Потемкин Г.А. - государственный и политический деятель

Содержание

Вступление

Глава I. Ранние годы

Глава II. Начало

Глава III. 1774 - 1776гг.

Глава IV. Новороссия

Глава V. Великая Таврида (Присоединение Крыма к России)

Глава VI. «Греческий проект»

Глава VII. Реформы в армии

Глава VIII. Вторая русско-турецкая война 1787-1792гг.

Глава IX. Смерть Потемкина

Заключение (оценки современников и мифы)

Список литературы

Вступление

Известный русский государственный деятель Михаил Михайлович Сперанский[1], вошедший в историю как составитель 45-томного Полного собрания законов Российской империи и 15-томного Свода законов Российской империи, однажды сказал:- "За все восемнадцатое столетие в России было четыре гения - Меншиков[2], Потемкин, Суворов[3] и Безбородко[4]". Трое из них были современниками и сподвижниками Екатерины Второй. О нем говорили, что он сделал для России на юге больше, чем Петр I на севере. Его уважали и награждали монархи Пруссии, Австрии, Швеции, Дании, Польши. Екатерина говорила о нем: «Он был мой дражайший друг... человек гениальный. Мне некем его заменить!» Державин писал о нем в торжественных «Хорах»: «Одной рукой он в шахматы играет. Другой рукою он народы покоряет. Одной ногой разит он друга и врага, другою топчет он вселенны берега».

Глава I. Ранние годы

Родился Григорий Александрович Потемкин 13 сентября 1739 года в селе Чижово Смоленской губернии, в семье отставного секунд-майора, представителя древнего дворянского рода, Александра Васильевича Потемкина. Рано потерял отца Александра Васильевича Потёмкина (1673—1746) (среднепоместного смоленского дворянина), вышедшего в отставку майором, воспитан матерью, (Дарья Васильевна, урождённая Кафтырева), впоследствии ставшей статс-дамой. В Москве, посещал учебное заведение Иоганна-Филиппа Литке (Luetke) в Немецкой слободе; с детства проявил любознательность и честолюбие; вступив в Московский университет (в 1755 г.), в июле 1757 в числе лучших 12 студентов представлен был императрице Елизавете, но в начале 1760 г. был исключён из университета формально за «нехождение». Ещё в 1755 году, записанный в рейтары конной гвардии, поступил на службу в 1761 г., а при Петре III был вахмистром.

Глава II. Начало

Участие в государственном перевороте 28 июня 1762 обратило на Потёмкина внимание императрицы Екатерины II. Он сделан был камер-юнкером и получил 400 душ крестьян. Биографические факты ближайших последующих годов известны лишь в общих чертах. Относящиеся к этому времени анекдоты об отношениях Потёмкина к императрице и братьям Орловым, о желании его постричься недостоверны. В 1763 Потёмкин стал помощником обер-прокурора синода, не покидая военной службы. В 1768 он пожалован в камергеры и отчислен от конной гвардии, как состоящий при дворе. В комиссии 1767 он был опекуном депутатов от иноверцев, состоя в то же время и членом духовно-гражданской комиссии, но ничем себя здесь не заявил. После начала первой русско-турецкой войны (1768–1774 гг.) Потемкин отправился в действующую армию «волонтиром», т. е. добровольцем, командовал кавалерийским отрядом, действовавшим в авангарде, и вскоре был произведен в генерал-майоры. Отличился в сражениях под Хотином, при Фокшанах, Браилове, Ларге и Кагуле, принимал деятельное участие в занятии Измаила, разбил турок у реки Олты, взял множество вражеских судов и сжег город Цебры. «Кавалерия наша до сего времени не действовала с такою стройностью и мужеством, как... под командою... генерал-майора Потемкина», — писал императрице командующий русскими войсками А. М. Голицын[5]. Еще более лестны были отзывы о Григории Александровиче нового командующего П. А. Румянцева[6], который вскоре стал покровительствовать молодому генералу. «Не зная, что есть быть побуждаему на дело, он сам искал от доброй своей воли везде употребиться... Он во всех местах, где мы ведем войну, с примечаниями обращался и в состоянии подать объяснения относительно до нашего положения», — сообщал фельдмаршал Екатерине II, отправляя Потемкина в 1770 г. с поручениями в Петербург. Именно придворная партия Румянцева оказала на первых порах поддержку Григорию Александровичу при его продвижении на пост фаворита. Его доблесть снова не осталась незамеченной. Императрица наградила его чином генерал-поручика, орденами святой Анны и святого Георгия 3-й степени.

В 1771 г. удалось занять Крым, блокировать пролив Дарданеллы. Турция оказалась на краю катастрофы. Но Франция, непримиримый противник России, толкала султана к продолжению войны. Успехи русского оружия сильно тревожили Австрию, Англию, а также союзника Екатерины II — Фридриха II. В этой сложной обстановке состоялся, по настойчивому предложению Пруссии и Австрии, первый раздел Речи Посполитой[7] (1772 г.). Россия получила часть древнерусских земель, захваченных в эпоху ордынского ига Литвой и Польшей,— восточную часть Беларуси. Австрия и Пруссия присоединили украинские и польские земли. Между тем кампания на Дунае продолжалась, и турки по-прежнему терпели поражения. В 1773 г. Суворов разгромил 15-тысячное турецкое войско у Туртукая, в 1774 г. с 8 тысячами солдат — армию из 40 тысяч у Козлуджи. Русские войска двинулись на юг, за Балканы, и султан запросил мира. Его заключили 10 (21) июля 1774 г. в Кючук-Кайнарджи. По его условиям, к России отошли земли между Днепром и Бугом, Азов в устье Дона, Керчь и Еникале на восточной оконечности Крыма, Кинбурн у входа в Днепровско-Бугский лиман, на Северном Кавказе земли до Кубани, Кабарда. Крым становился независимым. Россия получила право строить флот на Черном море, а ее торговые суда — проходить через проливы Босфор и Дарданеллы.

Глава III. 1774-1776гг.

Став в 1774 году фаворитом Екатерины II, оказал решающее влияние на государственные дела. При его участии подавлена крестьянская война под предводительством Е. Пугачева. В 1775 году, по инициативе Г.А. Потемкина, ликвидирована Запорожская Сечь[8]. В 1776 году Потемкин Г.А. назначен новороссийским, азовским и астраханским генерал-губернатором.

