Рационализм философии Нового времени

2. Рационализм философии Нового времени

Рассмотрение данного вопроса, мы думаем, необходимо начать именно с самого яркого представителя рационалистического направления – Рене Декарта. Несколько слов о его биографии. Он в восемь лет уходит на учебу в иезуитский колледж Ла-Флеш. Здесь он получил осно­вы образования. В ряде жизнеописаний Декарта ука­зывается, что сухое, педантичное обучение его не удовлетворяло. Отрицательное отношение к схоласти­ческому пониманию науки и философии проявилось у него, однако, позже, когда он как военный побывал в значительной части Европы. В 1621 г. он уходит с военной службы и путешествует. Посетил Германию, Польшу, Швейцарию, Италию и некоторое время жил во Франции. Наиболее интенсивно предавался исследованиям во время своего сравнительно долгого пре­бывания в Голландии в 1629—1644 гг. В этот период он пишет большинство своих работ. Годы 1644—1649 были наполнены стремлением отстоять, и не только теоретически, взгляды и идеи, содержащиеся, в част­ности, в «Размышлениях о первой философии» и в «Началах философии». В 1643 г. в Утрехте, а в 1647 г. в Лейдене (где сравнительно долго жил Декарт) было запрещено распространение его воззрений, а его труды были сожжены. В этот период Декарт вновь несколько раз посещает Париж и думает даже о возвращении во Францию. Однако затем он принимает приглашение шведской королевы Христины и уезжает в Стокгольм, где вскоре умирает от простуды[9].

Наиболее выдающиеся из его философских тру­дов — это работы, посвященные (как и у Бэкона) методологической проблематике. К ним принадлежат, прежде всего, «Правила для руководства разума», написанные в 1628—1629 гг., в которых Декарт изла­гает методологию научного познания. С этой работой связано и вышедшее в 1637 г. как введение к его трак­тату о геометрии «Рассуждение о методе». В 1640— 1641 гг. Декарт пишет «Размышления о первой философии», в которых вновь возвращается к определен­ным аспектам своей новой методологии и одновре­менно придает ей более глубокое философское обос­нование. В 1643 г. выходит его труд «Начала филосо­фии», в котором полно изложены его философские воз­зрения.

Естествознание XVI—XVII столетий еще не формулирует эти новые принципы познания (по крайней мере без соответствующей степени общности). Оно скорее реализует их непосредственно в процессе ов­ладения своим предметом. Если философия Бэкона является предвестником нового (его философия скорее симпатизирует естествознанию Нового времени, чем создает для него философское обоснование), то в философии Декарта уже закладываются основания (достаточно общие) новой теории света, в которой не только обобщены, но и философски разработаны и оценены все полученные к тому времени результаты нового естествознания. Поэтому философия Декарта представляет собой новый, цельный и рационально обоснованный образ мира, не только соответствующий актуальному состоянию естествознания, но и полно­стью определяющий направление его развития. Одно­временно она вносит и основополагающие изменения в развитие самого философского мышления, новую ориентацию в философии[10].

Первую и исходную определенность всякой фило­софии Декарт видит в определенности сознания — мышления. Требование, что должно исходить лишь из мышления как такового, Декарт выражает сло­вами: «во всем должно сомневаться» - это абсолютное начало. Таким образом, первым условием философии он делает само отвер­жение всех определений.

Декартово сомнение и «отвержение всех опреде­лений» исходит, однако, не из предпосылки о прин­ципиальной невозможности существования этих опре­делений. Это не скепсис, с которым мы встречались, например, в античной философии. Принцип Декарта, согласно которому во всем следует сомневаться, выдвигает сомнение не как цель, но лишь как средство.

Первичную достоверность Бэкон находит в чув­ственной очевидности, в эмпирическом, смысловом познании. Для Декарта, однако, чувственная очевид­ность как основа, принцип достоверности познания неприемлема.

