Производство по делам о принудительной госпитализации граждан в психиатрический стационар

Департамент образования города Москва

государственное образовательное учреждение

московский городской педагогический университет

самарский филиал

Юридический факультет

Кафедра гражданского права и процесса

 

Производство по делам о принудительной госпитализации граждан в психиатрический стационар

Содержание

 

Введение

Глава 1 Принудительная госпитализация граждан в психиатрический стационар как правовой институт

1 Развитие отечественного законодательства о принудительной госпитализации граждан в психиатрический стационар

2 Правовое регулирование оказания психиатрической помощи в недобровольном порядке в РФ на современном этапе

3 Вид судопроизводства по делам о принудительной госпитализации граждан в психиатрический стационар

Глава 2 Судопроизводство по делам о принудительной госпитализации граждан в психиатрический стационар

1 Возбуждение производства по делам о принудительной госпитализации граждан в психиатрический стационар

2 Лица, участвующие в деле о принудительной госпитализации граждан в психиатрический стационар

3 Рассмотрение дел о принудительной госпитализации граждан в психиатрический стационар

Заключение

Список использованной литературы

Введение

Актуальность темы исследования. В Конституции РФ признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права. Ограничение таких неотъемлемых прав, как право на личную свободу, неприкосновенность, свободу передвижения, имеет место при помещении лица, страдающего психическим заболеванием, против его воли, в психиатрическое лечебное учреждение. В России процедура принудительной госпитализации носит судебный характер, то есть, осуществляется под контролем и по решению суда.

До 2003 года порядок принудительной госпитализации в психиатрический стационар регулировался Законом РФ «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании», который был принят еще в 1992 году.

Принятие в 2002 году нового Гражданско-процессуального кодекса позволило судам при рассмотрении дел о принудительной госпитализации лица в психиатрический стационар осуществлять контроль за решениями и действиями должностных лиц психиатрических стационарных лечебных учреждений, принимаемыми при принудительной госпитализации.

Введение Главы 35 ГПК РФ позволила судебный контроль направить на недопущение принудительной госпитализации лица в психиатрический стационар без установленных в законе на то оснований.

Однако действующее в России законодательство о порядке оказания психиатрической помощи имеет множество пробелов и недоработок, касающихся порядка принудительной госпитализации граждан в психиатрические стационары, что вызывает в судебной практике множество вопросов, особенно в области соответствия порядка принудительной госпитализации международным нормам и принципам в этой области.

Кроме того, в течение последних нескольких лет прослеживается рост количества дел, возбуждаемых по заявлениям психиатрических стационаров, а также врачей-психиатров по вопросам принудительной госпитализации граждан в психиатрический стационар.

Вышеизложенное свидетельствует, что исследование проблемы принудительной госпитализации в психиатрический стационар лиц, страдающих психическими расстройствами, является актуальным, имеет большое практическое и научное значение, чем и обуславливается выбор темы дипломной работы.

Предметом исследования, положенного в основу дипломной работы является анализ основных положений российского законодательства, регулирующего судопроизводство категории дел, относящихся к принудительной госпитализации граждан в психиатрический стационар, и практики его применения судами.

Целью исследования является теоретический анализ основных положений российского процессуального института и судопроизводство о недобровольной госпитализации граждан в психиатрический стационар.

Цель исследования дипломной работы определила следующие задачи:

1. Исследовать развитие отечественного законодательства о принудительной госпитализации граждан в психиатрический стационар.

2. Изучить основные положения правового регулирования оказания психиатрической помощи в недобровольном порядке в РФ на современном этапе.

3. Исследовать процессуальные особенности рассмотрения дел о принудительной госпитализации граждан в психиатрический стационар.

4. Изучить основные элементы возбуждения производства по делам о принудительной госпитализации граждан в психиатрический стационар и практику их применения судами.

5. Исследовать процессуальные особенности в отношении лиц, участвующих в производстве по данной категории дел.

6. Проанализировать содержание решений по делам о принудительной госпитализации граждан в психиатрический стационар на соответствие международным стандартам.

В процессе написания дипломной работы были использованы сравнительно-правовой и статистический методы исследования.

Теоретическую основу исследования составили законы РФ в области правового регулирования дел о принудительной госпитализации граждан в психиатрический стационар, научные труды ученых-правоведов в различных отраслях юридической науки, статьи психиатров, судей и работников прокуратуры: Ю.Н.Аргуновой, А.А. Брикман, А.Л. Буркова, Н.Г. Бурлаковой, В.В. Бутнева, М. А. Викут, Г.С. Галимова, Н.Н. Дебольского, С.Л.Дегтярева, Г.В. Макеевой, Н.Ф Никулинской, И.В. Решетниковой, Ю.С. Савенко, Ю.А. Тихомировой, М.К. Треушникова, А.Ю. Францифорова, Н.А. Чечиной, М.С. Шакарян и др.

Информационной основой работы послужило действующее российское законодательство, регулирующее процессуальный порядок принудительной госпитализации гражданина в психиатрический стационар, материалы Независимой Психиатрической Ассоциации России, обзоры и информационные материалы деятельности судов различного уровня.

Научно-практическая значимость. Работа представляет собой исследование проблем принудительной госпитализации граждан в психиатрический стационар, процессуальных особенностей рассмотрения данных дел, а также аналитическое исследование достоверности информации судов различного уровня по данной категории дел. Поэтому результаты исследования могут быть использованы в научной работе, в преподавании курса гражданского процессуального права.

