Роман "Отцы и Дети" в отзывах критиков

МОУ «Гимназия № 42»

Реферат

Роман «Отцы и дети» в отзывах критиков

Выполнил: ученик 10 «б» класса

Кошевой Евгений

Проверила:

учитель русского языка и литературы

Проскурина Ольга Степановна

Барнаул 2008 год

Введение

Тема реферата: «Роман «Отцы и Дети» в отзывах критиков (Д.И. Писарев, М.А. Антонович, Н.Н. Страхов)»

Цель работы: отобразить образ Базарова в романе с помощью статей критиков.

С выходом романа И.С. Тургенева “Отцы и дети” начинается оживленное обсуждение его в печати, которое сразу же приобрело острый полемический характер. Почти все русские газеты и журналы откликнулись на появление романа. Произведение порождало разногласия, как между идейными противниками, так и в среде единомышленников, например, в демократических журналах “Современник” и “Русское слово”. Спор, по существу, шел о типе нового революционного деятеля русской истории.

“Современник” откликнулся на роман статьей М.А. Антоновича “Асмодей нашего времени”. Обстоятельства, связанные с уходом Тургенева из “Современника”, заранее располагали к тому, что роман был оценен критиком отрицательно. Антонович увидел в нем панегирик “отцам” и клевету на молодое поколение.

В журнале “Русское слово” в 1862 году появляется статья Д.И. Писарева “Базаров”. Критик отмечает некоторую предвзятость автора по отношению к Базарову, говорит, что в ряде случаев Тургенев “не благоволит к своему герою”, что он испытывает “невольную антипатию к этому направлению мысли.

В 1862 году, в четвертой книжке журнала “Время”, издаваемого Ф.М. и М.М. Достоевскими, выходит интересная статья Н.Н. Страхова, которая называется “И.С. Тургенев. “Отцы и дети”. Страхов убежден, что роман — замечательное достижение Тургенева-художника. Образ же Базарова критик считает крайне типичным.

В конце десятилетия в полемику вокруг романа включается сам Тургенев. В статье “По поводу “Отцов и детей” он рассказывает историю своего замысла, этапы публикации романа, выступает со своими суждениями по поводу объективности воспроизведения действительности: “...Точно и сильно воспроизвести истину, реальность жизни — есть высочайшее счастье для литератора, даже если эта истина не совпадает с его собственными симпатиями”.

Рассмотренные в сочинении работы не являются единственными откликами русской общественности на роман Тургенева “Отцы и дети”. Практически каждый русский писатель и критик высказал в той или иной форме свое отношение к проблемам, поднятым в романе.

Д.И. Писарев «Базаров»

 

К людям, стоящим по своим умственным силам выше общего уровня, болезнь века пристает чаще всего. Базаров одержим этой болезнью. Он отличается замечательным умом и вследствие этого производит сильное впечатление на сталкивающихся с ним людей. "Настоящий человек, - говорит он, - тот, о котором думать нечего, а которого надобно слушаться или ненавидеть". Именно сам Базаров подходит под определение этого человека. Он сразу овладевает вниманием окружающих; одних он запугивает и отталкивает, других подчиняет своей непосредственною силою, простотою и цельностью своих понятий. "Когда я встречу человека, который не спасовал бы передо мною, - проговорил он с расстановкой, - тогда я изменю свое мнение о самом себе". Из этого высказывания Базарова мы понимаем, что он ещё никогда не встречал человека, равного себе.

Он смотрит на людей сверху вниз и редко скрывает свои полупрезрительные, отношения к людям, которые ненавидят его, и к тем, которые его слушаются. Он никого не любит.

Поступает он таким образом потому, что считает излишним стеснять свою особу в чем бы то ни было, по тому же побуждению, по которому американцы задирают ноги на спинки кресел и заплевывают табачным соком паркетные полы пышных гостиниц. Базаров ни в ком не нуждается, и, поэтому, никого не щадит. Как Диоген, он готов жить чуть не в бочке и за это предоставляет себе право говорить людям в глаза резкие истины, потому что ему это нравится. В цинизме Базарова можно различить две стороны - внутреннюю и внешнюю: цинизм мыслей и чувств, и цинизм манер и выражений. Ироническое отношение к чувству всякого рода. Грубое выражение этой иронии, беспричинная и бесцельная резкость в обращении относятся к внешнему цинизму. Первый зависит от склада ума и от общего миросозерцания; второй обусловливается свойствами того общества, в котором жил рассматриваемый субъект. Базаров не только эмпирик - он, кроме того, неотесанный бурш, не знающий другой жизни, кроме бездомной, трудовой, жизни бедного студента. В числе почитателей Базарова найдутся, наверное, такие люди, которые будут восхищаться его грубыми манерами, следами бурсацкой жизни, будут подражать этим манерам, составляющим его недостаток. В числе ненавистников Базарова найдутся такие люди, которые обратят особое внимание на эти особенности его личности и поставят их в укор общему типу. Те и другие ошибутся и обнаружат только глубокое непонимание настоящего дела.

Аркадий Николаевич - молодой человек, неглупый, но лишенный умственной ориентации и постоянно нуждающийся в чьей-нибудь интеллектуальной поддержке. Он в сравнении с Базаровым кажется совершенно не оперившимся птенцом, несмотря на то, что ему около двадцати трех лет и что он кончил курс в университете. Аркадий с наслаждением отрицает авторитеты, благоговея перед своим учителем. Но он делает это с чужого голоса, не замечая, внутреннего противоречия в своем поведении. Он слишком слаб, чтобы держаться самостоятельно в атмосфере, в которой так привольно дышится Базарову. Аркадий принадлежит к разряду людей, вечно опекаемых и вечно не замечающих над собою опеки. Базаров относится к нему покровительственно и почти всегда насмешливо. Аркадий часто спорит с ним, но как правило ничего не добивается. Он не любит своего друга, а как-то невольно подчиняется влиянию сильной личности, и притом воображает себе, что глубоко сочувствует базаровскому миросозерцанию. Можно сказать, что отношения Аркадия к Базарову сделаны на заказ. Он познакомился с ним где-нибудь в студенческом кругу, заинтересовался мировоззрением, покорился его силе и вообразил себе, что он его глубоко уважает и от души любит.

Отец Аркадия, Николай Петрович - человек лет сорока с небольшим; по складу характера он очень похож на своего сына. Как человек мягкий и чувствительный, Николай Петрович не порывается к рационализму и успокаивается на таком миросозерцании, которое дает пищу его воображению.

Павла Петровича Кирсанова, можно назвать Печориным маленьких размеров; он на своем веку подурачился, и, наконец, все ему надоело; пристроиться ему не удалось, да этого и не было в его характере; добравшись до той поры, когда, сожаления похожи на надежды и надежды похожи на сожаления, бывший лев удалился к брату в деревню, окружил себя изящным комфортом и превратил свою жизнь в спокойное прозябание. Выдающимся воспоминанием из прежней шумной и блестящей жизни Павла Петровича было сильное чувство к одной великосветской женщине, доставившее ему много наслаждений и вслед за тем, как бывает почти всегда, много страданий. Когда отношения Павла Петровича к этой женщине оборвались, то жизнь его совершенно опустела. Как человек с гибким умом и сильною волею, Павел Петрович резко отличается от своего брата и от племянника. Он не поддается чужому влиянию. Он сам подчиняет себе окружающие личности и ненавидит тех людей, в которых встречает себе отпор. Убеждений у него не имеется, но зато есть привычки, которыми он очень дорожит. Он толкует о правах и обязанностях аристократии и доказывает в спорах необходимость принсипов. Он привык к тем идеям, которых держится общество, и стоит за эти идеи, как за свой комфорт. Он терпеть не может, чтобы кто-нибудь опровергал эти понятия, хотя, в сущности, он не питает к ним никакой сердечной привязанности. Он гораздо энергичнее своего брата спорит с Базаровым. В глубине души Павел Петрович такой же скептик и эмпирик, как и сам Базаров. В жизни он всегда поступал и поступает, как ему вздумается, но он не умеет признаться в этом перед самим собою и потому поддерживает на словах такие доктрины, которым постоянно противоречат его поступки. Дяде и племяннику следовало бы поменять между собою убеждениями, потому что первый ошибочно приписывает себе веру в принсипы, второй точно так же ошибочно воображает себя смелым рационалистом. Павел Петрович начинает чувствовать к Базарову сильнейшую антипатию с первого знакомства. Плебейские манеры Базарова возмущают отставного денди. Самоуверенность и не церемонность его раздражают Павла Петровича. Он видит, что Базаров не уступит ему, и это возбуждает в нем чувство досады, за которое он ухватывается как за развлечение среди глубокой деревенской скуки. Ненавидя самого Базарова, Павел Петрович возмущается всеми его мнениями, придирается к нему, насильно вызывает его на спор и спорит с тем рьяным увлечением, которое обыкновенно обнаруживают люди праздные и скучающие.

На чьей же стороне лежат симпатии художника? Кому он сочувствует? На этот вопрос можно ответить так: Тургенев не сочувствует вполне ни одному из своих действующих лиц. От его анализа не ускользает ни одна слабая или смешная черта. Мы видим, как Базаров завирается в своем отрицании, как Аркадий наслаждается своей развитостью, как Николай Петрович робеет, как пятнадцатилетний юноша, и как Павел Петрович рисуется и злится, зачем на него не любуется Базаров, единственный человек, которого он уважает в самой ненависти своей.

Базаров завирается - это, к сожалению, справедливо. Он отрицает вещи, которых не знает или не понимает. Поэзия, по его мнению, ерунда. Читать Пушкина - потерянное время; заниматься музыкою - смешно; наслаждаться природою - нелепо. Он человек, затертый трудовой жизнью.

Увлечение Базарова наукой естественно. Оно объясняется: во-первых, односторонностью развития, во-вторых, общим характером эпохи, в которую им пришлось жить. Евгений основательно знает естественные и медицинские науки. При их содействии он выбил из своей головы всякие предрассудки, затем он остался человеком крайне необразованным. Он слыхал кое-что о поэзии, кое-что об искусстве, но не потрудился подумать и сплеча произнес приговор над незнакомыми ему предметами.

У Базарова нет друга, потому что он не встречал еще человека, "который бы не спасовал перед ним". Он не чувствует потребности в каком-нибудь другом человеке. Когда ему приходит в голову какая-нибудь мысль, он просто высказывается, не обращая внимания на реакцию слушателей. Чаще всего он даже не чувствует потребности высказаться: думает про себя и изредка роняет беглое замечание, которое обыкновенно с почтительною жадностью подхватывают птенцы, подобные Аркадию. Личность Базарова замыкается в самой себе, потому что вне её и вокруг неё почти нет родственных ей элементов. Эта замкнутость Базарова тяжело действует на тех людей, желающих от него нежности и сообщительности, но в этой замкнутости нет ничего искусственного и преднамеренного. Люди, окружающие Базарова, ничтожны в умственном отношении и никак не могут расшевелить его, поэтому он и молчит, или говорит отрывочные афоризмы, или обрывает начатый спор, чувствуя его смешную бесполезность. Базаров не важничает перед другими, не считает себя гениальным человеком, он просто принужден смотреть на своих знакомых сверху вниз, потому что эти знакомые приходятся ему по колено. Что ж ему делать? Ведь не садиться же ему на пол для того, чтобы сравняться с ними в росте? Он поневоле остается в уединении, и это уединение не тяжело для него потому, что он занят кипучею работою собственной мысли. Процесс этой работы остается в тени. Сомневаюсь, чтобы Тургенев был в состоянии передать нам описание этого процесса. Чтобы изобразить его, надо самому быть Базаровым, а с Тургеневым этого не случалось. У писателя мы видим только результаты, к которым пришел Базаров, внешнюю сторону явления, т.е. слышим, что говорит Базаров, и узнаем, как он поступает в жизни, как обращается с разными людьми. Психологического анализа мыслей Базарова мы не находим. Мы можем только отгадывать, что он думал и как формулировал перед самим собою свои убеждения. Не посвящая читателя в тайны умственной жизни Базарова, Тургенев может возбудить недоумение в той части публики, которая не привыкла трудом собственной мысли дополнять то, что не договорено или не дорисовано в произведении писателя. Невнимательный читатель может подумать, что у Базарова нет внутреннего содержания, и что весь его нигилизм состоит из сплетения смелых фраз, выхваченных из воздуха и не выработанных самостоятельным мышлением. Сам Тургенев не так понимает своего героя, и только потому не следит за постепенным развитием и созреванием его идей. Мысли Базарова выражаются в его поступках. Они просвечивают, и их разглядеть нетрудно, если только читать внимательно, группируя факты и отдавая себе отчет в их причинах.

