Навигация
4. Макс Вебер
Макс Вебер (1864-1920) - одна из наиболее крупных и популярных фигур в истории социологии. Он считается основоположником теории социального действия и понимающей социологии. Широкую известность приобрели его исследования религии, в особенности роли протестантизма в становлении западноевропейского капитализма, а также его анализ экономической рациональности.
Социология М. Вебера существенно отличается от тех теорий, которые были нами уже изучены. С точки зрения Вебера, социология, как и другие социогуманитарные науки, не должна абстрагироваться от самого главного и существенного в социальной жизни - от человека как сознательного существа. Поэтому исходный пункт социологического исследования - индивид и его поведение. Это элементарная «клеточка» социологии, её неразложимый «атом».
Что же тогда представляют собой социальные институты и организации, социальные общности и группы, с существованием и деятельностью которых привычно связывают общественную жизнь? С точки зрения М. Вебера, они - только процессы, связи специфических действий отдельных людей: действовать могут только индивиды, мыслить могут только они; мыслить и действовать не может, скажем, фирма или социальная группа, - мыслят и действуют те индивиды, которые эту фирму или группу образуют. Когда мы говорим о деятельности фирмы, то прибегаем к метафоре, которая строго научного смысла не имеет. М. Вебер пишет:
«Для других (например, юридических) познавательных целей или для целей практических может оказаться целесообразным и просто неизбежным рассмотрение социальных образований («государства», «товарищества», «акционерного общества», «учреждения») точно так, как если бы они были отдельными индивидами (например, как носителей прав и обязанностей или как виновников действий, имеющих юридическую силу). Но с точки зрения социологии, которая даёт понимающее истолкование действия, эти образования суть только процессы и связи специфических действий отдельных людей, так как только последние являются понятными для нас носителями действий, имеющих смысловую ориентацию». [86, p. 13].
Таким образом, М. Вебер не исключает возможности использования в социологии таких понятий, как семья, нация, государство, армия, без которых социолог и в самом деле не может обойтись. Но он требует не забывать, что эти формы коллективностей реально не являются субъектами социального действия. Эти коллективы - лишь способы организации действий отдельных индивидов, следовательно, производны от этих действий, а не самостоятельны. Поэтому приписывать им волю и мышление, прибегать к понятиям коллективной воли или коллективной мысли можно не иначе как в метафорическом смысле.
Если исходным пунктом социологического анализа, по Веберу, является индивид и его поведение, то объектом социологии становится социальное действие. Социальное действие - чрезвычайно важная категория веберовской социологии. Придавая ей первостепенное значение, М. Вебер говорил, что сама социология - наука, изучающая социальное действие.
Прежде всего надо сказать, что М. Вебер различает действие и социальное действие. «Действием», - пишет он, - следует называть человеческое поведение (безразлично, внутреннее или внешнее деяние, недеяние или претерпевание), если и поскольку действующий или действующие связывают с ним некоторый субъективный смысл. Но «социальным действием» следует называть такое, которое по своему смыслу, подразумеваемому действующим или действующими, отнесено к поведению других и этим ориентировано в своём протекании». Другими словами, «социальным является такое действие, которое в соответствии со своим субъективным смыслом включает в действующее лицо установки на то, как будут действовать другие, и ориентирует себя в их направлении» [86, p. 22].
Таким образом, социальное действие, по Веберу, предполагает два момента: субъективную мотивацию индивидов, без которой вообще нельзя говорить о действии, и ориентацию на другого (других), которую М. Вебер называет также «ожиданием» и без которой действие не может рассматриваться как социальное.
Что же такое «ориентация на другого»? Разъясняя этот существенный момент социального действия, М. Вебер пишет: «Социальное действие может быть ориентировано на прошлое, настоящее или ожидаемое в будущем поведение других индивидов (месть за нападение в прошлом, оборона при нападении в настоящем, меры защиты против будущего нападения). В качестве “других” могут выступить известный индивид или неопределённо многие и совсем неизвестные (например, “деньги” означают средство обмена, которое действующий индивид принимает при обмене, так как ориентирует своё действие на ожидание того, что в будущем при обмене их примут в свою очередь неизвестные ему и неопределенно многие другие)» [86, p. 22.].
Таким образом, действия, ориентированные на вещи или же связанные с природными явлениями (люди раскрывают зонты, когда начинается дождь), подражание и т.п. социальными, по М. Веберу, не являются. Даже хозяйственная деятельность человека не социальное действие, если не принимает во внимание других людей.
