Цвет и эмоции человека

2.3 Цвет и эмоции человека

В "Учении о цвете" И.В. Гете писал: "цвет — продукт света, вызывающий эмоции". Когда мы говорим: "почернел от горя; покраснел от гнева, позеленел от злости, посерел от страха", то не воспринимаем эти выражения буквально, а интуитивно связываем эмоциональные переживания человека, со способным выразить их цветом. Первым фактом, с которым сталкивается каждый исследователь отношения эмоции — цвет, является то, что оно не носит случайного произвольного характера, эмоции и цвет "сцеплены" между собой на очень глубокой основе. Цвета не являются знаками эмоций, способными ассоциативно вызывать или выражать то или иное чувство, они предстают перед человеком сами, как эмоции, точнее, как объективно воплощенные эмоции. Почему это так?

Один из родоначальников экспериментальной психологии В. Вундт в "Основах физиологической психологии" (1880) описывает органическую взаимосвязь ощущений и чувств. Филогенетически ощущения и чувства неразрывно связаны между собой. Для ряда модальностей, особенно интерорецептивных (органических), характерно, по выражению Вундта, почти "совершенное поглощение чувством" всех остальных частей ощущения. В первую очередь, это чувства удовольствия и неудовольствия. Воздействие раздражителя вызывает не только ощущение (сенсорный компонент), но и чувство по отношению к этому ощущению. Можно сказать, что ощущение "пристрастно". Психика человека преимущественно ориентирована на внешнюю реальность. Экстерорецептивные ощущения в отличие от интерорецептивных, имея четкую предметную отнесенность (особенно в зрительной и слуховой модальностях), а также в силу своего большего количественного и качественного разнообразия, оказываются более адекватными для воплощения всего многообразия чувств и настроений человека, как это отмечает Вундт.

Проведя анализ цветовых модальных характеристик эмоциональных процессов, Вундт указывает на различие физических основ эмоциогенного действия цветов и звуков. Пространственная симультанность зрительных модальных компонентов эмоций в отличие от временной сукцессивности слуховых компонентов дает первым определенное преимущество за счет своей пространственной стабильности и симультанной данности. Поэтому цвет как экстерорецепторный раздражитель не только вызывает ту или иную эмоцию, но и является исключительно удобным средством для объективации эмоциональных переживаний человека.

Л.М. Веккер (1981) считает описание Вундтом различных цветовых характеристик соответствующих эмоциональных состояний предвосхищающим все дальнейшее развитие приемов цветового тестирования эмоций, а применение цветовых методик изучения эмоциональной сферы человека имеющим большие возможности, чем звуковысотных.

Вторым существенным фактом является достаточно жесткая степень "закрепленности" за определенным цветом определенной эмоции. Психически здоровый человек, как взрослый, так и ребенок, начиная с 3-4-х лет, когда он может вербализовать свои впечатления, понимает эмоциональное содержание основных цветов и может их дифференцировать по эмоциональному знаку.

Сотрудницей проф. Кравкова Л.А. Шварц (1947-1948) было выявлено заметное изменение цветовой чувствительности (порогов цветоразличения) в зависимости от эмоционального состояния человека. Положительные эмоции, например, радость, оказались связанными с повышением чувствительности к красному и желтому и с понижением — к синему и зеленому. При переживании отрицательных эмоций наблюдалась обратная картина: чувствительность к синему и зеленому возрастала, а к желтому и красному снижалась. Интересно, что указанные изменения цветовой чувствительности, отмечались не только при актуальном переживании эмоций, но и при воспоминаниях о приятных, либо неприятных событиях. Тем самым, экспериментальные исследования Л.А. Шварц подтверждают положение Вундта об органической связи ощущений и эмоций.

Следуя задаче, нарисовать нечто "красивое", "приятное", "хорошее" дети 3-4-х лет, как это показано в работе В.С. Мухиной (1981), чаще всего используют светлые, яркие краски — желтую, красную, оранжевую, голубую, изумрудно-зеленую. Как указывает В.С. Мухина: "цветовое решение красивого у детей всех стран сходно: цвета в большинстве случаев теплые и уж обязательно чистые, локальные" (с. 205). Проведенный сравнительный анализ использования "неподражательных" цветов детьми разных стран показал удивительное постоянство в выборе цвета для изображения красивого и некрасивого. Дети, знакомясь с рисунками своих сверстников из других стран, безошибочно по колориту рисунка определяли, где изображено "красивое", а где "некрасивое".