Изображая отношения Базарова к старикам, Тургенев вовсе не превращается в обвинителя, умышленно подбирающего мрачные краски. Он остается по-прежнему искренним художником и изображает явление, как оно есть, не подслащая и не скрашивая его по своему произволу. Сам Тургенев, может быть, по своему характеру подходит к сострадательным людям. Он порою увлекается сочувствием к наивной, почти не сознанной грусти старухи матери и к сдержанному, стыдливому чувству старика отца. Увлекается до такой степени, что почти готов корить и обвинять Базарова. Но в этом увлечении нельзя искать ничего преднамеренного и рассчитанного. В нем сказывается только любящая натура самого Тургенева, и в этом свойстве его характера трудно найти что-нибудь предосудительное. Тургенев не виноват в том, что жалеет бедных стариков и даже сочувствует их непоправимому горю. Писателю не зачем скрывать свои симпатии в угоду той или другой психологической или социальной теории. Эти симпатии не заставляют его кривить душу и уродовать действительность, следовательно, они не вредят ни достоинству романа, ни личному характеру художника.

Аркадий, по выражению Базарова, попал в галки и прямо из-под влияния своего друга перешел под мягкую власть своей юной супруги. Но как бы то ни было, Аркадий свил себе гнездо, нашел своё счастье, а Базаров остался бездомным, не согретым скитальцем. Это не случайное обстоятельство. Если вы, господа, сколько-нибудь понимаете характер Базарова, то вы принуждены будете согласиться, что такого человека пристроить очень сложно и что он не может, не изменившись, сделаться добродетельным семьянином. Базаров может полюбить только женщину очень умную. Полюбивши женщину, он не подчинит свою любовь никаким условиям. Он не станет сдерживать себя и точно так же не станет искусственно подогревать своего чувства, когда оно остынет после полного удовлетворения. Он берет расположение женщины тогда, когда оно даётся ему совершенно добровольно и безусловно. Но умные женщины у нас обыкновенно бывают, осторожны и расчетливы. Их зависимое положение заставляет их бояться общественного мнения и не давать воли своим влечениям. Их страшит неизвестное будущее, и потому редкая умная женщина решится броситься на шею к любимому мужчине, не связав его предварительно крепким обещанием перед лицом общества и церкви. Имея дело с Базаровым, эта умная женщина поймет очень скоро, что никакое обещание не свяжет необузданной воли этого своенравного человека и что его нельзя обязать быть хорошим мужем и нежным отцом семейства. Она поймет, что Базаров или вовсе не даст никакого обещания, или, давши его в минуту полного увлечения, нарушит его тогда, когда это увлечение рассеется. Словом, она поймет, что чувство Базарова свободно и останется свободным, несмотря ни на какие клятвы и контракты. У Аркадия гораздо больше шансов понравиться молодой девушке, несмотря на то, что Базаров несравненно умнее и замечательнее своего юного товарища. Женщина, способная ценить Базарова, не отдастся ему без предварительных условий, потому что такая женщина знает жизнь и по расчету бережет свою репутацию. Женщина, способная увлекаться чувством, как существо наивное и мало размышлявшее, не поймет Базарова и не полюбит его. Словом, для Базарова нет женщин, способных вызвать в нем серьезное чувство и со своей стороны горячо ответить на это чувство. Если бы Базаров имел дело с Асею, или с Натальею (в "Рудине"), или с Верою (в "Фаусте"), то он бы, конечно, не отступил в решительную минуту. Но дело в том, что женщины, подобные Асе, Наталье и Вере, увлекаются сладкоречивыми фразерами, а пред сильными людьми, вроде Базарова, чувствуют только робость, близкую к антипатии. Таких женщин надо приласкать, а Базаров никого ласкать не умеет. Но в настоящее время женщина не может отдаваться непосредственному наслаждению, потому что за этим наслаждением всегда выдвигается грозный вопрос: а что же потом? Любовь без гарантий и условий не употребительна, а любви с гарантиями и условиями Базаров не понимает. Любовь так любовь, думает он, торг так торг, "а смешивать эти два ремесла", по его мнению, неудобно и неприятно.

Рассмотрим теперь три обстоятельства в романе Тургенева: 1) отношение Базарова к простому народу; 2) ухаживание Базарова за Фенечкою; 3) дуэль Базарова с Павлом Петровичем.

В отношениях Базарова к простому народу прежде всего надо заметить отсутствие всякой сладости. Народу это нравится, и потому Базарова любит прислуга, любят ребятишки, несмотря на то, что он не задаривает их ни деньгами, ни пряниками. Упомянув в одном месте, что Базарова любят простые люди, Тургенев говорит, что мужики смотрят на него как на шута горохового. Эти два показания нисколько не противоречат друг другу. Базаров держит себя с мужиками просто: не обнаруживает ни барства, ни приторного желания подделаться под их говор и поучить их уму-разуму, и потому мужики, говоря с ним, не робеют и не стесняются. Но, с другой стороны, Базаров и по обращению, и по языку, и по понятиям совершенно расходится как с ними, так и с теми помещиками, которых мужики привыкли видеть и слушать. Они смотрят на него как на странное, исключительное явление, ни то ни се, и будут смотреть таким образом на господ, подобных Базарову, до тех пор, пока их не разведется больше и пока к ним не успеют приглядеться. У мужиков лежит сердце к Базарову, потому что они видят в нем простого и умного человека, но в то же время этот человек для них чужой, потому что он не знает их быта, их потребностей, их надежд и опасений, их понятий, верований и предрассудков.

После своего неудавшегося романа с Одинцовой Базаров снова приезжает в деревню к Кирсановым и начинает заигрывать с Фенечкою, любовницею Николая Петровича. Фенечка ему нравится как пухленькая, молоденькая женщина. Он ей нравится как добрый, простой и веселый человек. В одно прекрасное июльское утро он успевает напечатлеть на ее свежие губки полновесный поцелуй. Она слабо сопротивляется, так что ему удается "возобновить и продлить свой поцелуй". На этом месте его любовное похождение обрывается. Ему, как видно, вообще не везло в то лето, так что ни одна интрига не доводилась до счастливого окончания, хотя все они начинались при самых благоприятных предзнаменованиях.

Вслед за тем Базаров уезжает из деревни Кирсановых, и Тургенев напутствует его следующими словами: "Ему и в голову не пришло, что он в этом доме нарушил все права гостеприимства".

Увидавши, что Базаров поцеловал Фенечку, Павел Петрович, давно уже питавший ненависть к нигилисту и, кроме того, неравнодушный к Фенечке, которая почему-то напоминает ему прежнюю любимую женщину, вызывает нашего героя на дуэль. Базаров стреляется с ним, ранит его в ногу, потом сам перевязывает ему рану и на другой день уезжает, видя, что ему после этой истории неудобно оставаться в доме Кирсановых. Дуэль, по понятиям Базарова, нелепость. Спрашивается, хорошо ли поступил Базаров, принявши вызов Павла Петровича? Этот вопрос сводится на более общий вопрос: «Позволительно ли вообще в жизни отступать от своих теоретических убеждений?». Насчет понятия убеждение господствуют различные мнения, которые можно свести к двум главным оттенкам. Идеалисты и фанатики кричат об убеждениях, не анализируя этого понятия, а потому решительно не хотят и не умеют взять в толк, что человек всегда дороже мозгового вывода, в силу простой математической аксиомы, говорящей нам, что целое всегда больше части. Идеалисты и фанатики скажут, таким образом, что отступать в жизни от теоретических убеждений - всегда позорно и преступно. Это не помешает многим идеалистам и фанатикам при случае струсить и попятиться, а потом упрекать себя в практической несостоятельности и заниматься угрызениями совести. Есть другие люди, которые не скрывают от себя того, что им иногда приходится делать нелепости, а даже вовсе не желают обратить свою жизнь в логическую выкладку. К числу таких людей принадлежит Базаров. Он говорит себе: "Я знаю, что дуэль - нелепость, но в данную минуту я вижу, что мне от нее отказаться решительно неудобно. По-моему, лучше сделать нелепость, чем, оставаясь благоразумным до последней степени, получить удар от руки или от трости Павла Петровича".

В конце романа Базаров умирает от небольшого пореза, сделанного во время рассечения трупа. Это событие не вытекает из предыдущих событий, но оно необходимо для художника, чтобы дорисовать характер своего героя. Такие люди, как Базаров, не определяются одним эпизодом, выхваченным из их жизни. Такой эпизод даёт нам только смутное понятие о том, что в этих людях таятся колоссальные силы. В чем выразятся эти силы? На этот вопрос может отвечать только биография этих людей, а она, как известно, пишется после смерти деятеля. Из Базаровых, при известных обстоятельствах, вырабатываются великие исторические деятели. Это не труженики. Углубляясь в тщательные исследования специальных вопросов науки, эти люди никогда не теряют из виду того мира, который вмещает в себя их лабораторию и их самих, со всею их наукою, инструментами и аппаратами. Базаров никогда не сделается фанатиком науки, никогда не возведет ее в кумир: постоянно сохраняя скептическое отношение к самой науке, он не даст ей приобрести самостоятельное значение. Медициною он будет заниматься отчасти для препровождения времени, отчасти как хлебным и полезным ремеслом. Если представится другое занятие, более интересное, - он оставит медицину, точно так же, как Вениамин Франклин10 оставил типографский станок.

Если в сознании и в жизни общества произойдут желаемые изменения, тогда люди, подобные Базарову, окажутся готовыми, потому что постоянный труд мысли не даст им залениться, заржаветь, а постоянно бодрствующий скептицизм не позволит им сделаться фанатиками специальности или вялыми последователями односторонней доктрины. Не имея возможности показать нам, как живет и действует Базаров, Тургенев показал нам, как он умирает. Этого на первый раз довольно, чтобы составить себе понятие о силах Базарова, которых полное развитие могло обозначиться только жизнью, борьбою, действиями и результатами. В Базарове есть сила, самостоятельность, энергия, которой не бывает у фразеров и подражателей. Но если бы кто-нибудь захотел не заметить и не почувствовать в нем присутствия этой силы, если бы кто-нибудь захотел подвергнуть ее сомнению, то единственным фактом, торжественно и безапелляционно опровергающим это нелепое сомнение, была бы смерть Базарова. Влияние его на окружающих людей ничего не доказывает. Ведь и Рудин имел влияние на людей, подобных Аркадию, Николаю Петровичу, Василию Ивановичу. Но смотреть в глаза смерти не ослабеть и не струсить - это дело сильного характера. Умереть так, как умер Базаров, - всё равно, что сделать великий подвиг. Оттого, что Базаров умер твердо и спокойно, никто не почувствовал себе ни облегчения, ни пользы, но такой человек, который умеет умирать спокойно и твердо, не отступит перед препятствием и не струсит перед опасностью.

