Проблемы невозможности исполнения обязательств в судебной практике

3.1 Проблемы невозможности исполнения обязательств в судебной практике

В русском гражданском праве невозможность исполнения подразделялась на первоначальную и последующую, субъективную и объективную, виновную и случайную» [84, с. 146].

К.П. Победоносцев указывал, что действие обязательства прекращается и от случайных причин, в частности от невозможности учинить исполнение, не зависящей от воли лица. Он констатирует, что обстоятельства невозможности исполнения могут быть оговоренными по договору или случайными.

Д.И. Мейер так мотивировал свои суждения: «Действие, составляющее предмет обязательства и представляющее при заключении его возможным, может оказаться впоследствии невозможным. Невозможность же совершения действия составляет ущерб в имуществе. И вот обязательство нести этот ущерб тому или другому участнику и составляет риск или страх по обязательству» [57, с. 93].

Экономическая невозможность как таковая не входила в рассматриваемую структуру невозможности исполнения обязательства. Данные суждения ученых оказали влияние на тенденции в подготовке нормативных актов того времени. Положения об изменившихся обстоятельствах первоначально были включены в ст. 1650 Проекта Гражданского Уложения и предусматривали, что «должник отвечает за убытки, причиненные верителю, если не докажет, что исполнение обязательства в целом или в части сделалось невозможным вследствие такого события, которого он не мог предвидеть, предотвратить» [66, с. 162].

Таким образом, в России невозможность исполнения влекла за собой освобождение от ответственности (возмещения убытков), а не расторжение или изменение договора. От исполнения сторону освобождала только случайная объективная последующая невозможность. На основании проекта данной нормы можно сделать вывод, что она была направлена на регулирование случаев форс-мажора.

В соответствии с ГК РСФСР 1922 г. «должник освобождается от ответственности за неисполнение, если докажет, что невозможность исполнения обусловлена обстоятельством, которое он не смог предотвратить либо если оно создалось вследствие умысла или неосторожности кредитора». Хотя данный акт предполагал, что невозможность исполнения должна носить объективный характер, однако некоторыми видными юристами высказывалось мнение о том, что «под невозможностью следует понимать не только неисполнение в безусловном смысле, но и возможно, с величайшими затратами и несоразмерными жертвами» [59, с. 154].

В связи с этим в 1922 г. судебная практика применила доктрину об изменившихся обстоятельствах при рассмотрении дела о взыскании Орехово-Зуевским трестом убытков от неисполнения договора с Туркцентросоюзом, Суд признал, что голод и запрет вывоза хлеба из Туркестана повлекли изменение в общих условиях заготовок продуктов на Туркестанском рынке и, в связи с этим, снял ответственность с Туркцентрсоюза,

Следует заметить, что в этом случае, хотя суд фактически и признал экономическую невозможность исполнения, но применил последствия характерные для форс-мажора (освобождение от ответственности, а не расторжение договора).

Разработка вопросов изменения обстоятельств повлекла за собой изучение отдельных ее элементов. Один из них - проблема пределов невозможности исполнения обязательств - была предметом серьезного правового исследования в советское время.

И.Б. Новицкий отмечал, что «невозможность исполнения есть всегда только невозможность реального исполнения: уплата денежного эквивалента взамен исполнения в натуре всегда считается возможной...» [59, с. 168].

Коль скоро понятие невозможности исполнения ограничивалось только реальной невозможностью, некоторыми авторами были предприняты попытки детализировать условия невозможности исполнения, а также классифицировать основания освобождения от реального исполнения обязательства.

В частности, В.Ф. Яковлева отмечала следующие основания освобождения от реального исполнения обязательства:

наличие оговорки, предусмотренной нормативными актами;

истечение срока обязательства;

изменение планового задания соответствующего хозяйственного оргаа;

физическая невозможность исполнения;

невиновная гибель предмета обязательства [85, с. 46].

В.К. Райхер указанные основания классифицирует следующим образом:

наличие планово - регулирующего акта, обязательного для обеих сторон или хотя бы для одной из них;

практическая невозможность исполнения [70, с. 140].

