Фольклорные начала в романе Т. Толстой "Кысь"

Содержание

 

Введение

Глава 1

Место фольклора в русской литературе

Глава 2

§1 Художественный мир в романе Т.Толстой «Кысь»

§2 Фольклор в романе Т. Толстой «Кысь»

§3 Мифологические корни романа «Кысь»

Заключение

Литература

Введение

 

Фольклор – [англ. folklore] народное творчество, совокупность народных действий.

Взаимосвязь литературы с устным народным творчеством является актуальной проблемой современного литературоведения в контексте развития мировой культуры.

Актуальность темы определяется недостаточной степенью научной исследованности влияния устного народного творчества на русскую прозу. Дать четкую характеристику современного литературного процесса очень сложно, так как объективно и полно оценить какое-либо художественное явление возможно только дистанционно, по прошествию времени.

В последние десятилетия в отечественной литературе определилось целое направление творческого использования фольклора, которое представлено талантливыми прозаиками, раскрывающими проблемы действительности на уровне пересечения литературы и фольклора. Глубокое и органичное освоение разных форм устного народного творчества всегда было неотъемлемым свойством подлинного таланта

В 1970-2000-е годы многие русские писатели, работающие в самых разных литературных направлениях, обращаются к устному народному творчеству. Каковы причины данного литературного явления? Почему на рубеже веков писатели различных литературных направлений, стилей обращаются к фольклору? Необходимо учитывать, прежде всего, два главенствующих фактора: внутрилитературные закономерности и общественно-историческую ситуацию. Несомненно, свою роль играет традиция: к устному народному творчеству писатели обращались на протяжении всего времени развития литературы. Другой, не менее важной, причиной является рубеж веков, когда русское общество, подводя итоги очередного столетия, вновь пытается найти ответы на важные вопросы бытия, возвращаясь к национальным духовным и культурным истокам, а богатейшее фольклорное наследие - это поэтическая память и история народа.

Татьяна Никитична Толстая (1951) — один из наиболее ярких прозаиков современности. По одной линии — внучка писателя А. Н. Толстого и поэтессы Н. В. Крандиевской, по другой — переводчика М. Л. Лозинского; дочь профессора Н. А. Толстого. Рассказы Т. Толстой, появившиеся в начале 1980-х годов, сразу заметили и признали фактом «великой прозы», выделив такие ее свойства, как нетипичность героев, своеобразие фабульного материала, оригинальность художественной манеры автора. Работа над романом «Кысь» продолжалась с 1986 по 2000 год.

Проблема роли фольклора в русской литературе на пороге XXI века закономерна потому, что она приобрела сейчас особенную философско-эстетическую ценность.

Фольклор - это архаический, надличностный, коллективный тип художественной памяти, ставшей колыбелью литературы.

Целью работы является определение смысла и роли фольклора в тексте романа Т. Н. Толстой «Кысь».

Методы исследования: сравнительно–исторический, анализ художественного текста.

Глава 1

 

Место фольклора в русской литературе

Талант писателя опреде­ляется значимостью его литературных открытий. Бес­смертно то, что не повторяет и неповторимо. Природа литературы не терпит вторичности.

Писатель создает свой образ реального мира, не удов­летворяясь чужим представлением о действительности. Чем больше этот образ отражает сущность, а не видимость явлений, чем глубже проникает писатель в первоосновы бытия, чем точнее выражена в его творчестве их имма­нентная конфликтность, являющаяся парадигмой подлин­ного литературного «конфликта», тем более долговечным оказывается произведение.

В число забытых произ­ведений попадают вещи, которые редуцируют представле­ние о мире и человеке. Это вовсе не значит, что произве­дение призвано отразить целостную картину действитель­ности. Просто в «частной истине» произведения должна быть сопряженность с универсальным смыслом.

Вопрос о народности того или иного писателя не может быть разрешён до конца без анализа его связи с фольклором. Фольклор – безличное творчество, тесно связанное с архаическим миросозерцанием.

Современные писатели часто используют фольклорные мотивы для того, чтобы придать повествованию бытийный характер, совместить индивидуальное и типовое.

