Москва в жизни и творчестве М. Ю. Лермонтова

"Москва есть и будет всегда моё отечество"

Москва в жизни и творчестве М. Ю. Лермонтова.

"МАЛЬЧИКА ВЕЗУТ УЧИТЬСЯ"

"ДОСТОПОЧТЕННЫЙ ПАНСИОН"

"ПАНОРАМА МОСКВЫ"

СТИХИ «СМЕРТЬ ПОЭТА» ПОШЛИ ХОДИТЬ ПО РУСИ.

Тема «Москва в жизни и творчестве русских писателей» проходит красной нитью через весь курс русской литературы. Москва занимает особое место в жизни Лермонтова. И любил он ее - "сильно, пламенно и нежно", и тосковал по ней в разлуке горестно и мучительно. И это, наверное, не только потому, что в Москве поэт родился, но и потому, что здесь он ощутил себя гражданином, осознал свое предназначение.

Работая над темой «Москва в жизни и творчестве М. Ю. Лермонтова, я стремился отбирать факты биографии и творчества поэта, которые связаны с Москвой.

В начале XIX столетия на перекрестке дорог, идущих от Красных ворот к Сухаревке и с Каланчевки к Красным воротам, стоял каменный дом, принадлежавший генерал-майору Ф.Н. Толю. (Дом не сохранился, но фотография дома у Красных ворот, сделанная в 1930-е годы, дает представление об этом двухэтажном здании из двух флигелей.) В 1814 году в этом доме поселилась молодая чета Лермонтовых: Юрий Петрович - капитан в отставке и Мария Михайловна - единственная дочь Елизаветы Алексеевны Арсеньевой, происходившей из знатного дворянского рода Столыпиных.

В ночь со 2 на 3 октября 1814 года у Лермонтовых родился сын Михаил. Крестили ребенка 11 октября 1814 года в церкви Трех Святителей, что неподалеку от Красных ворот. В Москве М.Ю. Лермонтов прожил первые полгода своей жизни: в апреле 1815 года Лермонтовы уехали в имение Е.А. Арсеньевой - Тарханы Пензенской губернии, где и прошло раннее детство поэта, омраченное ранней смертью матери и затянувшейся распрей между отцом и бабушкой.

Михаилу Лермонтову было тринадцать лет, когда он с бабушкой перебрался из Тархан в Москву.

"МАЛЬЧИКА ВЕЗУТ УЧИТЬСЯ"

Осенним днём 1827 года в Москву въезжала большая старомодная карета. В карете сидела пожилая барышня и рядом мальчик. В глубине виднелось горбоносое лицо француза-гувернёра с чахоточным румянцем на впалых щеках. Вслед тянулись телеги с вещами и дворней. Гвардии поручица Арсеньева везла учиться внука Лермонтова.

Долго тащились по пустынным улицам. Наконец подъехали к дому в сергиевском переулке, где жил дядя Арсеньевой, Михаил Афанасьевич Мещеринов.

Семья Мещериновых - одна из культурных, образованных семей города. У Мещериновых прекрасная библиотека, по стенам картины лучших мастеров, в гостиной звучала музыка Бетховена и Моцарта. Перед мальчиком, проведшим детство в деревне, открылся новый мир.

Болезненно-самолюбивым, экзальтированным ребёнком запомнился Лермонтов Меликову, ученику знаменитого художника Брюллова, часто встречавшему его в детстве у Мещериновых: "...маленький ростом, с большой головой и бледным лицом, он обладал большими карими глазами, сила обаяния которых до сих пор остаётся для меня загадкой. Глаза эти с умными чёрными ресницами, делавшими их ещё глубже, производили чарующее впечатление на того, кто был симпатичен Лермонтову. Во время вспышек гнева они бывали ужасны".

У Лермонтова появились новые товарищи. Он затеял с ними театр марионеток. Ещё в пятилетнем возрасте его сводили в театр на оперу Кавоса "Князь-невидимка", которую теперь он увидел в новой, ещё более роскошной постановке. Всё это поразило детское воображение будущего поэта, и он начал сочинять пьесы и лепить из воска кукол-актёров.

