Результаты НЭПа. Сворачивание НЭПа и его причины

3. Результаты НЭПа. Сворачивание НЭПа и его причины

НЭП — это период, когда функционирование рыночных отношений между городом и деревней неминуемо создавало кризисные явления.

Первый кризис развился осенью 1923 г. В экономической истории его называют «кризис сбыта». Начиная с лета 1922 г. стали создаваться так называемые «ножницы цен», их размер увеличивался и к осени 1923 г. достиг кульминационной точки, когда цены на промышленные изделия превысили цены на сельскохозяйственную продукцию по сравнению с довоенным уровнем более чем в 3 раза.

Нарушение рыночного равновесия было вызвано, во-первых, более быстрым восстановлением сельского хозяйства, по сравнению с промышленностью, в связи с чем продукция первого была дешевле. Во-вторых, чрезмерным кредитованием Госбанком государственных и кооперативных организаций, которое вызывало, «агонию» совзнака. В-третьих, монопольным поднятием цен на промышленные изделия со стороны трестов и синдикатов. В-четвертых, условиями сдачи сельхозналога, который по желанию крестьян собирался деньгами или натурой. Осенью 1923 г. (кстати, урожайного) крестьяне отдали предпочтение денежной форме расчета, в связи с чем на рынок поступила огромная масса хлеба, что при слабом развитии инфраструктуры и несвоевременном финансировании хлебозаготовок вызвало резкое снижение цен на него. В-пятых, неразвитостью торгового аппарата и уменьшением кредитования торговли в сентябре — октябре 1923 г. Торговые организации иногда не могли перевезти промтовары к месту продажи.

Для исправления ситуации в ценообразование вмешалось государство. Были установлены более низкие директивные цены на предметы потребления. Позитивно повлияла и денежная реформа 1922—1924 гг. Однако установление цен сверху, нехарактерное для рыночной экономики, привело в следующем году к товарному голоду, но так и не было отменено и стало элементом административной экономики.

Второй кризис имел место на рубеже 1925—1926 гг. В отличие от предыдущего в республике возник острый дефицит товаров. Характерно, что он развился не в результате разрушения производительных сил, а на стадии их быстрого роста. Объясняется этот кризис, во-первых, просчетами в планировании, когда государству не удалось закупить хлеб у крестьян, по низким ценам (1925 г. был неурожайным), в результате чего экспорт оказался значительно меньшим, намеченные темпы развертывания промышленности не были достигнуты. Во-вторых, зависимостью рынка промтоваров БССР от их поступления из-за рубежа. В-третьих, значительным ростом покупательной способности сельского и городского населения, которую промышленность не успевала удовлетворять. Государство довольно быстро отреагировало на этот кризис: был сокращен импорт, заморожены новостройки, увеличены косвенные налоги. С 1925 г. была введена государственная монополия на водку, увеличены заготовительные цены на зерно, использованы все резервы и даже пущены в строй законсервированные старые, технически отсталые предприятия. Однако, что этих резервов надолго хватить не могло.

Кризис 1925 г. показал, что очень тяжело направить накопления, созданные в частном секторе, на цели, избираемые государством. Требовалось умение владеть экономическими рычагами, проводить такую политику, которая не нарушала бы рыночное равновесие, что в свою очередь ограничивало темпы индустриализации.

Если первый и второй кризисы были чисто экономическими, то третий кризис на рубеже 1927—1928 гг. был уже социально-политическим. Он также был связан с невыполнением плана хлебозаготовок и нехваткой средств для начавшейся индустриализации. Но если в предыдущих двух случаях государство искало выход на путях развития НЭПа с помощью рыночных механизмов, хотя не исключался и государственный нажим, то теперь обратилось к чрезвычайным мерам. Любая же попытка преодолеть противоречия рынка неэкономическими средствами приводила в своем логическом развитии к методам «военного коммунизма». Таким образом, система НЭПа стала нежизнеспособной.

Причина частых кризисов НЭПа в том, что в едином процессе восстановления объединялись город, стремившейся к расширенному воспроизводству, и ориентированная главным образом на простое воспроизводство деревня. Кроме того, партийно-государственное руководство стремилось к ускоренной модернизации общества под флагом «рывка в социализм», что не могло не вести к постоянным сбоям в процессе воспроизводства.