Структура и содержание дипломной работы: состоит из введения, двух глав, объединяющих шесть параграфов, заключения и списка используемой литературы.

Глава 1 Принудительная госпитализация граждан в психиатрический стационар как правовой институт

 

1 Развитие отечественного законодательства о принудительной госпитализации граждан в психиатрический стационар

 

Истории известны два основных типа отношения к людям, страдающих психическими расстройствами, - отвержение и почитание. Согласно первому, деяния таких лиц признавались преступлениями, за которые следует божья кара.

В памятниках права, начиная с римского, таких лиц называли «в уме лишенные», «безумные», «умалишенные», «сумасбродные», «действующие в припадке болезни, приводящей в умоисступление или совершенное беспамятство», «душевнобольные и слабоумные» и даже «одержимые бесом», «беснующиеся», «скудоумные», «юродивые», «под видом изумления бываемые» и «лунатики (сонноходцы)»[1].

На всех этапах развития государственности существовал институт общественного призрения душевнобольных. Характер его законодательного регулирования был обусловлен отношением - государства, общества к душевнобольным, степенью понимания причин возникновения и форм проявления психических расстройств.

Организация общественного призрения определялась уровнем развития общественных отношений, сословными различиями и накоплениями, естественнонаучными знаниями и материальными возможностями государства. Исходным началом служило положение, согласно которому «на государстве лежит обязанность покровительствовать, а в случае нужды и помогать существованию всем, кто по своему умственному состоянию не способен исполнять требования общественного порядка»[2]. При этом государство отделяло призрение душевнобольных от призрения других категорий граждан, например, малолетних или лиц с физическими недостатками. Это было связано с необходимостью совмещать процесс лечения и специального врачебного наблюдения с целью охраны, как самого душевнобольного, так и общества от опасных проявлений болезни[3].

Становление и развитие института общественного призрения в России проходило медленнее по сравнению с другими странами. В начале ХХ в. исследователи правового положения душевнобольных констатировали, что «русское законодательство крайне скудно», что «давно уже сознанная неудовлетворенность нашего законодательства об опеке вызвала неоднократные попытки реформирования его, но проекты, вырабатываемые на протяжении более полувека, все еще не стали законом»[4].

Первое упоминание о призрении душевнобольных относится ко времени правления святого князя Владимира, крестившего Русь (ХII в.). Церковному суду подлежали все дела, касающиеся людей, состоящих в церковных ведомствах, к числу которых относили всех юродивых – «помешанных от рождения».

Этот Закон Святого Владимира действовал на Руси долгое время: на него ссылался Московский Собор 1551 г., в конце ХVII в. патриарх Адриан опирался на него для доказательства прав церкви. К правлению Святого Владимира относится принятие «Закона Судного - людям», где впервые был затронут вопрос охраны прав душевнобольных[5].

В принятых позже законоположениях Стоглавого Собора 1551 г. содержится упоминание, «что вследствие неправильного поведения душевнобольных «удручается» жизнь мирных жителей». В связи с этим была признана необходимость попечения о таких людях, которые «одержимы бесом и лишены разума», с тем, чтобы поместить их в монастыри, «дабы не быть помехой для здоровых» и «получать вразумие и приведение в истину»[6].

В годы царствования Алексея Михайловича были приняты «новоуказанные статьи» (1669 г.), направленные на охрану общества от возможного вреда, который могли причинить душевнобольные, и одновременно на защиту имущественных интересов самих больных, прежде всего из высших сословий.

Следующим шагом в развитии гражданского законодательства в сфере психического здоровья стали реформы Петра I, когда были изданы первые законодательные акты, регламентирующие гражданско-правовое положение слабоумных. Однако, по мнению русского ученого Ю.В. Каннабиха, это мало отразилось на реальном положении душевнобольных[7].

С учреждением 7 ноября 1775 г. приказов общественного призрения в России кончилась длительная эпоха монастырского и церковного призрения душевнобольных и слабоумных. Эта функция перешла к государственным органам и частично к общественным организациям. Приказам общественного призрения вменялось в обязанность содержание благотворительных и исправительных общественно-полезных заведений, в том числе забота о домах для умалишенных (долгаузах).

Следующий этап развития законодательства о призрении душевнобольных со стороны государства начался с издания Свода Законов гражданских (1815) , в котором специально была выделена глава 11 «Об опеке над безумными, сумасшедшими, глухонемыми и немыми». Впервые Закон определил формы умственного расстройства и произвел градацию субъектов на «безумных» и «сумасшедших», которой руководствовались до реформ 1917 г.[8]

Установление факта умственного расстройства имело значение для вынесения решения о наложении опеки или призрения и при рассмотрении в суде спора о дееспособности лица при совершении действия, имеющего юридическое значение. В первом случае применялся административный порядок производства по делу, во втором - судебный. И тот и другой регламентировались нормами гражданского законодательства.

Введение новых Судебных Уставов (1864 г.) не внесло существенного вклада в развитие российского законодательства о душевнобольных - ни в отношении правил призрения, освидетельствования, ни относительно покровительства Закона.

С началом становления судебной психиатрии как науки появились исследования русского и зарубежного законодательства о правовом положении душевнобольных. Причем прогрессивные веяния в защиту регламентации в Законе прав психических больных наблюдались в среде, как юристов, так и психиатров[9].