Приступая к сооружению характера Кирсанова, Тургенев хотел представить его великим и вместо того сделал его смешным. Создавая Базарова, Тургенев хотел разбить его в прах и вместо того отдал ему полную дань справедливого уважения. Он хотел сказать: наше молодое поколение идет по ложной дороге, и сказал: в нашем молодом поколении вся наша надежда. Тургенев не диалектик, не софист, он прежде всего художник, человек бессознательно, невольно искренний. Его образы живут своею жизнью. Он любит их, он увлекается ими, он привязывается к ним во время процесса творчества, и ему становится невозможным помыкать ими по своей прихоти и превращать картину жизни в аллегорию с нравственною целью и с добродетельною развязкою. Честная, чистая натура художника берет свое, ломает теоретические загородки, торжествует над заблуждениями ума и своими инстинктами выкупает все - и неверность основной идеи, и односторонность развития, и устарелость понятий. Вглядываясь в своего Базарова, Тургенев, как человек и как художник, растет в своем романе, растет на наших глаза и дорастает до правильного понимания, до справедливой оценки созданного типа.

М.А. Антонович «Асмодей нашего времени»

Печально я гляжу на наше поколенье…

В концепции романа нет ничего замысловатого. Действие его также очень просто и происходит в 1859 году. Главное действующее лицо, представитель молодого поколения, есть Евгений Васильевич Базаров, медик, юноша умный, прилежный, знающий свое дело, самоуверенный до дерзости, но глупый, любящий крепкие напитки, проникнутый самыми дикими понятиями и нерассудительный до того, что его все дурачат, даже простые мужички. Сердца у него вовсе нет. Он бесчувствен как камень, холоден как лед и свиреп как тигр. У него есть друг, Аркадий Николаевич Кирсанов, кандидат петербургского университета, - юноша чувствительный, добросердечный, с невинной душой. К сожалению, он подчинился влиянию своего друга Базарова, который старается всячески притупить чувствительность его сердца, убить своими насмешками благородные движения его души и внушить ему презрительную холодность ко всему. Как только обнаружит он какой-нибудь возвышенный порыв, друг тотчас же и осадит его своей презрительной иронией. Базаров имеет отца и мать. Отец, Василий Иванович, старый медик, живет с женою в небольшом своем именьице; добрые старички любят своего Енюшеньку до бесконечности. Кирсанов тоже имеет отца, значительного помещика, живущего в деревне; жена у него померла, и он живет с Фенечкой, милым созданием, дочерью его ключницы. В доме у него живет брат его, стало быть дядя Кирсанова, Павел Петрович, человек холостой, в юности столичный лев, а под старость - деревенский фат, до бесконечности погруженный в заботы о франтовстве, но непобедимый диалектик, на каждом шагу поражающий Базарова и своего племянника.

Познакомимся поближе с тенденциями, попробуем узнать сокровенные качества отцов и детей. Итак, каковы же отцы, старое поколение? Отцы в романе представлены в самом лучшем виде. Мы не говорим о тех отцах и о том старом поколении, которое представляет надутая княжна Х... ая, не терпевшая молодежи и дувшаяся на "новых оголтелых", Базарова и Аркадия. Отец Кирсанова, Николай Петрович, примерный человек во всех отношениях. Сам он, несмотря на свое генеральское происхождение, воспитывался в университете и имел степень кандидата и сыну дал высшее образование. Доживши почти до старых лет, он не переставал заботиться о дополнении своего собственного образования. Все силы употреблял на то, чтобы не отстать от века. Он хотел сблизиться с молодым поколением, проникнуться его интересами, чтобы вместе с ним, дружно, рука об руку, идти к общей цели. Но молодое поколение грубо оттолкнуло его от себя. Он хотел сойтись с сыном, чтобы с него начать свое сближение с молодым поколением, но Базаров воспрепятствовал этому. Он постарался унизить отца в глазах сына и тем прервал между ними всякую нравственную связь. "Мы, - говорил отец сыну, - заживем с тобой на славу, Аркаша. Нам надобно теперь тесно сойтись друг с другом, узнать друг друга хорошенько, не правда ли?" Но о чем бы они ни заговорили между собой, Аркадий всегда начинает резко противоречить отцу, который приписывает это - и совершенно справедливо - влиянию Базарова. Но сын все еще любит отца и не теряет надежды когда-нибудь сблизиться с ним. "Отец у меня, - говорит он Базарову, - золотой человек". "Удивительное дело, - отвечает тот, - эти старенькие романтики! Разовьют в себе нервную систему до раздражения, ну, равновесие и нарушено". В Аркадии заговорила сыновняя любовь, он вступается за отца, говорит, что друг еще недостаточно его знает. Но Базаров убил в нем и последний остаток сыновней любви следующим презрительным отзывом: "Твой отец добрый малый, но он человек отставной, его песенка спета. Он читает Пушкина. Растолкуй ему, что это никуда не годится. Ведь он не мальчик: пора бросить эту ерунду. Дай ему что-нибудь дельное, хоть бюхнерово Stoff und Kraft5 на первый случай". Сын вполне согласился с словами друга и почувствовал к отцу сожаление и презрение. Отец случайно подслушал этот разговор который поразил его в самое сердце, оскорбил до глубины души, убил в нем всякую энергию, всякую охоту к сближению с молодым поколением. "Что ж, - говорил он после этого, - может быть, Базаров и прав; но мне одно больно: я надеялся тесно и дружески сойтись с Аркадием, а выходит, что я остался позади, он ушел вперед, и понять мы друг друга не можем. Кажется, я все делаю, чтобы не отстать от века: крестьян устроил, ферму завел, так что меня во всей губернии красным величают. Читаю, учусь, вообще стараюсь стать в уровень с современными потребностями, а они говорят, что песенка моя спета. Да я и сам начинаю так думать". Вот какие вредные действия производит заносчивость и нетерпимость молодого поколения. Одна выходка мальчишки сразила гиганта, он усомнился в своих силах и увидел бесплодность своих усилий не отстать от века. Таким образом, молодое поколение по собственной вине лишилось содействия и поддержки со стороны человека, который бы мог быть очень полезным деятелем, потому что одарен был многими прекрасными качествами, которых недостает молодежи. Молодежь холодна, эгоистична, не имеет в себе поэзии и потому ненавидит ее везде, не имеет высших нравственных убеждений. Тогда как этот человек имел душу поэтическую и, несмотря на то, что умел устроить ферму, сохранил поэтический жар до преклонных лет, а главное, был проникнут самыми твердыми нравственными убеждениями.

Отец и мать Базарова еще лучше, еще добрее, чем родитель Аркадия. Отец так же точно не желает отстать от века, а мать только и живет, что любовью к сыну и желанием угодить ему. Их общая, нежная привязанность к Енюшеньке изображена г. Тургеневым очень увлекательно и живо; тут самые лучшие страницы во всем романе. Но тем отвратительнее кажется нам то презрение, которым платит Енюшенька за их любовь, и та ирония, с какою относится он к их нежным ласкам.

Вот каковы отцы! Они, в противоположность детям, проникнуты любовью и поэзией, они люди нравственные, скромно и втихомолку делающие добрые дела. Они ни за что не хотят отстать от века.

Итак, высокие преимущества старого поколения пред молодым несомненны. Но они будут еще несомненнее, когда мы рассмотрим подробнее качества "детей". Каковы же "дети"? Из тех "детей", которые выведены в романе, только один Базаров представляется человеком самостоятельным и неглупым. Под какими влияниями сложился характер Базарова, из романа не видно. Неизвестно также, откуда он заимствовал свои убеждения и какие условия благоприятствовали развитию его образа мыслей. Если б г-н Тургенев подумал об этих вопросах, он непременно изменил бы свои понятия об отцах и детях. Писатель ничего не сказал про то участие, какое могло принимать в развитии героя изучение естественных наук, составлявших его специальность. Он говорит, что герой принял известное направление в образе мыслей вследствие ощущения. Что это значит - понять нельзя, но чтоб не оскорбить философской проницательности автора, мы видим в этом ощущении только поэтическую остроту. Как бы то ни было, мысли Базарова самостоятельны, они принадлежат ему, его собственной деятельности ума. Он учитель, другие "дети" романа, глуповатые и пустые, слушают его и только бессмысленно повторяют его слова. Кроме Аркадия, таков, например, Ситников. Он считает себя учеником Базарова и обязанным ему своим перерождением: "поверите ли, - говорил он, - что когда при мне Евгений Васильевич сказал, что не должно признавать авторитетов, я почувствовал такой восторг... словно прозрел! Вот, подумал я, наконец, нашел я человека!" Ситников рассказал учителю о госпоже Кукшиной, образчике современных дочерей. Базаров тогда только согласился отправиться к ней, когда ученик уверил его, что у нее будет много шампанского.

Браво, молодое поколение! Отлично подвизается за прогресс. И какое же сравнение с умными, добрыми и нравственно-степенными "отцами"? Даже лучший представитель его оказывается пошлейшим господином. Но все-таки он лучше других, он говорит с сознанием и высказывает собственные суждения, ни от кого не заимствованные, как оказывается из романа. Мы и займемся теперь этим лучшим экземпляром молодого поколения. Как сказано выше, он представляется человеком холодным, неспособным к любви, ни даже к самой обыкновенной привязанности. Даже женщину он не может любить поэтическою любовью, которая так привлекательна в старом поколении. Если, по требованию животного чувства, он и полюбит женщину, то полюбит одно только тело ее. Душу в женщине он даже ненавидит. Он говорит, "что ей совсем и понимать не нужно серьезной беседы и что свободно мыслят между женщинами только уроды".

Вы, г. Тургенев, осмеиваете стремления, которые бы заслуживали поощрения и одобрения со стороны всякого благомыслящего человека, - мы не имеем здесь в виду стремления к шампанскому. И без того много терний и препятствий встречают на пути молодые женщины, желающие учиться посерьезнее. И без того злоязычные сестры их колют им глаза "синими чулками". И без вас у нас есть много тупых и грязных господ, которые тоже, подобно вам, укоряют их за растрепанность и отсутствие кринолинов, издеваются над их нечистыми воротничками и над их ногтями, не имеющими той хрустальной прозрачности, до которой довел свои ногти ваш милый Павел Петрович. Довольно бы и этого, а вы еще напрягаете свое остроумие на придумывание для них новых оскорбительных прозвищ и хотите пустить в ход госпожу Кукшину. Или вы в самом деле думаете, что эмансипированные женщины хлопочут только о шампанском, папиросках и студентах или об нескольких единовременных мужьях, как воображает ваш собрат по искусству г. Безрылов? Это еще хуже, потому что это набрасывает невыгодную тень на вашу философскую сообразительность. Но и другое - насмешки - тоже хорошо, потому что заставляет сомневаться в вашей симпатии всему разумному и справедливому. Мы, лично, расположены в пользу первого предположения.

Молодое мужское поколение мы защищать не станем. Оно действительно таково и есть, каким изображено в романе. Так точно мы соглашаемся, что и старое поколение нисколько не разукрашено, а представлено так, как оно есть на самом деле со всеми его почтенными качествами. Мы только не понимаем, почему г. Тургенев дает предпочтение старому поколению. Молодое поколение его романа нисколько не уступает старому. Качества у них различны, но одинаковы по степени и достоинству; каковы отцы, таковы и дети. Отцы = дети - следы барства. Мы не будем защищать молодого поколения и нападать на старое, а только попытаемся доказать верность этой формулы равенства.