В работе В.Н. Ворсобина и В.Н. Жидкина (1980) изучалась динамика цветовых предпочтений дошкольников в зависимости от переживаемых ими эмоций. В случаях переживания детьми эмоций радости значимо по сравнению с фоновыми выборами увеличивалось предпочтение красного, желтого и оранжевого цветов и уменьшалось — зеленого и голубого (анализ проводился по цветовым сочетаниям). При переживании эмоции страха дети достоверно реже предпочитали сочетание красный-синий-фиолетовый, а чаще — зеленый-голубой. Авторы работы приходят к выводу, что отношение у детей данного возраста к красному цвету достаточно специфично для дифференциации эмоций радости и страха. По их мнению, метод выбора цветовых сочетаний несет большую информацию об эмоциональных состояниях, чем выборы отдельных цветов.

Результаты этих работ показывают, что цвет связан с эмоциями на самых разных уровнях психической деятельности человека уже с раннего детства, а, следовательно, утверждаемая рядом исследователей ведущая роль фактора научения в образовании цветоэмоциональных связей не может быть принята. Что же касается эмоционально-эстетического отношения к цвету, то, как указывает В.С. Мухина, обучение ребенка устойчивым, предметным ассоциациям цветов, как правило, приводит к стереотипному, косному восприятию красок, снижает способность непосредственно чувствовать цвет.

Ядро цветоэмоциональных значений является принципиально схожим у детей и взрослых.

В.Ф. Петренко и В.В. Кучеренко (1988) изучалась возможность диагносцирования эмоциональных состояний испытуемых методом цветовых предпочтений (тест Люшера). В целях верификации результатов, эмоциональные состояния вызывались у испытуемых с помощью гипнотического внушения. Находясь во внушенном состоянии "радости", испытуемые чаще всего предпочитали красный и желтый, а отвергали коричневый и черный. Внушение "чувства вины" вызвало предпочтение серого и синего цвета, а красный и желтый, наоборот, отодвинулись в конец цветового ряда.

А.М. Эткинд (1979; 1980-85) провел серию исследований цветоэмоциональных значений у взрослых. В первой работе (1979) изучалось сопряжение 8-ми цветов теста М. Люшера с 9 основными эмоциями по К. Изарду (1980). В таблице 2.4.1. представлены частоты ассоциаций цветов (в %) с эмоциональными факторами Изарда (в каждый фактор включено по три отдельных эмоции).

Таблица 2.4.1.

·  *Удив. — удивление, Отвр. — отвращение, Утом. — утомление

Наблюдаемая частота цветоэмоциональных ассоциаций достоверно отличалась от случайного распределения по данным Х 2 . Для всей матрицы его значение составило 716 (р < 0.001).

Данная матрица цветоэмоциональных сопряжений позволяет составить как цветовые профили эмоций, так и эмоциональные профили каждого из 8 цветов теста Люшера. Цветовой код ряда эмоций, как это видно из таблицы 2.4.1, носит достаточно простой характер. Они выражаются либо одним цветом (преимущественно), либо однородной цветовой комбинацией. Это, прежде всего, относится к "страху" (черный), "грусти" (серый, синий и черный), "утомлению" (серый, черный и коричневый) и "радости" (красный и желтый). Первые три эмоции из этого списка связаны с пассивно-оборонительным поведением и фрустрацией потребности. Это объясняет примерное сходство цветовой семантики данных эмоций (для всех существенное значение играет черный цвет).

Эмоция радости, отражающая факт удовлетворения потребности (или его предвосхищение), то есть, психофизиологически и психологически противостоящая первым трем, и в своем цветовом выражении противоположна отрицательным переживаниям.

Что касается таких эмоций как "интерес", "удивление", "отвращение", "стыд", то их цветовые профили далеко не так однозначны и психологически понятны. Создается впечатление, что испытуемые сильно затруднялись при определении их цветовых профилей, имеющих, в отличие от предыдущих, гораздо меньшую степень внутренней согласованности.

Подобный вывод подтверждается и результатами экспериментального исследования интеллектуальных эмоций, проведенного А.И. Берзницкасом (1980). Если цветовые профили эмоции радости у обоих авторов, практически, совпадают, то "удивление" имеет различный цветовой код.

Исследование А.М. Эткинда 423560(1)7

А.И. Берзницкаса 35421607

0-серый; 1-синий; 2-зеленый; 3-красный; 4-желтый; 5-фиолетовый; 6-коричневый; 7-черный.