Необходимо отметить, что, несмотря на ограничительное толкование понятия невозможности исполнения обязательств, некоторые специалисты придерживались мнения, что «невозможность или нецелесообразность исполнения обязательств является вопросом юридического факта и оценка тех или иных обстоятельств с точки зрения их возможного влияния на судьбу заключенных договоров в каждом конкретной случае относится к усмотрению арбитражных органов» [45, с. 114].

Однако отсутствие признания договора как важного регулятора гражданско-правовых отношений в связи с командно-административной экономикой, отсутствие интересов и возможностей активной частной предпринимательской деятельности, монополия государственной собственности, политическая и экономическая стабильность сориентировали законодательство на путь непризнания экономической невозможности исполнения в качестве основания для освобождения от ответственности. Законодательно устанавливалось, что лицо несет ответственность лишь при наличии вины, однако в законе отсутствовало непосредственное указание на освобождение от ответственности при невозможности исполнения в связи с чрезвычайными обстоятельствами.

Поэтому ГК РСФСР 1964 г. содержал норму лишь о прекращении обязательств невозможностью исполнения: «обязательство прекращается невозможностью исполнения, если вызвано обстоятельствами, за которые должник не отвечает».

В теории невозможность исполнения подразделялась на абсолютную (невозможность для всех и каждого) и относительную (невозможность для определенного лица). Но одновременно с этим высказывалось мнение, что «затруднительность совершить определенное действие не может повлечь за собой освобождение должника от исполнения, поскольку любое исполнение требует усилий. Степень этих усилий определяется органом, утверждающим плановое задание» [22, с. 326].

Исходя из сказанного, можно сделать вывод, что при существовавшей в СССР административно-командной системе, четком планировании, а также при административном ценообразовании отсутствие в законодательных актах реализации доктрины об изменении обстоятельств было предопределено построением всей системы хозяйствования.

Концепции об изменившихся обстоятельствах могут существовать в законодательстве преимущественно в условиях рыночной экономики, когда договор имеет существенное значение и служит основным регулятором отношений. Поэтому реформы, начавшиеся в нашей стране два десятилетия назад, предопределили изменение законодательства, в том числе, и появление в Гражданском кодексе РФ ст. 451. При этом следует заметить, что правило ст. 451 ГК РФ не является императивным - иное может быть предусмотрено договором или вытекать из его существа. Как справедливо отмечает А. Кабалкин, это имеет особое значение в современных условиях быстро меняющейся конъюнктуры. Очевидно, что исполнение обязательства в существенно изменившихся обстоятельствах становится экономически обременительным для одной или всех участвующих в договоре сторон [47, с. 14].

Регулирование изменения обстоятельств не исчерпывается лишь ГК РФ. Нормы об их влиянии на отношения сторон содержатся также и в иных актах. Федеральный закон «О соглашениях о разделе продукции» от 06.12.1995 г. №225-ФЗ в п. 1 ст. 17 «Стабильность условий соглашения» устанавливает, что изменения в соглашении допускаются только по согласию сторон, а также по требованию одной из сторон в случае существенного изменения обстоятельств в соответствии с Гражданским кодексом Российской Федерации.

Однако мы не смогли найти случаев применения данной специальной нормы на практике. Видимо она была закреплена в целях соответствия мировой практике и информирования зарубежных партнеров о том, что нестабильность экономической ситуации в России в любом случае не может нарушить имущественный баланс сторон.

Поскольку в России ничтожно мало количество случаев договорного урегулирования сторонами спорных вопросов, возникающих в связи с изменением обстоятельств, основное бремя разрешения данных вопросов возлагается на судебную систему. Поэтому принципиальными и существенными являются вопросы, связанные с судебным порядком расторжения договора, юридической квалификацией судом изменившихся обстоятельств в ходе разбирательства, а также последствиями такого пути расторжения (изменения) договора.