Устная народная поэзия и книжная литература зарождались и развивались на основе национальных богатств языка, их тематика была связана с исторической и социальной жизнью русского народа, его бытом и трудом. В фольклоре и литературе создавались во многом сходные между собой поэтические и прозаические жанры, возникали и совершенствовались роды и виды поэтического искусства. Поэтому вполне естественны и закономерны творческие связи между фольклором и литературой, их постоянное идейно-художественное взаимовлияние.

Устное народное поэтическое творчество, возникнув в глубокой древности и достигнув совершенства ко времени введения на Руси письменности, стало для древнерусской литературы естественным преддверием, своеобразной «поэтической колыбелью». На основе богатейшей поэтической сокровищницы фольклора в значительной степени и возникла первоначально русская письменная литература. Именно фольклор, по мнению многих исследователей, вносил в произведения древнерусской литературы сильную идейную и художественную струю.

Фольклор и русская литература представляют собою две самостоятельные области русского национального искусства. В то же время история их творческих взаимоотношений должна была стать предметом самостоятельного изучения и фольклористики, и литературоведения. Однако такие целенаправленные исследования в русской науке появились не сразу. Им предшествовали длительные этапы автономного существования фольклора и литературы без должного научного осмысления процессов их творческого влияния друг на друга.

Ю.М. Лотман писал: «Пристальный анализ убеждает, что безграничность сюжетного разнообразия классического романа, по сути дела, имеет иллюзорный характер: сквозь него явственно просматриваются типологические модели, обладающие регулярной повторяемостью.

При этом непосредственный контакт с «неготовой, становящейся современностью» парадоксально сопровождается в романе регенерацией архаических и отшлифованных многими веками культуры сюжетных стереотипов. Так рождается глубинное родство романа с архаическими формами фольклорно-мифологических сюжетов».

Сюжетные ходы романа – это моделирование сюжетных ходов реальности. Миф в литературе, миф в романе Толстой – проекция реально существующего мифа.

Глава 2

 

§1 Художественный мир Т.Толстой в романе «Кысь»

 

Действие «Кыси» происходит через 200 лет после катастрофы, которая повернула историю вспять, в каменный век.

Действие романа – некий город Федор-Кузьмичск. «Наш город - Фёдор-Кузьмичск, а до того, - говорит матушка, - звался Иван-Порфирьичск, а ещё до того—Сергей-Сергеичск, а прежде имя ему было Южные склады, а совсем прежде - Москва».

На юге чеченцы. Чеченцы— это враги, которых боятся, но они в то же время делятся своими версиями происхождения мира, конца света, причины смены дня и ночи, времён года и т. д.

Таким образом, то, что находится вне замкнутого, самобытного Фёдор-Кузьмичска, - призрачно, неведомо, а потому страшно, и чтобы объяснить себе непонятное устройство мира, научиться защищаться, люди придумывают мифы. Так начиналось осмысление бытия человечеством, так оно вновь начинается после Взрыва.

Человек принимается в Фёдор-кузьмичском обществе в зависимости от того, свой он или чужой: «Чужой, он и есть чужой. Что в нём хорошего?.. А свой — он тёплый. У него и глаза другие. Свой — он немножко, как ты сам».

Взаимопонимания между Прежними людьми нет «Прежние наших слов не понимают, а мы ихних». Становится понятно, мир Фёдор-Кузьмичска очень ограничен, упрощён, сознание всех жителей узкое, примитивное.

«Набольший мурза» в городе – Федор Кузьмич: указы издает, стихи пишет, благодетельствует простой народ. А как прежде, до него жили? «А так и жили: ползали во тьме, как слепые червыри. А принес огонь людям Федор Кузьмич, слава ему. Ах, слава ему. Пропали бы мы без Федора Кузьмича, ей-ей, пропали бы! Все-то он возвел и обустроил, все-то головушкой своей светлой за нас болеет, думу думает! Высоко вознесся терем Федора Кузьмича, маковкой солнце застит.

