Низовья Терека с древних времен до начала XVIII века

Низовья Терека с древних времен до начала XVIII века

Под низовьями Терека условимся рассматривать территорию, ограниченную руслом Старого Терека от г. Кизляра и его рукавами, известными в источниках пол разными названиями: Тюменка, Илгз, Бурун, Кура - Терек, Копай, Быстрая, ныне сохранившиеся пол названиями Прорва, Средняя Таловка.

До недавнего времени считалось, что жизнь в низовьях Терека пыла невозможна вследствие низменного положения местности и чистых трансгрессий Каспийского моря. И что это положение сохранялось, но крайней мере, с XIII по XIV вв. Е.И. Крупнов считал, что никаких следов пребывания в этих местах: сарматов, алан, гуннов, хазар, половцев и др. не обнаружено.

Этой же точки зрения придерживается и исследователь края Д.С. Васильев, который полагает, что в указанный период низменные районы Терека были полностью затоплены морем; следовательно, если бы до этого здесь существовали чьи-либо поселения, то они были смыты и занесены аллювием.

Но 2-3 тысячи лет тому назад ныне полупустынные районы севера Дагестана, в том числе Ногайская степь, имели более влажный климат, богатую растительность, леса, полноводные реки. Местное Население занималось скотоводством и земледелием. И хотя вопрос о влиянии трансгрессии и регрессии Каспийского моря на условия жизни населяющих низовья Терека народов поднимался неоднократно (об этом будет сказано ниже), данный район продолжает оставаться "белым пятном» на историко-археологической карте.

Этот пробел в какой-то мере был восполнен коллекцией материалов, собранных в своё время кизлярским краеведом В.А. Мялковским. Фактически они демонстрирует динамику обживания Кизлярщины с эпохи камня вплоть до позднего средневековья. Каменный век представлен наконечниками стрел, кремневыми отщепами, ножами, сколами. Эпоха бронзы представлена керамическими изделиями этого времени, а также каменным топором, керамическим молотом и пр. Представлена эпоха раннего железа, раннего средневековья, позднего средневековья. (Прежде всего, это - зологоордынская поливная керамика с низовий Терека и Ногайской степи и сборы В.А. Мялковского), несколько мелких золотоорлынских монет XIII-XIV вв., перекрестие от сабли XIV в. и проч... Они (экспонаты) - важный и наглядный исторический источник длительного и неоднозначного жизнеобустройсгва местных земель, демонстрируя этапы складывания пестрой этнической среды обитателей, многие потомки которых явились основой в процессе современной этнокарты Кизляршины».

Здесь, на наш взгляд, уместно вернуться к вопросу о трансгрессии и регрессии Каспийского моря. Л.Н. Гумилев пишет: «Решающее значение имеет нахождение Трехстенного городиша, недостроенной крепости в низовьях Терека, на валах которой найдены соло-новодные ракушки: Cardium edute, Didachna Trigonoides Pallas, Dressenlia rastiformis, Dreissensia caspia. Абсолютная отметка гребня валов -19,3м. Следовательно, уровень Каспийского моря немного поднимался над построенными уже валами или, вернее, омывал их, создавая оптимальные условия для моллюсков»- Культурный слой внутри крепости содержит, кроме обломков кирпича, шлаков и остатков (костей) рыбы, керамику золотоордынского типа ХШ-XV вв. На основании этого Е.И. Крупной предположил, что это и есть один из острогов Московского царства. В XIII веке наивысшая отметка уровня Каспия была -23,4 м (Берг, 1949 г.). Следовательно, дату постройки надо искать раньше.

Крепость, видимо, строилась еще до трансгрессии Х1П в. (но после 1241 г.) местным населением, питавшимся рыбой. Это один из сторожевых постов Золотой орды, созданный против Ильханов Ирана в конце XIII в. Крепость была недостроена по каким-то причинам и вскоре залита морем. Подтопляемые луга в низовьях Терека были неудобными для скотоводства вплоть до XVI в., когда там поселились русские казаки. Итак, перед нами хорошо датированный памятник трансгрессии Каспия XIH-X1V вв.

Завершая тему изменений уровня Каспия, приведем цитату из работы Берга: «Рассмотрение ... показывает с несомненностью, что в колебаниях уровня Каспия существует известная периодичность. Так, в 30-х годах ХШ в. был низкий уровень (-4,6 м по сравнению с уровнем 1925 г. -26.2 м). В начале XIV и XV вв.был высокий уровень (до 6,4 м к уровню 1925 г, по данным Вознесенского). С середины XVI в. и до середины XVII в. был низкий уровень (судя по положению крепости Терки на ее старом, низменном месте), причем в 1580 г. уровень падал до такой же высоты как в XX в. (1925 г.).Во второй половине XVII в. был сравнительно высокий уровень (6,1 м к 1925 г. по Вознесенскому). В первой трети XVIII в. был низкий Шикни уровень, причем в 1722 г. он упал до такой же высоты, как и II 1925 г, - примерно через 140 лет после вышеупомянутого мини-м\мл 1580 г. С 40-х годов XVIII в. и До начала XIX в. был высокий уровень, свыше двух метров над уровнем 1925 г. Примерно с 1820 г. и поныне (то есть 1949 г.) уровень низкий.

