Меньшевики в годы гражданской войны

Содержание

 

Введение …………………………………………………………………. 3

Глава 1. Политическая платформа меньшевизма и внутрипартийная деструкция после октября 1917 г. ……………………………………… 5

Глава 2. Меньшевики после разгрома учредительного собрания …… 9

Глава 5. Обострение гражданской войны и репрессии против меньшевиков …………………………………………………………… 11

Закглючение ……………………………………………………………. 18

Список источников и литературы …………………………………….. 19

Примечания …………………………………………………………….. 20

Введение

Роль меньшевиков в гражданской войне в советской историографии рисовалась исключительно черными красками. Начало положил Л. Троцкий в работе «Между империализмом и революцией»: «Меньшевики, в союзе с эсерами и кадетами, становятся вдохновителями контрреволюционного Комитета спасения родины и революции, который немедленно вступает в связь с наступающей на Петербург казачьей конницей Краснова и организует попытку вооруженного восстания юнкеров. Лидеры меньшевиков, которым Каутский выдает патент на устройство бескровных демократий, являются фактическими инициаторами и организаторами гражданской войны в России. От Петербургского Комитета спасения родины и революции, в котором меньшевики работали совместно со всеми белогвардейскими организациями, прямые нити ведут ко всем дальнейшим контрреволюционным восстаниям, заговорам, покушениям: к чехословакам на Волге, к самарскому комитету Учредительного Собрания и Колчаку, к правительству Чайковского и генералу Миллеру на севере, к Деникину и Врангелю на юге, к военным штабам окраинных буржуазных республик, к заграничным эмигрантским убежищам и к секретным фондам Антанты… Лидером антисоветского блока в учредилке выступал не кто другой, как Церетели».

Аналогично оценивалась роль грузинских меньшевиков в работах «Гражданская война в России и меньшевистская Грузия» (М., 1921), «Тайны меньшевистского царства» (Тифлис, 1921): «В числе других и бакинские меньшевики в 1918г. открыто выступали проводниками английской интервенции и контрреволюционного переворота в Баку, Закавказье и Закаспии».

Этот подход остался традиционным для всей последующей советской историографии. В процессе подготовки данной работы мы опирались на такие работы советских авторов, как «Классы и партии в гражданской войне» Л. М. Спирина,[1] «Октябрьская революция и крах меньшевизма» Н. В. Рубара,[2] «Непролетарские партии России»,[3] «Мелкобуржуазные партии России: Урок истории».[4] Для всех них характерен указанный подход.

Новое видение деятельности меньшевиков в период гражданской войны характерно для современных исследований. Изученные нами работы («Политические партии России: история и современность» (2001),[5] «Меньшевики и меньшевизм» (1998),[6] «Меньшевики и большевики в октябрьские дни 1917 года» Л. Хеймсона (2000),[7] «Конец семнадцатого года» А. Г. Шляпникова[8]) позволяют взглянуть на деятельность меньшевиков без идеологических штампов.

В связи с этим цель данной работы, которая определяется как анализ деятельности меньшевиков в годы гражданской войны, может быть достигнута через решение следующих задач:

1) изучить политическую платформу меньшевизма в годы гражданской войны;

2) проанализировать деятельность меньшевиков;

3) показать процесс уничтожения меньшевизма путем внутренней деструкции и репрессивным путем.

Глава 1. Политическая платформа меньшевизма и внутрипартийная деструкция после октября 1917 г.

После 25 октября 1917 г. все течения РСДРП(о) – и центристы, и интернационалисты, и оборонцы – были едины в том, что захват власти большевистской партией стал политическим поражением меньшевизма. «После Октябрьской революции меньшевистская партия оказалась на стороне выступавших против Советов контрреволюционных сил»,[9] – пишет Л. М. Спирин. После того как Федор Дан от имени Центрального исполнительного комитета советов первого созыва сложил перед Вторым съездом советов полномочия старого президиума, ЦК РСДРП(о) принял резолюцию, объявляющую “захват власти большевиками путем военного заговора насилием над волей демократии и узурпацией прав народа”.[10]

Для центристов главным являлись “громадные объективные препятствия для быстроты развития революции и широты ее размаха”, а также “партийный раскол”. Интернационалисты настаивали на том, что “не фатальное стечение обстоятельств, не одни только непреодолимые условия привели к политическому разгрому меньшевистской партии, но и политика ее руководящих верхов”, которую они характеризовали как идущую вразрез с предвидениями партии, следующую за стихийным ходом развития и противоречиями революции и с опозданием регистрирующую ее этапы.