Глава IV. Новороссия[9]

С конца 70-х годов Потемкин проводит долгие месяцы в Новороссии, наезжая ненадолго в столицу. Задача Потемкина, ставшего с 1775 года наместником Новороссии, в состав которой вошла помимо Новороссийской губернии вновь образованная Азовская, состояла в хозяйственном освоении обширной территории. Решать эту задачу надлежало с заселения ранее пустынного края. С этой целью еще в 1764 году был разработан план земельных раздач всем переселенцам, за исключением помещичьих крестьян; вся территория разбивалась на участки в 26 десятин на земле с лесом и 30 десятин безлесных. Поселенцам предоставлялась существенная льгота: они освобождались от уплаты податей и прочих налогов на срок от 6 до 16 лет. План 1764 года предусматривал и насаждение в крае помещичьего землевладения: если помещик брал обязательство заселить земельные дачи своими крепостными, то их размер мог достигать 1440 десятин. Потемкин ввел новшества, которые должны были стимулировать поток переселенцев и повысить заинтересованность помещиков в переводе своих крестьян из центральных неплодородных уездов на тучный чернозем Северного Причерноморья: он увеличил размер дач для крестьян и горожан вдвое — до 60 десятин, а размер дач для помещиков до 12 тысяч десятин. Вербовщики переселенцев получали денежное вознаграждение, а наиболее активные из них — дворянское звание. Результаты переселенческой политики Потемкина сказались довольно быстро: если к 1774 году население Новороссийской губернии составляло около 200 тысяч человек, то в 1793 году оно возросло более чем вчетверо — до 820тысяч. Национальный состав поселенцев отличался крайней пестротой: большинство его составляли русские (отставные солдаты, государственные крестьяне, горожане); в Екатеринославском наместничестве было много болгар, молдаван, греков, переселившихся из Крыма и с территорий, подвластных Османской империи. О масштабности мышления Потемкина можно судить по его готовности ущемить интересы помещиков в угоду интересам государственным: в 1787 году он выступил с предложением не возвращать беглых из наместничества. «Противно было бы пользе государственной запретить здесь принятие беглецов,— рассуждал князь. — Тогда Польша всеми бы ими воспользовалась». Помимо вольной колонизации осуществлялась и правительственная: в 1783 — 1785 годах в Екатеринославское наместничество было переселено 20 тысяч экономических крестьян. Частью его обширных планов было основание ряда крепостей и городов на Юге и выход к Черному морю. В течение короткого времени были основаны: Херсон - 1778 год, Екатеринослав[10] - 1784 год (в 1784 году последовал указ об учреждении города, но официальное основание состоялось в 1787 году), Севастополь - 1784 год, Николаев - 1789год. Заложенный в устье Днепра Херсон должен был служить верфью, на которой предполагалось строить корабли для будущего Черноморского флота, а также портом, связывавшим Россию с Османской империей и странами Средиземноморья. Верфь начала действовать уже через год — в 1779 году. На ней был заложен первенец Черноморского флота — 60-пу-шечный корабль «Слава Екатерины». Почти одновременно велось строительство военной гавани для Черноморского флота - Севастополя и главного города Новороссии - Екатеринослава. Уже через четыре года в нем насчитывалось более 2200 жителей обоего пола, созданы два училища: одно для детей дворян, другое для разночинцев, основаны два предприятия — кожевенное и свечное. Вскоре, однако, было обнаружено, что место для города избрали неудачно, и его перенесли на Днепр. В Екатеринославе предполагалось воздвигнуть строения «наподобие древних базилик»[11], «Пропилей в Афинах»[12], открыть консерваторию и многое другое. В сентябре 1784 года последовал указ «Об учреждении университета в губернском городе Екатеринославского наместничества». Автором плана Екатеринослава, как и Николаева, был выдающийся мастер русского классицизма Иван Егорович Старов[13]. Он прибыл в Новороссию в августе 1787 года и сразу был назначен архитектором Екатеринослава. Создавая план города, Старов проектировал и строил дворец Потемкина на главном холме Екатеринослава, где планировалось устройство общественного центра города. 6 сентября 1775 года Потемкин как вице-президент Военной коллегии и генерал-губернатор Новороссийского края представил рапорт императрице о построении крепости на границе с Турцией и Крымским ханством, которая должна была называться Херсон, в честь древнего Херсонеса-Таврического. 9 сентября 1775 года Екатерина II отправила синоду указ «Об учреждении в Новороссийской и Азовской губерниях вновь епархии под названием Славянская и Херсонская». В последующие три года возникла идея о создании не только крепости, но и судостроительного центра с портом.

18 июня 1778 года Екатерина II отправила Новороссийскому и Астраханскому генерал-губернатору Потемкину указ о выборе места для строительства Херсона. Он лично утвердил проект города, разработанный петербургским архитектором М.Н.Ветошниковым[14].

С этого времени Херсон занял центральное место в так называемом «Греческом проекте» Потемкина - проекте войны с Турцией, овладения Константинополем и создания новой Византийской империи.

Данный проект рассмотрим в следующей главе.

Впервые Потемкин приехал в Херсон в мае 1780 года с суммой в несколько миллионов рублей на строительство крепости и города. Он вызвал из России 2000 мастеровых, плотников, кузнецов и каменщиков для корабельного и городского строительства, перевел в Херсон из своей четвертой дивизии 10 пехотных полков для поселения в городе, на Военном форштадте. Оживилось строительство крепостных сооружений и верфи, а Херсон начал интенсивно застраиваться и благоустраиваться. Потемкин лично занялся разведением двух садов: одного в городе между крепостью и Греческим форштадтом, и другого - на реке Верёвчине, впоследствии названного Казенный сад.

Тогда же в 1780 году была построена деревянная набережная с торговой пристанью и одобрен проект М Л.Фалеева[15] на строительство канала через Днепровские пороги, а также рассмотрены возможности такого канала от Херсона к морю. Потемкин посещал Херсон в 1782 и 1783 годах, а с 1786 года бывал здесь регулярно. Для него был построен дом в Херсоне, а также дворец генерал-губернатора в крепости. Даже во время своего отсутствия он держал под контролем все городские дела, обязывал своих помощников регулярно подавать рапорты о том, что происходит в Херсоне.

По ходатайству Потемкина и вышедшему 31 января 1783 года рескрипту Екатерины II в Херсон из Петербурга переводилось Греческое училище для детей-единоверцев, иммигрировавших в российское Причерноморье, что, несомненно, явилось бы основанием научной школы в Херсоне. К сожалению, этому начинанию, как и многим другим проектам, помешала разразившаяся в Новороссии в 1783 году эпидемия чумы. Особенно жестокой она была в Херсоне, продлившись более года. Город понес большие потери в людях и многое нужно было начинать сначала.

Кроме того, Турция готовилась к войне и могла объявить ее в любой момент.

