожных сделок недействительными в судебном порядке // Право и политика. – 2005. – № 4. – С. 26.

[126] Хейфец Ф.С. Недействительность сделок по российскому гражданско­му законодательству. – М. Юрайт. 1999. - С. 81.

[127] Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный) / Отв. ред. Садиков О.Н. – М. Норма. 1997. – С. 343.

[128] Беляева О.А. Предпринимательское право России: курс лекций (издание второе, переработанное и дополненное) – М. ЗАО Юстицинформ. 2006. – С. 216.

[129] Собрание Законодательства РФ. – 1997. – № 30. – Ст. 3594

[130] Ширинская Е.Ю. Сделки с недвижимостью: последствия несоблюдения требований о государственной регистрации // Юрист. – 2005. – № 1. – С. 21.

[131] Ведомости Съезда народных депутатов и Верховного Совета РФ. – 1992. – № 42. – Ст. 2319.

[132] Кияшко В.А. Государственная регистрация сделок в гражданском законодательстве // Журнал российского права. – 2004. – № 11. – С. 23.

[133] Хейпфец Ф.С. Недействительность сделок по российскому гражданскому праву. – М. Юрайт. 1999. – С. 89.

[134] Дорожинская Е.Л. Правовое регулирование сделок с недвижимым имуществом. Диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук. - М. Инфра-М. 2000. - С. 135.

[135] Матвеев И.В. Недействительность сделок с пороком формы // Современное право. – 2001. – № 9. – С. 26.

[136] Гражданское право. В 2 т. Т. 1 / Отв. ред. Суханов Е.А. – М. Инфра. 1998. – С. 541.

[137] Мананников О.В. Наследование по завещанию и недействительность завещания // Нотариус. – 2003. – № 1. – С. 31.

[138] Мананников О.В. Споры, связанные с применением норм наследственного права // Нотариус. – 2005. – № 3. – С. 26.

[139] Грось Л. О применении срока исковой давности по требованиям, вытекающим из недействительности ничтожных сделок // Арбитражный и гражданский процесс. – 2006. – № 1. – С. 22; Новицкий И.Б. Сделки. Исковая давность. – М. Юрлитиздат. 1954. – С. 132.

[140] Шахматов В.П. Составы противоправных сделок и обусловленные ими последствия. – Томск. Изд-во Томского университета. 1967. – С. 231.

[141] Варфоломеев В.В. Об исковой давности по недействительным ничтожным сделкам // Юрист. – 2005. – № 11. – С. 19.