Кто сани измыслил? Федор Кузьмич. Кто колесо из дерева резать догадался? Федор Кузьмич. Научил каменные горшки долбить, мышей ловить да суп варить. Дал нам счет и письмо, буквы большие и малые, научил бересту рвать, книги шить…»

Все славят Федора Кузьмича, все боятся Федора Кузьмича, все блага исходят от него единственного.

Повествование о Федоре Кузьмиче развивается по канонам мифового сознания, для горожан он культурный герой. В сцене первой встречи с Федором Кузьмичом вера в «высокого», благородного героя исчезает: перед глазами Бенедикта – маленькое, юркое, ничтожное существо, и он завладел всеми ценностями, и он распоряжается всеми жизнями. На наших глазах рушится миф. Федор Кузьмич изгнан и уничтожен. Нет веры – нет мифа. Наступает эра нового сознания, новой истории.

§2 Фольклор в романе Т. Толстой «Кысь»

 

Роман Т. Толстой «Кысь» - произведение с огромными гранями (взять хотя бы названия глав – буквы из старославянского алфавита).

Произведение о вечном стремлении разгадать тайну жизни, определить своё место в мире, о мучительном желании подняться над привычной обыденностью и о страшном падении.

В придуманном Толстой мире невероятные люди: перерожденцы, жившие ещё до Взрыва, люди после Взрыва, наделённые уродствами или последствиями.

Главная проблема - поиск утраченной духовности, внутренней гармонии, преемственности поколений. Нарушение связи происходит между прежними людьми и людьми, родившимися после Взрыва. Вся жизнь их построена на слепой вере в несокрушимую силу разума Фёдора Кузьмича, вере запретам.

Образ Кыси окружён людскими суевериями, молвой.

В финале романа происходит крушение мира, конец. Таким образом, модель Т.Толстой носит эсхатологический характер.

·  Люди, населяющие Федор-Кузьмичск - полуживотные, имеют несколько деталей от животного (рожки, когти, хвостик и т.д.).

У кого руки, словно зеленой мукой обмета­ны, будто он в хлебеде рылся, у кого жабры…а бывает, что никаких Пос­ледствий нет, разве к старости прыщи из глаз попрут, а не то в укромном месте борода расти начнет до самых до колен. Или на коленях ноздри вскочат».

Семья Оленьки имеет другое последствие: «сквозь лапти – когти длинные, серые, острые, а в глазах – огонь светится».

Описание чеченцев: «Ну, из себя они, как мы, обычные: старик седой, в лап­тях, старушка в платочке, глазки голубенькие, на голо­ве — рожки».

Присутствует гиперболизированное описание внешности: «… Я богатырь был. Силища! Быва­ло, ка-ак заору! Пузыри в окнах лопаются. А сколько я ржави зараз выпить мог! Бочку усаживал…в молодые-то годы мог на одной ноге отсюда как вон до того пригорка допрыгать … у меня если мозоль али чирей вскочит — аж с кулак. Не меньше».

Описание Фёдора Кузьмича: «ростом не больше Коти, а ручищи, как печные заслонки».

Странное и тоже гиперболизированное последствие - петушиные гребешки: «голова голая, без волоса, и по всей голове петушиные гребни. Это «петушиная бахрома» называется».

·  Здесь Прежние, не наделённые крыльями могут летать: « Слушайте, Лёвушка, давайте воспарим? .... согнули коленки, взялись за руки стали подниматься в воздух».

·  Люди сравниваются с животными. Бенедикт: «про Бенедикта скажут: пёс! пёс ты приблудный, подзаборный! — вот так собакам всегда говорят…», «не нашей он породы…».

·  Важным символом является книга – символ цивилизации, культуры. Книга – знание о прошлом, настоящем, будущем, знание о себе. За книгу Бенедикт готов на всё, даже лишить жизни человека.

Вспоминал как-то Бенедикт азбуку и удивлялся: «…а ещё, конечно, наука всякой букве Научное название даёт: «люди», а то «живёте», а то «червь». «А так про книжнцы завсегда говорят: пища духовная. Да и верно: зачитаешься — вроде и в животе меньше урчит».