Анализ исторической литературы позволяет говорить том, что на рубеже XIX-XX вв. в России была подготовлена теоретическая и практическая база для изменения действующего законодательства и издания закона, регламентирующего правовое положение душевнобольных и слабоумных.

Узаконена процедура (хотя и довольно длительная) освидетельствования душевнобольных и слабоумных с целью их последующего призрения.

Поставлен вопрос о необходимости изъятия дел подобной категории из компетенции административных органов и передачи их судебным, хотя на законодательном уровне не были установлены гарантии обоснованности помещения лиц в психиатрическую больницу.

Уже с конца XIX в. российскими правоведами и психиатрами ставился вопрос о судебном надзоре за осуществлением принуждения в отношении рассматриваемой категории субъектов, который существовал к тому времени во многих зарубежных странах.

На первом этапе судебных реформ, начавшихся в России с событий октября 1917 г., не было внесено принципиальных изменений в законодательные акты о правовом положении душевнобольных и слабоумных[10].

Принятый в 1926 г. в новой редакции Кодекс законов о браке, семье и опеке повторил основные положения действовавшего законодательства о недееспособности и опеке. В то же время в ст.72 КЗоБСО был сужен круг субъектов, уполномоченных принимать решение о недобровольной госпитализации гражданина в психиатрический стационар. К ним были отнесены врач-психиатр и представитель органа здравоохранения. Впервые был узаконен предельный двухмесячный срок содержания испытуемого под наблюдением в лечебном учреждении[11].

В 70-е гг. правовое положение граждан, страдающих психическими расстройствами, регулировалось наряду с нормами гражданского[12] и семейного законодательства специальным законодательством о здравоохранении. Статья 36 Основ законодательства Союза ССР и союзных республик о здравоохранении и ст.54 Закона РСФСР «О здравоохранении» закрепляли тезис об общественной опасности психической болезни наряду с другими карантинными заболеваниями.

Например, «Инструкция о порядке первичного врачебного освидетельствования граждан при решении вопроса об их психическом здоровье»[13]. Тщательно скрывался даже сам факт существования этого документа. В его пункте 8 говорилось следующее: «В случаях, когда поведение лица, не состоящего на психиатрическом учете, вызывает у окружающих подозрение на наличие у него острых психических расстройств, способных угрожать жизни и безопасности этого лица или окружающих его лиц, а также к нарушениям общественного порядка, а сам он от посещения врача-психиатра отказывается», он освидетельствуется врачом бригады скорой психиатрической помощи или врачом-психиатром психоневрологического диспансера «по вызовам официальных должностных лиц, родственников или соседей».

Далее п. 9 Инструкции: «Отдельные лица, дезорганизирующие работу учреждений, предприятий и т.п. нелепыми поступками, многочисленными письмами нелепого содержания, а также необоснованными требованиями, могут быть освидетельствованы врачом-психиатром непосредственно в этих учреждениях...».

Широкий простор для должностных лиц, родственников или соседей приструнить или убрать неугодного.[14]

Прорыв состоялся при подготовке первого визита Горбачёва в США. Закрутилась работа по пробиванию решения Политбюро о необходимости принятия законодательного акта, регулирующего все аспекты оказания психиатрической помощи. К сожалению, Минздрав вкупе с карательными органами преуспели в борьбе с МИДом. В результате 5 января 1988 года на свет явился Указ Президиума Верховного Совета СССР, вводящий в действие Положение об условиях и порядке оказания психиатрической помощи, утвержденное Указом Президиума Верховного Совета СССР от 5 января 1988 г. Оно внесло определенный вклад в разработку основ правового положения граждан, страдающих психическими расстройствами, но явилось, все же половинчатым решением давно назревшей проблемы.

Несмотря на все недостатки Положения в нем было немало позитивных моментов. Прежде всего, это была первая попытка именно законодательного, а не ведомственного регулирования оказания психиатрической помощи. Устанавливались жесткие сроки освидетельствования и переосвидетельствования пациентов, недобровольно помещенных в психиатрические больницы. Положение предусматривало не только административный, но и судебный, а также прокурорский контроль за действиями психиатров. Вместе с тем механизм такого контроля был обойден молчанием, а поэтому работать он не мог[15].

Однако Положение 1988 г.[16] так и не закрепило порядок принудительной госпитализации в психиатрический стационар на основании решения судебных органов либо с санкции прокурора. Это было вызвано тем, что развитие гражданского законодательства, в том числе о правовом положении граждан, страдающих психическими расстройствами, прямо отражало общественно-политическую обстановку в государстве[17].

Таким образом, принудительная психиатрическая госпитализация имеет древнюю историю, но до 1993 года в России не имелось какого-либо специального законодательства в области душевного здоровья. Были разрозненные инструкции и статьи законов в уголовном и административном праве, приказах Министерства здравоохранения СССР.

В Советском Союзе любой психиатрический пациент мог быть госпитализирован по просьбе его родственников, начальника на работе, или указаниям районного психиатра. При этом согласии или несогласие пациента ничего не значило. Продолжительность лечения в психиатрической больнице зависела также исключительно от психиатра. Все это сделало возможным злоупотребление психиатрией для подавления несогласных с политическим режимом, но, что может быть более важно для нас, это создало порочную практику игнорирования прав душевнобольных.

Права душевнобольных важны в каждом обществе. Эти люди особенно уязвимы к любым ограничениям их свободы. Будучи своеобразным «меньшинством» среди психически здоровых людей, душевнобольные являются жертвами социальной стигматизации и отвержения.

