Хусейнидский Тунис в XVIII-начале XIX в

3. Хусейнидский Тунис в XVIII-начале XIX в.

Основатель династии Хусейн ибн Али с первых лет своего правления стремился к максимальной независимости от Османской империи. Упразднив в 1705 г. устаревший дейский титул и не особенно стремясь к получению статуса паши, новый тунисский глава почитал османского султана лишь как религиозного лидера (халифа) и признавал за ним только духовное верховенство над тунисскими мусульманами. Имя стамбульского падишаха упоминалось в пятничной молитве и чеканилось на тунисских монетах. Однако в остальном

Хусейн и его преемники вели себя в тунисском эйалете Османов как на суверенной территории: самостоятельно проводили внешнюю и внутреннюю политику, заключали договоры с европейскими державами, имели свой флаг и герб. Более того, в Тунисе XVIII—XIX вв. отсутствовала турецкая администрация и не было гарнизонов османских войск. Тунис даже не платил дань Порте: обычно при вступлении на престол беи посылали в Стамбул посольства с дарами, которые сановники Порты считали данью, а тунисские беи — знаком внимания. В силу всех этих обстоятельств европейцы по праву называли Тунис (так же как Триполитанию и Алжир), «регенством» или даже «королевством», а его главу — «султаном».

Уже ранних Хусейнидов можно назвать не турецкой, а тунисской династией. Их основной общественной опорой были уже не янычары, утратившие в XVIII в. свое руководящее положение, а местная (тунисская и андалусская) знать и городские верхи. Особое положение при дворе Хусейнидов заняли также мамлюки, в основном уроженцы Кавказа. Из них комплектовалась личная гвардия бея, а наиболее способные из мамлюков занимали ключевые посты в армии и администрации. Вместе с тем, чувство тунисского партикуляризма и осознание обособленности Туниса, несомненно, возникло у Хусейнидов в обстановке постоянной внешней угрозы со стороны соседних африканских «регенств» и европейских государств. Поэтому, фактически выйдя из повиновения Порте, Хусейн ибн Али формально признавал себя ее подданным и отнюдь не собирался порывать с Османской империей — могущественнейшим мусульманским государством этой эпохи. Стамбул, со своей стороны, использовал это двойственное положение для того, чтобы время от времени вмешиваться в местные распри и, сообразно обстановке в Северной Африке, опосредованно проводить здесь свои военные и политические интересы.

Экономическое развитие Туниса в XVIII в. уже в большей степени опиралось на сельскохозяйственное производство и торговлю, нежели на доходы от пиратского промысла. Экспорт в Европу зерна, кож и фиников был настолько прибылен, что в Тунисе селилось много иностранных торговцев. Процветание внешней торговли в начале XVIII столетия побудило Хусейна ввести государственную монополию на вывоз товаров и заключить (безо всякого совета со Стамбулом) договоры о дружбе с Францией (1710 и 1728 гг.), Англией (1716 г.),

Испанией (1720 г.), Австрией (1725 г.) и Голландией (1728 г.). Однако корсарские вылазки подданных бея, над которыми он не имел полного контроля, осложняли контакты с Европой: Франция дважды (в 1728 и 1731 г.) посылала свои корабли для бомбардировки тунисских портов.

Процветание и внутренняя безопасность Туниса, сложившиеся при Хусейне ибн Али, были серьезно поколеблены в середине 30-х годов XVIII в. В это время распри внутри ху^ сейнидской семьи вылились в длительный мятеж Али, племянника Хусейна, не поделившего власть с его сыновьями. Восстав против дяди в 1729 г., Али обратился за помощью к алжирскому дею. При поддержке алжирцев честолюбивый и коварный претендент смог сначала осадить бея в старинной столице Туниса — Кайруане (1735 г.), а затем, сломив сопротивление защитников города, он захватил своего повелителя и отрубил ему голову (1740 г.). Эти события раскололи тунисские верхи на две враждующие лиги (соффа) — башийя (арабск, «сторонники паши»), состоящей из сторонников нового бея, называвшего себя Али-паша, и хассинийя (арабск, «сторонники Хусейна»), объединившей приверженцев незаконно свергнутого основателя династии. Сыновья Хусейна, возглавившие лигу хассинийя, хотя и не сразу, но одержали победу в этом конфликте. Заручившись содействием алжирского дея, они в 1756 г. смогли разгромить племенные ополчения Али-паши, взять столицу Туниса и свергнуть узурпатора. Утвердившись у власти при помощи алжирцев, Мухаммед-бей (1756—1759 гг.) и Али-бей (1759—1782 гг.) были вынуждены признать вассальную зависимость от Алжира. Она, однако, носила символический характер: в знак своей зависимости тунисские беи ежегодно отправляли в Алжир два вьюка с маслом для освещения мечетей, обязывались не возводить новых укреплений на алжирской границе, и не поднимать свой флаг выше алжирского.

Широкомасштабная расправа Али-бея над племенами, под- -державшими Али-пашу (1759—1762 гг.), была последним! потрясением во владениях Хусейнидов в XVIII в. На протяжении последующих 50 лет в Тунисе не было ни одного крупного восстания или мятежа. Братья-победители оказались людьми государственного ума. Они успешно восстановили мир и порядок в стране, страдавшей от непрерывных войн, и последовательно переменили экономическую политику.

Предав забвению староосманские порядки, они отказались от государственной опеки и регламентации производства и торговли. Первым шагом Али-бея на его посту (1759 г.) была отмена государственных монополий, введенных еще в начале века основателем династии. В то же время этот правитель проявил себя как ловкий дипломат. Он оказывал поддержку Франции и вместо разрушенной французской фактории, основанной еще в XVII в., позволил французам создать сеть торговых контор в портах на севере страны. Али-бей и сам выступал в роли крупного купца-экспортера, в силу чего содействовал развитию внешней торговли. Защищая интересы тунисских купцов, он не остановился даже перед морской войной с Францией (1769—1770 гг.), закончившейся, впрочем, заключением нового договора о торговле и мореплавании.