Благодаря административному таланту Потемкина, удалось за два года фактически перестроить крепость и возвести много новых строений, превратив Херсон в один из красивейших городов того времени.

Здесь работали талантливые инженеры и архитекторы из Петербурга и Москвы, Франции, Голландии и Германии. Любая мелочь, касающаяся архитектуры, кораблестроения, дипломатии или торговли, проходила через канцелярию Потемкина. О любви князя к архитектуре свидетельствует прекрасный ансамбль Херсонской крепости. В адмиралтействе был построен и театр. Предоставленное Херсону право свободной торговли (порто-франко) способствовало открытию в городе множества иностранных торговых контор и экономическому развитию города. Развитие промышленности (кораблестроение, производство стройматериалов, чугунолитейное, бронзолитейное производство и др.), а также предоставление многочисленных льгот и привилегий привлекали в Херсон людей из различных уголков России и из-за рубежа.

Потемкин даже открыл в Херсоне монетный двор, однако это начинание, видимо, не получило поддержки Екатерины II и монетный двор со временем был упразднен, так и не начав работать.

Триумфальным для молодого города стал 1787 год, когда Херсон посетила императрица Екатерина ІІ, члены российского правительства, главы и дипломаты европейских стран. Спешка в строительстве крепости была оправдана, ведь уже летом того же 1787 года началась война с Турцией, чуть не обернувшаяся трагедией для Херсона, когда турки попытались прорваться к городу, высадив десант у Кинбурна.

В организации подготовки к обороне крепости Херсон принимал участие А.В.Суворов. В рапорте на имя князя Потемкина он сообщал: «По повелению Вашей светлости от 21 числа о приготовлении крепости Херсонской в оборонительное состояние, надлежащие меры мною предприняты...».

Взятие Очакова 6 декабря 1788 году стало крупным событием в истории Новороссии. Офицеры, погибшие во время осады и штурма, по распоряжению князя Потемкина, с почестями были погребены в Херсоне у стен Екатерининского собора.

Херсон выполнил свою миссию как крепость и верфь. Город Николаев, явившийся его наследником и преемником, был основан Потемкиным в более удобном месте, а мирный договор, заключённый с Турцией в 1791 году, отодвинул границы России далеко на запад.

Глава V. Великая Таврида (Присоединение Крыма к России)

политический государственный потемкин реформа

Князь составил особую записку, где изложил план включения Крыма в состав России. В декабре 1782 года Екатерина II подписала секретный приказ Г. А.Потемкину о необходимости присоединить при первом удобном случае Крым к России. Вскоре случай представился. Волнения и неурядицы в Крыму возникли в июле 1782 года. Свергнутый с престола Шагин-Гирей[16], бежал в Керчь. Турки заняли Тамань и утро жали переправой в Крым. Григорий Александрович Потемкин немедленно поручил своему родственнику, генералу П.С.Потемкину[17] оттеснить турок за Кубань, А.В.Суворову -усмирить волновавшихся ногайских и буджацких татар, а де-Бальмену[18] - водворить спокойствие в северной части полуострова. В ордере генерал-поручику графу А.Б.Де Бальменуот 27 сентября князь подчеркивал: «Вступая в Крым,.. обращайтесь, впрочем, с жителями ласково, наказывая оружием, когда нужда дойдет, сонмища упорных, но не касайтесь казнями частных людей. Казни же пусть хан производит своими... Если б паче чаяния жители отозвались, что они лучше желают войти в подданство Ее императорского величества, то отвечайте, что Вы, кроме вспомоществования хану, другим ничем не уполномочены, однако ж мне о таком происшествии донесите. Я буду ожидать от Вас частного уведомления... о мыслях и движении народном, о приласкании которого паки подтверждаю». Весной 1783 года Черноморский флот, по повелению князя, вошел в Ахтиарскугавань. Потемкин, вместе со своим племянником генерал-майором А.Н.Самойловым[19], вел переговоры с последним крымским ханом Шагин-Гиреем, которого Самойлов убедил переправиться из Керчи, куда он бежал от мятежа, в крепость Петровскую. 1 июня 1783 года князь писал императрице из Херсона: «Матушка государыня! Хан свой обоз на Петровскую крепость отправлять уже начал, после чего и сам в Херсоне будет скоро... татары сами отзываются, что при хане они желания быть в подданстве российском объявить не могут, потому что только тогда поверят низложению ханства, когда он выедет.

Самовольное же их покорение тем полезнее делам нашим, что нельзя уже никому будет грозить и тем, что их к подданству принудили».

Так совершились присоединение полуострова Крым к Российской державе и ликвидация Крымского ханства, вассала Оттоманской Порты. Вместе с Крымом были присоединены Кубань и Кубанская область. В декабре 1783 года Турция скрепя сердце признала этот факт. Следующая забота Потемкина состояла в хозяйственном освоении Таврической области, как стало отныне называться Крымское ханство. После приведения жителей к присяге на верность в Крыму было открыто земское правительство, состоящие из татарских мурз под общим руководством начальника войск, расположенных в Крыму, барона И.А.Игельстрома[20]. Оно составило для Потемкина Камеральное (общие) описание Крыма, о котором Григорий Александрович сообщает Екатерине в этом письме. Было сохранено территориальное деление Крыма на шесть каймаканств, привычное для местных жителей. Татарские поселяне оставались при новом правлении собственниками своих земель, сельские общины - «джиматы» - как и прежде выполняли функции мирского самоуправления. По просьбе мусульманского духовенства, часть доходов была выделена Потемкиным в особую статью на содержание духовных и светских школ медресе и мектебе, в которых обучалось татарское юношество. Эти меры позволяли светлейшему князю расположить к себе измученное постоянными неурядицами население полуострова. После Кючук-Кайнарджийского мира там осталась только треть населения - примерно 50 тысяч человек. Секретный рескрипт Потемкину на сей предмет императрица отправила еще 14 декабря 1782 года, предоставив князю право опубликовать его, когда сочтет надобным. В нем дано обоснование необходимости присоединения полуострова: чтобы сохранить независимость Крыма, сказано в рескрипте, Россия должна изнурять себя содержанием близ границ значительной армии. "Бдение над крымскою независимостью принесло уже нам более семи миллионов чрезвычайных расходов, не считая непрерывного изнурения войск и потери в людях, кои превосходят всякую цену". Потемкин воспользовался самым выездом части татар в Турцию и части христиан - в Россию. Задача состояла в том, чтобы численность жителей Крыма увеличить за счет переселения туда государственных крестьян, отставных солдат, рекрутов, старообрядцев, выходцев из Турции и Речи Посполитой, а также беглых крестьян. Князь придавал огромное значение установлению дружеских контактов с местным населением. От командующего русскими войсками генерала де Бальмена он требовал, чтобы солдаты и офицеры "обращались с местными жителями как с собратьями своими", а у императрицы просил денег "на содержание некоторых мечетей, школ и фонтанов публичных". Не забыты были интересы татарской верхушки. Хану, поселившемуся в России, Екатерина пожаловала колоссальный по тем временам пенсион - 200 тысяч рублей в год. Татарской знати в количестве 354 человек в 1791 году были предоставлены права и привилегии российского дворянства. И это было величайшей государственной заслугой князя, а Новороссия и Таврида надолго стали его любимыми детищами. Обустройством этого края он занимался до конца своих дней, что было не совсем обычно для князя Григория Александровича Потемкина, который, задумывая гениальные проекты, не всегда находил возможность закончить дело.