Молодежь отталкивает от себя старое поколение. Это весьма нехорошо, вредно для дела и не делает чести молодежи. Но отчего же старое поколение, более благоразумное и опытное, не принимает мер против этого отталкивания и почему оно не старается привлечь к себе молодежь? Николай Петрович человек солидный, умный, желал сблизиться с молодым поколением, но, услыхав, как мальчишка назвал его отставным, он разрюмился, стал оплакивать свою отсталость и сразу сознал бесполезность своих усилий не отстать от века. Что за слабость такая? Если он сознавал свою справедливость, если он понимал стремления молодежи и сочувствовал им, то ему легко было бы привлечь на свою сторону сына. Базаров мешал? Но как отец, связанный с сыном любовью, он мог бы легко победить влияние на него Базарова, если б имел на это охоту и уменье. А в союзе с Павлом Петровичем, непобедимым диалектиком, он мог бы обратить даже самого Базарова. Ведь только стариков учить и переучивать трудно, а юность очень восприимчива и подвижна, и нельзя же думать, чтобы Базаров отказался от истины, если бы она ему была показана и доказана! Г-н Тургенев с Павлом Петровичем истощили все свое остроумие в спорах с Базаровым и не скупились на резкие и оскорбительные выражения. Однако, Базаров не разрюмился, не смутился и остался при своих мнениях, несмотря на все возражения противников. Должно быть, потому, что возражения были плохи. Итак, "отцы" и "дети" одинаково правы и виноваты во взаимном отталкивании. "Дети" отталкивают отцов, а эти пассивно отходят от них и не умеют привлечь их к себе. Равенство полное!

Николай Петрович не хотел жениться на Фенечке вследствие влияния следов барства, потому что она была ему неровня и, главное, потому что боялся своего братца, Павла Петровича, у которого было еще больше следов барства и который, однако ж, тоже имел виды на Фенечку. Наконец Павел Петрович решился уничтожить в себе следы барства и сам потребовал, чтобы брат женился. "Женись на Фенечке... Она тебя любит! Она - мать твоего сына". "Ты это говоришь, Павел? - ты, которого я считал противником подобных браков! Но разве ты не знаешь, что единственно из уважения к тебе я не исполнил того, что ты так справедливо назвал моим долгом". "Напрасно ж ты уважал меня в этом случае, - отвечал Павел, - я начинаю думать, что Базаров был прав, когда упрекал меня в аристократизме. Нет, полно нам ломаться и думать о свете, пора нам отложить в сторону всякую суету", то есть следы барства. Таким образом, "отцы" сознали, наконец, свой недостаток и отложили его в сторону, чем и уничтожили единственное различие, существовавшее между ними и детьми. Итак, наша формула видоизменяется так: "отцы"-следы барства = "дети"-следы барства. Отняв от равных величин равные, получим: "отцы" = "детям", что и требовалось доказать.

Этим мы и покончим с личностями романа, с отцами и детьми, и обратимся к философской стороне. К тем воззрениям и направлениям, которые изображаются в нем и которые составляют принадлежность не молодого поколения только, а разделяются большинством и выражают общее современное направление и движение. Как видно, по всему, Тургенев взял для изображения тогдашний период умственной жизни и литературы, и вот какие черты открыл в нем. Из разных мест романа мы соберем их вместе. Прежде, видите ли, были гегелисты, а теперь, явились нигилисты. Нигилизм - философский термин, имеющий разные значения. Писатель определяет его следующим образом: "Нигилистом называется тот, который ничего не признает, который ничего не уважает, который ко всему относится с критической точки зрения, который не склоняется ни перед какими авторитетами, который не принимает ни одного принципа на веру, каким бы уважением ни был окружен этот принцип. Прежде без принсипов, принятых на веру, шагу ступить не могли. Теперь же не признают никаких принципов: не признают искусства, не верят в науку и говорят даже, что наука вообще не существует. Теперь все отрицают, а строить не хотят. Говорят: «Это не наше дело, сперва нужно место расчистить».

Вот коллекция современных воззрений, вложенных в уста Базарову. Что они такое? Карикатура, утрировка и больше ничего. Автор направляет стрелы своего таланта против того, в сущность чего он не проник. Он слышал разнообразные голоса, видал новые мнения, наблюдал оживленные споры, но не мог добраться до их внутреннего смысла, и потому в своем романе он коснулся одних только верхушек, одних слов, которые произносились вокруг него. Понятия же, соединенные с этими словами, остались для него загадкою. Все его внимание обращено на то, чтобы увлекательно нарисовать образ Фенечки и Кати, описать мечтания Николая Петровича в саду, изобразить "ищущую, неопределенную, печальную тревогу и беспричинные слезы". Дело вышло бы недурно, если бы он только этим и ограничился. Художественно разбирать современный образ мыслей и характеризовать направления ему не следовало бы. Он или вовсе не понимает их, или понимает по-своему, по-художнически, поверхностно и неверно и из олицетворения их составляет роман. Такое художество действительно заслуживает если не отрицания, то порицания. Мы вправе требовать, чтобы художник понимал то, что он изображает, чтобы в его изображениях, кроме художественности, была и правда, и чего он не в состоянии понять, за то и не должен приниматься. Г-н Тургенев недоумевает, как можно понимать природу, изучать ее и в то же время любоваться ей и наслаждаться поэтически, и поэтому говорит, что современное молодое поколение, страстно преданное изучению природы, отрицает поэзию природы, не может любоваться ею. Николай Петрович любил природу, потому что смотрел на нее безотчетно, "предаваясь горестной и отрадной игре одиноких дум", и чувствовал только тревогу. Базаров же не мог любоваться природой, потому что в нем не играл неопределенные думы, а работала мысль, старавшаяся понять природу; он ходил по болотам не с "ищущей тревогой", а с целью собирать лягушек, жуков, инфузорий, чтобы потом резать их и рассматривать под микроскопом, а это убивало в нем всякую поэзию. Но между тем самое высшее и разумное наслаждение природой возможно только при ее понимании, когда на нее смотрят не с безотчетными думами, а с ясными мыслями. В этом убедились "дети", наученные самими же "отцами" и авторитетами. Были люди, которые понимали смысл ее явлений, знали движение волн и трав прозябанье, читали звездную книгу и были великими поэтами10. Но для истинной поэзии требуется еще, чтобы поэт изображал природу верно, не фантастически, а так, как она есть, поэтическое олицетворение природы - статья особого рода. "Картины природы" могут быть самым точным, самым ученым описанием природы и могут производить поэтическое действие. Картина может быть художественною, хотя она нарисована до того верно, что ботаник может изучать на ней расположение и форму листьев в растениях, направление их жилок и виды цветов. Это же правило применяется и к художественным произведениям, изображающим явления человеческой жизни. Можно сочинить роман, представить в нем "детей" похожими на лягушек и "отцов" похожими на осин. Перепутать современные направления, перетолковать чужие мысли, взять понемногу из разных воззрений и сделать из всего этого кашу и винегрет под названием "нигилизма". Представить эту кашу в лицах, чтоб каждое лицо представляло собою винегрет из самых противоположных, несообразных и неестественных действий и мыслей; и при этом эффектно описать дуэль, милую картину любовных свиданий и трогательную картину смерти. Кому угодно, тот может любоваться этим романом, находя в нем художественность. Но эта художественность исчезает, сама себя отрицает при первом прикосновении мысли, которая открывает в ней недостаток правды.

Во времена спокойные, когда движение совершается медленно, развитие идет постепенно на основании старых начал, несогласия старого поколения с новым касаются вещей неважных, противоречия между "отцами" и "детьми" не могут быть слишком резки, поэтому и самая борьба между ними имеет характер спокойный и не выходит за известные ограниченные пределы. Но во времена оживленные, когда развитие делает смелый и значительный шаг вперед или круто поворачивает в сторону, когда старые начала оказываются несостоятельными и на месте их возникают совершенно иные условия и требования жизни, - тогда эта борьба принимает значительные объемы и выражается иногда самым трагическим образом. Новое учение является в форме безусловного отрицания всего старого. Оно объявляет непримиримую борьбу старым воззрениям и преданиям, нравственным правилам, привычкам и образу жизни. Различие между старым и новым так резко, что по крайней мере на первых порах между ними невозможно соглашение и примирение. В такие-то времена родственные связи как бы ослабевают, брат восстает на брата, сын на отца. Если отец остается при старом, а сын обращается к новому, или наоборот, - между ними неизбежен раздор. Сын не может колебаться между любовью к отцу и своим убеждением. Новое учение с видимою жестокостью требует от него, чтобы он оставил отца, мать, братьев и сестер и был верен самому себе, своим убеждениям, своему призванию и правилам нового учения, и следовал этим правилам неуклонно.

Извините, г. Тургенев, вы не умели определить своей задачи. Вместо изображения отношений между "отцами" и "детьми" вы написали панегирик "отцам" и обличение "детям", да и "детей" вы не поняли, и вместо обличения у вас вышла клевета. Распространителей здравых понятий между молодым поколением вы хотели представить развратителями юношества, сеятелями раздора и зла, ненавидящими добро, - одним словом, асмодеями.

Н.Н. Страхов И.С. Тургенев. «Отцы и дети»

 

При появлении критики какого либо произведения все ждут от неё какого-нибудь урока или поучения. Такое требование как нельзя яснее обнаружилось при появлении нового романа Тургенева. К нему вдруг приступили с лихорадочными и настоятельными вопросами: кого он хвалит, кого осуждает, кто у него образец для подражания, кто предмет презрения и негодования? Какой это роман - прогрессивный или ретроградный?

И вот на эту тему поднялись бесчисленные толки. Дело дошло до мелочей, до самых тонких подробностей. Базаров пьет шампанское! Базаров играет в карты! Базаров небрежно одевается! Что это значит, спрашивают в недоумении. Должно это, или не должно? Каждый решил по-своему, но всякий считал необходимым вывести нравоучение и подписать его под загадочною баснею. Решения, однако же, вышли совершенно разные. Одни нашли, что "Отцы и дети" есть сатира на молодое поколение, что все симпатии автора на стороне отцов. Другие говорят, что осмеяны и опозорены в романе отцы, а молодое поколение, напротив, превознесено. Одни находят, что Базаров сам виноват в своих несчастных отношениях к людям, с которыми он встретился. Другие утверждают, что, напротив, эти люди виноваты в том, что Базарову так трудно жить на свете.

Таким образом, если свести все эти разноречивые мнения, то должно прийти к заключению, что в басне или вовсе нет нравоучения, или же что нравоучение не так легко найти, что оно находится совсем не там, где его ищут. Несмотря на то, роман читается с жадностью и возбуждает такой интерес, какого, смело можно сказать, не возбуждало еще ни одно произведение Тургенева. Вот любопытное явление, которое стоит полного внимания. Роман, по-видимому, явился не вовремя. Он как будто не соответствует потребностям общества. Он не дает ему того, чего оно ищет. А между тем он производит сильнейшее впечатление. Г. Тургенев, во всяком случае, может быть доволен. Его таинственная цель вполне достигнута. Но мы должны отдать себе отчет в смысле его произведения.

Если роман Тургенева повергает читателей в недоумение, то это происходит по очень простой причине: он приводит к сознанию то, что еще не было сознаваемо, и открывает то, что еще не было замечено. Главный герой романа есть Базаров. Он и составляет теперь яблоко раздора. Базаров есть лицо новое, которого резкие черты мы увидели в первый раз. Понятно, что мы задумываемся над ним. Если бы автор вывел нам опять помещиков прежнего времени или другие лица, давно уже нам знакомые, то конечно, он не подал бы нам никакого повода к изумлению, и все бы дивились разве только верности и мастерству его изображения. Но в настоящем случае дело имеет другой вид. Постоянно слышатся даже вопросы: да где же существуют Базаровы? Кто видел Базаровых? Кто из нас Базаров? Наконец, есть ли действительно такие люди, как Базаров?

