Социальные и политическе взгляды Константина Калиновского

План.

Биография К. Калиновского.

Социально-политические взгляды:

Свобода.

Религия.

Государство.

Патриотизм.

Образование

Разум и наука.

Список использованной литературы.

БИОГРАФИЯ К. КАЛИНОВСКОГО

Викентий Константин Калиновский родился в местечке Мостовляны Гродненского уезда (теперь Белостоцкое воеводство) в шляхетской небогатой семье. Предки Калиновского на протяжении почти ста лет владели имением Калиново под Брянском на границе Российской Империи и Речи Посполитой, но во второй половине XVIII века имение было продано и Калиновские стали безземельной шляхтой. Мать, Вероника Рыбинская, умерла молодой, когда Константину было пять лет. Отец, Семен Стефанович, был человеком умным и энергичным. В местечке Мостовляны на земле помещика Родовицкого в 1835 году он основал небольшую ткацкую фабрику. Потом вместе со второй женой, Изабеллой Лазаревич, приобрел небольшой фальварак Якушовка возле местечка Свислочь в Волковыском уезде. Туда в 1849 г. перебралась семья, а также была переведена фабрика. В 1855 отец добился утверждения сенатом Калиновских в дворянских правах. Однако материальное положение семьи, в которой от двух браков родилось 18 детей, оставалось нелегким.

В 1847 Калиновский поступил в первый класс Свислочской гимназии, позже переименованной в училище. После его окончания в 1852 Константин три года жил в Якушовке, помогая отцу по хозяйству и занимаясь самообразованием.

В конце 1855 Калиновский поехал в Москву к старшему брату Виктору с намерением поступить в университет. Но планы братьев изменились, и летом 1856 они перебрались в Петербург. Калиновский успешно сдал вступительные экзамены в университет и стал студентом юридического факультета по разряду камеральных наук, который готовил к хозяйственной или административной карьере и давал хорошее общее образование. Кроме юридических наук Калиновский изучал русскую и мировую историю, политэкономию, статистику, логику, психологию, зоологию, ботанику, сельское хозяйство, технологию, архитектуру, русский и французский языки. Студенческие годы имели решающее значение для формирования революционного мировоззрения Калиновского, он не раз избирался библиотекарем –управляющим организации студентов «Огул» - выходцев из Польши, Беларуси, Литвы и Украины, возглавлял в «Огуле» наиболее радикальное крыло.

С созданием около 1858 в Петербурге военно-революционной организации Сераковского-Дамбровского братья Калиновские стали ее активными деятелями.

Калиновский отлично учился и летом 1860 успешно закончил университетский курс, а после подачи диссертации в январе 1861 утвержден попечителем Петербургского образовательного округа в степени кандидата права. Получив в феврале 1861 диплом, он через две недели был уже в Вильно, где предпринял безрезультатную попытку устроиться на службу в управление местного генерал-губернатора.

Возвращение Калиновского на родину совпало с сильным подъемом освободительного движения в Беларуси и Литве, вызванного объявлением крестьянской реформы и обострением политической ситуации в России и Польше. Калиновский стал одним из руководителей этого движения, лидером его демократического течения («красных»). На протяжении 1861 он создал на Гродненщине из разночинной интеллигенции нелегальную революционную организацию, связанную с такими же организациями в Вильно. Калиновский и его сторонники вели по деревням и местечкам агитацию среди крестьян, призывали их на борьбу с помещиками и самодержавием. Вместе со своим другом В. Врублевским, белорусским поэтом Рожанским и другими единомышленниками по гродненской организации летом 1862 он начал издавать первой в истории Беларуси нелегальной революционно-демократической газеты «Мужицкая правда». На протяжении 1862-1863 удалось издать семь номеров, автором и редактором большинства, если не всех, был Калиновский. «Мужицкая правда» впервые на белорусском языке пропагандировала революционно-демократические идеи среди крестьян, готовила их к восстанию. Калиновский лично участвовал в распространении газеты. После того, как местные власти отдали приказ о его аресте, он полностью перешел на нелегальное положение, скрываясь под разными псевдонимами (Макаревич, Хамович или Хамуциус, Черноцкий и др.). Одновременно с напряженной деятельностью на Гродненшщине поддерживал тесные связи с друзьями-единомышленниками далеко за ее границами. Участвовал в работе виленского центра по подготовке восстания в Литве и на Беларуси – «Комитета движения», переименованного вскоре в Литовский провинциальный комитет (ЛПК), вел там борьбу за революционно-демократическую программу восстания. С осени 1862 - старшина ЛПК, что свидетельствовало о усилении влияния революционных демократов на освободительное движение в белорусско-литовских землях. Известны принципиальные споры Калиновский и всего ЛПК с революционными деятелями Варшавы за признание суверенности Литвы и Беларуси.