 В феврале 1784 года Потемкин был пожалован в генерал-фельдмаршалы и назначен Екатеринославским и Таврическим генерал-губернатором. В следующем году ему подчинили Черноморский флот и Адмиралтейство, присвоив звание главнокомандующего Черноморским флотом. Кроме своих обязанностей генерал-губернатора и главнокомандующего флотом, Потемкин продолжал активно заниматься благоустройством края. Летом 1784 года он отдал распоряжение начать разведение лесов в степях Екатеринославской и Таврической губерний. Были приглашены опытные садоводы-иностранцы для разведения шелковичных садов и виноградников. В эти годы по предложению светлейшего Екатериной ІІ были изданы многие указы, направленные на развитие Новороссийского края. Князь Потемкин разворачивает здесь кипучую деятельность: строит флот, крепости, организует войска, основывает города, привлекает поселенцев.

Глава VI. «Греческий проект»

Князь Потемкин считается одним из авторов этого знаменитого проекта, которым очень интересовалась Екатерина ІІ и которого боялась Европа. Потемкин считал его вполне осуществимым, и его деятельность на Юге была прелюдией этой грандиозной затеи: завоевать всю Турцию, взять Константинополь, водрузить крест на храм Софии и преобразовать столицу османов в центр громадного христианского государства.

Мысли о проекте подробно развивались в записках и разговорах с императрицей, с сановниками, на заседаниях Государственного совета. Петербург и Вена стремились, во-первых, полностью изгнать турок из Европы; во-вторых, восстановить Византийскую империю, корона которой предназначалась внуку Екатерины П великому князю Константину Павловичу; в-третьих, образовать из Молдавии и Валахии буферное государство Дакию; в-четвертых, передать западную часть Балканского полуострова Австрии .Екатерина ІІ отличалась тщеславием и иногда склонялась к несбыточным планам.

 Зимой 1780 г. венский и петербургский кабинеты были удивлены известием о намерении монархов России и Австрии встретиться будущей весной в Могилеве. За сближение с Австрией, имевшей общие интересы с Россией в восточном вопросе, выступали Г.А.Потемкин и А.А.Безбородко. Идея свидания с Екатериной принадлежала Иосифу II[21]. 9 мая Екатерина покинула Царское Село и отправилась в Могилев. С дороги она часто писала Потемкину, который заранее отбыл на встречу с Иосифом II и уже начал предварительные переговоры. О своих беседах с императором светлейший князь сообщал Екатерине в несохранившихся письмах, ссылки на которые встречаются в ее ответных посланиях корреспонденту. 24 мая состоялось свидание Екатерины с Иосифом II. После обеда в присутствии множества гостей беседа двух монархов продолжалась наедине. О содержании разговора известно из писем австрийского императора матери. Была выражена общая неприязнь к прусскому королю. Далее Екатерина как бы в шутку осведомилась, не собирается ли Иосиф II занять папскую область и завладеть Римом, на это император, тоже шутя, отвечал, что ей гораздо легче захватить «свой Рим», т.е. Константинополь, Екатерина заверила собеседника в желании сохранить мир. Пробные камни были брошены. Между Потемкиным и новым австрийским посланником в России графом Людвигом Кобенцелем[22] начались переговоры о заключении австро-русского оборонительного союза. Обеспокоенный сближением Австрии и России, Фридрих II счел нужным лично обратиться к Потемкину. Прусский посланник передал светлейшему князю предложение своего монарха поддержать притязания Григория Александровича на герцогскую корону в Курляндии или помирить его с великим князем Павлом Петровичем, чтобы обеспечить другу и советнику Екатерины личную безопасность в случае смерти императрицы. Потемкин отказался.18 мая 1781 г. состоялся обмен писем между Иосифом II и Екатериной о заключении союзного договора. В переписке между Екатериной и Иосифом II оба монарха не раз касались вопроса о возможном разделе Турции. Императрица жаловалась на постоянные беспорядки в Крыму, подстрекаемые из Константинополя, а ее австрийский корреспондент изъявил неизменную готовность содействовать прекращению этих смут, прося Екатерину точнее определить свои желания. Наконец, 10 сентября1782 г. Из Петербурга в Вену было направлено пространное письмо императрицы, в котором она говорила о вероятности разрыва с Турцией, о необходимости заранее определить план похода и приобретения обеих сторон в случае успеха. При этом Екатерина подчеркивала, что именно Оттоманская Порта, уже начавшая подготовку к войне, должна выступить нападающей стороной. После раздела турецких земель Россия хотела получить город Очаков с областью между Бугом и Днестром, а также один или два острова в Архипелаге Средиземного моря для безопасности и удобства торговли. Австрии предоставлялась возможность присоединить несколько провинций на Дунае и ряд островов в Средиземном море. «Я думаю, что при тесном союзе между нашими государствами почти все можно осуществить», - заканчивала свое послание Екатерина. Сохранились документы, проливающие свет на тщательный процесс подготовки сотрудниками императрицы текста этого внешне конфиденциального письма Иосифу II. Первоначальный вариант его был составлен по-русски и записан А.А.Безбородко в правой колонке разделенного надвое листа. Затем бумага поступила к Потемкину, который сделал в левой, более широкой графе пространные пометы, обращенные к Екатерине, и многочисленные исправления черными чернилами прямо в карандашном тексте Безбородко. Пометы светлейшего князя касались как содержания документа, так и внешнеполитической обстановки вообще, и представляли собой особый вид послания Потемкина императрице – записку на документе. Подобных записок встречается довольно много среди деловой корреспонденции светлейшего князя и Екатерины. Иногда они диктовались секретарям и приобретали ярко выраженный официальный характер. Однако на важных бумагах Потемкин оставлял собственноручные пометы, придававшие тексту неуловимую приватность, выраженную в особом, доверительном стиле и колких замечаниях Григория Александровича. Так, напротив слов Безбородко, что Россия добивается «покоя Европы», князь проставил: «Разве мы спать кому помешали?»; а напротив предположения, что «действия обоих дворов могут возбудить зависть у соседей» - фразу: «Зависть во всех есть, но слава Богу, кроме французов никто не решается и те только шиканом». Шиканство - мелкая пакость, по терминологии XVIII в. Черновой вариант документа, который готовили Потемкин и Безбородко, показывает, что любые упоминания о Крыме были исключены по настоянию светлейшего князя. «Россия отрицается для себя от всякого приобретения кроме: 1) города Очакова с его уездом; 2) островов в архипелаге...», - писал Безбородко. «И так достанется, для того и должно о Крыме ни слова не говорить, - отвечал Григорий Александрович, - а резон для чего изволите усмотреть в особой записке. Сказать просто: границы России - Черное море. Островов не упоминать, а сказать один или два». Обращает на себя внимание тот факт, что пометы Потемкина, сделанные на тексте Безбородко, адресованы непосредственно Екатерине, это подчеркивает подчиненность положения Безбородко по отношению к обоим корреспондентам и показывает, что основной диалог шел именно между императрицей и светлейшим князем. Александр Андреевич же в данном случае выполнял вспомогательную функцию. Упомянутая Григорием Александровичем «особая записка», из которой императрица должна была «усмотреть резон» ни слова не говорить о Крыме в письме к союзнику, была вложена в предыдущий документ. Это и есть знаменитая записка Потемкина о необходимости присоединения Крыма к России. записке «О Крыме». 14 декабря 1782 г. императрица подписала секретный рескрипт светлейшему князю о необходимости присоединить Крым к России «при первом к тому поводе». Этот документ предписывал Григорию Александровичу «в случае мирного поведения Турции, ограничиться вперед до времени овладением Ахтиарской гавани». Первый шаг к присоединению Крыма был сделан. Зимой 1782 - 1783 гг., когда Россия тайно готовилась к присоединению Крыма, Екатерина II продолжала переписку с Иосифом II по вопросу о возможном разделе турецких земель. Потемкин принимал деятельное участие в работе над текстом посланий императрицы. Когда же позиции России и Австрии четко обозначились, петербургский и венский кабинеты неожиданно свернули разработку совместного проекта. На несколько недель обмен письмами между Екатериной и Иосифом прекратился. Иосиф II, узнав о присоединении полуострова одновременно с остальной Европой, вынужден был любезно поздравить свою союзницу. Так, отказавшись от желанных на словах совместных действий с Австрией, Екатерина II и Г. А.Потемкин сумели реализовать план, силами одной России. "Греческий проект", создававшийся первоначально как самостоятельный политический план, превратился в прикрытие для другого, более скромного, но более реалистичного проекта присоединения Крыма. Собирались ли союзники позволить друг другу приступить к широкому захвату турецких земель? Если да, то почему подготовка присоединения Крыма, которая могла считаться первым шагом на пути осуществления намеченных планов, проводилась Россией в глубокой тайне от Австрии?