Разумеется, лучшее доказательство действительности Базарова есть самый роман. Базаров в нем так верен самому себе, так щедро снабжен плотью и кровью, что назвать его сочиненным человеком нет никакой возможности. Но он не есть ходячий тип, всем знакомый и только схваченный художником и выставленный им "на всенародные очи. Базаров, во всяком случае, есть лицо созданное, а не воспроизведенное, предугаданное, а только разоблаченное. Так это должно было быть по самой задаче, которая возбуждала творчество художника. Тургенев, как уже давно известно, есть писатель, усердно следящий за движением русской мысли и русской жизни. Не только в "Отцах и детях", но и во всех прежних своих произведениях он постоянно схватывал и изображал отношения между отцами и детьми. Последняя мысль, последняя волна жизни - вот что всего более приковывало его внимание. Он представляет образец писателя, одаренного совершенной подвижностью и вместе глубокою чуткостью, глубокою любовью к современной ему жизни.

Таков он и в своем новом романе. Если мы не знаем полных Базаровых в действительности, то, однако же, все мы встречаем много базаровских черт, всем знакомы люди, то с одной, то с другой стороны напоминающие Базарова. Все слышали те же мысли поодиночке, отрывочно, несвязно, нескладно. Не сложившиеся мнения Тургенев воплотил в Базарове.

Отсюда происходит и глубокая занимательность романа, и то недоумение, которое он производит. Базаровы наполовину, Базаровы на одну четверть, Базаровы на одну сотую долю не узнают себя в романе. Но это их горе, а не горе Тургенева. Гораздо лучше быть полным Базаровым, чем быть его уродливым и неполным подобием. Противники же базаровщины радуются, думая, что Тургенев умышленно исказил дело, что он написал карикатуру на молодое поколение: они не замечают, как много величия кладет на Базарова глубина его жизни, его законченность, его непреклонная и последовательная своеобразность, принимаемая ими за безобразие.

Напрасные обвинения! Тургенев остался верен своему художническому дару: он не выдумывает, а создает, не искажает, а только освещает свои фигуры.

Подойдем к делу ближе. Круг мыслей, представителем которых является Базаров, более или менее ясно выражались в нашей литературе. Главными их выразителями были два журнала: "Современник", уже несколько лет, проводивший эти стремления, и "Русское слово", недавно заявившее их с особенною резкостью. Трудно сомневаться, что отсюда, из этих чисто теоретических и отвлеченных проявлений известного образа мыслей взят Тургеневым склад ума, воплощенный им в Базарове. Тургенев взял известный взгляд на вещи, имевший притязания на господство, на первенство в нашем умственном движении. Он последовательно и стройно развил этот взгляд до его крайних выводов и - так как дело художника не мысль, а жизнь - он воплотил его в живые формы. Он дал плоть и кровь тому, что явно уже существовало в виде мысли и убеждения. Он придал наружное проявление тому, что уже существовало как внутреннее основание.

Отсюда, конечно, должно объяснить упрек, сделанный Тургеневу, что он изобразил в Базарове не одного из представителей молодого поколения, а скорее, главу кружка, порождение нашей бродящей и оторванной от жизни литературы.

Упрек был бы справедлив, если бы мы не знали, что мысль, рано или поздно, в большей или меньшей степени, но непременно переходит в жизнь, в дело. Если базаровское направление имело силу, имело поклонников и проповедников, то оно непременно должно было порождать Базаровых. Так что остается только один вопрос: верно ли схвачено базаровское направление?

В этом отношении для нас очень важны отзывы тех самых журналов, которые прямо заинтересованы в деле, именно "Современника" и "Русского слова". Из этих отзывов должно вполне обнаружиться, насколько верно Тургенев понял их дух. Довольны ли они или недовольны, поняли Базарова или не поняли, - каждая черта здесь характеристична.

Оба журнала поспешили отозваться большими статьями. В мартовской книжке "Русского слова" явилась статья г. Писарева, а в мартовской книжке "Современника" - статья г. Антоновича. Оказывается, что "Современник" весьма недоволен романом Тургенева. Он думает, что роман написан в укор и поучение молодому поколению, что он представляет клевету на молодое поколение и может быть поставлен наряду с "Асмодеем нашего времени", соч. Аскоченского.

Совершенно очевидно, что "Современник" желает убить г. Тургенева во мнении читателей, убить наповал, без всякой жалости. Это было бы очень страшно, если бы только так легко было это сделать, как воображает "Современник". Не успела выйти в свет его грозная книжка, как явилась статья г. Писарева, составляющая столь радикальное противоядие злобным намерениям "Современника", что лучше ничего не остается желать. "Современник" рассчитывал, что ему поверят на слово в этом деле. Ну, может быть, найдутся такие, что и усомнятся. Если бы мы стали защищать Тургенева, нас тоже, может быть, заподозрили бы в задних мыслях. Но кто усомнится в г. Писареве? Кто ему не поверит?

Если чем известен г. Писарев в нашей литературе, так именно прямотою и откровенностью своего изложения. Прямодушие г. Писарева состоит в безутайном и ничем не ограничиваемом проведении своих убеждений до края, до последних выводов. Г. Писарев никогда не лукавит с читателями. Он договаривает свою мысль до конца. Благодаря этому драгоценному свойству роман Тургенева получил блистательнейшее подтверждение, какого только можно было ожидать.

Г. Писарев, человек молодого поколения, свидетельствует о том, что Базаров есть действительный тип этого поколения и что он изображен совершенно верно. "Все наше поколение, - говорит г. Писарев, - со своими стремлениями и идеями может узнать себя в действующих лицах этого романа". "Базаров - представитель нашего молодого поколения. В его личности сгруппированы те свойства, которые мелкими долями рассыпаны в массах, и образ этого человека ярко и отчетливо вырисовывается перед воображением читателей". "Тургенев вдумался в тип Базарова и понял его так верно, как не поймет ни один из молодых реалистов". "Он не покривил душою в своем последнем произведении". "Общие отношения Тургенева к тем явлениям жизни, которые составляют канву его романа, так спокойны и беспристрастны, так свободны от поклонения той или другой теории, что сам Базаров не нашел бы в этих отношениях ничего робкого или фальшивого".

Тургенев есть "искренний художник, не уродующий действительность, а изображающий ее, как она есть". Вследствие этой "честной, чистой натуры художника" "его образы живут своею жизнью. Он любит их, увлекается ими, он привязывается к ним во время процесса творчества, и ему становится невозможным помыкать ими по своей прихоти и превращать картину жизни в аллегорию с нравственною целью и с добродетельною развязкою".

Все эти отзывы сопровождаются тонким разбором действий и мнений Базарова, показывающим, что критик понимает их и вполне им сочувствует. После этого понятно, к какому заключению должен был прийти г. Писарев как член молодого поколения.

"Тургенев, - пишет он, - оправдал Базарова и оценил его по достоинству. Базаров вышел у него из испытания чистым и крепким". "Смысл романа вышел такой: теперешние молодые люди увлекаются и впадают в крайности, но в самых увлечениях сказываются свежая сила и неподкупный ум. Эта сила и этот ум дают себя знать в минуту тяжелых испытаний. Эта сила и этот ум без всяких посторонних пособий и влияний выведут молодых людей на прямую дорогу и поддержат их в жизни.

Кто прочел в романе Тургенева эту прекрасную мысль, тот не может не изъявить ему глубокой и горячей признательности как великому художнику и честному гражданину России!"

Вот искреннее и неопровержимое свидетельство того, как верен поэтический инстинкт Тургенева, вот полное торжество всепокоряющей и всепримиряющей силы поэзии! В подражание г. Писареву мы готовы воскликнуть: честь и слава художнику, который дождался такого отзыва от тех, кого он изображал!

Восторг г. Писарева вполне доказывает, что Базаровы существуют, если не в действительности, то в возможности, и что они поняты г. Тургеневым, по крайней мере, в той степени, в какой сами себя понимают. Для предотвращения недоразумений заметим, что совершенно неуместна придирчивость, с которою некоторые смотрят на роман Тургенева. Судя по его заглавию, они требуют, чтобы в нем было вполне изображено все старое и все новое поколение. Почему же так? Почему не удовольствоваться изображением некоторых отцов и некоторых детей? Если же Базаров есть действительно один из представителей молодого поколения, то другие представители должны необходимо находиться в родстве с этим представителем.

Доказав фактами, что Тургенев понимает Базаровых, мы теперь пойдем дальше и покажем, что Тургенев понимает их гораздо лучше, чем они сами себя понимают. Тут нет ничего удивительного и необыкновенного: такова привилегия поэтов. Базаров есть идеал, явление; понятно, что он стоит выше действительных явлений базаровщины. Наши Базаровы - только Базаровы отчасти, тогда как Базаров Тургенева есть Базаров по превосходству, по преимуществу. И, следовательно, когда о нем станут судить те, которые не доросли до него, они во многих случаях не поймут его.

Наши критики, и даже г. Писарев, недовольны Базаровым. Люди отрицательного направления не могут помириться с тем, что Базаров дошел в отрицании последовательно до конца. В самом деле, они недовольны героем за то, что он отрицает 1) изящество жизни, 2) эстетическое наслаждение, 3) науку. Разберем эти три отрицания подробнее, таким образом, нам уяснится сам Базаров.

Фигура Базарова имеет в себе нечто мрачное и резкое. В его наружности нет ничего мягкого и красивого. Его лицо имело другую, не внешнюю красоту: "оно оживлялось спокойною улыбкою и выражало самоуверенность и ум". Он мало заботится о своей наружности и одевается небрежно. Точно так же в своем обращении он не любит никаких излишних вежливостей, пустых, не имеющих значения форм, внешнего лаку, который ничего не покрывает. Базаров прост в высшей степени, и от этого, между прочим, зависит та легкость, с которою он сходится с людьми, начиная от дворовых мальчишек и до Анны Сергеевны Одинцовой. Так определяет Базарова сам юный друг его Аркадий Кирсанов: "Ты с ним, пожалуйста, не церемонься, - говорит он своему отцу, - он чудесный малый, такой простой, ты увидишь".

Чтобы резче выставить простоту Базарова, Тургенев противопоставил ей изысканность и щепетильность Павла Петровича. От начала до конца повести автор не забывает подсмеяться над его воротничками, духами, усами, ногтями и всеми другими признаками нежного ухаживания за собственною особой. Не менее юмористически изображено обращение Павла Петровича, его прикосновение усами вместо поцелуя, его ненужные деликатности и пр.

После этого очень странно, что почитатели Базарова недовольны его изображением в этом отношении. Они находят, что автор придал ему грубые манеры, что он выставил его неотесанным, дурно воспитанным, которого нельзя пустить в порядочную гостиную.

Рассуждения об изяществе манер и о тонкости обращения, как известно, предмет весьма затруднительный. Так как мы мало знаем толку в этих вещах, то понятно, что Базаров нимало не возбуждает в нас отвращения и не кажется нам ни mal eleve, ни mauvais ton. С нами, кажется, согласны и все действующие лица романа. Простота обращения и фигуры Базарова возбуждают в них не отвращение, а скорее внушают к нему уважение. Он радушно принят в гостиной Анны Сергеевны, где заседала даже какая-то плохенькая княжна.

Изящные манеры и хороший туалет, конечно, суть вещи хорошие, но мы сомневаемся, чтобы они были к лицу Базарову и шли к его характеру. Человек, глубоко преданный одному делу, предназначивший себя, как он сам говорит, для "жизни горькой, терпкой ", он ни в каком случае не мог играть роль утонченного джентльмена, не мог быть любезным собеседником. Он легко сходится с людьми. Он живо заинтересовывает всех, кто его знает, но этот интерес заключается вовсе не в тонкости обращения.