После начала восстания в Польше (январь 1863) ЛПК призвал народы белорусско-литовского края к активным действиям и объявил себя Временным революционным правительством Литвы и Беларуси. Однако представителям либеральной партии в освободительном движении («белым») удалось сделать переворот и, отстранив Калиновского и его сторонников от руководства восстанием, захватить власть в повстанческой организации. С весны 1863 Калиновский – революционный комиссар на Гродненщине, работал в Белостоке и Гродне, много сделал, чтобы сломать саботаж помещиков и привлечь в восстание народные массы. В том же году вместе с повстанческим гражданским начальником Гродненского уезда Э. Заблоцким он объехал Слонимский и Волковысский уезды, последний раз побывал в Якушовке, инспектировал соединенные силы повстанцев под Миловидами в Слонимском уезде (накануне известного боя) и Брестский отряд за Бугом в Подляшье. Скоро в повстанческой организации произошел новый переворот, «красные» вернули власть и Калиновский возглавил виленский повстанческий центр. Одной из его важнейших квартир в Вильно была квартира Ямантов на Ратушной площади. Бывший студент И. Ямант вел важную переписку повстанцев, а его сестра Мария была близким другом Калиновского. За предводителем восстания власти организовали настоящую охоту. Но он продолжал борьбу, меняя внешность, имена, адреса.

Постепенно круг революционеров сужался. Были схвачены и публично казнены самые близкие помощники И. Зданович и Ц. Далевский. Для усиления местной организации в Минск поехал И. Ямант. В октябре 1863 Калиновский под именем И. Витеженца поселился в так называемых Святаянских мурах (комплекс зданий бывшего Виленского университета), напротив генерал-губернаторского дворца. Где жил душитель восстания Муравьев. Псевдоним и адрес руководителя восстания выдал жандармам на допросах в Минске кчастник повстанческой организации В. Парафианович. В январе 1864 Калиновский был арестован. В тюрьме он сумел написать и передать на свободу «Письма из-под виселицы» - свое идейно-политическое завещание. Осужденный царским военно-полевым судом, он был публично повешен в Вильно на торговой площади Лукишки.

СОЦИАЛЬНЫЕ И ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИДЕИ К. КАЛИНОВСКОГО

К сожалению, Константин Калиновский оставил очень небольшое по объему литературно-публицистическое наследие, не известно ни одного теоретического труда, в котором бы белорусский лидер восстания 1863-1864 гг. прямо высказал свои социально-политические взгляды. О них можно судить по семи номерам газеты «Мужицкая правда», трех «Письмах из-под виселицы», отзывах и приказах, его организационно-практической деятельности, а также по воспоминаниям современников.

Если характеризовать взгляды Калиновского кратко, то это, в первую очередь, освобождение и наделение землей крестьян, установление независимой демократической республики с равными правами для всех, восстановление «национальной» униатской религии.

Свобода.