Этой простой, незамысловатой фразой главный герой определяет образ жизни всего населения Фёдор-Кузьмичска: слепые, примитивные. Быт голубчиков: мыши («наша опора»), ржавь болотная, хлебеда, червыри, грибыши…

·  Игры в «поскакалочки», «удушилочку»: «подушкой на личико навалишься и душишь, а тот-то, дру­гой, брыкается, вырывается, а вырвется — весь такой красный, вспотевши и волоса врозь, как у гарпии. Редко кто помирает, народ же у нас сильный, сопротивляется, в мышцах крепость большая».

·  Восприятие поминок (смерти) как развлечение «А бывает, кто из них помрёт даже интересно посмотреть».

·  Ритуал погребения: «кто из прежних помрет, — тогда они его хоронят, не по-нашему. Камушки на глаза не кладут. Внутренностев не вынимают, ржавью не наби­вают. Руки с ногами веревкой не связывают, коленок не подгибают. С покойником в гроб ни свечки, ни мышки, ни посудины какой, ни горшков, ни ложек не кладут, лук-стрелы не кладут, фигурок малых из глины не лепят, ниче­го такого. Разве из щепочек крестик свяжут, в руки свое­му покойнику сунут, а то идола на бересте нарисуют и тоже в руки-то ему засовывают, как портрет какой».

·  Природа, погода, окружающая среда соответствует внутреннему содержанию «мира» Фёдор-Кузьмичска: «Господи! Какая тьма. На север, на юг, на закат, на восход — тьма без края, без границ, и во тьме, кусками мрака, - чужие избы стоят … ». Всё вокруг мёртвое, даже воздух осязаем — «куски мрака».

В романе можно встретить различные поверья, суеверья. Здесь оживает мистический мир предков, населённый удивительными созданиями – водяными, русалками, лешими, и другой «нечистью».

В толкованиях Владимира Даля, леший поёт голосом, без слов, бьёт в ладоши, свищет. Сам мохнатый, бровей и ресниц нет. Леший путает дорогу, ломает деревья, гоняет зверей.

·  В «Кыси» один из героев сталкивается с лешим: «Иду я себе, иду, вдруг: шушу-шу! Что такое. Посмотрел — никого. Опять иду. Тут опять: шу-шу-шу. Будто кто по листьям ладонью водит. Я оглянулся — опять никого. Еще шаг шагнул. И вдруг он прямо передо мной. И ведь небольшой такой. Может, мне по пояс будет. Весь будто из старого сена свалян, глазки красным горят, а на ногах — ладоши. И он этими ладошами по земле притупывает да пригова­ривает: тяпа-тяпа, тяпа-тяпа, тяпа-тяпа...»

Водяной – бес, сидящий в омутах, топит людей. Обычно живёт с русалками, почитается их большаком.

·   «русалка на заре поет, кулдычет водяные свои песни: поначалу низко так, глубоко возьмет: ы,ы,ы,ы,ы, потом выше забирает: оуааа, оуааа, — тогда держись, гляди в оба, не то в реку затянет, — а уж когда песня на визг пой­дет: ййих! ййих! — тут уж беги, мужик, без памяти».

·  В романе можно встретить и лыко заговоренное, Рыло, что народ за ноги хватает, огнецов.

 «На самых старых клелях, в глуши, растут огнецы. Ночью они светятся серебряным огнем, вроде как месяц сквозь лис­тья луч пустил, а днем их и не заметишь. Чтобы огнец не догадался, что люди, отрывать их надо быстро, чтобы огнец не всполошился и не заголосил. А не то он других предуп­редит, и они враз потухнут».

·  Кысь - порождение больного сознания, следствие тревоги, нечто невиданное. Кысь боятся и даже не упоминают о ней.