Из Тархан Лермонтов привёз свою большую тетрадь в голубом бархатном переплёте, куда переписывал разные стихи. Внутри тетради надпись его рукой: "Разные сочинения принадлежат М. Л. 1827 года, 6-го ноября". Эта дата как рубеж - начало новой московской жизни, после неё содержание тетради меняется. Вначале - французские стихотворения о греческих богах и героях, которые давал ему читать в Тарханах гувернёр-француз, после даты "6-ого ноября" поэмы - "Бахчисарайский фонтан" Пушкина и "Шильонский узник" Байрона в переводе Жуковского. Поэмы переписаны почерком взрослого и только частично детским почерком Лермонтова.

Прозимовав на Сретенке, Арсеньева весной перебралась с внуком на Поварскую (теперь улица Воровского).

С переселением на Поварскую Лермонтов оказался в самой гуще дворянской Москвы. Улицы, расположенные в стороне от многолюдной торговой части города (Остоженка, Пречистенка, Арбат, обе Молчановки, Поварская, обе Никитские), поросли травой; невысокие деревянные дома тонули в зелени и напоминали деревенские усадьбы.

Арсеньева сняла на поварской маленький домик. Там Лермонтов продолжал начатую на Сретенке подготовку в Московский университетский благородный пансион, о чём писал своей тёте Марии Акимовне Шан-Гирей, руководившей его занятиями в Тарханах.

Интересно, что Лермонтов, в своих письмах и ранних произведениях, писал свою фамилию через «а». Это объясняется тем, что фамилию свою Лермонтов производит от имени легендарного испанского предка герцога Лермы, по преданию бежавшего в Шотландию. Он ещё долго будет писать свою фамилию через "а", иногда подписываясь кратко: "М. Лерма".

Занятиями Лермонтова в Москве руководил надзиратель и преподаватель пансиона Алексей Зиновьевич Зиновьев. Его главной специальностью была история, но этот всесторонне образованный человек, педагог и литератор, дал своему преждевременно развитому ученику богатые сведения также по литературе. Зиновьев говорил Лермонтову, что способность писать стихи есть дар, которым наделены от рождения избранники. Но чтобы достигнуть совершенства, поэт должен знать, как писали стихи до него и как пишут его современники. И Зиновьев познакомил Лермонтова с основными принципами принятого в то время силлабо-тонического стихосложения. Лермонтов быстро овладел ямбом.

Зиновьев говорил своему ученику, что начало и основу искусства составляет идея, что истинный поэт должен быть философом. Особенно высоко ставил Шекспира, считал, что никто прекраснее этого чудесного гения не раскрыл тайны человеческого сердца. Основными свойствами лирической поэзии называл музыкальность и пластичность, благозвучие и живопись. Занятия с Зиновьевым давали обильную пищу уму Лермонтова, способствовали развитию его разносторонней одарённости. Со своим учителем Лермонтов совершает прогулки по Москве, знакомится с произведениями искусства и с памятниками истории. Не раз поднимался он по винтовой лестнице на колокольню Ивана Великого, любовался панорамой древней русской столицы. Когда Лермонтов увидел Москву пятилетним ребёнком, город сохранял ещё следы пожара двенадцатого года: рядом с новыми домами зловеще чернели остовы обгоревших зданий. Теперь перед подростком раскинулся заново отстроенный город. Это была живая летопись. И он, успев к тому времени полюбить Москву, учился её читать.

"ДОСТОПОЧТЕННЫЙ ПАНСИОН"

В сентябре следующего, 1828 года Лермонтов поступил в Московский университетский благородный пансион, сразу в четвёртый класс, полу пансионером.

Московский университетский пансион наряду с Царскосельским лицеем, который окончил Пушкин, по праву считался лучшим учебным заведением России. Великолепно эрудированные, а то и свободомыслящие учителя, их вежливое обращение с воспитанниками, отсутствие грубости между товарищами - всё отличало "благородный" пансион, предназначенный только для детей дворян, от тогдашних гимназий, где могли учиться дети и других сословий.