Новая экономическая политика Али-бея получила дальнейшее развитие при его сыне Хамуда-паше (1782—1814 гг.). Этот правитель Туниса не случайно считается у историков наиболее выдающимся представителем династии Хусейнидов. Как и его отец, он решительно отстаивал интересы Туниса перед европейскими конкурентами. Вступив на престол в 23 года, он сразу же обнаружил твердость в отношениях с венецианцами, лишив их торговых привилегий; предпринятые Венецией бомбардировки тунисских портов (1784— 1786 гг.) ничего ей не дали. В дальнейшем Хамуда-паша искусно использовал в своих целях события в Европе. С одной стороны, открывая тунисскому судоходству путь на север, он вел силовую политику. Так, он дважды объявлял морской джихад Франции в самые сложные для французов времена — период после Французской революции (1789—1795 гг.) и время схватки Англии и Франции за Мальту (1798—1800 гг.). Чуть позже, в 1800—1807 гг., Хамуда-паша умело преодолел военно-морской нажим со стороны США, добивавшихся от него статуса страны наибольшего благоприятствования и обеспечения безопасности мореплавания у тунисских берегов. За это американцам пришлось заплатить крупную по тем временам сумму в 10 тысяч долларов и снабдить бея военным снаряжением.

С другой стороны, используя экономическую конъюнктуру, сложившуюся в Средиземноморье после наполеоновских войн, Хамуда-паша способствовал заметному оздоровлению экономики страны. Возрождение оливководства, производства шерстяных и шелковых тканей, традиционных ремесел (в том числе прославленного производства шеший (фесок) для Турции и Египта) укрепило благосостояние тунисцев. Во второй половине XVIII в. площадь обрабатываемых земель в Тунисе увеличилась на треть; впервые за многие годы началось оседание кочевников на землю. Даже обычные для региона стихийные бедствия (засуха, неурожайные годы, эпидемия чумы 1784—1785 гг.) не переросли во всеобщую хозяйственную разруху.

Средиземноморская торговля, в эпоху Хамуда-паши заметно потеснившая пиратство, постепенно привела к выделению элиты тунисского купечества (около 600 семейных торговых домов) и складыванию своеобразного альянса торговой среды, имевшей внешнеполитические интересы, и правящей ху-сейнидской верхушки, включившейся в торговые операции. К началу XIX столетия тунисские верхи все в большей степени проявляли осознание особых интересов своей страны. Оно выразилось в активных действиях Туниса на магрибинской арене. В 1793—1795 гг. Хамуда-паша энергично поддержал триполитанскую династию османских пашей Караманли, свергнутую Али Джазаирли — греческим авантюристом, принявшим ислам. Сначала Тунис предоставил убежище членам династии, а когда незаконный правитель Триполи покусился в 1794 г. на тунисский остров Джерба, Хамуда по договоренности с Высокой Портой организовал военную экспедицию на Джербу, а затем и в Триполи, где в 1795 г. восстановил власть Караманли в полном объеме. В 1806 г. Хамуда-паша пошел еще дальше, демонстративно порвав вассальные отношения с Алжиром. В ходе последовавшей алжиро-тунисской войны 1807—1813 гг. тунисцы успешно отразили нападения алжирской конницы и флота.

Не менее решительно этот правитель вел себя и на внутренней политической сцене. В 1811 г. он столкнулся с мятежом тунисских янычар, надеявшихся с помощью алжирских «коллег» захватить власть, свергнуть неугодную им династию Хусейнидов и укрепить связи с Османской империей. Однако Хамуда-паша, опираясь на элитные мамлюкские отряды и ополчение тунисских горожан, разгромил мятежников и заставил их бежать в Алжир. Затем он расформировал янычарский корпус, чем способствовал дальнейшей арабизации правящих кругов страны. По сути дела, именно при нем Тунис завершил двухсотлетний переход от османского эйалета к полунезависимому национальному государству.

Консолидация тунисского общества на рубеже XVTII и XIX вв. и рост регионально-патриотического сознания стали определяющим фактором и для культурного развития страны, также бывшего в эту эпоху на подъеме. Сам Хамуда-паша был просвещенным правителем. По свидетельствам источников, он свободно говорил и писал на арабском и турецком языках, хорошо знал итальянский. Подражая средневековым арабским эмирам, он оказывал покровительство ученым и поэтам, строил мечети, школы и государственные учреждения. В их архитектурном стиле все более проявлялось европейское влияние, что неудивительно, поскольку жители Туниса чаще выезжали в Европу, чем подданные других арабских эйалетов Османской империи. Бурное развитие торговли, рост уровня жизни народа и мир внутри страны сделали эпоху Хамуда-паши «золотым веком» с точки зрения последующих поколений.

Дворцовый переворот 20 декабря 1814 г. временно приостановил развитие Туниса по начертаниям Хамуды. К власти пришла старшая ветвь династии, восходившая к Мухаммед-бею и опиравшаяся на консервативные слои мусульманских духовных лиц и мамлюкской аристократии. Уже при Махмуд-бее (1814—1824 гг.) был восстановлен янычарский корпус, по примеру Мухаммеда Али в Египте введена система монополий, значительно повышены налоги. В сочетании со стихийными бедствиями, часто повторявшимися в Тунисе в начале XIX в., эти меры негативно сказались на положении тунисской мануфактурной промышленности и земледелия.