Глава VII. Реформа в армии

Потемкин оставил о себе добрую память и среди солдат, введением новой военной формы. Весной 1783 года он подал императрице записку с обоснованием необходимости избавить солдат от одежды, стеснявшей движения, плохо защищавшей тело от непогоды и требовавшей огромных усилий, чтобы содержать себя в надлежащем порядке. Речь шла о косах, шляпах, клапанах, обшлагах, ружейных приемах. "Словом, - заключал князь, - одежда войск наших и амуниции таковы, что подумать почти нельзя лучше к угнетению солдата, тем паче, что он, взят будучи из крестьян, в 30 почти лет возраста узнает узкие сапоги, множество подвязок, тесное нижнее платье и пропасть вещей, век сокращающих". Потемкин изъяснялся вполне конкретно: шляпа негодна, ибо "головы не прикрывает и, торча во все стороны, озабочивает навсегда опасность, чтоб ее не измять"; лосиные штаны в коннице выдаются на такой длительный срок, что солдат, чтобы сохранить их, должен был приобретать суконные, расходуя собственные деньги; сапоги настолько узки, что их с трудом надевают и с еще большими трудностями снимают, в особенности если они в непогоду намокли. ''Завивать, пудриться, плесть косы, солдатское ли сие дело? У них камердинеров нет. На что же пукли? Всяк должен согласиться, что полезнее голову мыть и чесать, нежели отягощать пудрой, салом, мукою, шпильками, косами. Туалет солдатский должен быть таков, что встал, то готов". Новая форма одежды и туалет не должны изнурять солдат, вводить их в дополнительные расходы на приобретение пудры, помады, лент, краски и прочего. Все это привнесено в русскую армию иноземными офицерами, равно как и муштра, в результате солдаты, "занимая себя таковой дрянью, не знают самых важных вещей: разных построений и оборотов".

Глава VIII. Вторая русско-турецкая война 1787-1792 годов

13 августа Порта официально объявляет войну России, требуя возвращения Крыма. Еще до получения этого известия Потемкин принимает меры предосторожности. 18 августа следует его ордер Суворову в Херсон — усилить бдительность и наблюдать все движения турок в Очакове и на Буге.