Ни о каком беспрерывном палении уровня Каспия за историческое время не может быть и речи. Период низкого стояния, начавшаяся после 1820 г. и продолжающийся и поныне (1949 г.). должен по всей видимости смениться периодом высокого стояния».

Эти пространные цитаты о колебаниях уровня Каспия понадобились в данной работе для того, чтобы объяснить факт присутствия здесь сравнительно малого количества археологических данных. Ведь систематических раскопок, как известно, в регионе не пелось, а письменных источников до XVIII в., касающихся истории Низовий Терека, известно сравнительно немного. И, тем не менее, имеющиеся в распоряжении ученых археологические находки и пошедшие до нашего времени письменные источники дают возможность предположить, что люди постоянно населяли низовья Терека, по крайней мере с эпохи неолита.

Городок Терки или Терский городок представляют для нас интерес в том плане, что именно его жители стали впоследствии основателями нового Кизляра. Поэтому и важен вопрос, кто же они были - жители первых известных поселений в низовьях Терека: Трехстенного городка и Теркова.

Версий много. Постараемся выстроить хронологическую последовательность, которая бы совладала с возможно большим количеством дошедших до нашего времени сведений. В связи с вопросом о первоначальном появлении казаков на Тереке, заслуживает внимания мысль некоторых отечественных историографов, считавших бродников, известных еще в ХШ в., предшественниками казачества. Возникновение этой гипотезы относится к XVIII в. В XIX в она получила дальнейшее развитие. Посол французского короля Людовика IX («Святого») к Батыю, он же посол папы Плано Карпини Вильям Рубрикус (Рубруквис) оставил нам следующие данные: «От смешения аланов с русскими... образовался «народ особый», народ этот известен по русским летописям под именем «бродников». «Во времена Рубруквиса (1224-1253 гг.) бродники уже являются народом сильным и многочисленным, исповедующим христианскую веру. Эти-то вольные люди и шли на службу к русским князьям. Летописи того времени говорят, что в дружинах княжеских были «бродники мнози».

Проблемы «бродников» в советской историографии касались В.В. Мавродин. В.Д. Греков, Л.Н. Гумилев. В последнее время она обрела «второе дыхание» и стала довольно распространенной. Бродники, по версии современных историков, - преимущественно славяно-русское население, степное, вольно-промысловое, организованное в волъницы. В ходе исторического развития и произошла эволюция бродников в казаки. «Своей полиэтничностью, этническими симпатиями бродники напоминают ранних казаков. Как союзники монголов они должны были сохраниться в восточно-европейских степях и именно на их основе X1V-XVI вв. формируется казачество», - считают участники региональной научно-практической конференции в Кизляре в 1993 году. Авторы этой версии происхождения казачества производят от названия, «бродники» (русск. «бродить») тюркский эквивалент «казак» (тюркск. «каз» - бродить-кочевать).

Следует, однако, отметить, что бродническая версия, безусловно, содержит ряд любопытных наблюдений, но в делом она не очень убедительна, как не имеющая под собой веских доказательств и требует основательной и тщательной разработки. Вольные люди -«казаки» - на протяжении веков находились в близком общении с половцами. И после нашествия монголов последние оказались в тех же условиях, в которых оказались и казаки. Половцам было разрешено селиться на землях в низовьях Терека, где они были расселены как пограничная стража, пол названием «куманов». Но их немало было и среди казачьих поселении, смешавшись с которыми, они вошли в их среду как боевые товарищи.

Как известно, с XVI столетия начинается перманентное поступательное движение русского населения на Восток и Юг. Объяснение этому нужно искать во внутреннем положении Русского государства. Усиление самодержавно-крепостнического гнета вызывало протест, выражавшийся не только в открытых выступлениях крестьян, но и во все возрастающем бегстве их в поисках лучшей доли. Этих выходцев на Руси называли гулебщиками», а также «казаками».

Процесс активного формирования терско-гребенского казачества прослеживается по письменным источникам со второй половины XVI в. С этого времени начинается непрерывный рост больших общин казаков, пополнение их многочисленными потоками беглых из различных уголков Русского государства.

В исторической литературе существует несколько точек зрения о происхождении первых поселенцев-казаков на Северном Кавказе и месте их первоначального расселения. «Если причины переселения русских в район Терека не вызывают сомнения, - справедливо подчеркивает В.Г. Гаджиев, - то вопрос о месте первоначального расселения все еще остается предметом изысканий и жарких дискуссий. Так, согласно мнениям И.Д. Попко и частично В.А. Потто, первыми поселенцами на Тереке были новгородские ушкуйники и рязанские казаки. С начала XIV в., появились новгородские ушкуйники, вольные дружины которых, совершая походы на лодках (ушкуях) через Хвалынское (Каспийское) море, проникали в устье Терека и поднимались вверх по реке, селились по берегам Терека сплоченными коллективами. В первой половине XVI в. через Дон и Волгу и далее по пути, продолженному новгородскими ушкуйниками, устремились рязанские казаки. Ранее они жили по берегам Дона и Волги (Червленый Яр), где и служили охранной стражей.