Что касается оборонцев, то те сводили основной урок “восьмимесячной революции” к необходимости встать на “единственный путь” – покончить с “т.н. интернационалистскими, а в сущности, большевистскими идеями” (возможность скорой мировой революции, отрицание потребности в национальном единстве, непризнание за российской буржуазией каких-либо способностей к революционному творчеству).

Подобный разброс мнений показателен не только как отражение многообразия бытовавших в меньшевистской среде взглядов и мнений (тем более что меньшевизм никогда не знал монолитного единства). Он знаменателен как начало организационного размежевания, завершившегося окончательным уходом из партии не только оборонцев, но и объединенных социал-демократов интернационалистов, “новожизненцев” и других. Резко сокращалась численность партийиых рядов. Ослаблялись и нарушались связи между центром и местными организациями. Падало влияние партии.

Таким образом, будучи едины в отношении цели, разные группы меньшевиков по-разному подходили к вопросу о тактике и методах борьбы против советской власти. Правое крыло партии во главе с Потресовым выступало за вооруженные формы. Эта часть меньшевиков заняла непримиримую позицию и даже пошла на раскол своей партии, выйдя из состава ЦК.

Другое течение – часть центра во главе с Даном и "левое" крыло (меньшевики-интернационалисты), представлявшее большинство партии, – считало, что советскую власть надо устранить мирным путем. Для обсуждения тактики в новой политической ситуации с 30 ноября по 7 декабря 1917 года прошел чрезвычайный съезд меньшевистской партии. Октябрьскую революцию он определил как незаконную. Потресов предложил выдвигать против большевиков те же лозунги, что и против самодержавия.

Более умеренную линию отстаивал Мартов - лидер меньшевиков-интернационалистов. Он предложил резолюцию (и съезд поддержал ее) о создании Учредительным собранием однородного социалистического правительства без буржуазии.[11]

В качестве основной задачи момента меньшевиками выдвигалось “сплоченность всех пролетарских и демократических сил для предотвращения па грома революции или полного торжества анархии и противодействия натиску контрреволюции”.[12] Органами такого сплочения, по мнения меньшевистского руководства, должны были выступать Комитеты общественного спасения для защиты республики, сформированные из представителей городских дум, советов и прочих демократических организаций как политических, так и профессиональных и армейских Основные лозунги – созыв Учредительного собрания и немедленное начало переговоров о заключении всеобщего мира.

Однако меньшевикам-оборонцам это решение показалось недостаточным, так что общегородское собрание в Петрограде поспешило отмежеваться от тактики ЦК. Единственно законным до Учредительного собрания признавалось правительство Керенского. Полагали необходимым создать “военно-политический центр... для решительных действий”, требовали “немедленного освобождения арестованных министров и других деятелей Временного революционного правительства и предания насильников и руководителей междоусобия революционному суду”.[13]

В совместном заявлении фракции меньшевиков-интернационалистов Второго съезда советов и Комитета петроградской организации от 27 октября отмечалось: “Большевики, произведя накануне съезда, по заранее разработанному плану, государственный переворот, захватили власть именем советов, лишив их тем даже возможности обсудить самостоятельно вопросы о переходе к ним власти и мирной или насильственной формах этого перехода”. Собственную позицию, занятую на Втором съезде, меньшевики-интернационалисты объясняли тем, что их предложения о немедленных переговорах со всеми революционными организациями и социалистическими партиями о выходе из кризиса посредством образования общедемократического правительства и о прекращении военных действий на время этих переговоров были проигнорированы: “Мы не могли взять на себя ответственность за этот акт гражданской войны... Мы ушли, чтобы повсюду работать во имя сплочения всей революционной демократии”.

Призыв к прекращению демократической междоусобицы и к солидарному отпору попыткам контрреволюции “использовать положение для того, чтобы потопить в крови пролетарское движение и покончить с опасно раненной революцией”, вызывал раздражение и у оборонцев, и у центристов. Ведь он, по сути, молчаливо предполагал инкорпорацию большевиков в демократический лагерь. Не случайно Скобелев счел нужным предупредить: “Надо всегда помнить твердо, что контрреволюция проходит не только в правые двери, но и в слишком левые”.

