Театр Вольтера. Трагедия "Магомет". Проблематика и поэтика трагедии

Контрольная работа № 1

по дисциплине: "Зарубежная литература XVII-XVIII вв."

по теме: "Театр Вольтера. Трагедия "Магомет". Проблематика и поэтика трагедии"

Вольтер, Франсуа-Мари Аруэ Де (1694 - 1778 гг.), французский философ, романист, историк, драматург и поэт эпохи Просвещения, один из величайших французских писателей. Известен преимущественно под именем Вольтер. Родился 21 ноября 1694 г. в Париже, в семь лет потерял мать. Его отец, Франсуа Аруэ, был нотариусом. Сын провел шесть лет в иезуитском колледже Людовика Великого в Париже. Когда он в 1711 г. вышел из колледжа, практически мыслящий отец устроил его в контору адвоката Аллена изучать законы. Однако юный Аруэ гораздо живее интересовался поэзией и драмами, вращаясь в кругу вольнодумцев-аристократов (так называемое "Общество Тампля"), объединившихся вокруг герцога Вандома, главы Ордена мальтийских рыцарей. После многочисленных житейских передряг юный Аруэ принялся сочинять сатирические стихи, которые метили в герцога Орлеанского. Эта затея закончилась заточением в Бастилии. Там он провел одиннадцать месяцев и положил начало будущей прославленной эпической поэме "Генриада" (1728), воспевающей Генриха IV. Для Вольтера он воплощает идею "просвещенного монарха", поборника веротерпимости. В поэме изображена эпоха религиозных войн во Франции (конец XVI в.) Позже написал трагедию "Эдип", которая имела шумный успех на сцене, и ее 24 - ех летний автор был провозглашен достойным соперником Софокла, Корнеля и Расина. Автор добавил к своей подписи аристократическое "де Вольтер", именно под этим именем он стал знаменит. В апреле 1726 г. Вольтер из-за конфликта с аристократом шевалье де Роан-Шабо был снова заключен в Бастилию. Примерно через две недели его выпустили, поставив условие, что он удалится из Парижа и будет жить в изгнании. Вольтер уехал в Англию, где пробыл до конца 1729 г. В Англии он с энтузиазмом изучал различные стороны английской жизни, литературы и общественной мысли. Его поразил поставленные на сцене пьесы Шекспира. Вернувшись во Францию, Вольтер следующие двадцать лет прожил со своей любимой мадам дю Шатле, "божественной Эмилией". Отчасти под ее влиянием Вольтер стал интересоваться ньютоновской физикой. В 1745 г. он стал королевским историографом, был избран во Французскую Академию, в 1746 г. стал "кавалером, допускаемым в королевскую опочивальню". В сентябре 1749 г. мадам Шатле неожиданно скончалась. После ее смерти поэт отправился в Потсдам. Где он правил французские писания в стихах и прозе короля Фридриха Великого. Король был человеком деспотичным, а Вольтер тщеславен, он завидовал Мопертюи, который стоял во главе королевской Академии, и невзирая на указания монарха, добивался своих целей. Столкновение с королем становилось неизбежным. В 1753 г. Вольтер покинул Пруссию. Париж был теперь закрыт для поэта, и он после долгих колебаний обосновался в Женеве. Аруэ купил для себя два замка, находившиеся близко друг от друга, по обе стороны французского государства. Около двадцати лет, с 1758 по 1778 гг., Вольтер "царил" в своем маленьком королевстве. Но главным было его творчество, обличавшее войны и гонения, вступавшееся за несправедливо преследуемых - и все это с целью защитить религиозную и политическую свободу. Вольтер - один из основоположников Просвещения, он - провозвестник пенитенцианской реформы, осуществленной в годы Французской революции. В феврале 1778 г. Вольтера уговорили вернуться в Париж. Там он увлекался одним начинанием за другим: присутствовал в "Комедии Франсез" на представлении своей последней трагедии "Ирина", встречался с Б.Франклином, предложил Академии подготовить все статьи на "А" для нового издания ее словаря. Смерть настигла его 30 мая 1778 г. Сочинения Вольтера составили в известном издании Молана пятьдесят томов почти по шестьсот страниц каждый. Это эпистолярные, философские, исторические труды писателя, его трагедии и стихи. Нужно отметить, что драматические жанры, в особенности трагедии, занимали заметное место в художественном творчестве поэта. Вольтер за свои шестьдесят лет написал около тридцати. Поэт прекрасно понимал действенность театрального искусства в пропаганде передовых просветительских идей. В трагедиях Вольтера еще яснее, чем в поэзии, выступает трансформация принципов классицизма в духе новых просветительских задач. По своим эстетическим взглядам Вольтер был классицистом. Он принимал в целом систему классицисткой трагедии - высокий стиль, компактность композиции, соблюдение единств. Но вместе с тем его не удовлетворяло состояние современного трагедийного репертуара - вялость действия, статичность мизансцен, отсутствие зрелищных эффектов. Сенсуалист по своим убеждениям он стремился воздействовать не только на разум, на сознание зрителей, но и на их чувства. Трагедии Вольтера посвящены важнейшим общественным проблемам, волновавшим писателя на протяжении всего его творчества: прежде всего это борьба с религиозной нетерпимостью и фанатизмом, политический произвол, деспотизм и тирания, которым противостоят республиканская добродетель и гражданский долг. Сохраняя принципы классицисткой поэтики, Вольтер изнутри раздвигал ее рамки, стремился приспособить старую, освещенную временем форму к новым просветительским задачам.