А недобровольная госпитализация является той критической точкой, где легко могут быть нарушены права душевнобольных[18].

2 Правовое регулирование оказания психиатрической помощи в недобровольном порядке в РФ на современном этапе

Необходимость применения принудительных медицинских мер к людям, страдающим психическими расстройствами, обусловлена спецификой состояния здоровья этих лиц, их непредсказуемым поведением, снижением оценки своего состояния, неспособностью адекватно оценить его тяжесть и необходимость лечения[19].

Согласно определению Совета Европы, недобровольная психиатрическая госпитализация означает прием и удержание для лечения человека, страдающего от психического расстройства в больнице или другом медицинском или соответствующем учреждении, произведенное не по его просьбе (Council of Europe, 1983)[20].

Правовой институт принудительной психиатрической госпитализации и принудительного психиатрического освидетельствования появился в российском праве с принятием в 1992 г. Закона РФ «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании»[21] - тогда впервые в истории России была установлена судебная подведомственность многих вопросов, связанных с принудительной госпитализацией и принудительным освидетельствованием.

Сейчас можно констатировать, что правовые нормы о принудительной госпитализации в психиатрический стационар и принудительном психиатрическом освидетельствовании являются самостоятельным правовым институтом в системе российского права.

В России отношение к Закону, особенно к судебному контролю за проведением принудительной госпитализации, с момента его принятия было неоднозначным: его критиковали и психиатры, и правозащитники, неоднократно вносились предложения по изменению Закона.

Закон Российской Федерации «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» был разработан как реакция на нарушения в области психиатрии в Советском Союзе. По мнению О.В. Лапшина, в чем-то он оказался даже более либеральным, чем соответствующие указания Совета Европы и ООН[22].

В период с июля 2001 г. по май 2004 г. на рассмотрении Государственной Думы РФ находился проект Федерального закона «О внесении изменений и дополнений в Закон о психиатрической помощи» с предложениями об изменении порядка принудительной госпитализации. На недостатки в правовом регулировании принудительной госпитализации в психиатрический стационар было обращено внимание и Европейским судом по правам человека при рассмотрении дела Ракевич против России[23].

По мнению Н.Ф. Никулинской разрешение проблем совершенствования законодательства в рассматриваемой сфере невозможно без уяснения правовой природы отношений, возникающих при осуществлении принудительной госпитализации и принудительного освидетельствования, и определения места этого института в системе права[24].

Поскольку судебная подведомственность принудительной госпитализации и принудительного освидетельствования явилась результатом перераспределения компетенции между судами и органами здравоохранения (в разных странах эти полномочия переданы различным органам - как судебным, так и административным), то первоначально полномочия суда по санкционированию принудительной госпитализации и принудительного освидетельствования оценивались как некие особенные полномочия, не вписывающиеся в привычные рамки ни гражданского, ни уголовного, ни административного процесса.

Авторы вышедшего вскоре после принятия Закона комментария к нему утверждали, что вопрос о пребывании лица в психиатрическом стационаре решается судьей без возбуждения гражданского дела; при рассмотрении требования о принудительной госпитализации судья не осуществляет правосудие, а рассматривает заявление в административном порядке подобно должностному лицу[25]. Эта позиция в 1990-е гг. получила широкое распространение как в теории, так и в практической деятельности судов.

Постепенно представление об обособленности новых судебных полномочий, как считает Н.Ф. Никулинская, стало сменяться попытками дать анализ правовой природы отношений по их применению и с учетом этого «встроить» их в сложившуюся систему гражданского процесса. Было предложено рассмотрение требований о принудительной госпитализации в психиатрический стационар признавать осуществлением правосудия путем рассмотрения судом требований, вытекающих из административных (публичных) правоотношений[26].

Эта точка зрения впервые изложена Н.Г. Салищевой и О.А. Егоровой, утверждающими, что в рассматриваемом случае возникают административно-правовые отношения, связанные с административным принуждением (помещением лица в психиатрический стационар против воли)[27].

Пока в стране отсутствует полноценный закон об административном судопроизводстве, определяющий, в частности, порядок рассмотрения в судах общей юрисдикции дел, связанных с применением специфических мер административного принуждения, приходится вести рассмотрение таких дел по правилам гражданского судопроизводства с учетом тех изъятий, которые непосредственно установлены нормами Закона о психиатрической помощи (специфические условия принятия и рассмотрения в суде заявлений, дача судьей санкции на недобровольное пребывание лица в психиатрическом стационарном лечебном учреждении, краткие сроки рассмотрения дела и т.п.)[28].

Существенным моментом в развитии института явилось принятие нового ГПК, в котором производство о принудительной госпитализации и принудительном психиатрическом освидетельствовании было отнесено к гражданскому судопроизводству (особое производство). Однако это не прекратило, а только оживило дискуссию. Многие авторы и сейчас усматривают административную, публичную природу этих отношений[29].

Сторонники публично-правовой характеристики отношений, возникающих при осуществлении принудительной госпитализации и принудительного освидетельствования, полагают, что об административном характере этих отношений свидетельствует неравное положение сторон в материальных правоотношениях, вызванное наделением психиатрической больницы рядом властных полномочий, а также наличием спора о праве психиатрической больницы и врача-психиатра на проведение принудительных мер.

Как считает Н.Ф. Никулинская аргументы, приводимые в обоснование утверждения об исключительно публично-правовой природе рассматриваемого института, не позволяют разделить эту позицию[30].