28 октября ЦК принимает решение о недопустимости каких-либо соглашений с большевиками относительно совместной с ними организации власти. Однако уже вечером того же дня начались переговоры представителей общественных организаций и социалистических партий под эгидой Всероссийского исполнительного комитета союза железнодорожников (Викжель), который ультимативно потребовал прекращения гражданской войны.[14]

Мартов и Дан представляли различные грани тактической линии партии. Первый констатировал наличие тупика. С одной стороны, “власть, созданная методом вооруженного солдатского восстания, власть одной партии не может быть признана страной и демократией”, а с другой – “если большевики будут побеждены силой оружия, то победитель явится третьей силой, которая раздавит всех нас”. Осознание этого, сказал он, должно было лечь в основу начавшихся переговоров. Если Комитет спасения и Совет народных комиссаров согласятся на разоружение и перемирие на базе признания демократической власти (т.е. вне коалиции с представителями буржуазии), вопрос о личном и партийном ее составе станет второстепенным.

Дан, указывал на антидемократический характер переворота, счел нужным подчеркнуть, что только этим может быть объяснено одно, на первый взгляд, парадоксальное обстоятельство: большевистский террор еще не коснулся буржуазии, а из присутствующих уже мало кто мог быть уверенным, что не сегодня – завтра этот террор не будет обращен на него. Условиями любого соглашения с большевиками, по его мнению, могли быть только: ликвидация последствий заговора, роспуск Военно-революционного комитета, признание Второго съезда советов не состоявшимся. Дану претила мысль о вхождении в правительство большевиков, тем паче что, по его саркастическому замечанию, найти желающих сотрудничать с теми, кто несет ответственность за события последних дней, будет крайне трудно.

30 октября ЦК принимает резолюцию “О власти”, фиксирующую исходную позицию партии на переговорах. Главным в ней было предложение, “ввиду отказа большевиков от соглашения и очевидной неспособности их своими силами организовать управление страной”, создать Всероссийский комитет объединенной демократии, включающий в себя представителей всех социалистических партий и демократических организаций. Именно последнему предстояло, “оставаясь на почве стремления к мирному выходу из кризиса путем соглашения с большевиками”, подготовить создание “однородной демократической власти, которая могла бы быть признана всей страной и за которой стояли бы пролетарские и демократические массы”.[15]

Тональность продолжившихся под патронажем Викжеля переговоров определили вновь вспыхнувшие бои в Москве и под Царским Селом, аресты и расстрелы в Петрограде, закрытие либеральных газет и журналов. “Это не война, а безумие”, – заявил Мартов. Он призвал всех присутствующих заявить, что даже “признавая вооруженную политическую борьбу”, они “никогда не признают для себя допустимым террор и гарантируют неприкосновенность всех участвующих в переговорах”. Единогласно приняв резолюцию о прекращении террора совещание высказалось и относительно позиции меньшевистского ЦК. При этом мотивы отказа от вхождения в кабинет были охарактеризованы как не соответствующие реальному соотношению сил в стране.

Дан неохотно отступил. Он заявил, что меньшевистская партия, выступая против правительства с участием большевиков, согласна поддерживать правительство с большевистским представительством лишь “постольку, поскольку оно не будет прибегать к агрессивным мерам”. Однако это заявление не нашло понимания собравшихся. Тогда Дан согласился обсуждать персональный состав правительства, не исключая кандидатуры большевиков, и предложил партнерам по переговорам составить особую комиссию для конструирования власти. Предложение было принято без возражений.

 

Глава 2. Меньшевики после разгрома учредительного собрания

Тем временем руководство партии во главе с Мартовым и Даном готовилось к Учредительному собранию. В отличие от тех, кто был объявлен большевиками вне закона, меньшевики действовали легально. Их газеты, периодически закрываемые, выходили вновь и вновь, всякий раз под новыми названиями (всего к середине 1918 г. число запрещенных в центре и на местах газет социал-демократической ориентации перевалило за 60). Бюро печати ЦК готовило и рассылало на места огромное число аналитических материалов, подготовленных представителями всех течений.