Введение этой характеристики – «ориентации на другого» – необходимо М. Веберу для того, чтобы перевести действие в плоскость взаимодействия и тем самым преодолеть тот «методологический индивидуализм», который сразу бросается в глаза при знакомстве с социологией Вебера. Одновременно классик указывает на то, каким образом, в какой форме существуют коллективности (тотальности) для социологической науки. Они рассматриваются лишь в той мере, в какой они признаются самими людьми, постольку, поскольку люди ориентируют на них своё поведение. М. Вебер поясняет, что существование таких общностей, как «государство», «союз» с точки зрения социологии означает не что иное, как большую или меньшую возможность того, что индивиды в своих действиях принимают во внимание эти образования. Следовательно, с точки зрения М. Вебера, социальность не существует вне и помимо индивидов и лишь в той мере, в какой индивиды ориентируют на неё свои действия.
Представление о человеке как сознательном существе реализуется у М. Вебера в понятии смысла действия. В социологии «объектом познания является именно смысловая связь поведения».
Что такое смысл? Он прежде всего носит субъективный характер, это то, что данный субъект вкладывает в свои действия, то, как он их осмысливает. «Действием называется человеческое поведение в том случае и постольку, если и поскольку действующий индивид или действующие индивиды связывают с ним субъективный смысл». Речь, следовательно, не идёт об «объективном» смысле, который могут в конечном счёте получать действия индивида уже независимо от его собственных намерений. Смысл всегда предполагает субъекта, для которого он существует. Во-вторых, смысл связан с теми целями и задачами, которые ставит перед собой субъект, с теми средствами, которые он выбрал для их достижения.
В связи с этим формулируется и основная задача социологии. М. Вебер считает, что социология должна быть «понимающей». Её цель - понять смысл социальных действий, и тем она отличается от естественных наук. «Социология, - пишет М. Вебер, - означает науку, которая хочет истолковывающим образом понять социальное действие и благодаря этому причинно объяснить его в его протекании и следствиях». Сознание действующего индивида оказывается, таким образом, необходимым для того, чтобы действие выступило в качестве социальной реальности. Изучить же её - значит понять смысл, который вкладывают в свои действия индивиды.
Понимание - ещё одна важная в социологии М. Вебера категория. На первый взгляд, она чрезвычайно сближает социологию с психологией. Однако на деле понятным может быть только осмысленное человеком действие. Другими словами, социологу понятно может быть лишь то, что понятно самому индивиду, т.е. тот смысл, который субъект вкладывает в свои действия. «Непосредственно наиболее понятным по своей смысловой структуре, - пишет М. Вебер - является действие, ориентированное субъективно строго рационально в соответствии со средствами, которые считаются (субъективно) однозначно адекватными для достижения (субъективно) однозначно и ясно сознаваемых целей». Такое действие М. Вебер называет целерациональным, ибо оно направлено к достижению ясно осознаваемых самим действующим индивидом целей и использует для достижения этих целей средства, признаваемые адекватным им самим. Естественно, осмысленное целерациональное действие не является предметом психологии, а его понимание психологическим, ибо цели человека не могут быть понятыми, если исходить только из анализа его психологической жизни.
Здесь мы подходим к ещё одной важной для социологии М. Вебера категории, категории идеального типа.
Целерациональное действие - это не некая всеобщая модель действия, даже не преобладающий в эмпирической действительности тип. Это идеальный тип, который в чистом виде редко встречается в действительности.
Идеальный тип, по мысли М. Вебера, это определённая теоретическая схема, конструкция, модель, созданная самим исследователем путём выделения, заострения тех элементов действительности, которые этот исследователь считает типичными. Такими идеальными типами являются, например, «господство», «капитализм», «церковь», «секта», «христианство» и т.п. Эти идеальные типы - некие обобщения; в реальности же исследователь имеет дело с индивидуальными социальными явлениями, по Веберу, с социальными действиями индивидов. Ещё раз напомним: для М. Вебера субъектами действия могут быть только индивиды, а не коллективные образования.
