Начало Отечественной войны 1812 г

2. Начало Отечественной войны 1812 г.

Вторжение в Россию наполеоновских войск. 12 июня 1812 г. «Великая армия» Наполеона (640 тыс. человек), переправившись через Неман, вторглась в пределы России. Русская армия насчитывала 590 тыс. человек, но против Наполеона можно было выставить немногим более 200 тыс. Она была разделена на три далеко отстоящие друг от друга группы (под командованием генералов М.Б. Барклая де Толли, П.И. Багратиона и А.П. Тормасова). Александр I находился при штабе Барклая. «Я не положу оружия,— заявил он, - доколе ни единого неприятельского воина не останется в царстве моем».

Быстрое продвижение огромной французской армии опрокинуло планы русского командования задержать ее силами армии Барклая и ударить во фланг силами Багратиона. Требовалось скорейшее соединение этих двух армий, а это заставляло отступать. Численное превосходство неприятеля ставило вопрос о срочном пополнении армии. Но в России не было всеобщей воинской повинности. Армия комплектовалась путем рекрутских наборов. И Александр I решился на необычный шаг. 6 июля он издал манифест с призывом создавать народное ополчение. В тот же день Александр оставил армию и выехал в Смоленск.

Война приближалась к Смоленской земле, и всякому, кто в те дни по ней проезжал, бросался в глаза опустелый вид сел и деревень. Не было видно ни людей, ни животных. В Смоленске царь встретился с местным дворянством, которое просило о разрешении вооружиться самому и вооружить крестьян в числе 20 тыс. человек. Одобрив это ходатайство, Александр обратился к смоленскому епископу Иринею с рескриптом, в котором возлагал на него М. Б. Барклай де Толли, долг ободрять и убеждать крестьян, чтобы они вооружались чем только могут, не давали врагам пристанища и наносили им «великий вред и ужас».

Этот рескрипт узаконил партизанскую войну. Но крестьяне и без рескрипта покидали свои жилища, уходили в лес, переделывали косы в боевое оружие.

Продвигаясь в направлении на Москву, Наполеон должен был оставлять заслоны против фланговых ударов. На флангах шли жаркие бои. В середине июля армия Тормасова разбила у Кобрина направленный против нее саксонский корпус. В дальнейшем эта армия сковывала два наполеоновских корпуса. На соединение с ней из Молдавии выступила Дунайская армия под командованием адмирала П.В. Чичагова. Корпус под командованием маршала Н. Удино Наполеон послал на Петербург. 18 — 20 июля произошло сражение у Клястиц между корпусом Уди но и русским корпусом генерала П.X. Витгенштейна. Удино был разбит и обращен в бегство. Всего же фланговые бои оттянули около 115 тыс. наполеоновских войск.

Наполеону приходилось также оставлять гарнизоны у себя в тылу. Он терял солдат в результате быстрых маршей и стычек с партизанами. «Великая армия» становилась все меньше. К Смоленску под водительством Наполеона подошло только 200 тыс. человек.

В конце июля у Смоленска армиям Барклая и Багратиона удалось соединиться. Александр, к тому времени вернувшийся в Петербург, медлил с назначением главнокомандующего. Багратион добровольно уступил Барклаю общее командование соединившимися армиями. Сражение за Смоленск 4 — 5 августа не выявило победителя. Тем не менее Барклай в ночь на 6 августа дал приказ отступать. Он считал, что перевес в силах по-прежнему на стороне Наполеона, но время работает не в его пользу, а потому надо отступать, пока не изменится соотношение сил. Багратион не скрывал своего недовольства тактикой Барклая. Поползли слухи об измене. Говорили, что Барклай «ведет гостя в Москву». Постоянное отступление снижало боевой дух армии.

Тем временем в Петербург вернулся М.И. Кутузов, победоносно завершивший войну с Турцией. В ту пору ему шел 67-й год. Ученик и соратник Суворова, он обладал широким стратегическим мышлением, большим жизненным и военным опытом. О Кутузове сразу заговорили как о единственном человеке, способном занять пост главнокомандующего. Но Александр недолюбливал Кутузова. Герой турецкой войны должен был десять дней ждать аудиенции у царя. Но в конце концов Александр принял его и пожаловал титул светлейшего князя.

Московское и Петербургское ополчения избрали Кутузова своим начальником. Даже некоторые близкие к царю люди советовали положиться на Кутузова. И Александр должен был уступить. «Общество желало его назначения, и я его назначил,— сказал он,— сам же я умываю руки». В дальнейшем царь не раз подумывал о замене Кутузова на кого-либо другого, но так и не подыскал ни подходящей кандидатуры, ни подходящего момента. Однако сам Александр был тверд в борьбе с Наполеоном и внес в нее немалый вклад. Проведя трудные переговоры со шведским королем, он сумел удержать его от союза с Францией. Так была достигнута еще одна дипломатическая победа.