Подготовка к Учредительному собранию потребовала предельной концентрации всех интеллектуальных сил партии. Катастрофически провалив выборную кампанию (в целом по стране за кандидатов от РСДРП(о) было подано немногим более 3% голосов, причем большая часть их приходилась на Закавказье), меньшевики рассчитывали хоть в какой-то мере компенсировать этот провал четкостью позиции своей немногочисленной (всего лишь 15 депутатов из 765) фракции.

На единственном заседании Учредительного собрания от меньшевистской фракции выступили И.Г.Церетели и А.Л.Трояновский. Первый огласил Декларацию фракции, второй указал на связь международной политики с судьбой демократии в России. Разгон Учредительного собрания перечеркнул надежду использовать этот представительный орган для установления гражданского мира.

После разгона Учредительного собрания численность партии меньшевиков сократилась (в середине 1918 года осталось менее 60 тыс. человек). В то же время в ряде местных Советов они имели хотя и малочисленные, но достаточно активные фракции. В составе Московского Совета в апреле 1918 года фракция меньшевиков имела 42 места против 118 в прежнем составе.

В конце мая 1918 года в Москве состоялось Всероссийское партийное совещание менышевиков. На нем были подведены итоги полугодовой работы с советской властью. Правое крыло в лице их лидера Либера выдвинуло лозунг "Мимо Советов!", суть которого была раскрыта в директивной статье, опубликованной в меньшевистском журнале "Новая заря" в июне 1918 года. «Наша задача, - говорилось в статье, - создавать свободную арену для организации движения, порывая с погибающими Советами..., обеспечивая выход на демократические позиции».[16]

В 1918 г. пути левоцентристского большинства и оборонческого меньшинства партии окончательно разошлись. Лидеры петроградской группы правых Потресов и В.Н.Розанов, московской – Левицкий вступили в основанный представителями кадетов, эсеров и народных социалистов Союз возрождения, ставящий своей основной целью вооруженное свержение советской власти. Их более осторожные коллеги (Г.Д.Кучин, В.И.Яхонтов и др.), формально не порывая с партийным центром, но провозгласив себя Группой борьбы за независимость и демократический строй России, выступали за более широкое, чем это предусматривалось официальными партийными документами, вовлечение пролетариата в антибольшевистскую борьбу Учитывая резкое неприятие членами этой группы “нейтрального” как они полагали, отношения ЦК к большевикам, их именовали “активистами.

На местах весь этот разброд привел к тому, что часть членов партии приняла участие в антисоветских мятежах. После провозглашения в Самаре власти Комитета членов Учредительного собрания (Комуч) член ЦК И.М.Майский занял в нем пост министра труда. Меньшевики входили в состав Административного совета Временного Сибирского правительства, Уральского областного правительства, Центрокаспия. “Активисты”, вместе с членами группы “Единство”, участвовали в Уфимском государственном совещании. В августе 1918 г. ЦК РСДРП официально объявил о недопустимости участия членов партии в вооруженных акциях против советской власти, равно как и в антибольшевистских правительствах, а также и о несовместимости позиции петроградской и московской групп правых с членством в партии. Однако еще до этого на РСДРП обрушились правительственные репрессии.

Еще весной, в момент проведения первых послеоктябрьских выборов в советы, большевики предприняли атаку с целью уменьшить представительство в них социалистов. В ход пошли всякого рода фальсификации, в печати развернулась подлинная травля. Например, “Правда” писала о меньшевистско-эсеровском предвыборном блоке не иначе, как о “союзе контрреволюционных агентов и убийц на службе у буржуазии”.

Тем не менее социалистические партии сохранили свое представительство, более того, меньшевики вместе с эсерами получили большинство в советах Костромы, Златоуста, Ижевска, Сормова, провели 45 депутатов в Москве, 225 в Харькове, 120 в Екатеринославе и т.д. Некоторые крупные предприятия, традиционно считавшиеся бастионами большевизма (например, Карзинкинская “Большая” мануфактура в Ярославле) отдали большую часть своих голосов социал-демократическому списку. Возможно поэтому 14 июня 1918 г.. в преддверии V Всероссийского съезда советов, большевики, обвинив эсеров и меньшевиков “в организации вооруженных выступлений против Рабочих и крестьян в союзе с явными контрреволюционерами” стремлении “дискредитировать и низвергнуть советскую власть”, привели через ВЦИК постановление об исключении их из советов уровней.[17]