Большинство современных исследователей НЭПа приходят к выводу, что его свертывание в конце 20-х гг. — это не акт субъективного самоуправства, а закономерное следствие обострения противоречий НЭПа. Отказ от политики был подготовлен сложным взаимодействием экономических, политико-идеологический и социально-психологических причин.

Бесспорно, что основным противоречием данного периода было несоответствие между авторитарной политической системой и рыночными методами экономики. Но сущность проблемы этим не исчерпывается. НЭП нельзя рассматривать как законченную систему, в нем было много элементов как рыночных, так и «военно-коммунистических». Во-первых, до 1924 г. существовала натуральная форма налога, продолжалось огосударствление простой кооперации, в результате чего она все более утрачивала свою хозяйственную независимость.

Во-вторых, госпромышленность, хотя и приобрела элементы рыночной конкуренции, в основном продолжала руководствоваться общим государственным планом экономического регулирования. Трестирование было проведено механически, в большинстве случаев не вело к созданию единого хозяйственного организма, повышению технического уровня производства. Тресты стали не итогом естественного развития экономики, а временным объединением национализированных предприятий.

В-третьих, отсутствовал рыночный механизм в отношениях между легкой и тяжелой промышленностью; последняя работала на государственных заказах и дотациях. Оплата труда работников госсектора по-прежнему формировалась с помощью норм, тарифов, причем сдельной форме оплат труда не уделялось должного внимания. Отсутствовала реальная конкуренция между государственными и кооперативными предприятиями.

В-четвертых, не была остановлена инфляционная кредитно-денежная эмиссия, так как государственная банковская система была вынуждена финансировать практически все затраты трестов. Не дала долговременного эффекта и денежная реформа. Твердая валюта продержалась не более двух лет. Слабым местом червонца оказалась недостаточная величина золотого запаса, которая составляла только 1/7 дореволюционного, нереальный курс и недостаточный объем советского экспорта. Уже с марта 1926 г. торговля валютой на фондовых торговых биржах была запрещена, даже частичная конвертируемость червонца была ликвидирована. В-пятых, НЭП осуществлялся при отсутствии нормальных связей с мировой экономикой. Сохранялась монополия внешней торговли, ставшая крупнейшей преградой для расширения внешнеэкономических связей, без которых долговременный экономический подъем был невозможен.

Нельзя не сказать и о некоторых политических и социальных факторах, которые способствовали свертыванию НЭПа: 1) вся хозяйственная стратегия 20-х гг. подчинялась интересам внутрипартийной борьбы, отсутствовал демократический контроль за деятельностью партии и правительства; 2) НЭП получил в наследство от «военного коммунизма» некомпетентность аппарата управления. Так, на 1 января 1928 г. в правлениях трестов и синдикатов лиц с начальным образованием насчитывалось соответственно 45,6 и 60 %; 3) непрерывно разрастался административно-бюрократический аппарат, который в условиях НЭПа лишался чрезвычайных полномочий, распределяющих функций, видел в возрождении свободного рынка смертельную опасность для своих привилегий; 4) НЭП своеобразно преломлялся в массовом сознании. Резкий контраст между реальностью и ожидаемым «земным раем» отталкивал от этой политики в сторону «военно-коммунистических» предпочтений, создавал социально-психологический тип работника, ориентированного на всеобщее равенство. Сказался низкий уровень политической культуры большинства населения, партийного и советского аппарата 20-х гг.

Таким образом, благодаря НЭПу, сочетавшему государственные и личные интересы, было успешно восстановлено сельское хозяйство республики, промышленность получила стимул для развития, возросла численность промышленных предприятий и работающих на них. Потребительский рынок был наполнен, торговля увеличивала обороты. Но Беларусь всё еще оставалась слабо развитой в индустриальном плане, удельный вес ее в промышленности СССР был крайне низким: в 1923/24 хозяйственном году — 0,7 % в 1925/26 — 0,7 %. Несмотря на бесспорный потенциал для дальнейшего движения вперед, это было невозможно без модернизации экономического комплекса как всего СССР, так и нашей республики. В конце 20-х гг. перед политическим руководством встали нелегкие вопросы выбора путей такой модернизации.

Список используемой литературы

1. Экономическая история Беларуси /Современная школа — Минск, 2007.

2. Становление советской тоталитарной системы в Беларуси (1917—1941гг.) /Под ред. Т.С. Протько. — Минск, 2002.

3. Очерки истории Беларуси /Под ред. П.Г. Чигринова — Минск, 2000.