На протяжении своей долгой жизни Вольтер оставался убежденным деистом. Он искренне симпатизировал религии нравственного поведения и братской любви, не признающей власти догм и преследований за инакомыслие. Отрицал бессмертие и нематериальность души, решительно отвергал учение Декарта о "врожденных идеях", противопоставляя ему эмпирическую философию Локка. В вопросе о Боге и об акте творения Вольтер занимал позиции сдержанного агностика. В "Трактате о метафизике" он привел ряд доводов "за" и "против" существования Бога, пришел к выводу о несостоятельности и тех и других, но уклонялся от окончательного решения этого вопроса.

Важно отметить, что поэт сам считал себя, прежде всего драматургом, человеком театра. Театр XVII и XVIII столетия занимал ведущее место. При этом можно заметить, что именно семнадцатый век был веком театра, тогда как век восемнадцатый - век "превращенной" театральности и кулис. Специфика театральности в эпоху Просвещения, прежде всего в драматизме, который стал эстетической и социальной доминантой самосознания искусства XVIII века. Но в степени драматической напряженности и конфликтности эпоха Просвещения, скорее уступает предшествующему столетию, чем превосходит его. Своеобразие театральности XVIII в. состоит в своеобразном выходе через границу сцены, в открытии пространства театра как системного взаимодействия, кулис и зрительного зала, в процессе придания театру черт "жизненности", "повседневности", а не жизни и повседневности черт "театрального представления". Не случайно характерный прием драматургии барочно-классицистической эпохи "театр в театре" присутствует в пьесах XVIII в. не в непосредственном виде, а в виде "реального" розыгрыша, "домашнего спектакля", разыгранного в "реальных" условиях. Театральное представление, насколько можно судить чаще изображало с одной стороны - театральный быт, закулисье, "жизнь" актеров, с другой - пространство жизни пополнялось чертами "превращенной театральности": декоративностью, артистизмом, игрой, импровизированностью. В литературе и искусстве рококо художественным пространством становятся кулисы - ничейная земля между иллюзией и реальностью, правдой ложью, естественностью и искусностью, где - невполне жизнь, но и не вполне театр. Рококо выступает в значительной мере общим стилем жизни всей эпохи Просвещения.

Театр Вольтера - это, прежде всего и исключительно политическая трибуна. Рассеивать мрак суеверий и предрассудков, воспитывать ненависть к религиозному фанатизму и тирании, славить идеи свободы и гражданского равенства - вот задачи, какие перед собой ставил автор. "Брут", "Смерть Цезаря", "Магомет", "Альзира" и другие его трагедии насыщены политическими идеями.

Не всегда пьесы Вольтера находили свободный отступ на сцену. Вольтер хитрил, лукавил, чтобы открыть им этот доступ. В этой связи интересна и по содержанию и по сценической истории одна из наиболее известных его пьем "Фанатизм, или Пророк Магомет". Кардинал Флери, первый министр Франции, глубокий старик. Любезный собеседник и непреклонный реакционер, не разрешил ставить пьесу в театре, найдя в ней несколько мест "недостаточно отточенных" и прося автора довести свое произведение до высшего совершенства (в лукавстве министр не уступал Вольтеру). Тогда Вольтер обратился к папе римскому за одобрением пьесы, клеймящей "ложную и варварскую" религию ислама.