Шестилетний, вполне законченный курс, не требующий дальнейшего университетского образования, был обширен и разнообразен. Науки, искусство, спорт, военные упражнения - всё входило в общую систему воспитания молодого дворянина. При обширности программы на каждый предмет приходилось мало времени, но преподавание индивидуализировалось: от воспитанника требовалась серьёзная работа над тем, к чему у него была склонность.

Лермонтова особенно привлекали романтические поэмы. В романтической поэме в центре внимания человек. Поэмы Жуковского восходили к иноязычным источникам. Поэмы Пушкина созданы на русском материале и написаны четырех строчным

ямбом, который раньше применялся только в жанрах лирических. Белинский писал, что источник романтизма в груди человека, что романтизм не что иное, как внутренний мир души человека, сокровенная жизнь его сердца. Лермонтов - поэт-романтик, и в его творчестве сокровенная жизнь сердца не только самого поэта, но и его передовых современников. Поэтический мир Лермонтова - это тревожный мир исканий, напряжённой мысли, нерешённых вопросов, больших философских проблем. Его лирический герой потрясён царящей кругом несправедливостью, полон негодования и гнева. Поэтический мир Лермонтова - это мир высоких, прекрасных чувств, любви, дружбы. Он проникнут тоской по идеалу.

"ПАНОРАМА МОСКВЫ"

«Панорама Москвы» – юношеское сочинение Лермонтова.

В него он вложил свой юношеский творческий опыт, свои раздумья. В «Панораме Москвы» Лермонтов писал: « Москва не есть обыкновенный большой город, каких тысяча …у нее есть своя душа, своя жизнь …каждый ее камень хранит надпись, начертанную временем и роком, надпись для толпы непонятную, но богатую, обильную мыслями, чувством вдохновением для ученого, патриота и поэта!…» Образы любимого города зарождались в его душе с ранних лет. Они впервые возникали в детском воображении, когда ребёнком привозили его в Москву; они рождались и во время исторических экскурсий, которые подросток совершал с Зиновьевым, и во время самостоятельных прогулок юноши. В «Панораме Москвы» петербургский юнкер писал: «Что сравнить с этим Кремлём, который, окружась зубчатыми стенами, красуясь золотыми главами соборов, возлежит на высокой горе, как державный венец на челе грозного владыки?… Он алтарь России…»

Возможно, что самый замысел показать Москву с высоты, возник у Лермонтова под впечатлением романа Гюго «Собор парижской богоматери», произведшего на него сильное впечатление, о чём мы могли судить по роману «Вадим». Но так точно описать Москву «с высоты птичьего полёта» был он в состоянии только по тому, что хорошо изучил и запомнил её панораму, много раз любуясь ею с колокольни Ивана Великого.

«Панорама Москвы», вероятно. Создавалась не без полемики с Пушкиным, воспевавшим Петербург во вступлении к «Медному всаднику», напечатанном в январе 1834 года. Лермонтов не мог пройти мимо такого категорического утверждения: «И перед младшею столицей померкла старая Москва». В школьном сочинении он не имел возможности бросить решительный вызов Петербургу, как это сделал в поэме «Сашка», увидевшей свет через несколько десятилетий после его смерти: «Я враг Неве и невскому туману»:

Там жизнь грязна, пуста и молчалива

Как плоский берег Финского залива.

Москва не то: покуда я живу,

Клянусь, друзья, не разлюбить Москву.

«…Москва моя родина и такою будет для меня всегда: - там я родился, там много страдал и там же был слишком счастлив»,- писал Лермонтов.