Среди историков существуют некоторые разногласия о местонахождении Червленого Яра. Так, И.Д. Попко указывает на южную часть Рязанского княжества. МА. Караулов, основываясь на изучении диалектов, предполагает, что первые поселенцы Северного Кавказа были не из южной, а из восточной части Рязанского княжества. Рязанские казаки бежали на Северный Кавказ после присоединения Рязанского княжества к Московскому государству в 1520 Казаки Червленого Яра должны были быть выселены в «пределы Суздальские», но они этому не подчинились и самовольно переселись на. Терек. В.И. Бентковский выступил против теории И.Д. Попко о первопоселенцах казаков на Тереке и их происхождении, выводя казаков Рязани, Попко присоединил к ним новгородских ушкуйников, провел их по Волге к Каспию и поселил их при впадении р. Аргуна Сунжу. Эту точку зрения подверг критике и И. Кравцов.

В.А. Потто, по этому поводу замечает, что при всем при том «... нельзя совершенно игнорировать мнение И.Д. Попко, как это делают его оппоненты. Говоря о Червленом Яре, Попко говорит не от себя лично, как автор созданной им поэтической легенды, а передает народное предание, записанное человеком весьма образованным: профессором Виленскош университета...». [7].

Татищев В.Н., Н.М. Карамзин, С.М. Броневский, И.Л. Дебу, А. Ригельман, А. Ржевцкий и др. дворянско-буржуазные историки придерживались мнения, что первые казаки на Тереке – гребенцы, которые пришли во II половине XVI в. с Дона и Волги и других районов Русского государства после взятия русскими Астрахани и Казани. Эту точку зрения поддерживают и многие современные отечественные историки: В.С. Гальцев, М.О. Косвен, А.В. Фадеев, Е.Н. Кушева, А.Б. Заседателева, В.Г. Гаджиев и др. На наш взгляд эта версия весьма убедительна.

Казалось бы, убедительные выводы Л.Б. Заседателевой о том, что первые казачьи сообщества на Тереке состояли из выходцев с Дона, с южных и юго-восточных окраин Русского государства, в какой-то мере разрешили положительно дебаты о рязанской или донской доминанте вольного казачества на Северном Кавказе. Но в недавно вышедшей монографии А.А. Шенникова «Червленый Яр» - рязанская версия получила дальнейшее развитие. Уже одно название книги наталкивает на раздумья. «Червленый Яр» - это местность в междуречье Дона и Хопра, южная округа Рязанщины. А станица Червленая - гребенцов, где старожильческие казачьи роды сохранили отголоски преданий о первоначальном «исходе» их предков именно из «Червленого Ярая, «Червленых гор» на верхнем Дону.

Решающую роль в выборе места нового поселения сыграли новгородские ушкуйники (речные пираты), хорошо информированные о политической обстановке на Северном Кавказе. Сохранилось предание, что именно они увлекли казаков из Червленого Яра и привели, к устью реки Терека. Произошло это событие по А.А. Шенникову, где-то между 1450 и 1490 гг. В этой связи, участница «Исторических чтений», посвященных 30-летию Кизлярского краеведческого музея, сделала попытку дать этимологию названия «Кизляр» от тюрск, «кизил» - Красный Яр. Эта версия, возможно, и не соответствует исторической действительности, но нам она импонирует куда больше, чем приведенные легенды Д.С. Васильевым о происхождении названия Кизляр от «Девичьей крепости» или «Кизляр от слова «глаза» на тюрки и т.п.³

Кстати, сказать, А.А. Шенников, принимая приведенную И.Д. Попко легенду о том, что переселенцы из Червленого Яра «высадились на Учинскую косу, где дружелюбно были приняты Агры-ханом, владельцем большого улуса, незадолго до этого отложившегося от Золотой Орды», и беря во внимание тот факт, что недавним археологическими разведками в регионе были найдены несколько золотоордынских поселений, делает предположение об зтимологии названия залива и косы (Аграхань) от имени упомянутого Агры -хана.

Среди историков, как известно, нет единого мнения о месте первоначального расселения гребенских казаков. Дореволюционны историки (B. Татищев, И.Л. Дебу, Броневскии и другие) считали то Сунжу, то Акташ, то левое побережье Терека. В.А. Потт указывал, что, выбрав более укрепленные места, казаки построили городки: Червленый, Шадринский, Курдюковский и два Гладковских.

Наши современники, отечественные историографы В.Б. Виноградов и Т.С. Магомадова, используя ориентиры А. Ригельмана о первоначальном расселении гребенских казаков, предположили, что это долина реки Хулхулау и Аргунское ущелье и другие. Среди некоторых историков распространена точка зрения о том, что гребенские казаки поселились на гребнях Терского хребта. Л.Б. Заседаева, учитывая все точки зрения, делает вывод, что формирование гребенского казачества происходило в широком ареале от урочищ Голого гребня до междуречья Терека и Сунжи, предполагая, что до окончательного обоснования гребенских казаков отдельные казачьи группы перемещались в несколько большем ареале.

Совсем иначе сложилось Низовое Терское войско, основание ему положили не домовитые казаки - хуторяне, а та голытьба, те бездомовные, гулящие люди, которые, отправляясь в варяжское молодечество на море, рано узнали дорогу к устьям Терека и здесь находили для себя превосходные зимние стоянки с обильными угодьями для рыболовного и охотничьего промыслов... В разметах низового течения Терека терялась черта, разграничивавшая Шамхальские и Кабардинские владения и сюда-то, в непролазную глушь приречных камышей, недосягаемых ни для какой московсковской погони, стекались удальцы со всего Поволжья… Сюда же, в глухое приволье Тюменского владения, как в безопасное убежище, бежали разные кабардинцы, чеченцы, кумыки, большие и малые ногаи, даже грузины, армяне и закубанекие черкесы - все, кому тесно было жить на родине... Все это были люди того же пошиба, что и русские вольные казаки...»