20 августа турецкие суда внезапно напали на стоявшие неподалеку от Очакова фрегат «Скорый» и бот «Битюг», которые дожидались недавно спущенных и еще не вооруженных корабля «Владимир» и фрегата «Александр» для провода их в Севастополь. Несмотря на большое превосходство сил противника, русские суда после 6-тичасового боя сумели под выстрелами очаковской крепости прорваться в Лиман и ушли к Глубокой пристани — форпосту Херсона. Война началась. Для России это была седьмая за сто лет война за выход к Черному морю. И, как оказалось, решающая. Выдающиеся победы русской армии и молодого Черноморского флота поражают воображение. Но, как ни странно, именно эта победоносная война послужила поводом к обвинениям главнокомандующего Потемкина в бездарности. Ответ на эти обвинения дал в 1893 г. замечательный русский военный историк Д. Ф. Масловский[23], по инициативе которого началось издание четырех томов архивных документов, характеризующих деятельность Потемкина в войне 1787—1791 гг. Масловский скоропостижно скончался, подготовив первый том. Его работу продолжил другой выдающийся военный историк академик Н. Ф. Дубровин[24]. «Блестящие эпизоды подвигов Суворова во вторую турецкую войну 1787-—1791 годов составляют гордость России,— писал Масловский в предисловии к первому тому.— Но эти подвиги (одни из лучших страниц нашей военной истории) лишь часть целого; по оторванным же отдельным случаям никак нельзя судить об общем, а тем более делать вывод о состоянии военного искусства... Вторая турецкая война, конечно, должна быть названа «потемкинскою». Beликий Суворов, столь же великий Румянцев занимают в это время вторые места». Масловский подчеркнул, что выводы о бездарности Потемкина, как полководца, ненаучны! Они сделаны «без опоры на главнейшие материалы». Документы свидетельствуют, что «Потемкин имел вполне самостоятельный и верный взгляд на сущность самых сложных действий войск на полях сражений. Потемкин в эту войну является первым главнокомандующим нескольких армий, оперировавших на нескольких театрах». Потемкин дает и первые образцы управления этими армиями и флотом общими указаниями — «директивами». Сражения Второй турецкой войны выигрывали генералы и адмиралы Текелли[25], Нассау-Зиген[26], Алексиано[27], Дерфельден[28], Гудович[29], Рибас[30], Герман[31], Каменский[32], Кутузов[33], Репнин[34] и первые из первых — Суворов и Ушаков[35]. Но замысел кампаний, группировка сил и направление ударов разрабатывались Потемкиным, твердо руководившим операциями армии и флота на обширнейшем пространстве от Кубани до Дуная. Потемкин обладал даром вызывать у своих подчиненных не только инициативу, но и максимум напряжения сил для достижения поставленной цели. Он опередил свое время и не был понят современниками, привыкшими видеть полководца во главе армии на поле сражения. С самого начала войны Потемкину предстояло решить вопрос: где противник нанесет главный удар. Ведь для турок, имевших подавляющее превосходство на море, не составляло труда высадить десанты в Крыму или на Кубани. Но Потемкин еще до разрыва сделал вывод о том, что противник нанесет первый удар в районе Очакова. Опираясь на свой мощный форпост, имея сильный флот, противник должен был попытаться уничтожить Херсон — главную базу Черноморского флота. Херсон прикрывался на даль-них подступах крепостью Кинбурн — важным стратегическим пунктом, возведенным на песчаной косе напротив Очакова. Именно этот боевой участок Потемкин поручил Суворову. Победа при Кинбурне (1 (12) октября 1787) стала первой крупной победой русских войск в этой войне. Она фактически завершила кампанию 1787 года. В Молдавии фельдмаршал Румянцев-Задунайский нанёс турецкой армии ряд тяжёлых поражений. К весне 1788 года на юге были образованы две армии: главная, или Екатеринославская (около 80 тысяч человек), под командованием Потемкина, должна была овладеть Очаковым, откуда туркам было удобно возбуждать смуты в Крыму; вторая, Украинская армия Румянцева (до 37 тысяч человек), должна была держаться между Днестром и Бугом, угрожать Бендерам и поддерживать связь с австрийцами; наконец, отряд генерала Текели (18 тысяч) стоял на Кубани для защиты русских пределов с восточной стороны Чёрного моря. Между тем Потёмкин обложил крепость и приступил к осадным работам. Крепость выдержала пятимесячную осаду. 4 ноября турецкий флот ушел из-под очаковских стен зимовать на юг. 7 ноября запорожцы по приказу Потемкина взяли приступом остров Березань — важный укрепленный пункт на подступах к Очакову. Сильные снегопады приостановили активные действия. 1 декабря главнокомандующий подписал составленную им диспозицию штурма крепости. Удар наносился одновременно шестью колоннами с разных направлений. Для развития успеха был выделен резерв. Атака должна была вестись со всей решительностью. 4 декабря Потемкин провел последнюю рекогносцировку. 5 на совещании генералитета были уточнены задачи колонн. 6 в семь часов утра начался штурм. Через час с четвертью все было кончено. Взятие Очакова произвело огромное впечатление в России, в Турции, в Европе. Потемкин добился своего: кампания 1788 г. закончилась взятием крепости, которую считали «ключом в Черное море». Кинбурн, Херсон, Крым и Кубань остались неприкосновенными. 300-летнему господству Оттоманской Порты на Черном море пришел конец. Еще 3 марта 1789 г. Украинская армия была объединена с Екатеринославской под общим командованием Потемкина. Больной и постаревший Румянцев действовал не очень активно и вызвал недовольство Потемкина и самой императрицы. Отбросив личное самолюбие, Румянцев признал необходимость объединения двух армий и писал своему бывшему ученику: «А по моему обыкновению, не скрываясь, Вам говорю, что не может лучше и пойтить наше дело в сем краю, верно как под одним Вашим начальством». Григорий Александрович Потемкин Таврический ордером от 23 апреля 1789 г. предписал Александру Васильевичу — генерал-аншефу и кавалеру — «немедленно отправиться к бывшей армии Украинской, где назначается в Вашу команду часть, состоящая под начальством Господина] Генерал-Порутчика и Кавалера Дерфельдена, которую по прибытии моем непремину я в особый корпус устроить». Новое назначение Суворова было глубоко продуманным. Планируя кампанию 1789 г., Потемкин располагал важными сведениями о намерениях противника. В Молдавии уже шли боевые действия. С начала марта значительные силы турок вели поиск в междуречье Прута и Серета. Вот, куда полетел стремглав Суворов. Не он опоздал, В боях 16 и 20 апреля генерал-поручик В.X. Дерфельден разбил турецкие отряды. И все же именно здесь развернулись решающие события кампании. Две попытки турецкого командования в июле и в сентябре 1789 г. разбить примыкавший к правому флангу русской армии вспомогательный корпус австрийцев и выйти в тыл главным силам Потемкина потерпели неудачу. Здесь их ждал далеко выдвинутый вперед летучий корпус Суворова. «Главное дарование великого человека — знать избирать особ по их талантам»,— восклицал Суворов в одном из писем Потемкину. События подтвердили справедливость этого афоризма. Блестящие победы, одержанные Суворовым при Фокшанах и Рымнике, давно стали классикой военного искусства. Именно после этих побед турки выделили Суворова — грозного Топал-пашу — среди русских генералов. Фокшанская и особенно Рымникская победа сделали победителя тем Суворовым, слава которого перешагнула границы России. Заканчивался 1789 год. Мир казался достижимым и близким. Успехи русского оружия вызвали приступ ненависти в Берлине и в Лондоне. Прусская дипломатия развила бешеную активность: Порте был предложен оборонительный и наступательный союз. Требуя от России и Австрии помириться с Портой без территориальных изменений, лондонский кабинет советовал полякам быть уступчивыми по отношению к Пруссии. День 11 декабря 1790 стал высшей точкой всей войны – Измаильский штурм. То, что сделал Суворов под Измаилом и по сей день поражает знатоков военного искусства. Это был переворот в военном деле: за девять суток подготовить и осуществить штурм сильно укрепленной крепости, гарнизон которой превосходил силы осаждавших. Преклоняясь пред гением Суворова, мы должны помнить и о выдающихся боевых качествах и воинском мастерстве солдат, офицеров и генералов русской армии, преобразованной реформами Потемкина, прошедшей великолепную боевую школу Второй турецкой войны. Тайные и явные враги России, ее друзья, а также оробевшие союзники — все единодушно признавали, что в Европе нет армии, способной на подобный подвиг. «Сия потеря Измаила произвела великий страх в задунайских пределах», — сообщал Суворов главнокомандующему известия, полученные им чрез своих агентов. Стратегическая и политическая обстановка резко изменилась. Жители Валахии выражали бурную радость. Венгры предлагали австрийскому императору 80 тысяч войска для продолжения войны с Портой за лучшие условия мира. Английские, голландские и прусские дипломаты были в растерянности. В Турции царила паника и недовольство затянувшейся войной. Мир казался близким и достижимым. В конце февраля 1791г. Потемкин уехал в Петербург, и начальство над армией принял Репнин. Он перешёл Дунай у Галаца и 28 июня одержал у Мачина решительную победу над визирем. Тогда визирь вступил с Репниным в переговоры о мире, но османские уполномоченные всячески затягивали их, и только новое поражение оттоманского флота у Калиакрии ускорило ход дел, и 29 декабря 1791г. в Яссах был заключён мир. (Потемкин не увидел этого).