Бенедикт XVI, двести пятьдесят четвертый по счету папа, уроженец Болоньи, в миру Просперо Ламбертини, любил искусство, писал сам, благоволил к художникам, довольно недоброжелательно глядел на слишком усердных служителей церкви, фанатиков и маньяков; он вел весьма светский образ жизни, что приводило в смущение его духовных слуг и очень нравилось философам. Мельхиор Гримм отзывался о нем как о самом "непогрешимом" из пап, - словом, это был папа в духе скептического XVIII в. Он ответил Вольтеру любезным письмом, награждая его апостолическим благословением, и сообщил, что прочитал "превосходную" трагедию с большим удовольствием. Папа прислал Вольтеру и медаль со своим портретом; пухлое, со вздернутым носом лицо, вид до смешного простодушный.

 - Э, да он славный малый и, кажется, знает кое в чем толк, - смеялся Вольтер.

Его святейшеству не были, однако, известны нижеследующие строки автора "Магомета": Самый нелепый из всех деспотизмов... - это деспотизм священников, в из всех владычеств самое преступное - это, без сомнения, владычество священников христианской церкви".

Свою трагедию Вольтер построил по всем законам классицизма, не споря с веком, разделяя все господствующие вкусы. В пьесе соблюдены все "три единства", в ней пять актов, сценическое действие сведено до минимума и дан широкий простор речам. В ней царит высокая патетика, сохранен традиционный александрийский стих. Все это шло от века. Что же касается идей пьесы, то это уже сам Вольтер, это Просвещение, это то, что противоречило традициям, шло вразрез с официальной идеологией, разрушало установившиеся понятия.

В основу сюжета этой трагедии Вольтера легли события из жизни арабских племен Аравии, связанные с распространением ислама и деятельностью религиозного реформатора Магомета. Автор писал: «Я знаю, что Магомет не совершал такого именно предательства, какое составляет сюжет моей трагедии. Цель моя не в том лишь, чтобы вывести на сцене правдивые события, но в том, чтобы правдиво изобразить нравы, передать истинные мысли людей, порожденные обстоятельствами, в коих люди эти очутились, и, наконец, показать, до какой жестокости может дойти злостный обман и какие ужасы способен творить фанатизм. Магомет у меня — не что иное, как Тартюф с оружием в руках».

Магомет, как это обрисовал Вольтер, - обманщик, грязный плут, гнусный самозванец, негодяй (такую характеристику ему дает правитель Мекки Сапфир - лицо в пьесе положительное).

Магомет ловко пользуется суеверными чувствами толпы, ее невежеством и легковерием. Темный плут, едва избежавший казни за мелкую подлость, теперь он ведет за собой толпы исступленных, фанатически поклоняющихся ему людей. "Фанатизм", "суеверия, "предрассудки", "невежество" - страшный смысл таят в себе эти слова:

И лучшие сердца опустошит

Упрямая жестокость суеверия!

Жертвами гнусного обмана Магомета становятся дети благородного правителя Мекки Сапфира. Пальмиру и Сеида еще в детском возрасте похитил у отца злой Магомет. Он воспитал их в беспрекословном подчинении себе, сделал из них фанатических последователей ислама. Они привыкли видеть в нем наместника бога на земле и суеверно трепетали перед ним.

Связанные общей судьбой, не зная родителей, своих родственных отношений, они дружескую привязанность друг к другу приняли за любовь, и Магомет, знавший тайну их рождения, покровительствует преступной любви.

Он лелеет коварный план. Сеид должен погубить своего отца - единственного человека, понимавшего Магомета.

Основатель ислама не признает никакой морали, навязывая мечом и кровью целым племенам свою волю, свои законы. Он презирает народ, для которого, по его мнению, совершенно безразлично, правду или ложь проповедуют ему жрецы, только бы они его убеждали и сулили чудеса.

Я знаю свой народ. Он ждет обмана,

Ложь или правда - вера им нужна, -

говорит он Сапфиру. Магомет, желая подчинить себе Мекку, пускается на хитрость и обещает Сапфиру вернуть ему похищенных детей.

Старик в волнении: он считал их навсегда потерянными. Перед ним встает страшный вопрос: какой ценой он должен купить их возвращение?

Он готов отдать жизнь, пойти в добровольное рабство. От него требуют предательства. На это не способен благородный Сапфир:

Отцовских чувств сердечное волненье!