«На ветвях, в северных лесах, в непролаз­ной чащобе, — плачет, поворачивается, принюхивается, перебирает лапами, прижимает уши, выбирает... Мягко, как страшный, невидимый Котя, соскочила с ветвей, пошла, пошла, пошла, — ползком под буреломом, под завалами сучьев, колючек… Ползком и скачком, гибко и длинно; поворачива­ется плоская головка, поводит из стороны в сторону. Где снежный смерч с полей поднялся, там и она: летит в поземке, вьет­ся в метели! Ни следа не оставит лапами на снегу. И кривится невидимое лицо ее, и дрожат когти, — голодно ей, голодно! Мука ей, мука! Кы-ы-ысь! Кы-ы-ысь»!

В фольклорный мир входят описание природы:

·  «на восход от городка стоят клелевые леса. Клель — самое лучшее дерево. Стволы у нее свет­лые, смолистые, с натеками, листья резные, узорчатые, лапчатые, дух от них здоровый, одно слово — клель! Шишки на ней с человеческую голову, и орешки в них — объеденье!». Можно предположить, что Фёдор-Кузьмичск окружает хвойный лес.

·  «цве­тики лазоревые, ласковые: коли их нарвать, да вымочить, да побить, да расчесать — нитки прясть можно, холсты ткать». То есть Фёдор-Кузьмичск окружают поля льна.

§3 Мифологические корни романа «Кысь»

 

О. М. Фрейденберг, изучая происхождение фольклорного и литературного сюжета, связала генезис некоторых элементов поэтики художественного текста с возникновением искусства из древних мифологических представлений. Литературный сюжет, по определению Фрейденберг, соотносится не с жизнью, если под ней понимать историческую и бытовую конкретику эпохи, а с представлениями людей о ней, уходящими корнями в архаический миф. Произведение искусства, таким образом, оказывается не первичной моделью действительности, а вторичной, так как художественно моделирует не мир предметов и явлений действительности, а реальность человеческого сознания.

Миф — специфически человеческий способ творения (моделирования), освоения и познания реальности, некий универсальный образ мира, с которым связаны все другие формы человеческого бытия.

1)Миф о культурном герое (персонажи, которые добывают или создают предметы культуры).

«Принёс-то огонь людям Фёдор Кузьмич, слава ему. С неба свёл, топнул ножкой — и на том месте земля и загорись ясным пламенем». Фёдор Кузьмич приравнивается Прометею.

«Кто сани измыслил? Фёдор Кузьмич. Кто колесо из дерева резать догадался? Фёдор Кузьмич. Научил каменные шарики долбить, мышей ловить да суп варить. Научил бересту рвать, книги шить, из болотной ржави чернила варить, палочки для письма расщеплять…»

Хранителем памяти, гармонии, тепла и света является фигура среди прежних – Никита Иванович.

2)Тотемный миф

Мышь - как краеугольный камень счастливого бытия.

Настала эпоха мышиной фауны, «Мыши — наша опора» - лозунг жителей «города будущего»: и колбаска из мышатинки, и сальце для свечек мышиное, и испечешь их, и зажаришь, и обменяешь. «Мышь – она другое дело, ее – вон, всюду полно, каждый день она свежая, наловил, ежели время есть, и меняй ты себе на здоровье, да ради Господа, - кто тебе слово скажет? И с покойником ее в гроб кладут вместе с домашним скарбом, и невесте связку подарить не возбраняется».

3)Эсхатологический миф (о конце света).

Эсхатологический миф составляет антитезу мифу космогоническому. Это миф о конце, за которым обязательно последует начало, новая жизнь. Так и в романе Т.Толстой: мир, возникший после Взрыва, пройдя заданную траекторию круга, подходя к точке замыкания, должен обнаружить признак разрушения, этот миф амбивалентен: в нем космос и хаос, жизнь и смерть смыкаются.

 «Будто лежит на юге лазоревое море, а на море на том — остров, а на острове — терем, а стоит в нем золо­тая лежанка. На лежанке девушка, один волос золотой, другой серебряный, один золотой, другой серебряный. Вот она свою косу расплетает, все расплетает, а как рас­плетет — тут и миру конец».

4)Этиологические легенды (объясняют причинность окружающего мира).