Эти слова В.А. Потто почти полностью совпадают и с современными характеристиками исследователей.

После присоединения Астрахани к Российскому государству в орбите его влияния оказалась вся Волга. Численность вольных казаков на Волге росла быстро за счет беглого люда из разных мест. Это была внушительная сила, которая доставляла немало беспокойств царской администрации. Против них направлялись карательные экспедиции. Спасаясь от репрессий, «многие люди» разбежались на окраины, в том числе и не Терек. Отдельные группы казаков часто переходили с Дона на Волгу, с Волги на Яик и Терек. Из-за большой подвижности одни и те же казачьи отряды назывались в источниках то донскими, го волжскими, то терскими. Что касается вольных терских низовых казаков обосновавшихся в дельте Терека, то, по мнению известного краеведа Д.С. Васильева «есть основание считать, что они прибыли на Кавказ значительно позже гребенцов». Это мнение совпадает с характеристикой Л.Б. Заседателевой назвавшей гребенцов «самой старой группой терского войска», основанной на выводах «отцов» Терской казачьей истории И.Д. Попко, В.А. Потто и других. Но «сегодня проблема формирования Низового казачества, - отмечает В-Б. Виноградов, - вышла на более высокую ступень познания, что позволило молодому специалисту С.А. Козлову в ряде научных публикаций отказать в достоверности прежнему выводу», Его точка зрения такова: «...Вероятнее всего подвижные, курсировавшие по всему Терско-Сунженскому бассейну казачьи сообщества, почти параллельно осваивали как устье и низовья Терека, так и гребни Терского хребта и правобережья Сунжи».

Первые сведения о месте пребывания вольных казаков в регионе встречаются в царской грамоте 1581 г., где указывалось, что «беглые казаки... живут на Тереке на море», то есть как в устье Терека, так и по его течению. Других более подробных сведений о расселении вольного казачества в документах XVI века пока не встретилось. В источниках не прослеживается и деление на терских и гребенских казаков. Первоначально сообщалось только о «вольных терских казаках», «казаках с Терека», под которыми подразумевались все казачьи сообщества, осваивавшие бассейн Терека и Сунжи. «Само же образование терского и гребенского казачества, - считает С.А. Козлов, - представляется нам результатом дифференциации единого вольного казачества на Тереке. И поэтому неубедительно распространенное в исторической литературе мнение о том, что в начале появились гребенские казаки, обитавшие у склонов («и» на гребнях) Терского хребта и правобережья Сунжи, а уж затем, к концу XV1 в., в низовья Терека осели ватажки собственно терских казаков: И продвигались казаки от терского устья все дальше за междуречье Терека и Сунжи, а не наоборот». В своих донесениях в XVI-XVII вв. царские воеводы постоянно путали гребенских и терских низовых казаков (терцев) и называли их общим именем «терские казаки». Поэтому часто наблюдается перенос истории, связанной с гребенками, на терцев.

Известно, что в 1559 г. вольные казаки овладели городом Теркальте или Тюменью, располагавшимся на одном из рукавов Терека. Этот город для них стал опорным пунктом, а жили они по-прежнему небольшими юртами в удобных для промысла местах, занимаясь рыбной ловлей, охотой, бортничеством и скотоводством.

Однако В.А. Потто, как и другие официальные историографы Терского казачества, сообщал, что казаки где-то около 1578 г. поставили укрепленный городок в урочище Баклакове с пристанью и обширным окопом в виде треугольника, почему он и назывался Трехстенным. Городок этот был только опорным и сборным пунктом казаков, а сами они жили «разбросанными юртами по разметам терского устья и держались ватагами по ближайшим островам для производства рыбного промысла».

Не лишним будет здесь отметить, что существует официальное мнение о занятии казаков военным промыслом (сюда относятся и Грабежи купцов, и походы «за зипунами», отгон скота и т.п.). Так, у С.И. Тхоржевского казачья община представлена в виде военной профессиональной организации типа американских флибустьеров, занимавшихся исключительно грабежами и разбоем.⁴⁴ Касается это и Терского казачества. В частности считается, что низовые казаки мало интересовались сельским хозяйством, частенько занимались разбоем, в основном тяготели к морским и речным промыслам, охоте. Излюбленным местом их обитания был остров Чечень. Владея этим островом, они могли контролировать значительные участки моря и побережья.Как считает В.Г. Гаджиев это - ошибочное мнение. Побывавший в регионе в начале XVII в. Ф. Котов свидетельствовал, что «около города Терки садов много и в садах всяких овощей много». Сады и огороды имелись и в других станицах терских казаков. Пойма Терека изобиловала богатейшими, казалось, неисчерпаемыми охотничьими и рыболовными угодьями. Это, естественно, и диктовало занятия жителей региона. Низовые казаки жили разбросанными юртами в Терском приустье, держались сплоченными ватагами. По численному составу Терское низовое казачество было непостоянным: они также свободно пополнялись с Волги, Дона или с гор и также свободно уходили в другие облюбованные ими места и нередко массами гибли во время переходов по бурному Каспию.¹⁴ Конечно же, нижнетерское казачество не было многочисленным, чтобы самостоятельно контролировать торговый путь вдоль западного побережья Каспия. Но довольно часто организованные ватаги казаков с Дона (особенно много сведении XVII в.), увлекая за собой своих терских собратий и местных жителей, занимались пиратством на Каспии, организовывая «походы за зипунами».