Глубокий аскетизм проникает собою всю личность Базарова. Это черта не случайная, а существенно необходимая. Характер этого аскетизма особенный, и в этом отношении должно строго держаться настоящей точки зрения, то есть той самой, с которой смотрит Тургенев. Базаров отрекается от благ этого мира, но он делает между этими благами строгое различие. Он охотно ест вкусные обеды и пьет шампанское, он не прочь даже поиграть в карты. Г. Антонович в "Современнике" видит здесь тоже коварный умысел Тургенева и уверяет нас, что поэт выставил своего героя обжорой, пьянчужкой и картежником. Дело, однако же, имеет совсем не такой вид, в каком оно кажется целомудрию Г. Антоновича. Базаров понимает, что простые или чисто телесные удовольствия гораздо законнее и простительнее наслаждений иного рода. Базаров понимает, что есть соблазны более гибельные, более растлевающие душу, чем, например, бутылка вина, и он бережется не того, что может погубить тело, а того, что губит душу. Наслаждение тщеславием, джентльменством, мысленный и сердечный разврат всякого рода для него гораздо противнее и ненавистнее, чем ягоды со сливками или пулька в преферанс. Вот от каких соблазнов он бережет себя. Вот тот высший аскетизм, которому предан Базаров. За чувственными удовольствиями он не гоняется,. Он наслаждается ими только при случае. Он так глубоко занят своими мыслями, что для него никогда не может быть затруднения отказаться от этих удовольствий. Одним словом, он потому предается этим простым удовольствиям, что он всегда выше их, что они никогда не могут завладеть им. Зато тем упорнее и суровее он отказывается от таких наслаждений, которые могли бы стать выше его и завладеть его душою.

Вот откуда объясняется и то разительное обстоятельство, что Базаров отрицает эстетические наслаждения, что он не хочет любоваться природою и не признает искусства. Обоих наших критиков это отрицание искусства привело в великое недоумение.

Базаров отвергает искусство, то есть не признает за ним его настоящего значения. Он прямо отрицает искусство, но отрицает его потому, что глубже понимает его. Очевидно, музыка для Базарова не есть чисто физическое занятие, и читать Пушкина не все равно, что пить водку. В этом отношении герой Тургенева несравненно выше своих последователей. В мелодии Шуберта и в стихах Пушкина он ясно слышит враждебное начало. Он чует их всеувлекающую силу и потому вооружается против них.

В чем же состоит эта сила искусства, враждебная Базарову? Можно сказать, что искусство всегда носит в себе элемент примирения, тогда как Базаров вовсе не желает примириться с жизнью. Искусство есть идеализм, созерцание, отрешение от жизни и поклонение идеалам. Базаров же реалист, не созерцатель, а деятель, признающий одни действительные явления и отрицающий идеалы.

Вражда к искусству составляет важное явление и не есть мимолетное заблуждение. Напротив, она глубоко коренится в духе настоящего времени. Искусство всегда было и всегда будет областью вечного: отсюда понятно, что жрецы искусства, как жрецы вечного, легко начинают презрительно смотреть на все временное. По крайней мере, они иногда считают себя правыми, когда предаются вечным интересам, не принимая никакого участия во временных. И, следовательно, те, которые дорожат временным, которые требуют сосредоточения всей деятельности на потребности настоящей минуты, на насущных делах, - необходимо должны стать во враждебное отношение к искусству.

Что значит, например, мелодия Шуберта? Попробуйте объяснить, какое дело делал художник, создавая эту мелодию, и какое дело делают те, кто ее слушает? Искусство, говорят иные, есть суррогат науки. Оно косвенно способствует распространению сведений. Попробуйте же рассмотреть, какое знание или сведение содержится и распространяется в этой мелодии. Что-нибудь одно из двух: или тот, кто предается наслаждению музыки, занимается совершенными пустяками, физическим ощущением; или же его восторг относится к чему-то отвлеченному, общему, беспредельному и, однако же, живому и до конца овладевающему человеческой душою.

Восторг - вот зло, против которого идет Базаров и которого он не имеет причины опасаться от рюмки водки. Искусство имеет притязание и силу становиться гораздо выше приятного раздражения зрительных и слушательных нервов: вот этого-то притязания и этой власти не признает законными Базаров.

Как мы сказали, отрицание искусства есть одно из современных стремлений. Конечно, искусство непобедимо и содержит в себе неистощимую, вечно обновляющуюся силу. Тем не менее веяние нового духа, которое обнаружилось в отрицании искусства, имеет конечно, глубокое значение.

Оно особенно понятно для нас, русских. Базаров в этом случае представляет живое воплощение одной из сторон русского духа. Мы вообще мало расположены к изящному. Мы для этого слишком трезвы, слишком практичны. Сплошь и рядом можно найти между нами людей, для которых стихи и музыка кажутся чем-то или приторным, или ребяческим. Восторженность и высокопарность нам не по нутру. Мы больше любим простоту, едкий юмор, насмешку. А на этот счет, как видно из романа, Базаров сам великий художник.

Пойдем далее. Базаров отрицает науку. На этот раз наши критики разделились. Г. Писарев вполне понимает и одобряет это отрицание, г. Антонович принимает его за клевету, взведенную Тургеневым на молодое поколение.

"Курс естественных и медицинских наук, прослушанный Базаровым, - говорит г. Писарев, - развил его природный ум и отучил его принимать на веру, какие бы то ни было понятия и убеждения. Он сделался чистым эмпириком. Опыт сделался для него единственным источником познавания, личное ощущение - единственным и последним убедительным доказательством. Я придерживаюсь отрицательного направления, - говорит он, - в силу ощущений. Мне приятно отрицать, мой мозг так устроен - и баста! Отчего мне нравится химия? Отчего ты любишь яблоки? Тоже в силу ощущения - это все едино. Глубже этого люди никогда не проникнут. Не всякий тебе это скажет, да и я в другой раз тебе этого не скажу". "Итак, - заключает критик, - ни над собой, ни вне себя, ни внутри себя Базаров не признает никакого регулятора, никакого нравственного закона, никакого (теоретического) принципа".

Что касается до г. Антоновича, то такое умственное настроение Базарова он считает чем-то весьма нелепым и позорным. Весьма жаль только, что, как он ни усиливается, он никак не может показать, в чем же состоит эта нелепость.

"Разберите, - говорит он, - приведенные выше воззрения и мысли, выдаваемые романом за современные: разве они не походят на кашу? (А вот посмотрим!) Теперь "нет принципов, то есть ни одного принципа не принимают на веру". Да самое же это решение не принимать ничего на веру и есть принцип!"

Конечно, так. Однако же, какой хитрый человек г. Антонович: нашел противоречие у Базарова! Тот говорит, что у него нет принципов, - и вдруг оказывается, что есть!

"И ужели этот принцип нехорош? - продолжает г. Антонович. - Ужели человек энергический будет отстаивать и проводить в жизнь то, что он принял извне от другого, на веру, и что не соответствует всему его настроению и всему его развитию?"

Ну, вот это странно. Против кого вы говорите, г. Антонович? Ведь вы, очевидно, защищаете принцип Базарова, а ведь вы собрались доказывать, что у него каша в голове. Что же это значит?

Но чем дальше, тем удивительнее.

"И даже, - пишет критик, - когда принцип принимается на веру, это делается не беспричинно (Кто ж говорил, что нет?), а вследствие какого-нибудь основания, лежащего в самом же человеке. Есть много принципов на веру, но признать тот или другой из них зависит от личности, от ее расположения и развития. Значит, все сводится к авторитету, который заключается в личности человека (т. е., как говорит г. Писарев, личное ощущение есть единственное и последнее убедительное доказательство?). Он сам определяет и внешние авторитеты, и значение их для себя. И когда молодое поколение не принимает ваших принсипов, значит, они не удовлетворяют его натуре. Внутренние побуждения (ощущения) располагают в пользу других принципов".

Яснее дня, что все это суть базаровских идей. Г. Антонович, очевидно, против кого-то ратует, но против кого, неизвестно. Но все, что он говорит, служит подтверждением мнений Базарова, а никак не доказательством, что они представляют кашу.

И, однако же, почти тотчас вслед за этими словами г. Антонович говорит: "Зачем же роман старается представить дело так, будто бы отрицание происходит вследствие ощущения: приятно отрицать, мозг так устроен - и баста. Отрицание - дело вкуса: одному оно нравится так же, как другому нравятся яблоки"

Как зачем? Ведь вы же сами говорите, что это так и есть, а роман и имел целью изобразить человека разделяющего такие мнения. Разница между словами Базарова и вашими только та, что он говорит просто, а вы высоким слогом. Если бы вы любили яблоки и вас спросили бы, почему вы их любите, вы, вероятно, отвечали бы так: "Я принял этот принцип на веру, но это не без причины: яблоки удовлетворяют моей натуре; к ним меня располагают мои внутренние побуждения". А Базаров отвечает просто: "Я люблю яблоки вследствие приятного для меня вкуса".

Должно быть, сам г. Антонович почувствовал, наконец, что из его слов выходит не совсем то, что нужно, и потому он заключает так: "Что значит неверие в науку и непризнание науки вообще, - об этом нужно спросить у самого г. Тургенева. Где он наблюдал такое явление и в чем оно обнаруживается, нельзя понять из его романа".

Не говоря о проявлении образа мыслей Базарова в целом романе, укажем здесь на некоторые разговоры, которые могли бы навести г. Антоновича на не дающееся ему понимание…

"-Это вы все, стало быть, отвергаете? - говорит Базарову Павел Петрович. - Положим. Значит, вы верите в одну науку?

-Я уже доложил вам, - отвечал Базаров, - что ни во что не верю. И что такое наука, наука вообще? Есть науки, как есть ремесла, знания, а науки вообще не существует вовсе".

В другой раз не менее резко и отчетливо возразил Базаров своему сопернику.

"-Помилуйте, - сказал тот, - логика истории требует...

-Да на что нам эта логика? - отвечал Базаров, - мы и без нее обходимся.

-Как так?

-Да так же. Вы, я надеюсь, не нуждаетесь в логике для того, чтобы положить себе кусок хлеба в рот, когда вы голодны. Куда нам до этих отвлеченностей!"

Уже отсюда можно видеть, что воззрения Базарова не представляют каши, как старается уверить критик, а, напротив, образуют твердую и строгую цепь понятий.

Чтобы еще указать некоторые его характеристические черты, приведем здесь места из романа, поразившие нас необыкновенною проницательностью, с которою Тургенев понял дух базаровского направления.

" - Мы ломаем, потому что мы сила, - заметил Аркадий.

Павел Петрович посмотрел на своего племянника и усмехнулся.

- Да, сила, так и не дает отчета, - проговорил Аркадий и выпрямился.

- Несчастный! - возопил Павел Петрович, - хоть бы ты подумал, что в России ты поддерживаешь твоею пошлою сентенцией?.. Но - вас раздавят!

- Коли раздавят, туда и дорога! - промолвил Базаров, - только бабушка еще надвое сказала. Нас не так мало, как вы полагаете".

Это прямое и чистое признание силы за право есть не что иное, как прямое и чистое признание действительности. Не оправдание, не объяснение или вывод ее, - все это здесь лишнее, - а именно простое признание, которое так крепко само по себе, что не требует никаких посторонних поддержек. Отречение от мысли как от чего-то совершенно ненужного, здесь вполне ясно. Рассуждения ничего не могут прибавить к этому признанию.

"Наш народ,- говорит в другом месте Базаров, - русский, а разве я сам не русский?" "Мой дед землю пахал". "Вы порицаете мое направление, а кто вам сказал, что оно случайно, что оно не вызвано тем самым народным духом, во имя которого вы ратуете?"

Эта простая логика сильна тем, что нет рассуждений там, где они не нужны. Базаровы, как скоро они стали действительно Базаровыми, не имеют никакой нужды оправдывать себя. Они не фантасмагория, не мираж: они суть нечто крепкое и действительное. Им нет нужды доказывать свои права на существование, потому что они уже действительно существуют. Оправдание нужно только явлениям, которые подозреваются в фальши или которые еще не достигли действительности.

"Я пою, как птица поет", - говорил в свое оправдание поэт19. "Я Базаров, точно так, как липа есть липа, а береза - береза", - мог бы сказать Базаров. Зачем ему подчиняться истории и народному духу, или как-нибудь сообразоваться с ними или даже просто думать о них, когда он сам и есть история, сам и есть проявление народного духа?