В «Истории восстания народа польского 1863 и 1864», Б. Лимановский пишет: «Был он [Калиновский] искренним народником. Исповедовал убеждение, что только крестьянское восстание вернет свободу литовским народам. Народ для него не был одним только средством, но в первую очередь целью. Освобождение крестьян, превращение их в граждан – вот главная цель».[1]

А что такое свободный человек, Калиновский сам описывает в третьем номере «Мужицкой правды»:

«Человек свободный – это когда имеет кусок своей земли, за которую ни чинша, ни оброка не платит, ни барщины не служит, когда платит небольшие подати, и то не на царские конюшни, псарни и потаскух, а на нужды всего народа, когда не идет в рекруты черт знает где, а идет оборонять свой край тогда только, когда какой неприятель придет, когда делает все, что ему по душе и что не обижает ближнего и славы Божьей, и когда исповедуют ту веру, которую исповедали его родители, деды, прадеды. Вот что значит свобода.»[2]

То есть в первую очередь, свобода – это свой, собственный кусок земли. Гражданин – это тот, у кого есть собственность, для крестьянина лучшая собственность земля, которая его кормит, передается от отца к сыну, служит еще и для духовной связи поколений, кроме того, своя земля – воплощенный символ независимости, свободы. Именно поэтому такое большое внимание Калиновский уделяет вопросу передачи земли крестьянам, бесплатно, без отработки, без уплаты чрезмерных налогов.

Манифест от 19 февраля 1861 года освободил крестьян, но только формально. Да, официально крестьянин переставал был крепостным, получал личную свободу, это нельзя оспорить, но он не получал земли, или получал слишком маленький надел, чтобы с него можно было прокормить себя и семью. А за пользование землей помещика надо было отрабатывать ту же панщину, что крестьяне отрабатывали крепостными, к тому же добавились налоги в казну, так что положение народа стало, пожалуй, даже хуже, чем до реформы. И самый первый пункт «программы свободы» по Калиновскому выполнен не был. Об этом он и пишет в том же третьем номере «Мужицкой правды»:

«Царь, с сенатом поговорив, как прошла тревога, так и объявил в тексте свободы манифест, а в манифесте приказывает мужикам служить до поры панщину по-старому, а по-новому заплатить больше денег в казну на писарей, посредников да и черт их знает на что. Судите же сами, разве не обманывают вас?»[3]

Позже, царским указом от 1.03.1863, опять же формально, крестьянам Виленской, Гродненской, Ковенской и Минской губерний и в инфлянтских уездах Витебской губернии «отдали» и землю, но теперь эту землю надо было в обязательном порядке выкупать за непомерно высокую цену. Оформив ссуду, крестьянин оставался должен банку лет на пятьдесят вперед. Вот как об этом пишет Калиновский в седьмом номере своей газеты:

«Обещал нам царь землю. Чиновники, попы да москали, все в один голос обманывали нас, что царь нам искренне думает дать свободу, Справедливую Свободу. И слушали мы царя. Говорил он нам еще два года служить панщину, и панщину мы отрабатывали. Приказал царь рекрута, дали мы ему и рекрута, а сами мола смотрели, как наших сынов и братьев на край света погнали. Накинул нам подушного – платили мы подушное за живых и умерших, за детей да за старцев бессильных, - платили мы земскую повинность да всякие сборы, платили на посредника, на правление, старшинам, писарям, окружным, асессорам – да Бог знает кому не платили, - да все не спрашивали, куда идут наши деньги. Все нас обижали да все обдирали; бил нас сильнейший, обижал богатейший – а на то не было справедливости. Мы все молчали да слушали, всем кланялись, за все платили, все терпели, ожидая конца, потому что надеялись Справедливой свободы, надеялись, что дадут свободную земельку да в подушном справедливый налог будет. Вместо того, чтобы отдать нашу земельку, да какую же землю? Эту, что от дедов-прадедов кровной работой десять раз уже заработали и отплатили. За эту землю царь приказывает чиншы платить в казначейство. Да какие же чиншы? Какие вздумается постановить чиновникам да судовым кровопийцам, да еще с каждым годом все большие и большие».[4]

Не об этом мечтал Калиновский, он хотел «раздать всю поземельную собственность крестьянам». Данная мысль в различных вариантах многократно повторялась как самим Калиновским, так и теми, кто хорошо знал его взгляды. По словам Ратча, «он [Калиновский] хотел отдать всю землю крестьянам».