Возможное объяснение подобного факта исходит из того, что эмоции интереса, удивления, отвращения и стыда имеют более сложную структуру и во многом испытывают на себе влияние индивидуальности. Также нельзя не учитывать того, что в предложенном А.М. Эткиндом наборе цветов испытуемые, возможно, не нашли наиболее подходящего цвета для выражения этих эмоций, т.к. число "цветовых конотатов" было ограничено. Например, отсутствовал белый цвет, который является одним из главных цветовых символов. Для того, чтобы получить ответы на эти вопросы необходимо провести специальные исследования.

Особо следует остановиться на цветовом выражении эмоции гнева. Эта эмоция была обозначена испытуемыми посредством красного и черного. Создается впечатление, что другие цвета (из 8-ми) совершенно не значимы для "гнева". Явная "неоднородность" красного и черного не позволяет включить "гнев" в первый список "простых" в цветовом выражении эмоций. Цветовой профиль "гнева" наиболее наглядно демонстрирует не сводимость значения цветового сочетания к "сумме" значений отдельно взятых цветов. Ни красный, ни черный в отдельности выразить "гнев" не могут. В духе архаичной цветовой символики этих цветов, можно сказать, что черный "придает" красному зловещий характер, а красный — черному недостающему тому активность ("пробуждает" его), что позволяет охарактеризовать данное цветовое сочетание, как "злую, разрушительную активность".

В методическом плане возможно сделать еще одно замечание по поводу результатов, полученных А.М. Эткиндом, впрочем, это относится ко всем работам подобного рода. В работе А.М. Эткинда испытуемые при составлении цветовых профилей эмоций исходили не из собственного актуального эмоционального состояния, как, например, в исследовании В.Ф. Петренко, В.В. Кучеренко (1988) и В.Н. Ворсобина, В.Н. Жидкина (1980), а из представлений о тех или иных эмоциях. В подобном случае, очевидно, что составленные цветовые профили могут определяться не индивидуальными особенностями эмоционального реагирования, а например, традициями цветовой символики, т.е. коллективным цветовым архетипом. Обоснованность подобного замечания видна на примере цветового кода "гнева".

С вопросом о коллективном и индивидуальном в содержании цветоэмоциональных значений связана и проблема эмоциональных состояний и свойств. В этом плане интересны результаты, полученные в работе И.А. Переверзевой (1978), изучавшей цветовые предпочтения испытуемых в зависимости от их "базисных эмоций" (А.И. Ольшанникова — 1974).

А.Е. Ольшанникова выделяет три "базисные" эмоции — страх, гнев и радость. Предполагается, что соотношение этих эмоций между собой, определяет индивидуальные особенности эмоциональности человека, т.е. устойчивые эмоциональные свойства. Было выявлено, что для лиц с преобладанием базисной эмоции страха характерно предпочтение фиолетового цвета и отвержение зеленого, синего и коричневого. Отношение к фиолетовому цвету оказалось показательным для дифференцирования между собой групп испытуемых с преобладанием эмоций "гнева" или "радости". Первые предпочитали фиолетовый значительно чаще. Испытуемые с доминированием "радости" в сравнении с испытуемыми двух других групп, по данным И.А. Переверзевой, отличались более частыми предпочтениями желтого и коричневого.

Таким образом, взаимосвязь цвета и эмоций является многоуровневой. Во-первых, цвета и их сочетания являются символами эмоций, их внешним воплощением, опредмеченной формой; во-вторых, эмоциональные состояния человека влияют на ситуативное отношение к цвету (изменения цветовой чувствительности, цветовых предпочтений и т.д.); в третьих, устойчивые эмоциональные особенности (свойства) субъекта также находят свое отражение в различных вариантах цветовых предпочтений. Подобная полифункциональность цвета, с одной стороны, делает его уникальным средством изучения эмоциональной сферы человека, но с другой, — лежит в основе неоднозначности в оценках наблюдаемых феноменов, что требует от исследователей особой тщательности при принятии решения относительно того, на каком конкретном уровне он рассматривает и анализирует эти феномены.

Как мы помним, то или иное эмоциональное переживание и даже воспоминание о нем приводит к специфическим изменениям цветовой чувствительности субъекта (Л.А. Шварц). В этой связи возникает вопрос о корреляции между показателями цветоразличения и характером отношения к цвету (в форме цветовых предпочтений) при переживании субъектом различных эмоций. Результаты известных нам работ показывают, что однозначной связи между изменениями цветовой чувствительности и цветовыми предпочтениями может и не наблюдаться. "Физиологическое предпочтение" (отвержение) не тождественно психологическому.