Поток беглого люда на Терек особенно усилился после 1576 г., когда Мурашкин разгромил на Дону многие поселения вольных казаков, часть из которых он казнил, а часть отправил на каторгу. Напуганные такими решительными мерами правительств, волжские казаки решили, не дожидаясь участи донских казаков, покинуть Волгу; одна часть с атаманом Нечаем перебралась на Яик и положило начало Липкому казачеству, другая - с атаманом Ермаком ушла служить купцам Строгановым, покорившая затем Сибирское ханство; а третья часть - с атаманом Шадрой ушла на Терек и «укрепилась на реке Сулак в заброшенном городке, назвав его Андреевским».

Впервые о существовании этого городка сообщал В.Н. Татищев, который называет его «Андреевым: запустелый каменный город на Судаке, поперек не более 150 сажен, стены толстые и высокие из великих камней тесаных состроен и одни ворота имеют, а название ему дано по имени Андрея Шадры». И. Гербер сообщал, что деревня Андрей начата была строена из давних лет от беглых российских людей и казаков, которые здесь воровством питались».

В непролазной глуши низового течения Терека, недосягаемой ни для какой погони, нашли казаки для себя «превосходные зимние стоянки, с обильными угодьями для рыболовного и охотничьего промыслов. Немного по другому выглядит история появления Трехстенного Городка у С. Писарева." По его версии в 1579 г. три атамана волжских казаков, скрываясь от царского гнева, после совещания в Низовьях Волги разделились: старший, Ермак Тимофеевич, потянулся ил север, остальные выплыли в Каспийское море и направились: одни (меньшинство) к Яику, большинство к Тереку. Здесь казаки сошлись с подобными им кабардинскими и кумыкскими схолиями и при впадении одного из рукавов Терека в море поставили крепкий Трехстенный городок. Дли нас важно, что при наличии разногласий в истории появления Трехстенного городка, в обеих версиях говорится о том, что он с самого своего зарождения был интернационален. «Никто не спрашивал, какого он рода и племени, откуда появился, какую исповедует веру, и православные христиане уживались рядом с христианами католиками, с магометанами и даже с идолопоклонниками». И еще одна особенность Трехстенного городка, которая в конечном итоге привела его к упадку, а его жителей - вольных казаков - на службу русскому царю. Дело в том, что городок этот был только «опорным и сборным пунктом терских казаков, а жили они разбросанными юртами по разметам терского устья и держались ватагами по ближайшим островам для производства рыболовного промысла».

В 1588 году по просьбе владетелей Северо-Восточного Кавказа и Закавказья был снова поставлен город на Тереке - на этот раз у устья Терека, на одном из его протоков - Тюменке (Старый Терек). Ф.А. Котов, посетивший в 1623 голу Терки, сообщал: «А на Тереке Юрод деревянный, не велик, только хорош, стоит на низменном месте, нал рекою Тюменкою ...от моря верст пять и тою же Тюменкою въезд в море: и около все камыш...».

В XVII в. Терки становятся важным центром политических и экономических связей России с народами Северо-Восточного Кавказа. В Терках, сообщает Е.Н. Кушева, находились «не только военно-служилое население, - там жили временно или постоянно русские торговые люди, работные люди, обслуживающие приходившие с моря бусы и стружки и рыбные промыслы».

Отдаленность Терков от других русских городов, сложность его снабжения и постоянная напряженность обстановки в регионе замедляли темпы его роста. Но в период расцвета, до нашествия кубанских «татар» в 170S году, Терки был оживленным городом с пестрым населением, с посадом и большим гарнизоном. «При его основании туда было переселено из России 1500 человек, а затем еще 500 человек.

Административным центром города был Кремль - небольшая, но хорошо укрепленная деревянная крепость. В 1689 году после сильного пожара, уничтожившего множество строений, Кремль пришлось строить заново. Но из грамоты астраханскому воеводе и расписного списка Терок видно, что новые стены были сооружены по «старой черте в вышину в 10 бревен». По четырем углам Кремля возвели четыре глухие башни: Красную. Деловую, Угольную и Малый Раскат, проезжие башни: Троицкую и Никольскую и трое «малых ворот». В Кремле находились: воеводский двор, окруженный бревенчатым частоколом, с двухэтажными хоромами, избами для челяди и хозяйственными постройками, приказная изба с колодничьей палатой и застенком; пороховой склад, житница, три избы для иманатов, воротные караульни, «соборная церковь» и 149 жилых дворов. По площади Кремль был невелик и его часто называли просто «Малым городом».

К Кремлю примыкала земляная крепость с башнями, называемая Земляным или Большим городом. В стенах Большого города были башни: Кузне-згая, Окотская, Труба, Пригонная, Степная, Банная, Николаевская и Богородицкая. Кроме того, в состав укреплений входили Большой и Малый Раскаты, рогатки и вырытый с внешней стороны вала ров. Внутрь Земляного города вели ворога: Николаевские, Богородицкие или Пречистенские, Степные, Песчаные и Калиточные. В стенах Земляного города располагались жилые слободы, базар с торговыми рядами, гостиные дворы, харчевни, отдельные лавки и две приходские церкви. Из административных зданий там находились таможня, кружечный двор, торговая баня и полковые избы. На одной из городских башен были даже часы с курантами, что в те времена было чрезвычайной редкостью.

