Правопреемство государств в отношении государственных архивов

3.3 Правопреемство государств в отношении государственных архивов

Часть III Конвенции о правопреемстве государств в отношении государственной собственности, государственных архивов и государственных долгов 1983 г. регулирует правопреемство государств в отношении государственных архивов. Статья 20 определяет «государственные архивы государства-предшественника» как совокупность документов любой давности и рода, произведенных или приобретенных государством-предшественником в ходе его деятельности, которые на момент правопреемства государств принадлежали государству-предшественнику согласно его внутреннему праву и хранились им непосредственно или под его контролем в качестве архивов для различных целей.

Как и в определении государственной собственности, можно выделить четыре основные характеристики понятия «государственные архивы»:

- во-первых, речь идет только о государственных архивах;

- во-вторых, о государственных архивах государства-предшественника, исключая из объекта правопреемства любой иной вид архивов;

- в-третьих, под архивами подразумевается «совокупность документов любой давности и рода», что предполагает широкий перечень объектов и многообразие классификаций. Хотя письменные источники остаются основной формой материализации государственных архивов, архивными документами также могут быть признаны гравюры, рисунки, планы и иные предметы. Критерием оценки выступает «хранение в качестве архивов». В этом контексте возникает проблема разграничения понятий «государственные архивы» и «предметы искусства, представляющие культурную и историческую ценность». Несмотря на то что, по мнению Комиссии международного права ООН, переход последних должен регулироваться нормами о правопреемстве в отношении государственной собственности или рассматриваться как реституция или передача, а не как правопреемство, примеры из практики государств свидетельствуют о том, что один и тот же объект может одновременно признаваться архивным документом и предметом искусства;

- в-четвертых, факт принадлежности государственных архивов государству-предшественнику определяется его внутренним правом.

Среди общих положений части III, формирующих концептуальную основу режима государственных архивов, важно выделить ст. 23 о переходе государственных архивов без компенсации по аналогии с соответствующей статьей относительно перехода государственной собственности. Как явствует из текста Конвенции, конфигурация архивов как одного из видов движимой собственности предопределяет идентичность регулирования правопреемства в отношении этих двух объектов. Тем не менее ряд конвенционных норм указывает на специфику государственных архивов, в частности, принцип неделимости архивных фондов, закрепленный в ст. 25. Выраженный как «сохранение целостности государственных архивов», этот принцип выступает в качестве защитительной оговорки для перехода архивных документов в различных случаях правопреемства. Значение принципа неделимости неоспоримо, но ввиду отсутствия детального толкования его практическое применение может повлечь серьезные затруднения, связанные, например, с передачей предметов, не поддающихся воспроизведению и представляющих интерес для нескольких государств-преемников.

Очевидно, что принцип неделимости архивов порождает конфликты при отделении и особенно при разделении государств. Так, например, данный принцип может противопоставляться другим принципам распределения архивов при разделении государства: функциональному принципу (переходу архивов, необходимых для «нормального управления территорией», согласно пп. а п. 1 ст. 31), территориальному принципу (переходу архивов, имеющих непосредственное отношение к территории данного государства-преемника, согласно пп. б п. 1 ст. 31) или принципу справедливого распределения, предусмотренному в п. 2 ст. 31.

Также представляется затруднительным практическое применение принципа неделимости архивных фондов в сочетании с необходимой гарантией «права народов государств-преемников на развитие, на информацию и на их культурное достояние» (п. 4 ст. 31).

3.4 Правопреемство государств в отношении государственных долгов

Правопреемство государств в отношении государственных долгов регулируется в части IV Конвенции 1983 г. В соответствии со ст. 33 «государственный долг означает любое финансовое обязательство государства предшественника в отношении другого государства, международной организации или любого иного субъекта международного права, возникшее в соответствии с международным правом».