Н.К. Плишко (1980, 2) было выявлено, что при переходе человека в состояние функционального торможения (фрустрация потребности), когда порог цветоразличения красного цвета по сравнению с другими по методике Э.Т. Дорофеевой (1967-1970) является наибольшим, наблюдается предпочтение красного цвета по тесту Люшера. Видимо, столкнувшись с подобного рода фактами, и сама автор методики объективации эмоциональных состояний по соотношению порогов цветоразличения ( Э.Т. Дорофеева — 1978) делает вывод, что методика "цветовых порогов" отражает "тактику", а тест Люшера — "стратегию" эмоционального реагирования субъекта.

К обсуждаемому вопросу имеют отношение и результаты, полученные в работе Л.П. Урванцева (1981), изучавшего возможности цветов дифференцировать состояние психической напряженности от фона. Были выявлены два показателя, информативные для решения подобной задачи. Во-первых, это сам факт изменения эмоциональных оценок цвета (без учета их направленности). При переходе от фонового, спокойного состояния к состоянию психической напряженности (эмоциональному стрессу), они изменились у 24 испытуемых из 36, то есть в 66% случаев. Во-вторых, — смена типа цветового выбора: в одной группе испытуемых предпочтение "холодных" цветов поменялось на "теплые", а в другой — был отмечен противоположный вариант. Первый показатель оказался связанным со стрессогенной устойчивостью испытуемых. Испытуемые, у которых менялось отношение к цвету, оказались более подверженными стрессу, чем те, у которых оно осталось неизменным. Не интерпретируя содержание второго показателя, Л.П. Урванцев ставит его в зависимость с типологическими особенностями личности испытуемых.

Результаты, полученные Л.П. Урванцевым, весьма показательны и иллюстрируют тот факт, что при номинально одном и том же эмоциональном состоянии, которое предполагается у испытуемых, участвующих в эксперименте, разнонаправленность в отношении к цвету, скорее, правило, чем исключение, когда речь идет о таких эмоциональных переживаниях, содержание которых индивидуально, как это видно на примере цветовых профилей "стыда", "отвращения" и др. выделенных в работе А.М. Эткинда. Возможно, поэтому в исследовании И.М. Дашкова и Е.А. Устиновича (1980) не было получено единой картины в изменении цветовых предпочтений испытуемых под влиянием стрессовой ситуации (экзамен).

У обследованных ими 250 испытуемых стрессогенная ситуация также вызвала разнонаправленные изменения в цветовых выборах, что дало авторам исследования основание усомниться в наличии каких-либо определенных, единообразных связей между цветами и эмоциями. В свете вышеприведенных фактов такой вывод свидетельствует о некоторой прямолинейности экспериментальной гипотезы авторов работы. Изучая корреляцию между цветовыми предпочтениями и стрессом, трудно получить единообразные результаты (особенно на большом массиве), если предварительно не определить индивидуальные особенности эмоциональной реактивности испытуемых и на основании этого не развести их на ряд экспериментальных групп. Несводимые к единому знаменателю варианты цветовых выборов как раз и будут закономерным результатом подобного методического подхода. В лучшем случае, можно просто констатировать, что происходит какое-то изменение в отношении к цвету, когда изменяется психическое состояние испытуемых, как это делает В.Л. Марищук с соавторами (1984), основываясь на результатах дублирующего обследования 300 испытуемых.

Одним из самых важных для проблемы цвет — эмоции является вопрос о дифференциальной роли различных психофизических характеристик цвета в порождении его эмоциональных значений. Это, прежде всего, относится к цветовому тону, светлоте и насыщенности.

В большинстве работ, рассмотренных в данном разделе, при планировании, проведении и анализе результатов эксперимента учитывалась только одна характеристика из этого списка — цветовой тон. Причем, кроме тех исследований, где в качестве стимульного материала использовались заведомо одинаковые цвета (например, теста Люшера), что создает основу для их сравнения, игнорирование этих характеристик не позволяет повторить экспериментальную часть работы, с целью проверки полученных авторами результатов. Подобная методическая небрежность приводит к тому, что довольно значительная часть дисперсии результатов экспериментаторами не контролируется и не учитывается, что ставит под сомнение анализ результатов и сделанные на его основе выводы. Это требует от авторов работ в данной области, если и не применения стандартного стимульного набора, то обязательно — указания основных психофизических характеристик цветов, использованных в эксперименте.