Найти через пятнадцать лет детей,

Прижать их к сердцу, знать, что в смертный час

Они тебя утешат, - о блаженство!

Но если... должно родину предать

Или своей рукой детей убить ...

То мой ответ тебе уже известен.

Прощай.

Тогда Магомет приводит в исполнение свой преступный план: Сеид, сын Сафира, должен убить отца по приказу Магомета. Сеид колеблется, ему симпатичен благородный старик, покоряющий чистые сердца своей искренность и добротой. Прибегают к влиянию Пальмиры, и во имя любви к ней решается он убить неузнанного отца. Пальмира, обманутая Магометом, сама толкает брата на страшное преступление, становясь участницей отцеубийства. Все выясняется. Истекающий кровью старик обнимает детей.

Магомет питает преступную страсть к прекрасной Пальмире и торопится сделать ее своей наложницей. "В мои объятья пусть через прах неведомой родни придет она". Но узнавшая страшную правду Пальмира проклинает пророка, которому недавно так горячо и трепетно поклонялась, и закалывает себя мечом. Магомет, гонимый страхом разоблачения и казни, на трупах обманутых им людей воздвиг себе трон, но счастья не обрел. Таков финал трагедии. Рупором своих идей Вольтер делает в трагедии Сафира.

Сафир проповедует терпимость, любовь к человеку. Он предан родине и своему народу, он трогательно скорбит об утрате детей. Весь его облик овеян теплотой и сочувствием автора. Сафир высказывает мысли и равенстве людей, подобные тем, какие изложены в "Философском словаре" Вольтера.

Все смертные равны. И не рожденьем,

А доблестями различаем их.

Вольтер сохраняет некоторое историческое правдоподобие. Магомет - человек из народа. Он, бесспорно, талантлив.

Не предкам, а себе обязан славой он

И будет на земле властителем единым.

Как вспоминает Талейран, когда в театре в Эрфурте в 1805 г. при встрече двух императоров, Александра N и Наполеона, произнесли актеры эти стихи, взоры всего зрительного зала обратились к ложе, где сидел Наполеон.

Наполеон отличал эту пьесу Вольтера. Он даже предлагал сделать в ней ряд переделок, убрать некоторые сцены, ввести новые и часто о ней говорил.

"Достоинства, которыми полон этот шедевр Вольтера, выдвигает пьесу на первое место и делает ее украшением нашей сцены", - говорил Наполеон. Но... и целый ряд серьезных возражений следовал за этой хвалебной тирадой.

Наполеона, видимо, волновал исторический образ Магомета. В его глазах это был человек редчайших качеств. "Вольтер исказил в этой пьесе историю и сердце человеческое. Он проституировал великий характер Магомета в низких интригах. Он заставил этого человека, изменившего лицо мира, действовать подобно гнусному бандиту, достойному виселицы.

Люди, меняющие облик вселенной, никогда не занимаются личностями правителей. Они имеют дело с массами. Способ достижения власти путем интриг дает лишь второстепенный результат. Нужен размах гения, чтобы изменить мир..."

В пьесе Вольтера, развивает свои мысли Наполеон, любовь Магомета к Пальмире, соседствуя с любовью к ней Сеида, выглядит безвкусицей и производит отталкивающее впечатление, к тому же эта любовь вне строя всей пьесы. Магомет дважды прибегает к яду. Как? Магомет, который поверг старых богов, разрушил храмы идолопоклонников целого полумира, признанный в Константинополе, в Дели, Кипре, в Марокко, достигает всего этого средствами мелких жуликов!.. Надо еще объяснить, как, какими чудесами удалось в такой короткий срок покорить мир за 50-60 лет. И кем же? Кочевниками пустынь, малочисленными, невежественными, не подготовленными к войне, без дисциплины, без системы и против цивилизованного мира, обладавшего богатыми средствами. Фанатизмом этого не объяснишь, да и для него было нужно время, а у Магомета его было всего лишь 13 лет".

Критика была бы справедливой, если бы Вольтер ставил перед собой задачу воссоздать исторический облик Магомета. Но он этой задачи не ставил. Он стремился всеми средствами убедить своих читателей, своих зрителей в том, что религиозный фанатизм мерзок и губителен для народа, что любая религия несет в себе зло фанатизма. Магомет был извлечен им из истории только для того, чтобы иллюстрировать эту мысль. Впрочем, представление о трагедии "Магомет" как о пьесе только антицерковной и антирелигиозной вряд ли правомерно. И, во всяком случае, не исчерпывает ее содержания.