Психиатрический стационар и врач-психиатр не могут быть признаны субъектами публичного правоотношения в «чистом» виде - они не входят в систему органов государственной власти. Статьей 18 Закона РФ «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании»[31] предусмотрено, что психиатрическую помощь оказывают государственные, негосударственные психиатрические и психоневрологические учреждения и частнопрактикующие врачи-психиатры. Никаких изъятий по вопросу о возможности обращения в суд негосударственных учреждений и частнопрактикующих врачей-психиатров Закон не содержит[32].

Таким образом, обращающиеся в суд о принудительной госпитализации психиатрический стационар или врач-психиатр не только не входят в систему органов государственной власти, но могут быть исключенными даже из системы государственного здравоохранения. Кроме того, констатировать наличие у них властных полномочий можно с большими оговорками, поскольку решение о госпитализации и часть решений об освидетельствовании принимают не они, а суд. Их действия и полномочия в рамках рассматриваемой процедуры носят предварительный и подготовительный характер. Однако определенными элементами административных полномочий психиатрические больницы и врачи-психиатры все же наделены.

В соответствии со ст. 10 Закона РФ № 3185-I «при недобровольной госпитализации в случае, если обследование или лечение лица, страдающего психическим расстройством, возможны только в стационарных условиях, а психическое расстройство является тяжелым и обусловливает: - его непосредственную опасность для себя или окружающих, или - его беспомощность, то есть неспособность самостоятельно удовлетворять основные жизненные потребности, или - существенный вред его здоровью вследствие ухудшения психического состояния, если лицо будет оставлено без психиатрической помощи»[33].

В таких случаях лечение применяется по решению комиссии врачей-психиатров. Исключения из этого правила составляют неотложные случаи, когда решение о лечении принимается единолично врачом-психиатром. Под неотложными случаями понимаются случаи, когда лицо вследствие тяжелого психического расстройства представляет непосредственную опасность для себя или окружающих[34].

Нельзя не отметить, что в тех случаях, когда госпитализация вызываются обстоятельствами, указанными в п. «а» ч. 4 ст. 23 Закона РФ «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании», то есть непосредственной опасностью для окружающих, они действуют в общественных интересах.

Как считает Н.Ф. Никулинская в делах о принудительной госпитализации отсутствует спор о праве[35]. Под спором в гражданском процессуальном праве понимается состояние материального правоотношения, при котором один из субъектов этого отношения не может осуществлять свое право, считает его нарушенным или оспоренным и просит у суда защиты в виде прекращения правонарушения[36].

Требование о защите нарушенного права - это требование о прекращении действительного или предполагаемого гражданского правонарушения. Утверждение о наличии в правоотношениях по применению принудительной госпитализации и осуществлении принудительного освидетельствования спора о праве представляется серьезным заблуждением. В таких делах могут присутствовать только внешние признаки спора, выражающиеся в разных мнениях больницы (врача) и больного относительно необходимости госпитализации.

Никакого действительного или предполагаемого правонарушения в действиях больного в момент обращения заявителя в суд не имеется. Больница не обладает правом лечить всех больных, у больного отсутствует законодательно регламентированная обязанность лечиться.

Прохождение, как освидетельствования, так и получение психиатрической помощи в стационаре, отказ от этих видов психиатрической помощи, по мнению Н.Ф. Никулинской являются правом гражданина. Поскольку человек действует в рамках предоставленных ему прав на лечение и на отказ от него и при этом пользуется гарантированным Конституцией РФ правом на свободу и личную неприкосновенность, противоправность как существенный признак правонарушения отсутствует[37].

Отсутствие реального или предполагаемого правонарушения означает и отсутствие спора о субъективном гражданском праве. В таких делах речь может идти только о превентивной функции предотвращения возможных правонарушений, поскольку очевидно, что поведение человека, страдающего тяжелым психическим заболеванием, которое обусловливает его непосредственную опасность для себя или окружающих, не является социально полезным и потенциально опасно. При этом принудительная госпитализация и принудительное освидетельствование являются особыми принудительными мерами - гарантиями против злоупотребления субъективными правами со стороны лиц, нуждающихся в психиатрической помощи, применяемыми в превентивных целях.

Данный критерий успешно применяется в законодательной практике, что подтверждается введением в ГПК РФ особого производства.

Однако рассматриваемый критерий может служить только для выделения одной отдельной процедуры (вида производства), но не для всех дел, подлежащих рассмотрению в суде. Другими словами, он является не общим, а дополнительным критерием для дифференциации судебных процедур (видов производств).

В.В. Бутнев, напротив, считает наличие правового спора главным критерием отграничения искового производства от неисковых[38].

На взгляд С.Л. Дегтярева, существование особого производства в гражданском процессе советского периода и в настоящее время определяется именно значимостью рассматриваемых в этом производстве дел для общества и государства в целом. Разрешение этих дел судами связано только с независимостью судебной власти, как одного из основополагающих принципов осуществления правосудия и отсутствием аналогичных гарантий в отношении органов исполнительной власти, которые могли бы рассматривать указанные дела[39].

Ярким примером здесь служит появление в ГПК РСФСР, а затем и в ГПК РФ главы о принудительной госпитализации гражданина в психиатрический стационар (гл. 35 ГПК РФ).