Как и в ранее рассмотренных дефинициях государственной собственности и государственных архивов, выделяются пять особенностей определения:

- во-первых, объектом регулирования является государственный долг;

- во-вторых, государственный долг государства-предшественника;

- в-третьих, государственный долг означает финансовое обязательство, исключая, таким образом, иные виды обязательств;

- в-четвертых, круг кредиторов ограничивается субъектами международного права, оставляя за пределами сферы регулирования обязательства государств перед физическими и юридическими лицами. Важно подчеркнуть, что это положение было объектом острых дискуссий при принятии текста Конвенции и позднее стало одной из причин отказа государств от ее ратификации;

- в-пятых, финансовое обязательство должно возникать в соответствии с международным правом. В этом положении косвенно отражена непередаваемость так называемых «одиозных долгов».

В девятом докладе Специального докладчика М. Беджауи имеется глава, посвященная «одиозным долгам», определенным как:

«а) любые долги, согласованные государством-предшественником для достижения целей, противоречащих основным интересам государства-преемника или переданной территории;

б) любые долги, согласованные государством-предшественником в целях и в отношении объекта, которые не соответствуют международному праву, и, в частности, принципам международного права, установленным в Уставе ООН».

В отличие от государственной собственности и государственных архивов, понятие государственных долгов создает комплексное правоотношение, охватывающие три элемента: сторону, которая действует в осуществлении права (должника), сторону, которой это право принадлежит (кредитора) и объект данного права (действие, которое должно быть исполнено). Таким образом, в силу положений Конвенции 1983 г. в правоотношение между должником и кредитором вовлекается третья сторона, государство-преемник и соответственно в конвенционном правоотношении между государством-предшественником и государством-преемником третьей стороной, оказывающей влияние на правоотношение, выступает кредитор. В этом смысле ст. 36 Конвенции устанавливает, что «правопреемство государств как таковое не затрагивает прав и обязательств кредиторов». Иначе говоря, третьему государству, являющемуся кредитором, принадлежит право, которым государство-предшественник и государство-преемник не могут распорядиться по своему усмотрению.

Для каждой из категорий правопреемства государств в Конвенции применяется общее правило перехода долговых обязательств от предшественника к преемнику, за исключением «нового независимого государства». В отношении этой категории общим правилом признается, что «никакой государственный долг государства-предшественника не переходит к новому независимому государству» (ст. 38).

Правило перехода для категорий «отделения» (ст. 40) и «разделения» государств (ст. 41) закреплено в идентичных формулировках: если заинтересованные государства не условились иначе, государственный долг гфсударства-предшественника переходит к государству-преемнику в справедливой доле с учетом, в частности, имущества, прав и интересов, которые переходят к государству-преемнику в связи с данным государственным долгом. Эффективность установленного правила перехода существенно снижается ввиду неясности принципа справедливости, лежащего в основе данного режима долговых обязательств и также ввиду возможности достижения иного соглашения между государствами, вовлеченными в процесс правопреемства.

В целом относительно содержания Конвенции 1983 г. можно сделать вывод, что не был достигнут необходимый баланс между эффективностью ее норм и их прогрессивностью. Ее применение для современных случаев правопреемства носит преимущественно ориентационный характер. Ограниченное использование Конвенции 1983 г. в практике государств Центральной и Восточной Европы объясняется не только тем фактом, что Конвенция не вступила в силу. Практическая ценность Конвенции значительно снижается ввиду расплывчатости и неясности и зачастую идеологической направленности ее положений.

Список использованных источников

1. Аваков, М.М. Правопреемство освободившихся государств / М.М. Аваков. - М., 1983.

2. Власова, JI.B. Правопреемство государств в отношении договоров / JI.B. Власова. - Минск: Изд-во БГУ, 1982.

3. Международное публичное право. Общая часть: учеб. Пособие / Ю.П. Бровка [и др.]; под ред. Ю.П. Бровки, Ю.А.Лепешкова, Л.В.Павловой. / Минск: Амалфея, 2010. 496 с.

4. Залинян, A.M. Правопреемство государств: проблемы и пути их решения / A.M. Залинян. - Ереван, 2000.

5. Международное право: учебник для вузов / Г.В. Игнатенко [и др.]; под ред. Г.В. Игнатенко, О.И. Тиунова. - М.: Норма: Инфра-М, 1999.

6. Захарова, Н.В. Правопреемство государств / Н.В. Захарова. - М., 1973.