Он мечтал о том, чтобы мужики «никогда, никакой, никому… барщины не служили и никакого оброка в казну не платили, чтобы на веки веков народ наш был счастливым и счастливым».[5]

Единственным путем осуществления этой мечты Калиновский видел восстание. Причем восстание именно народное, шляхту, дворянство, он воспринимал как вспомогательный элемент, даже необязательный. По словам Ю. Грабца, Калиновский говорил: «Восстание должно быть чисто народным – шляхта, поскольку она с нами не пойдет, пускай гибнет – тогда крестьянский топор не должен остановиться даже над коляской шаляхетского младенца»[6].

О том, что народ может победить и победит, о силе народа, Калиновский пишет в первом же номере «Мужицкой правды»:

«Мужик, пока сможет держать косу и топор, защитит свое и ни у кого ласки просить не будет».[7]

За отрицание роли шляхты и превознесение роли народа Калиновского называли «хлопоманом». Калиновский не отрицал полностью возможность участия шляхты в восстании, но не в своих уездах, а только в тех отрядах, где шляхтичей не знали. К этому же готовил крестьян Калиновский и через свою газету:

«А если паны захотят держаться с нами, то путь делают по святой справедливости: потому что если иначе – черт их побери!».[8]

По воспоминаниям Ю. Гейштара, «…при первом знакомстве доказывал мне, что участие шляхты и помещиков в восстании не только не нужно, но и вредно. Люд сам завоюет себе независимость и потребует собственности у помещиков. Как милость, разрешал шляхте становиться в повстанческие ряды, однако не в своих уездах, а там, где их, шляхтичей, не знают! По правде говоря, Калиновский хотел, чтобы люд великодушно простил шляхте преступления прошлого, но если бы она и погибла, ее встретила бы только заслуженная кара и страна ничего б от этого не потеряла».[9]

Гейштар также пытается объяснить такое отношение к шляхте ее незнанием, сам он считал дворянство основной движущей силой восстания, без которой все закончилось бы в течение трех дней. По его словам, Калиновсикй «слишком сурово судил про шляхту, зная ее больше из крайне демократических журналов и русских писателей, чем из жизни».[10]

С другой стороны, основная разница между шляхтой и крестьянством по мнению Калиновского – это то, что шляхта защищает крестьян и страну, а крестьянин обрабатывает за защиту себя и своей собственности землю шляхты. Если же служить будут все, то разница сотрется. Вот как описывает Калиновский историю возникновения панщины во втором номере «Мужицкой правды»:

«Но в соседстве с нами жил Немец и Москаль. Одному наше богатство кололо глаза – чтоб их так колики схватили, да и хотели нас согнать с нашей родины. Надо было защищаться, так Король говорит: «Идем защищать», а тут не все идут, да и мало наших пошло. Выгнали то Москаля и Немца – но чтобы жены да и дети этих, что ходили на войну, имели, за что жить, так Король наш и написал такое право: Эти, что не хотят идти защищать свою землю, путь обрабатывают поле этим, что сражаются за свободу и счастье всех». И так было долго: одни защищали край, все ходили по войнам, а другие то пахали, то сеяли, то косили, то жали. Оттуда и появилась панщина».[11]

Калиновский выступает против захватнических войн, он ратует только за защиту своей земли от угрозы, причем призывает защищать страну все население, прежде всего народ. Тогда, логично, во-первых, уменьшается срок службы. Калиновский даже устанавливает этот срок – три года, и отпадает необходимость в обработке чьей-то земли, приходящей в упадок из-за отсутствия хозяина. Во-вторых, если служат все, то исчезает привилегированное сословие «защитников». В-третьих, исчезает необходимость рекрутских поборов, против которых выступал и Калиновский, и народ, и отсутствие рекрутчины считал одним из условий свободы.