Идеальные типы имеют значение лишь как средства и инструменты социального исследования. Так, целерациональное действие служит образцом социального действия, с которым соотносятся все остальные виды действия, в особенности реально существующие. К самим идеальным типам в связи с этим предъявляются определённые требования. Поскольку цель социологии - устанавливать общие правила событий безотносительно к их пространственно-временным характеристикам, то и идеальные типы должны быть настолько «чистыми», чтобы быть годными для исследования любой страны в любую эпоху. Идеальные типы конструируются так, словно социальное действие происходит в идеальных условиях. Отклонение от идеального типа всегда можно заметить, исследовать, выразить в общезначимых понятиях только с помощью идеального типа. Так, сам М. Вебер выделяет по принципу сравнения с целерациональным целую шкалу социальных действий:
1) более или менее приближённо достигнутый правильный тип;
2) (субъективно) целерационально ориентированный тип;
3) действие, более или менее сознательно и более или менее однозначно целерационально ориентированное;
4) действие, ориентированное не целерационально, но понятное по своему смыслу;
5) действие, по своему смыслу более или менее понятно мотивированное, однако нарушаемое - более или менее сильно - вторжением непонятных элементов;
6) действие, в котором совершенно непонятные психические или физические факты связаны «с» человеком или «в» человеке незаметными переходами.
* * *
Подведём небольшой итог. М. Вебер в качестве основы социологических исследований избирает социальное действие индивидов, т.е. действие, в которое субъект вкладывает смысл и которое ориентировано на других людей. Тем самым социолог отмежёвывается от тех теорий, которые в качестве исходного пункта исследования берут социальные «тотальности» - «общество», «народ» и т.п. Подход с позиций «тотальностей» низводит мыслящего и действующего индивида до положения незначительного и безликого элемента, он заставляет абстрагироваться от самого существенного в социальной жизни - фактора сознания, «смысловой связи людей». Напротив, социальное действие, по М. Веберу, этот фактор включает в качестве первостепенного.
Поскольку с социальным действием индивиды связывают субъективный смысл, то и задача социологии - понять этот смысл. Наиболее понятным может быть целерациональное действие, т.е. действие, которое, по мнению индивида, строго ориентировано на ясно сознаваемые цели, средства достижения которых, по мнению индивида, адекватны целям.
Считая социальное действие исходным пунктом социологического исследования, М. Вебер предлагал рассматривать социальные институты, коллективности по модели такого действия; они должны изучаться социологией в той форме, в какой становятся значимыми для отдельных индивидов. «Такие понятия, как «государство», «товарищество», «феодализм» и другие, обозначают для социологии, вообще говоря, категории определённого рода совместных действий людей, и задача социологии, следовательно, состоит в том, чтобы свести их к «понятным» действиям, т.е. без исключения к действиям отдельных участников».[86, р. 27].
В качестве важного методологического инструмента М. Вебер активно использовал понятие «идеальный тип», который представляет собой логическую конструкцию социальных действий, происходящих в идеальных условиях, независимо от локального времени и места. Этот инструмент, с точки зрения М. Вебера, позволяет устанавливать общие правила протекания социальных событий.
Стремясь использовать категорию социального действия в анализе социальной реальности и исторического процесса, М. Вебер выделяет четыре вида действия: целерациональное, ценностно-рациональное, традиционное и аффективное. Собственно, традиционное и аффективное действия не являются социальными в строгом смысле слова - они имеют лишь косвенную связь с субъективным смыслом. Сам М. Вебер пишет, что «строго традиционное поведение, также как и чисто реактивное поведение, целиком стоит на границе, а часто и по ту сторону того, что можно назвать вообще действием, ориентированным «по смыслу», ибо это очень часто лишь притуплённая реакция на привычные раздражения, протекающая по однажды принятой привычной установке». [86, p. 25].
Как же М. Вебер характеризует эти виды социального действия? «Целерационально действует тот, кто ориентирует своё действие в соответствии с целью, средством и побочными последствиями и при этом рационально взвешивает как средства по отношению к цели, как цели по отношению к побочным следствиям, так, наконец, и различные возможные цели по отношению друг к другу» [86, p. 26]. Таким образом, целерациональное действие подразумевает рассчитанность и расчётливость, взвешенность, а критерием этой рациональности является успех. Разумеется, наиболее соответствует этому типу экономическое поведение людей.