Поскольку госпитализация направлена на восстановление здоровья больного человека, несомненным представляется то, что они применяются в первую очередь в интересах больного. Психические заболевания характеризуются снижением критики к своему состоянию, затруднением осознания важности обращения к медицинской помощи, что делает необходимым принятие решений о лечении в интересах самого человека, но вопреки его воле. Критериями применения принудительной госпитализации являются непосредственная опасность больного для себя и окружающих; беспомощность, то есть неспособность самостоятельно удовлетворять основные жизненные потребности; существенный вред здоровью больного вследствие ухудшения психического состояния, если лицо будет оставлено без психиатрической помощи.

Из содержания этих критериев видно, что принудительная помощь оказывается как с целью защиты окружающих больного лиц (при непосредственной опасности больного для окружающих), так и с целью защиты самого больного, не осознающего в силу болезни необходимости медицинского вмешательства (при опасности больного для себя, неспособности самостоятельно удовлетворять основные жизненные потребности, ухудшении психического состояния при отсутствии психиатрической помощи)[40].

Поэтому, по мнению Н.Ф. Никулинской, институт принудительной госпитализации в психиатрический стационар является комплексным межотраслевым институтом. На это указывает объединение в правовом регулировании указанных общественных отношений норм различной отраслевой принадлежности: конституционного права, медицинского права, гражданского права, гражданского процессуального права, административного права[41].

Нормы, затрагивающие вопросы принудительной психиатрической госпитализации и принудительного психиатрического освидетельствования, содержатся в источниках разных отраслей права: Конституции РФ, Законе РФ «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании», Гражданском процессуальном кодексе РФ[42], Основах законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан, Законе РФ «О милиции» и других[43].

Однако в законодательстве РФ нет специального юридического определения психического расстройства. Согласно статье 10 Закона «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании», «Диагноз психического расстройства ставится в соответствии с общепризнанными международными стандартами и не может основываться только на несогласии гражданина с принятыми в обществе моральными, культурными, политическими или религиозными ценностями либо на иных причинах, непосредственно не связанных с состоянием его психического здоровья»[44].

Данное положение подразумевает, что медицинское и юридическое определения психического расстройства совпадают, и только врач несет полную ответственность за определение пациента как душевнобольного. Это создает ситуацию правовой неопределенности, когда врач и юрист должны сами решать, действительно ли пациент страдает от тяжелого психического расстройства, или же для его госпитализации следует руководствоваться какими-либо другими нормами[45].

В 1992 г. правовым актом, «закрывшим» болезненный участок российской действительности, был призван стать Закон «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании», соединивший в себе материальные и процессуальные нормы[46]. Но доверие общества к органам исполнительной власти, осуществлявшим аналогичные юридические действия, было утрачено, и они были переданы в подведомственность судебных органов. По мнению С.Л. Дегтярева, если законодательно создать гарантии независимости органов исполнительной власти и условия объективного разрешения с их стороны вопросов, многие дела особого производства можно было бы исключить из подведомственности судебных органов, что способствовало бы разгрузке судов[47].

28 февраля 1996 г. Российская Федерация получила возможность присоединиться к Уставу Совета Европы без соблюдения всех необходимых условий, установленных для государств-участников.

Присоединение России произошло несмотря на отрицательный специальный отчет «Eminent Lawyers Report», в котором специалисты Совета Европы пришли к заключению, что «правовой порядок в Российской Федерации в настоящий момент не соответствует стандартам Совета Европы, закрепленным в его Уставе и развитым учреждениями Европейской конвенции по защите прав человека»[48].

Аналогичная оценка правовой системы Российской Федерации была дана директором Правового департамента Министерства иностранных дел России А. Ходаковым в Пояснительной записке от 30 января 1996 г. по вопросу о подписании Российской Федерацией Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г. и Протоколов к ней. В записке отмечалось: «На настоящий момент российское законодательство, за исключением Конституции Российской Федерации, и правоприменительная практика не в полной мере соответствуют стандартам Совета Европы»[49].

Не менее важным требованием законности принудительной госпитализации является процессуальная составляющая понятия «законности». Соблюдение процессуальной законности заключения под стражу возможно только при соблюдении следующих правил.

Закон государства должен быть сформулирован с достаточной степенью точности. Ответственное за принудительную госпитализацию лицо должно соблюдать внутреннее законодательство. В деле Rakevich v. Russia суд нашел нарушение подп. «e» п. 1 ст. 5, так как национальному суду потребовалось 39 дней на рассмотрение заявления больницы о санкционировании заключения вместо пяти дней, установленных законом^[50].

Необходимо отметить, что Закон № 3185-I устанавливает материальные и процессуальные критерии законности принудительной госпитализации, которые корреспондируют критериям, установленным в Конвенции, точнее в прецедентном праве Европейского суда.

Закон в части закрепления материальных критериев принудительной госпитализации не противоречит правоположениям, закрепленным в судебной практике Европейского суда[51].

Более того, что касается вопроса о достаточной ясности формулировок Закона, закрепляющих основания принудительной госпитализации, то данный вопрос был предметом рассмотрения по делу Rakevich v. Russia. Суд не согласился с доводом заявительницы о том, что «Закон «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании», в частности, его положения о недобровольной госпитализации, не отвечают требованиям правовой определенности, вытекающим из Конвенции»[52].

Статьи 33–35 Закона «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» устанавливают процессуальные правила рассмотрения судом заявления о проведении принудительной госпитализации. Процедура содержит в себе все гарантии для сторон гражданского процесса, так как ст. 35 Закона № 3185-I содержит ссылку на ГПК РФ.