По дороге а армию Кутузов часто повторял: «Если только Смоленск застану в наших руках, то неприятелю не бывать в Москве». За Торжком он узнал, что Смоленск оставлен. «Ключ к Москве взят»,— с огорчением сказал Кутузов, имея в виду, что за Смоленском до самой Москвы русские войска больше не имели опорного пункта. После этого его мысли вновь и вновь возвращались к тому, какой выбор он должен сделать. «Не решен еще вопрос,— писал он в одном из писем,— потерять ли армию или потерять Москву».

17 августа у села Царёво Займище Кутузов прибыл в армию, встреченный общим ликованием. Офицеры поздравляли друг друга, а солдаты быстро сложили поговорку «Пришел Кутузов бить французов». «Разве можно с такими молодцами отступать?» — говорил он, осматривая войска. Но затем, разобравшись в обстановке, дал приказ продолжить отступление: надо было навести порядок в армии и соединиться с подходящими резервами. При помощи решительных мер Кутузов улучшил снабжение армии, подтянул дисциплину. Большие надежды он возлагал на ополчения, формировавшиеся в разных городах.

Москва летом обыкновенно пустела, так как дворяне разъезжались по своим имениям и забирали с собой многочисленную свою дворню. В этом же году древняя столица опустела еще больше, особенно после оставления Смоленска. Купцы свертывали московскую торговлю и переносили ее в другие города. Монахи покидали свои обители. Студенты Московского университета шли добровольцами в армию. А те, кто был постарше, записывались в Московское ополчение, которое вскоре присоединилось к армии Кутузова.

С начала сентября в состав корпуса Витгенштейна влились Петербургское и Новгородское ополчения. Несколько позднее включились в военные действия Тверское, Ярославское, Владимирское. Рязанское, Тульское и Калужское ополчения, а также калмыцкие, татарские и башкирские полки.

Бородинское сражение и московский пожар. В конце августа численный перевес все еще был на стороне французов. Но Кутузов знал, что нельзя слишком долго сдерживать рвущуюся в бой армию, тем более что русское общество требовало решительных действий и было готово сделать все для победы.

Вечером 22 августа главные силы русской армии остановились у села Бородина на Новой Смоленской дороге, в 110 км от Москвы. К югу от села, километрах в пяти, была деревня Утица — на Старой Смоленской дороге. Развернувшись между ними на холмистой местности, русская армия преградила неприятелю путь на Москву.

Русская армия насчитывала 132 тыс. человек (в том числе 21 тыс. ополченцев); французская армия, преследовавшая ее по пятам, - 135 тыс. Штаб Кутузова, полагая, что в армии противника около 190 тыс. человек, избрал оборонительный план.

Французы подошли к Бородину на следующий же день, но были задержаны у деревни Шевардино. 24 августа неприятель штурмовал Шевардинский редут. Небольшой отряд русских войск под командованием генерала А.И. Горчакова храбро отражал атаки превосходящих сил противника. В это время на Бородинском поле спешно возводились укрепления. В центре обороны, на Курганной высоте, была развернута батарея из 18 орудий. Она входила в состав корпуса, которым руководил генерал Н. И. Раевский. Впоследствии ее стали называть батареей Раевского. Левее от нее, недалеко от села Семеновского, были вырыты земляные укрепления (флеши), па которых разместили 36 орудий. Это был ключевой пункт обороны левого фланга, которым командовал П.И. Багратион. Его имя закрепилось в названии флешей.

26 августа 1812 г. в половине шестого утра началось Бородинское сражение. Наполеон намеревался прорвать русские позиции в центре, обойти левый фланг, отбросить русскую армию от Старой Смоленской дороги и освободить себе путь на Москву. Но обходный маневр не удался: близ Утицы французы были остановлены. Основной же удар Наполеон обрушил на Багратионовы флеши. Их штурм продолжался почти непрерывно в течение шести часов. Багратион получил тяжелое ранение. Командование флангом перешло к генералу П.П. Коновницыну. Около полудня ценой огромных потерь французы овладели укреплениями. Русские войска отошли на ближайшие холмы. Попытка французской кавалерии сбить русских с новой позиции не удалась.