В Петрограде и Москве прошли массовые аресты. Среди арестованных оказались участники движения Собрания уполномоченных фабрик и заводов, на котором ЦК РСДРП, после изгнания членов партии из советов, предложил сосредоточить все внимание. Кроме столиц это движение охватило ряд крупных городов – Тулу, Тверь, Ярославль, Коломну, Екатеринослав, Самару, Харьков, Брянск и др. 20 июля предполагалось открытие съезда уполномоченных, в порядке подготовки к нему на 2 июля намечалась всеобщая забастовка. Аресты сорвали эти планы и знаменовали окончание этапа, когда партия шествовала в рамках официальной легальности. По оценкам левоцентристского большинства, это был период вынужденного отступления, по оценкам правых – фактическая капитуляция.

Глава 5. Обострение гражданской войны и репрессии против меньшевиков

Обострение гражданской войны и иностранная интервенция, революция в Германии и процесс международного признания большевистской власти – все это вело к дальнейшей дезинтеграции меньшевизма. Осенью 1918 г. произошло то, что предсказывали лидеры правого крыла, а именно, партийное руководство под влиянием германской революции дополнило свою оценку общего кризиса капитализма признанием неизбежности “социальной пролетарской революции”. Соответственно, и большевистский переворот признавался “исторически необходимым”, а сама русская революция, несмотря на “те или иные антипролетарские, антидемократические или анархические ее тенденции”, – “колоссальным бродилом, приводящим в движение весь мир”.

Стремясь к “восстановлению революционного союза пролетариата, крестьянства и городской демократии и упрочению связи между российским и международным движением”, ЦК РСДРП еще раз открыто отвергло “всякое политическое сотрудничество с враждебными демократии классами” и отмежевалось “от участия во всех, хотя бы и демократическим флагом прикрываемых, правительственных комбинациях, которые основаны на “общенациональных” коалициях демократии с капиталистической буржуазией или на зависимости от иностранного империализма и милитаризма”.

30 ноября 1918 г. ВЦИК отменил свое решение в отношении меньшевиков, исходя из того, что “эта партия, по крайней мере, в лице ее руководящего центра, ныне отказалась от союза (коалиции) с буржуазными партиями и группами, как российскими, так и иностранными”. Однако Мартов связывал это решение с тактическим поворотом большевиков в сторону мелкобуржуазной демократии и, прежде всего, крестьянства. Он ставил легализацию своей партии в один ряд с отказом большевиков от комбедов, признанием поражения в свирепой войне за хлеб, резким осуждением “красного террора” за рубежом, массовыми крестьянскими восстаниями, ростом дезертирства в армии. Вот почему упомянутое выше партийное совещание, приняв постановление о снятии лозунга борьбы за Учредительное собрание, отметило, что поступает согласно французской поговорке: “Нужно отступить, чтобы лучше прыгнуть”.

Но прыгнуть им больше не пришлось. Большевики играли с РСДРП как кошка с мышкой. В конце марта 1919 г. началась новая волна репрессий. ВЧК открыла “охоту на социалистов”, и “старые сидельцы царских казематов, борцы, всей своей жизнью, – как отмечалось в одной из листовок, – доказавшие преданность рабочему делу, вновь заполнили тюрьмы. Именно в это время начинает складываться система закрытых инструкций и циркуляров ВЧК, ставших своеобразной “правовой базой” репрессивной политики в отношении социалистов и прочих “контрреволюционеров”. По установившейся практике, закрепленной специальным циркуляром ВЧК, все осужденные за так называемые “контрреволюционные преступления” подлежали заключению, в концлагерь на срок от трех месяцев до трех лет. Типичным приговором для членов РСДРП стаю заключение в концлагерь “до конца гражданской войны”. Признавая свое полное бессилие в идейной борьбе с “ничтожной, как она выражалась, “группой меньшевиков”, – как отмечал Мартов, – правящая партия решила покончить с “легальностью” социалистических партий и вернуться к системе террора”.[18]