Судебное решение является юридически обязательным основанием для проведения (продления) или отказа в проведении (продлении) принудительной госпитализации (п. 1 ст. 35 Закона № 3185-I).

Статьей 34 Закона № 3185-I и гл. 35 ГПК РФ пациенту, в дополнение к общим процессуальным правам, предоставляются дополнительные процессуальные гарантии права на справедливое судебное разбирательство (такие как обязательное участие прокурора, представителя психиатрического учреждения, ходатайствующего о госпитализации, и представителя лица, в отношении которого решается вопрос о госпитализации).

По мнению А.Л. Буркова, в целом относительно процессуальных правил проведения судебной проверки можно заключить, что Закон № 3185-I соответствует требованиям, предъявляемым процессуальным правом Европейского суда, за исключением двух моментов[53].

В соответствии со ч. 2 ст. 33 Закона «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» заявителем о проверке законности принудительной госпитализации является только администрация психиатрического стационара. Действительно, в соответствии с ч. 1 ст. 47 Закона госпитализированное лицо вправе обжаловать в суд действия медицинских работников, иных специалистов, работников социального обеспечения и образования, врачебных комиссий, ущемляющие права и законные интересы госпитализированного лица при оказании ему психиатрической помощи. Но данных гарантий недостаточно. При таких процессуальных правилах госпитализированное лицо является пассивным подзащитным без права оспаривания законности принудительной госпитализации. Непредоставление Законом «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» госпитализированному лицу права на судебное оспаривание законности госпитализации нарушает п. 4 ст. 5 Конвенции.

Гражданам, госпитализированным принудительно, должно быть предоставлено право самостоятельно оспорить законность госпитализации, независимо от действий администрации психиатрического стационара. Отсутствие данного права в российском законодательстве уже стало предметом проверки в Европейском суде по делу Rakevich v. Russia и было признано противоречащим п. 4 ст. 5 Конвенции[54]. К сожалению, за исключением выплаты компенсации заявителю, спустя более чем два года после вступления решения Суда в силу Российская Федерация не предприняла «действенных мер для предотвращения новых нарушений Конвенции, подобных нарушениям, выявленным решениями Суда.

Иными словами, Российская Федерация не исполнила решение по делу Rakevich v. Russia в части приведения Закона в соответствие с европейскими стандартами права на свободу и личную неприкосновенность.

Второй спорный момент состоит в том, что Закон не предоставляет «эффективную» судебную защиту от незаконной госпитализации[55].

Как уже говорилось выше, в соответствии с российским законодательством дела о принудительной госпитализации рассматриваются в порядке гражданского судопроизводства. Следовательно, обязанность доказывания незаконности принудительной госпитализации лежит на госпитализированном лице. Оно должно доказать суду факт отсутствия достаточных оснований для принудительной госпитализации. Конституционный Суд РФ установил, что дела по заявлениям граждан об оспаривании незаконных административных действий органов публичной власти и их должностных лиц должны рассматриваться в порядке административного судопроизводства[56].

Данное Постановление называет общие правила осуществления административного судопроизводства и подчеркивает, что существующие в п. 3 ст. 118 Конституции РФ различия между гражданским, административным и уголовным судопроизводством, «обусловливаемые характером рассматриваемых дел и, следовательно, природой и значимостью применяемых санкций, имеют неодинаковые правовые последствия, в том числе связанные с порядком обжалования судебных постановлений» (п. 3 мотивировочной части Постановления).

Правовая позиция, изложенная Конституционным Судом РФ, является очень важной для предоставления адекватных гарантий права на свободу и личную неприкосновенность душевнобольных, так как граждане обладают значительно меньшим объемом прав при осуществлении гражданского судопроизводства, чем при осуществлении административного судопроизводства. В административных делах существует «презумпция вины», и юридическая обязанность доказывания обратного лежит на органе публичной власти. Правила административного судопроизводства, которые еще должны быть закреплены в российском праве, предоставляют гражданину дополнительные процессуальные гарантии, тем самым устанавливая баланс правового положения гражданина и властного органа.

Гражданское процессуальное право таких гарантий не предоставляет. Таким образом, как считает А.Л. Бурков, дела о проверке законности принудительной госпитализации должны рассматриваться в порядке административного судопроизводства.

Дела об оспаривании законности принудительной госпитализации по своему характеру являются административными, так как администрация психиатрического стационара, госпитализируя лицо, выполняет публичную функцию по защите общественных интересов или интересов госпитализируемого лица. В деле Rakevich одним из аргументов заявителя являлось то, что, разрешая дела о законности принудительной госпитализации в соответствии с гражданским процессуальным правом, Российская Федерация не предоставила заявителю судебную защиту, адекватную нарушенному праву, что является нарушением п. 4 ст. 5 Конвенции. Европейский суд установил принцип, согласно которому права, предоставленные Конвенцией, должны быть эффективными и исполнимыми, а не символическими. Тем не менее, в деле Rakevich Суд уклонился от рассмотрения данного вопроса, указав на отсутствие необходимости рассматривать проблему о соответствии Конвенции процессуальных правил осуществления судебного контроля, поскольку в деле уже было установлено несоответствие правил судопроизводства основным требованиям п. 1 и 4 ст. 5 Конвенции (право инициировать проведение судебного контроля и длительность судебного разбирательства).