По своей величине и значимости на юго-востоке Русского государства Терки в XVII веке занимал второе место после Астрахани. В военно-административном и финансовом отношении Терки был Подчинен Астрахани, и по Этим же вопросам в Москве - Приказу Казанского дворца. По всем вопросам внешних сношений Терский городок. как пограничный, был непосредственно связан с Посольким приказом.

В XVII веке Терки - крупный торговый центр, где шла бойкая торговля между русскими, северокавказскими, закавказскими и восточными купцами,

Ближайшая округа была довольно оживленной, у города располагались огороды, виноградники, поливные пашни. За ними находились загородные усадьбы кабардинских князей и Богоявленский мужской монастырь, основанный в 70-х годах XVII века^; (у Д.С. Васильева Благовещенский). В базарные дни в Терский город приводили свои товары кабардинцы, кумыки и горцы Дагестана, а также гребенские казаки, пригонявшие лошадей и скот на продажу.

Ближайшие соседи - представители народов Северо-Восточного Кавказа доставляли сюда хлеб, просо, ячмень, мед, овчины, попоны, марену, «шубы бараньи и другую горскую одежду. Дагестанцы, кроме того, привозили яблоки, орехи и другие фрукты. Ногайцы доставляли скот и продукты скотоводства. Гребенцы привозили на продажу виноградное вино, фрукты, марену, холст домашнего производства; терские казаки - рыбу и продукты рыболовства, балык, рыбий клей, тюленьи шкуры, тюлений жир и прочее. Примерно в пяти верстах от города при впадении р. Тюменки в море, была устроена пристань, у которой причаливали для разгрузки и погрузки морские суда, поскольку из-за мелководья в Тюменке они не могли подходить к самому городу. Сообщение города с гаванью производилось на лодках по реке Тюменке, а так же по грунтовой дороге. Еще Эвлия Челеби сообщал, что Терская «крепость имеет так же порт и пристань. 3десь имеется, - писал он, - сорок судов, похожих на галеры и русские чайки, есть и фрегаты».

Малые суда причаливали обычно в ближайшем Баклаковском устье, а более крупные - у главного устья Терека. Там разгружались товары, а также присылавшееся из Астрахани военное снаряжение, разные припасы и хлеб на жалование служилым людям. Для этих припасов и товаров было выстроено несколько государственных и частных амбаров. На взморье строили и морские суда. По побережью и у острова Чечень низовые казаки, кумыки и др. ловили рыбу И устраивали временные станы.

Терки был хорошо укреплен и представлял по тем временам довольно сильную крепость. Здесь была сосредоточена вся русская военная сила на Кавказе, не считая терско-гребенских казаков. В середине XVII века его крепостная артиллерия насчитывала 39 больших и малых пушек. Постоянный гарнизон Терской крепости в XVII веке состоял из 2000 воинских людей, хотя из-за тяжелых условий и высокой смертности фактическая численность терского гарнизона, как правило, была меньше штатной." Но когда этого требовали обстоятельства, в Терки присылались стрельцы -годовальщики из Астрахани и других городов. Так, в 1637 году в составе гарнизона Терской крепости насчитывалось: детей боярских - 41 человек, конных стрельцов - 347, пеших стрельцов и годовых казаков - 624, годовальщиков - 500, а всего 1512 человек.

Общее начальствование над войсками принадлежало терским воеводам, являвшимися главными представителям я царской власти на Тереке и соединившим в своих руках гражданское и военное управление. В состав терского гарнизона входил так же конный отряд, выставляемый жителями нерусских слобод Терков. Численность этого отряда иногда доходила до 500 человек. Командовал ими кабардинский князь Сунчалей Янглычевич, позже - его потомки. Население зареченских слобод, как правило, находилось на военной, дипломатической и прочей административной службе у Русского государства (переводчики, послы, проводники).

Уже в первой половине XVII века под стенами Терского города. В его заречной части, сложились «слободы великие», занятые северокавказским населением: Черкасская, Окоцкая, Новокрещенская и Татарская. Самой большой была Черкасская слобода. К концу XVII века в ней насчитывалось 175 дворов, а в Окоцкой - 160. В целом же общее число выходцев из среды горских народов Северо-Восточного Кавказа чуть ли не в три раза превосходило число русского населения в городе.

Низовые казаки жили разбросанными юртами в Терском заболоченном приустье, держались сплоченными ватагами. Численная сила их войска постоянно колебалась, так как в любое время «какая-то часть казаков могла морем уйти на Волгу». Наиболее устойчивыми были семейные казаки, жившие пригородными слободами по берегам Терека. Оседлые казаки часто получали жалование, когда привлекались к проведению какой-либо военной акции.

Чго касается нерусского этнического злемента, входившего в состав Терско-низовой казачьей вольницы, которых В.А. Потто называл презрительно «разнокалиберный сброде" - эго были выходцы из местных кавказских народов. Особый интерес представляет группа так называемых «новокрешенов», выделившаяся из кавказских горцев и принявшая православие. Позже новокрешены входили как особый служилый разряд в состав Терско-низового войска.