24 мая ЦК заявил протест в президиум ВЦИК по поводу массовых арестов членов РСДРП, не занимающих в партии ответственных постов, но служащих в советских учреждениях. Группа партийных специалистов (среди них В. и С. Громаны, Н. Суханов, С. Либерман и др.) обратила внимание Ленина на невозможность работать в такой обстановке. В ответ Л.Б.Каменев передал руководству меньшевистской партии пожелание представить список лиц, которые могли бы занять некоторые ответственные посты в разных отраслях управления. В свою очередь ЦК, “подтверждая, что РСДРП рекомендует своим членам занятие всех тех постов в советских учреждениях, на которых они могут содействовать делу возрождения народного хозяйства и социального творчества, равно как действительно работать для обороны, вместе с тем дал понять, что “не считает для себя возможным, представить... тот список кандидатов, о котором идет речь”. Отказ мотивировался тем, что “успешное участие РСДРП в общем деле спасения революции и использование для этой цели того влияния, которое она может иметь на народные массы, возможно лишь ем такого соглашения на основе политической платформы, которое охватило бы всех социалистов, готовых бороться в одних рядах против контрреволюции и питающего ее развала и которое позволило бы социал-демократии разделять ответственность за общее направление политики”.[19]

Словно в насмешку, освобожденного в эти дни из тюрьмы Дана (врача по специальности) мобилизовали в Красную Армию и затем откомандировали в Наркомздрав, а Мартова избрали действительным членом Социалистической академии. Из партии хотели сделать “посмешище”, “ручную” оппозицию. Очевидец вспоминал, как Ленин “поиздевался” над меньшевистскими делегатами VII Всероссийского съезда советов, распорядившись разместить их в бывшей “царской” ложе Большого театра. Кстати, на этом съезде Мартов представлял социально-экономическую программу РСДРП, носившую памятное Ленину название “Что делать?”.

Опубликованная к середине июля 1919 г., она явилась своеобразным вызовом партийной программе большевиков, принятой в марте того же года. “Отстоять революцию, обеспечить ее нормальное (здоровое) развитие, которое, сливая ее в один могучий поток с революционным движением пролетариата Запада, приведет к осуществлению во все более широких размерах начал социализма в общественной жизни” – вот что меньшевики объявляли целью “всех сознательных рабочих”. Для достижения этой цели предполагалось “сохранить, Укрепить и на незыблемых основаниях утвердить политическую класть трудящихся классов в государстве и положить начало восстановлению народного хозяйства, вконец разрушенного четырьмя голами всемирной войны и добитого двумя годами войны гражданской”.

Позднее Потресов назовет эти формулировки “порождением революционной фантастики”. А предлагаемые РСДРП меры “энергичнейшей военной обороны” и проекты фундаментальных экономических реформ назовет “неправдоподобной перспективой демократизации советской деспотии с меньшевистской помощью”.

Символом веры для всего пореволюционного меньшевизма стали знаменитые “Апрельские тезисы” Мартова (1920 г.). Они были концентрированным выражением новых программных установок РСДРП Предлагались “всем марксистским социалистическим партиям как основа для их объединенной деятельности”. Пять разделов тезисов – [c.337] “Социальная революция”, “Политическая революция и диктатура пролетариата”, “Диктатура и демократия”, “Диктатура пролетариата и Советы”, “Тактика социал-демократии” – касались основных во просо” общественного развития, вытекавших из анализа мировой революционной ситуации.

Специальное постановление, принятое политбюро ЦК РКП в мае 1920 г., положило конец надеждам на возобновление легальной меньшевистской печати. Согласно июньскому решению политбюро, все наркомы обязывались высылать в провинцию меньшевиков, “работающих в комиссариатах и сколько-нибудь способных играть политическую роль”. Месяцем позже ВЧК получила поручение “разработать план расселения меньшевистских политических вождей для их политического обезврежения”.

Еще более жесткие методы борьбы с РСДРП практиковались на территориях, ранее находившихся под контролем антибольшевистских сил. Так, занятие Киева повлекло за собой суд над членами тамошнего меньшевистского комитета, которым вменялось абсурдное обвинение в сотрудничестве с Деникиным. А переход под власть большевиков Одессы ознаменовался поголовным арестом членов РСДРП.

Новую волну репрессий вызвали успехи меньшевиков на выборах в советы (1920 г.). В Москве разгрому подвергся Союз печатников, в котором позиции социал-демократов были традиционно сильны. Почти поголовно оказались под арестом члены партийной организации Харькова.