«Чисто ценностнорационально действует тот, кто, не считаясь с предвидимыми последствиями, действует в соответствии со своими убеждениями и выполняет то, чего, как ему кажется, требует от него долг, достоинство, красота, религиозное предписание, пиетет или важность какого-либо «дела». Ценностнорациональное действие есть всегда действие в соответствии с «заповедями» или «требованиями», которые действующий считает предъявленными к себе. Лишь поскольку человеческое действие ориентируется на такие требования мы будем говорить о ценностной ориентации» [86, p. 26]. Отличительная черта такого действия заключается в том, что оно как бы имеет целью самое себя. Оно предпринимается потому, что человек не может, не хочет, не считает возможным поступать иначе. Позитивные или негативные следствия такого действия существенной роли не играют, - главное в том, что оно свершается. Этим оно сходно с третьим видом социального действия - аффективным, которое предпринимается для выражения чувств и эмоций. И, наконец, четвёртый вид социального действия - традиционный, который представляет собой действие, протекающее по однажды принятой привычной установке. В повседневной жизни оно реализуется через привычку.
Выделение этих типов социального действия не имеет у М. Вебера самодовлеющего значения. Он подчеркивает, что в действительности реальное поведение индивида ориентировано в соответствии с двумя или несколькими видами социального действия: в нём имеют место и целерациональные, и ценностнорациональные, и традиционные и аффективные моменты. Более того, в разных типах общества те или иные виды действия могут быть преобладающими: в традиционных обществах преобладают аффективный и традиционный типы ориентации действия, а в индустриальном (т.е. современном) обществе - целе- и ценностнорациональный типы с тенденцией вытеснения второго первым.
Как видно из сказанного у М. Вебера большое значение имеет понятие рациональности. Целерациональное действие оказывается центральной категорией социологического исследования, типология социальных действий выстраивается на основе изменения рациональности этих действий. Наиболее понятным, следовательно, идеальным является действие, ориентированное строго рационально. И в этом, разумеется, нет никакой случайности. По М. Веберу, рациональность отличает современное ему общество от предыдущих: капитализм у него практически совпадает с рационализированным обществом; сама рационализация представляет собой важнейшую тенденцию исторического процесса: рационализация, охватывая первоначально Европу, втягивает в себя и неевропейские цивилизации, превращаясь таким образом во всемирно-исторический процесс.
М. Вебер выделяет две формы рациональности: формальную и материальную, придавая особое значение именно первой. Формальная рациональность - это прежде всего калькулируемость, формально-рационально то, что поддаётся исчерпывающей количественной характеристике. Формальная рациональность предполагает ориентацию на количество как таковое, взятое в отрыве от качественного аспекта, скажем, наращивание количества ради него самого (деньги ради денег, производительность труда ради производительности и т.п.). Формальная рациональность - рациональность, взятая как самоцель и самоценность.
В отличие от неё материальная рациональность связана с неким содержанием, т.е. качественным аспектом, которому рациональные действия подчинены. М. Вебер пишет: «Формальная рациональность хозяйства определяется мерой технически для него возможного и действительно применяемого им расчёта. Напротив, материальная рациональность характеризуется степенью, в какой снабжение определённой группы людей жизненными благами осуществляется путём экономически ориентированного социального действия с точки зрения определённых ценностных постулатов». [86, p. 85]. Эту же мысль можно проиллюстрировать словами Б. Франклина: «Человек существует для приобретательства, которое является целью его жизни, а не приобретательство служит человеку как средство удовлетворения его материальных потребностей».
Формальная и материальная рациональность, как уже говорилось, характеризуют соответственно индустриальное (современное, капиталистическое) и традиционное (патриархальное, феодальное) общества, нарастание именно формальной рациональности означает движение к капитализму. В своих работах М. Вебер показывает, что на этом пути рационализируется управление - как в области экономики, так и в сферах политики, науки, культуры - во всех сферах общественной жизни; рационализируется образ мышления людей, так же как и способ их чувствования и образ жизни в целом. Всё это сопровождается колоссальным усилением роли науки, представляющей собой, по М. Веберу, наиболее чистое выражение и воплощение принципа рациональности; наука проникает прежде всего в производство, а затем и в управление, наконец, также и в быт - в этом социолог видит одно из свидетельств универсальной рационализации современного общества.
Рационализация представляет собой результат соединения исторических факторов, предопределивших развитие Европы за последние 300-400 лет. Причём, и это характерно для веберовской методологии, переплетение этих факторов - своего рода историческая «случайность», а потому рационализацию следует считать не столько необходимостью исторического развития Европы, сколько её судьбой. Случилось так, что в определённый период в определённом месте встретились несколько феноменов, несших в себе рациональное начало: античная наука, особенно математика, дополненная в эпоху Возрождения экспериментом и приобретшая характер новой, экспериментальной науки, глубоко связанной с техникой; рациональное римское право, которого не знали прежние типы общества и которое получило на европейской почве дальнейшее развитие в средние века; рациональный способ ведения хозяйства, возникший благодаря отделению рабочей силы от средств производства.