Таким образом, веруя в себя, Базаров, несомненно, уверен в тех силах, которых часть он составляет. "Нас не так мало, как вы полагаете".

Из такого понимания себя, последовательно вытекает еще одна важная черта в настроении и деятельности истинных Базаровых. Два раза горячий Павел Петрович приступает к своему противнику с сильнейшим возражением и получает одинаковый многознаменательный ответ.

"- Материализм, - говорит Павел Петрович, - который вы проповедуете, был уже не раз в ходу и не раз оказывался несостоятельным...

- Опять иностранное слово! - перебил Базаров. - Во-первых, мы ничего не проповедуем. Это не в наших привычках..."

Через некоторое время Павел Петрович опять попадает на эту же тему.

" - За что же, - говорит он, - вы других-то, хоть бы тех же обличителей честите? Не так же ли вы болтаете, как и все?

- Чем другим, а этим грехом не грешны, - произнес сквозь зубы Базаров".

Чтобы быть вполне и до конца последовательным, Базаров отказывается от проповедования, как от праздной болтовни. И в самом деле, проповедь ведь была бы не чем иным, как признанием прав мысли, силой идеи. Проповедь была бы тем оправданием, которое, как мы видели, для Базарова излишне. Придавать важность проповеди значило бы признать умственную деятельность, признать, что людьми управляют не ощущения и нужды, а также мысль и облекающее ее слово. Он видит, что логикой много взять нельзя. Он старается больше действовать личным примером, и уверен, что Базаровы сами собою народятся в изобилии, как рождаются известные растения там, где есть их семена. Прекрасно понимает этот взгляд г. Писарев. Например, он говорит: "Негодование против глупости и подлости вообще понятно, но, впрочем, оно так же плодотворно, как негодование против осенней сырости или зимнего холода". Точно так же он судит и о направлении Базарова: "Если базаровщина - болезнь, то она болезнь нашего времени, и ее приходится выстрадать, несмотря ни на какие паллиативы и ампутации. Относитесь к базаровщине как угодно - это ваше дело, а остановить не остановите. Это та же холера".

Отсюда понятно, что все Базаровы-болтуны, Базаровы-проповедники, Базаровы, занятые не делом, а только своею базаровщиною, - идут по ложному пути, который приводит их к беспрерывным противоречиям и нелепостям, что они гораздо непоследовательнее и стоят гораздо ниже настоящего Базарова.

Вот какое строгое настроение ума, какой твердый склад мыслей воплотил Тургенев в своем Базарове. Он наделил этот ум плотью и кровью и исполнил эту задачу с удивительным мастерством. Базаров вышел человеком простым, чуждым всякой изломанности, и вместе крепким, могучим душою и телом. Все в нем необыкновенно идет к его сильной натуре. Замечательно, что он, так сказать, более русский, чем все остальные лица романа. Его речь отличается простотою, меткостью, насмешливостью и совершенно русским складом. Точно так же между лицами романа он всех легче сближается с народом, всех лучше умеет держать себя с ним.

Все это как нельзя лучше соответствует простоте и прямоте того взгляда, который исповедуется Базаровым. Человек, глубоко проникнутый известными убеждениями, составляющий их полное воплощение, необходимо должен выйти и естественным, следовательно, близким к своей народности, и вместе человеком сильным. Вот почему Тургенев, создававший до сих пор, так сказать, раздвоенные лица (Гамлета Щигровского уезда, Рудина, Лаврецкого) достиг, наконец, в Базарове до типа цельного человека. Базаров есть первое сильное лицо, первый цельный характер, явившийся в русской литературе из среды так называемого образованного общества. Кто этого не ценит, кто не понимает всей важности такого явления, тот пусть лучше не судит о нашей литературе. Даже г. Антонович это заметил, и заявил свою проницательность следующею странною фразою: "По-видимому, г. Тургенев хотел изобразить в своем герое, как говорится, демоническую или байроническую натуру, что-то вроде Гамлета". Гамлет-демоническая натура! Как видно, наш внезапный поклонник Гете довольствуется весьма странными понятиями о Байроне и Шекспире. Но действительно, у Тургенева вышло что-то в роде демонического, то есть натура, богатая силою, хотя эта сила и не чистая.

В чем же состоит действие романа?

Базаров вместе со своим приятелем Аркадием Кирсановым, оба студенты, только что кончившие курс, - один в медицинской академии, другой в университете, - приезжают из Петербурга в провинцию. Базаров, впрочем, человек уже не первой молодости. Он уже составил себе некоторую известность, успел заявить свой образ мыслей. Аркадий же - совершенный юноша. Все действие романа происходит в одни каникулы, может быть, для обоих первые каникулы после окончания курса. Приятели гостят большею частью вместе, то в семействе Кирсановых, то в семействе Базаровых, то в губернском городе, то в деревне вдовы Одинцовой. Они встречаются с множеством лиц, с которыми или видятся только в первый раз, или давно уже не видались. Именно Базаров не ездил домой целых три года. Таким образом, происходит разнообразное столкновение их новых воззрений, вывезенных из Петербурга, с воззрениями этих лиц. В этом столкновении заключается весь интерес романа. Событий и действий в нем очень мало. Под конец каникул Базаров почти случайно умирает, заразившись от гнойного трупа, а Кирсанов женится, влюбившись в сестру Одинцовой. Тем и кончается весь роман.

Базаров является при этом истинным героем, несмотря на то, что в нем нет, по-видимому, ничего блестящего и поражающего. С первого его шагу к нему приковывается внимание читателя, и все другие лица начинают вращаться около него, как около главного центра тяжести. Он всего меньше заинтересован другими лицами, зато другие лица тем больше им интересуются. Он никому не навязывается и не напрашивается. И, однако же, везде, где он является, возбуждает самое сильное внимание, составляет главный предмет чувств и размышлений, любви и ненависти. Отправляясь гостить у родных и приятелей, Базаров не имел в виду никакой особенной цели. Он ничего не ищет, ничего не ждет от этой поездки. Ему просто хотелось отдохнуть, проездиться. Много-много, что он желает иногда посмотреть людей. Но при том превосходстве, которое он имеет над окружающими его лицами, сами эти лица напрашиваются на более тесные отношения к нему и запутывают его в драму, которой он вовсе не хотел и даже не предвидел.

Едва он явился в семействе Кирсановых, как он тотчас возбуждает в Павле Петровиче раздражение и ненависть, в Николае Петровиче уважение, смешанное со страхом, расположение Фенечки, Дуняши, дворовых мальчишек, даже грудного ребенка Мити, и презрение Прокофьича. Впоследствии дело доходит до того, что он сам на минуту увлекается и целует Фенечку, а Павел Петрович вызывает его на дуэль. "Экая глупость! экая глупость!", - повторяет Базаров, никак не ожидавший таких событий.

Поездка в город, имевшая целью смотреть народ, также не обходится ему даром. Около него начинают вертеться разные лица. За ним ухаживают Ситников и Кукшина, мастерски изображенные лица фальшивого прогрессиста и фальшивой эмансипированной женщины. Они, конечно, не смущают Базарова. Он относится к ним с презрением, и они служат только контрастом, от которого еще резче и рельефнее выступают его ум и сила, его полная неподдельность. Но тут же встречается и камень преткновения - Анна Сергеевна Одинцова. Несмотря на все свое хладнокровие, Базаров начинает колебаться. К величайшему удивлению своего поклонника Аркадия, он раз даже сконфузился, а другой раз покраснел. Не подозревая, однако же, никакой опасности, твердо надеясь на себя, Базаров едет гостить к Одинцовой, в Никольское. И действительно, он владеет собою превосходно. И Одинцова, как и все другие лица, заинтересовывается им так, как, вероятно, никем не интересовалась во всю свою жизнь. Дело оканчивается, однако же, плохо. В Базарове загорается слишком сильная страсть, а увлечение Одинцовой не достигает до настоящей любви. Базаров уезжает почти отвергнутый и опять начинает дивиться себе и бранить себя: "Черт знает, что за вздор! Каждый человек на ниточке висит, бездна под ним ежеминутно разверзнуться может, а он еще сам придумывает себе всякие неприятности, портит свою жизнь".

Но, несмотря на эти мудрые рассуждения, Базаров все-таки продолжает невольно портить свою жизнь. Уже после этого урока, уже во время вторичного посещения Кирсановых он наталкивается на губки Фенички и на дуэль с Павлом Петровичем.

Очевидно, Базаров вовсе не желает и не ждет романа, но роман совершается помимо его железной воли. Жизнь, над которою он думал состоять властелином, захватывает его своею широкою волною.

Под конец рассказа, когда Базаров гостит у своих отца и матери, он, очевидно, несколько потерялся после всех вынесенных потрясений. Не настолько он потерялся, чтобы не мог поправиться, не мог через короткое время воскреснуть в полной силе, но все-таки тень тоски, которая и в самом начале лежала на этом железном человеке, под конец становится гуще. Он теряет охоту заниматься, худеет, начинает трунить над мужиками уже не дружелюбно, а желчно. От этого и выходит, что на этот раз он и мужик оказываются не понимающими друг друга, тогда как прежде взаимное понимание было до известной степени возможно. Наконец, Базаров несколько оправляется и увлекается медицинскою практикой. Заражение, от которого он умирает, все-таки, как будто свидетельствует о недостатке внимания и ловкости, о случайном отвлечении душевных сил.

Смерть - такова последняя проба жизни, последняя случайность, которой не ожидал Базаров. Он умирает, но и до последнего мгновения остается чуждым этой жизни, с которою так странно столкнулся, которая встревожила его такими пустяками, заставила его наделать таких глупостей и, наконец, погубила его вследствие такой ничтожной причины.

Базаров умирает совершенным героем, и его смерть производит потрясающее впечатление. До самого конца, до последней вспышки сознания, он не изменяет себе ни единым словом, ни единым признаком малодушия. Он сломлен, но не побежден.

Таким образом, несмотря на короткий срок действия романа и, несмотря на быструю смерть, он успел высказаться вполне, вполне показать свою силу. Жизнь не погубила его, - этого заключения никак нельзя вывести из романа, - а пока только дала ему поводы обнаружить свою энергию. В глазах читателей Базаров выходит из искушения победителем. Всякий скажет, что такие люди, как Базаров, способны много сделать, что при этих силах от них можно многого ожидать.

Базаров показан только в узкой рамке, а не во всю ширину человеческой жизни. Автор ничего почти не говорит о том, как развился его герой, каким образом могло сложиться такое лицо. Точно так же быстрое окончание романа оставляет совершенною загадкою вопрос: остался ли бы Базаров тем же Базаровым, или вообще, - какое развитие суждено ему впереди. И, однако же, то и другое умолчание имеет, как нам кажется, свою причину, свое существенное основание. Если не показано постепенное развитие героя, то, без сомнения, потому, что Базаров образовался не медленным накоплением влияний, а, напротив, быстрым, крутым переломом. Базаров три года не был дома. Эти три года он учился, и вот он вдруг является нам напитанным всем тем, чему он успел выучиться. На другое утро после приезда он уже отправляется за лягушками, и вообще он продолжает учебную жизнь при каждом удобном случае. Он - человек теории, и его создала теория, создала незаметно, без событий, без всего такого, что можно бы было рассказать, создала одним умственным переворотом.

Скорая смерть Базарова была нужна художнику для простоты и ясности картины. В своем теперешнем, напряженном настроении Базаров остановиться надолго не может. Рано или поздно он должен измениться, должен перестать быть Базаровым. Мы не имеем права сетовать на художника за то, что он не взял более широкой задачи и ограничился более узкой. Тем не менее, на этой ступени развития перед нами явился весь человек, а не его отрывочные черты. В отношении к полноте лица задача художника исполнена превосходно. Живой, цельный человек схвачен автором в каждом действии, в каждом движении Базарова. Вот великое достоинство романа, которое содержит в себе главный его смысл и которого не заметили наши поспешные нравоучители. Базаров человек странный, односторонне-резкий. Он проповедует необыкновенные вещи. Он поступает эксцентрически. Как мы сказали - он человек, чуждый жизни, то есть он сам чуждается жизни. Но под всеми этими внешними формами льется теплая струя жизни.