Существование большого числа обстоятельств, а также особенностей каждого из них усложняют процедуру предъявления иска и в суд и самого судебного разбирательства. Отчасти это связано с новизной положений о существенном изменении обстоятельств. Поскольку до принятия части первой Гражданского кодекса РФ нормы, подобной ст.451, в отечественном законодательстве не существовало, то соответственно, не было и судебной практики разрешения указанных споров. Поэтому сейчас судебные подходы к решению данной проблемы только начинают складываться, процент принятых решений по этой категории дел очень невелик, а сама судебная практика, порой достаточно противоречива [71, с. 9].

Особенность данной категории дел проявляется в том, что судебные процессы в большинстве случаев направлены не на сохранение договора при изменении его отдельных условий, а, напротив, на расторжение. То - есть из двух возможных вариантов решения суда - о расторжении договора или об его изменении - приоритет отдается первому. Это объясняется тем, что, вынося решение об изменении условий договора, суд тем самым обязывает сторону исполнять договор на условиях, которые она заведомо считает для -себя неприемлемыми [71, с. 8].

Следует отметить, что соответствующего разъяснения судам, по вопросам расторжения и изменения договоров в связи с различными видами изменения обстоятельств до настоящего времени нет. Это приводит к противоположным решениям судов по аналогичным, иногда и тождественным, ситуациям, ошибкам.

В этом плане показателен опыт Высшего Хозяйственного Суда Республики Белоруссия. В 1999 году им было принято постановление пленума «О применении норм Гражданского кодекса Республики Белоруссия, регулирующих заключение, изменение и расторжение договоров». В этом документе хотя и кратко, но сформулирована позиция высшего суда по вопросу изменения обстоятельств.

Ради справедливости мы отмечаем, что в 1998 году Верховным Судом РФ был принят обзор судебной практики по гражданским делам. В п. 18 данного документа отмечено, что по общему правилу о недопустимости одностороннего отказа от исполнения обязательства, действующему во всех подотраслях гражданского права, существенное изменение обстоятельств, из которых стороны исходили при заключении договора, не является безусловным основанием для признания обязательства прекращенным. Должник должен доказать в суде не только существенный характер изменения обстоятельств, но и то, что им предпринимались меры, вплоть до обращения в суд, по изменению условий договора или по его расторжению. Однако данный документ является общим обзором, а приведенный его элемент частным моментом.

В 2001 году ФАС Северо-Западного округа было подготовлено обобщение практики по делам, связанным с применением в договоре валютной оговорки, содержащее отдельные прецеденты использования судами положений об изменении обстоятельств.

Однако данные документы носят обрывочный характер лишь по отдельным делам, рассмотренным названными судебными инстанциями. Они не направляют практику в целом и не содержат полного изучения всех рассмотренных дел. В связи с этим нам представляется необходимой подготовка специального обобщения судебной практики высшими судами в форме совместного постановления Пленумов Высшего Арбитражного Суда РФ и Верховного Суда РФ о практике применения ст. 451 ГК РФ, либо, как минимум, информационного письма Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ, содержащего обзор практики применения арбитражными судами ст. 451 ГК РФ.

Это позволит реализовать единообразное применения права по данному вопросу, более оперативно рассматривать дела, в которых изменение обстоятельств является основанием иска.

Отсутствие подобных актов, на наш взгляд, приводит к тому, что некоторыми недобросовестными контрагентами в суды стали заявляться требования о расторжении договора в связи с «существенным изменением уровня цен», либо в связи с «инфляционными процессами». В большинстве случаев суды всех инстанций вполне обоснованно отклоняют подобные иски, ссылаясь, как правило, на то, что указанные изменения не содержат четырех признаков, названных в ст. 451. В частности, не могут быть признаны непредвиденными, поскольку при заключении договора стороны не могли разумно не предполагать наличие в России инфляционных процессов. Кроме того, незначительные ценовые колебания не нарушают существенным образом баланс сторон и могут быть квалифицированы как обычные предпринимательские риски. Однако имеются и противоположные решения судов.