Вопросы, вечные предпосылки мифологии, повторяющиеся по кругу: «Да что мы про жизнь знаем? Ежели подумать? Кто ей велел быть, жизни-то? Отчего солнце по небу катится, отчего мышь шебуршит, деревья кверху тянутся, русалка в реке плещет, ветер цветами пахнет, человек человека палкой по голове бьет? Отчего другой раз и бить неохота, а тянет словно уйти куда, летом, без дорог, без путей, туда, на восход солнца, где травы светлые по плечи, где синие реки играют, а над реками мухи золотые толкутся…».

День и ночь: «Есть большая река, отсюда пешего ходу три года. В той реке живёт рыба — голубое перо. Говорит она челове­ческим голосом, плачет и смеется и по той реке туда-сюда ходит. Вот как она в одну сторону пойдет да засмеется — заря играет, солнышко на небо всходит, день настает. Пойдет обратно — плачет, за собой тьму ведет, на хвосте месяц тащит, а часты звездочки — той рыбы чешуя».

Зима, снег: «Зачем бы зима, когда лето куда слаще. Видно, за грехи наши». «На севере стоит дерево вышиной до самых туч. Само чёрное, корявое, а цветики на нём белые, махонькие, как соринки. На дереве мороз живёт, сам старый, борода за кушак заткнута. Вот как к зиме дело, как куры в стаи собьются да на юг двинутся, так мороз за дело примется: с ветки на ветку перепрыгивает, бьёт в ладоши да приговаривает: ду-ду-ду, ду-ду-ду! А потом как засвищет: ф-щ-щ-щ! Тут ветер подымается и те белые цветы на нас сыплет: вот вам и снег».

5) Астральные мифы (о звёздах и планетах).

Небо, звёзды: «небо, чернее черного, а по небу, узором, голубоватые пятнышки звезд, то гуще, то слабее, словно бы дышат, пошевеливаются, словно бы тоже зады­хаются, ежатся, хотят оторваться, а не могут, намертво приколочены к черной небесной крышке, накрепко при­биты, не сдвинутся. Прямо над головой у Бенедикта, всег­да над головой, куда ни отойди, — и Корыто, и Миска, и пучок Северных Хвощей, и ярко-белый Пупок, и россыпь Ноготков, и мутно, тесно, густо сбитое, полосой через весь ночной небосвод Веретено, — все тут, всегда, сколь­ко себя помнишь».

Заключение

Важной задачей современной науки является раскрытие сложного, своеобразного обращения литературы к фольклору в разные эпохи, определение динамики этих связей, изучение конкретного произведения.

В романе «Кысь» показано наше вечное настоящее, жизнь загадочного русского народа.

Мир «Кыси» населён не столько людьми, сколько мутировавшими словами. Это и есть главное последствие описанной катастрофы. Роман Т. Н. Толстой – своего рода гимн книге, где книга – символ протеста, знак надеРоман «Кысь», работа над которым продолжалась почти 15 лет, представляет собой первое объемное произведение Т.Толстой, и награждён премией «Триумф». Это первая независимая премия в России, присуждаемая за высшее достижение литературы и искусства во всех жанрах.

Литература

 

1.Толстая Т. «Кысь».

2. «Непальцы и мюмзики» Интервью журналу «Афиша».

3. «Мюмзики и Нострадамус» Интервью газете Московские новости.

4. Шафранская Э. Ф. // Русская словесность – 2002 № 1.

5. Давыдова Т. Т. // Русская словесность – 2002 № 6.

6. Пронина А. В. // Русская словесность – 2002 № 6.

7. Шохина И. И. // Русская словесность – 2003 № 5.

8. Пропп В. Я. Фольклор. Литература. История. М., 2002.

9. Ерофеев В. «В лабиринте проклятых вопросов», М., 1990.

10. Даль В. И. Русский народ. Энциклопедия. Поверья, суеверья, предрассудки. – М.: Эксмо, 2005.

11. Фрейденберг О. М. «Поэтика сюжета и жанра».

12. Русское устное народное творчество. Хрестоматия по фольклористике: Учебное пособие под ред. Круглова. – М.: Высшая школа, 2003.