В это же время были отбиты две атаки французов на батарею Раевского. Пока готовилась третья атака, в тылу французов оказалась русская кавалерия во главе с казачьим атаманом М.И. Платовым и генералом Ф.П. Уваровым. Прошло несколько часов, пока французы организовали отпор. За это время Кутузов перебросил подкрепления в места главных боев. Третья, решающая атака на батарею Раевского была предпринята около двух часов дня. Схватка длилась более полутора часов. Под напором превосходящих сил русские были вынуждены отойти. Наполеон бросил им вслед кавалерию. Но русская конница ответила контратакой, и французы были остановлены. Вклинившись в оборону русских войск, они не смогли добиться прорыва. День закончился под грохот артиллерии. С наступлением темноты Наполеон приказал оставить ряд захваченных пунктов, в том числе батарею Раевского.

Атакующая сторона обычно несет более крупные потери. В боях 24-26 августа Наполеон потерял 58,5 тыс. солдат и офицеров. Однако по ходу сражения армии неоднократно менялись ролями — русские выбивали французов с захваченных позиций. Большие потери русские войска несли от вражеской артиллерии. Русская армия имела небольшой перевес в количестве пушек, но французы вели более сосредоточенный огонь. На действиях русской артиллерии сказалась гибель в разгар сражения ее командующего генерала А.И. Кутайсова. Общие потери русской армии были не намного меньше, чем французской,— 44 тыс., в том числе около тысячи офицеров и 23 генерала. Позже умер от раны отважный Багратион.

Бородинское сражение не выявило победителя. Но ввиду больших потерь и принимая во внимание, что у Наполеона остался нетронутый резерв (Старая гвардия), Кутузов приказал утром 27 августа отойти с поля битвы.

Армия подошла к Москве, в которой к тому времени осталась примерно четвертая часть населения. 1 сентября в деревне Фили под Москвой Кутузов созвал военный совет и поставил вопрос, дать ли у стен древней столицы новое сражение или отступить без боя. Некоторые генералы (Беннигсен, Дохтуров, Уваров, Коновницын, Ермолов) настаивали на сражении. Барклай возражал, указывая, что в случае неудачного исхода армия не сможет быстро отступить по узким улицам большого города и произойдет катастрофа. Кутузов тоже не был доволен позицией, занятой русской армией. «Пока будет еще существовать армия и находиться в состоянии противиться неприятелю,— сказал он,— до тех пор останется еще надежда с честью окончить войну, но при уничтожении армии не только Москва, но и вся Россия была бы потеряна».

Встал вопрос, в какую сторону отступать. Барклай предложил идти к Волге: «Волга, протекая по плодороднейшим губерниям, кормит Россию». Если бы приняли это предложение, отступать пришлось бы по Владимирской дороге. Но Кутузов не согласился: «Мы должны помышлять теперь не о краях, продовольствующих Россию, но о тех, которые снабжают армию, а посему нам следует взять направление на полуденные (южные) губернии». Решено было идти по Рязанской дороге. Закрывая совет, Кутузов сказал: «Что бы ни случилось, я принимаю на себя ответственность пред государем, Отечеством и армиею».

2 сентября русская армия вышла из Москвы. Когда удалось оторваться от неприятеля, Кутузов совершил свой знаменитый фланговый марш-маневр. Оставив Рязанскую дорогу, армия проселочными дорогами, через Подольск, перешла на Калужскую. В Калуге и ее окрестностях находились продовольственные склады. Вечером того же дня войска заметили поднявшееся над Москвой огромное зарево.

До сих пор идут споры о том, кто поджег Москву. Ныне окончательно отвергнута версия, будто это сделало французское командование «для устрашения русских». Французские генералы не могли не понимать, что в сгоревшем городе им трудно будет разместить свою армию. Не нашла убедительных подтверждений и версия о том, что Москва была сожжена по приказу русских властей, желавших лишить неприятеля крова и продовольствия. Многие указывали на московского генерал-губернатора Ф. В. Ростопчина. Он действительно сжег свое подмосковное поместье, когда к нему подходил неприятель. Однако свою причастность к московскому пожару Ростопчин отрицал. Гораздо правдоподобнее выглядит третья версия. В оставленном жителями, деревянном по преимуществу городе, из которого ушла полиция и выехали пожарные обозы, в котором орудовали мародеры из «Великой армии» и обыкновенные грабители, пожары были неизбежны. А в сухую и ветреную погоду они быстро соединились в один большой пожар. Ведь горели же русские города до и после этого, даже и в мирное время и без всякого «приказа».

Москва горела шесть дней. Погибло три четверти городских построек. Пожар уничтожил и провиантские склады. Французская армия сразу оказалась на грани голода.