Глава X. Смерть Потемкина

Последний приезд Потемкина в столицу состоялся 28 февраля 1791 года. Занимаясь делами, часто встречаясь с Екатериной для обсуждения положения внутри страны, а главное - о внешнеполитической ситуации. 24 июля 1791 года князь по настоянию Екатерины оставил Петербург и отправился в действующую армию. Это было вызвано крайней заинтересованностью Екатерины в заключении мира с Османской империей. Князю императрица отправила записочку: "Признаюсь, что ничего на свете так не хочу, как мира". Потемкину, однако, не удалось довести "полезное дело" до конца. Немного оправившись, он продолжал путь и 30 июля прибыл в Яссы "замучась до крайности". Упадок сил сопровождался упадком духа. 24 августа он доносил Екатерине: "Благодаря Бога опасность миновалась, и мне легче. Осталась слабость большая. День кризиса был жестокий". Преодолевая слабость, он стал заниматься делами. 1б сентября он извещал Безбородко из Ясс: "Когда дела много, тут сил нет, но верно себя не щажу... устал как собака». Не прошло и пяти дней, как произошли новое обострение: "Третий день продолжается у меня параксизм[36]. Сил лишился не знаю, когда будет конец". "Христа ради, - умоляла Екатерина, ежели нужно, прими, что тебе облегчение по рассуждению докторов дать может", просила "уже и беречь себя от пищи и питья, лекарству противных''. Но обреченному уже не могли помочь никакие лекарства. 4 октября Потемкин отправил императрице продиктованное им послание: "Нет сил более переноси мои мучения. Одно спасение оставить сей город, и я велел себя везти в Николаев". Последние дни жизни князя запечатлены в двух источниках, исходящих от фактотума[37] светлейшего В. С. Попова[38], канцлера А. А. Безбородко. "3 октября доктора уже не обнаруживали у него пульса, он не узнавал людей, pyки и ноги стали холодными и цвет лица изменился. Несмотря на ухудшение состояния, Потемкин настаивал, "чтоб взяли его отсюда". В туманное утро 4 октября князь велел посадить себя в кресло и нести в шестиместную карету. В восемь утра тронулись в путь. Ехали тихо и за день преодолели 30 верст. Утром 5 октября он был совсем плох, "но приказывал скорее ехать" Не доезжая Большой горы, верстах в 40 от Ясс, "так ослабел, что принуждены были вынуть его из коляски и положить на степи". Здесь он и испустил дух. Ночью того же 5 октября тело покойного привезли в Яссы.

Узнав о смерти Потемкина, Екатерина была потрясена. В письме барону Гримму[39] она писала : «Страшный удар разразился над моей головою. После обеда, часов в шесть, курьер привез горестное известие, что мой ученик, мой друг, можно сказать, мой идол, князь Потемкин-Таврический, умер в Молдавии, от болезни, продолжавшейся почти целый месяц. Вы не можете себе представить, как я огорчена. Это был человек высокого ума, редкого разума и превосходного сердца; цели его всегда были направлены к великому. Он был человеколюбив, очень сведущ и крайне любезен. В голове его непрерывно возникали новые мысли; какой он был мастер острить, как умел сказать словцо кстати! В эту войну он выказал поразительные дарования: везде была ему удача и на суше, и на море. Им никто не управлял, но сам он удивительно умел управлять другими. Одним словом, он был государственным человеком: умел дать хороший совет, умел и выполнить. Его привязанность и усердие ко мне доходили до страсти; он всегда сердился и бранил меня, если, по его мнению, дело было сделано не так, как следовало; с летами, благодаря опытности, он исправился от многих своих недостатков. Когда он приехал сюда, три месяца тому назад, я говорила генералу Зубову, что меня пугает эта перемена, и что в нем незаметно более прежних его недостатков, и вот, к несчастию, мои опасения оказались пророчеством. Но в нем были качества, встречающиеся крайне редко и отличавшие его между всеми другими: у него был смелый ум, смелая душа, смелое сердце. Благодаря этому, мы всегда понимали друг друга и не обращали внимания на толки тех, кто меньше нас смыслил. По моему мнению, князь Потемкин был великий человек. который не выполнил и половины того, что был в состоянии сделать». 22 октября она писала Гримму же: «Князь Потемкин своею смертью сыграл со мною злую шутку. Теперь вся тяжесть правления лежит на мне одной». 12 декабря: «Дела идут тем же порядком, несмотря на ужасную потерю, о которой я вам писала в ту же ночь, как пришло роковое известие. Я все еще продолжаю грустить. Заменить его невозможно, потому что нужно родиться таким человеком, как он, а конец нынешнего столетия не представляет гениальных людей».

Из Ясс гроб Потемкина был перевезен в Херсон, где его поставили в подпольном склепе внутри Соборной церкви Св. Екатерины.