«Работает отец тяжело на детятко свое, растит мать сына, ноченьки не спит, а царь, собачья его вера, как этот волк, подкравшись, велит ловить, в путы заковать и гнать от родни далеко…

За то, что мы ему двадцать пять лет на войнах служим без человеческой еды и одежды, мало того, что не дает дворянства, но… не дает даже куска земли, чтобы мог, хотя бы и тяжелое горе перетерпев, добиться спокойной смерти. Прослужив двадцать пять лет да и котомку взяв, идти попрошайничать.»[12]

Мысль о наделении крестьян бесплатной землей за службу и отмену рекрутчины неоднократно высказывается Калиновским.

В пятом номере он вспоминает прошлое, когда за службу давалось дворянство и земля:

«Помнят еще наши деды, рассказывают они, что в их время мужики рекрутчины и не знали. Было войско, это правда, но все войско было из шляхты, а если мужики иногда и хотели идти на войну, так сразу же с них снимали звание мужика, да и панщину и всю деревню делали шляхтой. Так-то у нас и делались эти околицы шляхетские. Так за то, что человек шел на войну, защищал свою родину, то власть польская давала землю, давала свободу, давала шляхетство…»[13]

Во втором номере «Мужицкой правды» Калиновский вспоминал и недавнее прошлое, восстание Тадэуша Костюшки 1794 года, когда Полонецким универсалом от 7.05.1794 крепостным крестьянам Речи Посполитой давалось личная свобода (при условии расчета их с помещиками и уплаты государственных налогов), уменьшалась панщина, со стороны повстанческой власти крестьянам декларировалась защита от самовластия помещиков. После восстания реформа была отменена, крестьян заставили вернуться к прежним порядкам. Калиновский не раскрывал всей сути реформы и борьбы реакционных элементов против ее введения, он постарался передать все одной емкой и понятной народу фразой, приписав ее непосредственно Костюшке:

«А Костюшко и говорит: «Когда мужики хотят уже сами защищать свою землю, то пусть же не служат панщины да и не платят в казну оброка за землю!» От это справедливость!»[14]

И Калиновский призывает народ отвоевать себе землю, вернуть то, что принадлежало дедам и прадедам, а потом, при необходимости, оборонять от агрессивных соседей, если понадобится. Но это – потом, сейчас же главное – восстание, о котором он часто пишет в своей газете:

«Если будет война с москалем за нашу свободу, то тогда надо всем идти на войну против москаля».[15]

«Нечего ждать ни от кого, потому что только тот жнет, кто посеет. Так сейте же, ребята, как придет пора, полной рукою – не жалейте работы, - чтобы и мужик был человеком свободным, как есть в целом мире. Бог нам поможет!»[16]

И, наконец, непосредственный призыв к восстанию:

«Подумайте хорошо, да, помолившись Богу, станем дружно вместе за нашу свободу! Нас царь уже не обманет – не подведут москали! Нету для них в наших селах ни воды, ни хлеба – для них мы глухие и немые и ничего не видели и не слышали. А пока что еще пора, надо спешить нашим хлопцам спешить с вилами да с косами там, где добиваются воли да правды – а мы, их родители и жены наши, стеречь будем да уведомлять, откуда на них тянет нечистая московская сила, да от души помогать всякими способами ребятам нашим, что за нас пойдут биться. – А будет у нас свобода, какой не было нашим дедам да родителям.»[17]

И сразу после начала восстания, в первом же Манифесте, крестьянам отдавалась земля им дедов и прадедов без какого-то ни было выкупа.

«1. С сегодняшнего дня все крестьяне и прочие жители, какого бы они ни были происхождения и веры, являются свободными, как старопольская шляхта.

2. Польское Национальное правительство отдает оседлым крестьянам, крепостным и казенным, на вечные времена в полное владение без налогов и выкупов ту землю, которая у них была до этого времени, а все распоряжения московского правительства отменяет, потому что эта земля польская, а не московская.