Постановление политбюро РКП(б) “О меньшевиках” (декабрь 1921 г.) предписывало “политической деятельности их не допускать, обратив сугубое внимание на искоренение их влияния в промышленных центрах. Самых активных высылать в административном порядке в непролетарские центры, лишив их права занимать выборные должности, вообще должности, связанные с общением с широкими массами”. Через месяц, вернувшись к этому вопросу, политбюро подтвердило: “Репрессии против меньшевиков усилить и поручить нашим судам усилить их”.[20]

В связи с новой экономической политикой Ленина особенно беспокоило усиление влияния РСДРП среди молодежи. Выступление восемнадцатилетнего студента-меньшевика Л.М.Гуревича, пытавшегося, полемизируя с Троцким, трактовать ленинский термин “государственный капитализм” как признание необходимости возврата к нормальному экономическому развитию, вызвало у Ленина гневную реакцию. “Я не сомневаюсь, – заметил он, – что меньшевики усиливают теперь и будут усиливать свою самую злостную агитацию”.

В феврале 1922 г. в Москве были арестованы члены бюро Социал-демократического союза молодежи (Б.Сапир, Л.Ланде, А.Кранихфельд, И.Зуев, Е.Додонов, Е.Тихомирова и др.). В марте политбюро РКП(б) решает готовить “гласный суд над с.-д. молодежью”. Лишь мужественное поведение подследственных, последовательное выполнение ими партийных решений, предписывавших, как вести себе на тросах, заставило Политбюро отменить свое решение и “ограничиться применением в данном случае административной ссылки”.

Ленину подобное наказание показалось “явно либеральным”. “За публичное оказательство меньшевизма наши революционные суды должны расстреливать, а иначе это не наши суды”, – заявит он в речи на XI съезде РКП(б). А вскоре, дополняя проект Уголовного кодекса РСФСР, напишет наркомюсту; “По-моему, надо расширить применение расстрела (с заменой высылкой заграницу) ...ко всем видам деятельности меньшевиков, эсеров и т.п.; найти формулировку, ставящую эти деяния в связь с международной буржуазией и ее борьбой с нами...” В результате в первом советском Уголовном кодексе 1922 г, появится “всеподметающая”, по выражению Александра Солженицына, 58-я статья.

После арестов второй половины 1922 г. РСДРП как общероссийская организация фактически перестала существовать. Даже в губернских центрах число членов партии исчислялось единицами. Уцелевшие организации партийной работы не вели, ограничиваясь редкими и узкими по составу конспиративными совещаниями.

Большие потери понесли и центральные органы партии: летом 1920 г. за границу выехали Мартов и Р.Абрамович, в конце января 1922 г. из страны был выслан Дан. Более трети состава ЦК, избранного в мае 1918 г., по тем или иным причинам порвали с партией. В 1919 – 1922 гг. о своем выходе из ее рядов объявили Л.М.Хинчук, О.А.Ерманский. А.А.Трояновский, А.С.Мартынов, А.А.Плесков и другие, “Всеми силами большевистское правительство стремится разгромить нашу партию и загнать в подполье те элементы, которые остались еще вне тюрем и ссылки, – указывалось в разосланном в августе 1922 г. циркулярном письме бюро ЦК. – Полицейские условия, в которых приходится сейчас работать российской социал-демократии, напоминают худшие времена царизма... Легальные возможности сократились до минимума. Центр тяжести естественно переносится в отрасли работы, требующие особого охранения”.[21]

Переход на нелегальное положение был задним числом санкционирован совещанием местных организаций РСДРП (октябрь 1922 г.). Таким образом, в организационном отношении российская социал-демократия оказалась отброшенной на тридцать лет назад – к кружковой нелегальной работе. К концу 1923 г. на территории СССР социал-демократические организации действовали лишь в восьми городах. Последние из них были разгромлены в 1924–1925 гг., хотя бюро ЦК номинально продолжало существовать, и меньшевики время от времени напоминали о себе вплоть до конца 20-х годов.