Заключение (оценки современников)

Австрийский посол Шарль Де Линь[40] писал: 'Это самый необыкновенный человек, которого я когда-либо встречал. С виду ленивый, он неутомимо трудится. Каждый пушечный выстрел, нимало ему не угрожающий, беспокоит его потому уже, что может стоить жизни нескольким солдатам. Трусливый за других, он сам очень храбр: он стоит под выстрелами и спокойно отдает приказания. При всем том он скорее напоминает Улисса, чем Ахилла. Он весьма озабочен в ожидании невзгоды, но веселится среди опасностей. Несчастный от слишком большого счастья, разочарованный во всем, ему все скоро надоедает. Угрюм, непостоянен, то глубокий философ, искусный администратор, великий политик, то десятилетний ребенок. Он вовсе не мстителен, он извиняет в причиненном ему горе, старается загладить несправедливость. Императрица осыпает его своими милостями, а он делится ими с другими; получая от нее земли, он или возвращает их ей, или уплачивает государственные расходы, не говоря ей об этом. Манеры его, то отталкивают, то привлекают: он, то гордый сатрап востока, то любезнейший из придворных Людовика XIV. Пол дичиной грубости он скрывает очень нежное сердце. Он, как ребенок, всего желает и, как взрослый, умеет от всего отказаться. Сгорбленный, съеженный, невзрачный, когда остается дома, он горд, прекрасен, величественен, увлекателен, когда является перед своими войсками, точно Агамемнон в сонме эллинских царей'

Характеристика Сегюра[41] (французского посланника), более обстоятельна: «Никогда еще ни при дворе, ни на поприще гражданском или военном не было царедворца более великолепного и дикого, министра более предприимчивого и менее трудолюбивого, полководца более храброго и вместе нерешительного. Он представлял собой самую своеобразную личность, потому что в нем непостижимо смешаны были величие и мелочность, лень и деятельность, храбрость и робость, честолюбие и беззаботность. Везде этот человек был бы замечателен своей странностью...».

Массон[42], находившийся в то время в России, писал о Потемкине и его значении: «Он создавал или уничтожал все; он приводил в беспорядок все. Когда его не было, все говорили лишь о нем; когда он находился в столице, никого не замечали кроме его. Вельможи, его ненавидевшие и игравшие некоторую роль разве только в то время, когда князь находился при армии, обращались в ничто при его возвращении...Его кончина оставила громадный пробел в империи».

Сообщая своим родителям о кончине Потемкина, Мария Феодоровна[43] замечает: «Карьера этого необыкновенного человека была блестящею; ум и способности его были громадны, и думаю, что трудно или пожалуй даже невозможно начертить его портрет. Он составил счастье многих людей; но общее мнение не было расположено в его пользу. Что касается лично до меня, то я могу лишь хвалить его; он всегда старался поддерживать мои интересы, исполнять мои желания, нравиться мне и обращался со мною с почтением».

В записках П. В. Чичагова[44] сказано: «Гений Потемкина царил над всеми частями русской политики, и великая государыня могла лишь радоваться его умению содействовать ее видам». И дальше: «Кто же из государственных людей более Потемкина способствовал расширению пределов и могущества Империи? Он приобрел для России области в одном из благораствореннейших климатов Европы» и пр. а затем: «Его гений парил над всею политикою империи наряду с гением его бессмертной государыни».

О политическом значении Потемкина возле Екатерины доносил Сегюр французскому министру Верженну[45]: «Князь пользуется безграничным влиянием; ему известны все тайны, все добродетели и слабости государыни; он необходим для ее ума; он имеет власть над ее сердцем; она смотрит на него как на единственного человека, способного управлять армией и принять какое-нибудь твердое решение в случае революции; это единственный подданный, верность которого она считает твердой и неподкупной. Несметные богатства, которыми она его награждает, и та громадная власть, которую она ему предоставила, неразрывно связывают его интересы с жизнию этой государыни. Он служит ей оплотом против всех невзгод, какие ей могут угрожать; она считает его, и совершенно справедливо, единственным человеком, у которого есть гордость, ум и характер».

А. Т. Болотов[46] писал, что смерть князя «поразила всю Россию не столько огорчением, сколько радостью». Чувство радости выразил и знаменитый новгородский наместник Я. Е. Сиверс[47]: «Так его нет более в живых, этого ужасного человека, который шутил когда-то, что станет монахом и архиепископом. Он умер, но каким образом? Естественною ли смертью или, быть может. Провидение нашло орудие мести? Или это была молдаванская горячка? — дар страны, которую он поверг в несчастие и над которой он хотел царствовать». Самым ярым ненавистником Потемкина был Ф. В. Растопчин[48], постоянно поминавший князя в письмах к своему приятелю, послу в Лондоне С. Р. Воронцову[49]. Растопчин изъяснялся совсем не в духе христианской морали: «Смерть совершила свой удачный удар. Великий муж исчез; об нем сожалеют... разве только гренадеры его полка, которые, лишась его, лишились привилегии воровать безнаказанно. Что касается меня, то я восхищаюсь тем, что день его смерти положительно известен, тогда как никто не знает времени падения Родосского колосса».

Пален[50] заметил, что Потемкин единственный гениальный человек из всех людей, с которыми ему приходилось иметь дело. «Потемкин — человек гениальный и талантливый; но его ум и характер не располагают любить и уважать его».

Герцог Ришельё[51] называл его великим и гениальным, но в то же время мелочным и подвергнутым слабостям человеком, наклонности и вкус которого иногда оказывались достойными смеха. Герцог, впрочем, находил, что хорошие качества князя далеко превосходили его пороки и слабости. В восхищении герцог говорил о широких познаниях Потемкина, о его умении собирать сведения о людях и вещах при каждом случае, о его сметливости, его быстроте соображения, о пикантности беседы с ним. «Почти все действия Потемкина», пишет герцог Ришельё, «носят отпечаток величия и великодушие».

Таковы оценки личности и деятельности Потемки Г.А. его современниками, в который мы видим насколько этот человек был противоречивых и гениален.

Список литературы

Сайт Виртуального проекта "Краеведение Таврии"

http://www.krai.lib.kherson.ua/ru-p2-peopl-1.htm

1. Лопатин В.С. Потёмкин и Суворов.

2. Брикнер А. Г. Потемкин

3.Кухар-Онышко Н.А., Пиворович В.Б. Великолепный князь Тавриды. - Херсон: "Летопись Причерноморья", 2003

Сайт «Военная литература»: militera.lib.ru

4. Елисеева Ольга Игоревна Геополитические проекты Г. А. Потемкина

Издание: Елисеева О.И. Геополитические проекты Г. А. Потемкина — М., 2000.

Библиотека научной и студенческой информации

http://www.bibliofond.ru/view.aspx?id=54743