Позднее московские впечатления послужили толчком к созданию неосуществлённого замысла «…Все для нас в мире тайна, - писал он в только начатом произведении, - и тот, кто думает отгадать чужое сердце или знать все подробности жизни своего лучшего друга, горько ошибается. Во всяком сердце, во всякой жизни пробежало чувство, промелькнуло событие, которых никто ни кому не откроет, а они-то самые важные и есть, они-то обыкновенно дают тайное направление чувствам и поступкам». На сюжет этой «тайны», пытаясь её разгадать, Лермонтов, приехав в Тарханы, написал драму «Два брата» и позднее начал писать вместе с Раевским роман «Княгиня Лиговская».

Коротенький приезд Лермонтова в Москву в декабре 1835 года – рубеж между двумя периодами творческого пути поэта. По возвращении в Петербург начинается новый этап. Юность осталась позади.

Ужель исчез ты, возраст милый

Когда всё сердцу говорит,

И бьётся сердце с дивной силой

И мысль восторгами кипит? -

писал он, возвращаясь из отпуска.

Поэт вступал в новый творческий период. От лирических исповедей и патетических монологов переходил к всестороннему изображению жизни. Большой юношеский опыт очень помог ему для раскрытия внутреннего мира современного человека.

СТИХИ «СМЕРТЬ ПОЭТА» ПОШЛИ ХОДИТЬ ПО РУСИ.

Прошло два месяца с тех пор, как умер Пушкин.

Гений погиб от руки ничтожества. Безликому ничтожеству были открыты все пути. «…На ловлю денег и чинов» явился в Россию убийца Пушкина Дантес:

Не мог понять в сей миг кровавый,

На что он руку поднимал!..

Обращаясь к ничтожным, но всесильным проходимцам, к беспринципным интриганам и авантюристам, Лермонтов писал:

Вы, жадною толпой стоящие у трона,

Свободы, Гения и Славы палачи!..

Но поэт клеймил позором не только бездарных пролаз, оттеснявших ум и таланты, но осуждал и самый строй, который давал возможность расцветать ничтожеству и гибнуть великому:

Таитесь вы под сению закона,

Пред вами суд и правда – всё молчи!..

Судом потомства грозил наследник Пушкина безнаказанным при жизни палачам свободы и гения.

Есть грозный суд: он ждёт…

Но для убийцы Лермонтову казалось этого мало. Для убийцы он требовал казни и с негодованием восклицал: «Отмщенье государь, отмщенье!» Такое непосредственное обращение к царю, да ещё в столь требовательной интонации, выраженной именительным падежом, возмутило Бенкендорфа, и он писал в докладной записке Николаю I: « Вступление к этому сочинению дерзко, а конец – бесстыдное вольнодумство более чем преступное.

Распространять стихи Лермонтова начал его друг Святослав Раевский. Через журналиста Краевского, своего университетского товарища, он передал их друзьям Пушкина – Жуковскому и Вяземскому. Стихи полетели в Москву, Тригорское, попали за границу. Друг Пушкина Александр Иванович Тургенев отправил их в письме к брату-декабристу Николаю Тургеневу. Друзья Пушкина стали друзьями Лермонтова.

Весной 1837 года Москва была уже не та, какой оставил её Лермонтов в дни юности. В прошлый раз поэт не успел оглядеться. Теперь на него повеяло каким-то новым духом…

Закончилось первое, самое страшное десятилетие николаевского царствования. Первый год нового десятилетия этого царствования был богат событиями. Нашумела постановка гоголевского «Ревизора», появилось в «Телескопе» «Философическое письмо» Чаадаева. Всё завершилось гибелью великого русского поэта.

Но рядом с именем Пушкина стояло имя нового гения: Гоголя. Как некогда Пушкина, Гоголя особенно полюбила передовая Московская молодёжь.

Смерть Пушкина на время заставила смолкнуть все остальные разговоры. После шума и споров минувшего года стало сразу как-то особенно тихо. Не выдержав травли, начавшейся после постановки «Ревизора», Гоголь уехал за границу. «Телескоп» закрыт, его издатель Надеждин сослан, объявлен сумасшедшим Чаадаев.

Такой застал Москву Лермонтов. В свете он не показывался. В московские гостиные проникало из петербургских злобное шипение пушкинских врагов.