Важность учета психофизиологических характеристик цветов можно продемонстрировать на примере работы Ю.А. Полуянова (1981). Автор работы не обнаружил у детей 6-10 лет однозначных связей между цветовым тоном и определенной эмоцией. Малоинформативным в этом плане оказалось и цветовое сочетание (на материале детских аппликаций), как, впрочем, и показатель насыщенности цвета. В то же время, светлота цвета, по данным Ю.А. Полуянова, коррелировала с эмоциональным содержанием детских аппликаций. "Радостная" аппликация была составлена из, преимущественно, светлых оттенков, а "грустная" — из темных.

В.С. Мухина (1981) также указывает на важность светлотной характеристики для эмоциональной оценки цвета детьми 3-4-х летнего возраста.

Под светлотой в цветоведении понимается степень отличия цветового тона от черного цвета. Чем дальше цвет находится от черного, тем он светлее, и наоборот. В психологическом плане светлоту цвета можно рассматривать как "меру влияния" черного на данный цвет. Мы уже знакомы с символическими значениями черного цвета, поэтому нетрудно догадаться, каков его вклад в эмоциональное содержание других цветов, если они смешаны с ним. В целом, происходит сдвиг эмоционального значения в отрицательную сторону. Отсюда можно сделать вывод, что светлота цвета коррелирует со знаком ("+" или "-") выражаемой им эмоции.

Насыщенность или чистота цвета может быть понята как степень его близости к спектральному. Как показывают эксперименты Ч. Осгуда с соавт. (1957) этот показатель коррелирует с фактором "сила" (Р), семантического дифференциала. Тем самым, можно предположить, что изменение цвета по насыщенности, не меняя знака выражаемой им эмоции, сказывается на силе производимого им эмоционального впечатления. Менее насыщенный, разбавленный цвет теряет в своей выразительности, его эмоциональное содержание "растворяется". Поэтому учет только характеристики цветового тона — "имени" цвета, отражающего принадлежность цвета к определенному участку спектра, несомненно, обедняет возможности глубокого изучения взаимосвязей между эмоциями и цветом.

Сделанные замечания, отнюдь, не перечеркивают основную часть экспериментальных результатов рассмотренных работ, хотя и порождают определенные сомнения в степени их достоверности и воспроизводимости.

Накопленный цветовой психологией фактический материал позволяет сделать вывод, что цветовой тон отражает психофизиологическую направленность эмоционального воздействия цвета на человека. По данным Ч. Осгуда (1957) ранговый ряд цветов, составленный на основе их нагрузок по фактору "активность" (А), соответствует последовательности цветов в спектре. Поэтому красный, как самый активный в психофизиологическом и психологическом планах цвет, выражает все активные эмоциональные переживания человека, без учета их знака (валентности), как, например, "радость" и "гнев". Синий — цвет, оказывающий тормозящее влияние на ЦНС человека, выражает эмоциональные переживания противоположной, пассивной направленности: от спокойного созерцания до "вселенской грусти" по выражению Гете.

Результаты экспериментальных работ, обсуждавшиеся в данном разделе, дали нам основание составить таблицу соответствий между психофизическими характеристиками цветов и психологическими параметрами эмоций (таблица №2.4.2).

В качестве примера, попробуем, основываясь на этих соответствиях, определить эмоциональное значение таких цветов как розовый и светло-синий.

Розовый можно описать как светлый, малонасыщенный красный цвет. Эмоциональными значениями розового, тем самым, можно считать активные, положительные, поверхностные переживания типа легкой радости, повышенного настроения, чувства беззаботности и т.п. Возможно, благодаря этим значениям розового, возникла поговорка, "смотреть на мир сквозь розовые очки".

Таблица 2.4.2.

Светло-синий — синий, светлый, малонасыщенный. Эмоциональные параметры — пассивный, положительный, слабый. Быть, по настоящему, "веселым", "радостным" голубому мешает его пассивность. Он выражает чувство дружелюбного нейтралитета, легко переходящее в равнодушие и безразличие (см. В. Кандинский).

Взаимосвязь эмоций и цвета является закономерной, обусловленной, с одной стороны, психофизическими характеристиками цвета, а с другой — психофизиологической организацией человека. Из этого с необходимостью следует, что определенные формы отношения к цвету у человека несут информацию об его индивидуальных и типологических качествах — темпераменте, характере и личности. Косвенно, на данную проблему выходили многие исследователи, изучавшие взаимосвязь цвета и эмоций (см. Л.П. Урванцев — 1981).