Россия добивалась приведения шамхала к присяге. Шамхал ответил отказом. В 90-х годах XVI в. были предприняты походы на шамхала: В 1591 г, под началом Засекина, а в 1593-1594 гг. под командованием князя Хворостинина царский отряд разорил Тарки, Эндирей. Хворостянин потерял 3000 человек убитыми. Но ему удалось поставить русскую крепость на реке Кой-су и оставить гарнизон в тысячу стрельцов."

Однако в 1605 году русские были разбиты объединенными войсками дагестанцев под управлением Султан-Мута и с большими потерями ушли к Теркам.

XVII век в истории низовьев Терека ознаменовался значительным притоком казачьего населения из различных областей Русского государства, а также за счет своих собратьев с Дона и Волги. Появление на Тереке м источи еле иных потоков беглых людей из разных уголков России, прежде всего, было обусловлено внутриполитическими факторами. Последствие опричнины, «великий голод» начала XVII века и последовавшие вскоре события «смутного времени» приведи к многочисленному оттоку населения из центра в казачьи общины на Дону, Яике и Тереке. А. Ригельман считал, что казачьи сообщества на Тереке основательно «умножились» после разгрома в 1614 году под Астраханью «воровских» отрядов Ивашки Зарупкого.

Существуют достоверные сведения о нижнетерском казачестве, связанные с крестьянской войной под предводительством Ивана Болотникова. Когда большая территория Русского государства была охвачена пламенем восстания, отзвуки его дошли и до берегов Каспия и Терека.⁸⁷ Узнав о событиях в Москве, терские казаки стали «роптать» на астраханских воевод, обвиняя их во многих «неправдах», недоплате царского жалования и другом. Социальный протест против «лихих» бояр и воевод породил среди херчан мысль выдвинуть из своей среды самозванцев. Так, с Тереком связано имя «царевича» Петра, сподвижника Болотникова.

Несмотря на некоторую лояльность в целом терских казаков по отношению к царскому правительству, оно постоянно пополнялось пришлым и бунтарским элементам. Росту числа побегов крестьян на окраины государства способствовали социально-экономические условия, сложившиеся в центре страны в середине XVII века. Соборное Уложение 1649 гола еще более обострило классовую борьбу в стране, усилило побеги крестьян, разорившихся посадских людей, солдат и стрельцов.

Церковная реформа 60-х годов XVII века, проведенная патриархом Никоном, вызвала резкое столкновение внутри православной церкви. Против церковной реформы выступало главным образом низшее духовенство, испытывавшее постоянно гнет со стороны церковной знати. Хотя основные массы и не понимали сущности раскола, они видели в старообрядчестве спасение от крепостного ига. Жестокие пытки, повальные казни, массовое преследование церковью - все это вызвало новую волну бегства крестьян и посадских людей с насиженных мест.

Приток «беглых сходцев» из России и «воровских казаков» усиливается на Тереке в период крестьянской войны под предводительством Степана Разина. По данным архивных документов между казачьими городками на Тереке и рекой Кумой в этот период находилось около грех тысяч пришлых казаков. По мнению Н.И Гриценко, это нашествие пришлых казаков на Северо-Восточный Кавказ было связано с Каспийским походом Степана Разина.Терские казаки не только «погуляли» со Степаном Разиным по Каспию и у берегов Персии, но и приняли участие в крестьянской войне 1670-1671 гг. Во время занятия Астрахани, их поддержали и некоторые соседние «государства» - города и городки, в их числе и Терки. «Этот город, - писал современник события, - перешел на сторону казаков и гам перебили различных начальников и офицеров, совершенно разграбили дома, а губернатора (терского воеводу) держали в плену...».

Захваченный казаками и примкнувшими к ним стрельцами Терки по суше и морю поддерживал оживленные сношения с мятежной Астраханью, а атаман Терского города переписывался с руководителями восстания в Астрахани, получая от них инструкции. В дальнейшем отряды Разина на различных этапах крестьянской войны неоднократно пребывали на Терек, здесь же укрылись и остатки разинцев после их разгрома царскими войсками.

За время своего существования Терский город пережил много разных бед и несчастий. Так как город и крепость были деревянными, легко воспламеняющимися, пожары были весьма частым явлением и город не один раз почти полностью уничтожался огнем. Так, пожар 1639 года уничтожил гостиные дворы, торговые лавки, склады, многие дома. В 1660 году в Терском городе вспыхнула эпидемия чумы, занесенная с Востока. Она произвела такое опустошение, что царь повелел астраханским воеводам направить на Терек присланных из Симбирска 1379 стрельцов и городовых казаков с их семьями, которые и были поселены в Терском городе. В 1668 голу из-за повышения уровня Каспийского моря вода затопила город и по царскому указу Терский город был перенесен «на новое место, на Копань» «верст с восемь» выше по Тюменке. Работы по возведению города начались весной 1669 г. Но через 20 лег, в 16S8 голу, произошел сильный пожар и в городе сгорело «все без остатку». Пришлось строить город заново.

Кроме стихийных бедствий город не раз подвергался нападениям вассалов турецкого султана и персидского шаха. В результате последнего нападения весной 1708 гола отрядов кубанцев и крымских гагар и спровоцированной ими части горцев от города остались лишь одни развалины да куча пепла.

Город был восстановлен на новом Mecie, в 7 верстах от впадения реки Быстрой (рукава Терека) в Астраханский залив. Но с этого времени начался период упадка города. Это нашло отражение в сокращении его населения и уменьшения его торгового значения."