Подводя итог своим спорам с официальным меньшевизмом, Потресов в опубликованной в Париже к десятилетию российской революции 1917 г. книге “В плену иллюзий” указал на основную причину банкротства РСДРП. Это – “пароксизм политической маниловщины, все еще принимающий большевистский эксперимент за социализм и опасающийся некоего “бонапартоподобного” переворота, словно “на стезе деспотизма после большевистского десятилетия” Должно сказать какое-либо “новое слово”.

Меньшевики, оказавшиеся за пределами России, создали гак называемую Заграничную делегацию во главе с Мартовым. С февраля 1921 г. в Берлине стал выходить “Социалистический вестник”, ставший вскоре центральным органом партии. Разрыв с российским рабочим движением и невозможность влиять на события внутри страны все больше сказывались на положении Заграничной делегации и характере “Социалистического вестника”.

В самой заграничной организации после смерти Мартова в 1923 г. возобладал дух нетерпимости к инакомыслию. Она все более походила на командный пункт разбитой армии. Приход к власти фашистов в Германии вынудил русских социал-демократов перебазироваться во Францию, а с началом Второй мировой войны – в США. Сохранившиеся в некоторых городах Европы и США группы РСДРП утратили политический характер.[22]

 

 

 

Заключение

В период гражданской войны меньшевики пытались выступать против открытой контрреволюции и против большевистской диктатуры, за единство социалистических партий и групп на действительно революционной платформе посредством компромиссов, взаимных уступок, расширения демократии, а не противопоставление революции большевиков. Однако эта задача осталась нерешенной.

Большевики хотели остаться единственной силой. Они отвергли соглашательство меньшевиков, те отвергали большевистскую непримиримость. Трагическая логика политической борьбы, перераставшей в гражданскую войну! Большевики одержали победу, но она очень скоро обернулась и негативными последствиями. Репрессии коснулись и меньшевиков. В организационном отношении российская социал-демократия оказалась отброшенной на тридцать лет назад – к кружковой нелегальной работе. Меньшевики, оказавшиеся за пределами России, создали так называемую Заграничную делегацию во главе с Мартовым. Приход к власти фашистов в Германии вынудил русских социал-демократов перебазироваться во Францию, а с началом Второй мировой войны – в США. Сохранившиеся в некоторых городах Европы и США группы РСДРП утратили политический характер.

Литература

1.   Исторический опыт трех российских революций. Кн. 3. М., 1987.

2.   Мелкобуржуазные партии России: Урок истории. М., 1984.

3.   Меньшевики и меньшевизм. М., 1998.

4.   Непролетарские партии России. М., 1986.

5.   Политические партии России: история и современность. М., 2000.

6.   Рубар Н. В. Октябрьская революция и крах меньшевизма. М., 1968.

7.   Спирин Л. М. Классы и партии в гражданской войне. М., 1980.

8.   Хеймсон Л. Меньшевики и большевики в октябрьские дни 1917 года // Проблемы всемирной истории. СПб., 2000. С. 310 – 322.

9.   Шляпников А. Г. Конец семнадцатого года. Т. 2. М., 1992.

Примечания

[1] Спирин Л. М. Классы и партии в гражданской войне. М., 1980.

[2] Рубар Н. В. Октябрьская революция и крах меньшевизма. М., 1968.

[3] Непролетарские партии России. М., 1986.

[4] Мелкобуржуазные партии России: Урок истории. М., 1984.

[5] Политические партии России: история и современность. М., 2000.

[6] Меньшевики и меньшевизм. М., 1998.

[7] Хеймсон Л. Меньшевики и большевики в октябрьские дни 1917 года // Проблемы всемирной истории. СПб., 2000. С. 310 – 322.

[8] Шляпников А. Г. Конец семнадцатого года. Т. 2. М., 1992.

[9] Спирин Л. М. Указ. соч. С. 160.

[10] Политические партии России: история и современность. С. 323.

[11] Спирин Л. М. Указ. соч. 159.

[12] Политические партии России: история и современность. С. 323.

[13] Там же.

[14] Политические партии России: история и современность. С. 324.

[15] Там же. С. 325.

[16] Спирин Л. М. Указ. соч. с. 159.

[17] Политические партии России: история и современность. С. 334.

[18] Меньшевики и меньшевизм. М., 1998. С. 318.

[19] Политические партии России: история и современность. С. 336.

[20] Там же. С. 337.

[21] Там же. С. 340.

[22] Там же. С. 341.