Декарт ставит вопрос о постижении до­стоверности самой по себе, достоверности, которая должна быть исходной предпосылкой и поэтому сама не может опираться на другие предпосылки. Такую достоверность он находит в мыслящем Я — в созна­нии, в его внутренней сознательной очевидности. «Если мы отбросим и провозгласим ложным все, в чем можно каким-либо способом сомневаться, то легко предпо­ложить, что нет бога, неба, тела, но нельзя сказать, что не существуем мы, которые таким образом - мыс­лим. Ибо является противоестественным полагать, что то, что мыслит, не существует. А поэтому факт, выра­женный словами: «я мыслю, значит, существую» (cogito ergo sum), является наипервейшим из всех и наидостовернейшим из тех, которые перед каждым, кто правильно философствует, предстанут»[11].

С проблематикой познания в философии Декарта тесно связан вопрос о способе конкретного достиже­ния наиболее истинного, т. е. наиболее достоверного, познания. Тем самым мы подходим к одной из важ­нейших частей философского наследия Декарта — к рассуждениям о методе.

В «Рассуждении о методе» Декарт говорит, что его «умыслом не является учить здесь методу, которо­му каждый должен следовать, чтобы правильно вести свой разум, но лишь только показать, каким способом я стремился вести свой разум».

Правила, которых он придерживается и которые на основе своего опыта полагает важнейшими, он фор­мулирует следующим образом:

—  не принимать никогда любую вещь за истин­ную, если ты ее не познал как истинную с очевидно­стью; избегать всякой поспешности и заинтересован­ности; не включать в свои суждения ничего, кроме того, что предстало как ясное и видимее перед моим духом, чтобы не было никакой возможности сомне­ваться в этом;

—  разделить каждый из вопросов; которые следует изучить, на столько частей, сколько необходимо, чтобы эти вопросы лучше разрешить;

—  свои идеи располагать в надлежащей последо­вательности, начиная с предметов наипростейших и наилегче познаваемых, продвигаться медленно, как бы со ступени на  ступень, к знанию наиболее сложных, предполагая порядок даже среди тех, кото­рые естественно не следуют друг за другом;

—  совершать везде такие полные расчеты и такие полные обзоры, чтобы быть уверенным в том, что ты ничего не обошел.

Правила Декарта, как и все его «Рассуждения о методе», имели исключительное значение для разви­тия философии и науки Нового времени[12].

Рационализм Декарта нашел много продолжателей. К наиболее выдающимся из тех, кто сущест­венным образом способствовал обогащению и развитию философской мысли, принадлежат, в частности, Б. Спи­ноза и Г. В. Лейбниц.

Спиноза всю жизнь прожил в Голландии. И хотя, как уже говорилось, Голландия в то время была стра­ной прогрессивной, он и здесь не избежал жестокого преследования со стороны как еврейских, так и протестантских и католических религиозных кругов.

Основные идеи философии Спинозы изложены в его главном и основном труде – «Этике». Рассуждения, содержащиеся в «Этике», разделены на пять основных частей (о Боге, о природе и происхождении мысли, о происхождении и аффекте, о человеческой несвободе, или о силе аффектов, о силе разума, или о человеческой свободе). Как раз интерес для нашей темы представляет собой последняя, пятая часть «Этики».

Мышление трактовалось как своего рода самосознание природы. Отсюда принцип познаваемости мира и глубокий вывод: порядок и связь идей те же, что порядок и связь вещей. И те, и другие суть только следствия божественной сущности: любить то, что не знает начала и не имеет конца, — значит любить Бога. Человек может лишь постигнуть ход мирового процесса, чтобы сообразовать с ним свою жизнь, свои желания и поступки. Мышление тем совершеннее, чем шире круг вещей, с которыми человек вступает в контакт, т.е. чем активнее субъект. Мера совершенства мышления определяется мерой его согласия с общими законами природы, а подлинными правилами мышления являются верно познанные общие формы и законы мира. Понимать вещь — значит видеть за ее индивидуаль­ностью универсальный элемент, идти от модуса к субстанции. Разум стремится постичь в природе внутреннюю гармонию причин и следствий. Эта гармония постижима, когда разум, не довольству­ясь непосредственными наблюдениями, исходит из всей совокуп­ности впечатлений[13].