Важным фактором, позволившим синтезировать все эти элементы, стал, по М. Веберу, протестантизм, создавший мировоззренческие предпосылки для осуществления рационального ведения хозяйства и сформировавший «капиталистический дух». Успех, рациональность, аскетизм, неустанный труд в рамках своей профессии протестантизм возвел в ранг религиозного призвания.
Интересы М. Вебера, как уже говорилось, были чрезвычайно широки. Значительный вклад он внес в становление и развитие политической науки. Не имея возможности рассмотреть здесь все его политические концепции, остановимся на центральной и наиболее значимой – теории власти, или господства, которая, надо сразу сказать, является своеобразным политическим продолжением веберовской теории социального действия.
Хотя М. Вебер определяет власть традиционно – как «возможность для одного деятеля в данных социальных условиях проводить собственную волю даже вопреки сопротивлению», это представление существенно модернизируется принципиальным дополнением: «господство означает шанс встретить повиновение определенному приказу» [86, p. 53].
Оно, таким образом, не сводится исключительно к давлению или влиянию со стороны субъекта власти. Господство подразумевает взаимную координацию, ориентацию людей (правителей и подданных) относительно друг друга, их взаимное, если воспользоваться термином Вебера, ожидание: правители ожидают, что их приказу будут повиноваться, а подданные – что приказ будет иметь такой характер и содержание, которое ими ожидается, признается в качестве правомерного. Итак, по М. Веберу характернейшей и неотъемлемой чертой политической власти является легитимность, т.е. признание власти со стороны подданных в качестве нормальной, естественной, справедливой, их готовность, сложившаяся на этом основании, повиноваться такой власти. Другими словами, отношения господства предполагают как зависимость подданных от правителей, так и зависимость правителей от подданных, которые «соглашаются» быть подданными, управляемыми, исполнителями.
Момент «признания» М. Вебер кладет в основу классификации господства, выделяя три «мотива уступчивости», которые характеризуют три типа господства. Поскольку господство – это структурированная власть, М. Вебер выделяет и описывает также присущие этим типам господства управляющие структуры.
Первый тип господства - легальный. В его основе лежит целерациональное действие, которое обусловлено «интересами, т.е. целерациональными соображениями повинующихся относительно преимуществ или невыгод» такого подчинения. Этот тип господства характерен для современных Веберу европейских стран. Отличительная черта легального господства – подчинение и приверженность не конкретным лицам, а законам, которым должны повиноваться все – и управляющие и управляемые.
Аппарат управления (или, как его обычно называет М. Вебер, «штаб управления») состоит из специально образованных и подготовленных к управленческому ремеслу чиновников. Основное требование, которое к ним предъявляется, - действовать «невзирая на лица», отвлекаясь от пристрастий, симпатий и антипатий, т.е. по строго формальным и рациональным, лишенным, так сказать, личностных, индивидуально-конкретных аспектов, правилам. Формально-рациональное начало – принцип, лежащий в основе легального господства.
Бюрократия, бюрократический аппарат, бюрократическое управление – все это, по М. Веберу, самый чистый тип легального господства, т.к. он воплощает в себе предельную формальную рациональность. По мнению социолога, чиновник компетентен, подчинен только «деловому служебному долгу», рассматривает свою службу как единственную и главную профессию, вознаграждается постоянным окладом, предвидит свою карьеру, которая не зависит от суждений начальства, он не присваивает и не передает по наследству служебные места, подлежит единой служебной дисциплине и контролю. Все это и делает его, с точки зрения М. Вебера, персонификацией формальной рациональности, ее эффективным оружием. Разумеется, «идеальный тип формально-рационального управления» не имел и не имеет эмпирического осуществления ни в одной из стран. Главная мысль, которую социолог хочет подчеркнуть, состоит в характеристике бюрократии как управленческой машины, которая не имеет никаких интересов, кроме интересов дела, не имеет собственных целей, свободна от всяких содержательных (ценностных) ориентаций.
Но управление, политика невозможны без таких ориентаций и целей. Они могут быть привнесены в управление только публичными политиками, лидерами, вождями. Причем, как подчеркивает социолог, речь должна идти именно о всенародно (плебисцитарно) избранном лидере, который формулирует и проводит политическую программу и самим своим наличием укрепляет легитимность власти. Такой лидер, или вождь, необходим, так как легитимность власти, основанная на формально-рациональном принципе, слишком непрочна и хрупка, не совсем понятна народу, вызывает у широких масс населения сомнение. Она потому должна быть дополнена другими основаниями – традицией либо харизмой.