Вот с какой точки зрения всего вернее можно оценить действия и события романа. Из-за всех шероховатостей, уродливостей, фальшивых и напускных форм слышна глубокая жизненность всех явлений и лиц, выводимых на сцену. Если, например, Базаров овладевает вниманием и сочувствием читателя, то вовсе не потому, что каждое его слово свято и каждое действие справедливо, но именно потому, что в сущности все эти слова и действия вытекают из живой души. По-видимому, Базаров человек гордый, страшно самолюбивый и оскорбляющий других своим самолюбием, но читатель примиряется с этой гордостью, потому что в то же время в Базарове нет никакого самодовольства, самоуслаждения. Гордость не приносит ему никакого счастья. Базаров пренебрежительно и сухо обходится со своими родителями, но никто ни в каком случае не заподозрит его в услаждении чувством собственного превосходства или чувством своей власти над ними. Еще менее его можно упрекнуть в злоупотреблении этим превосходством и этою властью. Он просто отказывается от нежных отношений к родителям, да и отказывается не вполне. Выходит что-то странное: он неразговорчив с отцом, подсмеивается над ним, резко уличает его либо в невежестве, либо в нежничанье, а между тем отец не только не оскорбляется, а рад и доволен. "Насмешки Базарова нисколько не смущали Василия Ивановича; они даже утешали его. Придерживая свой засаленный шлафрок двумя пальцами на желудке, и покуривая трубочку, он с наслаждением слушал Базарова, и чем более злости было в его выходках, тем добродушнее хохотал, выказывая все свои черные зубы, его осчастливленный отец". Таковы чудеса любви! Никогда мягкий и добродушный Аркадий не мог так осчастливить своего отца, как Базаров осчастливил своего. Базаров, конечно, сам очень хорошо чувствует и понимает это. Зачем же ему было еще нежничать с отцом и изменять своей непреклонной последовательности!

Изо всего этого видно какую трудную задачу взял и выполнил в своем последнем романе Тургенев. Он изобразил жизнь под мертвящим влиянием теории. Он дал нам живого человека, хотя этот человек, по-видимому, сам себя без остатка воплотил в отвлеченную формулу. От этого роман, если его судить поверхностно, мало понятен, представляет мало симпатического и как будто весь состоит из неясного логического построения, но в сущности, на самом деле, - он великолепно ясен, необыкновенно увлекателен и трепещет самою теплою жизнью.

Почти нет нужды объяснять, почему Базаров вышел и должен был выйти теоретиком. Всем известно, что наши живые представители, что носители дум наших поколений уже с давнего времени отказываются быть практиками, что деятельное участие в окружающей их жизни для них издавна было невозможно. В этом смысле Базаров есть прямой, непосредственный продолжатель Онегиных, Печориных, Рудиных, Лаврецких. Точно так, как они, он живет пока в умственной сфере и на нее тратит душевные силы. Но в нем жажда деятельности уже дошла до последней, крайней степени. Его теория вся состоит в прямом требовании дела. Его настроение таково, что он неизбежно схватится за это дело при первом удобном случае.

Образ Базарова для нас таков: он не есть существо ненавистное, отталкивающее своими недостатками, напротив, его мрачная фигура величава и привлекательна.

Какой же смысл романа? - спросят любители голых и точных выводов. Составляет ли, по-вашему, Базаров предмет для подражания? Или же, скорее, его неудачи и шероховатости должны научить Базаровых, не впадать в ошибки и крайности настоящего Базарова? Одним словом, написан ли роман за молодое поколение или против него? Прогрессивный он или ретроградный?

Если уж дело так настоятельно идет о намерениях автора, о том, чему он хотел научить и от чего отучить, то на эти вопросы следует, как кажется, отвечать так: действительно, Тургенев хочет быть поучительным, но при этом он выбирает задачи, которые гораздо выше и труднее, чем вы думаете. Написать роман с прогрессивным или ретроградным направлением еще вещь нетрудная. Тургенев же имел притязания и дерзость создать роман, имеющий всевозможные направления. Поклонник вечной истины, вечной красоты, он имел гордую цель во времени указать на вечное и написал роман не прогрессивный и не ретроградный, а, так сказать, всегдашний.

Смена поколений - вот наружная тема романа. Если Тургенев изобразил не всех отцов и детей или не тех отцов и детей, каких хотелось бы другим, то вообще отцов и детей, и отношение между этими двумя поколениями он изобразил превосходно. Может быть, разница между поколениями никогда не была так велика, как в настоящее время, а потому и отношение их обнаружилось особенно резко. Как бы то ни было, для того, чтобы измерять разницу между двумя предметами, нужно употреблять одну и ту же мерку для обоих. Чтобы рисовать картину, нужно взять изображаемые предметы с одной точки зрения, общей для всех их.

Эта одинаковая мера, эта общая точка зрения у Тургенева есть жизнь человеческая, в самом широком и полном ее значении. Читатель его романа чувствует, что за миражем внешних действий и сцен льется такой глубокий, такой неистощимый поток жизни, что все эти действия и сцены, все лица и события ничтожны перед этим потоком.

Если мы так поймем роман Тургенева, то, может быть, перед нами всего яснее обнаружится и то нравоучение, которого мы добиваемся. Нравоучение есть, и даже весьма важное, потому что истина и поэзия всегда поучительны.

Не будем говорить здесь об описании природы, той русской природы, которую так трудно описывать и на описание которой Тургенев такой мастер. В новом романе он таков же, как и прежде. Небо, воздух, поля, деревья, даже лошади, даже цыплята - все схвачено живописно и точно.

Возьмем прямо людей. Что может быть слабее и незначительнее юного приятеля Базарова, Аркадия? Он, по-видимому, подчиняется каждому встречному влиянию. Он - обыкновеннейший из смертных. Между тем он мил чрезвычайно. Великодушное волнение его молодых чувств, его благородство и чистота подмечены автором с большою тонкостью и обрисованы отчетливо. Николай Петрович - настоящий отец своего сына. В нем нет ни единой яркой черты и хорошего только одно, что он человек, хотя и простейший человек. Далее, что может быть пустее Фенички? "Прелестно было, - говорит автор, - выражение ее глаз, когда она глядела как бы исподлобья, да посмеивалась ласково и немножко глупо". Сам Павел Петрович называет ее пустым существом. И, однако же, эта глупенькая Фенечка набирает, чуть ли не больше поклонников, чем умница Одинцова. Ее не только любит Николай Петрович, но в нее, отчасти, влюбляется и Павел Петрович, и сам Базаров. И, однако же, эта любовь и эта влюбленность суть истинные и дорогие человеческие чувства. Наконец, что такое Павел Петрович - щеголь, франт с седыми волосами, весь погруженный в заботы о туалете? Но и в нем, несмотря на видимую извращенность, есть живые и даже энергические звучащие сердечные струны.

Чем дальше мы идем в романе, чем ближе к концу драма, тем мрачнее и напряженнее становится фигура Базарова, но вместе с тем все ярче и ярче фон картины. Создание таких лиц, как отец и мать Базарова, есть истинное торжество таланта. По-видимому, что может быть ничтожнее и негоднее этих людей, отживших свой век и со всеми предрассудками старины уродливо дряхлеющих среди новой жизни? А между тем, какое богатство простых человеческих чувств! Какая глубина и ширина душевных явлений - среди обыденной жизни, не подымающейся и на волос выше самого низменного уровня!

Когда Базаров заболевает, когда он заживо гниет и непреклонно выдерживает жестокую борьбу с болезнью, жизнь, его окружающая, становится тем напряженнее и ярче, чем мрачнее сам Базаров. Одинцова приезжает проститься с Базаровым; вероятно, ничего великодушнее она не сделала и не сделает во всю жизнь. Что же касается до отца и матери, то трудно найти что-нибудь более трогательное. Их любовь вспыхивает какими-то молниями, мгновенно потрясающими читателя; из их простых сердец как будто вырываются бесконечно жалобные гимны, какие-то беспредельно глубокие и нежные вопли, неотразимо хватающие за душу.

Среди этого света и этой теплоты умирает Базаров. На минуту в душе его отца закипает буря, страшнее которой ничего быть не может. Но она быстро затихает, и снова все становится светло. Самая могила Базарова озарена светом и миром. Над нею поют птицы, и на нее льются слезы...

Итак, вот оно, вот то таинственное нравоучение, которое вложил Тургенев в свое произведение. Базаров отворачивается от природы. Не корит его за это Тургенев, а только рисует природу во всей красоте. Базаров не дорожит дружбою и отрекается от романтической любви. Не порочит его за это автор, а только изображает дружбу Аркадия к самому Базарову и его счастливую любовь к Кате. Базаров отрицает тесные связи между родителями и детьми. Не упрекает его за это автор, а только развертывает перед нами картину родительской любви. Базаров чуждается жизни. Не выставляет его автор за это злодеем, а только показывает нам жизнь во всей ее красоте. Базаров отвергает поэзию. Тургенев не делает его за это дураком, а только изображает его самого со всею роскошью и проницательностью поэзии.

Одним словом, Тургенев показал нам, как воплощаются силы жизни в Базарове, в том самом Базарове, который их отрицает. Он показал нам, если не более могущественное, то более открытое, более явственное воплощение их в тех простых людях, которые окружают Базарова. Базаров - это титан, восставший против своей матери-земли21. Как ни велика его сила, она только свидетельствует о величии силы, его породившей и питающей, но не равняется с матернею силою.

Как бы то ни было, Базаров все-таки побежден. Побежден не лицами и не случайностями жизни, а самою идеей этой жизни. Такая идеальная победа над ним возможна была только при условии, чтобы ему была отдана всевозможная справедливость, чтобы он был возвеличен настолько, насколько ему свойственно величие. Иначе в самой победе не было бы силы и значения.

В "Отцах и детях" Тургенев показал явственнее, чем во всех других случаях, что поэзия, оставаясь поэзиею, может деятельно служить обществу.

Заключение

В своей работе я представил отзывы критиков о романе Тургенева «Отцы и Дети». Как уже было сказано, никто из писателей не остался равнодушным к этому произведению. Отзывы критиков были самыми разными: от положительных (Д.И. Писарев, Н.Н. Страхов), до отрицательных (М.А. Антонович).

Антонович пытается защищать от нападок Тургенева женскую эмансипацию и эстетические принципы молодого поколения, стараясь доказать, что “Кукшина не так пуста и ограниченна, как Павел Петрович”. По поводу отрицания Базаровым искусства Антонович заявил, что это — чистейшая ложь, что молодое поколение отрицает только “чистое искусство”, к числу представителей которого, правда, причислил Пушкина и самого Тургенева.

Д.И. Писарев отмечает некоторую предвзятость автора по отношению к Базарову, говорит, что в ряде случаев Тургенев “не благоволит к своему герою”, что он испытывает “невольную антипатию к этому направлению мысли”. Критик убежден, что настоящий нигилист, демократ-разночинец так же, как и Базаров, должен отрицать искусство, не понимать Пушкина, быть уверенным, что Рафаэль “гроша медного не стоит”.

Страхов убежден, что роман — замечательное достижение Тургенева-художника. Образ же Базарова критик считает крайне типичным. “Базаров есть тип, идеал, явление, возведенное в перл создания”.

В любом случае мы можем с уверенностью сказать, что Тургенев создал вечное произведение. Ведь конфликт отцов и детей всегда будет иметь место в жизни людей, независимо от эпохи.