Готфрид Вильгельм Лейбниц представляет опреде­ленное завершение европейского философского рацио­нализма. В философии Лейбница отразились почти все фи­лософские импульсы его времени. Он был подробно знаком не только с философией Декарта, Спинозы, Бойля, но и с философскими трудами представителей эмпирически ориентированной ан­глийской философии, в частности с работами Дж. Локка, и давал им оценку. Так, он был не согласен с концепцией картезиан­ского дуализма, отвергал определенные элементы кар­тезианской теории познания, в частности тезис о врож­денных идеях, возражал и против спинозовской единой субстанции (бога), которая является и всем, и суб­станцией.

Лейбниц не создал ни одного философского труда, в котором он представил бы или логически разработал свою философскую систему. Его воззрения разбросаны по разным статьям и письмам.

Ядро философской системы Лейбница составляет учение о «монадах» — монадология. Монада — ос­новное понятие системы — характеризуется как про­стая, неделимая субстанция. Лейбниц отвергает учение Спинозы о единой субстанции, которое, по его пред­ставлениям, вело к тому, что из мира исключаются движение, активность. Он утверждал, что субстанций бесконечное множество. Они, согласно его воззрениям, являются носителями силы, имеют духовный характер[14].

Вопрос гармонии — важнейший в философии Лей­бница. Она является неким внутренним порядком все­го мира монад и представляет собой принцип, прео­долевающий изолированность монад.

Следующая характерная черта монад заключается в том, что каждая монада имеет собственную опреде­ленность (является носителем определенных качеств), которой она отличается от всех остальных. В этой связи Лейбниц формулирует и свой известный принцип тождества. Если бы две монады были полностью оди­наковы, они были бы тождественны, т. е. неразличимы.

По степени развития он различает монады трех видов. Низшая форма, или монады нижайшей степени, характеризуется «перцепцией» (пассивной способностью восприятия). Они способны образовывать неясные представления. Монады высшей степени уже способны иметь ощущения и опирающиеся на них более ясные представления. Эти монады Лейбниц определяет как монады-души. Монады наибольшей степени развития способны к апперцепции (наделены сознанием). Их Лейбниц определяет как монады-духи.

Монады сами не имеют никаких пространственных (или каких-либо физических) характеристик, они, та­ким образом, не являются чувственно постижимыми. Мы можем их постичь лишь разумом. Чувственно вос­принимаемые тела, т. е. соединения монад, различа­ются согласно тому, из каких монад они состоят. Тела, содержащие лишь монады низшей степени развития (т. е. тела, в которых не содержатся монады, способ­ные к сознанию или ощущениям),-это тела физиче­ские (т. е. предметы неживой природы). Тела, в кото­рых монады способны к ощущениям и представлениям (содержат монады-души), являются биологическими объектами. Человек представляет собой такую сово­купность монад, в которой организующую роль играют монады, наделенные сознанием. Образование сово­купностей монад не является случайным. Оно опреде­лено «предустановленной гармонией». При этом, одна­ко, в каждой из монад потенциально заключена воз­можность развития. Этим Лейбниц объясняет тот факт, что все монады постоянно изменяются, развива­ются и при этом их развитие не «подвержено влиянию извне».

Отношение Лейбница к основным идеям сенсуалистской концепции познания более внимательное и осто­рожное, чем, например, отношение к ней Спинозы. Он не отвергает чувственного познания или роли опы­та в процессе познания. Он принимает главный тезис сенсуализма «ничего нет в разуме, что не прошло бы раньше через чувства», но он дополняет его следую­щим положением — «кроме самого разума», т. е. врож­денных способностей к мышлению и образованию по­нятий или идей[15].

Чувственное познание выступает, таким образом, как определенная низшая ступень или предпосылка рационального познания. Разумное, рациональное по­знание раскрывает действительное, необходимое и существенное в мире, тогда как чувственное познание постигает лишь случайное и эмпирическое.

Философское мышление Лейбница представляет со­бой вершину европейской рационалистической филосо­фии.

Итак, подводя итог вышесказанному, мы выделяем следующие характерные черты рационализма новоевропейской философии:

- через достоверность мысли мыслящее существо идет к познанию окружающего мира;

- рационализм требует ясности и непротиворечивости мышления;

- на начальной стадии развития неприятие чувственного метода постижения истины как такового, с последующим признанием, что он необходим как низшая ступень познания.