Именно в таком состоянии застал Терский город Петр I, с именем которого связан новый этап в истории Дагестана. При нем четко определились два направления кавказской политики: было отведено первостепенное значение Кабарле, отсекавшей волну ирано-турецкой экспансии с юго-востока, как это справедливо отмечает в своем труде Н.А. Сотавов. Но прежде всего следовало укрепиться в низовьях Терека для обеспечения обоих стратегических направлений.

Петр I о своих планах пошел еще дальше. Первой он ставил задачу укрепиться по всему побережью Каспия и обеспечить безопасность торгового пути для русских купцов, подвергавшихся постоянным грабежам. Страдало от грабежей, впрочем, и все местное население. Измученные длительными опустошительными нашествиями арабских, монгольских, турецких и иранских завоевателей, народы региона с надеждой смотрели на Россию.

Петр 1, великий правитель России, в своей кавказской политике опирался на силы местных владетелей и поддержку народов. Так, в 1711 году, когда Россия вела войну на два фронта - против шведов и османов, важную помощь в решающие моменты оказывал калмыцкий хан Аюка. 20-тысячный конный отряд калмыков успешно действовал в составе армии П.М. Апраксина. Еще во время первого этапа Северной войны в Москву прибывали армянские представители. В частности, в 1701 году в Российской столице была делегация во главе с Исраелем Ори, который просил поддержки у Петра I в случае восстания армянского народа.

Во время походов Петра I в Прикаспий армяне доставляли русскому командованию сведения об обстановке в Персии. В ноябре 1722 г. Минасоп-Вардапег послал армян Айвяза и Ерема, которые сопровождали отправленного в Гилян с разведывательными целями полковника Шилова. На просьбы армянских послов было заявлено, что царь «зело к тому склонен», но начинать военную компанию на Кавказе следует после войны со шведами. Еще в 1710 голу Петр I издал Указ, поручая армянскому купцу Сафару Васильеву построить завод «для делания шелка» и отвести для этого самые лучшие земли, «где и сколь потребно будет», низовья Терека и оказались той самой землей, где предприимчивые люди начинали заниматься виноградарством, шелководством и торговлей.

Русское правительство поддерживало связи с Грузией, одна часть которой была подвластна Ирану, другая - Турции. Царь Вахтанг советовал русским высадить десант на берегу Каспийского моря и обещал выставить в помощь свои силы. И, как известно, армянские медики вместе с грузинским царем Вахтангом, собрав 40-тысячное войско, ждали Петра I у берегов Куры во время Каспийского похода. Эти, немало пострадавшие за свою историю народы стали не только опорой России па Кавказе, но и внесли неоценимый вклад в судьбу страны. Прежде всего, следует назвать имена кабардинского князя Александра Бековичя-Черкасского, предпринявшего по указанию Петра I Хивинский поход с гребенскими казаками в 1716 году, вспомнить активнейшее участие ногайцев, калмыков и других народов Терека в походе Петра I. Петр I своим авторитетом и предпринятыми мерами сумел объединить эти народы под российским влиянием. Низовья Терека можно считать изначально первым центром этого объединения и содружества российских народов. И хотя подавляющая территория Кавказа в начале XVII в. была под влиянием Османской империи и ее вассалов, которая в военном отношении представляла собой самую могущественную страну, ориентация на Россию дагестанских владетелей неуклонно усиливалась. В 1718-1720 тт. Российское подданство приняли большинство владетелей Дагестана.

Прежде чем начать свой Персидский повод, Петр I организовал целый ряд экспедиции с целью изучения Каспия, возможностей торгово-экономических связей, а под видом научных экспедиции велась и военная разведка. Как отмечает Н.А. Сотавов, «дипломатия, экономика и разведочная работа были в тесном и сложном переплетении между собой».

В 1716 году в Персию направляется для заключения торгового договора посланец Петра I А. Волынский, который побывал и в Дагестане, в частности в Дербенте. Он вел обстоятельный дневник Путешествий но странам Востока. Затем на Каспии побывали экспедиции А. Бековича-Черкасского, поручика А. Кожина - для составления карты моря, капитана Ван-Вердена и т. д. Наконец, в 1722 году Петр I уже сам лично прибыл в эту «зело горячую сторону». Каспийский поход стал результатом большой подготовительной работы и завершился, как известно, мирным доктором в 1723 году, по которому Россия приобрела значительные территории. Весь Каспий превращался по сути во внутреннее «озеро» России. Но сколь ни велики эти территориальные приобретения, а также военные успехи, намного важнее было другое. В глазах народов Россия в то время выглядела освободительницей и защитницей. В свою очередь, без участия этих народов Россия не стала бы великой державой.

Во время «Персидского» похода (1722-1723), как это отмечают многие источники, Петр I побывал на Тереке. Поэтому, иначе как досадной ошибкой, нельзя назвать информацию, приведенную в научно-теоретическом журнале *Виноград и вино России», где указано, что «Знаменательным событием в истории старого Кизляра стало посещение его Петром I в 1715 году, которого привлекали русские владения на Тереке. Как известно, Петр I был в это время полностью занят Северной войной. Находясь на Тереке, он издал указ об упразднении Терков. Это явилось прологом к появлению на карте нового важного политического, экономического и стратегического центра-крепости и города Кизляр.