Разрешение существующего несоответствия российского законодательства европейским стандартам требует внесения изменения в соответствующие законы, принятия закона об административном судопроизводстве. Госпитализированное лицо должно получить право на оспаривание решения о проведении принудительной госпитализации в соответствии с правилами административного судопроизводства.

Вопрос соответствия европейским стандартам принудительной госпитализации в Российской Федерации в большей степени возникает при рассмотрении практики применения Закона № 3185-I. Данная практика является примером грубейшего нарушения прав человека в Российской Федерации.

Вопросу прав психически больных лиц был посвящен первый специальный доклад Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации О. О. Миронова[57].

Кроме того, с момента ратификации Российской Федерацией Европейской конвенции можно отметить два других важных мероприятия по оценке соответствия Закона Конвенции: это правозащитное мониторинговое исследование психиатрических стационаров страны, проведенное в мае-июне 2003 г. Московской Хельсинкской группой, Независимой психиатрической ассоциацией и сетью региональных правозащитных организаций[58], а также дело Rakevich v. Russia. Обстоятельства дела Rakevich являются настолько типичными для Российской Федерации, что факты, описанные в деле, нашли свое отражение в отчете Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации.

Три этих главных события - специальный доклад Уполномоченного, мониторинг и дело Rakevich v. Russia - являются доказательствами, демонстрирующими несовершенство правового регулирования принудительной госпитализации в законодательстве Российской Федерации.

Несмотря на улучшения, связанные с введением ГПК РФ в 2002 году, постановлениям Конституционного суда по соответствию Закона № 3185-I и Конституции РФ[59], соответствия практики применения действующего законодательства о принудительной госпитализации, не исчезают угрозы изменения законодательства в сторону их существенного ограничения прав и гарантий не только душевнобольных, но и здоровых, в том числе при применении судебных процедур[60].

В конце мая 2007 года в Москве прошел съезд независимой психиатрической ассоциации. Среди вопросов, которые там обсуждались, был и вопрос о возможности или невозможности восстановления в России карательной психиатрии, применение которой в Советском Союзе к инакомыслящим на долгие годы покрыло позором советских психиатров. Этот вопрос возник не случайно. Введение цензуры, политический сыск, использование судебной системы для сведения счетов с неугодными, появление политических заключенных, - все эти элементы советской тоталитарной системы постепенно перекочевали в российскую авторитарную. Для полноты картины не хватает только карательной психиатрии.

Согласно социологическим опросам, большинство населения страны, довольно своей жизнью. Рейтинг бывшего президента в 2002-2006 годах вообще просто зашкаливал. И вдруг появляются люди, которые этой высокорейтинговой властью недовольны, они с ней - не согласны.

Руководитель Независимой психиатрической ассоциации России Ю. Савенко считает, что «отмашка властью еще не дана, но с появлением закона об экстремистской деятельности, который можно толковать достаточно широко, неизбежно выявление среди протестно настроенных граждан немалого процента людей с так называемыми расстройствами личности, что чревато недобровольным помещением их в психиатрические больницы»[61].

Кроме того, анализ данных, представленных в Обзоре деятельности федеральных судов общей юрисдикции и мировых судей[62] в 2007 году показывает тенденцию роста дел, относящихся к данной категории.

Если дела особого производства составили 20% от общего числа оконченных производством дел (435,9 тыс.), что на 1,1% меньше, чем в 2006 году – 21,4% (431,6 тыс.), то количество дел о принудительной госпитализации гражданина в психиатрический стационар также как и в 2006 году составило 1,2%. Что стоит за этими цифрами.

Таблица 1

Анализ данных Обзора деятельности федеральных судов общей юрисдикции

№	Количество оконченных производством дел	2006	2007	Изменения
1.	Всего число оконченных производством дел, тыс. шт.	2108,41	2147,29	+38,88
2.	Доля дел особого производства, %	21,4	20,3	-1,1
3.	Дела особого производства, тыс. шт.	431,6	435,9
4.	Доля дел о принудительной госпитализации гражданина в психиатрический стационар, %	1,2	1,2	0
5.	Количество дел о принудительной госпитализации гражданина в психиатрический стационар, тыс. шт.	25,301	25,767	+466

Таким образом, количество дел о принудительной госпитализации гражданина в психиатрический стационар фактически выросло по сравнению с 2006 годом.

Если анализировать данные дел на уровне районных судов, то картина предстает совсем иная, причем в данных наблюдаются существенные искажения.

«В 2007 году районные суды приняли к производству 2 млн. 210 тыс. дел, или на 8,3% больше, чем в 2006 году (2 млн. 26 тыс. дел).

Соответственно произошло увеличение количества дел, оконченных производством, с 2 млн. 21 тыс. в 2006 году до 2 млн. 190 тыс. в 2007 году (или на 7,5%). Из числа дел, рассмотренных с вынесением решения – с 1 млн. 682 тыс. до 1 млн. 802 тыс., или на 6,7%.

В структуре рассмотренных районными судами дел, по итогам 2007 года 76,1% составили дела искового производства (в 2006 году – 74,2% от общего числа оконченных производством дел)»[63].

Ни одна цифра отчета не соответствует действительности. Данные показывают, что в 2007 году было принято к производству дел больше, чем в 2006 году на 9,08%, а не на 8,3% (2210/2026*100%).

По данным Обзора окончено производством дел в 2007 году 2190 тыс. дел, что на 7,5% больше, чем в 2006 году. Однако в обзоре указаны следующие данные об оконченных производством дел – 2021 тыс. дел.