Традиционное господство связано с верой не только в законность, но даже в священность издревле существовавших порядков или властей (например, в естественность монархического принципа устройства государственной власти), в его основе, следовательно, лежит традиционное действие. Оно – власть традиции. Традиционное господство довольно прочно и присуще предшественникам современного буржуазного общества. Чистым типом этого господства является патриархальная власть. Его структуру можно представить в виде взаимосвязи между господином, слугами и подданными. При этом аппарат («штаб») состоит из лично зависимых от господина чиновников, родственников, друзей или вассалов. Не служебная дисциплина, не деловая компетентность или профессионализм, а именно личная верность (преданность) служит основанием для назначение на должность или для продвижения по иерархической лестнице.
Третий тип господства – харизматический. Харизма (в переводе с греческого – божественный дар) – это некая экстраординарная способность, свойство, качество индивида, выделяющее его среди остальных и – самое главное – дарованное ему природой, Богом, судьбой. В основе харизматического типа господства лежит аффективное действие, оно принципиально иррационально и в этом заключена его сила. К харизматическим свойствам М. Вебер относит магические способности, пророческий дар, выдающуюся силу духа и слова. Харизмой обладают герои, вожди, великие полководцы, маги, пророки и провидцы, гениальные художники, выдающиеся политики, основатели мировых религий, основатели государств, завоеватели народов и т.п.
Харизматическое господство держится, таким образом, в противовес традиционному, на вере в исключительные качества некоей личности, способной «сломать традиции», «перевернуть мир», открыть перед своими последователями новые перспективы, принести новые – истинные – ценности. М. Вебер рассматривал харизму как «великую революционную силу», связывая этот тип господства с лидерством в реформистских, революционных и религиозных движениях, ломающих старые общественные порядки.
Но, как и традиционный тип господства, харизматическое основывается на личных отношениях между господином (вождем) и подчиненными (приверженцами). Однако источником личной преданности здесь является уже не традиция и не признание формального права вождя на власть, а эмоционально окрашенная вера в его харизму и преданность этой харизме. Отсюда понятно, почему иррациональность лежит в основе формирования «штаба управления» (лидер приверженцы, учитель и ученики), взаимоотношений между участниками движений, процесса принятия решений вождём и т.п.
Естественно, что одна из основных задач харизматического лидера – постоянно поддерживать в приверженцах такую веру. Надо сказать, что М. Вебер анализирует харизматического лидера безотносительно к тому, что последний возвещает, безотносительно к его роли - позитивной или негативной - в истории. Поэтому в число харизматических лидеров у Вебера попадают как те личности, которые действительно внесли неоценимый вклад в прогресс общества, так и фигуры, ставшие в глазах современников и потомков олицетворением зла.
Похожие работы
... но и своего рода "социальной", светской религией. Характерные признания можно обнаружить в книгах русского богослова и сторонника христианской социологии П.Линицкого. Однако, несмотря на действие негативных факторов, социология в России возникла и стала развиваться. Социология в России в XIX Собственно социологические школы в России развивались в рамках нескольких направлений. Одно из них ...
... Бога, "живое одеяние Божества"). Романтизм – культурное явление Европы и Америки. В разных странах его судьба имела свои особенности. 1.2 Романтизм в России К началу второго десятилетия XIX века романтизм занимает ключевое место в русском искусстве, обнаруживая более или менее полно свое национальное своеобразие. Чрезвычайно рискованно сводить это своеобразие к какой-либо черте или даже ...
... новых естественно-научных открытий, которые и сыграли определяющую роль в обособлении психологии от философии и преобразовании ее в самостоятельную область научного знания на рубеже XIX века. 2. Особенности развития психологического знания в России на рубеже XIX века XIX век – один из самых знаменательных этапов в русской истории и русской науке. Ослабление цензурного гнета, открытие многих ...
... необходимость воссоздания, преломленного через призму субъективного восприятия. Но вот подход Шеллинга не оказал сильного влияния на английский эстетизм, провозглашая основой воображения бессознательное. Для Оскара Уайльда непосредственным источником представлений о фантазии и воображении был Дж. Рескин, который в свою очередь сформировал свои взгляды под влиянием У. Вордсворта, С. Т. Кольриджа и ...
0 комментариев