В пьесе ставится типичная для Просвещения проблема правителя и народа.

У Вольтера Магомет не просто основатель новой религии, он основатель нового вида деспотизма, посягающего на душу человека. Ему мало простой покорности, он хочет покорности добровольной, не по принуждению, а по велению души, идущей от сердца, покорности исступленной.

Здесь уже речь идет не о религиозном фанатизме, а о политическом. Для этого он строит из себя полубога.

Отсюда и грандиозное лицемерие Магомета: он сам себя объявляет объектом культа. Он умеет эксплуатировать чувства людей, их естественную тягу к нравственным идеалам. Используя эту тягу, лицемерно выставляя себя борцом за справедливость и добро, он разжигает фанатическую веру в людях и, пользуясь их ослеплением, вершит грязные дела. Чтобы казаться полубогом, он скрывает от других свои чувства.

Наполеон счел неуместным в пьесе любовь Магомета к Пальмире.

"Сердце политика должно быть в голове", - заявлял Наполеон. Но у Вольтера были свои задачи, ему надо было влюбить Магомета, чтобы подвести его к личному краху. Узнав о смерти Пальмиры, Магомет готов кричать от боли, но никто из окружающих не догадывается о буре, которая бушует в сердце этого расчетливого и холодного политика. Никто не должен знать, что он страдает, как простой смертный. "Я должен богом быть, иль власть земная рухнет", - говорит он себе.

В сущности, Вольтер ведет в своей трагедии развернутый спор с широкоизвестным политическим писателем, итальянцем Николо Макиавелли, который в трактате "Государь" (1515) изложил программу захвата и удержания власти сильной личностью. Он заявил, что насилие, хитрость, коварство, ложь, клятвопреступление - все допустимо и оправданно, когда речь идет о власти. Книгу Макиавелли называли "школой тирании". Гуманисты Ренессанса и позднее просветители резко выступили против нее.

Можно понять Макиавелли, он жил в стране, раздираемой междоусобными войнами, находящейся в вечной смуте. Вечные распри ослабляли ее и делали бессильной перед любым иностранным вторжением. Макиавелли мечтал об Италии сильной, единой, сплоченной под эгидой крепкой централизованной власти. Поэтому, подобно Данте, он обратился к идее единого монарха. Но книга его, если отвлечься от конкретных исторических задач, которые автор перед собой ставил, рисующая в откровенной, если не в циничной, форме качества "идеального" государя, - выглядит поистине чудовищно.

Не удивительно, что французские просветители, решительно отвергавшие абсолютизм, мечтавшие о "просвещенном" гуманном монархе, так остро и болезненно реагировали на все содержащиеся в ней политические рекомендации.

Вольтер вступает в прямую полемику с Макиавелли, вкладывая его идеи в гордую и циничную речь своего героя:

Вселенная во тьме, ей нужен свет новый -

Я дам ей новый культ и новые оковы...

Сменится пестрый сонм неистинных богов,

И над вселенною, растерянной и сонной,

Возникнет новый бог - жестокий, непреклонный...

Я за дела примусь решительно и круто,

Порядок наведу и обуздаю смуту.

Всемирной славы я для родины ищу

И ради славы той народ порабощу.

Как и надлежало просветителю, Вольтер полон исторического оптимизма. В финале пьесы Пальмира, умирая, восклицает:

О, далеко еще освобождение мира...

Но свет осилит тьму и власть добра придет!

И так, обращенность к действительности жизни, к ее острым общественным и духовным конфликтам пронизывает драматическое творчество Вольтера, в том числе и трагедию "Магомет". При своей злободневности оно глубоко проникает в суть общечеловеческих проблем, выходящих далеко за пределы той эпохи, когда жил и творил писатель.

Список литературы:

1. Очерки теории мировой культуры. Кузнецов А.К. - М.: 1994 г.

2. История зарубежной литературы XVIII века: Учеб. для филол. спец. вузов; Под редакцией Л.В. Сидоренко - М. 2001 г.

3.Сербиенко В.В., Соловьев В.: Запад, Восток и Россия: Учеб. пособие для вузов. - М.:Наука, 1994 г.

4. Использованы материалы с сайта http://lib.rin.ru/cgi-bin/index.pl